В основе работы стоял вопрос о возможности рассказывания о себе, что значит вообще рассказывание о себе, и как возможно выстроить свою идентичность, исходя из того, что рассказ о себе определяет именно мою нарративную идентичность.
Многократное повторение истории жизни в разных контекстах и в разные периоды, терпимость современного дискурса к несогласованности, многомерности, текучести границ, фрагментация повествования требуют признания контекстуальной множественности, динамических преобразований и текучести для эмпирического «я» современного человека, горизонтальное развитие к опыту полноты полярности; но для «повествовательного Я» повествователя - потенциал осознания единства и целостности «экзистенциального Я» посредством устранения шкалы оценки границ между множественным «я» во времени и социальным пространством через дискурс человеческого достоинства.
«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он в постели превратился в страшное насекомое». «Как только Гензель и Гретель потеряли свой путь в темноте, до темного леса». Центр истории - это проблема, которая мешает героям достичь того, чего они хотят. История, которая начинается с проблемы, сразу же привлекает наше внимание. Если в истории нет конфликта, мы не заинтересованы в его следовании. В жизни мы стараемся избегать неприятностей, но в хорошей истории их нельзя обойти.
Самое интересное это то, что сам по себе рассказ представляет собой не просто теоретизирование идентичности, о том же, что могло бы стать настоящей историей и историей о себе. Это не как некая биография. Это автобиографическая история о себе, что составляет именно ту суть нашей с вами идентичности. Мы не герои романа, но мы можем написать этот самый роман о себе в виде автобиографического рассказа.
В лекции 1995 года Курт Воннегут выделил восемь основных типов сюжетов. По его мнению, любая история - это история падения или экзальтации. Поэтому основным типом сюжета является следующее: «человек падает в яму, человек выходит из ямы». Если речь идет о трагедии, то в конце истории человек остается в яме. Другая история, которую он описал: «Парень встречает девушку, парень теряет девушку, парень возвращает девушку».
Вдохновленные схемами Воннегута, ученые из Университета Вермонта в 2016 году, используя математические методы и семантический анализ, идентифицировали в книгах мировой литературы 6 основных историй: героический герой («Гарри Поттер»), падший герой («Анна Каренина»), восставший герой («Волшебник страны Оз»), «взлет и падение» (миф об Икаре), «взлет-взлет-взлет» («Золушка») падение-взлёт-падение "(" Герой нашего времени "). В основе каждой истории лежит определенная последовательность падений и возвышений.
Рассказы касаются основных фактов и проблем человеческого существования: это одиночество и желание преодолеть его, агонию выбора, непознаваемость жизни и неизбежность смерти.
Ученые когнитивной и эволюционной ориентации рассматривают истории как виртуальные системы, в которых мы можем практиковать решения реальных проблем.
Рассказы отвечают на вопрос «что произойдет, если?» И нам всегда интересно узнать, что произойдет.
Человеческая любовь к историям универсальна и неразрушима: антропологи встретились с ней во всех обществах, в которых они случайно посетили.
История - это не только то, что сказано в книгах. Это форма восприятия мира, которая характерна для всех людей. Рассказы о том, кто я, расскажите, что я должен делать и во что я должен верить.
История меня - единственный источник того, что мы называем «личность». Это не что-то поверхностное и дополнительное для реальности. Без скоординированных историй не было бы «я» и «реальности».
Мы все с вами любим истории и рассказывать об этих историях, поэтому очевидно, что рассказывание это самое важное, что выстраивает нашу идентичность.
Г-н Томпсон из книги Оливера Сакса «Человек, который принял свою жену за шляпу» не смог связать свои воспоминания в одну историю - он сразу забыл, что с ним происходит. Чувство, которое вы испытываете при пробуждении, когда мы все еще не совсем понимаем, кто мы и где мы находимся, это чувство, которое испытывал г-н Томпсон все время. В результате он придумал одну историю, затем еще одну: его личность постоянно и непредсказуемо изменилась.
В этот момент он является бакалейщиком, к которому пришли покупатели, в следующем - послушным пациентом, и даже мгновение готов участвовать в гонках со своим воображаемым другом. Жизнь для него - это каскад фантазий, фантасмагорический театр, в котором актеры не помнят свою роль и вынуждены бесконечно импровизировать. Но даже если наши истории фиктивны и не согласны друг с другом, мы не можем избавиться от них до конца.
Британский врач Хью Варденер, проверяя состояние одного пациента, спросил: «Вы помните, как мы встретились в Брайтоне? Мы поехали вдоль пляжа - я на белом коне, а вы на черном коне». Пациент ответил, что он прекрасно все помнит и дополнил описание врача новыми красочными деталями.
Однако абсолютно здоровые люди делают то же самое. В знаменитом эксперименте Элизабет Лофтус родственники рассказали участникам об одном событии с детства. Им сказали, что в возрасте пяти лет они потерялись в торговом центре, были очень напуганы, но в итоге один из взрослых помог им добраться до своих родителей. Некоторые из боковых деталей истории были реальными, но само событие от начала и до конца было изобретено экспериментаторами. Тем не менее четверть участников удалось убедить их иначе: через две недели они уже рассказали ученым, как ужасно и одиноко они были в супермаркете, какие усы у них были с прохожим, которые им помогали, и даже то, что было на нем (хотя первоначально они не говорили об этом ни слова).
Наша память мобильна и изменчива. Многие истории, в которых мы твердо верим, являются плодом коллективной фантазии - скорее литературной работы, чем хроники или доклада.
В отличие от пациентов с синдромом Корсакова, нам удается поддерживать более или менее единое и стабильное самосознание. Но это единство и стабильность - не что иное, как полезная и приятная фикция.
Главная героиня легенды Иана Макьюэна «Искупление», начинающего писателя Бриони Таллис, видит из окна ее дома странную сцену: ее сестра, как бы подчиняясь приказу своего друга, раздевается до ее нижнего белья и поднимается в фонтан, из которого она просто подбирал воду. Бриони не понимает, что происходит, но длится недолго. Она сразу создает подходящую историю: друг ее сестры на самом деле является опасным маньяком, который имеет странную власть над ней. Бриони не знает механизм событий, но готов его сочинить. На первый взгляд случайные и незначительные детали сливаются в сюжет, в центре которого есть насилие и тайна.
Наше сознание не любит мириться с неопределенностью: лучше иметь страшную интерпретацию, чем ничто. Мир полон случайных совпадений, но мы не можем на одну секунду с идеей причинности.
Мы уверены, что события, которые следуют один за другим, связаны друг с другом каузальными силами. Если мы видим электронные лампы перед нами, мигающие в определенной последовательности, то мы не можем избавиться от мысли, что это сферы, которые сталкиваются друг с другом и отскакивают в стороны. Если мы увидим, что человек энергично жестикулирует, то мы думаем, что он несколько взволнован. Если что-то не сработает для нас, нам очень легко предположить, что за этим стоит чья-то злая воля. Иногда наши предположения верны. Но часто любовь повествований и причинно-следственных связей делает наше понимание мира искаженным до неузнаваемости.
Наше сознание - это переводчик, который постоянно рассказывает истории о том, что мы делаем. В экспериментах Роджера Сперри и Майкла Г аззанига с пациентами, у которых два полушария мозга были отделены друг от друга, функция переводчика была локализована в левом полушарии, где функция языка была ранее локализована. Когда пациенту была показана фотография цыпленка, и только левое полушарие знало об этом, он выбрал из предложенной картины куриную лапу в соответствии с очевидной логикой, которую легко объяснить. Затем пациенту была показана картина с домом, который был покрыт снегом, но об этом знали только правое полушарие. Пациент выбрал фотографию с лопатой. Левое полушарие увидело только цыпленка, но тогда было правдоподобно объяснено выбор лопаты: необходимо бросить корм или убрать подстилку позади нее.
Когда в правом полушарии была показана картина с надписью «идти», человек встал и вышел из-за стола. Когда его спросили, почему он встал, он сказал, что хочет выпить или дать другое объяснение.
Человек делает выбор, но объясняет это по тем причинам, которые полностью не задействованы в этом выборе. Если у нас нет готовой истории, мы готовы написать ее сразу.
Интерпретатор отказывается признать, что он ничего не знает. Каждый акт, который он хочет представить в результате осознанного решения, и не хочет ничего знать о сомнениях и случайности.
Сознательный выбор не играет такой большой роли в нашей жизни, как предполагалось десятилетиями назад. Но истории - это не просто поверхностные объяснения событий, которые даются ретроспективно.
Хорошая история может перевернуть наш разум и направлять наши действия на новое направление. Иногда литература не приспособлена к жизни, но жизнь адаптируется к литературе. Волна самоубийств, охватившая Европу после публикации «Страдания молодого Вертера», является ярким примером явления, которое происходит вокруг нас все время. Мы воспринимаем героев романов и фильмов как настоящих людей и, зачастую бессознательно, имитируем их. История убеждает в более сильных фактах и риторических методах, которые специально направлены на убеждение.
Писатель Генри Джеймс, брат знаменитого психолога Уильяма Джеймса, сравнивал литературу с огромным домом. В этом доме много окон, каждый из которых имеет наблюдателя. Окно представляет собой литературную форму; наблюдатель - это сознание художника. Мы смотрим на мир через рамки истории: иногда наше видение обманывает нас, но мы по- прежнему не можем избавиться от рамки. Без историй не было бы «реальности», а не «наблюдателей».
Как сказал Виктор Пелевин, «реальность» - это оксюморон из одного слова, самого абстрактного из понятий. Сами факты не имеют смысла - они только находят это в истории, в которую мы их вкладываем.
Формы повествования меняются, но любовь к историям никуда не исчезает. Эта любовь указывает на нашу внутреннюю потребность, которую ничто не может удовлетворить, кроме нарратива.
На данном этапе можно сделать вывод о том, что идентичность в данном контексте выстраивается не только за счёт рассказа о себе, а о том, что такое вообще Я. Мы разграничили между собой понятие текст и гипертекст. Показали на примерах, как выстроена идентичность в рамках категорий реальности. (текст, кино, компьютер, Интернет). Вынесли на обсуждение понимание нарративной идентичности, а также сущностную структуру самого нарратива.
Продемонстрировали понимание, что такое рассказ о себе и как этот рассказ связан с идентичностью. Также выяснено понимание, что такое
биография и что такое автобиографическое интервью, автобиографическая история. Разграничены между собой понятия биография и автобиография.


Купить