Введение 3
1. Герман Брох - мыслитель-гуманист в эпоху «распада ценностей».
Этическое основание творческого акта 12
2. Эстетическая концепция Г. Броха 28
3. Романное творчество Броха 30-х г.г. Генезис романа «Смерть
Вергилия». Полемика с Джойсом 45
4. Внешний сюжетный уровень. Кризис культуры и критика китча в
романе «Смерть Вергилия» 59
5. Внутренний сюжетный уровень. Поток сознания Вергилия как синтез
искусств 69
6. Уровень языка. Синтаксис и орнамент. Напряжение «между строк и слов» 97
Заключение 106
Список использованной литературы
Купить

В данной работе исследуется роман «Смерть Вергилия» (Der Tod des Vergil, 1945), ключевое произведение австрийского писателя Германа Броха (Hermann Broch, 1986-1951), который вместе с Робертом Музилем, Элиасом Канетти, Йозефом Ротом занимает значительное место в ряду австрийских представителей классического модерна. Романное наследие Броха относительно невелико, однако оно отмечено редким стилистическим многообразием. Оно включает в себя трилогию «Лунатики» (Die SchlafWandler, 1932), где от книги к книге происходит разрушение романной формы, экспериментальный роман «Смерть Вергилия», соединяющий эпическое и лирическое начало, роман «Невиновные» (Die Schuldlosen, 1950), составленный из отдельных новелл, и незаконченный текст романа «Наваждение» (Die Verzauberung, начат около 1935 г.), где представлена попытка художественно воплотить и осмыслить рождение мифа в массовом культовом действии.
Роман «Смерть Вергилия» особо выделяется в этом ряду, во-первых, в силу радикальности языкового эксперимента, который в нём совершается, во-вторых, в силу его исключительного положения как в творчестве Броха, так и вообще среди произведений немецкоязычной романной литературы 1940-х гг. Период работы Броха над романом пришелся на наиболее кризисное время в жизни писателя и его страны. Роман создавался на фоне общеевропейских культурных катаклизмов, порождённых нацистской идеологией и Второй мировой войной. Вследствие этих радикальных событий Брох под угрозой ареста и уничтожения вынужден был покинуть Австрию. Оставшиеся годы жизни он проводит в США, почти всё время на правах эмигранта. Несомненно, этот опыт утраты своего культурного истока и необходимости укрепиться в совершенно новой культурной и языковой среде также абсорбируется и осмысляется в романе. Это осмысление принимает форму ухода от действительности: во-первых, за счёт специфической композиции романа - одновременно из внутренней перспективы (внутренний монолог Вергилия, главного героя произведения) и с удалённой исторической дистанции, которая отделяет античный Рим от эпохи модерна; во-вторых, в силу эзотерического языка, на котором роман написан. Субъективизм, кажущаяся отстранённость от острых проблем современности, а также «тёмный» язык романа отчасти объясняют то обстоятельство, что роман Броха получил среди современников довольно небольшое количество крайне противоречивых откликов: от восторженных отзывов авторов, писавших в сходной манере (например, Иван Голль), а также в целом одобрительных, но сдержанных характеристик немецкоязычных читателей - представителей поколения Броха (Т. Манна и Альберта Эйнштейна), до сдержанных и в целом критических комментариев более молодых авторов (например, Гюнтера Андерса), а также представителей англоязычной культуры (Олдоса Хаксли).
Брох, если верить его письмам, не ожидал и даже не желал иной реакции для своего романа, который он заранее причислял к кругу элитарной литературы. Такое подчёркнутое равнодушие объясняется внутренними сомнениями Броха в те годы в ценностном смысле художественной литературы. Этот вопрос о легитимации литературного творчества преследовал Броха на протяжении всей его писательской карьеры и определял его специфический статус как писателя- учёного (poeta doctus). Этот статус был приписан Броху после выхода и успеха его первого романа-трилогии «Лунатики», в особенности из-за третьей, наиболее экспериментальной части, в текст которой встроен разбитый на фрагменты очерк по теории и истории культуры («Распад ценностей»). Но если в начале 30-х г.г. Брох ещё верид в способность литературного языка охватить все дискурсы и тем самым дать начало новой философии и религии, то в период работы над «Смертью Вергилия» критика Броха распространяется и на литературное творчество. «Рассказывание историек» (Geschichtel-Erzahlen) становится перед лицом мировой катастрофы делом не только неуместным, но и аморальным . Этот параллелизм этического и эстетического принципов существенно определяет поэтологическую программу Броха, которую он возводит на фундаменте собственной философской этики, т.н. «теории ценностей» . Скепсис Броха по отношению к литературной деятельности становится причиной того, что он в конце 1930-х начале 40-х г.г. начинает многочисленные проекты политической, социологической и общественной направленности, которые, правда, почти никогда не имеют успеха. Тем больше удивляет факт, что, несмотря на скепсис в отношении литературы и занятость в многочисленных проектах, требующих интенсивной подготовки в самых разных научных сферах, Брох много времени и сил отдаёт своему «Вергилию», заведомо не рассчитывая на успех и признание. Сами обстоятельства появления столь сложного, эзотерического и «несвоевременного» романа вызывают вопросы, которые лежат в сфере интересов исследований культуры Германии и Австрии. Несмотря на многочисленные научные работы о творчестве Броха и его экспериментальном романе, на этот вопрос - о культурноисторических мотивах написания и особенностях рецепции романа «Смерть Вергилия» - пролито мало света , а зачастую этот вопрос не ставится вообще. Чаще на первый план выходят: проблема целостной интерпретации текста «Смерти Вергилия», попытки определить его жанровую принадлежность, встроить роман в более широкий литературный контекст. Роман, в силу долгой и сложной истории создания, стилистической комплексности и эзотеричности, допускает множество трактовок, в том числе противоречащих друг другу.
Так, в первых немецкоязычных исследовательских работах обсуждаются мистические и психологические аспекты произведения Броха. А. Яффе рассматривает роман в свете проблемы индивидуализации по Юнгу . Исследователь исходит из того, что Брох в «Вергилии» и в своих эссеистических работах многократно обращается к проблеме построения целостного индивидуума посредством объединения рационального и иррационального принципов, т.е. логики сознательного и бессознательного. В. Хиндерер в своей диссертации исходит из того, что центральной темой в романе является тема смерти, а сам роман есть попытка художественного осмысления феномена смерти с целью преодоления страха смерти не рациональными доводами, но эстетическими средствами .
Интересный поворот получает проблема интерпретации романа о Вергилии во Франции, где в 1959 г. появляется посвящённая «Смерти Вергилия» статья М. Бланшо, важной фигуры в развитии постструктуралистской концепции литературы. Здесь тема смерти рассматривается не как психологическая проблема личности, но в первую очередь как проблема литературного творчества и языка, устремлённого в сферу непроизносимого и соответственно постоянно вынужденного упираться в собственные границы. Позже в этом направлении появляется ряд работ в духе теории деконструкции , а также с позиции «негативной эстетики» . Последняя формулировка принадлежит П.М. Лютцелеру, издателю полного собрания сочинений Броха, значительной фигуре в исследовании творчества Броха наряду с М. Дурцаком, уделившим много внимания влиянию Джеймса Джойса на поэтику Броха , и Р. Бринкманом, известным своими исследованиями эволюции романной формы у Броха . Лютцелер считает, что в «Смерти Вергилия» происходит «нечто парадоксальное и, возможно, единственное в своём роде в истории литературы, а именно: современный роман пишется с точки зрения негативной эстетики, поэзия как бы выступает против поэзии» (Dichtung gegen Dichtung ).
Этой афористичной формулировкой Лютцелер фактически ставит роман Броха особняком, вне всяких художественных тенденций (как «нечто парадоксальное и единственное в своём роде»). Другого мнения придерживаются отечественные исследователи творчества Броха А. В. Карельский, А. Г. Березина, А. В. Михайлов.
А. В. Карельский , подчёркивая, подобно Лютцелеру, первостепенность этического аспекта творчества для Броха, определяет его роман о Вергилии как исторический роман и одновременно философский роман о художнике. В начале статьи о творчестве Т. Манна и Г. Броха 1930-х - 40-х г.г. Карельский однозначно относит это творчество к «литературе антифашистской эмиграции» . Исследователь вписывает «Смерть Вергилия» в ряд произведений, таких как «Лотта в Веймаре» Т. Манна и «Улисс» Дж. Джойса, где наблюдаются сходные тенденции. Он отмечает модификацию романтического субъективизма в романах Манна, Джойса и Броха, что, по его мнению, характерно для литературы классического модерна, в особенности - немецкоязычной литературы, прямой наследницы романтизма. Для Броха в его «Вергилии», считает Карельский, «важнее конкретной судьбы Вергилия та концепция человеческого долга художника, которую развивает Брох на примере античного поэта».
Это мнение перекликается с мнением А.Г. Березиной, которое она формулирует во вступительной статье к сборнику русских переводов новелл Броха, вышедшего в Ленинграде в 1985 г. Здесь это мнение стоит в контексте рассуждений об отношении Броха к экспрессионизму. Главное отличие А.Г. Березина видит в том, что у художников-экспрессионистов личность противопоставлена всему миру, изымается из её связей с миром, тогда как Брох «всё чаще говорит о реальном, а не отвлечённом человеке, о его морали и ответственности перед людьми» . А.Г. Березина указывает также на биографический подтекст написания романа о Вергилии, отмечая параллели в судьбе героя и его автора . На эту важную особенность романа обращает внимание и Карельский, замечая, что в «Смерти Вергилия» и других подобных романах 1930х - 40-х г.г. «историческая точность, верность конкретным фактам биографии художника и его века отступают на второй план перед жадным, непобедимым стремлением разглядеть в судьбе другого художника ретроспективный образ собственной судьбы».
Так, «Смерть Вергилия», по мнению Карельского, «это роман о смысле искусства вообще, о самых глубинных вопросах соотношения поэтического творчества и человеческого бытия <...>, роман о судьбах европейской цивилизации» . Здесь заметна тенденция сделать роман Броха достоянием не только немецкоязычной, но и европейской культуры в целом.
Противоположную позицию представляет А.В. Михайлов в своей небольшой рецензии к сборнику русских переводов Броха. Здесь Брох с его романом «Смерть Вергилия» - это, наряду с Францем Кафкой, Хаймито фон Додерером, Р. Музилем, одно из ярких явлений австрийской литературной традиции с её легко узнаваемыми специфическими особенностями: «Броха безусловно следует понимать, да только и можно понять — в его австрийской традиции, с самым пристальным вниманием как к константам его стиля, духовного облика, мировоззрения, так и к нововведениям, которые, на мой взгляд, не выходят за рамки типичного для Австрии развития, некоторого общего отношения к миру, способа видения и т. д.». Поэтому Михайлов решает отнести роман о Вергилии к условному типу «по-австрийски реалистичных», авторефлексивных романов.
Если вновь обратиться к западной линии исследования, то можно дополнить представленные выше попытки классификации ещё одной. В своей монографии Й. Стрелка относит Броха к «писателям с еврейскими корнями, рождёнными в Дунайской монархии». У Стрелки Брох оказывается между Ф. Кафкой и Паулем Целаном, а его «Вергилий» представлен как текст, в котором автор решает задачу «поэтического схватывания тотальности бытия», не ограничиваясь сферой «только лишь рационально постижимого», но привлекая также сферу «всё также пребывающего тёмного».
Действительно, в «Смерти Вергилия" обращает на себя внимание в первую очередь его стиль, то и дело соскальзывающий в область языковой мистики. В этом направлении важной представляется концепция Р. Бринкмана, который выразил мнение, что в романе «Смерть Вергилия» Брох, стремясь расширить границы языка, желает подчинить «лирический язык» «закону музыкальной композиции». Из этого наблюдения А. Койзер в своей монографии делает вывод, что Броха в его «Вергилии» «интересовала почти исключительно акустическая, но едва ли смысловая сторона языка». Анализируя комментарии Броха к своему роману, Койзер выдвигает тезис о том, что основной творческой задачей романа являлся для Броха синтез искусств : «Центральными элементами комментария [Броха к «Смерти Вергилия» - О. Б.] являются: акценты на телесности и чувственности, на тварной природе героя; формальное определение внутреннего монолога как вербального выражения, выстроенного по принципу "антисмысловой", звуковой связности; "взаимное освещение" форм и медиумов искусств; <...> музыкальность романа как формы выражения действительности».
Тезис Койзера даёт повод привлечь к исследованию не только комментарии к роману, но и другие многочисленные теоретические работы Броха по эстетике. Рефлексии по поводу эстетической деятельности присутствуют как в первых текстах о культуре (1909) и эстетических заметках Броха 1910-х г.г., так и в позднем панорамном культурно-историческом обзоре «Гофмансталь и его время» (Hofmannsthal und seine Zeit, 1950). Ключевой здесь является идея о глубинном единстве всех искусств, происходящих из некоего исходного состояния «лиричности» (das Lyrische), из «платонического пра-чувства». Эта идея во многом определяет синтетическое, интермедиальное мышление Броха, который в своих теоретических текстах непринуждённо ставит в один ряд произведения живописного, музыкального, пластического, кинематографического и литературного искусства. Можно предположить, что зрелый роман «Смерть Вергилия» должен носить следы такого размывания границ между искусствами.
Исходя из сказанного, мы полагаем, что анализ романа с привлечением эссе Броха об эстетике и культурно-исторического контекста романа «Смерть Вергилия» может открыть новые перспективы в исследовании этого и других текстов Броха. Таким образом, объектом нашего исследования является роман «Смерть Вергилия» Г. Броха, предметом - синтез искусств как единство этического и эстетического принципов в эссеистике Г. Броха и его творчестве. Целью данного исследования является проверка тезиса о том, что роман Броха «Смерть Вергилия» является вариантом реализации идеи синтетического произведения искусства, где на первый план выступает этическая задача преодоления кризиса личности в ситуации краха культуры, которая решается путём построения сложной и калейдоскопичной, но эстетически уравновешенной картины мира.
Исходя из поставленной цели, мы формулируем следующие задачи исследования: 1) установить роль искусств и их синтеза в этической концепции Броха; 2) определить связь творческой задачи «Смерти Вергилия» и культурно-исторического контекста романа; 3) установить степень и способ реализации принципа синтеза искусств на сюжетном, стилистическом и языковом уровнях романа; 4) определить значение интермедиальности для интерпретации и рецепции романа.
В ходе решения поставленных задач сложилась следующая структура работы. В первой главе представлен краткий очерк формирования философскоэтической концепции Броха (его «теории ценностей»), рассмотрено влияние культурно-исторической ситуации, ключевых текстов и фигур на мышление Броха, даны общие положения его этической концепции и их связь с эстетической теорией. Во второй главе исследуются эстетические взгляды Броха на искусство модерна, его понятие китча, его представление об иерархии искусств, отмечается тенденция к стиранию границ между искусствами. В третьей главе изложена поэтологическая концепция романа «Смерть Вергилия», его место в творчестве Броха, а также история написания романа в её связи с общеисторическим и биографическим контекстом. В четвёртой главе представлен анализ сюжетной стороны романа в свете понятия китча и критики культуры модерна в теоретических эссе Броха. В пятой главе исследуется стилистическая организация потока сознания Вергилия в аспекте проблемы синтеза искусств, рассмотрены методы кинематографического, музыкального и пластического искусств, которые участвуют в организации текста, даётся попытка осмысления и обоснования применения этих методов в свете общей творческой задачи романа. В шестой главе исследуются языковые особенности и инновации романа «Смерть Вергилия», ставится вопрос о целях и результатах языкового эксперимента, который Брох ставит в своём романе. В Заключении приведены выводы о
результатах проделанного исследования.
Купить