ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. АСПЕКТЫ И ФОРМЫ ЛИТЕРАТУРНОЙ САМОРЕФЛЕКСИИ В ПОЭЗИИ С. ГАНДЛЕВСКОГО 12
ГЛАВА 2. ЭВОЛЮЦИЯ СУЩНОСТИ И ФОРМ ЛИТЕРАТУРНОЙ САМОРЕФЛЕКСИИ В РОМАНЕ «<НРЗБ>» 32
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 52
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
На рубеже XX - XXI вв. литература все шире обращается к проблемам собственного статуса в обществе, осознанию собственной сути. Такие вопросы как «сущность литературы», «значение литературы в нынешнее время» реализовались в произведениях о писателе, о художественном творчестве. В связи с этим исследователей, как отмечает М. А. Хатямова, «все больше начинают интересовать категории «художественного сознания»1.
Все сказанное выше обусловливает актуальность нашего обращения к изучению проблемы литературной саморефлексии. Категория «литературная саморефлексия» актуализируется в современном литературоведении в связи с усилением рефлексивных процессов в литературе. Исследование этого явления порождает необходимость поиска категорий, при помощи которых можно было бы более адекватно его охарактеризовать. В литературоведческих работах появляется термин «творческая рефлексия». Д. Бак пишет о том, что она «входит в плоть литературного произведения и активно его преобразует» , с одной стороны, представляя персонажа, самореализующегося в качестве художника-творца, создающего произведение, которое держит в руках читатель; с другой стороны, реализуя вставной текст, созданный персонажем, как всеобъемлющее целое. Еще одним термином в этом ряду становится «литературная саморефлексия». Его обосновывает М. Хатямова в своей работе «Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети ХХ века». Исследовательница пишет о том, что именно ХХ век способствовал актуализации литературной саморефлексии как одному из способов сохранения самобытности литературы. Под литературной саморефлексией М. Хатямова понимает избыточную» литературность текста (метатекст как «текст о тексте» и различные формы интертекста - цитаты, аллюзии, реминисценции и т.д.), а также возникающей вслед за ней художественной реальности, поэтика которой, в том числе сюжет и повествование, сознательно обнаруживают свою моделирующую природу, или литературоцентричность. На это определение категории мы и будем опираться в нашей работе.
Одним из современных авторов, в творчестве которых эта проблема занимает центральное место, является С. М. Гандлевский.
Сергей Маркович Гандлевский известен как поэт, прозаик, драматург, эссеист и переводчик. Первые стихотворные произведения С. Гандлевский начал писать в 1970-е годы, будучи юношей. Нежелание следовать установленным в литературе канонам определило принадлежность Гандлевского к числу тех многочисленных в то время художников, которые писали «в стол». Поэтому в пер¬вой половине 1980-х годов его поэзию публикуют только за границей в эмигрантских изданиях, а уже в годы перестройки начинают издавать в России. Сергей Гандлевский дает такую оценку влияния советской эпохи на собственное творчество: «Объективно говоря, время было скверное. Но мы ведь, по счастью, не живем исключительно в объективном времени - к нему густо подмешано наше собственное время, биография. Советское время совпало с молодостью. Сложились замечательные дружбы. Так что я с благодарностью и теплом вспоминаю прошлое, вопреки той общественной атмосфере. «Что пройдет, то будет мило» - общий закон, и надо, чтобы обстоятельства как-то особенно надругались над человеком, чтобы он не поминал добром своего былого. Наш круг крайние ужасы тогдашней жизни миновали, мы, получается, легко отделались» .
С. Гандлевский учился на факультете филологии Московского государственного университета, и это время для него было отмечено тем, что, участвуя в работе литературной студии «Луч» при университете, он вместе с другими молодыми поэтами, образует литературную группу «Московское время». В своей книге «Бездумное былое», которую сам автор определил как «беглые мемуары», писатель тоже характеризует это событие как то, что оказало на него серьезное воздействие: «В 1971-1972 гг. дружеский круг определился окончательно: я, Сопровский и Казанцев сошлись с двумя звёздами университетской студии - Бахытом Кенжеевым, вылитым восточным принцем, человеком большого таланта и добродушия, и с Алексеем Цветковым, байронически хромающим красавцем с репутацией гения. Цветков и Кенжеев с полным правом, во всяком случае, по отношению ко мне, вели себя как мэтры. И здесь - одно из главных везений моей везучей жизни. С одной стороны, превосходящими силами четырёх друзей мне был навязан очень высокий темп ученичества, а с другой - возрастной расклад (два «старика» на трёх «юнцов») осложнял психологическую «дедовщину»: хотя бы количественный перевес молодняку был гарантирован».
В. А. Куллэ отмечает, что «Московское время» выбрало свою модель отрицания советской идеологии, которая отличалась «не только от одержимости диссидентов, но и питерской “несмачиваемости”». Поэтов «Московского времени» не затронули ни ажиотаж шестидесятничества, ни ситуация августа 1968 года, которые стали переломными для чуть более старших собратьев по цеху. По словам Куллэ, их «живость, непредвзятость, отсутствие снобизма предполагали отсутствие манифеста».
Позднее С. Гандлевский, Д. Пригов, Л. Рубинштейн, Т. Кибиров, М. Айзенберг объединяются вокруг поэтической группы «Альманах». С. Гандлевский вспоминает, что в этот период его воззрения относительно поэзии изменились: «“Айзенберовской кухне” я обязан изменением эстетических вкусов и подходов. В “Московском времени” (Цветков не в счёт, он всегда был сам по себе) предполагалось, что существуют более или менее осязаемые параметры хорошего стихотворения: достоверность переживания, заинтересованная интонация, зримые образы, отсылки к высокой культуре, убедительная рифма - некий акмеистический эталон маячил за всем этим. Литературная практика и атмосфера компании “Альманаха” привили мне мнительное отношение ко всему вышеперечисленному - всё так, но нужно ещё что-то. А что именно - можно сказать лишь задним числом, когда литературная удача налицо. Не то чтобы до знакомства с поэтами “Альманаха” я самозабвенно и самодовольно клепал лаковые шкатулки, но несколько подвинулись мои представления о живом и мёртвом в литературе. И теперь я нередко с прохладцей говорю о безупречном с виду стихотворении, в том числе и собственном: “Ну, стихи, ну, хорошие.” ».
Сегодня Сергей Гандлевский - признанный поэт, он является лауреатом многочисленных премий, например, «Антибукер», «Поэт», премия Аполлона Григорьева. Результатом одного из социологических опросов, в рамках которого требовалось назвать лучших современных авторов, стало то, что Гандлевский оказался на первом месте в списке.
В 2000-е годы интерес к творчеству Гандлевского существенно возрос. Критики отмечают высокий художественный уровень его поэзии. Так, М. Игнатьева в своей работе «Опыты Сергея Гандлевского» пишет: «Поэзия Сергея Гандлевского сладкозвучна. Это совершенство - свойство высшего порядка в пространственном смысле. Такова поэзия поэта, и таково отношение поэта к поэзии». Автор отмечает, что характерной чертой поэзии Гандлевского является попытка дать жизни шанс обрести себя через акт творчества.
Еще одно определяющее качество поэзии Гандлевского, отмеченное критикой, - ее очевидная ориентированность на классическую традицию. Так, В. Кулаков в своей книге «Постфактум. Книга о стихах» пишет: «Более классического поэта, чем Гандлевский, в нашей современной словесности, наверное, не сыскать. Если, скажем, Бродский - классицистичен, то Гандлевский именно классичен».
Критика отметила и такую примечательную особенность поэзии Гандлевского, как прозаизация стиха. «Устремленность к «заоконному» в сочетании с обилием бытовых деталей определяет восприятие стихов Гандлевского, как жанра, именуемого «лирический дневник» - жанра прозаического», - отмечает М. Айзенберг. Далее критик говорит, что особым эффектом поэзия Гандлевского обязана соединению прозаического жанра с поэтическими средствами его разработки.
Неоднозначную реакцию у критиков и читателей вызвала проза Гандлевского. Большая часть критиков отметила мотивную и тематическую связь повести «Трепанация черепа» и романа «<НРЗБ>» с поэзией Гандлевского, своеобразные самоповторы. На это указали В. Губайловский, Д. Кузьмин, М. Ремизова, В. Пустовая. М. Ремизова, исследуя повесть «Трепанация черепа», подчеркивает то, что С. Гандлевский избирает тот же способ, что и в собственных стихах, - «он поворачивается лицом в прошлое, делая попытку восстановить его полноту теперь, задним числом, вылавливая из него ускользнувший в свое время смысл»11. В. Губайловский, сравнивая роман «<НРЗБ>» и стихи Гандлевского, тоже замечает, что это буквально пересказ стихов.
Отмечают исследователи и диалог С. Гандлевского с предшествующей литературой. Так, в статье А. Жолковского дан анализ стихотворения «Устроиться на автобазу» в аспекте его интертекстуальности. Литературовед отмечает мотивные, композиционные, тематические, грамматические и лексические подтексты, которые обозначают перекличку с творчеством Пастернака, Аксенова, Бродского, Набокова и Высоцкого.
Глубокое и всестороннее исследование разных аспектов творчества С. Гандлевского в разных аспектах ведется А. Э. Скворцовым в его статьях «Музыка с улицы Орджоникидзержинского», «Художественные стратегии Л. Лосева, С. Гандлевского, А. Цветкова и О. Чухонцева в контексте современной поэзии и их восприятие в критике», в докторской диссертации «Рецепция и трансформация поэтической традиции в творчестве О. Чухонцева, А. Цветкова и С. Гандлевского». Первым опытом всестороннего анализа творчества С. Гандлевского является монографическое исследование А. Э. Скворцова «Самосуд неожиданной зрелости». Основное внимание в работе посвящено целостному анализу поэзии, а проза и эссеистика анализируются в их перекличках с ней. На основные положения этой монографии мы будем опираться в последующих главах нашего исследования.
Одним из главных аспектов творчества писателя становится литературная саморефлексия. Об этом Гандлевский много пишет в своих эссе. Так, в работе «Польза поэзии» он рассуждает о том, что поэзия в сущности не имеет практического смысла: «Конечные прямые устремления поэзии - неясны и загадочны; впечатление, которое она производит, - только косвенное следствие её существования. Мы можем надеяться, что поэзия придёт нам на помощь, но мы не смеем требовать от неё помощи: поэзия - дар, а не зарплата». Далее писатель высказывает мысль о том, что поэзия стремится помогать ценить жизнь, что является ее большим достоинством: «Поэзия есть бесхитростная благодарность миру за его создание». В эссе «Критический сентиментализм» Гандлевский делает вывод о призвании поэзии: «Внутренняя жизнь поэта часто - довольно безрадостное зрелище затяжной войны: с самим собой, людьми, обществом, природой, Богом. Творчество, может быть, единственный доступный поэту способ пойти с миром на мировую. Это краткое перемирие не только облегчает пишущему жизнь, но и приближает к истине».
Исследователи обращались к проблеме литературной рефлексии в творчестве поэта. В основном она рассматривалась на материале его лирики (статья Т. Г. Кучиной, труды Г. Киршбаума, диссертация А. С. Бокарева и др.). Например, Г. Киршбаум отмечает, что в поэзии Гандлевского поэтологическая рефлексия направлена на образно-тематический уровень: образ зеркала, осенне-зимняя тематика, городские и дачные пейзажи . В кандидатской диссертации А. С. Бокарева, посвященной изучению творчества поэтов группы «Московское время», выделяются два аспекта рефлексии в творчестве Гандлевского. Это слово, которое является инструментом поэта и осмысливается им как нечто непригодное для создания гармоничного мира, и поэт, лишенный у Гандлевского божественного ореола .
В материалах уфимского филологического семинара «Третье Литературо-ведение» есть заметка В. Беспрозванного, который пишет о том, что саморефлексия лирического героя Гандлевского направлена, прежде всего, на осмысление смерти .
Основополагающей в рамках нашего исследования становится мысль, высказанная А. Э. Скворцовым: «Идейный стержень творчества Гандлевского - это, по сути дела, бесконечное выяснение отношений поэта со своей Музой, ответы на вопрос, что есть поэзия и внутренняя жизнь лирического поэта» . Исследователь рассматривает разные стороны рефлексии преимущественно в поэзии С. Гандлевского, либо связывая их с категорией игры, либо анализируя в контексте общей характеристики творчества поэта в целом.
Таким образом, научная новизна нашей работы заключена в том, что мы стремимся рассмотреть не только различные аспекты литературной саморефлексии, но и выявить конкретные формы их воплощения. При этом поэтическое творчество С. Гандлевского будет исследоваться в соотнесении с его романом.
Объектом исследования в работе стали роман С. Гандлевского «<НРЗБ>» и лирика 1970-2000-х годов.
Предмет исследования - литературная саморефлексия в поэзии и в романе «<НРЗБ>» С. Гандлевского.
Цель работы - исследовать сущность и формы литературной саморефлексии в поэзии С. Гандлевского и его романе «<НРЗБ>».
Для реализации поставленной цели следует решить следующие задачи:
1) выявить аспекты литературной саморефлексии в поэзии и в романе «<НРЗБ>» С. Гандлевского;
2) охарактеризовать формы литературной саморефлексии в поэзии и в романе «<НРЗБ>»;
3) соотнести в исследуемом аспекте поэзию С. Гандлевского и роман «<НРЗБ>».
Теоретической основой исследования являются работы, в которых рассматривается явление литературной саморефлексии (труды В. И. Тюпы, Д. П. Бака, М. П. Абашевой, М. А. Хатямовой, О. Ю. Анциферовой ), понятие «метапрозы» (работы М. Н. Липовецкого, С. Н. Бройтмана, коллективный труд «Формы саморефлексии литературы XX века: метатекст и метатекстовые структуры»).
Методология исследования. В исследовании использованы историко-функциональный, сравнительный и интертекстуальный методы.
Структура работы подчинена реализации основной цели и поставленных задач. Она состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы.
Введение выявляет актуальность, определяет степень научной разработки темы, обосновывает новизну, формулирует цель и задачи исследования, раскрывает его теоретическую и методологическую основу.
Первая глава посвящена выявлению аспектов и форм литературной само-рефлексии в поэзии С. Гандлевского.
Во второй главе исследуются аспекты формы литературной саморефлексии в романе С. Гандлевского «<НРЗБ>».
В Заключении подводятся итоги, намечаются перспективы исследования темы.
Изучив сущность, аспекты и формы литературной саморефлексии в поэзии С. Гандлевского и его романе «<НРЗБ>», мы пришли к следующим выводам.
В поэзии Гандлевского литературная саморефлексия разворачивается как процесс осознания себя поэтом и того, что есть поэзия в целом.
Важным ее аспектом является попытка поэта осмыслить свою миссию как выразителя самосознания своего поколения. Формами такого осмысления становится субъектно-объектное воплощение лирического «я» и отображение процесса творения произведения, в котором через кажущуюся случайность соединения строк проступает внутреннее единство текста.
Другим аспектом саморефлексии в поэзии С. Гандлевского становится размышление об ответственности, которое накладывает на своего обладателя поэтический дар. И формой ее выражения является диалог с поэтами- предшественниками - А. Пушкиным, М. Лермонтовым, О. Мандельштамом и др. Содержанием этого диалога становится размышление о смысле существования поэта, о творческом процессе как единственном способе спасения от одиночества.
Объектом саморефлексии у Гандлевского становится и осмысление соотношения жизни и искусства, в процессе которого формируется идея высшего равенства этих начал.
Одним из важнейших аспектов литературной саморефлексии в творчестве Гандлевского являются размышления поэта о степени своего таланта. И формой выражения данного аспекта становится самоирония, которая зачастую становится и средством выражения лирического «я», и способом высказаться в диалоге с самим собой и с неким собеседником, в роли которого часто предстает представ-ленное через третье лицо и тем самым отчужденное лирическое «я».
Еще одной формой выражения мыслей Гандлевского о мучительности постоянных сомнений поэта в своем таланте становится образ музы, которая предстает в разных своих ипостасях.
В романе С. Гандлевского «<НРЗБ>» в центре внимания оказываются те же аспекты, что и в поэзии, - суть процесса творения, формирование собственного представления об искусстве и его соотношении с жизнью, размышления о миссии поэта.
Однако в данном случае поэт использует возможности прозы. Литературная саморефлексия в романе, во-первых, выражена на уровне структуры повествования, которая строится как соотнесение прошлого и настоящего главного героя поэта и филолога Льва Криворотова. Благодаря такой структурной организации текста становится возможным объективно оценить не только степень его собственного таланта, но и обозначить его истинную меру в лице поэта Чиграшова, биографом которого становится Криворотов.
Во-вторых, исследуемый аспект можно выявить в специфике сюжетной организации. События жизни героя постепенно выстраиваются в его биографию, которая создается параллельно разворачиванию текста. Это дает возможность говорить о том, что главный герой творит свою жизнь посредством литературы. Формой литературной саморефлексии становится история взаимоотношений двух поэтов - Чиграшова и Криворотова, которые разворачиваются в двух вариантах: человеческого общения и создания Криворотовым биографии Чиграшова.
В-третьих, литературная саморефлексия проявляется и в субъектной организации повествования. В главах романа повествование поочередно ведется от третьего и первого лица. И хотя, как уже говорилось выше, С. Гандлевский ис-пользует сложные формы субъектной организации и в поэзии, в данном случае она позволяет заострить большее внимание на процессе отчуждения личности от самой себя.
В-четвертых, диалог с литературными предшественниками, приобретавший разные формы в поэзии С. Гандлевского, в романе трансформируется в ин- 53
тертекстуальный план. И если в поэзии отсылки к чужим текстам выражают стремление осознать собственный поэтический статус, то в романе это позволяет показать в лице Криворотова все противоречия бытования типичного «серединного» представителя эпохи.
В-пятых, литературная саморефлексия в романе выражена в сквозных для творчества поэта мотивах сна, двойничества, детства и тайны творчества. Но здесь они играют не только структурообразующую роль, но и выявляют такие важные вопросы, как вечная загадка другого и, наряду с этим, вечная загадка творца.
В-шестых, самоирония, характерная для поэзии С. Гандлевского в романе трансформируется в горькую и саркастическую иронию, в осмыслении времени и человека.
Если в поэзии С. Гандлевского, в конечном счете, доминирует идея оправданности существования поэта, то в романе она становится объектом не завершающейся рефлексии.
Перспективами данного исследования могут быть изучение форм литературной саморефлексии в творчестве поэтов, принадлежащих к поколению С. Гандлевского.
Результаты исследования могут быть использованы при чтении лекций по русской литературе ХХ века и ведении спецкурсов по русской поэзии.
1. Блок А. А. Собрание сочинений: в 6 т. / А. А. Блок. - М.: Правда, 1971. - Т. 3. - 413 с.
2. Гандлевский С. М. <НРЗБ> / С. М. Гандлевский. - М.: Иностранка, НФ «Пушкинская библиотека», 2002. - 184 с.
3. Гандлевский С. М. Бездумное былое: [автобиографические заметки] / С. М. Гандлевский. - М.: Астрель, 2013. - 158 с.
4. Гандлевский С. М. Найти охотника / С. М. Гандлевский. - СПб.: Пушкинский фонд, 2002. - 218 с.
5. Гандлевский С. М. Поэтическая кухня: Эссе / С. М. Гандлевский. - СПб.: Пушкинский фонд, 1998. - 112 с.
6. Гандлевский С. М. Праздник: сборник стихов / С. М. Гандлевский. - СПб.: Пушкинский фонд, 1995. - 112 с.
7. Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений: в 10 т. / М. Ю. Лермонтов. - М.: Воскресенье, 2000. - Т. 2. - 401 с.
8. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений: в 4 т. / О. Э. Мандельштам. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 1994. - Т. 3. - 528 с.
9. Пушкин А. С. Евгений Онегин // Полн. собр. соч.: в 10 т. / А. С. Пушкин. - Л.: Наука, 1960. - Т. 4. - 595 с.
10. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. / А. С. Пушкин. - Л.: Наука, 1959. - Т.2. - 799 с.
11. Научно-теоретическая литература:
11. Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской культурной традиции / С. С. Аверинцев. - М.: Изд-во «Языки русской культуры», 1996. - 448 с.
12. Бак Д. П. История и теория литературного самосознания: творческая рефлексия в литературном произведении / Д. П. Бак. - Кемерово: Изд-во Кемеровского государственного университета, 1992. - 82 с.
13. Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях / М. Л.
Гаспаров. - М.: Высшая школа, 2001. - 288 с.
14. Гаспаров М. Л. О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики / М. Л. Гаспаров. - СПб.: Азбука, 2001. - 480 с.
15. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века / Б. М. Гаспаров. - М.: Наука, 1994. - 304 с.
16. Налимов В. В. В поисках иных смыслов / В. В. Налимов. - М.: Изд-во «Прогресс», 1993. - 280 с.
17. Тюпа В. И. Эволюция художественной рефлексии как проблема исторической поэтики / В. И. Тюпа, Д. П. Бак // Литературное произведение и литературный процесс в аспекте исторической поэтики. - Кемерово: Изд-во Кемеровского государственного университета, 1988. - С. 3-15.
18. Gass W. Fictions and the figures of Life. - N. Y.: Alfred A. Knopf, 1970. - 217 р.
III. Научно-критическая литература:
19. Абашева М. П. Литература в поисках лица: Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности / М. П. Абашева. - Пермь: Изд-во Пермского университета, 2001. - 320 с.
20. Айзенберг М. Н. Разделение действительности / М. Н. Айзенберг // Личное дело №. - М.: Союзтеатр, 1991. - С. 237-241.
21. Анциферова О. Ю. Литературная саморефлексия и творчество Генри Джеймса / О. Ю. Анциферова. - Иваново: Изд-во Ивановского государственного университета, 2004. - 400 с.
22. Беспрозванный В. Анализ одного стихотворения: «Всё громко тикает, под спичечные марши.» С. Гандлевского / В. Беспрозванный // Третье литературоведение. Материалы филолого-методологического семинара / под ред. Б. В. Орехова и С. С. Шаулова. - Уфа: Вагант, 2009. - С. 152-153.
23. Бирюков С. Е. Поэзия русского авангарда / С. Е. Бирюков. - М.: Литературно-издательское агентство «Р. Элинина», 2001. - 280 с.
24. Богатырева И. Перетекание судьбы / И. Богатырева // URL: http://www.ijp.ru/razd/pr.php?failp=02000900125(дата обращения: 03. 03. 2016).
25. Бокарев А. С. Творчество поэтов группы «Московское время» в контексте русской лирики 1970-1980-х годов / А. С. Бокарев: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01. - Ярославль, 2013. - 21 с.
26. Бочаров А. Г. Бесконечность поиска / А. Г. Бочаров. - М.: Советский писатель, 1982. - 422 с.
27. Булкина И. В. Журнальное чтиво / И. В. Булкина // Знамя. - 2001. - № 12. - С. 11-14.
28. Вежлян Е. Литература в поисках читателя / Е. Вежлян // Новый мир.
- 2006. - № 3. - С. 149-155.
29. Генис А. А. Иван Петрович умер / А. А. Генис. - М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 336 с.
30. Губайловский В. А. Все прочее и литература. О книге Сергея Гандлевского «<НРЗБ>» / В. А. Губайловский // Новый Мир. - 2002. - №8. - С. 167¬174.
31. Давыдов М. О. О поэзии Сергей Гандлевского / М. О. Давыдов // URL:http: //www.reading-hall .ru(дата обращения: 03. 03. 2016).
32. Дрова издательской топки // Сайт творчества Виктора Пелевина. - URL:http://pelevin.nov.ru/inews/?n= 1038921841(дата обращения: 03. 03. 2016).
33. Ермакова О. Текст в тексте романа С. Гандлевского «<НРЗБ>» / О. Ермакова // Летняя школа по литературе. - 2014. - № 2. - С. 139-146.
34. Жолковский А. К. К проблеме инфинитивной поэзии (Об интертекстуальном фоне стихотворения С. Гандлевского «Устроиться на автобазу.») / А. К. Жолковский // Известия АН. Серия литературы и языка. Т. 61. - 2002. - №1. - С. 34-42.
35. Иваницкая Е. Акела промахнулся / Е. Иваницкая // Дружба народов.
- 2002. - № 8 . - С. 195-198.
36. Игнатьева М. Опыты Сергея Гандлевского / М. Игнатьева // Знамя. - 2009. - № 4. - С. 206-211.
37. Киршбаум Г. Охотники на снегу: Элегическая поэтология Сергея Гандлевского / Г. Киршбаум // Новое литературное обозрение. - 2012. - № 6. - С. 278-292.
38. Костырко С. П. О романе С. Гандлевского «<НРЗБ>» / С. П. Костырко // Знамя. - 2002. - № 1. - С. 47-51.
39. Костюков Л. Мы взяли неправильный галс / Л. Костюков // Дружба народов. - 2002. - № 8. - С. 61-64.
40. Кузьмин Д. О. О нелюбви и неловкости / Д. Кузьмин // Дружба наро-дов. - 2002. - № 8. - С. 192-194.
41. Кулаков В. Постфактум. Книга о стихах / В. Кулаков. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 248 с.
42. Кулаков В. Поэзия как факт. Статьи о стихах / В. Кулаков. - М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 400 с.
43. Куллэ В. А. Сергей Гандлевский: «Поэзия, бежит ухищрений и лукавства» / В. А. Куллэ // Знамя. - 1997. - № 6. - С. 212-219.
44. Кучина Т. Г. "...И звезда с звездою говорит": диалоги современных поэтов с Лермонтовым / Т. Г. Кучина // Литература. Первое сентября. - 2014. - № 4. - С. 55-58.
45. Кучина Т. Г. Функции «чужого» слова в метапоэтике С. Гандлевского / Т. Г. Кучина, А. С. Бокарев // Ярославский педагогический вестник. Серия «Гуманитарные науки». - 2014. - Т. 1. - № 2. - С. 208-211.
46. Ладохина О. Ф. Филологический роман: фантом или реальность русской литературы XX века? / О. Ф. Ладохина. - М.: Водолей, 2010. - 168 с.
47. Липовецкий М. Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики / М. Н. Липовецкий. - Екатеринбург: Изд-во Уральского государственного педагогического университета,1997. - 317 с.
48. Махинина Н. Г. Ирония как вид творческой рефлексии в прозе Р.Киреева / Н. Г. Махинина // Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве. Материалы конгресса. Санкт-Петербург, 15-17 сентября 2008 г. Русская литература в контексте мировой культуры. Место и роль русской литературы в мировом образовательном пространстве: в 2 т. - Т. 1. Ч.1.
- СПб.: МИРС, 2008. - С. 177.
49. Немзер А. В надежде на Курочку Рябу / А. Немзер // URL: http://www.ruthenia.ru/nemzer/gandlevskij .html(дата обращения: 03. 03. 2016).
50. Парамонов Б. Прекрасный гусь и паршивая овца, или Сергей Гандлевский как зеркало русской контрреволюции / Б. Парамонов // Звезда. - 1998. - № 2. - С. 223-227.
51. Пустовая В. Новое «я» современной прозы: об очищении писательской личности. В. Маканин, С. Гандлевский, Р. Сенчин, И. Кочергин / В. Пусто- вая // Новый мир. - 2004. - № 8. - С. 153-173.
52. Ратке И. Р. Русская интеллектуальная проза XX века (Б. Пильняк, Е. Замятин, В. Набоков) / И. Р. Ратке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01.
- Волгоград, 2005. - 23 с.
53. Рахманова С. Русский язык попал в серьёзный переплёт / С. Рахманова // URL: http://www.newizv.ru/culture/2012-12-04/174008-pisatel-sergej-
gandlevskij.html(дата обращения: 03. 03. 2016).
54. Ремизова М. Не напрасно / М. Ремизова // Новый мир. - 2001. - №4. - С. 210-215.
55. Русская литература XX века: имена, проблемы, культурный диалог // Формы саморефлексии литературы XX века: метатекст и метатекстовые структуры / под ред. Т. Д. Рыбальченко. - Томск: Изд-во Томского университета, 2004. - Вып. 6. - 237 с.
56. Скворцов А. С. Рецепция и трансформация поэтической традиции в творчестве О. Чухонцева, А. Цветкова и С. Гандлевского / А. С. Скворцов: Автореф. дис. докт. филол. наук: 10.01.01. - Казань, 2011. - 46 с.
57. Скворцов А. Э. Игра в современной русской поэзии / А. Э. Скворцов. - Казань: Изд-во Казанского университета, 2005. - 364 с.
58. Скворцов А. Э. Музыка с улицы Орджоникидзержинского / А. Э. Скворцов // Вопросы литературы. - 2008. - № 6. - С. 77-118.
59. Скворцов А. Э. Самосуд неожиданной зрелости: Творчество Сергея Гандлевского в контексте русской поэтической традиции / А. Э. Скворцов. - М.: Объединенное гуманитарное издательство, 2013. - 221 с.
60. Скворцов А. Э. Художественные стратегии Л. Лосева, С. Гандлевского, А. Цветкова и О. Чухонцева в контексте современной поэзии и их восприятие в критике / А. Э. Скворцов // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». - 2008. - Т. 150, кн. 6. - С. 87-98.
61. Хазанов Б. Литературный музей / Б. Хазанов // Октябрь. - 2004. - №10. - С. 126-135.
62. Хатямова М. А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети ХХ века / М. А. Хатямова. - М.: Языки славянской культуры, 2008. - 328 с.
63. Чхартишвили Г. Роман. Рукопись / Г. Чхартишвили // URL: http://www.topos.ru/article/242 (дата обращения: 03. 03. 2016).
64. Шайтанов И. О. Роман ли то, что я пишу? Отчет о букеровской конференции / И. О. Шайтанов // Вопросы литературы. - 2005. - № 2. - С. 21.
65. Штраус А. Проблема лирического героя в современной поэзии: новые тенденции 1990-х-2000-х годов: Автореф. дис...канд. филол. наук: 10.01.01. / А. Штраус. - Екатеринбург, 2009. - 16 с.
66. Штраус А. Проза жизни и поэзия: случай Сергея Гандлевского / А. Штраус // Филологический класс. - 2004. - № 11. - С. 101-104.
67. Эйхенбаум Б. М. Литературный быт / Б. М. Эйхенбаум // О литературе. - М.: Советский писатель, 1987. - 436 с.
IV. Справочная литература:
68. Богданова О. В. Гандлевский Сергей Маркович / О. В. Богданова // Русская литература XX века. Прозаики. Поэты. Драматурги. Биобиблиографический словарь: в 3 т. - М.: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2005. - Т. 1. - С. 459-461.
69. Историческая поэтика: учеб. пособие для студентов высш. учеб. за-ведений / С. Н. Бройтман. - М.: Академия, 2004. - 420 с.
70. Скворцов А. Э. Гандлевский Сергей Маркович / А. Э. Скворцов // Русские писатели. XX век. Биографический словарь. А-Я. / Сост. И. О. Шайтанов. - М.: Просвещение, 2009. - С. 148-149.
71. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений: в 2 ч. / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовец- кий. - М.: Академия, 2003.
72. Чупринин С. И. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям / С. И. Чупринин. - М.: Время, 2007. - 768 с.