Глава 1. Общая характеристика процессуального акта привлечения в качестве обвиняемого
§ 1. Процессуальный статус обвиняемого
в уголовном процессе Российской Федерации 14
§ 2. Понятие процессуального акта привлечения в качестве обвиняемого и его место в системе следственных действий 41
Глава 2. Процессуальный порядок привлечения в качестве обвиняемого
§ 1. Вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого 67
§ 2 Предъявление обвинения 88
§ 3. Допрос обвиняемого 100
§ 4 Изменение и дополнение ранее предъявленного обвинения 116
Глава 3. Уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты привлечения в качестве обвиняемого в контексте неоинституциональной теории экономики преступлений и восстановительной государственно-правовой политики борьбы с преступностью § 1. Тактико-криминалистические аспекты привлечения лица
в качестве обвиняемого 125
§ 2. Юридическое удостоверение в стадии предварительного расследования факта совершения общественно-опасного деяния конкретным лицом в случае мирного
урегулирования уголовно-правового спора 142
Заключение 157
Библиографический список 162
Приложения 178
Актуальность темы исследования и степень ее разработанности.
Как известно, 22 ноября 2001 года Государственной Думой РФ был принят новый уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, одобренный Советом Федерации 5 декабря 2001 года и вступивший в действие с 1 июля 2002 года (ФЗ № 177 от 18 декабря 2001 г.).
В правовую материю рассматриваемого кодифицированного нормативно-правового акта были включены основные достижения судебно¬правовой реформы и государственно-правовой политики Российской Федерации в области борьбы с преступностью конца XX — начала XXI вв.
Принципиально новое освещение в уголовно-процессуальном законодательстве получил и правовой институт привлечения лица в качестве обвиняемого, нашедший отражение в главе 23 УПК РФ «Привлечение в качестве обвиняемого. Предъявление обвинения» (ст. 171-175).
В науке уголовно-процессуального права законодательная регламентация рассматриваемого процессуального акта (равно как и соответствующие теоретические представления) в главных своих чертах считаются достаточно консервативным явлением, что само по себе не так уж и плохо. Однако за последние десятилетия следственная практика накопила значительный опыт по претворению в жизнь предписаний уголовно-процессуального законодательства, касающихся этого феномена. Да и наиболее известные труды ученых юристов, специально посвященные процессуальному порядку привлечения лица в качестве обвиняемого, как показывает наше исследование, увидели свет в основном в середине 70-х — 80-х годов прошлого века. На рубеже XX — XXI столетий на страницах периодической юридической печати ему посвящались отдельные публикации, но комплексного монографического исследования, как это не покажется парадоксальным, не производилось.
И это несмотря на то, что процессуальный акт привлечения лица в качестве обвиняемого, внешне сохраняя приверженность устоявшимся правовым
традициям, в отдельных частных вопросах правоприменения вплоть до настоящего времени среди правоведов и специалистов-практиков не находит единообразного толкования. К их числу, в первую очередь, следует отнести особенности правового статуса обвиняемого, представленного в ст. 47 УПК РФ, со-держащей исчерпывающий перечень его прав (пп. 1-21, ч. 1), но совершенно игнорирующей какие-либо обязанности; соотношение понятий «привлечение лица в качестве обвиняемого» и «привлечение к уголовной ответственности»; специфика правового положения обвиняемого по уголовным делам, подследственным органам дознания; взаимообусловленность терминологических выражений «обвиняемый-осужденный» и «осужденный-обвиняемый» в приложении к процедурным вопросам, спорадически возникающим и разрешаемым в стадии исполнения приговора; допустимость неполной реабилитации обвиняемого и возмещения ему ущерба в случае прекращения в отношении него в стадии предварительного расследования уголовного преследования в части предъявленного обвинения; принявшая чрезвычайно распространенный характер, порочная по сути, практика вынесения следователями многочисленных «отсекающих» постановлений на первоначальном этапе предварительного расследоания уголовных дел; процессуальный порядок признания лица виновным в со-вершении преступления в случае мирного урегулирования сторонами уголовно-правового спора, и проч.
Перечисленные вопросы не лучшим образом сказываются на реализации такого конституционного принципа уголовного процесса как презумпция невиновности (ст. 49 Основного Закона), который нашел законодательное за-крепление в ст. 14 УПК РФ. Анализ содержания рассматриваемой правовой идеи в ее прикладном значении не всегда в состоянии убедительно ответить на вопрос о том, когда отсутствие у обвиняемого обязанности давать показания действительно сопутствует гуманистической установке государственно¬правовой политики Российской Федерации в области борьбы с преступностью, а когда указанный способ его «самозащиты» превращается в санкционированную законодателем скрытую форму активного противодействия органам уголовной юстиции на пути их следования к судебной истине. Трепетное отношение российских парламентариев к презумпции невиновности на поверку культивирует разрастание в рамках конкретных уголовных дел различного рода ненормативных поведенческих актов со стороны подозреваемых - обвиняемых. Под ними мы понимаем действия субъектов уголовно¬процессуальных правоотношений, не предусмотренные нормой УПК РФ. Они (эти действия) могут быть обусловлены, как минимум, следующими причинами: а) пробелом законодательной регламентации; б) неоднозначной трактовкой гипотезы, диспозиции или санкции соответствующей статьи; в) прямым нарушением предписаний уголовно-процессуальной нормы (не использованием права или невыполнением обязанности; неправильным использованием права или обязанности; гипертрофированным пониманием сути законодательных предписаний). На это, в частности, обращалось внимание в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 8 от 31 октября 1995 года «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Феде¬рации при осуществлении правосудия»1.
Изложенное, видимо, и порождает правовые и логические несоответствия в юридическом языке законодателя, что имманентно приводит к тому, что обвинение предъявляется обвиняемому, то есть лицу, уже признанному таковым, поскольку в отношении него вынесено соответствующее постановление; любая мера пресечения, в том числе и особенно заключение под стражу (арест), гипотетически может избираться в отношении лица, совершившего преступление, сразу же после вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, но до (в пределах 3-х суток) предъявления обвинения и разъяснения особенностей правового статуса; увеличенный с 2-х до 3-х суток срок, в рамках которого следователь обязывается предъявлять обвинение (после вынесения постановления), направленный, по замыслу законодателя, на предоставление обвиняемому максимальных преимуществ для защиты, объективно превращается в фикцию, поскольку, по сути, постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого следователь составляет исключительно для себя (обвиняемый готовится к защите, не зная формулы обвинения), и проч.
Проведенное исследование позволяет сделать определенные выводы.
1. Доктрина дальнейшего совершенствования уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в части, касающейся участников уголовного судопроизводства, должна ориентироваться на единый порядок придания соответствующего правового статуса конкретно¬определенному субъекту уголовно-процессуальных правоотношений.
2. По ходу развития оперативно-следственной, следственно-судебной и судебно-исполнительной ситуаций преступник претерпевает определенные метаморфозы своего правового положения, не всегда адекватно урегулированного (а то и не урегулированного вовсе) в различных стадиях уголовного процесса: разрабатываемый — проверяемое лицо — подозреваемый — обвиняемый - подсудимый - осужденный (оправданный). Из указанной цепочки целесообразно исключить осужденного в виду того, что спектр его прав и обязанностей, реализуемый в стадии исполнения приговора, даже при рассмотрении и разрешении процессуальных вопросов, регламентированных ст. 397 УПК РФ, относится к сфере регулирования не традиционного уголовно¬процессуального, а скорее уголовно-исполнительного процессуального законодательства Российской Федерации.
3. Правовое положение подозреваемого (обвиняемого) в современном уголовном процессе России уязвимо, поскольку ст. ст. 46 и 47 УПК РФ предусматривают исключительно их права, игнорируя обязанности, а также ответственность. По всей видимости, подобный подход законодателя проистекает из явного нежелания вторгаться в сферу действия конституционного принципа презумпции невиновности (ст. 49). Однако на поверку это создает положение, при котором отсутствие обязанностей у названных участников уголовного судопроизводства исключает наличие корреспондирующих прав у их контрагента (в том числе следователя), что в совокупности нивелирует
правовую природу отношений при решении вопроса о привлечении лица в качестве обвиняемого.
4. Для того чтобы взаимосвязи следователя (других должностных лиц органов уголовной юстиции) и обвиняемого имели характер правоотношений, необходимо, таким образом, в законодательном порядке урегулировать обязанности последнего: а) не препятствовать установлению истины по уголовному делу; б) являться по вызовам органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда; в) не оказывать противозаконного воздействия на участников уголовного процесса, включая других обвиняемых; г) не нарушить избранную меру пресечения; д) не продолжать преступную деятельность.
5. Статьи 6 и 14 УПК РФ следует привести в состояние взаимосоответствия. Принцип презумпции невиновности желательно выразить следующей формулой: «В отсутствие обвинительных доказательств лицо считается не-виновным... (и далее по классическому определению).
6. В прикладном преломлении принцип презумпции невиновности можно рассматривать в качестве социально-полезного лишь тогда, когда в сферу интересов правоохранительных и судебных органов попадает фактически невиновное лицо, а органы предварительного расследования (и суд) не располагают против него изобличающими доказательствами. Наличие же оных в распоряжении органов уголовного преследования и обвинения должно предполагать возникновение у подозреваемого — обвиняемого обязанности дать им правдоподобное объяснение. Противное следует расценивать как форму противодействия производимому расследованию и судебному разбирательству. Поэтому при постановлении обвинительного приговора судья (суд), установив, что обвиняемый - подсудимый сознательно избегал дачи правдивых показаний или, тем более, сообщал в них заведомую ложь, дол¬жен обладать правом возложения соответствующих процессуальных издержек на осужденного.
7. Содержание ст. ст. 171-175 УПК РФ терминологически необходимо увязать с пятой частью УПК РФ «Международное сотрудничество в сфере уголовно-судебного производства», а также с международно-правовыми актами и договорами, ратифицированными Российской Федерацией.
8. По уголовным делам об общественно-опасных деяниях невменяемых следователям целесообразно выносить постановление о признании факта их совершения конкретным лицом.
9. По уголовным делам, подследственным органам дознания, в обвини-тельном акте необходимо предусмотреть место для показаний обвиняемого. Также следует более четко изложить формулировку ст. 224 УПК РФ, определяющей полномочия органов дознания на привлечение лица в качестве обвиняемого по правилам, установленным для органов предварительного следствия, в случае исчерпания установленных для производства дознания процессуальных сроков.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
