Годами работая с текстами на иностранных языках, любой лингвист начинает чувствовать их особенности почти так же чутко, как в своем родном языке, и неизбежно приходит к стилистике.
О стиле люди начали говорить очень давно - сперва как об особой манере письма человека (от др.-греч. отоХо^ — «палочка», название инструмента для письма на восковых дощечках), затем как о способе построения правильной речи (Аристотель в «Поэтике» и «Риторике»), параллельно как о некоем идеале в поэтике (Древняя Индия), как о норме для литературы Средних веков, однако впервые в качестве предмета научной дисциплины стиль был рассмотрен в XVII веке основателем французской стилистики Д. Тьебо [Kroeber, pp.3-4]. Стилистика же как полноценное направление научной лингвистики сформировалось под влиянием интереса к функциональной и системной сторонам языка уже в начале XX века, а с 50-х гг. один из ее подразделов - функциональная стилистика - прочно занял одно из центральных мест в сфере лингвистических исследований того периода, особенно в работах отечественных ученых - И.А. Бодуэна де Куртенэ, Е.Д. Поливанова, М.М. Бахтина, В.В. Виноградов, Г.О. Винокура.
Сам термин «функциональный стиль», предложенный академиком В.В. Виноградовым, содержит в себе глубокий смысл и опирается на всю предшествующую историю развития лингвистической мысли.
Так, давно было замечено, что стилистика не образует отдельного языкового уровня, существуя во всей языковой системе в целом и проявляясь в особых синтагматических отношениях между «более или менее синонимическими средствами выражения», из которых, по меткому определению Л.В. Щербы, и состоит язык [Щерба, с.121]. В результате стиль многие определяют как «контекстуально ограниченную вариацию языка» (Н.Э. Энквист), «одну из соотносительных разновидностей [языковой системы]» (И. Р Гальперин), «речь словесно-художественных структур» (В.В. Виноградов), указывая на неразрывную связь стиля с языком как таковым, которая проявляется в нескольких важнейших аспектах [Гальперин, с. 16-18].
Во-первых, стиль отражает такую важную сторону языка, как динамику - в противовес статике (объекту интереса, например, Ф. де Соссюра), или, в терминах В. фон Гумбольдта, energeia (употребление языка, язык в действии) в противовес ergon (кладовой, совокупности языковых единиц) [Кожина, с. 20-21]. Именно в таком контексте на первый план выходят функции языка и особенности его функционирования в различных сферах общения (ситуация, целеполагание, акторы).
Во-вторых, язык в стиле проявляется как система словесного выражения мышления, как отражение сознания (перефразируя знаменитую фразу Ф. де Соссюра, «язык - лист бумаги, мысль - его лицевая сторона, звук оборотная», а стиль - это вид оригами).
Наконец, стиль несет в себе отпечаток индивидуального, творческого начала в языке.
Таким образом, функциональный стиль определяется как «своеобразный характер речи той или иной социальной ее разновидности, соответствующей определенной сфере общественной деятельности и соотносительной с ней форме сознания, создаваемый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической речевой организацией» [Кожина, с. 91].
Параллельно с теорией функциональных стилей существует и теория речевых жанров.
Такое явление, как жанр, впервые стали обсуждать те же древние греки, принимая его за «идеальную литературную норму» (например, в «Поэтике» Аристотеля и «Науке поэзии» Горация). Позже эта тема осмысливалась авторами ранних поэтик в Древней Индии - среди них Бхамаха, Дандин, Удбхата (VIII в.), Рудрата (IX в.). Важную роль в санскритской поэтике играло деление литературы на роды и жанры, ведущим жанром литературы признавалась драма (рупака санскр. ^ЧФrUpaka) [Тавастшерна, с. 5-9].
В то время как в литературоведении подобные традиции сохраняются и по сей день, современная лингвистика смотрит на жанр скорее с позиций М.М. Бахтина (и его учеников - А. Вежбицкой, Ст. Гайды, др.) и западноевропейской теории функциональных жанров (англ. genre studies).
В ходе работы над данной диссертацией использовались теоретические и практические подходы обеих концепций, причем не противоречиво, а в дополнение друг к другу, в соответствии с теоретическими концепциями В.В. Виноградова [Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963].
Данная работа является опытом применения наряду с традиционным текстологическим подходом нового пока ещё для тибетологии квантитативного метода.
Результаты данного исследования можно использовать в дальнейшем изучении научного стиля в рамках тибетологии, типологической и общей лингвистики, и даже в качестве материала для разработки учебного курса.
В целом, опыт применения методики можно оценить как положительный. Очевидна, однако, и необходимость дальнейшего исследования: расширение исследовательской базы за счет привлечения новых текстов; более тщательная оценка статистической значимости результатов, подборка и апробация дополнительных индексов.
В результате проделанной работы, образовался огромный массив информации различного рода, полученные численные данные были сведены в таблицы.
Наглядное графическое представление данных позволяет интерпретировать роль каждого из заявленных параметров, а также в дальнейшем строить комбинированные параметры и вводить новые.
Кроме того, была подтверждена выдвинутая гипотеза о различии функциональных стилей сравниваемых источников и был сделан первый шаг в изучении научного функционального стиля в современном тибетском языке.
Кроме того, с нуля был создан корпус тибетского языка на 33 тысяч токенов, который уже в ближайшем будущем можно будет ещё больше расширить и использовать в самых разных проектах.
