
Тип работы:	Предмет:	Язык работы:

Психологический анализ феномена власти и его социальное влияние

Работа №	63910
Тип работы	Дипломные работы, ВКР
Предмет	политология
Объем работы	41
Год сдачи	2017
Стоимость	4760 руб.
ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ
Просмотрено	274

Не подходит работа?

Узнай цену на написание

Содержание

Введение
Глава 1. ВЛАСТЬ, ДОМИНИРОВАНИЕ, ВЛИЯНИЕ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА 10
Глава 2. ДИНАМИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ВЛАСТНОГО ДОМИНИРОВАНИЯ И ВЛИЯНИЯ В УСЛОВИЯХ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНКУРЕНЦИИ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ. .25
Глава 3. ДЕВИАЦИОННЫЕ ФОРМЫ ВЗАИМОСВЯЗИ ДОМИНИРОВАНИЯ И ВЛИЯНИЯ И КОНФИГУРАЦИЯ ВЛАСТИ 30
Заключение 35
Список литературы

Введение

Обращаясь к проблеме власти и ее структуры, мы сталкиваемся не только с множеством определений, концепций, но и стремлением философов, политических мыслителей, ученых найти ее краткую формулу.
Однако следует заметить, что по мере, казалось бы приближения к пониманию сущности власти, она удаляется от нас как горизонт. И дело не только в сложности и многообразных проявлениях данного феномена, но и в его исторической изменчивости, эволюции. Таким образом, проблемы природы, структуры, источников власти относятся к категории вечных или фундаментальных проблем. К ним приходится возвращаться и пересматривать казалось бы уже окончательно устоявшиеся положения.
Время от времени этому помогают обстоятельные дискуссии, подобные тем, что прошли в политической науке США в 50-70-е годы XX в., которые были инициированы известной работой Р. Миллса «Властвующая элита» и ответом на нее Р. Даля «Кто правит?». Суть спора связана с различной экспозицией власти: миллсовской версией концентрации и использования власти узкой стратой, симбиозом экономической и политической элиты и далевской версией дисперсии властных решений и плюрализма полномочий. Дискуссия не привела к «окончательной победе» ни одну из сторон. Она лишь показала необходимость разработки новых, неклассических представлений о власти. Вместе с тем она способствовала введению в оборот и росту значимости коммуникативных, постструктуралистских концепций и обозначила смещение от субстанционально-атрибутивной к реляционной парадигме в понимании власти.
В последние годы в центр внимания политической науки стали выходить проблемы соотношения доминирования и влияния в функционировании современной политической власти, постепенное смещение акцентов с доминационных проявлений к различным способам влияния, разработки
технологий властного влияния. Данная проблематика актуализируется и в современной России.
Несколько лет проведения административной реформы в современной России показали ее сильные и слабые стороны, а также позволили прояснить по крайней мере для «потребителя реформы» ее идеологию. Стержневой стороной этой идеологии оказалось стремление повсеместно выстраивать «вертикаль власти», командно-административную машину, которая действует жестко, однозначно, в соответствии с заложенными в нее программами-регламентами и соподчиненной системой принятия решений.
Вместе с этим обозначилась и основная коллизия данной идеологии, связанная с растущим отчуждением человеческого фактора от власти как внутри нее самой, так и вне ее. Все это заставляет более внимательно разобраться с самой идеологией реформы. Тем более, что подобные коллизии оказываются не новыми как для отечественной, так и для международной политической практики. В частности, серьезные размышления и дискуссии вызвала недавно вышедшая книга Джозефа С. Ная «Гибкая власть». В ней обсуждаются подобные коллизии, связанные с различной эффективностью той или иной формы власти: «Командная власть - способность изменять то, что делают другие (ассоциируемая автором с «жесткой властью» - Л.Ш.), - может базироваться на принуждении или побуждении, кооперирующая власть (ассоциируемая с «гибкой властью» -Л.Ш.) - это способность придавать форму тому, чего хотят, этот тип власти базируется на привлекательности чьих-либо культуры и ценностей» .
Проблема механизмов доминирования и влияния вообще является весьма актуальной проблемой для современной России, претерпевающей грандиозные трансформации политического устройства и экономики.
Тем более, что на протяжении всей российской истории скрытые воздействия-влияния на государственную власть играли едва ли не решающую роль. С этим нельзя не считаться и сегодня, особенно с учетом, широкомасштабных преобразований, проводимых в России. Эти преобразования, наряду с формированием новых институтов публичной политики, заложили базу непубличных воздействий в экономике, политике, духовной сфере.
Так, за годы реформ (1991-2007 гг.), с одной стороны, значительно (более чем вдвое) сократились масштабы легальной экономики, а с другой - существенно выросла теневая и неформальная экономика. Удельный вес последней вырос до размеров, сопоставимых с легальной экономикой. Естественно, что «в тени» появились весьма могущественные и влиятельные группы и лидеры, часть которых хотела бы легализовать свое влияние и занять публичные властные позиции. Далеко не все «теневики» могут быть отнесены к сфере криминала. Более того, абсолютно большая их часть не относится к нему, а самоутверждается, «ведя игру по своим правилам» и желая именно свои правила утвердить в обществе, опираясь на приобретенную собственность и финансово-экономическое влияние и ведя активный поиск рычагов политического влияния.
В структурах законодательной, исполнительной, судебной власти происходит формирование различных групп, представляющих власть отнюдь не только в соответствии с существующей законодательной базой, но и по земляческим, корпоративным, родственным и другим неформальным принципам. Соответственно и принимаемые этими группами решения реализуют скрытые интересы, которые не только не совпадают с общенациональными, но зачастую прямо противоречат им. Феноменология данных процессов и их причины остаются освещенными фрагментарно и далеки от полного понимания.
Причем необходимо уточнить, что если механизмы властвования, и прежде всего публичной его формы, получили достаточно широкое отражение в литературе, то проблеме теневого воздействия на власть, на политический процесс не уделялось должного внимания ни в философских, ни в политических, ни в социально-психологических исследованиях.
Настоящее исследование посвящено политическому анализу механизмов доминирования и влияния, действие которых проявляется в разных формах политической власти. Следует еще раз подчеркнуть, что вопрос о многофакторном воздействии-влиянии на субъекты политической и государственной власти, на политический процесс до сих пор остается нерешенным. Если определение и развернутые характеристики понятия «власть» найти не трудно, то столь же детальных определений влияния практически нет ни в философских энциклопедических словарях, ни в энциклопедических словарях по политологии!. Почти ничего не говорят о нем учебные пособия по политической философии, политической науке, теории государства.
Отсутствуют в отечественной науке и монографии по механизмам доминирования и влияния, как в целом, так и применительно к российской действительности. Они продолжают оставаться "terra incognita" в политической и государствоведческой науках и поэтому нуждаются в разработке концептуальных подходов. Этого настоятельно требуют и особенности общественного развития, характерные для России начала нынешнего столетия и осложненные острейшими проблемами во всех сферах жизни.
К гримеру, характеристики, данные в статье «Влияние» в т. 1 Политической энциклопедии (M., 1999. С. 212), не привязаны к каким-либо историческим и иным обстоятельствам, не соотнесены и с понятием власти- доминирования, разнообразным характеристикам которой в том же издании отведено более чем в десять раз большее место. Исключение, пожалуй, составляет лишь монография В.И. Власова «Влияние: понятие и процесс» (Ростов н/Д, 2002), в которой, правда, недостаточно прослежены взаимосвязи власти и влияния.
Что такое механизмы доминирования и влияния? Как они возникают и развиваются? Каким образом они обусловлены природой самого человека и политический культурой общества, институтами управления и стереотипами подчинения? Эти проблемы можно рассматривать только с учетом достижений современной политической философии, политической науки, политической психологии и социологии. Теоретических достижений здесь не так уж много.
Между тем, установление основных диспозиций, детерминирующих структуру власти, и, вместе с тем, во многом определяющих межэлитные взаимодействия и их динамику, крайне необходимы не только для исследования самой власти, но и ее непосредственного носителя -элит.
Определенную эвристическую функцию, связанную с систематизацией сущностных характеристик власти, может выполнить ее морфологический анализ. Честно говоря, недостатка в попытках систематизации отдельных характеристик власти ныне нет. Достаточно сослаться на фундаментальные работы В.Ф. Халипова, среди которых прежде всего нужно назвать «Энциклопедию власти» 1. Однако сейчас весьма недостает именно морфологических, системных реконструкций феномена власти, в рамках которых просматривается взаимосвязь, взаимопересечение и контрарность ее базовых характеристик.
Все вышесказанное обусловливает актуальность научной разработки проблемы взаимосвязи механизмов доминирования и влияния.
Степень разработанности проблемы. До настоящего времени и институциональный анализ, уходящий корнями в классическую политическую мысль, и поведенческий (бихевиористский) подход, сформировавшийся в политологии в 60-х гг. 20-го столетия, концентрировали свое внимание на проблемах власти и властеотношений, то есть фактически на
Халипов В.Ф. Энциклопедия власти. М., 2005. различных аспектах властного доминирования. И в принципе это было объяснимо - сложнейшие механизмы власти, социальной, политической, государственной требовали к себе пристального внимания.
Вследствие этого активность сил, стоящих за спиной официальных правителей, зачастую оказывалась вне поля зрения исследователей. Исключение составили лишь отдельные произведения зарубежных авторов.
Одним из первых обратил внимание на механизмы влияния выдающийся французский политолог М. Дюверже. Определяя предмет политической науки, он указал, что, изучая власть, нельзя оставлять в стороне влияние. Поэтому хотя «власть» и «влияние» близкие, но отнюдь не тождественные понятия. С точки зрения М. Дюверже, всякая власть, осуществляемая в обществе, предполагает влияние, однако не всякое влияние может рассматриваться как власть в строгом смысле слова.
Великий английский мыслитель Б. Рассел в своей знаменитой работе «Власть», примерно тогда же указал, что в любой большой организации имеются люди, способные влиять на лидеров обладающих властью, посредством личных средств.
Представители бихевиористского подхода Г. Лассуэлл и А. Каплан подчеркнули, что влияние отличается от власти отсутствием угрозы применения санкций.
В 60-х гг. прошлого века в зарубежной политической науке появляются работы, непосредственно посвященные данной проблеме. Это книга Р. Даля «Анализ влияния в местных сообществах», работа Э. Бэн-филда «Политическое влияние». В дальнейшем интерес к влиянию проявлялся в основном в работах феминистского направления, которые подвергали серьезному анализу многие важные понятия политологии и в том числе политическое влияние. Примером может служить работа Н. Хартсок «Деньги, секс и власть».
Значительный вклад в решение данной проблемы был сделан в работах по социальной психологии. Особо следует выделить такие произведения западных авторов, как: С. Московичи «Социальное влияние и социальное изменение», Ф. Зимбардо и М. Ляйпе «Социальное влияние», Р. Чалдини «Психология влияния», а также фундаментальную работу Дж. Пфеффера «Власть и влияние: политика и управление в организациях».
В России трудов, касающихся властного доминирования, было не мало. Среди них особо следует выделить фундаментальную работу, впервые введшую в активный оборот целую систему анализа различных проявлений власти - «Власть: очерки современной политической философии Запада» (М., 1989), а также монографии Г.А. Белова «Институциональная система политической власти» (М., 1992), А.А. Дегтярева «Политическая власть как регулятивный механизм социального общения (М., 1996);
А.И. Демидова «Власть в единстве и многообразии ее изменений (М., 1995); Ю.А. Дмитриева «Соотношение понятий государственной и политической власти» (М., 1995); М.В. Ильина и А.Ю. Мельвиля «Власть» (М., 1997); В.В. Краснова «Социально-психологический механизм политической власти» (М., 1991); Б.Н. Краснова «Теория власти и властных отношений» (М., 1991); В.Е. Чиркина «Основы государственной власти» (М., 1998); В.Ф. Халипова «Власть. Основы кратологии» (М., 1991);
BX. Ледяева «Власть: концептуальный анализ» (М., 2000); И.Н. Гомерова «Структура и свойства власти» (Новосибирск, 2000), А.Н. Данилова «Социология власти» (Минск, 2001), Ф.И. Шамхалова «Собственность и власть» (М., 2007) и др.
Мы не указываем точные издательские данные указанных работ, поскольку они вышли в нескольких изданиях; к тому же имеется весьма значительный зазор между временем выхода оригинального издания и его русского перевода. Так русское издание работы Дж. Пфеффера вышло в 2007 г., а ее оригинальное издание выпущено в свет в 1992 г.
Кроме указанных монографических изданий по проблемам власти защищено значительное число кандидатских и ряд докторских диссертаций. Среди них: В.В. Крамник. «Технология власти: политико-психологические механизмы». Дисс. . докт. полит, наук. СПб., 1995; В.И. Буренко. «Политическая власть как объект социального регулирования». Дисс. . докт полит, наук. М., 2000; В.В. Меньшиков. «Власть и властные отношения: теоретико-методологический аспект». Дисс. . докт. полит, наук. Краснодар, 2005.
В то же время трудов, непосредственно посвященных проблемам влияния, за исключением монографии В.И. Власова «Влияние: понятие и процесс» (Ростов н/Д, 2002), написано не было. Хотя интерес к этому феномену просматривается в работах Ф.М. Бурлацкого и А.А. Галкина «Современный Левиафан» (М., 1985); К.С. Гаджиева «Политическая философия» (М., 2000), А.А. Дегтярева «Основы политической теории» (М., 1999), А.В. Дмитриева и В.В. Латынова «Массовая коммуникация: пределы политического влияния» (М., 1993).
Особо следует отметить тот аспект взаимодействия власти, доминирования и влияния, который реализуется в неформальных и непубличных формах.
Что касается фундаментальных исследований природы, структуры, функций власти, то здесь о природе тайной власти, теневой власти существуют лишь косвенные упоминания. Между тем, природе скрытого, теневого влияния на кратические процессы уделяется внимание в политической элитологии. В частности, следует вновь упомянуть многолетний спор между представителями таких разных течений, как Р. Миллс и Р. Даль, приведший к постановке проблемы соотношения формального субъекта власти и реального носителя властных полномочий и их функций, которые вовсе не совпадают.
Определенное внимание к неформальному аспекту осуществления политической власти было проявлено в работах неоинституционалистов, в частности Д. Марча и Д. Олсена .
В реальной постановке проблема теневой власти и влияния и теневизации власти оказывается также в кругу вопросов, связанных с механизмами и технологиями осуществления власти. И здесь важную роль играют работы Р. Миллса, Р. Даля, П. Бакрача, М. Баратца, С. Лукса.

Возникли сложности?

Нужна помощь преподавателя?

Помощь студентам в написании работ!

ДИПЛОМНЫЕ МАГИСТЕРСКИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Курсовые Статьи Диплом Рязань

Заключение

Зафиксированная ситуация затем была подтверждена действиями и реакцией на них в области реформы местного самоуправления, сроки вступления в которую летом 2005 г. также оказались пролонгированы. Все это заставило более внимательно отнестись и к причинам, которые генерируют данные ситуации, и к средствам не то что их коррекции, а даже превентирующих вхождение в них.
В связи с этим важным источником анализа выступает не только собственный опыт и собственные ошибки, но и международный опыт. Причем, близкий нам по духу и возможностям использования. Необходимая работа такого рода уже проделывалась по инициативе Всел мирного банка . В данном известном докладе, в частности, обозначалась любопытная система координат, в рамках которой концентрируются сходные с российскими шаги по государственно - административному реформированию:
В России госсектор характеризуется сложными отношениями между различными органами государственной власти, а также отсутствием англосаксонской административной традиции и политически нейтрального высшего эшелона государственных служащих.
Можно с уверенностью предположить, что одной из своих задач Российская Федерация считает также проведение основных реформ, обеспечивающих дисциплину и соблюдение формальных процедур в государственном секторе.
Это позволяет включить Россию в ту же группу стран, в которую входят Бразилия, Венгрия, Польша и Южная Корея.
Вместе с тем, можно в этой «системе координат» отметить определенную нашу близость к опыту реформирования в Германии как развитого демократического федеративного государства. Это важно еще и потому, что в предшествующий исторический период российской государственности многое из германского опыта использовалось и приживалось на российской почве.
Обращаясь к современному периоду, следует отметить, что на федеральном уровне германские административные реформы характеризовались скорее дополнениями, чем фундаментальными изменениями.
В 1995 г. федеральное правительство выступило с инициативой «Тощее государство», приведшей к упразднению или реорганизации нескольких государственных ведомств. Когда в октябре 1998 г. к власти пришло коалиционное правительство Социал-демократической партии (СДП) и «зеленых» под руководством Герхарда Шредера, лозунг «Тощего государства» сменился на принцип «государства, предоставляющего возможности». Целью этой замены было подчеркнуть, что новое правительство выступает против элементарного отступления государства как способа модернизировать государственное управление.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что реформы государственного управления в Германии в большинстве своем основаны на пилотных проектах и экспериментах. Это позволяет проводить реформы постепенно и при необходимости вносить в них корректировки.
Что касается регионального уровня реформирования, то местные правительства и некоторые земли Германии приняли следующие элементы этой «Модели управления»:
• определение отдачи (так называемых «продуктов»);
• составление сметы расходов на административные «продукты»;
• контракты с руководителями подразделений о достижении конкретных результатов деятельности;
• более гибкое распределение ресурсов (переходящие остатки, трансферты между категориями расходов);
• системы отчетности для осуществления мониторинга достижения целей (контроль);
• ориентация на потребителя посредством мер воздействия на восприятие, создания универсальных центров обслуживания рассмотрения жалоб;
• заключение контрактов с субподрядчиками, передача контрактов внешним организациям и приватизация.
Изучение шагов по реформированию в зарубежной практике, давших позитивный эффект и сопоставление с аналогичными шагами в отечественной практике, позволяет обозначить основные проблемные кластеры, в рамках которых решались и продолжают решаться вопросы административного реформирования и повышения эффективности государственного управления.
Схематично они могут быть обозначены в виде триады, приложи-мой к госуправлению: «институционализация - технологизация - профессионализация». При этом под институционализацией имеется в виду не только организационная и функциональная перестройка госуправления и госслужбы, но и появление новых структур, отражающих влияние «новой менеджеризации» (сервисная ориентация госуправления на население, создание «отзывчивой госслужбы»).
Однако этих шагов, как показывает зарубежная практика реформирования, далеко недостаточно. Здесь выпущен из виду контекстуально-институциональный аспект, связанный со взаимодействием с населением и контролем за государственным аппаратом со стороны гражданского общества.
В частности, в странах со зрелой государственностью создана сложная система контроля за деятельностью чиновничьего аппарата, многие звенья которой фактически дублируют друг друга. В эту систему входит прежде всего контроль со стороны парламента и его комиссий.
Наличие развитой политической структуры с опытной и хорошо организованной оппозицией позволяет достаточно объективно оценивать деятельность госаппарата, пресекая возможные нарушения закона. Чрезвычайно полезную роль играет и постоянное внимание к аппарату со стороны средств массовой информации.
Действия государственных чиновников могут быть обжалованы в обычных судах. Кроме того, во Франции, Германии и некоторых других странах существуют особые административные суды, руководствующиеся административным правом. Они дают гражданам возможность обжаловать акты, действия или бездействие органов публичной власти.
Во многих странах мира создан институт общественного контролера (или Омбудсмена), призванный рассматривать жалобы граждан на любое ущемление их прав.
В последние годы на Западе предпринимаются попытки (и в теории, и на практике) усовершенствовать сложившуюся модель государственноадминистративного управления за счет включения в нее элементов социального и экономического управления и перевода в режим прозрачной или «отзывчивой бюрократии».
В целом происходящий в последние десятилетия на Западе частичный пересмотр главных принципов госслужбы и кадровой политики можно свести к следующим основным направлениям:
- анализ и институциализация политической роли бюрократии и механизмов реализации ею своих корпоративных интересов;
- поиск оптимального соотношения политических и профессиональных начал в администрации;
- уменьшение роли вертикальной административной иерархии, развитие функциональных органов, «плоских» структур и т. п.;
-децентрализация, удешевление, сокращение администрации;
- ограничение роли традиционной административной «лестницы чинов»;
- менеджеризация и даже маркетизация значительной части госслужбы;
- максимально возможная открытость и «отзывчивость» бюрократии на потребности и ожидания граждан.
Разумеется, существует и «противодействие» этим новациям, зачастую весьма эффективное и аргументированное, со стороны классической административной идеологии и практики деятельности бюрократической корпорации. Однако общий вектор, на наш взгляд, все же направлен в сторону «обуздания» бюрократии.
Возвращаясь к проблемам современной российской административной реформы, в связи с высказанными общими положениями, касающимися зарубежного и уже накопленного отечественного опыта, подчеркнем, что основные задачи нашей реформы пока не решены.
В лучшем случае можно говорить о прохождении ее первого этапа в 20042005 гг. и переходе на второй этап, охватывающий период 2006-2008 гг. и вплоть до 2010 г.1 Однако, учитывая наметившиеся угрозы, связанные с ростом технологических опасностей и приближающимся периодом смены власти, нужно вести речь о завершении к 2008 г. основных мероприятий современной административной реформы и внесении в нее возможных корректив, о которых речь пойдет ниже. Прежде всег, о мы затрагиваем проблемы реформирования на региональном уровне и те из них, на которые, с нашей точки зрения, не обращается должного внимания.
Оценивая те меры, которые уже приняты в рамках первого этапа административной реформы, следует подчеркнуть, что основной их недостаток заключается в том, что это реформы сверху. В них не учитывались не только потребности и интересы основной массы граждан, но и самих госслужащих. Поэтому для граждан это «неизвестная реформа», а госслужащие выступают не только инертной составляющей, но и в какой-то мере механизмом ее торможения. Это, в частности, подтверждают данные, полученные исследовательской группой СКАГС (Игнатов В.Г., Понеделков А.В., Старостин A.M., Лысенко В.Д., Швец Л.Г.). В нашем исследовании конца 2004 г., в частности, говорилось:
Изучение отношения самого чиновничества регионального уровня к реформированию показало весьма диверсифицированную картину. В ней фиксируются примерно равные группы (до 40 %) респондентов, которые с воодушевлением верят в управленческий эффект реформ, с энтузиазмом относятся к их проведению, и почти такая же по объему группа «скептиков» и «негативистов».
Такого рода соотношение в субъективном факторе складывается явно не в пользу реформ и по меньшей мере будет выступать одним из главных механизмов торможения в их проведении».
Данные нашего исследования, проведенного годом спустя, в ноябре 2005 г., выявили, что каких-то сдвигов к лучшему не произошло и, более того, вряд ли их следует ожидать, поскольку в самой концепции административной реформы основной акцент сделан на организационных и нормативно-правовых аспектах и практически не учтенной оказалась кадровая, человеческая ее составляющая.
Безусловно, правилен расчет разработчиков реформы, сделанный на дальнейшую рационализацию госслужбы и усиление ее открытости (оптимизация численности и функций госуправления, введение четких критериев оценки эффективности, стандартов управленческих и иных услуг и т.п.). Однако следует иметь в виду, что сами по себе шаги к этому обеспечиваются не законами, указами, инструкциями, подсчетами функций и созданием новых организационных структур, а организационной культурой, профессионализмом и мотивированностью тех людей, деятельность которых и должна составлять содержание реформированного госуправления. Поэтому, наряду с известным выражением о недопустимости «вливать новое вино в старые мехи» следует помнить и о том, что и «старое вино в новых мехах» не улучшает, а ухудшает свои свойства.
В нашем опросе было представлено около 200 экспертов-госслужащих из 10 регионов Северного Кавказа, в том числе 46 % из них являются специалистами, 54 % - руководители разного уровня, а около 10 % — руководители органов государственной власти или их заместители. Иными словами данная выборка представляет репрезентативно позиции управленческого слоя региональной службы.

Литература

1. Абдулатипов Р. Заговор против нации. Национальное и националистическое в судьбах народов. Спб., 1992.
2. Абрамов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953 1985). Свидетельство современника. М., 1991.
3. Абрамов Ю.К., Зубок В.М. Партии и исполнительная власть США (7080-е годы). М., 1996.
4. Авдейский В.И. Феномен власти: истоки ее силы и слабости. Опыт системного анализа. М., 2002.
5. Административная реформа (региональный уровень): российский и европейский опыт. Сб. докл. на российско-германской конф. Вып. I. Ростов н/Д,
2006.
6. Алексеева Т.А. Власть и легитимность (эволюция немарксистских подходов в современной английской политической философии) // Власть: философско-политические аспекты. М., 1989.
7. Алексеева Т.А. Личность и политика в переходный период: проблемы легитимности власти // Вопросы философии. 1997. № 7.
8. Алексеева Т.А. Политический процесс в социокультурном измерении. М., 1997.
9. Атттин Г.К. Правящая элита и общество // Свободная мысль. 1993.7.
10. Алюшин А.Л., Порус В.Н. Власть и «политический реализм» (поведенческие концепции власти в политической науке США) / Власть: Очерки современной политической философии Запада / Отв. ред. В.В. Мшевениерадзе. М., 1989.
11. Амелин В.Н. Власть как общественное явление // Социальнополитические науки. 1991. № 2.
12. Аникевич А.Г. Категориальный ряд власти: социально-философский аспект. Красноярск, 1998.
13. Аникевич А.Г. Политическая власть: вопросы методологии
исследования. Красноярск, 1986.
14. Антропология власти. Т. 1. Власть в антропологическом дискурсе. СПб., 2006.
15. Арефьева Г.С. Социальная активность (проблема субъекта и объекта в социальной практике и познании). М., 1974.
16. Аристотель. Политика. Соч. В 4 т. Т. 4. М., 1984.
17. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. Пер. с фр. М., 1993.
18. Асеев В.Г. Мотивация поведения и формирования личности. М., 1976.
19. Асланов JI.A. Культура и власть: Философские заметки. М., 2001.
20. Асмолов А.Г. Деятельность и установка. М., 1979.
21. Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 1997.
22. Атаманчук Г.В. Новое государство: поиски, иллюзии, возможности. М.,
1996.
23. Афанасьев М.Н. Государев двор или гражданская служба? (Российское чиновничество на распутье) // Политические исследования. 1995. №6.
24. Афанасьев М.Н. Формирование представительских собраний правящих региональных групп // Политические исследования. 1998. № 4.
25. Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия. Традиции самовластья сегодня. М.,
2001.
26. Ахвледиан А.А., Ковалав A.M., Собственность. Власть. Политика. М,.
1996.
27. Ашин Г.К. Элитология М., 1995.
28. Байтин М.И. Государство и политическая власть. Саратов, 1979.
29. Бакаев Ю.Н. История государственно-церковных отношений в России. Хабаровск, 1994.
30. Банковский бизнес в России: криминологические и уголовно-правовые проблемы / Руковод. авт. кол. Г.А. Тосунян. М., 1994.
31. Бардаков А.И. Власть и управление в формах коллективной жизни. Моногр. Волгоград, 2006.
32. Барнашов A.M. Теория разделения властей: становление, развитие, применение. Томск, 1988.
33. Батурин Ю.М. Власть и мера («точные методы» в англоамериканской политологии) / Власть: Очерки современной политической философии Запада/ Отв. ред. В.В. Мшевениерадзе. М., 1989.
34. Бачило И.Л. Факторы, влияющие на государственность // Г осударство и право. М., 1993. № 7.
35. Белов Г.А. Институциональная система политической власти. М., 1992.
36. Белов Г.А. Политология. Уч. пос. М., 1996.
37. Белых Е.Л. Политика и власть в современных обществах. Уч. пос. Орел, 2006.
38. Бельский К.С. Разделение властей и ответственность в государственном управлении (политологические аспекты). М., 1990.
39. Бендас Т.В. Тендерная психология. СПб., 2008.
40. Берн 3. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. М., 1988.
41. Бехтерев В.М. Роль внушения в общественной жизни. Спб., 1903.
42. Бирюков С.В. Региональная политическая власть: институты,
структуры, механизмы. Кемерово, 2006.
43. Блау П.М. Исследование формальных организаций / Американская социология. М., 1972.
44. Блондель Ж. Политическое лидерство. М., 1992.
45. Богомолова Н.Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. М., 1991.
46. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.
47. Болл Т. Власть // Полис. 1993. № 5.
48. Борисенков А.А. Политическая жизнь общества // Социальнополитические науки. 1991 № 1.
49. Борисов В.К. Теория политической системы. М., 1991.
50. Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса 19641994. Пер. с итал. М., 1996.
51. Брайович А.С. Типы организаций и их структуры // Социологические исследования. 1998. № 12.
52. Бро Ф. Политология. М., 1992.
53. Буева Л.П. Человек: деятельность и общение М., 1978.
54. Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
55. Буренко В.И. Политическая власть как объект социального регулирования. Автореф. дисс.докт. полит, наук. М., 2000.
56. Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. М., 1985.
57. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
58. Вебер М. Политика как призвание и профессия / Вебер М. Избр. произв. М., 1990.
59. Веденеев Ю.А. Политическая демократия и электорально-правовая культура граждан // Г осударство и право. 1997. № 2.
60. Венгеров А.Б. Политическое пространство и политическое время // Общественные науки и современность. 1992. № 6.
61. Вендеров Е.Е. Психологические проблемы управления. М., 1969.
62. Верт Н. История Советского государства. 1900-1991 / Пер. с фр. М.,
1998.
63. Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России. Ростов н/Д, 2001.
64. Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. М.,
65. Виноградов В.Д. Головин И.А. Политическая социология. Учебное пособие. Спб., 1997.
66. Витченко A.M. Теоретические проблемы исследования государственной власти. Саратов, 1982.
67. Власть и общественность. Социальные аспекты взаимодействия. Н.Новгород, 1997.