ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. Объектальность в боди-хорроре 9
1.1 Объекты в пространстве боди-хоррора 9
1.2 Человек в пространстве боди-хоррора 19
1.3 «Странные объекты»: чужая агентность как причина телесных
трансформаций 23
1.4. Корпореальность в боди-хорроре: между субъектом и объектом ...30
ГЛАВА 2. Тела и объекты в боди-хорроре: между угрозой и сосуществованием 38
2.1 Концептуализация пространства в боди-хоррор фильмах 38
2.2 Человеческое тело как часть предметной среды 42
2.3 Аффективная атмосфера: предметная среда как посредник
восприятия 47
2.4 Категории телесных трансформаций как способ коммуникации 61
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 76
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 81
Актуальность темы исследования состоит в том, что решение вопросов о «нашей» и нечеловеческой среде обитания и постантропоцентрических формах ойкоса является сегодня актуальной проблемой, которая возникает одновременно, в рамках разных дисциплин и масштабов. Все чаще мы осознаем и признаем взаимосвязь человечества с многочисленными живыми системами. Чтобы представить и осмыслить весь потенциал подобной взаимосвязи, мы создаём новые перформативные формы искусства в целом и кинематографа в частности, связанные с использованием биотехнологий, искусственного интеллекта, машинного обучения, новой материалистической теории культуры, экофеминизма и так далее. Все они, традиционно имеющие дело с совершенно разными направлениями интереса, — беспрецедентно скрещиваются вокруг концепции корпореальности. Корпореальность в этом контексте выходит за рамки традиционного её упоминания (как нечто означающее то, что происходит непосредственно внутри тела), и переходит в контекст бинарных оппозиций, которое оно может нести: здоровье/нездоровье, угрозу/безопасность, жизнь/смерть.
Тела не рассматриваются как стабильные вещи или сущности, а скорее как процессы, которые простираются в миры и погружены в них. То есть, вместо того, чтобы говорить о телах, мы можем говорить о сплетениях разума и тела с миром, о том, где и как, и следует ли в целом, нам пытаться провести границы между человеческим и нечеловеческим, «мной» и «другим», материальным и нематериальным. Тела открыты, они определяются, возможно, их способностью влиять и находится под влиянием, и что этот регистр телесной аффективности является тем, что привносит жизненную силу в телесные вопросы, требующие внимания и заботы. Фокус на аффектах также смещается от отличительного фокуса на человеческом теле к телам как совокупностям человеческих и нечеловеческих процессов. Человеческое тело потенциально смещается, распространяя нашу озабоченность телесностью на тела других видов, машинные тела и тела потустороннего мира, например. Эти тела могут не соответствовать нашим представлениям о четко определенных границах между психологическим, социальным, биологическим, идеологическим, экономическим и техническим, и даже могут ничем не напоминать человеческое тело...
В данной работе связующим узлом является мысль, что антропоцентрическое понимание просветительского гуманизма, выделяющее человека из всех других существ во вселенной, как высшее существо. Прежде всего это происходит для достижения таких целей, как поднятие человеческого потенциала на более высокий уровень, поднятие условий жизни до идеального уровня; оно делает человека господствующим над другими существами. Таким образом, эта точка зрения принимает антропоцентрическую идею субъекта и производит структуры, которые отрицают различия и плюрализм. Присодиняясь к авторам, которые критиковали этот гуманистический подход, в этом исследовании постулируется новые формы субъект-объектных отношений. Такие мыслители, как Жиль Делез, Рози Брайдотти, Майкл Хардт, Антонио Негри и Донна Харауэй, используя такие термины, как различие, становление, кочевая субъективность, постгуманизм, виды- компаньоны, вместо антропоцентрического понимания субъекта. Они предложили гибридное постчеловеческое мышление субъекта, где границы между видами размыты. Они выступали против высокомерия антропоцентризма, поскольку он препятствует уважению разнообразия человеческих культур и нечеловеческих существ, а также почитанию человека как исключения в трансцендентной категории. Эти авторы, оспаривающие картезианские дуализмы антропоцентрической традиции мышления, такие как «я/другой», «разум/тело», «мужчина/женщина», «человек/животное», «машина/человек», «природа/культура», вместо этого предложили понятие постгуманизма, которое содержало понимание, включающее в перспективу мысли животных, растения, окружающую среду; фактически, всю вселенную.
Прежде всего нами пересматривается отношение к таким категориям, как пространство, место, атмосфера и восприятие их человеком. На самом деле, суждение о характере пространства или места требует категорий восприятия, выходящих за рамки пяти аристотелевских чувств и в результате объект воспринимается рассеянно, периферийно и бессознательно. Парадоксально, но мы постигаем атмосферу еще до того, как сознательно идентифицируем составляющие ее факторы и ингредиенты. «Мы воспринимаем атмосферу через нашу эмоциональную чувствительность — форму восприятия, которая работает невероятно быстро, и которая, очевидно, нужна нам, людям, чтобы помочь выжить», — предполагает Питер Цумтор. Произведения искусства оказывают на нас ментальное и эмоциональное воздействие еще до того, как мы их поймем, или мы можем вообще не понимать их умом. Чувствительные деятели искусства интуитивно чувствуют эмпирические и эмоциональные качества пространств, мест и образов. Эта способность требует особого вида воображения, эмфатического воображения. Атмосфера воспринимается периферически через рассеянное зрение, взаимодействующее с другими модальностями чувств, и переживается скорее эмоционально, чем интеллектуально. Исследования дифференциации двух полушарий мозга показывают, что атмосфера воспринимается правым полушарием. Несколько удивительно, что атмосфера является более осознанной целью в литературе, кино, театре, живописи и музыке, чем в архитектуре, к которой традиционно подходили формально и воспринимали в основном через сфокусированное зрение. Однако, когда мы видим вещь в фокусе, мы являемся ее сторонними наблюдателями, тогда как опыт пребывания в пространстве требует периферийного и расфокусированного восприятия. Сфокусированное зрение делает нас просто сторонними наблюдателями, в то время как периферическое восприятие преобразует изображения на сетчатке в пространственную и телесную вовлеченность и порождает ощущение вовлекающей атмосферы и личного участия. Периферическое восприятие — это способ восприятия, с помощью которого мы постигаем атмосферу. Важность чувств слуха, обоняния и осязания (температура, влажность, движение воздуха) для восприятия атмосферы обусловлена их сущностью как ненаправленных и охватывающих переживаний...
