Ницше о формах идеологического подавления
|
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. О ФИЛОСОФИИ БУДУЩЕГО
§2. Свободные умы
ГЛАВА 2. О ПОРОКАХ КУЛЬТУРЫ
§1. Разум философов и диалектика
§2. Против психологов
§3. Религия и религиозное
§4. Мораль ressentiment и ее генеалогия.
§5 Наука и аскетический идеал
ГЛАВА 3. ДИСЦИПЛИНА И ПОСЛУШНЫЕ ТЕЛА.
§1. Дисциплина и аскетический идеал.
§2. Делинквентность и “цельный человек”
§3. Ресентимент, анонимность и различие.
§4. Экономия наказания и избыток силы
ГЛАВА 4. БЕЗОПАСНОСТЬ И НАСЕЛЕНИЕ
§1. Индивид, пространство и множество
§2. Пастырство и отказ от воли
§3. Безопасность, государственный интерес и цели культуры
§4. “Естественность”, вражда и работа желания
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ГЛАВА 1. О ФИЛОСОФИИ БУДУЩЕГО
§2. Свободные умы
ГЛАВА 2. О ПОРОКАХ КУЛЬТУРЫ
§1. Разум философов и диалектика
§2. Против психологов
§3. Религия и религиозное
§4. Мораль ressentiment и ее генеалогия.
§5 Наука и аскетический идеал
ГЛАВА 3. ДИСЦИПЛИНА И ПОСЛУШНЫЕ ТЕЛА.
§1. Дисциплина и аскетический идеал.
§2. Делинквентность и “цельный человек”
§3. Ресентимент, анонимность и различие.
§4. Экономия наказания и избыток силы
ГЛАВА 4. БЕЗОПАСНОСТЬ И НАСЕЛЕНИЕ
§1. Индивид, пространство и множество
§2. Пастырство и отказ от воли
§3. Безопасность, государственный интерес и цели культуры
§4. “Естественность”, вражда и работа желания
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Понятие “власть” в том значении, в каком в своих работах его использовал М. Фуко, будет принято в качество организующего дискурс о Ницше. Это значение состоит в следующем: власть понимается как
непрерывный процесс множества противоборств; во-вторых, власть соотносится с определенным полем объективности как сферой производства знания. Другими словами, режим истины, устанавливаемый многочисленными практиками ее конструирования, есть коррелят особой техники власти. Знание, таким образом, включается в отношения власти:
“Словом, полезное для власти или противящееся ей знание производится не
деятельностью познающего субъекта, но властью – знанием, процессами и
борьбой, пронизывающими и образующими это отношение, которое определяет формы и возможные области знания.”1
Власть, действующая как саморегулирующаяся процессуальность, выражает себя в позитивных терминах: она не запрещает, но производит.
Техника власти соотносится с особым горизонтом объективности, который, таким образом, является ее коррелятом. Поэтому стоит отметить, что название работы выбрано неудачно. Термин “идеологическое подавление” в корне не соответствует тому углу зрения, той точке отсчета, которая стала ориентиром этой работы, и не соответствует в двух смыслах. Во-первых, понятие “идеология” предполагает, что существует некий аппарат подавления, стоящий на службе (к примеру, в таком ключе об идеологии пишет Альтюссер2) у государства, правящих классов и так далее. Этот аппарат действует наряду с репрессивными механизмами и подавляет на
символическом уровне, воспроизводит производственные отношения. Такой подход, несомненно, субстантивизирует государство, и как раз здесь заявленное название противоречит замыслу работы. В ней будет сделан уклон
на генеалогию техник, стратегий и тактик власти, а потому государство с его аппаратом в контексте этого подхода - это “…не более чем композитная реальностью и мифологизированная абстракция, так что важность его, судя по
всему, сильно преувеличена”3. Другими словами, государство – это коррелят
определенной стратегии, особая форма практики: “Нельзя говорить о государстве как о вещи, как если бы это была сущность, развивающаяся на
своей собственной основе и воздействующая посредством спонтанной, почти автоматической механики на индивидов. Государство — это практика. Государство нельзя отделить от совокупности практик, которые
действительно были причиной того, что государство стало способом управления, способом действия…”4.
Во-вторых, власть, понимаемая как стратегия, как технология, производит особую объективность, сферу возможного знания. Формируется сложный комплекс власти-знания, который составляет собой дискурс власти.
Производимая им реальность позитивна, и поэтому термин “подавление” здесь также не подходит. “Ницше о техниках власти” – так, наверное, стоило озаглавить работу.
В работе, говоря короче, будет предпринята попытка интерпретировать Ницше в контексте генеалогии техник власти, какую Фуко развивал в монографии “Надзирать и наказывать” и в курсе лекций “Безопасность, территория, население”. Его генеалогия акцентирует свое внимание на трех основных технологиях: суверенитет, дисциплины и безопасность – которые, усложняясь и разветвляясь, преследуют различные цели. Для технологии суверенитета свойственно стремление установить господство над определенной территорией и подчинить многие воли воле монарха. Центральная фигура этой стратегии, таким образом, - монарх в его отношении к землям, владычество которыми он желает утвердить. Это государь в том смысле, в каком он описан у Макиавелли. Множество индивидов представляет собой подданных, которые служат инструментом господства.
Дисциплины появляются в классическую эпоху. Особенность этой техники заключается в том, что отправным пунктом ее осуществления становится максимальное повышение эффективности послушных тел. Тело превращается в мишень для отправления власти, власть отправляется телами и на телах, и машинерия дисциплинарного производства послушности
подчиняется извлечению пользы. Дисциплины – анонимная машина власти, время и силы. Их прообраз – монашеская келья с ее регламентацией действий и дроблением времени. Выйдя из очагов “чистой
дисциплинарности” – тюрьмы, больницы и казармы – эта технология власти пронизывает собой все тело общества и производит исчислимого индивида.
Зарождение механизмов безопасности М. Фуко связывает с ростом городов и теми сопутствующими этому процессу вопросами, на которые пыталась дать ответ теория физиократов. Эта технология организует
деятельность индивидов в ее исходных материальных предпосылках, допускает определенную долю “естественности” и закрепляет ее в свободах, которые гарантирует для homo economicus. Стратегии безопасности вышли, таким образом, из критики идеи полицейского государства, предпринятой экономистами в XVIII веке. Центральная проблема безопасности – соотношение государственного интереса с той “естественностью”, в какой множество индивидов тематизируется как население.
Фуко отмечает, что эта трехчленная структура ни в коей мере не указывает на то, что эти различные технологии независимы в своем властном воздействии. Тем обстоятельством, что они во взаимном проникновении,6 множестве мутаций и трансформаций сохраняются и по сей день, подтверждается актуальность исследования, предпринятого на страницах этой работы. Его предмет – механизмы дисциплин и безопасности, его объект – тонкости и особенности их производства, проанализированные в контексте культуркритических опытов Ницше, в контексте его философии воли
(отношения, свойственные технологиям суверенитета, хоть и сохраняют свое
значение, но отходят на второй план, поэтому акцент будет сделан преимущественно на пространствах дисциплин и безопасности).
Ницше констатирует упадок “жизненной силы” и вырождение воли к власти в той сфере культуры, которая объединяется понятием “Европа”, и развивает в своих работах те предпосылки, какие могут стать основанием для их реабилитации. Механизмы власти, ведущей к деградации жизни, и власти, способствующей ее развитию, будут исследованы как комплексы властизнания, производящие ре-активность и активность воли соответственно.
Таким образом, будут выделены две группы техник (необходимо отметить, что эти “техники” организуются другим порядком генеалогии, а потому не могут быть включены в генеалогию Фуко так, чтобы составить с ними однородный дискурс; в работах Ницше еще присутствует субъект воли, у нее есть “лицо” – жрец, философ, свободные и связанные умы). Это ницшеанское представление о модальностях воли к власти и станет тем инструментарием, той системой генеалогического разыскания, какая будет использована для анализа объекта исследования - особенностей механизмов дисциплины и безопасности.
Фуко использует режим генеалогии для того, чтобы провести “…санацию мира дискурсов, освобождая их от довлеющей угрозы изначально
означаемого”5. Помимо всего прочего, он, развивая идеи Ницше, констатирует “смерть человека”6. Комплекс власть-знание - не более чем совокупность практик, стратегий и тактик. Поэтому для того, чтобы генеалогический метод Фуко приобрел еще больший трагический размах, чтобы на первый план вышел его изобличающий пафос, в его порядок в этой работе будет введена ницшеанская философия воли. Кроме того, тем самым будет поставлена задача доказать, что современные механизмы власти-знания могут быть помыслены в контексте анализа модальностей воли к власти.
Первая глава работы посвящена разработке того поля стратегий и тактик, что должен быть точкой отсчета для власти, которая могла бы послужить утверждению “жизни” и формированию того типа “цельного” человека, который Ницше определяет понятием “господин”. Вводятся центральные понятия философии воли Ницше: “воля к власти” и “свободный ум”.
Во второй главе речь пойдет о тех видах, какие принимает власть знание, продуцирующая реактивность воли. Будут описаны “пауки”, препятствующие телесному и духовному здоровью человека: диалектика,
моральная психология, власть жрецов, ресентимент черни и аскетический идеал.
Первые две главы, следовательно, составляют развернутое введение к работе, основная часть которой - в третьей и четвертой главах. После того как будет прояснен смысл применяемой системы интерпретации, станет возможно
перейти к анализу пространств дисциплин и безопасности в двух последних
главах.
непрерывный процесс множества противоборств; во-вторых, власть соотносится с определенным полем объективности как сферой производства знания. Другими словами, режим истины, устанавливаемый многочисленными практиками ее конструирования, есть коррелят особой техники власти. Знание, таким образом, включается в отношения власти:
“Словом, полезное для власти или противящееся ей знание производится не
деятельностью познающего субъекта, но властью – знанием, процессами и
борьбой, пронизывающими и образующими это отношение, которое определяет формы и возможные области знания.”1
Власть, действующая как саморегулирующаяся процессуальность, выражает себя в позитивных терминах: она не запрещает, но производит.
Техника власти соотносится с особым горизонтом объективности, который, таким образом, является ее коррелятом. Поэтому стоит отметить, что название работы выбрано неудачно. Термин “идеологическое подавление” в корне не соответствует тому углу зрения, той точке отсчета, которая стала ориентиром этой работы, и не соответствует в двух смыслах. Во-первых, понятие “идеология” предполагает, что существует некий аппарат подавления, стоящий на службе (к примеру, в таком ключе об идеологии пишет Альтюссер2) у государства, правящих классов и так далее. Этот аппарат действует наряду с репрессивными механизмами и подавляет на
символическом уровне, воспроизводит производственные отношения. Такой подход, несомненно, субстантивизирует государство, и как раз здесь заявленное название противоречит замыслу работы. В ней будет сделан уклон
на генеалогию техник, стратегий и тактик власти, а потому государство с его аппаратом в контексте этого подхода - это “…не более чем композитная реальностью и мифологизированная абстракция, так что важность его, судя по
всему, сильно преувеличена”3. Другими словами, государство – это коррелят
определенной стратегии, особая форма практики: “Нельзя говорить о государстве как о вещи, как если бы это была сущность, развивающаяся на
своей собственной основе и воздействующая посредством спонтанной, почти автоматической механики на индивидов. Государство — это практика. Государство нельзя отделить от совокупности практик, которые
действительно были причиной того, что государство стало способом управления, способом действия…”4.
Во-вторых, власть, понимаемая как стратегия, как технология, производит особую объективность, сферу возможного знания. Формируется сложный комплекс власти-знания, который составляет собой дискурс власти.
Производимая им реальность позитивна, и поэтому термин “подавление” здесь также не подходит. “Ницше о техниках власти” – так, наверное, стоило озаглавить работу.
В работе, говоря короче, будет предпринята попытка интерпретировать Ницше в контексте генеалогии техник власти, какую Фуко развивал в монографии “Надзирать и наказывать” и в курсе лекций “Безопасность, территория, население”. Его генеалогия акцентирует свое внимание на трех основных технологиях: суверенитет, дисциплины и безопасность – которые, усложняясь и разветвляясь, преследуют различные цели. Для технологии суверенитета свойственно стремление установить господство над определенной территорией и подчинить многие воли воле монарха. Центральная фигура этой стратегии, таким образом, - монарх в его отношении к землям, владычество которыми он желает утвердить. Это государь в том смысле, в каком он описан у Макиавелли. Множество индивидов представляет собой подданных, которые служат инструментом господства.
Дисциплины появляются в классическую эпоху. Особенность этой техники заключается в том, что отправным пунктом ее осуществления становится максимальное повышение эффективности послушных тел. Тело превращается в мишень для отправления власти, власть отправляется телами и на телах, и машинерия дисциплинарного производства послушности
подчиняется извлечению пользы. Дисциплины – анонимная машина власти, время и силы. Их прообраз – монашеская келья с ее регламентацией действий и дроблением времени. Выйдя из очагов “чистой
дисциплинарности” – тюрьмы, больницы и казармы – эта технология власти пронизывает собой все тело общества и производит исчислимого индивида.
Зарождение механизмов безопасности М. Фуко связывает с ростом городов и теми сопутствующими этому процессу вопросами, на которые пыталась дать ответ теория физиократов. Эта технология организует
деятельность индивидов в ее исходных материальных предпосылках, допускает определенную долю “естественности” и закрепляет ее в свободах, которые гарантирует для homo economicus. Стратегии безопасности вышли, таким образом, из критики идеи полицейского государства, предпринятой экономистами в XVIII веке. Центральная проблема безопасности – соотношение государственного интереса с той “естественностью”, в какой множество индивидов тематизируется как население.
Фуко отмечает, что эта трехчленная структура ни в коей мере не указывает на то, что эти различные технологии независимы в своем властном воздействии. Тем обстоятельством, что они во взаимном проникновении,6 множестве мутаций и трансформаций сохраняются и по сей день, подтверждается актуальность исследования, предпринятого на страницах этой работы. Его предмет – механизмы дисциплин и безопасности, его объект – тонкости и особенности их производства, проанализированные в контексте культуркритических опытов Ницше, в контексте его философии воли
(отношения, свойственные технологиям суверенитета, хоть и сохраняют свое
значение, но отходят на второй план, поэтому акцент будет сделан преимущественно на пространствах дисциплин и безопасности).
Ницше констатирует упадок “жизненной силы” и вырождение воли к власти в той сфере культуры, которая объединяется понятием “Европа”, и развивает в своих работах те предпосылки, какие могут стать основанием для их реабилитации. Механизмы власти, ведущей к деградации жизни, и власти, способствующей ее развитию, будут исследованы как комплексы властизнания, производящие ре-активность и активность воли соответственно.
Таким образом, будут выделены две группы техник (необходимо отметить, что эти “техники” организуются другим порядком генеалогии, а потому не могут быть включены в генеалогию Фуко так, чтобы составить с ними однородный дискурс; в работах Ницше еще присутствует субъект воли, у нее есть “лицо” – жрец, философ, свободные и связанные умы). Это ницшеанское представление о модальностях воли к власти и станет тем инструментарием, той системой генеалогического разыскания, какая будет использована для анализа объекта исследования - особенностей механизмов дисциплины и безопасности.
Фуко использует режим генеалогии для того, чтобы провести “…санацию мира дискурсов, освобождая их от довлеющей угрозы изначально
означаемого”5. Помимо всего прочего, он, развивая идеи Ницше, констатирует “смерть человека”6. Комплекс власть-знание - не более чем совокупность практик, стратегий и тактик. Поэтому для того, чтобы генеалогический метод Фуко приобрел еще больший трагический размах, чтобы на первый план вышел его изобличающий пафос, в его порядок в этой работе будет введена ницшеанская философия воли. Кроме того, тем самым будет поставлена задача доказать, что современные механизмы власти-знания могут быть помыслены в контексте анализа модальностей воли к власти.
Первая глава работы посвящена разработке того поля стратегий и тактик, что должен быть точкой отсчета для власти, которая могла бы послужить утверждению “жизни” и формированию того типа “цельного” человека, который Ницше определяет понятием “господин”. Вводятся центральные понятия философии воли Ницше: “воля к власти” и “свободный ум”.
Во второй главе речь пойдет о тех видах, какие принимает власть знание, продуцирующая реактивность воли. Будут описаны “пауки”, препятствующие телесному и духовному здоровью человека: диалектика,
моральная психология, власть жрецов, ресентимент черни и аскетический идеал.
Первые две главы, следовательно, составляют развернутое введение к работе, основная часть которой - в третьей и четвертой главах. После того как будет прояснен смысл применяемой системы интерпретации, станет возможно
перейти к анализу пространств дисциплин и безопасности в двух последних
главах.
Как и можно было того ожидать, пространства дисциплин и безопасности существенно извращают инстинкты жизни, закупоривают те “отводные каналы”, с помощью которых канализируется избыток силы. Здесь
можно обнаружить богатый материал для того, чтобы применить опыт ницшевской критики. Дисциплины, во-первых, воспроизводят аскетический идеал, разве только с той разницей, что он предстает здесь во всей его чистоте, без примеси какой бы то ни было догматики (даже “истина” отменяется;
единственная вера - вера в эффективность). Во-вторых, изобретая и изолируя
делинквентность, дисциплинарные механизмы организуют политическое тело
таким образом, что заключенный, ребенок и больной – а в перспективе все
индивиды, которые так или иначе подвержены их механистическому воздействию – действуют по преимуществу реактивно. Делинквентность же остается единственной формой действительного “становления-активностью”.
В-третьих, нормализующее воздействие дисциплин выражается в том, что ценность "нормального" лишена субстанциальности и конституируется как продукт отрицания “анормального”. В-четвертых, дисциплины рождаются вместе с новой разновидностью экономии власти наказывать, которая по своим ритуалам и практикам противоположна топосу ницшевского господина, полагающего ценности и поступающего из избытка силы.
Власть-безопасность также существенно “вредит” инстинктам жизни и ведет к деградации воли к власти. Во-первых, множество индивидов становится субъектом-объектом власти под именем населения. Население естественность, население-публика – вот те измерения, посредством производства которых множество индивидов превращается в инструмент, удовлетворяющий фетишизируемый “государственный интерес”. Во-вторых, механизмы безопасности испытали значительное влияние идеалов христианских пастырей, а они в пору своего господства в ранг высшей добродетели возводили как можно больший отказ от воли в угоду грядущей трансцендентности “спасения”. Наконец, в сфере той “естественности”, право на которую закрепляется дискурсом власти-безопасности за каждым индивидом, сохраняется лишь “кастрированная” форма вражды – экономическая конкуренция.
В завершение работы нужно вернуться к проблеме ее актуальности.
Основной задачей при ее написании была попытка продемонстрировать, что те методы, что Ницше использовал для критики образа “вырождающейся Европы”, не теряют своего взрывного критического потенциала, будучи примененными к современным политическим механизмам. А потому эта работа актуальна ровно в той мере, в какой еще ощущается нехватка “духовного динамита” и в какой философия Ницше остается философией будущего
можно обнаружить богатый материал для того, чтобы применить опыт ницшевской критики. Дисциплины, во-первых, воспроизводят аскетический идеал, разве только с той разницей, что он предстает здесь во всей его чистоте, без примеси какой бы то ни было догматики (даже “истина” отменяется;
единственная вера - вера в эффективность). Во-вторых, изобретая и изолируя
делинквентность, дисциплинарные механизмы организуют политическое тело
таким образом, что заключенный, ребенок и больной – а в перспективе все
индивиды, которые так или иначе подвержены их механистическому воздействию – действуют по преимуществу реактивно. Делинквентность же остается единственной формой действительного “становления-активностью”.
В-третьих, нормализующее воздействие дисциплин выражается в том, что ценность "нормального" лишена субстанциальности и конституируется как продукт отрицания “анормального”. В-четвертых, дисциплины рождаются вместе с новой разновидностью экономии власти наказывать, которая по своим ритуалам и практикам противоположна топосу ницшевского господина, полагающего ценности и поступающего из избытка силы.
Власть-безопасность также существенно “вредит” инстинктам жизни и ведет к деградации воли к власти. Во-первых, множество индивидов становится субъектом-объектом власти под именем населения. Население естественность, население-публика – вот те измерения, посредством производства которых множество индивидов превращается в инструмент, удовлетворяющий фетишизируемый “государственный интерес”. Во-вторых, механизмы безопасности испытали значительное влияние идеалов христианских пастырей, а они в пору своего господства в ранг высшей добродетели возводили как можно больший отказ от воли в угоду грядущей трансцендентности “спасения”. Наконец, в сфере той “естественности”, право на которую закрепляется дискурсом власти-безопасности за каждым индивидом, сохраняется лишь “кастрированная” форма вражды – экономическая конкуренция.
В завершение работы нужно вернуться к проблеме ее актуальности.
Основной задачей при ее написании была попытка продемонстрировать, что те методы, что Ницше использовал для критики образа “вырождающейся Европы”, не теряют своего взрывного критического потенциала, будучи примененными к современным политическим механизмам. А потому эта работа актуальна ровно в той мере, в какой еще ощущается нехватка “духовного динамита” и в какой философия Ницше остается философией будущего
Подобные работы
- Ницше о формах идеологического подавления
Бакалаврская работа, философия. Язык работы: Русский. Цена: 3800 р. Год сдачи: 2017 - МЕТОДИКО-АНАЛИТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРОЯВЛЕНИЮ ЭКСТРЕМИЗМА НА ЭТНОРЕЛИГИОЗНОЙ ПОЧВЕ
Магистерская диссертация, муниципальное право. Язык работы: Русский. Цена: 4915 р. Год сдачи: 2022