Образ Свердловска / Екатеринбурга в русской прозе 2000-2010-х гг.
|
Введение 3
Глава 1. Образ Екатеринбурга в автобиографической прозе 38
1.1. Свердловск / Екатеринбург как место действия 42
1.2. Образ города как хранилища памяти 51
Выводы 66
Глава 2. Образ города в социально-психологической прозе 68
2.1. Горожанин как объект изображения 69
2.2. Социально-психологическая интерпретация изображения городской
повседневности 77
Выводы 91
Глава 3. Образ Свердловска / Екатеринбурга в документальной литературе 92
3.1. Образ Екатеринбурга в путеводителях 94
3.2. Образ Екатеринбурга в очеркистике 109
Выводы 125
Глава 4. Образ Екатеринбурга в текстах с фантасмагорической фабулой ... 128
4.1. Фантасмагорические интерпретации городской повседневности 131
4.2. Екатеринбург в современной политической сатире 161
Выводы 174
Заключение 176
Список литературы 182
Глава 1. Образ Екатеринбурга в автобиографической прозе 38
1.1. Свердловск / Екатеринбург как место действия 42
1.2. Образ города как хранилища памяти 51
Выводы 66
Глава 2. Образ города в социально-психологической прозе 68
2.1. Горожанин как объект изображения 69
2.2. Социально-психологическая интерпретация изображения городской
повседневности 77
Выводы 91
Глава 3. Образ Свердловска / Екатеринбурга в документальной литературе 92
3.1. Образ Екатеринбурга в путеводителях 94
3.2. Образ Екатеринбурга в очеркистике 109
Выводы 125
Глава 4. Образ Екатеринбурга в текстах с фантасмагорической фабулой ... 128
4.1. Фантасмагорические интерпретации городской повседневности 131
4.2. Екатеринбург в современной политической сатире 161
Выводы 174
Заключение 176
Список литературы 182
Город Екатеринбург, основанный в 1723 году В. Н. Татищевым и Г. В. де Генниным и названный в честь Екатерины I, не раз менял имя: в 1924 году (решением комиссии во главе с Б. В. Дидковским) был переименован в Свердловск в честь большевика Я. М. Свердлова. В 1991 году (по инициативе комиссии по науке, культуре, религии, национальным отношениям под руководством Ю. Ю. Демидова) городу было возвращено историческое имя. Триада наименований «Екатеринбург - Свердловск - Екатеринбург» хранит в себе переломные периоды истории, «смену культурных представлений» , сложную архитектурную историю города.
«Он (Екатеринбург - прим. Л. К.) единственный воплощает в себе все индустриальные смыслы человечества - от зарождения индустрии до наших дней. Например, пруд, Плотинка и Исторический сквер - обозначают собой горный завод с водобойными машинами XVIII века; классицизм - улица Ленина, горная аптека (нынешний Камнерезный музей), особняк Глинки, дом Малахова - это время горнозаводской державы военно-заводского режима, XIX век. Это организация индустрии в виде государства. Екатеринбург - это крупнейшее в мире собрание конструктивизма - а это идея индустрии XX века - жизнь как производство, как промышленность. И, наконец, современный хайтек - та же башня Высоцкий или Екатеринбург-сити - это уже идея индустриальной и пост-индустриальной цивилизации, которая в первую очередь производит софт. Это уже последний, финальный смысл индустриального развития человечества <...> Вот это и делает Екатеринбург уникальным городом» .
Современный Екатеринбург «умиляет старинными купеческими особняками и раздражает бестолковостью дорожных развязок. Торчащие в самых неожиданных местах торговые центры и офисные небоскребы “из стекла и бетона” у кого-то вызывают восхищение, а кому-то кажутся совершенно неуместными. Это город амбиций и контрастов <...> Гуляя по центру, вы можете оказаться у кучи мусора, а зайдя в подворотню - наткнуться на музей» .
Екатеринбург нельзя назвать прочно обосновавшимся на литературной карте городом: «золотопромышленный и горнозаводской, культурный и торговый» центр, «живой узел» Д. Н. Мамина-Сибиряка; «железный город» П. П. Бажова; «новый город: работник и воин», «городище <...> из воли Урала, труда и энергии» В. Маяковского - всё это, скорее, исключительно удачные варианты художественного определения столицы Урала. Но спорадически попадающий на страницы художественных произведений Свердловск / Екатеринбург все-таки смог накопить определенный массив литературных текстов, отличающий его от других нестоличных городов.
Культурная ситуация 2000-х показывает, что в последние 15 лет наблюдается стабильное повышение интереса к городу: писатели,
архитекторы, социологи, политологи, музейные работники активно занимаются городской темой, пытаясь сформулировать новое представление об уникальности столицы Урала.
Выходят разного рода путеводители , энциклопедии , научно-популярные издания , исследования по истории, архитектуре, культуре города , сборники статей и тезисов научно-практических конференций . Пользуются популярностью мемуары местной творческой интеллигенции8 , издания о свердловско-екатеринбургских деятелях культуры и искусства , заметки о писательских адресах .
Занимают активную социальную позицию местные «культуртрегеры» - люди разных профессий, которые принимают участие в общественной, культурной жизни города, стремясь сделать его более удобным, доступным, интересным . Распространены сегодня и различные городские практики, воплощающие идею диалога, связи жителей и города: разработка актуальной сувенирной продукции , проведение тематических экскурсий , культурно¬массовых мероприятий , организация «полевых» исследований городской среды и т.д.
Выходят новые художественные тексты, местом действия которых оказывается Екатеринбург: «Фабрикантша» (2001), «Женская азбука» (2003) Н. Смирновой, «Повесть, которая сама себя описывает» (2011) А. Ильенкова, «Екатеринбург, восемнадцатый» (2014) А. Титова, автобиографические рассказы А. Кирьяновой; поэзия и проза И. Сахновского, поэзия
A. Расторгуева, М. Никулиной, В. Чепелева и др.; пьесы представителей Уральской школы драматургии (А. Архипова, Я. Пулинович, В. Сигарева); сценарии к фильмам, действие которых разворачивается в Екатеринбурге («Европа-Азия» (2011) братьев В. и О. Пресняковых, «Страна Оз» (2016)
B. Сигарева и А. Ильенкова); «Уральский монстр. История разоблачения самого громкого серийного убийцы Советского Союза» (2018) А. Ракитина; а также многочисленные интервью современных авторов, рассуждающих о городе и его художественном воплощении.
Несмотря на стабильное внимание к теме города, «высокому уровню саморефлексии, самоописания города» , количественному росту художественных текстов, связанных со Свердловском / Екатеринбургом, образ города остается изученным фрагментарно. С вышесказанным связана актуальность настоящего диссертационного исследования.
Разнообразие современных текстов, действие которых разворачивается в Свердловске / Екатеринбурге, указывает на необходимость если не системного освещения закономерностей развития образа города, то обозначения тенденций. Как пишет С. Л. Зенкин, теория и практика изучения литературы «поддаются лишь частичному логическому упорядочению - картографии, но не классификации» . Образ города, по-разному воспринимаемый авторами, заново перечитываемый исследователями, также не может быть вписан в статичную «сетку» вариантов литературного воплощения.
Наше исследование носит, скорее, описательный характер, материалом которого стали репрезентативные прозаические тексты, относимые к разным жанрово-видовым типологическим разновидностям прозы.
Среди большого количества текстов мы отобрали прозаические по следующей причине: образ города в них создается детализированно, объемно, в динамическом развитии. Обозначенные хронологические рамки обосновываются тем, что именно на этот период истории Екатеринбурга приходится значительное повышение интереса к образу, имиджу.
Теоретико-методологической основой исследования стали работы, выполненные в рамках различных научных направлений.
Так, для нас значим опыт исследований, выполненных в рамках локально-исторического подхода к изучению образа города (работы Н. Анциферова, А. Белоусова, И. Гревса, М. Строганова и др.).
Выбрав ключевым методом изучения городского образа экскурсии, основатели направления предложили поэтапное изучение специфики города: от знакомства с основными городскими объектами, подробного культурно-исторического комментария к литературно-художественному осмыслению городского образа. Именно работа с текстами, воспринимаемыми как репрезентативные, по мнению исследователей, должна помочь выйти к «идее города», его «собирательной личности», «душе», некому таинству «власти места» .
Сделав основным предметом анализа Санкт-Петербург, представители отечественного городоведения подготовили базу для последующего семиотического изучения петербургского текста. Как пишет А. Б. Муратов, «Николай Анциферов первым, говоря о “душе Петербурга”, сформулировал новое понимание петербургской темы <...> Он же первым заговорил о мифе Петербурга, объяснив, почему именно с Пушкина начинается то, что мы сейчас называем петербургским текстом русской литературы» .
Говоря о локально-исторических исследованиях отечественного городоведения, можно указать также на теорию «областных культурных гнезд» (Н. К. Пиксанов), основанную на мысли о том, что для полного проникновения в творчество художника необходимо оценить культурную ситуацию места, где писатель сформировался. Впоследствии годы теория «вчитывания» в особенности местной культурной ситуации оказывается достаточно популярной . Сложились университетские научные школы изучения «литературы провинции» в Екатеринбурге , Перми , Тюмени и т.д.
Методологически важны исследования структурно-семиотической школы (труды В. Иванова, Ю. Лотмана, А. Пятигорского, В. Топорова, Б. Успенского, Т. Цивьян, М. Б. Плюхановой, Г. В. Вилинбахова и др.), представители которой видели в городе «сложный семиотический механизм, генератор культуры», «котел текстов и кодов, разноуровневых и гетерогенных» .
Результатом такого осмысления пространственного образа стала разработка понятия «городской текст» - «структурно-семантического образования», входящего в концептуальное пространство русской литературы. Структура «городского текста», по мнению О. С. Горелова, устойчива: смысловой центр (некий религиозно-философский базис, «душа города», власть места, genius loci), внутренние законы и процессы, мотивы и образы, словарь и грамматика. Единство «городского текста» основывается на сильной мифологеме, вырастающей из общей смысловой установки и совмещающей в себе реальность сверхтекста и внетекстовую эмпирическую реальность .
Два магистральных направления в изучении «городского текста» (изучение «петербургского» и «московского» текстов) стали импульсом для анализа других «городских текстов»: пермского , калининградского , оренбургского , коломенского , омского и т.д.
Стоит учитывать и синтетические (совмещающие
культурологические, литературоведческие, географические приемы описания) методы анализа образа города (труды В. Абашева, А. Белоусова, Л. Зайонц, Е. Милюковой, И. Разумовой, Е. Эртнер и др.).
Основа геопанорамного подхода - осмысление культуры как творческой, конструирующей реальность силы, «не нейтральной к физическому пространству, но идеально «его переустраивающей и
трансформирующей, сообщающей ему структуру и смысл» ; города - как «аккумулятора памяти, личной, исторической, литературной,
мифологической» .
«Он (Екатеринбург - прим. Л. К.) единственный воплощает в себе все индустриальные смыслы человечества - от зарождения индустрии до наших дней. Например, пруд, Плотинка и Исторический сквер - обозначают собой горный завод с водобойными машинами XVIII века; классицизм - улица Ленина, горная аптека (нынешний Камнерезный музей), особняк Глинки, дом Малахова - это время горнозаводской державы военно-заводского режима, XIX век. Это организация индустрии в виде государства. Екатеринбург - это крупнейшее в мире собрание конструктивизма - а это идея индустрии XX века - жизнь как производство, как промышленность. И, наконец, современный хайтек - та же башня Высоцкий или Екатеринбург-сити - это уже идея индустриальной и пост-индустриальной цивилизации, которая в первую очередь производит софт. Это уже последний, финальный смысл индустриального развития человечества <...> Вот это и делает Екатеринбург уникальным городом» .
Современный Екатеринбург «умиляет старинными купеческими особняками и раздражает бестолковостью дорожных развязок. Торчащие в самых неожиданных местах торговые центры и офисные небоскребы “из стекла и бетона” у кого-то вызывают восхищение, а кому-то кажутся совершенно неуместными. Это город амбиций и контрастов <...> Гуляя по центру, вы можете оказаться у кучи мусора, а зайдя в подворотню - наткнуться на музей» .
Екатеринбург нельзя назвать прочно обосновавшимся на литературной карте городом: «золотопромышленный и горнозаводской, культурный и торговый» центр, «живой узел» Д. Н. Мамина-Сибиряка; «железный город» П. П. Бажова; «новый город: работник и воин», «городище <...> из воли Урала, труда и энергии» В. Маяковского - всё это, скорее, исключительно удачные варианты художественного определения столицы Урала. Но спорадически попадающий на страницы художественных произведений Свердловск / Екатеринбург все-таки смог накопить определенный массив литературных текстов, отличающий его от других нестоличных городов.
Культурная ситуация 2000-х показывает, что в последние 15 лет наблюдается стабильное повышение интереса к городу: писатели,
архитекторы, социологи, политологи, музейные работники активно занимаются городской темой, пытаясь сформулировать новое представление об уникальности столицы Урала.
Выходят разного рода путеводители , энциклопедии , научно-популярные издания , исследования по истории, архитектуре, культуре города , сборники статей и тезисов научно-практических конференций . Пользуются популярностью мемуары местной творческой интеллигенции8 , издания о свердловско-екатеринбургских деятелях культуры и искусства , заметки о писательских адресах .
Занимают активную социальную позицию местные «культуртрегеры» - люди разных профессий, которые принимают участие в общественной, культурной жизни города, стремясь сделать его более удобным, доступным, интересным . Распространены сегодня и различные городские практики, воплощающие идею диалога, связи жителей и города: разработка актуальной сувенирной продукции , проведение тематических экскурсий , культурно¬массовых мероприятий , организация «полевых» исследований городской среды и т.д.
Выходят новые художественные тексты, местом действия которых оказывается Екатеринбург: «Фабрикантша» (2001), «Женская азбука» (2003) Н. Смирновой, «Повесть, которая сама себя описывает» (2011) А. Ильенкова, «Екатеринбург, восемнадцатый» (2014) А. Титова, автобиографические рассказы А. Кирьяновой; поэзия и проза И. Сахновского, поэзия
A. Расторгуева, М. Никулиной, В. Чепелева и др.; пьесы представителей Уральской школы драматургии (А. Архипова, Я. Пулинович, В. Сигарева); сценарии к фильмам, действие которых разворачивается в Екатеринбурге («Европа-Азия» (2011) братьев В. и О. Пресняковых, «Страна Оз» (2016)
B. Сигарева и А. Ильенкова); «Уральский монстр. История разоблачения самого громкого серийного убийцы Советского Союза» (2018) А. Ракитина; а также многочисленные интервью современных авторов, рассуждающих о городе и его художественном воплощении.
Несмотря на стабильное внимание к теме города, «высокому уровню саморефлексии, самоописания города» , количественному росту художественных текстов, связанных со Свердловском / Екатеринбургом, образ города остается изученным фрагментарно. С вышесказанным связана актуальность настоящего диссертационного исследования.
Разнообразие современных текстов, действие которых разворачивается в Свердловске / Екатеринбурге, указывает на необходимость если не системного освещения закономерностей развития образа города, то обозначения тенденций. Как пишет С. Л. Зенкин, теория и практика изучения литературы «поддаются лишь частичному логическому упорядочению - картографии, но не классификации» . Образ города, по-разному воспринимаемый авторами, заново перечитываемый исследователями, также не может быть вписан в статичную «сетку» вариантов литературного воплощения.
Наше исследование носит, скорее, описательный характер, материалом которого стали репрезентативные прозаические тексты, относимые к разным жанрово-видовым типологическим разновидностям прозы.
Среди большого количества текстов мы отобрали прозаические по следующей причине: образ города в них создается детализированно, объемно, в динамическом развитии. Обозначенные хронологические рамки обосновываются тем, что именно на этот период истории Екатеринбурга приходится значительное повышение интереса к образу, имиджу.
Теоретико-методологической основой исследования стали работы, выполненные в рамках различных научных направлений.
Так, для нас значим опыт исследований, выполненных в рамках локально-исторического подхода к изучению образа города (работы Н. Анциферова, А. Белоусова, И. Гревса, М. Строганова и др.).
Выбрав ключевым методом изучения городского образа экскурсии, основатели направления предложили поэтапное изучение специфики города: от знакомства с основными городскими объектами, подробного культурно-исторического комментария к литературно-художественному осмыслению городского образа. Именно работа с текстами, воспринимаемыми как репрезентативные, по мнению исследователей, должна помочь выйти к «идее города», его «собирательной личности», «душе», некому таинству «власти места» .
Сделав основным предметом анализа Санкт-Петербург, представители отечественного городоведения подготовили базу для последующего семиотического изучения петербургского текста. Как пишет А. Б. Муратов, «Николай Анциферов первым, говоря о “душе Петербурга”, сформулировал новое понимание петербургской темы <...> Он же первым заговорил о мифе Петербурга, объяснив, почему именно с Пушкина начинается то, что мы сейчас называем петербургским текстом русской литературы» .
Говоря о локально-исторических исследованиях отечественного городоведения, можно указать также на теорию «областных культурных гнезд» (Н. К. Пиксанов), основанную на мысли о том, что для полного проникновения в творчество художника необходимо оценить культурную ситуацию места, где писатель сформировался. Впоследствии годы теория «вчитывания» в особенности местной культурной ситуации оказывается достаточно популярной . Сложились университетские научные школы изучения «литературы провинции» в Екатеринбурге , Перми , Тюмени и т.д.
Методологически важны исследования структурно-семиотической школы (труды В. Иванова, Ю. Лотмана, А. Пятигорского, В. Топорова, Б. Успенского, Т. Цивьян, М. Б. Плюхановой, Г. В. Вилинбахова и др.), представители которой видели в городе «сложный семиотический механизм, генератор культуры», «котел текстов и кодов, разноуровневых и гетерогенных» .
Результатом такого осмысления пространственного образа стала разработка понятия «городской текст» - «структурно-семантического образования», входящего в концептуальное пространство русской литературы. Структура «городского текста», по мнению О. С. Горелова, устойчива: смысловой центр (некий религиозно-философский базис, «душа города», власть места, genius loci), внутренние законы и процессы, мотивы и образы, словарь и грамматика. Единство «городского текста» основывается на сильной мифологеме, вырастающей из общей смысловой установки и совмещающей в себе реальность сверхтекста и внетекстовую эмпирическую реальность .
Два магистральных направления в изучении «городского текста» (изучение «петербургского» и «московского» текстов) стали импульсом для анализа других «городских текстов»: пермского , калининградского , оренбургского , коломенского , омского и т.д.
Стоит учитывать и синтетические (совмещающие
культурологические, литературоведческие, географические приемы описания) методы анализа образа города (труды В. Абашева, А. Белоусова, Л. Зайонц, Е. Милюковой, И. Разумовой, Е. Эртнер и др.).
Основа геопанорамного подхода - осмысление культуры как творческой, конструирующей реальность силы, «не нейтральной к физическому пространству, но идеально «его переустраивающей и
трансформирующей, сообщающей ему структуру и смысл» ; города - как «аккумулятора памяти, личной, исторической, литературной,
мифологической» .
Обзор теоретических исследований категории образ города, работ по изучению образа Свердловска / Екатеринбурга и наш собственный анализ образа столицы Урала в корпусе разноплановых текстов подтверждает мысль, высказанную еще в 1922 году Н. П. Анциферовым о том, что «отражение» города в «душах наших художников слова не случайно, здесь нет творческого произвола ярко выраженных индивидуальностей»: «За всеми этими
впечатлениями чувствуется определенная последовательность, можно сказать, закономерность. Создается незыблемое впечатление, что душа города имеет свою судьбу, и наши писатели, каждый в свое время, отмечали определенный момент в истории развития души города» .
Образ города в современных художественных и художественно-документальных произведениях получается достаточно схожим. Именно образ Свердловска / Екатеринбурга, интересный своей самодостаточностью и повторяемостью, объединяет тексты с разными жанровыми установками.
В автобиографической прозе в центре повествования оказывается фигура вспоминающего прошлое и осмысляющего настоящее автора, который стремится связать воедино жизненные события и описать максимально подробно декорации и обстоятельства, на фоне которых они (события) разворачивались. В текстах автобиографов история Свердловска / Екатеринбурга, его топография и повседневность описывается подробно и жизнеподобно. Авторы, словно экскурсоводы, проводят виртуальные прогулки по старому городу, делятся воспоминаниями о любимых с детства местах, фиксируют изменения в городском ландшафте. Вполне логично, что одним из лейтмотивов текстов с меморативным началом оказывается сравнение «теплого», «уютного», «родного» города из прошлого и «чужого», «неузнаваемого» города из настоящего.
Автобиографические тексты, заряженные энтузиазмом и наполненные ностальгией, словно обходят тему стереотипов: место, где прошло детство, юность, молодость, где появились друзья, где жили семейные династии, остается навсегда особенным и значимым. Будет ли это «старый город», «закрытый Свердловск», «тыловой город», совершенно не важно: общеизвестные представления о городе перешли в «формулы», «сгустки» памяти, «те элементы общественного сознания, которые знаменуют определенную его устойчивость, его преемственность и противостояние любым изменениям и назревающим конфликтам» .
В социально-психологической прозе образ города наделяется сразу несколькими функциями. Во-первых, город «направляет» развитие фабулы, оказывается причиной переездов и возвращений, выступает помехой или символом жизненного успеха персонажей. Во-вторых, Свердловск / Екатеринбург фигурирует в «атмосферной» функции. Усложненная субъектно-объектная организация текстов не подразумевает развернутые описания города, но позволяет городу «мерцать» через отдельные детали, подробности, упоминаемые в ремарках повествователя, монологах и диалогах героев. В-третьих, образ города в подобных текстах соотносится с образами местных жителей. «Настоящие уральские женщины» А. Чуманова, противоречивые героини А. Матвеевой, лихие герои А. Иванова проявляют темперамент города.
В документальной прозе разработка образа города призвана решить определенные прагматические задачи, поставленные авторами: утвердить общественную позицию, защитить культурное наследие, популяризовать местное искусство, повысить уровень привлекательности места. Такая целенаправленность текстов определяет следующую специфику образа Свердловска / Екатеринбурга: каждая выбранная для описания деталь из городской повседневности, представление топографии, городские истории и их интерпретация транслируют открытое авторское высказывание. На основе создаваемого образа города авторы не только пытаются формировать продуктивную среду для реализации собственных творческих и общественных задач, но и определяют свою идентичность.
Занимая позицию активных городских жителей, авторы- документалисты основательно подходят к функционирующим авто- и гетеростереотипам. Именно в документалистике остро чувствуется, как общественность отказывается от открыточного статуса «столица Урала», драматичного шаблона «место расстрела царской семьи», безликого клише «город-завод». Авторы убеждены, что сегодня Екатеринбург может позиционироваться и как «центр современного искусства», и как «город творчества», и как семейно-уютный, безопасный «город-дом», и как «город перспектив и амбиций».
В текстах с выраженной фантасмагорической фабулой образ города создается парадоксальным образом. Для создания необычного, яркого, привлекательного образа Свердловска / Екатеринбурга используется определенный набор художественных средств: выстраивание двоемирия (реального и фантастического города), введение устойчивых мотивов (катастрофы, злого «гения места», неясности топографии и т.п.), опора на существующие тексты (мифотекст П. П. Бажова, тексты актуальной политической жизни, приемы фантастической литературы и т.д).
Авторы, чьи тексты были выбраны для анализа, словно не удовлетворены тем символическим капиталом, культурным потенциалом, которым обладает Екатеринбург сегодня. Мистический город, ведущий двойную жизнь (Исхаков), мегаполис во власти хтонических сил (Славникова), идеальный город будущего (Кубенский) - такие варианты образа Екатеринбурга можно считать попытками «литературного картирования» города, при котором, согласно В. Абашеву, «сюжеты известных литературных произведений, а также эпизоды биографии писателей становятся полноценным компонентом культурного ландшафта, наполняют его новыми смыслами, определяют новую реальность места» .
Таким образом, систематизированное изучение образа Свердловска / Екатеринбурга в современных прозаических текстах различной природы показывает, что логика создания образа города во многом обусловливается законами той или иной жанровой модели. Изучение ключевых деталей художественной структуры (описание локусов, представление городской атмосферы, образов местных жителей) позволило выйти к некоторым общим тенденциям, наблюдаемым при создании образа Свердловска / Екатеринбурга:
1. Специфика создания образа города во многом определяется такими внутрижанровыми факторами, как особенности субъектно-объектной организации, позиция автора, приемы сюжетосложения и т.д.
2. Образ города, как правило, подается сквозь призму сознания локализующих себя в пространстве героев разных возрастов, профессий, взглядов. Именно через «противостояние систем ценностных ориентаций, амбивалентность массового сознания» создается сложный образ городской атмосферы.
3. Нередко для создания образа инфернального, (само) разрушающегося города авторами разрабатываются образы литературных двойников Свердловска / Екатеринбурга: Батуев А. Иванова, Светлый Путь Д. Каменщикова, Город О. Славниковой. Но даже наделенный новым именем (и, казалось бы, новой судьбой, историей, характером) Екатеринбург остается узнаваемым.
4. Для передачи идеи развития и жизнеспособности образа города вводится мотив городской эклектики, понимаемой как «многообразие и широта выбора» (Маркова): «Все причудливо перемешивалось на главной екатеринбургской улице. Советские звезды, православные кресты, товарные знаки ведущих концернов Запада и Востока, гигантские экраны электронной рекламы, легкомысленные зонтики летних кафе, официальные колоннады уральских вузов, жесткая геометрия конструктивистских ансамблей и водная гладь городского пруда с японским силуэтом лиственницы на Плотинке» . Так складывается образ города, который аккумулирует различные мировоззренческие парадигмы и беспрерывно инициирует переоценку прошлого.
5. Устойчивым приемом в прозаических текстах, посвященных Свердловску / Екатеринбургу, стало выстраивание различного рода противопоставлений (прошлое - настоящее, реальное - фантастическое, повседневное - необычное), что можно объяснять стремлением авторов создавать творчески переосмысленный образ реального города, основы которого они пытаются понять.
Хорошо чувствуя противоречия в образе Свердловска / Екатеринбурга (который одновременно признает и опровергает свое прошлое, пытается при всей своей индустриальности выглядеть креативным и творческим, позиционирует себя как инвестиционный центр, но оценивается местными жителями гораздо как менее презентабельный), современные авторы пытаются преодолеть автоматизм восприятия образа, наделяют его энергией, ищут «нематериальный актив» (Кропотов), который помог бы раскрыть символические ресурсы места.
Вписанность авторов в единый культурный контекст, постоянное или периодическое пребывание в городском пространстве, развитость системы творческих взаимосвязей, осведомленность в современных городских проблемах также определяют специфику образа города.
Таким образом, целый ряд обстоятельств объясняет стихийность и амбивалентность образа Свердловска / Екатеринбурга как в современной прозе, так и в современной культурной среде. При этом исчерпывающая классификация различных вариантов художественного воплощения города представляется одной из перспектив настоящего исследования.
впечатлениями чувствуется определенная последовательность, можно сказать, закономерность. Создается незыблемое впечатление, что душа города имеет свою судьбу, и наши писатели, каждый в свое время, отмечали определенный момент в истории развития души города» .
Образ города в современных художественных и художественно-документальных произведениях получается достаточно схожим. Именно образ Свердловска / Екатеринбурга, интересный своей самодостаточностью и повторяемостью, объединяет тексты с разными жанровыми установками.
В автобиографической прозе в центре повествования оказывается фигура вспоминающего прошлое и осмысляющего настоящее автора, который стремится связать воедино жизненные события и описать максимально подробно декорации и обстоятельства, на фоне которых они (события) разворачивались. В текстах автобиографов история Свердловска / Екатеринбурга, его топография и повседневность описывается подробно и жизнеподобно. Авторы, словно экскурсоводы, проводят виртуальные прогулки по старому городу, делятся воспоминаниями о любимых с детства местах, фиксируют изменения в городском ландшафте. Вполне логично, что одним из лейтмотивов текстов с меморативным началом оказывается сравнение «теплого», «уютного», «родного» города из прошлого и «чужого», «неузнаваемого» города из настоящего.
Автобиографические тексты, заряженные энтузиазмом и наполненные ностальгией, словно обходят тему стереотипов: место, где прошло детство, юность, молодость, где появились друзья, где жили семейные династии, остается навсегда особенным и значимым. Будет ли это «старый город», «закрытый Свердловск», «тыловой город», совершенно не важно: общеизвестные представления о городе перешли в «формулы», «сгустки» памяти, «те элементы общественного сознания, которые знаменуют определенную его устойчивость, его преемственность и противостояние любым изменениям и назревающим конфликтам» .
В социально-психологической прозе образ города наделяется сразу несколькими функциями. Во-первых, город «направляет» развитие фабулы, оказывается причиной переездов и возвращений, выступает помехой или символом жизненного успеха персонажей. Во-вторых, Свердловск / Екатеринбург фигурирует в «атмосферной» функции. Усложненная субъектно-объектная организация текстов не подразумевает развернутые описания города, но позволяет городу «мерцать» через отдельные детали, подробности, упоминаемые в ремарках повествователя, монологах и диалогах героев. В-третьих, образ города в подобных текстах соотносится с образами местных жителей. «Настоящие уральские женщины» А. Чуманова, противоречивые героини А. Матвеевой, лихие герои А. Иванова проявляют темперамент города.
В документальной прозе разработка образа города призвана решить определенные прагматические задачи, поставленные авторами: утвердить общественную позицию, защитить культурное наследие, популяризовать местное искусство, повысить уровень привлекательности места. Такая целенаправленность текстов определяет следующую специфику образа Свердловска / Екатеринбурга: каждая выбранная для описания деталь из городской повседневности, представление топографии, городские истории и их интерпретация транслируют открытое авторское высказывание. На основе создаваемого образа города авторы не только пытаются формировать продуктивную среду для реализации собственных творческих и общественных задач, но и определяют свою идентичность.
Занимая позицию активных городских жителей, авторы- документалисты основательно подходят к функционирующим авто- и гетеростереотипам. Именно в документалистике остро чувствуется, как общественность отказывается от открыточного статуса «столица Урала», драматичного шаблона «место расстрела царской семьи», безликого клише «город-завод». Авторы убеждены, что сегодня Екатеринбург может позиционироваться и как «центр современного искусства», и как «город творчества», и как семейно-уютный, безопасный «город-дом», и как «город перспектив и амбиций».
В текстах с выраженной фантасмагорической фабулой образ города создается парадоксальным образом. Для создания необычного, яркого, привлекательного образа Свердловска / Екатеринбурга используется определенный набор художественных средств: выстраивание двоемирия (реального и фантастического города), введение устойчивых мотивов (катастрофы, злого «гения места», неясности топографии и т.п.), опора на существующие тексты (мифотекст П. П. Бажова, тексты актуальной политической жизни, приемы фантастической литературы и т.д).
Авторы, чьи тексты были выбраны для анализа, словно не удовлетворены тем символическим капиталом, культурным потенциалом, которым обладает Екатеринбург сегодня. Мистический город, ведущий двойную жизнь (Исхаков), мегаполис во власти хтонических сил (Славникова), идеальный город будущего (Кубенский) - такие варианты образа Екатеринбурга можно считать попытками «литературного картирования» города, при котором, согласно В. Абашеву, «сюжеты известных литературных произведений, а также эпизоды биографии писателей становятся полноценным компонентом культурного ландшафта, наполняют его новыми смыслами, определяют новую реальность места» .
Таким образом, систематизированное изучение образа Свердловска / Екатеринбурга в современных прозаических текстах различной природы показывает, что логика создания образа города во многом обусловливается законами той или иной жанровой модели. Изучение ключевых деталей художественной структуры (описание локусов, представление городской атмосферы, образов местных жителей) позволило выйти к некоторым общим тенденциям, наблюдаемым при создании образа Свердловска / Екатеринбурга:
1. Специфика создания образа города во многом определяется такими внутрижанровыми факторами, как особенности субъектно-объектной организации, позиция автора, приемы сюжетосложения и т.д.
2. Образ города, как правило, подается сквозь призму сознания локализующих себя в пространстве героев разных возрастов, профессий, взглядов. Именно через «противостояние систем ценностных ориентаций, амбивалентность массового сознания» создается сложный образ городской атмосферы.
3. Нередко для создания образа инфернального, (само) разрушающегося города авторами разрабатываются образы литературных двойников Свердловска / Екатеринбурга: Батуев А. Иванова, Светлый Путь Д. Каменщикова, Город О. Славниковой. Но даже наделенный новым именем (и, казалось бы, новой судьбой, историей, характером) Екатеринбург остается узнаваемым.
4. Для передачи идеи развития и жизнеспособности образа города вводится мотив городской эклектики, понимаемой как «многообразие и широта выбора» (Маркова): «Все причудливо перемешивалось на главной екатеринбургской улице. Советские звезды, православные кресты, товарные знаки ведущих концернов Запада и Востока, гигантские экраны электронной рекламы, легкомысленные зонтики летних кафе, официальные колоннады уральских вузов, жесткая геометрия конструктивистских ансамблей и водная гладь городского пруда с японским силуэтом лиственницы на Плотинке» . Так складывается образ города, который аккумулирует различные мировоззренческие парадигмы и беспрерывно инициирует переоценку прошлого.
5. Устойчивым приемом в прозаических текстах, посвященных Свердловску / Екатеринбургу, стало выстраивание различного рода противопоставлений (прошлое - настоящее, реальное - фантастическое, повседневное - необычное), что можно объяснять стремлением авторов создавать творчески переосмысленный образ реального города, основы которого они пытаются понять.
Хорошо чувствуя противоречия в образе Свердловска / Екатеринбурга (который одновременно признает и опровергает свое прошлое, пытается при всей своей индустриальности выглядеть креативным и творческим, позиционирует себя как инвестиционный центр, но оценивается местными жителями гораздо как менее презентабельный), современные авторы пытаются преодолеть автоматизм восприятия образа, наделяют его энергией, ищут «нематериальный актив» (Кропотов), который помог бы раскрыть символические ресурсы места.
Вписанность авторов в единый культурный контекст, постоянное или периодическое пребывание в городском пространстве, развитость системы творческих взаимосвязей, осведомленность в современных городских проблемах также определяют специфику образа города.
Таким образом, целый ряд обстоятельств объясняет стихийность и амбивалентность образа Свердловска / Екатеринбурга как в современной прозе, так и в современной культурной среде. При этом исчерпывающая классификация различных вариантов художественного воплощения города представляется одной из перспектив настоящего исследования.
Подобные работы
- Образ Свердловска / Екатеринбурга в русской прозе 2000-2010-х гг.
Авторефераты (РГБ), филология. Язык работы: Русский. Цена: 2500 р. Год сдачи: 2019 - АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД В ИЗУЧЕНИИ ВОЕННОЙ ПРОЗЫ 70-80-Х ГОДОВ XX ВЕКА НА УРОКАХ ЛИТЕРАТУРЫ В
СТАРШИХ КЛАССАХ
Магистерская диссертация, педагогика. Язык работы: Русский. Цена: 5700 р. Год сдачи: 2019 - РЕЦЕПЦИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ТЕКСТОВ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ УТОПИИ XVIII ВЕКА
Диссертации (РГБ), литература. Язык работы: Русский. Цена: 4390 р. Год сдачи: 2018 - АКТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ЛЕКСИКЕ СОВРЕМЕННОЙ РОК-ПОЭЗИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ТЕКСТОВ УРАЛЬСКИХ РОК-ГРУПП)
Магистерская диссертация, русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 4915 р. Год сдачи: 2021 - ПРОЗА М. ЦВЕТАЕВОЙ: ХАРАКТЕР И СПОСОБЫ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ
Диссертации (РГБ), литература. Язык работы: Русский. Цена: 4200 р. Год сдачи: 2018 - Текстовая категория автора в динамическом аспекте (на материале русских кулинарных книг Х1Х-ХХ1 вв.)
Диссертации (РГБ), русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 4345 р. Год сдачи: 2018 - ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА БАЛЛАДЫ В ТВОРЧЕСТВЕ П. КАТЕНИНА
Дипломные работы, ВКР, русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 5970 р. Год сдачи: 2016 - «НОВАЯ ПРОЗА» В. П. КАТАЕВА: ПОЭТИКА АВТОБИОГРАФИЗМА
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4820 р. Год сдачи: 2016 - «ТЕМНЫЕ АЛЛЕИ» И. БУНИНА: СИСТЕМАТИКА ЛЮБОВНЫХ ИСТОРИЙ
Дипломные работы, ВКР, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4265 р. Год сдачи: 2017
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (152561)
- Бакалаврская работа (38868)
- Диссертация (978)
- Магистерская диссертация (22489)
- Дипломные работы, ВКР (62279)
- Главы к дипломным работам (2139)
- Курсовые работы (10693)
- Контрольные работы (6269)
- Отчеты по практике (1357)
- Рефераты (1488)
- Задачи, тесты, ПТК (631)
- Ответы на вопросы (155)
- Статьи, Эссе, Сочинения (942)
- Бизнес-планы (51)
- Презентации (106)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1692)
- Диссертации (РГБ) (1882)
- Прочее (458)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
