Актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации
|
Введение 2
Глава I. Выработка критериев обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации 2
Глава II. Проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации 2
Глава III. Проблемы обоснованности продления срока содержания под стражей в Российской Федерации 2
Заключение 2
Список использованной литературы 2
Глава I. Выработка критериев обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации 2
Глава II. Проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации 2
Глава III. Проблемы обоснованности продления срока содержания под стражей в Российской Федерации 2
Заключение 2
Список использованной литературы 2
В выпускной квалификационной работе затронуты актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации.
Первая глава посвящена вопросам выработки критериев обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации. Предпринимается попытка определить понятие обоснованности решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Анализируются основания и условия избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. Данная проблема исследуется в научном и практическом измерениях. Рассматривается сложившаяся в нашей стране правоприменительная практика в области избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, обращается внимание на основные причины и условия, способствующие принятию необоснованных решений. Формулируются практические рекомендации по совершенствованию практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, с учётом исключительной и факультативной (необязательной) природы данной меры пресечения.
Во второй главе проанализировано понятие «обоснованное подозрение», выявляется его связь с презумпцией невиновности. Сопоставляются институты лишения свободы и заключения под стражу и путём сравнительного анализа указывается на отличительные особенности самой строгой меры пресечения в российском уголовном процессе. Исследуются проблемные вопросы, связанные с пределами проверки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению.
В работе поднимаются вопросы, связанные с определением стандарта доказывания обоснованности подозрения. Даются рекомендации не только по повышению этого стандарта, но и по внесению изменений в правовое регулирование практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации, и по приведению правоприменительной практики в соответствие с этим стандартом.
В третьей главе раскрываются вопросы, связанные с продлением срока содержания под стражей. Подчёркивается важность законодательного установления предельных сроков содержания под стражей и раскрывается их функциональное предназначение. Освещаются проблемы соотношения срока содержания под стражей и срока производства предварительного расследования. Исследуются критерии обоснованности продления срока содержания под стражей. Прослеживается дискуссия вокруг установленных законом исключений, допускающих содержание лица под стражей сверх установленных ст. 109 УПК РФ предельных сроков. Указывается на значение принципов соразмерности и правовой определённости при принятии решений о продлении срока содержания под стражей, а также предлагается механизм реализации указанных принципов. Обращается внимание на недостатки правоприменения, дефекты правового регулирования и несовершенство теоретических изысканий, порождающих либо препятствующих разрешению проблем применения самой строгой меры пресечения при продлении срока содержания под стражей. Отмечено, что разрешение указанных проблем возможно лишь при совместных усилиях практических работников, законодателя и процессуалистов. В этой связи не только даются рекомендации по повышению обоснованности решений о продлении срока содержания под стражей, но и делаются предложения по внесению изменений в правовое регулирование правоприменительной практики, а также обращается внимание на ряд теоретических проблем, влияющих, в том числе напрямую, на качество правоприменительной практики.
Поднятые в настоящей работе проблемы имеют исторические предпосылки, длинную и поучительную историю их изучения. Однако актуальность и даже злободневность указанных проблем сохраняется, ряд проблемных вопросов, исследуемых не одно десятилетие, до сих пор полностью не разрешён.
Первая глава посвящена вопросам выработки критериев обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации. Предпринимается попытка определить понятие обоснованности решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Анализируются основания и условия избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. Данная проблема исследуется в научном и практическом измерениях. Рассматривается сложившаяся в нашей стране правоприменительная практика в области избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, обращается внимание на основные причины и условия, способствующие принятию необоснованных решений. Формулируются практические рекомендации по совершенствованию практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, с учётом исключительной и факультативной (необязательной) природы данной меры пресечения.
Во второй главе проанализировано понятие «обоснованное подозрение», выявляется его связь с презумпцией невиновности. Сопоставляются институты лишения свободы и заключения под стражу и путём сравнительного анализа указывается на отличительные особенности самой строгой меры пресечения в российском уголовном процессе. Исследуются проблемные вопросы, связанные с пределами проверки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению.
В работе поднимаются вопросы, связанные с определением стандарта доказывания обоснованности подозрения. Даются рекомендации не только по повышению этого стандарта, но и по внесению изменений в правовое регулирование практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации, и по приведению правоприменительной практики в соответствие с этим стандартом.
В третьей главе раскрываются вопросы, связанные с продлением срока содержания под стражей. Подчёркивается важность законодательного установления предельных сроков содержания под стражей и раскрывается их функциональное предназначение. Освещаются проблемы соотношения срока содержания под стражей и срока производства предварительного расследования. Исследуются критерии обоснованности продления срока содержания под стражей. Прослеживается дискуссия вокруг установленных законом исключений, допускающих содержание лица под стражей сверх установленных ст. 109 УПК РФ предельных сроков. Указывается на значение принципов соразмерности и правовой определённости при принятии решений о продлении срока содержания под стражей, а также предлагается механизм реализации указанных принципов. Обращается внимание на недостатки правоприменения, дефекты правового регулирования и несовершенство теоретических изысканий, порождающих либо препятствующих разрешению проблем применения самой строгой меры пресечения при продлении срока содержания под стражей. Отмечено, что разрешение указанных проблем возможно лишь при совместных усилиях практических работников, законодателя и процессуалистов. В этой связи не только даются рекомендации по повышению обоснованности решений о продлении срока содержания под стражей, но и делаются предложения по внесению изменений в правовое регулирование правоприменительной практики, а также обращается внимание на ряд теоретических проблем, влияющих, в том числе напрямую, на качество правоприменительной практики.
Поднятые в настоящей работе проблемы имеют исторические предпосылки, длинную и поучительную историю их изучения. Однако актуальность и даже злободневность указанных проблем сохраняется, ряд проблемных вопросов, исследуемых не одно десятилетие, до сих пор полностью не разрешён.
В настоящей работе прослеживается не прекращающийся в уголовно-процессуальной науке спор о критериях обоснованности решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, об основаниях и условиях такого решения. Отмечено не только научное, но и практическое значение поднятой проблемы. Проанализирована правоприменительная практика, выявлены основные причины и условия, способствующие принятию необоснованных решений. В основном указывается на две причины. Первой называется формализм правоприменителей, обоснование ими избрания заключения под стражу не фактическими обстоятельствами и доказательствами, а ссылкой на указанные в ч. 1 ст. 97 УПК РФ действия, и на тяжесть преступления. В качестве второй причины рассматривается неясность в определении того, что является основанием избрания заключения под стражу и какое решение можно считать обоснованным. Вторая причина более веская, поскольку трудности в правоприменении отчасти порождены вышеописанными теоретическими проблемами.
Отмечено широкое применение данной меры пресечения в России, которое противоречит как исключительной и факультативной (необязательной) природе заключения под стражу как самой строгой меры пресечения, так и объективным трудностям, неизбежно возникающим при избрании этой меры пресечения. Сделан вывод о том, что предпочтение правоприменителей избирать самую строгую меру пресечения, игнорируя при этом иные, более мягкие, меры пресечения, предположительно имеет психологическую и утилитарную основу. Принято считать, что применение именно этой меры пресечения в наибольшей степени обеспечивает предотвращение совершения лицом действий, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК, нежели иные меры пресечения. В итоге нарушается баланс между публичными интересами, связанными с применением мер процессуального принуждения, и важностью права на свободу личности.
Учёные предлагают способы преодоления опровержимой презумпции исключительности заключения под стражу, установленной ч. 1 ст. 108 УПК РФ и п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41. Практически не вызывает споров тезис о необходимости подтверждать исключительность заключения под стражу фактическими данными и доказательствами. Отмечается, что обоснование избрания меры пресечения в виде заключения под стражу одной лишь тяжестью преступления противоречит презумпции невиновности.
В работе проанализировано понятие «обоснованное подозрение», тесно связанное с презумпцией невиновности. Обращается внимание на игнорирование правоприменителями содержащегося в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41 требование при разрешении вопросов, связанных с применением законодательства о мерах пресечения, исходить из презумпции невиновности. Меры пресечения, в том числе и самая строгая из них, применяются к лицу, которое ещё не признано виновным. И тем не менее, данное лицо претерпевает неблагоприятные последствия за преступление, которое, возможно, не совершало.
Обращается внимание на схожесть лишения свободы и заключения под стражу. Схожесть этих институтов обосновывается фактически идентичными условиями содержания как лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, так и лиц, содержащихся под стражей. В этой связи видится необходимым улучшение условий в следственных изоляторах, так как целью меры пресечения является не кара и исправление (перевоспитание), а предотвращение совершения лицом действий, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ. Проблема соотношения заключения под стражу и презумпции невиновности носит не только правовой, но и философский характер, так как вопреки этому принципу уголовного судопроизводства в РФ нарушаются базовые конституционные права.
Особенность мер пресечения, в том числе заключения под стражу, заключается в их превентивном и обеспечительном характере. Споры идут вокруг определения степени вероятности возможного поведения лица, для предотвращения которого, собственно, избирается мера пресечения. Учёные сходятся в том, что вероятность такого поведения должна быть высокой и подтверждаться она должна не субъективным подозрением правоприменителя, а фактическими данными и совокупностью доказательств. Высказываются предложения по внесению изменений в ряд статей УПК РФ, прежде всего в статью 97, в соответствии с которыми заключение под стражу должно применяться лишь при наличии фактических данных и доказательств. Столь высокие требования продиктованы необходимостью соблюдения принципа презумпции невиновности.
Ещё одним критерием обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу признаётся обоснованное подозрение причастности лица, в отношении которого избирается заключение под стражу, к совершенному преступлению. Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона, влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Проблема тесно связана с запретом, содержащимся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41. Проверяя обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица. Отмечается, что суды, вопреки разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, входят в обсуждение вопроса о виновности лица. Обращается внимание на то, как трудно при осуществлении проверки обоснованности подозрения избежать обсуждения вопроса о виновности лица
Отмечается, что институт обоснованного обвинения (подозрения) является не основанием, а необходимым, хотя и недостаточным условием применения меры принуждения в виде заключения под стражу. Этот взгляд согласуется с правовой позицией Пленума Верховного Суда РФ, в соответствии с которой избрание заключения под стражу допускается только после проверки судом обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению.
В настоящей работе прослеживается мысль, что решение об избрании заключения под стражу не может считаться законным и обоснованным в случае, если не доказана причастность лица к совершению преступления. Отсутствие доказательств нарушает презумпцию невиновности. В этой связи ФПА РФ предлагает внести в статью 108 УПК РФ изменения, «в соответствии с которыми при рассмотрении вопроса об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу судья производил бы проверку наличия достаточных данных для предъявления лицу обвинения или выдвижения подозрения в совершении им преступления, а также проверку правильности квалификации содеянного данным лицом».
В уголовно-процессуальной науке продолжается спор о стандарте доказывания обоснованности подозрения. Подчёркивается, что обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить инкриминируемое ему преступление, подкреплённых доказательствами. Ряд экспертов полагают, что при наличии сомнений в доказанности обвинения или подозрения данная мера пресечения не должна применяться. В частности, высказывается мнение, что применение меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения должно стать исключением из нормального порядка применения мер пресечения, возможным лишь тогда, когда наличествует действительная необходимость в данной мере пресечения.
Основной вывод третьей главы настоящей работы заключается в том, что чрезмерная и нередко необоснованная продолжительность сроков содержания под стражей в нашей стране по-прежнему остаётся злободневной и трудноразрешимой проблемой, вызывающей и у процессуалистов, и у правоприменителей и иных практических работников потребность разработать механизм, способствующий поддержанию баланса между публичными интересами, связанными с применением самой строгой мерой пресечения, и важностью права на свободу личности.
Подчёркивается важность законодательного установления предельных сроков содержания под стражей и ведущаяся вокруг этой темы дискуссия. Отмечается двоякая роль предельных сроков содержания под стражей: как фактора, способствующего повышению эффективности предварительного расследования, и как гарантии защиты прав и свобод арестованного лица.
Обращается внимание на тенденцию тесным образом связывать срок содержания под стражей со сроком производства предварительного расследования, с подчинением первого срока второму. Такое отождествление признаётся ошибочным, поскольку оно не учитывает специфическое предназначение мер пресечения, которое заключается не в обеспечении, по словам одного маститого отечественного процессуалиста, «удобства полицейской цели», а в предотвращении (пресечении) поведения, предусмотренного ст. 97 УПК РФ. Выявлено, что именно неэффективность предварительного расследования и несоблюдение разумного срока уголовного судопроизводства нередко приводят к произвольному, квазиобоснованному продлению срока содержания под стражей. Подчёркивается важное значение частных постановлений суда, позволяющих обращать внимание правоприменителей не только на факты неэффективности и волокиты, но и на их причины, осознание которых может сделать борьбу с этим злом более продуктивной. Указывается на опасность того, что бездумная борьба с волокитой может приводить к снижению качества, полноты, всесторонности предварительного расследования, к спешке.
Проанализированная в работе судебная практика в целом исходит как из необходимости проверки эффективности организации расследования при применении самой строгой меры пресечения, так и из того положения, что сама по себе необходимость производства следственных и иных процессуальных действий не должна рассматриваться как единственное и первенствующее основание продления срока содержания под стражей.
Установленные ст. 109 УПК РФ предельные сроки содержания под стражей на досудебных стадиях производства вызывают критику и не всеми процессуалистами считаются приемлемыми по продолжительности. В частности, в процессуальной науке неоднократно делалась отсылка к международным стандартам, обязывающим пересматривать срок содержания под стражу в течение разумно коротких интервалов времени. В процессуальной науке не прекращается спор относительно продолжительности «разумно коротких интервалов времени». Подобный спор признаётся бесплодным, а попытка определить продолжительность разумно короткого интервала времени для пересмотра решения о содержании под стражей вряд представляется бесполезной ввиду ряда обстоятельства, а именно того очевидного факта, что расследование конкретного преступления, как правило, уникально, невозможно с точностью до дня, недели и даже месяца определить точную продолжительность расследования отдельно взятого преступления, и тем менее возможно с точностью до дня предугадать, когда отпадёт необходимость в применении самой строгой меры пресечения.
Более эффективным и в наибольшей степени соответствующим предназначению самой строгой меры пресечения средством борьбы с необоснованным продлением срока содержания под стражей видится не определение идеальной длительности «разумно коротких интервалов времени», а предусмотренный УПК РФ сокращенный срок подачи и рассмотрения жалобы на судебные решения, связанные с применением самой строгой меры пресечения, а также право обвиняемого и его защитника в любой момент производства по уголовному делу заявить ходатайство об отмене или изменении меры пресечения. Это право продиктовано тем обстоятельством, что необходимость в применении данной меры пресечения может отпасть в любой момент, который невозможно заранее предугадать и тем более ограничить такой момент определённым сроком. Фетишизация сроков, придание им избыточного значения может привести к обратному эффекту — к ещё большему нарушению прав и свобод арестованного лица. Ведь возникновение и отпадение необходимости в применении самой строгой меры пресечения не связаны напрямую со стадиями досудебного и судебного производства и не обусловлены ими.
Отмечается, что продолжительность содержания под стражей на досудебной стадии производства по уголовным делам имеет строго фиксированные ограничения, за пределами которых дальнейшее продление пребывания под стражей, по общему правилу, не допускается, чем предопределяется обязательность немедленного освобождения содержащегося под стражей обвиняемого. Вместе с тем указанное общее правило имеет исключения, допускающие содержание лица под стражей на досудебной стадии сверх установленных ст. 109 УПК РФ предельных сроков. Процессуалистами обращается внимание на предусмотренную ч. 11 ст. 109 УПК РФ возможность продления срока содержания под стражей «при необходимости производства предварительного расследования либо в случае продолжения судебного разбирательства» и указывается на то, что такое продление возможно исключительно при сохранении действительной необходимости в применении самой строгой меры пресечения.
Отмечена дискуссионность законоположения ч. 7 ст. 109 УПК РФ. Злободневность данной проблемы подчёркивается путём сопоставления с ч.5 ст. 97 УПК РСФСР, в соответствии с которой время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при исчислении срока содержания под стражей в качестве меры пресечения не учитывалось. Данная норма обосновано признана неконституционной, допускающей произвольное и неограниченное продление срока содержания под стражей, в том числе при отсутствии оснований для применения самой строгой меры пресечения, а кроме того, являлась своего рода санкцией за осуществление лицом его процессуального права на ознакомление с материалами уголовного дела. Отмечена недопустимость оправдания указанного законоположения соображениями борьбы с организованной преступностью неприемлемо и контрпродуктивно. В большей степени соответствующей принципам соразмерности и состязательности, а также презумпции невиновности является предусмотренная ч. 3 ст. 217 УПК РФ возможность установления судом определенного срока для ознакомления с материалами уголовного дела в случае явного затягивания лица и его защитника ознакомления с материалами дела. Данное положение основано в том числе на принципе персональной ответственности.
Отмечена ошибочность предложения не включать время ознакомления с материалами уголовного дела в сроки расследования и содержания под стражей. Это предложение не может считаться приемлемым, фактически оно делается в духе ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР, неконституционность которой была признана КС РФ и неприемлемость которой выше обоснована. Указанное предложение основывается на смешении срока предварительного расследования и срока содержания под стражей. Данная позиция признана ошибочной в силу того, что она обуславливает принятие решения по применению самой строгой меры пресечения сроками предварительного расследования, его задачам и целям, при этом не сообразуясь со специфическими целями и основаниями применения указанной меры пресечения.
Обращается внимание спор о соотношении продления срока содержания под стражей и перехода уголовного судопроизводства в другую стадию. Правильным разрешением указанного спора признана выработанная высшими судами России правовая позиция, согласно которой продление срока содержания под стражей не может быть продиктовано непосредственно переходом уголовного судопроизводства в другую стадию.
Отмечены трудности применения ч. 3 ст. 237 УПК РФ, которая связаны в том числе с проблемами разграничения дополнительного расследования и устранения препятствий к судебному рассмотрению возвращенного уголовного дела прокурору, что объясняется в том числе тем обстоятельством, что устранение препятствий нередко по своей сложности и продолжительности сопоставимо с дополнительным расследованием.
Отмечена дискуссионность правовой позиции КС РФ о неприменимости требования ч.5 ст. 109 УПК РФ о предъявлении обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его защитнику материалов оконченного расследованием уголовного дела не позднее чем за 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей к случаю, предусмотренному ч. 3 ст. 237 УПК РФ. Выявлено противоречие между установленным КС РФ правилом о неприменимости требования ч. 5 ст. 109 УПК РФ к рассматриваемому случаю и правовой позицией самого КС РФ, согласно которой суд вправе в процессе ознакомления лица с новыми для него, не фигурировавшими ранее в деле материалами, которые получены в ходе устранения выявленных судом препятствий к судебному рассмотрению дела и с которыми обвиняемый еще не имел возможности ознакомиться, рассмотреть ходатайство о продлении действия данной меры пресечения, обусловленном потребностью обвиняемого в обращении и к тем материалам, с которыми он знакомился до направления дела в суд. В этом случае не исключена ситуация, когда объём материалов уголовного дела, с которыми лицо знакомиться после устранения выявленных судом препятствий к судебному рассмотрению дела, может оказаться бо́льшим, чем при его первичном ознакомлении. Однако, в соответствии с вышеприведенной правовой позицией КС РФ, лицо в таком случае лишено гарантии, предусмотренной ч. 5 ст. 109 УПК РФ, что невозможно признать справедливым.
Подчеркивается неудовлетворительное законодательное регулирование такой особой стадии, как возвращение судом дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, а также необходимость, в частности, детальной регламентации деятельности органа расследования по устранению нарушений уголовно-процессуального закона, с тем, чтобы под видом устранения указанных нарушений не производилось дополнительное расследование и не восполнялась полнота ранее проведенного расследования.
Подчеркивается значимость Постановления Конституционного Суда РФ от 16.07.2015 N 23-П, в котором указывается на учёт принципов соразмерности и правовой определённости при определении в каждом конкретном деле разумного срока для устранения препятствий к судебному рассмотрению дела, а также для продления содержания лица под стражей.
Постулируется недопустимость незаконного и необоснованного ареста, независимо продолжительности такового. Поднимается вопрос о соотношении ч. 2 ст. 10 УПК РФ и ст. 50 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и указывается на коллизию указанных законоположений. Отмечается принципиальность спора вокруг нормы, наделяющей начальника места содержания под стражей полномочиями по освобождению лиц из-под стражи, поскольку он касается наиважнейшего положения, в соответствии с которым применение самой строгой меры пресечения не может считать законным и обоснованным в случае нарушение установленных законом сроков содержания под стражей. Данному положению вполне соответствует предложение добавить в предусмотренный ч. 2 ст. 10 УПК перечень лиц начальника места содержания под стражей.
Обращается внимание на дискуссию вокруг положения ч. 3 ст. 255 УПК, отмечается, что данный спор концептуально разрешён. КС РФ справедливо отметил, что указанное положение не предполагает произвольное и не контролируемое судом продление сроков содержания подсудимого под стражей и не освобождает суд от обязанности рассмотрения уголовного дела в разумные сроки. Рассматриваемое законоположение также не предполагает возможность принятия судом решения без исследования представленных сторонами обвинения и защиты доказательств, подтверждающих наличие или отсутствие оснований для применения самой строгой меры пресечения. Кроме того, обращается внимание на важное значение права лица и его защитника в любой момент ходатайствовать об отмене или изменении данной меры пресечения, не дожидаясь истечения сроков, предусмотренных ч. 3 ст. 255 УПК.
В то же время, в настоящей работе отмечено, что положение ч. 3 ст. 255 УПК может вступать в противоречие с принципом соразмерности в случае, когда самая строгая мера пресечения по своей тяжести, в том числе по срокам, становится сопоставима или даже превышает уголовное наказание. Обращается внимание на отсутствие в настоящий момент удовлетворительного концептуального, в том числе конституционно-правового, разрешения указанной проблемы. Законодателем предусмотрен ряд мер при возникновении такой ситуации. Действующим законодательством предусмотрены такие средства, как зачет при определении общего срока назначенного судом наказания и право на присуждение компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. Однако указанные средства признаны недостаточными ввиду того, что негативные последствия неоправданно длительного содержания под стражей, особенно при невыносимых условиях такого содержания, столь велики, что сама возможность полного преодоления таких последствий указанными компенсаторными средствами сомнительна.
Исследованные в настоящей работе проблемы продления срока содержания под стражей не в полной мере разрешены, а некоторые из них неразрешаемы, и пока они наличествуют, принцип соразмерности и презумпция невиновности постоянно находятся под угрозой, а достижение искомого баланса между публичными интересами, связанными с применением самой строгой мерой пресечения, и важностью права на свободу личности оказывается труднодостижимой задачей.
Справедливости ради стоит признать, что в настоящей работе освещены не все актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации. В частности, не была рассмотрена проблематика ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. Автор настоящей работы сознательно избежал рассмотрения данной темы в силу ограниченности во времени и по объёму ВКР. В этой связи хотелось бы обратить внимание на поручение Президента РФ В. В. Путина по итогам заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека, состоявшегося 7 декабря 2022 года Верховному Суду Российской Федерации совместно с Генеральной прокуратурой Российской Федерации, Следственным комитетом Российской Федерации, МВД России, Минюстом России, ФСИН России и Общественной палатой Российской Федерации проанализировать практику заключения под стражу лиц, обвиняемых в ненасильственных преступлениях, в том числе лиц, страдающих заболеваниями, и женщин, имеющих малолетних детей, и при необходимости представить предложения по внесению в законодательство Российской Федерации изменений, направленных на гуманизацию правосудия. Данное президентское поручение, на наш взгляд, развивает концепцию, отражённую в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ и основанную на том положении, что применение самой строгой меры пресечения должно зависеть не только от категории преступления, которое инкриминируется лицу, но и от характера этого преступления.
В заключение отметим, что ввиду того, что рассмотренные в настоящей работе актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации связаны с недостатками правоприменения, дефектами правового регулирования и несовершенством теоретических изысканий, их разрешение возможно лишь при совместных усилиях практических работников, законодателя и процессуалистов.
Отмечено широкое применение данной меры пресечения в России, которое противоречит как исключительной и факультативной (необязательной) природе заключения под стражу как самой строгой меры пресечения, так и объективным трудностям, неизбежно возникающим при избрании этой меры пресечения. Сделан вывод о том, что предпочтение правоприменителей избирать самую строгую меру пресечения, игнорируя при этом иные, более мягкие, меры пресечения, предположительно имеет психологическую и утилитарную основу. Принято считать, что применение именно этой меры пресечения в наибольшей степени обеспечивает предотвращение совершения лицом действий, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК, нежели иные меры пресечения. В итоге нарушается баланс между публичными интересами, связанными с применением мер процессуального принуждения, и важностью права на свободу личности.
Учёные предлагают способы преодоления опровержимой презумпции исключительности заключения под стражу, установленной ч. 1 ст. 108 УПК РФ и п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41. Практически не вызывает споров тезис о необходимости подтверждать исключительность заключения под стражу фактическими данными и доказательствами. Отмечается, что обоснование избрания меры пресечения в виде заключения под стражу одной лишь тяжестью преступления противоречит презумпции невиновности.
В работе проанализировано понятие «обоснованное подозрение», тесно связанное с презумпцией невиновности. Обращается внимание на игнорирование правоприменителями содержащегося в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41 требование при разрешении вопросов, связанных с применением законодательства о мерах пресечения, исходить из презумпции невиновности. Меры пресечения, в том числе и самая строгая из них, применяются к лицу, которое ещё не признано виновным. И тем не менее, данное лицо претерпевает неблагоприятные последствия за преступление, которое, возможно, не совершало.
Обращается внимание на схожесть лишения свободы и заключения под стражу. Схожесть этих институтов обосновывается фактически идентичными условиями содержания как лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, так и лиц, содержащихся под стражей. В этой связи видится необходимым улучшение условий в следственных изоляторах, так как целью меры пресечения является не кара и исправление (перевоспитание), а предотвращение совершения лицом действий, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ. Проблема соотношения заключения под стражу и презумпции невиновности носит не только правовой, но и философский характер, так как вопреки этому принципу уголовного судопроизводства в РФ нарушаются базовые конституционные права.
Особенность мер пресечения, в том числе заключения под стражу, заключается в их превентивном и обеспечительном характере. Споры идут вокруг определения степени вероятности возможного поведения лица, для предотвращения которого, собственно, избирается мера пресечения. Учёные сходятся в том, что вероятность такого поведения должна быть высокой и подтверждаться она должна не субъективным подозрением правоприменителя, а фактическими данными и совокупностью доказательств. Высказываются предложения по внесению изменений в ряд статей УПК РФ, прежде всего в статью 97, в соответствии с которыми заключение под стражу должно применяться лишь при наличии фактических данных и доказательств. Столь высокие требования продиктованы необходимостью соблюдения принципа презумпции невиновности.
Ещё одним критерием обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу признаётся обоснованное подозрение причастности лица, в отношении которого избирается заключение под стражу, к совершенному преступлению. Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона, влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Проблема тесно связана с запретом, содержащимся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41. Проверяя обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица. Отмечается, что суды, вопреки разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, входят в обсуждение вопроса о виновности лица. Обращается внимание на то, как трудно при осуществлении проверки обоснованности подозрения избежать обсуждения вопроса о виновности лица
Отмечается, что институт обоснованного обвинения (подозрения) является не основанием, а необходимым, хотя и недостаточным условием применения меры принуждения в виде заключения под стражу. Этот взгляд согласуется с правовой позицией Пленума Верховного Суда РФ, в соответствии с которой избрание заключения под стражу допускается только после проверки судом обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению.
В настоящей работе прослеживается мысль, что решение об избрании заключения под стражу не может считаться законным и обоснованным в случае, если не доказана причастность лица к совершению преступления. Отсутствие доказательств нарушает презумпцию невиновности. В этой связи ФПА РФ предлагает внести в статью 108 УПК РФ изменения, «в соответствии с которыми при рассмотрении вопроса об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу судья производил бы проверку наличия достаточных данных для предъявления лицу обвинения или выдвижения подозрения в совершении им преступления, а также проверку правильности квалификации содеянного данным лицом».
В уголовно-процессуальной науке продолжается спор о стандарте доказывания обоснованности подозрения. Подчёркивается, что обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить инкриминируемое ему преступление, подкреплённых доказательствами. Ряд экспертов полагают, что при наличии сомнений в доказанности обвинения или подозрения данная мера пресечения не должна применяться. В частности, высказывается мнение, что применение меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения должно стать исключением из нормального порядка применения мер пресечения, возможным лишь тогда, когда наличествует действительная необходимость в данной мере пресечения.
Основной вывод третьей главы настоящей работы заключается в том, что чрезмерная и нередко необоснованная продолжительность сроков содержания под стражей в нашей стране по-прежнему остаётся злободневной и трудноразрешимой проблемой, вызывающей и у процессуалистов, и у правоприменителей и иных практических работников потребность разработать механизм, способствующий поддержанию баланса между публичными интересами, связанными с применением самой строгой мерой пресечения, и важностью права на свободу личности.
Подчёркивается важность законодательного установления предельных сроков содержания под стражей и ведущаяся вокруг этой темы дискуссия. Отмечается двоякая роль предельных сроков содержания под стражей: как фактора, способствующего повышению эффективности предварительного расследования, и как гарантии защиты прав и свобод арестованного лица.
Обращается внимание на тенденцию тесным образом связывать срок содержания под стражей со сроком производства предварительного расследования, с подчинением первого срока второму. Такое отождествление признаётся ошибочным, поскольку оно не учитывает специфическое предназначение мер пресечения, которое заключается не в обеспечении, по словам одного маститого отечественного процессуалиста, «удобства полицейской цели», а в предотвращении (пресечении) поведения, предусмотренного ст. 97 УПК РФ. Выявлено, что именно неэффективность предварительного расследования и несоблюдение разумного срока уголовного судопроизводства нередко приводят к произвольному, квазиобоснованному продлению срока содержания под стражей. Подчёркивается важное значение частных постановлений суда, позволяющих обращать внимание правоприменителей не только на факты неэффективности и волокиты, но и на их причины, осознание которых может сделать борьбу с этим злом более продуктивной. Указывается на опасность того, что бездумная борьба с волокитой может приводить к снижению качества, полноты, всесторонности предварительного расследования, к спешке.
Проанализированная в работе судебная практика в целом исходит как из необходимости проверки эффективности организации расследования при применении самой строгой меры пресечения, так и из того положения, что сама по себе необходимость производства следственных и иных процессуальных действий не должна рассматриваться как единственное и первенствующее основание продления срока содержания под стражей.
Установленные ст. 109 УПК РФ предельные сроки содержания под стражей на досудебных стадиях производства вызывают критику и не всеми процессуалистами считаются приемлемыми по продолжительности. В частности, в процессуальной науке неоднократно делалась отсылка к международным стандартам, обязывающим пересматривать срок содержания под стражу в течение разумно коротких интервалов времени. В процессуальной науке не прекращается спор относительно продолжительности «разумно коротких интервалов времени». Подобный спор признаётся бесплодным, а попытка определить продолжительность разумно короткого интервала времени для пересмотра решения о содержании под стражей вряд представляется бесполезной ввиду ряда обстоятельства, а именно того очевидного факта, что расследование конкретного преступления, как правило, уникально, невозможно с точностью до дня, недели и даже месяца определить точную продолжительность расследования отдельно взятого преступления, и тем менее возможно с точностью до дня предугадать, когда отпадёт необходимость в применении самой строгой меры пресечения.
Более эффективным и в наибольшей степени соответствующим предназначению самой строгой меры пресечения средством борьбы с необоснованным продлением срока содержания под стражей видится не определение идеальной длительности «разумно коротких интервалов времени», а предусмотренный УПК РФ сокращенный срок подачи и рассмотрения жалобы на судебные решения, связанные с применением самой строгой меры пресечения, а также право обвиняемого и его защитника в любой момент производства по уголовному делу заявить ходатайство об отмене или изменении меры пресечения. Это право продиктовано тем обстоятельством, что необходимость в применении данной меры пресечения может отпасть в любой момент, который невозможно заранее предугадать и тем более ограничить такой момент определённым сроком. Фетишизация сроков, придание им избыточного значения может привести к обратному эффекту — к ещё большему нарушению прав и свобод арестованного лица. Ведь возникновение и отпадение необходимости в применении самой строгой меры пресечения не связаны напрямую со стадиями досудебного и судебного производства и не обусловлены ими.
Отмечается, что продолжительность содержания под стражей на досудебной стадии производства по уголовным делам имеет строго фиксированные ограничения, за пределами которых дальнейшее продление пребывания под стражей, по общему правилу, не допускается, чем предопределяется обязательность немедленного освобождения содержащегося под стражей обвиняемого. Вместе с тем указанное общее правило имеет исключения, допускающие содержание лица под стражей на досудебной стадии сверх установленных ст. 109 УПК РФ предельных сроков. Процессуалистами обращается внимание на предусмотренную ч. 11 ст. 109 УПК РФ возможность продления срока содержания под стражей «при необходимости производства предварительного расследования либо в случае продолжения судебного разбирательства» и указывается на то, что такое продление возможно исключительно при сохранении действительной необходимости в применении самой строгой меры пресечения.
Отмечена дискуссионность законоположения ч. 7 ст. 109 УПК РФ. Злободневность данной проблемы подчёркивается путём сопоставления с ч.5 ст. 97 УПК РСФСР, в соответствии с которой время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при исчислении срока содержания под стражей в качестве меры пресечения не учитывалось. Данная норма обосновано признана неконституционной, допускающей произвольное и неограниченное продление срока содержания под стражей, в том числе при отсутствии оснований для применения самой строгой меры пресечения, а кроме того, являлась своего рода санкцией за осуществление лицом его процессуального права на ознакомление с материалами уголовного дела. Отмечена недопустимость оправдания указанного законоположения соображениями борьбы с организованной преступностью неприемлемо и контрпродуктивно. В большей степени соответствующей принципам соразмерности и состязательности, а также презумпции невиновности является предусмотренная ч. 3 ст. 217 УПК РФ возможность установления судом определенного срока для ознакомления с материалами уголовного дела в случае явного затягивания лица и его защитника ознакомления с материалами дела. Данное положение основано в том числе на принципе персональной ответственности.
Отмечена ошибочность предложения не включать время ознакомления с материалами уголовного дела в сроки расследования и содержания под стражей. Это предложение не может считаться приемлемым, фактически оно делается в духе ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР, неконституционность которой была признана КС РФ и неприемлемость которой выше обоснована. Указанное предложение основывается на смешении срока предварительного расследования и срока содержания под стражей. Данная позиция признана ошибочной в силу того, что она обуславливает принятие решения по применению самой строгой меры пресечения сроками предварительного расследования, его задачам и целям, при этом не сообразуясь со специфическими целями и основаниями применения указанной меры пресечения.
Обращается внимание спор о соотношении продления срока содержания под стражей и перехода уголовного судопроизводства в другую стадию. Правильным разрешением указанного спора признана выработанная высшими судами России правовая позиция, согласно которой продление срока содержания под стражей не может быть продиктовано непосредственно переходом уголовного судопроизводства в другую стадию.
Отмечены трудности применения ч. 3 ст. 237 УПК РФ, которая связаны в том числе с проблемами разграничения дополнительного расследования и устранения препятствий к судебному рассмотрению возвращенного уголовного дела прокурору, что объясняется в том числе тем обстоятельством, что устранение препятствий нередко по своей сложности и продолжительности сопоставимо с дополнительным расследованием.
Отмечена дискуссионность правовой позиции КС РФ о неприменимости требования ч.5 ст. 109 УПК РФ о предъявлении обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его защитнику материалов оконченного расследованием уголовного дела не позднее чем за 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей к случаю, предусмотренному ч. 3 ст. 237 УПК РФ. Выявлено противоречие между установленным КС РФ правилом о неприменимости требования ч. 5 ст. 109 УПК РФ к рассматриваемому случаю и правовой позицией самого КС РФ, согласно которой суд вправе в процессе ознакомления лица с новыми для него, не фигурировавшими ранее в деле материалами, которые получены в ходе устранения выявленных судом препятствий к судебному рассмотрению дела и с которыми обвиняемый еще не имел возможности ознакомиться, рассмотреть ходатайство о продлении действия данной меры пресечения, обусловленном потребностью обвиняемого в обращении и к тем материалам, с которыми он знакомился до направления дела в суд. В этом случае не исключена ситуация, когда объём материалов уголовного дела, с которыми лицо знакомиться после устранения выявленных судом препятствий к судебному рассмотрению дела, может оказаться бо́льшим, чем при его первичном ознакомлении. Однако, в соответствии с вышеприведенной правовой позицией КС РФ, лицо в таком случае лишено гарантии, предусмотренной ч. 5 ст. 109 УПК РФ, что невозможно признать справедливым.
Подчеркивается неудовлетворительное законодательное регулирование такой особой стадии, как возвращение судом дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, а также необходимость, в частности, детальной регламентации деятельности органа расследования по устранению нарушений уголовно-процессуального закона, с тем, чтобы под видом устранения указанных нарушений не производилось дополнительное расследование и не восполнялась полнота ранее проведенного расследования.
Подчеркивается значимость Постановления Конституционного Суда РФ от 16.07.2015 N 23-П, в котором указывается на учёт принципов соразмерности и правовой определённости при определении в каждом конкретном деле разумного срока для устранения препятствий к судебному рассмотрению дела, а также для продления содержания лица под стражей.
Постулируется недопустимость незаконного и необоснованного ареста, независимо продолжительности такового. Поднимается вопрос о соотношении ч. 2 ст. 10 УПК РФ и ст. 50 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и указывается на коллизию указанных законоположений. Отмечается принципиальность спора вокруг нормы, наделяющей начальника места содержания под стражей полномочиями по освобождению лиц из-под стражи, поскольку он касается наиважнейшего положения, в соответствии с которым применение самой строгой меры пресечения не может считать законным и обоснованным в случае нарушение установленных законом сроков содержания под стражей. Данному положению вполне соответствует предложение добавить в предусмотренный ч. 2 ст. 10 УПК перечень лиц начальника места содержания под стражей.
Обращается внимание на дискуссию вокруг положения ч. 3 ст. 255 УПК, отмечается, что данный спор концептуально разрешён. КС РФ справедливо отметил, что указанное положение не предполагает произвольное и не контролируемое судом продление сроков содержания подсудимого под стражей и не освобождает суд от обязанности рассмотрения уголовного дела в разумные сроки. Рассматриваемое законоположение также не предполагает возможность принятия судом решения без исследования представленных сторонами обвинения и защиты доказательств, подтверждающих наличие или отсутствие оснований для применения самой строгой меры пресечения. Кроме того, обращается внимание на важное значение права лица и его защитника в любой момент ходатайствовать об отмене или изменении данной меры пресечения, не дожидаясь истечения сроков, предусмотренных ч. 3 ст. 255 УПК.
В то же время, в настоящей работе отмечено, что положение ч. 3 ст. 255 УПК может вступать в противоречие с принципом соразмерности в случае, когда самая строгая мера пресечения по своей тяжести, в том числе по срокам, становится сопоставима или даже превышает уголовное наказание. Обращается внимание на отсутствие в настоящий момент удовлетворительного концептуального, в том числе конституционно-правового, разрешения указанной проблемы. Законодателем предусмотрен ряд мер при возникновении такой ситуации. Действующим законодательством предусмотрены такие средства, как зачет при определении общего срока назначенного судом наказания и право на присуждение компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. Однако указанные средства признаны недостаточными ввиду того, что негативные последствия неоправданно длительного содержания под стражей, особенно при невыносимых условиях такого содержания, столь велики, что сама возможность полного преодоления таких последствий указанными компенсаторными средствами сомнительна.
Исследованные в настоящей работе проблемы продления срока содержания под стражей не в полной мере разрешены, а некоторые из них неразрешаемы, и пока они наличествуют, принцип соразмерности и презумпция невиновности постоянно находятся под угрозой, а достижение искомого баланса между публичными интересами, связанными с применением самой строгой мерой пресечения, и важностью права на свободу личности оказывается труднодостижимой задачей.
Справедливости ради стоит признать, что в настоящей работе освещены не все актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации. В частности, не была рассмотрена проблематика ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. Автор настоящей работы сознательно избежал рассмотрения данной темы в силу ограниченности во времени и по объёму ВКР. В этой связи хотелось бы обратить внимание на поручение Президента РФ В. В. Путина по итогам заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека, состоявшегося 7 декабря 2022 года Верховному Суду Российской Федерации совместно с Генеральной прокуратурой Российской Федерации, Следственным комитетом Российской Федерации, МВД России, Минюстом России, ФСИН России и Общественной палатой Российской Федерации проанализировать практику заключения под стражу лиц, обвиняемых в ненасильственных преступлениях, в том числе лиц, страдающих заболеваниями, и женщин, имеющих малолетних детей, и при необходимости представить предложения по внесению в законодательство Российской Федерации изменений, направленных на гуманизацию правосудия. Данное президентское поручение, на наш взгляд, развивает концепцию, отражённую в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ и основанную на том положении, что применение самой строгой меры пресечения должно зависеть не только от категории преступления, которое инкриминируется лицу, но и от характера этого преступления.
В заключение отметим, что ввиду того, что рассмотренные в настоящей работе актуальные проблемы применения меры пресечения в виде заключения под стражу в Российской Федерации связаны с недостатками правоприменения, дефектами правового регулирования и несовершенством теоретических изысканий, их разрешение возможно лишь при совместных усилиях практических работников, законодателя и процессуалистов.
Подобные работы
- Реализация принципа неприкосновенности личности при применении меры пресечения в виде заключения под стражу в российском уголовном процессе
Магистерская диссертация, криминалистика. Язык работы: Русский. Цена: 4870 р. Год сдачи: 2017 - Основания и условия применения меры пресечения в виде заключения под стражу
Курсовые работы, уголовный процесс. Язык работы: Русский. Цена: 600 р. Год сдачи: 2019 - Проблема избыточного применения меры пресечения в виде заключения под стражу
Магистерская диссертация, уголовное право. Язык работы: Русский. Цена: 5550 р. Год сдачи: 2021 - Проблема избыточного применения меры пресечения в виде заключения под
стражу
Магистерская диссертация, юриспруденция. Язык работы: Русский. Цена: 5500 р. Год сдачи: 2021 - Проблема избыточного применения меры пресечения в виде заключения под стражу
Магистерская диссертация, юриспруденция. Язык работы: Русский. Цена: 4955 р. Год сдачи: 2020 - Заключение под стражу как мера пресечения в уголовном судопроизводстве (Московский Финансово–Промышленный Университет) «Синергия»
Дипломные работы, ВКР, уголовный процесс. Язык работы: Русский. Цена: 2800 р. Год сдачи: 2024 - Вопросы избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в
процессе предварительного расследования
Дипломные работы, ВКР, уголовный процесс. Язык работы: Русский. Цена: 4770 р. Год сдачи: 2016 - Заключение под стражу: основание и порядок применения
Бакалаврская работа, юриспруденция. Язык работы: Русский. Цена: 4300 р. Год сдачи: 2021 - Заключение под стражу: основания и порядок применения
Дипломные работы, ВКР, уголовный процесс. Язык работы: Русский. Цена: 4850 р. Год сдачи: 2021



