Введение 3
Глава I.
Аттракторы ориентирования человека в жизненном мире
Концепция атомарного индивида в европейской культурной традиции
Генезис и легитимация дискурса другого в европейской гуманитарной мысли
Осознание жизненного мира как основа ориентирования и проекты поведения человека
Глава II.
Проекты поведения человека в жизненном мире (ситуация модерна)
Конституирование мира посредством дорефлексивного cogito 93
Фундаментальный проект существования: конструирование личного образа
Конфликтный проект поведения: желание быть для другого или обязанность быть для себя?
Глава III.
Постмодерн: от построения проектов к их тотальной критике
Ситуация постмодерна: новое положение аттракторов 143
Соблазн: теоретическая модель ориентирования современного человека
Практики соблазна в политической сфере 176
Заключение 185
Список литературы и источников 195

Купить

Общество, пребывающее в состоянии фундаментального прорыва, обладает особой притягательностью для гуманитариев. Новый мир проверяет на излом и на прочность философскую традицию. Генеральная установка современного философского поиска выражается, прежде всего, в преодолении постметафизической философии XX века, восходящей к картезианской модели сознания. Переживает кризис и инициированная Декартом философская рациональность.
Изменения в характере философствования можно обозначить в виде трех фундаментальных смещений: эпистемологического, субъектного и языкового. Познающий и моральный субъект, ранее трактуемый как автономный, невовлеченный и прозрачный для самого себя, теряет свою определенность. Субъективность и интенциональность утрачивают аксиоматичность, перестают быть априорно первичными. В новых дискурсах они приобретают функциональный характер по отношению к жизненным формам и языковым системам; они не конституируют мир, а сами являются элементами мира, раскрытого в языке. В связи с кризисом идеи автономного рационального субъекта становится нерелевантным понимание знания как репрезентации, в соответствии с которым познающий субъект противостоит независимому от него миру объектов. Упраздняется сама оппозиция субъекта и объекта. Уходит в прошлое традиционное отграничение теоретического мышления от поэтики и риторики, обосновывающее логическую строгость философствования. Становится очевидным и легитимируется присутствие в философском дискурсе фигуративного измерения, непрямой коммуникации, силовых эффектов. Заметны противоречивые тенденции рефлексивной политизации в современном гуманитарном знании и, одновременно, стирание различий между философскими школами. Это превозносит и актуализирует индивидуальную интерпретацию.
В общем смысле можно выделить две стратегии теоретического поиска. Постмодерн центрирует дискуссии по основным вопросам гуманитарного знания. Его тексты содержат радикальную диагностику времени. Мир постмодернистского состояния – это мир ацентричный, потерявший устойчивость. Наблюдается перемещение культурных контекстов, обновление национальных традиций и замещение константных ценностей плюральными аксиологиями. Постмодернистская рефлексия, которой присущ культуралистский уклон, утверждает конец социального и активную ангажированность индивида в плюралистичном мире.
Поздний модерн в качестве ключевого предлагает понятие «глобализация». В дискуссиях о сложном комплексе процессов, представляющем первостепенных теоретический интерес, это понятие используется для обозначения различных и не всегда связанных между собой явлений. Речь идет о формировании глобалистского измерения человеческого сознания, позволяющего рассматривать социальные процессы в глобальной системе координат и радиально меняющего образ модерна. Названая стратегия современного теоретического поиска реабилитирует традицию, утверждает ценностный политеизм и глобальность рисков. Здесь индивиду вменяется проявлять активность доверия и рефлексивную проективность.
Постмодерн и глобализация предельно схематично формулируют основные вызовы быстро меняющегося мира, на которые европейская философия отвечает перестройкой категориальных структур, пересмотром собственных предпосылок, переопределением статуса и задач теоретического знания.
Новые тенденции в устройстве социально мира наиболее ярко проявляется в урбанистической среде. Современная ситуация в целом показывает возможность и необходимость возрастающей индивидуализации. Человек вынужден опираться на самого себя в большей мере, чем на своих близких. Развивается и доминирует обособление индивидов во взаимоотношениях друг с другом. В результате различия между людьми в поведении, опыте, складе характера становятся все более заметными и весомыми.
Город как доминирующая среда обитания современного человека по- особому корректирует образ мира. Мир в представлении европейца становится более обжитым, более рутинным, в конечном счете, как бы это ни парадоксально звучало, более безопасным. Растущее число альтернатив возможных действий и снижение роли естественной идентификации с теми или иными союзами вынуждают человека развивать в себе способность принимать решения, главным образом, в отношении себя самого. Человеческое поведение в урбанистической среде, прежде всего в силу ее искусственности, опирается на сознательное конструирование реальности. Здесь опрометчиво поступать без размышления, без предвосхищения последствий на несколько ходов вперед. Жизнь становится «шахматной партией», осмысленной стратегией, сдерживание аффектов является ее основным правилом. Жизнь требует культивирования в себе умения отложить на потом то, к чему человек чувствует побуждение здесь и сейчас.
Предоставляя большого количества альтернатив, городская среда в целом содержит ряд типичных ситуаций. От человека требуется, следовательно, выработать сознательную стратегию поведения в каждом типе ситуаций и, предполагая их вероятностный набор, выстроить алгоритм поведения. Поведение выступает запланированным ответом, которого потребует ситуация. Осознанное конструирование реальности увеличивает значимость процесса приобретения социального опыта и его трансформации в запас знания. Создание субъективного мира на основе запаса знания выступает условием обоснования личной независимости и способности к высокой степени саморегуляции.
Стремление к личной независимости в городской среде вызвано не только требованием быстро решать поставленные задачи, но и потребностью к уединению. Уединение рассматривается как возможность релаксации и сосредоточения для определения дальнейших планов поведения. Человек привыкает к состоянию конкуренции с другими. В то же время, сферы, в которых он имеет право выделяться, ограничены. Существование с другими в ограниченном пространстве городской среды предполагает и высокую степень общественной регуляции. Сохранение баланса между необходимостью и потребностью быть «как все» и возможностью и потребностью выделяться, демонстрируя приобретенные способности и навыки, для личности связано с тяжелым выбором.
Основные привычки, представления и ценности, как средства ориентирования, обеспечивают жизненную устойчивость лишь на некоторое время. Динамичное изменение мира, окружающего человека сегодня, диктует постоянное обращение к осмыслению ориентиров поведения. Между тем, индивидуальное, а зачастую и групповое, сознание не поспевает за всеми изменениями картины мира. Внутренние конфликты человека, вызванные трудностями адаптации и ориентации в мире, показывают, что стратегии поведения не являются необходимо гармоничными, непротиворечивыми.
Глубокие сдвиги в организации социального мира обнажают отчуждение человека от иных индивидов, больших институтов и смысловых опытов. На уровне повседневности этот процесс отчуждения снимается рутинными устойчивыми практиками. Однако, снятие не является ни абсолютным, ни полным, ни продуктивным. Наоборот, оно усиливает разрыв между индивидом и группой.
Явление воспринимается как проблема, когда человек осознает нехватку чего-то. Современный человек осознает себя дезориентированным и отчужденным в пространстве культуры. Попытка преодоления отчуждения на уровне рефлексии, выполненная в рамках философской и социологической традиции, представляется недостаточной. Можно обозначить мультиплицирующуюся потребность в социокультурном анализе философских дискурсов, отражающих и выражающих состояние общества, конфликтную среду взаимодействия индивида и его социального окружения, в связи с высокой динамикой социокультурной ситуации прорыва. Европейская философия как высшее воплощение письменной эпохи завершает культуру и раскрывает ее. Историко-культурная ретроспектива позволяет отследить культурную динамику через философскую рефлексию. Поэтому представляется актуальным интеллектуальное усилие, эксплицирующее теоретические основания культурной установки, выражающей отношение человека к жизненному миру, поскольку изучение философско-теоретических оснований отношения субъекта к жизненному миру проясняет ориентиры его деятельности.
Объектом исследования является европейская гуманитарная философская традиция XX века, формирующая образы мира современного человека, его культуру.
Предмет исследования – выявленные в европейской философской традиции культурные установки и координаты, ориентирующие поведение человека в жизненном мире.
Проблема соотношения философского дискурса и праксиса является одним из доминирующих направлений в истории философии. В европейской традиции появление этого сюжета приписывают Аристотелю. «Никомахова этика» содержит систематическое изложение принципов, которыми должно регулироваться поведение благопристойных граждан. Согласно автору, соответственно двум частям души имеются два рода добродетелей: интеллектуальные и моральные. Интеллектуальные – результат обучения, моральные слагаются из привычек. В представлении Аристотеля философия как директивное знание должна управлять поступками. Поэтому задачей законодателя (философа) является делать граждан добродетельными путем выработки хороших привычек.
Теория Аристотеля, которая может быть названа теорией здравого смысла, является выражением этического оптимизма. Он верит в научное знание конечных целей, а это включает веру в то, что цель является ходом развития Вселенной. Большая часть его практической этики нельзя назвать философской: она является скорее результатом наблюдения над человеческой практикой, но это сторона его доктрины согласуется с метафизикой.
С начала XVII века почти каждый серьезный шаг в интеллектуальном процессе должен был начинаться с нападок на какую-либо аристотелевскую доктрину. В Новое время поставленная проблема становится маргинальной относительно онтологической тематики в целом.
Общая установка о влиянии философии на практическую жизнь людей существенно обновляется Просвещенческим проектом. Вера в человеческий разум, провозглашение безапелляционного торжества науки над средневековой схоластикой, стратегия переустройства общества на разумных основаниях направлены та то, чтобы подчинить идеальному разумному началу и общественный строй, и жизнь людей (общественные нравы и обычаи).
Философский дискурс производит основные высказывания проекта:
«естественное право», «общественный договор», «просвещенный абсолютизм», «разумный эгоизм». Теории Т.Гоббса, Ж.-Ж.Руссо основываются на убеждении, что граждане, избавившись от сословного строя, добровольно должны ограничить свои права и свободу в пользу государства. Возникшая идея новой гражданственности требовала самоограничения личности, дисциплинирования индивида; моральный долг стал тождественен гражданским обязанностям. «Естественный закон», понимаемый как стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей, выступает основой нравственности. Идеям христианско- религиозной морали противопоставлялись идеи эмансипации личности, раскрепощения от религиозных, сословных и иных ограничений.
Как оппозиция схоластической установке, провозглашенные правила морали основывались на здравом смысле. Проект Просвещения рассматривал идеальное общество как общество, максимально приближенное к природе. И, в то же время, свобода и поведение соотносились с высшей инстанцией: человек свободен делать то, что хочет, но вынужден делать то, что желает Бог. Идейное течение, выражающее интересы буржуазного общества, представляет именно философию (но не философов) как силу, управляющую поступками индивида.
Новая культурная ситуация складывается на рубеже XIX-XX вв. Множество столкновений – европейской культуры с азиатской и африканской, культуры образованных классов с культурой масс – становятся источником философской рефлексии. В контексте культуркритики происходит окончательное размежевание наук о природе и наук о духе. Идеалистическое направление, представляя обновленную интерпретацию учения Канта, видит философию нормативным учением, основанным на оценочных суждениях, на познании должного. Философия противопоставляется опытным наукам, основанным на теоретических суждениях и эмпирических данных о сущем. Система философии содержит надисторические взаимоотношения ценностей.
Э.Кассирер, Г.Риккерт, В.Вильденбанд признают конечной целью исторического процесса самоопределение человечества в соответствии с «этическим идеалом». Обладая культурным содержанием и благодаря особой роли в обществе, ценности должны быть отделены от побуждений, базирующихся как на природных инстинктах, так и на сиюминутных человеческих прихотях. Ценности (истина, красота, надличностная святость, нравственность, счастье, личная святость) понимаются как априорные, трансцендентальные, общезначимые.
В современной литературе тема соотношения философского дискурса и праксиса рассмотрена в разных философских направлениях и школах.
В рамках аксиологического направления, доминирующего в отечественной литературе, могут быть представлены обобщающие историческую и теоретическую проблематику работы М.С.Кагана, в которых последовательно проводится идея о непрерывном воспроизводстве бытия ценностей. Ценности выступают не как нечто, находящееся в трансцендентальном субъекте или в трансцендентном мире. Они всегда воспроизводятся в живом бытии ценностного отношения значения. Автор различает ценностное и утилитарное отношение человека к действительности. Он выделяет особый класс ценностей – экзистенциальных, – образуемых в диалогичности внутреннего мира человека и связанных с процессом осознания смысла.
Аксиологическим проблемам, включая определение специфики ценностного отношения, посвящены работы Г.П.Выжлецова, Н.З.Короткова, В.С.Поросенкова, Ю.Б.Борева, Д.А.Леонтьева, М.А.Кисселя, В.П.Тугаринова, Г.Л.Тульчинского и др. Здесь ценность выступает идеальной моделью, на которую направлено человеческое действие, трансцендентальной целью. Поведение людей объясняется нормами как категорическими императивами. Отдельно необходимо назвать работу Л.Ф.Новицкой, предметом которой является диалектика отношения «Я» и «Другого». Автор решает проблему раскрытия механизмов и путей становления человека как существа нравственного. Становление при этом рассматривается не в виде процесса интериоризации человеком одобренных обществом норм морали, а в виде пути самосозидания субъекта автономной нравственной воли, интенционально устремленной к реализации добра как истины в контексте взаимоотношений «Я» и «Другого»1.
Широкое культурологическое видение духовного в бытии выражают работы М.М.Бахтина, А.Ф.Лосева, С.С.Аверинцева, В.С.Библера, М.К.Мамардашвили, в строгом определении выходящие за рамки асиологического подхода. Авторы выражают идеи единства и преемственности духовной культуры, диалогического характера культуры, экзистенциально смыслового содержания культурного творчества.
Социологическое направление больше представлено зарубежными авторами. Идея о том, что философия задает человеку ориентиры поведения активно разрабатывается феноменологическим движением в социологии. Эвристический потенциал идей Э.Гуссерля был развит А.Щюцем, Г.Гарфинкелем, А.Сикурелом. Авторы отстаивают позицию, согласно которой социологии надлежит выявлять именно не нормы и правила, а процедуры, посредством которых приписываются значения. В связи с этим сама проблема значения встает как проблема метода, а не содержания, и основным выступает вопрос о том, как люди приходят к согласию. Феноменологическая социология описывает ретроспективно-перспективный характер значения. В жизненных ориентациях индивида всегда присутствует его прошлое и прошлое поколений, осмысление опыта. Моделирования настоящей и будущей деятельности основывается на естественной установке, схематизирующей опыт в запасе знания. Истолкование мира осуществляется по правилу типизации опыта. Идеализация непрерывности мира выделяет основные мотивы социального действия: «для-того-чтобы», «потому-что». Переживание типичных ситуаций позволяет планировать действия на основании установки «Я-могу-это-снова» и накапливать успешный опыт.
В соответствии с веберианской дефиницией социального действия в социологии появляется рад концепций, авторы которых полагают, что человек осваивает мир через символические значения; язык позволяет понимать других и вступать с ними в коммуникацию; принятие роли другого является необходимым условием идентичности как способности смотреть на себя со стороны. Ярким примером таких теорий является символический интеракционализм (Дж.Мид, Ч.Кули), теория ролей (Р.Тернер, Х.Беккер), театрального действия (И.Гофман), коммуникативного действования (Ю.Хабермас).
Социология знания, представленная К.Манхеймом, П.Бергером, Т.Лукманом, отстаивает идеи о том, что в самонаблюдении человека участвует планирующий рассудок. Типы поведения определяются механизмами подражания, повторения и табуирования; в своей эволюции они сменяют стадию естественного отбора стадией планирующего вмешательства. Планирование связывается с таким видом деятельности, при котором человек и общество переходят от целенаправленного изобретения отдельной вещи или отдельного института к целенаправленному регулированию и обдуманному господству над теми связями, которые действуют между этими изобретениями едиными феноменами реальности. Реальность, с одной стороны, объективна и имеет принудительную власть над поведением индивида, но, с другой стороны, она конституируется самим индивидом (в том числе по канонам театрального представления). При помощи известных символов и исполнения разученных ранее ритуалов, человек интегрирует себя в социальную реальность.
Психологическое направление философского дискурса при изучении поставленной проблемы вызывает интерес в двух аспектах. Первый, связанный с продолжением фрейдистской традиции, – в свете обоснования причин кризиса идентичности, понимаемой как дисгармония между «Я» и социальным «Я». Этот аспект представлен широкой панорамой исследований зарубежных авторов: Ж.Лакан, Э.Эриксон, Р.Лэнг, Л.Бинсвангер, Э.Берн и др.
Другой аспект, принадлежащий отечественной философской традиции, связан с понимаем ориентирования поведения человека в системе воспитания и обучения. Здесь речь идет, прежде всего, о теории Л.С.Выгодского, которая имеет глубокие связи с марксизмом, стремлением к справедливому и гуманному жизнеустройству, представлениям о «хорошем обществе», как о сфере свободного развития и раскрытия творческих сил человека. Согласно его теории, рефлексивная образовательная практика позволяет понять механизм интериоризации всеобщего культурного опыта в индивидуальных способностях. В основе представления о том, что человек получает образование через рефлексию, которую в нем можно сознательно выработать, лежит термин ориентировочной деятельности. Школа, по Выгодскому, должна создавать условия для превращения спонтанной и непосредственной активности ребенка в опосредованное культурой поведение, в деятельность. Идеи Выгодского были продолжены его учениками А.Н.Леонтьевым, Д.Б.Элькониным, В.В.Давыдовым.
Рассмотрение проблемного поля темы влияния философского дискурса поведение человека позволило установить тематический набор исследовательских практик, обнаружить разные варианты подходов ее решения. Необходимо обратить особое внимание на анализ постмодернистсого философского дискурса. В работах Н.С.Автономовой, А.В.Гулыги, Б.Гройса, И.П.Ильина и др. прослеживается заявление собственной позиции в рамках дискуссии об определении постмодернизма (уже закончившейся в западной историографии), соотнесение идеи прорыва с реалиями российской действительности. Исследования М.К.Рыклина, В.А.Подороги, В.Н.Фурса выполнены на языке, выработанным постмодернистским дискурсом. Для этих авторов постмодернизм является ситуацией реальности. В их работах рассматриваемая тематика согласуется с требованием обновления методов исследования.
Тем не менее, проблема ориентирования практически не попадает в фокус внимания исследований. Понятие ориентации не часто употребляется и почти не отрефлексировано в философии. Эту задачу ставит перед собой философия ориентации, представленная В.Штегмайером, Б.Вандельфельсом и Б.В.Марковым.
Новое направление в философии, взявшее за основу феноменологический метод, придает географическому понятию ориентации мощный философский потенциал, из которого могут быть в определенной мере выведены и поняты основные черты постмодернистской ситуации.
Штегмайер полагает, что сегодня понятие ориентации вытеснило в повседневности, политике и философии и почти везде понятие разум. Понятийное поле ориентации – точка зрения, направление, перспектива, горизонт – все больше подменяет собой понятийное поле разума. Понятие ориентации подхватывает ту потерю смысла, которую безусловный разум модерна потерял в процессе признания своей условности.
Немецкий философ возводит философию ориентации к кантианской традиции: «Уже Кант считал, что ориентация не зависит от принципов. Она не является делом логически обоснованных предложений. Ориентации с одной стороны всегда целостны; можно ориентироваться или нет, с другой стороны, многообразны; можно в различных областях жизни и жизненных ситуациях следовать совершенно различным ориентациям. Следовательно можно от случая к случаю меняться среди ориентации. Поэтому ориентации являются ограниченными в пространстве и времени (хотя это не надо понимать в каком-то внешне измеримом смысле); они есть ориентации в ограниченных областях жизни и на ограниченное время».
С помощью понятия ориентации можно объяснить, почему современные философские, исторические, политические дискурсы могут обойтись без принципов, и благодаря этому, оно открывает возможность менять ориентации сообразно изменению обстоятельств.
Исследовательский проект в рамках философии ориентации начинается с вопросов: Как происходит ориентация? Что дает ориентация? От чего она зависит? Каким ориентирам следуют ориентации человека, группы, народа, культуры, эпохи? Как взаимосвязаны ориентации друг с другом, чтобы они могли в кризисных ситуациях друг друга заменить и быть заменяемы друг на друга? Как надо мыслить мышление, чтобы постоянная перемена и обмен его собственных ориентиров стали мыслимыми?
Цель настоящего исследования – построить теоретическую культурологическую модель ориентирования современного человека в жизненном мире на основании деконструкции философского дискурса.
Поставленная цель диктует необходимость решения следующих задач:
- Деконструировать образ индивида как эмпирико- трансцендентального существа; показать его устойчивые и повторяющиеся, отброшенные и исключенные элементы;
- Установить основные ценностные аттракторы как координаты ориентирования человека в жизненном мире;
- Проследить развитие отношений «Я» - «другой» в европейской гуманитарной рефлексии;
- Показать динамику ориентаций человека в жизненном мире на примере классической, модернистской и постмодернистской эпох;
- На примере онтологии сознания Ж.-П.Сартра реконструировать картину основных проектов поведения человека в жизненном мире;
- Обнаружить стратегии ориентирования человека в европейской культуре на основе постмодернистского философского дискурса.
Методология в данном случае понимается как стратегия исследования философского дискурса. Работа опирается на общенаучные гуманитарные методы исследования культуры. В работе интерпретируются тексты, выражающие смыслы европейской культуры. Выбор методологических оснований исследования исходит из необходимости экспликации гипотетических конструкций из идей, неявно высказанных в концепциях рассматриваемых философов. Поэтому реализация замысла исследования связана со стратегией деконструкции в том виде, в каком она представлена в концепциях Ж.Дерриды и М.Фуко («археологического периода»).
Укажем ее основные содержательные элементы. Деконструкция рассматривается как операция, посредством которой можно выявить структуру онтологического и эпистемологического европейского дискурса в его конкретно-исторических формах. Предметом деконструкции является текст, понимаемый достаточно широко: и как набор высказываний, и как функция определенных социальных институтов.
При помощи деконструкции выявляется актуальность некогда созданного текста, обнаруживается зависимость высказываний от социокультурной среды, иначе говоря, от множества дискурсов. Деконструировать текст означает: выявить его внутренние противоречия; обнаружить в нем скрытые и незамеченные «остаточные смыслы»; найти «логические тупики» (неразрешимости), разрывы, исключения.
Не вступая в дискуссию о различении деконструкции с критическим анализом, полагаем, что значимой является принципиальная возможность обновления метода деконструкции в зависимости от характера дискурса: его языка, содержания и формы. Настоящее исследование основано на нескольких способах деконструкции, представляющих собой методы исследования, адаптированные к изучению культурной ситуации.
Это ретроспективный анализ – аналитический метод, позволяющий связать постмодернистские идеи через голову модернистской философии с новоевропейской традицией. Охватывая рационалистическую традицию в философии в целом, становится возможным выделить истоки одних идей, проследить трансформацию и отказ от других.
Можно назвать также экземплярный анализ – как метод, продолжающий традицию М.Фуко «археологического периода». Имеется в виду, что предметом рассмотрения выбирается отдельная работа отдельного мыслителя, но принадлежащая к проблемному полю исследования. Корректность интерпретации является необходимым условием гипотетической конструкции. Подобный анализ позволяет представить теории Ж.-П. Сартра и Ж.Бодрийяра как показательные для своего времени.
Метод аналитической презентации направлен на то, чтобы систематически представить феноменологическую теорию как одну из теорий, решающих проблему ориентирования человека в жизненном мире.
Источниками настоящего исследования является европейский философский дискурс, выраженный в репрезентативных текстах. Философский дискурс понимается как вершина культуры и как средство раскрытия ее имплицитного содержания.
Тексты рассматриваются в контексте эпохи. Несмотря на изменения, происходящие в философии, европейская традиция является сложившимся мыслительным пространством, поэтому предпринятое на начальном этапе исследования группирование текстовых документов является условно- схематичным. В то же время, это деление представляет дискурсивные формации, которые будут находиться в фокусе внимания, и показывает основные темпоральные узлы исследования. Соответственно, тексты были разделены на три рубрики: классическая рациональность, модерн, постструктурализм.
При анализе дискурса используются правила, разработанные в «археологическом» методе. М.Фуко формулирует принципы «археологии знания» как особой дисциплины, которая изучает историю идей, наук и ментальностей, выявляя взаимодействие между различными видами зафиксированных в текстах речевых практик; взаимосвязь выявленных речевых практик с социокультурными обстоятельствами их конституирования и практикования. При таком подходе смещается фокус внимания от описания широких общностей («эпоха», «век») к изучению феноменов разрыва; направление поисков сосредотачивается на точках преломления дискурса (несовместимости, эквивалентности, сцепления).
Следует отметить, что если ранее в других философских языках прерывность оценивалась как знак темпоральной разлаженности, то Фуко предпринимает реверсию знаков: для него прерывность – это позитивный элемент. Отсюда дискурс понимается не как разворачивающаяся, грандиозная манифестация субъекта, который мыслит, познает и говорит об этом, а как совокупность, в которой могут определяться рассеивания субъекта.
Дискурс определяется Фуко как набор высказываний, как чистая практика. Субъектом дискурса является говорящий индивидуум. Группы высказываний (тематические, темпоральные, проблематические и т.д.) образуют дискурсивные формации.
Описание отношений между высказываниями предполагает установление в системе постоянных и устойчивых концептов вовлеченных в них групп высказываний; раскрытие дискурсивных единиц вне устойчивых концептов; группировку высказываний; описание их сцепления и выявление тех единых форм, в которых они полагаются, исходя из тождественности тем.
По мнению Фуко, «правила формации имеют место не в «ментальности» или сознании индивида, а в самом дискурсе; следовательно, они навязываются в соответствии с неким видом анонимной единообразности всем индивидуумам, которые пытаются говорить в этом дискурсивном поле»1. Это позволяет исследователю, использующему археологическое измерение анализа, анализировать не только проблему, но и сами формы проблематизации.
Тексты философского дискурса классической рациональности представлены работами Р.Декарта, Дж.Локка, Д.Беркли, Д.Юма, И.Канта, Г.В.Ф.Гегеля. Они предназначены для систематического описания атомарного индивида как основного высказывания и устойчивого концепта. Согласно тождественным темам, выделенным в соответствии с проблематикой исследования, в текстах выявляются предпринятые социокультурными обстоятельствами запреты и отбрасывания. Исключенные речевые практики, формирующие на этом этапе философии маргинальный дискурс (представленный концептом другого), представляют особый интерес. Следующая выделенная рубрика демонстрирует смещение фокуса внимания. Модерн, представленный текстами Э.Гуссерля, М.Хайдеггера, Ж.- П.Сартра, М.Мерло-Понти, обращается к маргинальной теме. Этот интерес у философов обнаруживается случайно, вследствие работы над преобразованиями методологических оснований центрального дискурса. Периферийная тема другого приковывает внимание философов. Это высказывание обрамляется философской, социальной, психологической, политической проблематизацией. В настоящей работе описывается философская проблематизация концепта другого.
В дальнейшем европейский философский дискурс демонстрирует полное включение концепта другого: он разбивается на группы высказываний. На примере постструктурализма (в рубрику отнесены тексты Р.Барта, Ж.Бодрийяра, Ж.Делеза, Ф.Гваттари, Ж.Дерриды, Ж.-Ф.Лиотара) описывается активное взаимодействие речевых практик концепта. Другими словами, выявляется социокультурная ситуация, в которой другой становится полноправным, полноценным, зрелым дискурсом. Теперь он требует четкого определения отношения к группе своих высказываний. В результате, как речевая и письменная форма он может не проявлять себя, но его присутствие воспринимается как необходимое, директивное.
Пограничными, с рассматриваемыми дискурсивными единицами, выступают тексты К.Марса, Ф.Ницше, А.Камю, М.Бубера, Б.Вальденфельса, Э.Левинаса, Дж.Фаулза. Без выделения пограничных высказываний невозможно проследить взаимодействие между различными видами зафиксированных речевых практик. Они показывают сцепления с концептами, которые приняты как устойчивые, и позволяют отметить трансформацию идей точек включения.
На основании этого материала представляется возможным сформулировать основные выводы, касающиеся темы ориентирования современного человека в жизненном мире.
В настоящей диссертации тема ориентирования представлена как ключевая проблема культуры и, стало быть, современного философского дискурса. На уровне философского дискурса в теме ориентирования в наиболее законченном виде выражено качество философствования, стирающее границу между онтологическим и гносеологическим способами познания мира. Признание другого отменяет принципы классической рациональности.
Научная новизна исследования определяется недостаточной изученностью проблемы ориентирования человека в жизненном мире. В ходе исследования получены результаты, имеющие значимость для теоретического осмысления и прикладного решения проблемы в контексте культурологического знания, а именно:
- применен метод деконструкции философского дискурса как завершающего культурную установку явления для понимания поведенческих стратегий человека в жизненном мире;
- выявлено имплицитное содержание образа другого в концепции атомарного индивида;
- обнаружена динамика поведенческих стратегий, выделены ее узловые пункты: отказ от трансцендентального основания, утверждение плюральной аксиологии и принципа релевантности знания. Найден и обоснован переход от проектов поведения к ситуативным саморегуляторам;
- разработана стратегия соблазна как основного ситуативного регулятора в межличностных коммуникациях;
- найдены смысловые разделения и запреты, содержащиеся в философском дискурсе, посвященном проблеме ориентирования человека в жизненном мире, и культурной установке, нацеленной на межличностную коммуникацию.
На защиту выносится тезис о парадоксальном состоянии индивида в современном социуме, сознательно отказавшегося от высшей целесообразности своего поведения и потому вынужденного постоянно самостоятельно, индивидуально, ситуативно осуществлять поиск ориентиров, все время соотнося свое поведение с поведением других людей.
Проблема ориентирования представляется практически значимой и перспективной для дальнейшей разработки. Возможно применение диссертации при создании обобщающих исследований в области современной морали. Работа может быть использована при разработке общих и специальных курсов по культурологии, социальной антропологии, а также философии и социологии культуры. Отдельные положения исследования могут выступать релевантной теоретической установкой для проектирования стратегий в тех сферах деятельности, где существует потребность учитывать ориентиры поведения человека в жизненном мире, устанавливать коммуникативные связи.
Результаты исследования апробировались на кафедре культурологии Пермского государственного технического университета: гипотеза и проспект исследования обсуждались на третьей сессии методологического семинара в марте 2003 года. Основные положения диссертации изложены в 24 статьях и материалах.
Автор принимал участие в работе над коллективной монографией «Система воспитания инженеров и специалистов в условиях модернизации образования: опыт, проблемы, перспективы», в двух интерактивных конференциях, организованных на сайте Auditorium.ru. Результаты исследования докладывались и обсуждались на конференциях городского, областного, всероссийского и международного уровней в период с 1998 по 2003 год. Например, на международном форуме «Феномен удовольствия в культуре» (СПбГУ, Санкт-Петербург, 2004), международной конференции
«Векторы развития современной России» (МВШСЭН, Москва, 2003), международной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (СПбГУ, Санкт-Петербург, 2002), всероссийской научно-практической конференции «Периферийность в культуре XX века» (ПГУ, Пермь, 2001), всероссийской ежегодной научно- практической конференции «Майские чтения» (ПГТУ, Пермь, 1998-2004), межрегиональной научно-практической конференции «Образование в культуре и культура образования» (ПГИИК, Пермь, 2003), областной конференции «Политическая культура России: в поисках консенсуса» (ПГУ, Пермь, 2002), областной конференции «Астафьевские чтения» (мемориальный центр истории политических репрессий «Пермь-36», Пермь, 2002), межвузовской научной конференции «Переходные периоды в смене культурных эпох» (ПГТУ, Пермь, 2001), городской научно-практической конференции «Философия образования и реформа современной школы» (администрация города Перми, Пермь, 2002).
Структура диссертации включает: три главы, введение, заключение, список литературы и источников.

Купить