Лирический герой и автор сборника Н. Гумилева «Жемчуга»
|
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА I. Автор и лирический герой в литературоведческой традиции 11
1.1 Проблема автора в литературоведении 11
1.2 Автор и герой в лирике 21
1.3 Термин «лирический герой» в литературоведческой традиции 36
ГЛАВА II. Автор и лирический герой книги стихов «Жемчуга» Гумилева 49
11.1 Образ Гумилева в воспоминаниях и поэзии современников 49
11.2 Автор и герой книги стихов «Жемчуга» 63
11.3 Лирические мотивы в книге стихов «Жемчуга» 71
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 85
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 87
ГЛАВА I. Автор и лирический герой в литературоведческой традиции 11
1.1 Проблема автора в литературоведении 11
1.2 Автор и герой в лирике 21
1.3 Термин «лирический герой» в литературоведческой традиции 36
ГЛАВА II. Автор и лирический герой книги стихов «Жемчуга» Гумилева 49
11.1 Образ Гумилева в воспоминаниях и поэзии современников 49
11.2 Автор и герой книги стихов «Жемчуга» 63
11.3 Лирические мотивы в книге стихов «Жемчуга» 71
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 85
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 87
Начиная с 1986 года, когда запрет на упоминание имени Николая Степановича Гумилева был снят, а его поэзия была возвращена широкому читателю, неуклонно возрастает число научных работ, посвященных изучению разных граней его творческого наследия. При этом в фокусе внимания исследователей оказываются связи стихотворений Гумилева с текстами современных и предшествующих ему выдающихся представителей как русской1, так и зарубежных литератур2; прослеживается его творческая эволюция3; наследие поэта изучается в контексте теоретических положений акмеизма4. Во многих работах, особенно созданных в последние годы, так или иначе рассматривается и характеризуется лирический субъект на материале единичных произведений или целых сборников.
Уже в первых рецензиях современников на книгу стихов «Жемчуга» критики указывали на некоторые особенности субъектной организации лирики Гумилёва.
Так, в положительном критическом отзыве С.А. Ауслендера5 стихотворения сборника характеризуются как «маленькие поэмы» с законченным повествованием, в которых за многими масками стоит одно лирическое сознание: «Душу современного поэта почувствует внимательный читатель, по осторожным намёкам угадает лицо рыцаря, хотя и скрытое медью забрала»6.
Сходное наблюдение приводится и в резко отрицательной рецензии Росмера (псевдоним принадлежит, скорее всего, В. В. Гиппиусу7) «Жемчуга Гумилёва», в которой осуждаются холодность, безэмоциональность и «пустота души», свойственные, по мнению критика, не только Гумилеву, но и всей современной литературе как таковой, теряющей содержание за культом формы. В соответствии с общим тоном статьи отмеченная особенность субъектной организации гумилевского текста оценивается как недостаток: «Под каждой расцвеченной личиной - слишком обычное лицо равнодушного эстета»8.
Среди литературоведческих работ, в которых затрагивается вопрос о лирическом субъекте стихотворений Гумилёва, следует назвать, например, записи лекций М.М. Бахтина9. Ученый выделяет присущий, по его мнению, творчеству Гумилева мотив сильной личности, отличие которой от героя романтизма состоит в утверждении «мудрости тела» и близких к телу инстинктов. «Мудрость тела, правота тела, сила тела, которое знает свой путь, в душе осознается как память»10, и обеспечивает связь человека в поэзии Гумилева с предками: «попытка в своей душе прослышать их голоса». Также Бахтин пишет о теме скитальчества, странствования, географическом расширении пространства в текстах поэта.
Проводит сопоставление лирического героя поэта с героем романтизма и Е.Г. Раздьяконова в своей диссертации «Романтический конфликт и его трансформация в творчестве Н.С. Гумилева»11. Она отмечает, что «...лирический герой в поэзии Н. Гумилева - поэт-воин, по определению пребывает в напряжении, в конфликте по отношению к миру и по факту - по отношению к себе». По ее мнению, «ключевыми координатами» художественного мира поэта являются: лирический герой, соотносящий жизнь со смертью, и его взаимоотношения с другими персонажами. Лирический субъект предстает, по мысли исследовательницы, во-первых, в двух ипостасях традиционного романтического героя, во-вторых, в виде «масок», меняющихся от сборника к сборнику, в -третьих, - как оппонирующий самому себе биографический герой, и, наконец, - в виде составляющих героя (душа и тело).
Решению вопроса о влиянии на Гумилёва романтической и постромантической культуры посвящена и работа Е. Ю. Кармаловой12. Исследовательница сравнивает ранние сборники поэта, выявляя эволюцию его «лирического субъекта: от “сверхчеловека”, конквистадора через героя “Романтических цветов” с его амбивалентным, не различающим добра и зла сознанием к герою “Жемчугов”, нашедшему путь духовного освобождения»13.
Важной для нашей темы представляется монография С. Л. Слободнюка «Проблемы мировоззрения и поэтики Гумилева»14, в особенности - глава «Модель мира. Поэтика и эволюция образа», опирающаяся во многом именно на материал «Жемчугов». Один из тезисов, обосновываемых Слободнюком, звучит так: «анализ доказывает, что... разъединенные части <сборника. - М.Е.> соединены между собой именно общим лирическим героем. Просто выступает он в разных лицах, в разных временных пластах, меняя маски, подобно своему творцу: воин, путешественник, любовник... Объединяет между собой эти многочисленные “я” одинаковость действий в необычных, зачастую, экзотических условиях».
Имеется и ряд работ, непосредственно посвященных исследованию субъектной структуры лирики Гумилева.
Так, например, О. Е. Беспалова в статье «Концепция лирического героя в поэзии Н. Гумилева» говорит об исследуемом субъекте как о страннике, «путь которого пролегает не только в мире, где пространство и время обладают характеристиками физического, земного мира, но и в пространстве ментально-духовном, культурном, религиозном» 15'
В статье, посвященной изучению проблем авторского сознания в стихотворениях сборника «Колчан» А. Г. Бичевин16 выделяет следующие типы субъектов в сборнике Гумилева «Колчан» (взяв за основу типологию Б.О. Кормана): лирическое «я» (грамматическое лицо, но не объект изображения), лирический герой (отделяется от первичного автора и приближен к автору биографическому), лирический повествователь (субъект речи грамматически не выявлен), герой ролевой лирики (близок к драматическому, выступает в качестве «другого»).
Интересную концепцию предлагает А. А. Чевтаев в статье «Типология нарратора в поэтической книге «Жемчуга»: идеологический аспект»17. Он рассматривает использование маски поэтом как «попытку идеалистической реорганизации бытия посредством интроспективного погружения авторского “я” в различные сознания»; по его мнению, самоопределение «я» «осуществляется в событийном ряду, актуализирующем... тот или иной контекст», что определяет и нарративное развертывание сюжета, и отмеченную ранее учеными «объективацию» состояния лирического субъекта. Таким образом, ситуация «рассеивания авторского сознания в различных культурных контекстах» оказывается лишь внешне парадоксальной, так как за «формальным утверждением разнородных систем ценностей» стоит единство личности. Анализируя стихотворение «Поединок», автор приходит к выводу, что «маски-персонажи, которые использует нарратор, мыслятся им как воспоминания о существовании в прошлом, то есть становятся фактом мистического припоминания», или же как провидение будущего, соответственно, можно выделить «анемнетическое» и «провиденциальное» отношения героя к миру.
Предпринятый обзор позволяет заключить, что до сих пор, по всей видимости, не было предпринято исследования, направленного именно на изучение форм авторского сознания в лирической системе Н. С. Гумилева, которое доказало бы или опровергло существование в ней единого сознания («лирического героя» в терминологическом смысле). Это обуславливает актуальность нашей работы.
В центре нашего исследования оказываются ключевые для литературоведения понятия «автора», а также «лирического героя» как одной из форм манифестации авторского сознания в лирике. Рассмотрение концепций разных исследователей, связанных с этими понятиями, будет представлено нами в теоретической главе.
Понятие лирического героя было введено Ю.Н. Тыняновым применительно к творчеству Александра Блока18. Затем его развивали и уточняли другие исследователи, в частности, уже на материале поэзии М. Ю. Лермонтова, Д.Е. Максимов («Поэзия Лермонтова»19) и Л.Я. Гинзбург («О лирике»20). И. Б. Роднянская в статье, написанной для «Лермонтовской энциклопедии», дает следующее определение лирического героя, содержащее основные признаки такого типа авторского сознания: «своего рода художественный двойник автора-поэта, выступающий из текста обширных лирических композиций (цикл, книга стихов, лирическая поэма, вся совокупность лирики) в качестве лица, наделенного жизненной определенностью личной судьбы, психологической отчетливостью внутреннего мира, а подчас и чертами пластической определенности (облик, “повадка”, “осанка”)»21.
Понятие «лирический герой» следует отделять от «лирического субъекта». Лирическим субъектом называют «носителя речи, а также основной (объемлющей) точки зрения на мир и оценки в лирическом художественном произведении»22. Это определение относится к понятию лирического героя как родовое к видовому; другими вариантами лирического субъекта являются, по уточненной Н.Д. Тамарченко типологии Б.О. Кормана, автор-повествователь (внеличные формы выражения авторского сознания), герой ролевой лирики и лирическое «я». В противоположность последнему, лирический герой существует в пределах контекста большего, чем отдельное стихотворение, и предполагает бытие своего «двойника» в жизни .
Сопоставлению концепций лирического героя, предложенных разными исследователями, посвящён третий параграф первой главы настоящей работы.
Таким образом, предметом исследования оказывается автор и лирический герой как составляющие субъектной структуры и лирической системы). В качестве же объекта исследования нами выбран поэтический сборник «Жемчуга», опубликованный в 1910 году в Москве и часто рассматриваемый как своеобразный итог раннего периода творчества поэта, в котором уже видны черты зарождающейся акмеистической поэтики.
Цель работы - исследовать специфику форм авторского сознания поэта в произведениях, включенных в книгу стихов «Жемчуга».
Цель исследования определяет следующие задачи:
1. рассмотреть различные концепции исследователей, касающиеся соотношения автора и героя в художественном произведении и уже - в лирическом стихотворении;
2. ознакомиться с различными типологиями лирического субъекта и проследить употребление термина «лирический герой» в отечественной литературоведческой традиции;
3. описать субъектную структуру книги стихов Н. С. Гумилёва «Жемчуга»;
4. описать специфику форм воплощения авторского сознания в данной книге стихов.
Поставленные задачи определяют методологию (использование приемов сравнительного и мотивного анализа, а также элементов системно - субъектного подхода Б. О. Кормана), а также структуру работы, состоящей из двух глав - теоретического и практического характера.
Первая глава нашего исследования «Автор и лирический герой в литературоведческой традиции» включает в себя три параграфа, первый из которых посвящён рассмотрению важнейших концепций автора (описываются подходы М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Вольфа Шмида, Б. О. Кормана), второй - обзору литературоведческих работ, исследующих специфику выражения авторского сознания в лирике. Наконец, в третьем будет представлен сопоставительный обзор разных подходов к термину «лирический герой», а также охарактеризованы ключевые особенности этой субъектной формы в понимании таких исследователей, как Л. Я. Гинзбург «О лирике»23; Б. О. Корман («Лирика Некрасова»24), И. М. Семенко («Поэты пушкинской поры»25), Д. Е. Максимов («Поэзия Лермонтова»26) и других.
Вторая глава работы также состоит из трёх разделов. В параграфе «Образ Гумилёва в воспоминаниях и поэзии современников» прослеживается постепенное формирование читательского мифа о Н. С. Гумилёве и, соответственно, процесс создания образа-«двойника» автора в сознании современников. В следующих параграфах рассматривается субъектная и мотивная структуры книги стихов «Жемчуга» (1910).
Гипотеза: одной из форм выражения авторского сознания в лирической системе Н. С. Гумилёва является лирический герой - единое лирическое сознание, частично соотносимое с биографической личностью автора и предстающее в рамках книги стихов «Жемчуга» в нескольких «вариантах» или «ипостасях».
Уже в первых рецензиях современников на книгу стихов «Жемчуга» критики указывали на некоторые особенности субъектной организации лирики Гумилёва.
Так, в положительном критическом отзыве С.А. Ауслендера5 стихотворения сборника характеризуются как «маленькие поэмы» с законченным повествованием, в которых за многими масками стоит одно лирическое сознание: «Душу современного поэта почувствует внимательный читатель, по осторожным намёкам угадает лицо рыцаря, хотя и скрытое медью забрала»6.
Сходное наблюдение приводится и в резко отрицательной рецензии Росмера (псевдоним принадлежит, скорее всего, В. В. Гиппиусу7) «Жемчуга Гумилёва», в которой осуждаются холодность, безэмоциональность и «пустота души», свойственные, по мнению критика, не только Гумилеву, но и всей современной литературе как таковой, теряющей содержание за культом формы. В соответствии с общим тоном статьи отмеченная особенность субъектной организации гумилевского текста оценивается как недостаток: «Под каждой расцвеченной личиной - слишком обычное лицо равнодушного эстета»8.
Среди литературоведческих работ, в которых затрагивается вопрос о лирическом субъекте стихотворений Гумилёва, следует назвать, например, записи лекций М.М. Бахтина9. Ученый выделяет присущий, по его мнению, творчеству Гумилева мотив сильной личности, отличие которой от героя романтизма состоит в утверждении «мудрости тела» и близких к телу инстинктов. «Мудрость тела, правота тела, сила тела, которое знает свой путь, в душе осознается как память»10, и обеспечивает связь человека в поэзии Гумилева с предками: «попытка в своей душе прослышать их голоса». Также Бахтин пишет о теме скитальчества, странствования, географическом расширении пространства в текстах поэта.
Проводит сопоставление лирического героя поэта с героем романтизма и Е.Г. Раздьяконова в своей диссертации «Романтический конфликт и его трансформация в творчестве Н.С. Гумилева»11. Она отмечает, что «...лирический герой в поэзии Н. Гумилева - поэт-воин, по определению пребывает в напряжении, в конфликте по отношению к миру и по факту - по отношению к себе». По ее мнению, «ключевыми координатами» художественного мира поэта являются: лирический герой, соотносящий жизнь со смертью, и его взаимоотношения с другими персонажами. Лирический субъект предстает, по мысли исследовательницы, во-первых, в двух ипостасях традиционного романтического героя, во-вторых, в виде «масок», меняющихся от сборника к сборнику, в -третьих, - как оппонирующий самому себе биографический герой, и, наконец, - в виде составляющих героя (душа и тело).
Решению вопроса о влиянии на Гумилёва романтической и постромантической культуры посвящена и работа Е. Ю. Кармаловой12. Исследовательница сравнивает ранние сборники поэта, выявляя эволюцию его «лирического субъекта: от “сверхчеловека”, конквистадора через героя “Романтических цветов” с его амбивалентным, не различающим добра и зла сознанием к герою “Жемчугов”, нашедшему путь духовного освобождения»13.
Важной для нашей темы представляется монография С. Л. Слободнюка «Проблемы мировоззрения и поэтики Гумилева»14, в особенности - глава «Модель мира. Поэтика и эволюция образа», опирающаяся во многом именно на материал «Жемчугов». Один из тезисов, обосновываемых Слободнюком, звучит так: «анализ доказывает, что... разъединенные части <сборника. - М.Е.> соединены между собой именно общим лирическим героем. Просто выступает он в разных лицах, в разных временных пластах, меняя маски, подобно своему творцу: воин, путешественник, любовник... Объединяет между собой эти многочисленные “я” одинаковость действий в необычных, зачастую, экзотических условиях».
Имеется и ряд работ, непосредственно посвященных исследованию субъектной структуры лирики Гумилева.
Так, например, О. Е. Беспалова в статье «Концепция лирического героя в поэзии Н. Гумилева» говорит об исследуемом субъекте как о страннике, «путь которого пролегает не только в мире, где пространство и время обладают характеристиками физического, земного мира, но и в пространстве ментально-духовном, культурном, религиозном» 15'
В статье, посвященной изучению проблем авторского сознания в стихотворениях сборника «Колчан» А. Г. Бичевин16 выделяет следующие типы субъектов в сборнике Гумилева «Колчан» (взяв за основу типологию Б.О. Кормана): лирическое «я» (грамматическое лицо, но не объект изображения), лирический герой (отделяется от первичного автора и приближен к автору биографическому), лирический повествователь (субъект речи грамматически не выявлен), герой ролевой лирики (близок к драматическому, выступает в качестве «другого»).
Интересную концепцию предлагает А. А. Чевтаев в статье «Типология нарратора в поэтической книге «Жемчуга»: идеологический аспект»17. Он рассматривает использование маски поэтом как «попытку идеалистической реорганизации бытия посредством интроспективного погружения авторского “я” в различные сознания»; по его мнению, самоопределение «я» «осуществляется в событийном ряду, актуализирующем... тот или иной контекст», что определяет и нарративное развертывание сюжета, и отмеченную ранее учеными «объективацию» состояния лирического субъекта. Таким образом, ситуация «рассеивания авторского сознания в различных культурных контекстах» оказывается лишь внешне парадоксальной, так как за «формальным утверждением разнородных систем ценностей» стоит единство личности. Анализируя стихотворение «Поединок», автор приходит к выводу, что «маски-персонажи, которые использует нарратор, мыслятся им как воспоминания о существовании в прошлом, то есть становятся фактом мистического припоминания», или же как провидение будущего, соответственно, можно выделить «анемнетическое» и «провиденциальное» отношения героя к миру.
Предпринятый обзор позволяет заключить, что до сих пор, по всей видимости, не было предпринято исследования, направленного именно на изучение форм авторского сознания в лирической системе Н. С. Гумилева, которое доказало бы или опровергло существование в ней единого сознания («лирического героя» в терминологическом смысле). Это обуславливает актуальность нашей работы.
В центре нашего исследования оказываются ключевые для литературоведения понятия «автора», а также «лирического героя» как одной из форм манифестации авторского сознания в лирике. Рассмотрение концепций разных исследователей, связанных с этими понятиями, будет представлено нами в теоретической главе.
Понятие лирического героя было введено Ю.Н. Тыняновым применительно к творчеству Александра Блока18. Затем его развивали и уточняли другие исследователи, в частности, уже на материале поэзии М. Ю. Лермонтова, Д.Е. Максимов («Поэзия Лермонтова»19) и Л.Я. Гинзбург («О лирике»20). И. Б. Роднянская в статье, написанной для «Лермонтовской энциклопедии», дает следующее определение лирического героя, содержащее основные признаки такого типа авторского сознания: «своего рода художественный двойник автора-поэта, выступающий из текста обширных лирических композиций (цикл, книга стихов, лирическая поэма, вся совокупность лирики) в качестве лица, наделенного жизненной определенностью личной судьбы, психологической отчетливостью внутреннего мира, а подчас и чертами пластической определенности (облик, “повадка”, “осанка”)»21.
Понятие «лирический герой» следует отделять от «лирического субъекта». Лирическим субъектом называют «носителя речи, а также основной (объемлющей) точки зрения на мир и оценки в лирическом художественном произведении»22. Это определение относится к понятию лирического героя как родовое к видовому; другими вариантами лирического субъекта являются, по уточненной Н.Д. Тамарченко типологии Б.О. Кормана, автор-повествователь (внеличные формы выражения авторского сознания), герой ролевой лирики и лирическое «я». В противоположность последнему, лирический герой существует в пределах контекста большего, чем отдельное стихотворение, и предполагает бытие своего «двойника» в жизни .
Сопоставлению концепций лирического героя, предложенных разными исследователями, посвящён третий параграф первой главы настоящей работы.
Таким образом, предметом исследования оказывается автор и лирический герой как составляющие субъектной структуры и лирической системы). В качестве же объекта исследования нами выбран поэтический сборник «Жемчуга», опубликованный в 1910 году в Москве и часто рассматриваемый как своеобразный итог раннего периода творчества поэта, в котором уже видны черты зарождающейся акмеистической поэтики.
Цель работы - исследовать специфику форм авторского сознания поэта в произведениях, включенных в книгу стихов «Жемчуга».
Цель исследования определяет следующие задачи:
1. рассмотреть различные концепции исследователей, касающиеся соотношения автора и героя в художественном произведении и уже - в лирическом стихотворении;
2. ознакомиться с различными типологиями лирического субъекта и проследить употребление термина «лирический герой» в отечественной литературоведческой традиции;
3. описать субъектную структуру книги стихов Н. С. Гумилёва «Жемчуга»;
4. описать специфику форм воплощения авторского сознания в данной книге стихов.
Поставленные задачи определяют методологию (использование приемов сравнительного и мотивного анализа, а также элементов системно - субъектного подхода Б. О. Кормана), а также структуру работы, состоящей из двух глав - теоретического и практического характера.
Первая глава нашего исследования «Автор и лирический герой в литературоведческой традиции» включает в себя три параграфа, первый из которых посвящён рассмотрению важнейших концепций автора (описываются подходы М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Вольфа Шмида, Б. О. Кормана), второй - обзору литературоведческих работ, исследующих специфику выражения авторского сознания в лирике. Наконец, в третьем будет представлен сопоставительный обзор разных подходов к термину «лирический герой», а также охарактеризованы ключевые особенности этой субъектной формы в понимании таких исследователей, как Л. Я. Гинзбург «О лирике»23; Б. О. Корман («Лирика Некрасова»24), И. М. Семенко («Поэты пушкинской поры»25), Д. Е. Максимов («Поэзия Лермонтова»26) и других.
Вторая глава работы также состоит из трёх разделов. В параграфе «Образ Гумилёва в воспоминаниях и поэзии современников» прослеживается постепенное формирование читательского мифа о Н. С. Гумилёве и, соответственно, процесс создания образа-«двойника» автора в сознании современников. В следующих параграфах рассматривается субъектная и мотивная структуры книги стихов «Жемчуга» (1910).
Гипотеза: одной из форм выражения авторского сознания в лирической системе Н. С. Гумилёва является лирический герой - единое лирическое сознание, частично соотносимое с биографической личностью автора и предстающее в рамках книги стихов «Жемчуга» в нескольких «вариантах» или «ипостасях».
В ходе нашего исследования были проанализированы литературоведческие работы, посвященные проблеме соотношения автора и героя, а также прослежено употребление термина «лирический герой» в филологической традиции.
На материале воспоминаний современников Гумилёва был рассмотрен процесс постепенного формирования его образа в восприятии читателей. «Миф» о Гумилёве создавался на основании бытового поведения поэта, в котором можно увидеть жизнетворческие тенденции, с одной стороны, и образов его ранних книг стихов, с другой. В свою очередь, сложившись, представление о поэте стал необходимой составной частью образа его лирического героя, субъектной формы, специфической особенностью которой является существование одновременно и в плане собственно лирического целого, и в плане читательского восприятия. Интересно, что в случае Гумилёва источником зрительного представления такого героя оказывается именно сконструированный реципиентами лирики поэта образ «биографического автора».
Рассмотрение субъектной структуры сборника позволило выделить в ней две основные взаимодействующие субъектные сферы (сферы «собственно автора» и лирического героя) и охарактеризовать лирическую систему Гумилева периода создания «Жемчугов» как многоэлементную закрытую. Мотивный анализ произведений сборника позволил подтвердить гипотезу о существовании единого, хотя и представленного в нескольких «вариантах» образа лирического героя, проследить эволюцию его, трансформирующегося на протяжении трех разделов анализируемой книги стихов, наконец, с большей определенностью выявить черты его внутреннего облика. Вслед за А. А. Чевтаевым мы видим возможное объяснение множественности «обликов» лирического героя в свойственной мировоззрению Гумилева идее метемпсихоза.
Нами также было установлено соответствие единого в нескольких своих «вариантах» образа «автора-персонажа» единому же в двух основных «ипостасях» образу героини (возлюбленной).
Представляется, что проделанная работа позволила глубже и целостнее понять особенности художественной системы поэта, связав концепции различных исследователей. Так, анализ эволюции сознания автора-персонажа «Жемчугов» показал, что в мировоззрении Гумилева на определенном этапе творческого пути сочетались оккультные и православные ценности и представления.
Проанализировав аналогичным образом (в аспекте субъектной структуры) другие сборники и книги стихов автора, можно будет дополнить наблюдения других литературоведов над динамикой, эволюцией его художественного мира. Также кажется небезынтересным обращение к прозе (ряду новелл) и драматургии Н. С. Гумилева, рассмотрев которые, исследователи получат возможность говорить о его творчестве в целом, и быть может, установят существование «гумилевского человека» по аналогии с «лермонтовским человеком» (термин Д. Е. Максимова).
Фрагментарный сопоставительный анализ, данный в рамках нашей первой, теоретической, главы открывает широкое поле для дальнейшего изучения культурно-исторических связей и типологических параллелей творческих систем Гумилева и поэтов, как предшествовавших, так и современных и даже наследующих ему.
На материале воспоминаний современников Гумилёва был рассмотрен процесс постепенного формирования его образа в восприятии читателей. «Миф» о Гумилёве создавался на основании бытового поведения поэта, в котором можно увидеть жизнетворческие тенденции, с одной стороны, и образов его ранних книг стихов, с другой. В свою очередь, сложившись, представление о поэте стал необходимой составной частью образа его лирического героя, субъектной формы, специфической особенностью которой является существование одновременно и в плане собственно лирического целого, и в плане читательского восприятия. Интересно, что в случае Гумилёва источником зрительного представления такого героя оказывается именно сконструированный реципиентами лирики поэта образ «биографического автора».
Рассмотрение субъектной структуры сборника позволило выделить в ней две основные взаимодействующие субъектные сферы (сферы «собственно автора» и лирического героя) и охарактеризовать лирическую систему Гумилева периода создания «Жемчугов» как многоэлементную закрытую. Мотивный анализ произведений сборника позволил подтвердить гипотезу о существовании единого, хотя и представленного в нескольких «вариантах» образа лирического героя, проследить эволюцию его, трансформирующегося на протяжении трех разделов анализируемой книги стихов, наконец, с большей определенностью выявить черты его внутреннего облика. Вслед за А. А. Чевтаевым мы видим возможное объяснение множественности «обликов» лирического героя в свойственной мировоззрению Гумилева идее метемпсихоза.
Нами также было установлено соответствие единого в нескольких своих «вариантах» образа «автора-персонажа» единому же в двух основных «ипостасях» образу героини (возлюбленной).
Представляется, что проделанная работа позволила глубже и целостнее понять особенности художественной системы поэта, связав концепции различных исследователей. Так, анализ эволюции сознания автора-персонажа «Жемчугов» показал, что в мировоззрении Гумилева на определенном этапе творческого пути сочетались оккультные и православные ценности и представления.
Проанализировав аналогичным образом (в аспекте субъектной структуры) другие сборники и книги стихов автора, можно будет дополнить наблюдения других литературоведов над динамикой, эволюцией его художественного мира. Также кажется небезынтересным обращение к прозе (ряду новелл) и драматургии Н. С. Гумилева, рассмотрев которые, исследователи получат возможность говорить о его творчестве в целом, и быть может, установят существование «гумилевского человека» по аналогии с «лермонтовским человеком» (термин Д. Е. Максимова).
Фрагментарный сопоставительный анализ, данный в рамках нашей первой, теоретической, главы открывает широкое поле для дальнейшего изучения культурно-исторических связей и типологических параллелей творческих систем Гумилева и поэтов, как предшествовавших, так и современных и даже наследующих ему.
Подобные работы
- ИГРОВЫЕ СТРАТЕГИИ В ЛИТЕРАТУРЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА (М. ВОЛОШИН, Н. ГУМИЛЕВ, М. КУЗМИН)
Диссертации (РГБ), русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2004