ГЕТЕРОТОПИЯ ЛАГЕРНОГО СЕВЕРА В «КОЛЫМСКИХ РАССКАЗАХ» В.Т. ШАЛАМОВА
|
ВВЕДЕНИЕ 2
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАССМОТРЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО
ПРОСТРАНСТВА КАК ГЕТЕРОТОПИИ 6
ГЛАВА 2. ИСПРАВИТЕЛЬНЫЙ ЛАГЕРЬ И СЕВЕР В ЦИКЛЕ «КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ»
В.Т. ШАЛАМОВА КАК ГЕТЕРОТОПИЯ 21
ГЛАВА 3. «КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ» В.Т. ШАЛАМОВА В КОНТЕКСТЕ «ЛАГЕРНОЙ
ПРОЗЫ» 1960-Х ГГ 31
3.1. ЛАГЕРНАЯ ГЕТЕРОТОПИЯ В «ОДНОМ ДНЕ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА»
А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА И «КОЛЫМСКИХ РАССКАЗАХ» В.Т. ШАЛАМОВА 31
3.2. ЛАГЕРЬ КАК ПРОСТРАНСТВО ДЕГУМАНИЗАЦИИ У В.Т. ШАЛАМОВА И
Е.С. ГИНЗБУРГ 47
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 61
ЛИТЕРАТУРА 65
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАССМОТРЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО
ПРОСТРАНСТВА КАК ГЕТЕРОТОПИИ 6
ГЛАВА 2. ИСПРАВИТЕЛЬНЫЙ ЛАГЕРЬ И СЕВЕР В ЦИКЛЕ «КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ»
В.Т. ШАЛАМОВА КАК ГЕТЕРОТОПИЯ 21
ГЛАВА 3. «КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ» В.Т. ШАЛАМОВА В КОНТЕКСТЕ «ЛАГЕРНОЙ
ПРОЗЫ» 1960-Х ГГ 31
3.1. ЛАГЕРНАЯ ГЕТЕРОТОПИЯ В «ОДНОМ ДНЕ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА»
А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА И «КОЛЫМСКИХ РАССКАЗАХ» В.Т. ШАЛАМОВА 31
3.2. ЛАГЕРЬ КАК ПРОСТРАНСТВО ДЕГУМАНИЗАЦИИ У В.Т. ШАЛАМОВА И
Е.С. ГИНЗБУРГ 47
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 61
ЛИТЕРАТУРА 65
Художественное творчество В.Т. Шаламова сравнительно мало исследовано в литературоведении. Кроме того, практически отсутствует взгляд на прозу Шаламова с позиций нелитературоведческих гуманитарных научных парадигм (философской, культурологической, социологической, исторической и т.д.), несмотря на то, что сами произведения, в силу своих особенностей, много этому способствуют. В своей научной работе я планирую использовать междисциплинарный подход, рассмотрев сборник «Колымские рассказы» и образ советского лагерного Заполярья в фокусе различных дисциплинарных парадигм. В качестве исходного пункта исследования предполагается опереться на философскую концепцию М. Фуко о «гетеротопиях».
Работа актуальна в двух аспектах. Во-первых, сформулированная М. Фуко в 1966-1967 году концепция «гетеротопий» (буквально «других мест», топосов, наделяемых особыми социальными и культурными смыслами и функциями), в последние годы все шире используется в мировой и отечественной исследовательской практике гуманитарного характера (изучение социальных пространств, постколониальные исследования и др.), о чем свидетельствуют, в частности, все более регулярные научные конференции по проблемам гетеротопий. Во-вторых, характерная для культурной антропологии и политической философии Фуко концепция гетеротопии будет применена для решения литературоведческих задач, что делает это исследование одним из фактов набирающей популярность тенденции междисциплинарных исследований.
Цели и задачи исследования.
Цель работы - изучить концептуальную структуру и художественную природу гетеротопии лагеря в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
1) выявить инварианты мотивов данного цикла рассказов В.Т. Шаламова;
2) на основании их выстроить общую концепцию изображения советского лагеря в частности, и Колымы/Арктики/севера вообще в художественном мире Шаламова;
3) сравнить концепцию Шаламова с другими прецедентами художественного описания лагеря и севера в художественной и мемуарной литературе периода «оттепели»;
4) определить является ли (если да, то в какой мере) советская лагерная Арктика гетеротопией по отношению к остальному советскому миру, и какое место в ее описании занимают «Колымские рассказы Шаламова».
Методология
В качестве аналитической рамки исследования применялись сравнительно-типологический и семиологический (семиотический) методы. Актуальная для нашей работы методология была разработана и использована в работах М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Бодрийяра, Ф. Гваттари, Ю. Кристевой, Р. Барта, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского.
Апробация
Отдельные результаты этого исследования были опубликованы в статье в журнале «Филология и человек» (Издательство Алтайского государственного университета, №3, 2019). Кроме того, часть материала была представлена в докладе на VII региональной конференции «Мой выбор - НАУКА!» Алтайского государственного университета (Барнаул, 18 мая 2020 г.).
Структура работы
Выпускная квалификационная работа состоит из трёх глав. В первой главе говорится о теоретической и практической разработке Мишелем Фуко понятия «гетеротопия», рассматриваются основные работы гетеротопологического характера за авторством французского философа. Кроме того, приводятся работы современных учёных. Рассматривается специфическое применение учения о гетеротопиях для исследований произведений русскоязычной художественной литературы. В частности, выяснятся, что использование новой исследовательской оптики, предложенной Фуко, позволяет по-новому посмотреть на уже неоднократно прежде исследованные произведения или на их фрагменты.
Во второй главе осуществляется переход непосредственно к исследованию гетеротопии советского севера и лагеря эпохи сталинских репрессий в «Колымских рассказах» Варлама Шаламова. Для этого мы попытались определить понятие «нормы», поскольку исследование «иного пространства» невозможно без выявления четких границ условно нормального локуса. Именно условно нормальное пространство становится точкой отсчёта для гетеротопий. Также в первой главе представлены основные инварианты «Колымских рассказов», то есть те основные, базовые элементы «.. .рассказов», которые формируют лагерный дискурс Шаламова.
Третью главу составляют результаты сравнительно-типологического анализа сборника «Колымских рассказов» В.Т. Шаламова и «лагерных» произведений других авторов, написанных в 1960-е гг. Первый параграф третей главы представляет собой результат сопоставления сборника рассказов Шаламова и рассказа «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына.
Второй параграф третей главы - это сравнение текстов «... рассказов» и автобиографической «хроники времён культа личности» Евгении Гинзбург «Крутой маршрут».
Работа актуальна в двух аспектах. Во-первых, сформулированная М. Фуко в 1966-1967 году концепция «гетеротопий» (буквально «других мест», топосов, наделяемых особыми социальными и культурными смыслами и функциями), в последние годы все шире используется в мировой и отечественной исследовательской практике гуманитарного характера (изучение социальных пространств, постколониальные исследования и др.), о чем свидетельствуют, в частности, все более регулярные научные конференции по проблемам гетеротопий. Во-вторых, характерная для культурной антропологии и политической философии Фуко концепция гетеротопии будет применена для решения литературоведческих задач, что делает это исследование одним из фактов набирающей популярность тенденции междисциплинарных исследований.
Цели и задачи исследования.
Цель работы - изучить концептуальную структуру и художественную природу гетеротопии лагеря в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
1) выявить инварианты мотивов данного цикла рассказов В.Т. Шаламова;
2) на основании их выстроить общую концепцию изображения советского лагеря в частности, и Колымы/Арктики/севера вообще в художественном мире Шаламова;
3) сравнить концепцию Шаламова с другими прецедентами художественного описания лагеря и севера в художественной и мемуарной литературе периода «оттепели»;
4) определить является ли (если да, то в какой мере) советская лагерная Арктика гетеротопией по отношению к остальному советскому миру, и какое место в ее описании занимают «Колымские рассказы Шаламова».
Методология
В качестве аналитической рамки исследования применялись сравнительно-типологический и семиологический (семиотический) методы. Актуальная для нашей работы методология была разработана и использована в работах М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Бодрийяра, Ф. Гваттари, Ю. Кристевой, Р. Барта, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского.
Апробация
Отдельные результаты этого исследования были опубликованы в статье в журнале «Филология и человек» (Издательство Алтайского государственного университета, №3, 2019). Кроме того, часть материала была представлена в докладе на VII региональной конференции «Мой выбор - НАУКА!» Алтайского государственного университета (Барнаул, 18 мая 2020 г.).
Структура работы
Выпускная квалификационная работа состоит из трёх глав. В первой главе говорится о теоретической и практической разработке Мишелем Фуко понятия «гетеротопия», рассматриваются основные работы гетеротопологического характера за авторством французского философа. Кроме того, приводятся работы современных учёных. Рассматривается специфическое применение учения о гетеротопиях для исследований произведений русскоязычной художественной литературы. В частности, выяснятся, что использование новой исследовательской оптики, предложенной Фуко, позволяет по-новому посмотреть на уже неоднократно прежде исследованные произведения или на их фрагменты.
Во второй главе осуществляется переход непосредственно к исследованию гетеротопии советского севера и лагеря эпохи сталинских репрессий в «Колымских рассказах» Варлама Шаламова. Для этого мы попытались определить понятие «нормы», поскольку исследование «иного пространства» невозможно без выявления четких границ условно нормального локуса. Именно условно нормальное пространство становится точкой отсчёта для гетеротопий. Также в первой главе представлены основные инварианты «Колымских рассказов», то есть те основные, базовые элементы «.. .рассказов», которые формируют лагерный дискурс Шаламова.
Третью главу составляют результаты сравнительно-типологического анализа сборника «Колымских рассказов» В.Т. Шаламова и «лагерных» произведений других авторов, написанных в 1960-е гг. Первый параграф третей главы представляет собой результат сопоставления сборника рассказов Шаламова и рассказа «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына.
Второй параграф третей главы - это сравнение текстов «... рассказов» и автобиографической «хроники времён культа личности» Евгении Гинзбург «Крутой маршрут».
В представленном исследовании мы выявили основные инварианты мотивов цикла рассказов В.Т. Шаламова. На их основании выстроили общую концепцию изображения советского лагеря в частности, и Колымы/Арктики/севера вообще в художественном мире писателя.
Во второй главе «Исправительный лагерь и север в цикле «Колымские рассказы» В.Т. Шаламова как гетеротопия» мы, следуя поставленным задачам, выявили основные инварианты и мотивы сборника рассказов. В этом ряду могут быть названы голод, холод (мороз, снег, лёд), избиение, унижение, ложь (блатных, врачей, руководителей приисков, надзирателей), дефицит сна, враждебность северной природы к человеку (в особенности - к заключённому), смерть как повседневный опыт. Эти функциональные элементы являются ключевыми для гетеротопии лагеря, выстроенной Шаламовым, и выступают опорными точками нарратива любого в отдельности взятого рассказа. Они оспаривают парадигмы условно обычных или нормальных советских жизненных пространств. Каждый из элементов играет свою роль в наказании узника, поскольку в художественном мире Шаламова всё подчинено пенитенциарной функции.
Общая концепция изображения советского лагеря в частности, и Колымы/Арктики/севера в художественном мире Шаламова строится на переворачивании нормального мира. Репрессивная функция советской пенитенциарной системы 1930-х гг. искажает топос привычных человеческих отношений. Они на севере, в пространстве ГУЛАГа становятся неузнаваемыми. Оказывается, что человеку в лагере нужна не свобода, а тюрьма, в которой он оказывается в тепле, ест и освобождён от каторжного труда. Только уже тюремному заключённому требуется свобода. Но и на «воле», в пространстве советской деревни или города человек, согласно Шаламову, не свободен от страха ареста. Таким образом, мы предположили, что советский лагерь является гетеротопией - «другим пространством», - не столько по отношению к внелагерному топосу, миру «большой земли», сколько по отношению к обычным практикам наказания, - главным образом, к тюрьме. Парадоксален вывод: в художественном мире Шаламова, пожалуй, именно тюрьма располагается ближе всего к понятию нормы.
В третьей главе мы сравнили концепцию репрезентации лагерного пространства Шаламовым с другими прецедентами художественного описания севера и Арктики в советской литературе периода сталинизма и «оттепели».
Первый параграф третей главы представляет собой результат сопоставления сборника рассказов Шаламова и рассказа «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына.
Репрезентацию лагеря Шаламовым и Солженицыным по части параметров можно назвать схожей. По крайней мере, опорные инварианты прозы Шаламова частично совпадают с рядом инвариантов, выявленных в рассказе «Один день...». Примером таких совпадений может послужить одинаковая ненависть главных героев к холоду, голоду и жестокости надзирателей.
Но гораздо ярче именно различия в лагерной гетеротопии двух писателей. Рассказ Солженицына немногим меньше объему по объёму сборника Шаламова (33 рассказа), и при этом на страницах «Одного дня.» мы не встречаем ни одной смерти, - она упоминается лишь как возможный исход или что-то бывшее в лагере давно, до начала повествования. Мир «Колымских рассказов» приучает к тому, что смерть - это норма. Порой нарраторы Шаламова даже не останавливают внимание на смерти, которая происходит в их присутствии.
Столь же диаметрально противоположным оказывается отношение героев «.рассказов» и «Одного дня.» к блатным, работе, бригаде, контакту с надзирателями. Уникальным нам представляется практически агитационное, идеологически близкое представлению о работе Ивана Денисовича и Центрального комитета партии. Даже лагерную работу герои Солженицына считают честной, и в их семиотической модели она практически сохраняется прежние коннотации - остаётся повседневным трудом, а не растянутой во времени экзекуцией или казнью, как у Шаламова.
Солженицын для изображения мира необъяснимого пользуется конвенциональными семиотическими структурами мира, привычного для массового читателя. В то время как Шаламову, по выражению одного из исследователей, ближе «язык мёртвых».
Во втором параграфе третей главы мы провели сравнение «Колымских рассказов» и автобиографического романа Евгении Гинзбург «Крутой маршрут». Если опираться на уже упомянутые в заключении инварианты лагерной гетеротопии, можно сказать, что Шаламов и Гинзбург довольно близки в оценке ГУЛАГа и восприятии его быта именно как испорченного, не довлеющего локусу нормы. Шаламов и Гинзбург в этом отношении гораздо ближе друг другу и равноудалены от Солженицына.
При этом мы выявили и фундаментальные различия прозы о Колыме Е. Гинзбург и В. Шаламова. Эти различия мы условно объединяем в один ансамбль инвариантов, который можно было бы назвать «мотив надежды». Именно этот компонент выступает одним из ключевых в формировании гетеротопии лагеря у Е. Гинзбург. Для неё надежда сопровождает чудом выживающего работника колымских приисков и лесоповалов, в то время как для героев Шаламова это место занимает безразличие медленно умирающего.
Таким образом, можно заключить, что «инаковость» гетеротопии в литературе представляется не однородной, даже когда речь идет об одной конкретной гетеротопии. И мир Колымы Шаламова в большей мере противопоставляет лагерь советской действительности «по внешнюю сторону колючей проволоки», нежели произведения А. Солженицына или Е. Гинзбург.
Решив поставленные задачи, мы выполнили цель работы: изучили концептуальную структуру и художественную природу гетеротопии лагеря в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова. В результате мы пришли к следующему общему выводу: в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламов репрезентует особую гетеротопию лагерного севера. Концептуальная структура и художественная природа «другого пространства» Севера отличается и от иных типично советских топосов, описанных Шаламовым, и от Севера, художественно и документально изображенного в произведениях современников писателя.
Настоящая работа, конечно, не исчерпывает проблему изучения гетеротопии лагерного Севера в текстах В.Т. Шаламова и других авторов - представителей «лагерной прозы». Перспективой исследования может стать расширение материала: привлечение более широкого круга произведений «лагерной прозы» в качестве ближайшего контекста творчества В.Т. Шаламова. Кроме того, представляется интересной возможность рассмотреть различные советские лагерные гетеротопии - например, Колыму и Соловецкий лагерь - с учетом того, как они изображаются в художественной прозе разных авторов.
Во второй главе «Исправительный лагерь и север в цикле «Колымские рассказы» В.Т. Шаламова как гетеротопия» мы, следуя поставленным задачам, выявили основные инварианты и мотивы сборника рассказов. В этом ряду могут быть названы голод, холод (мороз, снег, лёд), избиение, унижение, ложь (блатных, врачей, руководителей приисков, надзирателей), дефицит сна, враждебность северной природы к человеку (в особенности - к заключённому), смерть как повседневный опыт. Эти функциональные элементы являются ключевыми для гетеротопии лагеря, выстроенной Шаламовым, и выступают опорными точками нарратива любого в отдельности взятого рассказа. Они оспаривают парадигмы условно обычных или нормальных советских жизненных пространств. Каждый из элементов играет свою роль в наказании узника, поскольку в художественном мире Шаламова всё подчинено пенитенциарной функции.
Общая концепция изображения советского лагеря в частности, и Колымы/Арктики/севера в художественном мире Шаламова строится на переворачивании нормального мира. Репрессивная функция советской пенитенциарной системы 1930-х гг. искажает топос привычных человеческих отношений. Они на севере, в пространстве ГУЛАГа становятся неузнаваемыми. Оказывается, что человеку в лагере нужна не свобода, а тюрьма, в которой он оказывается в тепле, ест и освобождён от каторжного труда. Только уже тюремному заключённому требуется свобода. Но и на «воле», в пространстве советской деревни или города человек, согласно Шаламову, не свободен от страха ареста. Таким образом, мы предположили, что советский лагерь является гетеротопией - «другим пространством», - не столько по отношению к внелагерному топосу, миру «большой земли», сколько по отношению к обычным практикам наказания, - главным образом, к тюрьме. Парадоксален вывод: в художественном мире Шаламова, пожалуй, именно тюрьма располагается ближе всего к понятию нормы.
В третьей главе мы сравнили концепцию репрезентации лагерного пространства Шаламовым с другими прецедентами художественного описания севера и Арктики в советской литературе периода сталинизма и «оттепели».
Первый параграф третей главы представляет собой результат сопоставления сборника рассказов Шаламова и рассказа «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына.
Репрезентацию лагеря Шаламовым и Солженицыным по части параметров можно назвать схожей. По крайней мере, опорные инварианты прозы Шаламова частично совпадают с рядом инвариантов, выявленных в рассказе «Один день...». Примером таких совпадений может послужить одинаковая ненависть главных героев к холоду, голоду и жестокости надзирателей.
Но гораздо ярче именно различия в лагерной гетеротопии двух писателей. Рассказ Солженицына немногим меньше объему по объёму сборника Шаламова (33 рассказа), и при этом на страницах «Одного дня.» мы не встречаем ни одной смерти, - она упоминается лишь как возможный исход или что-то бывшее в лагере давно, до начала повествования. Мир «Колымских рассказов» приучает к тому, что смерть - это норма. Порой нарраторы Шаламова даже не останавливают внимание на смерти, которая происходит в их присутствии.
Столь же диаметрально противоположным оказывается отношение героев «.рассказов» и «Одного дня.» к блатным, работе, бригаде, контакту с надзирателями. Уникальным нам представляется практически агитационное, идеологически близкое представлению о работе Ивана Денисовича и Центрального комитета партии. Даже лагерную работу герои Солженицына считают честной, и в их семиотической модели она практически сохраняется прежние коннотации - остаётся повседневным трудом, а не растянутой во времени экзекуцией или казнью, как у Шаламова.
Солженицын для изображения мира необъяснимого пользуется конвенциональными семиотическими структурами мира, привычного для массового читателя. В то время как Шаламову, по выражению одного из исследователей, ближе «язык мёртвых».
Во втором параграфе третей главы мы провели сравнение «Колымских рассказов» и автобиографического романа Евгении Гинзбург «Крутой маршрут». Если опираться на уже упомянутые в заключении инварианты лагерной гетеротопии, можно сказать, что Шаламов и Гинзбург довольно близки в оценке ГУЛАГа и восприятии его быта именно как испорченного, не довлеющего локусу нормы. Шаламов и Гинзбург в этом отношении гораздо ближе друг другу и равноудалены от Солженицына.
При этом мы выявили и фундаментальные различия прозы о Колыме Е. Гинзбург и В. Шаламова. Эти различия мы условно объединяем в один ансамбль инвариантов, который можно было бы назвать «мотив надежды». Именно этот компонент выступает одним из ключевых в формировании гетеротопии лагеря у Е. Гинзбург. Для неё надежда сопровождает чудом выживающего работника колымских приисков и лесоповалов, в то время как для героев Шаламова это место занимает безразличие медленно умирающего.
Таким образом, можно заключить, что «инаковость» гетеротопии в литературе представляется не однородной, даже когда речь идет об одной конкретной гетеротопии. И мир Колымы Шаламова в большей мере противопоставляет лагерь советской действительности «по внешнюю сторону колючей проволоки», нежели произведения А. Солженицына или Е. Гинзбург.
Решив поставленные задачи, мы выполнили цель работы: изучили концептуальную структуру и художественную природу гетеротопии лагеря в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова. В результате мы пришли к следующему общему выводу: в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламов репрезентует особую гетеротопию лагерного севера. Концептуальная структура и художественная природа «другого пространства» Севера отличается и от иных типично советских топосов, описанных Шаламовым, и от Севера, художественно и документально изображенного в произведениях современников писателя.
Настоящая работа, конечно, не исчерпывает проблему изучения гетеротопии лагерного Севера в текстах В.Т. Шаламова и других авторов - представителей «лагерной прозы». Перспективой исследования может стать расширение материала: привлечение более широкого круга произведений «лагерной прозы» в качестве ближайшего контекста творчества В.Т. Шаламова. Кроме того, представляется интересной возможность рассмотреть различные советские лагерные гетеротопии - например, Колыму и Соловецкий лагерь - с учетом того, как они изображаются в художественной прозе разных авторов.