Философия права В.В.Бибихина
|
Введение 2
Основная часть 7
Актуальность Владимира Вениаминовича Бибихина 7
Введение в чтение В.В.Бибихина 10
Философия 12
Дело В.В.Бибихина и право 19
«Необходимость права» в «Введении в философию права» и философское «надо» или философский императив в философии Владимира
Вениаминовича Бибихина 22
Присутствие способом отсутствия 24
Возвращение к философскому императиву 28
«Надо»-нужда-нищета 30
К праву 32
Решение и право в работе «Введение в философию права» В.В.Бибихина 44
Схема и цвет-тон-настроение 47
К вопросу об истине власти и истине «самой по себе» («Политик» Платона) 49
Заключение 67
Список использованной литературы 71
Основная часть 7
Актуальность Владимира Вениаминовича Бибихина 7
Введение в чтение В.В.Бибихина 10
Философия 12
Дело В.В.Бибихина и право 19
«Необходимость права» в «Введении в философию права» и философское «надо» или философский императив в философии Владимира
Вениаминовича Бибихина 22
Присутствие способом отсутствия 24
Возвращение к философскому императиву 28
«Надо»-нужда-нищета 30
К праву 32
Решение и право в работе «Введение в философию права» В.В.Бибихина 44
Схема и цвет-тон-настроение 47
К вопросу об истине власти и истине «самой по себе» («Политик» Платона) 49
Заключение 67
Список использованной литературы 71
Прежде чем говорить уже о философе, о том, что он написал, сказал - прежде надо прояснить, что можно сказать не словами самого философа, зачем говорить о нем, если можно прочитать его тексты. То есть стоит остановиться на вопросе о значении, цели говорения о философии философа.
Для начала можно высказать очевидное, что если я говорю о философии философа или о философе, то я не могу сказать то же, не говоря о его философии или о нем. С другой стороны, разве интересует нас сам по себе философ и сама по себе его философия как одна из многих, включенная в причинно-следственные связи (в естественный порядок)? Если интересует, то да, интересует.
Но откуда появится то, что не есть философия философа (не его слова), не он сам в говорении о нем и его философии? Зачем ещё говорить сверх того, что наговорил он?
Таким образом проблема говорения о философии философа повисает над нашими головами.
Можно попытаться с другой стороны подойти к вопросу говорения о философии философа. Именно со стороны мышления реального и реальной мысли, которые желанны. Мы хотим их. Можно сказать, что мы хотим содержания.
Какую роль тогда выполняет философия философа? Мы предполагаем там мысль и что у него было реальное мышление, то есть сказанное сказано не попусту. А мы желаем того, что скрывается за видимостью сказанного, следом реального.
Конечно, говоря о философии философа мы тянемся к той мысли и философии, но и предполагаем, что это усилие «дотянуться» необходимо, чтобы мышление было в нашем говорении о философии философа.
Иначе, почему нужно говорить о философии философа? Это становится бессмысленным. Мы, странно говорить, должны предполагать философа как философствующего, иначе это никто для нас.
Но есть также и прагматический смысл говорения о философии философа. Философия философа выступает как повод для мышления. И его, как любой повод, можно отбросить (отставить) только после осознания как этого повода в этом мышлении. Повод ведет, мы же в стремлении к свободе будем всегда стремиться не идти на поводу, но просто отбросить повод для мышления нельзя. Мы должны нейтрализовать повод, потому что настоящее мышление имеет только одно основание - само же мышление. Мы не знаем технику, которая привела бы нас к мышлению, но мышление случается.
Говорение о философии философа и о философе необходимо как об образе реальной философской жизни, то есть образ жизни, стремящейся к мудрости. Любовь к мудрости (страсти к мудрости) делает жизнь особой, также как любовь к маркам делает особой жизнь филателиста. То есть жизнь философа принимает особую форму.
То есть необходима узнаваемость (а для этого должно произойти первое знакомство или воспоминание) философа, философии, философского опыта. Никто, кроме нас не узнает, но другой (друг, учитель, отец) может указать, если я старателен, если я готов.
Но все же нельзя научиться у философа. Может быть единственная зацепка - выделение этого философа? Во мне нет оснований различать философов, но в какой-то момент основания быть могут - это интерес. С другой стороны, интерес ещё не все. Он может привести к эпигонству, к догматизму. Мне уже нужно совершать философское движение, чтобы в философию войти, чтобы получить философский опыт. Из рук ли другого (учителя, друга, отца, философа)? Философ сам имеет ли философский опыт как свой, как такой, которым он может распоряжаться? Этот опыт должен быть двигателем философа (иначе он для нас не философ, исходя из говоримого выше). Но пока о философе мы ничего не можем сказать - мы к нему еще не приступали, не подходили. Пока мы говорили только о своем отношении к философу и философии философа.
Так или иначе, от философа нам остается текст. Но философия не тексты. Пусть мы пока не знаем, что такое философия, но это что-то живое. То есть даже если тексты, то живые. Живые тексты должны быть оживлены чем-то, ведь мы знаем как много текстов остаются для нас накрепко мертвыми.
Нам надо смириться с тем, что текст уже есть. Слово уже сказано и написано. Надо смириться и с живостью текста, с его неуловимостью. Знаки стоят смирно и закорючки, которые обозначаю знак ничего не значат (или значат следующий знак, которым то значение будет обозначено; и так далее до бесконечности; но не до бесконечности значимости).
Для нас есть только текст - ничего больше. Если нас интересует текст сам по себе, то что значит «текст сам по себе»? Текст в данном случае конкретный, к примеру, «Введение в философию права» В.В.Бибихина. Можно предположить, что нас интересует содержание текста, то есть текст «сам по себе» это содержание текста. Но где содержание? И если оно действительно где-то помимо текста есть, то он помеха, при том часто неустранимая, на пути к содержанию в его красоте, полноте. Да и как тогда об этом содержании говорить - его никто без помех не видел (даже автор).
Опять же зачем нам обсуждать что-то помимо действительного, того, что важно, значимо? Осталось только выяснить, как точно узнать, что важно и значимо. Но у кого? Откуда можно точно узнать?
Мы остаемся у разбитого корыта потому, что не можем остановиться. Мы, во-первых, не останавливаемся в моменте «теперь», то есть смотрим в момент «потом», тогда как если есть ответы, настоящее, помощь, то только сейчас, тут (нет оснований для того, чтобы было потом); во-вторых, мы пробегаем все, на что, на самом деле, наше внимание уже упало и где мелькает настоящее или в чем мы догадываемся о настоящем. Тогда не надо оставлять то, в чем мы настоящее увидели.
Если мы увидели философом Владимира Вениаминовича Бибихина, и нас заинтересовало философствование В.В.Бибихина о праве, то мы должны остановиться в этом моменте и развить эти интересы, которые, как думаем мы к этому пришли в рассуждениях выше, одни и могут нас привести к настоящему.
Итак, мы приступаем к тому, чтобы начать писать о философии права В.В.Бибихина. Мы предполагаем, что таким образом движемся в направлении настоящего, того, что поможет нам с нашей озадаченностью сейчас (что делать?).
Но из хода рассуждений выше следует, что нам недостаточно читать, хотя, в то же время, ничего кроме этого и следования за обнаруживаемым нам не остается. Имеется в виду наше положение сейчас, из которого мы начинаем: мы имеем тексты Владимира Вениаминовича, которые так или иначе для нас имеют смысл и мы имеем взгляд на вещи, о которых ведет речь Владимир Вениаминович. Мы ставим своей задачей на спорить и не занимать позиций, а постараться из старательного следования за речью В.В.Бибихина и старательного разбора того, что видим, открыть новое и открыться новому.
Отсюда будет следовать и метод, который не впереди как уже готовый, а именно как ход, который сделан. Критерием в ходе для нас будут, как было сказано, две вещи: слово В.В.Бибихина и вещи, которые мы видим. Новое не так легко, потому что до него есть только старое . Мы не согласимся на комбинации из старого, которые будут казаться новым. Стремление к новому это стремление к тому, что нам ещё неизвестно, но к чему нас тянет. Оно как бы за горизонтом или его даже нет вообще. В этом стремлении мы не вправе выбирать себе инструменты и пути, потому что мы не знаем, каков путь нас ожидает и куда, иначе мы идем не к новому. Здесь новое это почти то же, что другое (но слова разные). Так что мы стремимся к другому, к которому не знаем путей, кроме философствования В.В.Бибихина и того, что уже есть у нас. Мы, честно говоря, не можем надеяться ни на что, начиная этот путь. Но, поскольку мы стараемся проделать научный труд, то мы должны, независимо от формул, тезисов, к которым придем, отчетливо поставить вопрос. Иначе говоря, все наше исследование есть попытка поставить вопрос, поскольку вопрос есть двигатель познания.
Для начала можно высказать очевидное, что если я говорю о философии философа или о философе, то я не могу сказать то же, не говоря о его философии или о нем. С другой стороны, разве интересует нас сам по себе философ и сама по себе его философия как одна из многих, включенная в причинно-следственные связи (в естественный порядок)? Если интересует, то да, интересует.
Но откуда появится то, что не есть философия философа (не его слова), не он сам в говорении о нем и его философии? Зачем ещё говорить сверх того, что наговорил он?
Таким образом проблема говорения о философии философа повисает над нашими головами.
Можно попытаться с другой стороны подойти к вопросу говорения о философии философа. Именно со стороны мышления реального и реальной мысли, которые желанны. Мы хотим их. Можно сказать, что мы хотим содержания.
Какую роль тогда выполняет философия философа? Мы предполагаем там мысль и что у него было реальное мышление, то есть сказанное сказано не попусту. А мы желаем того, что скрывается за видимостью сказанного, следом реального.
Конечно, говоря о философии философа мы тянемся к той мысли и философии, но и предполагаем, что это усилие «дотянуться» необходимо, чтобы мышление было в нашем говорении о философии философа.
Иначе, почему нужно говорить о философии философа? Это становится бессмысленным. Мы, странно говорить, должны предполагать философа как философствующего, иначе это никто для нас.
Но есть также и прагматический смысл говорения о философии философа. Философия философа выступает как повод для мышления. И его, как любой повод, можно отбросить (отставить) только после осознания как этого повода в этом мышлении. Повод ведет, мы же в стремлении к свободе будем всегда стремиться не идти на поводу, но просто отбросить повод для мышления нельзя. Мы должны нейтрализовать повод, потому что настоящее мышление имеет только одно основание - само же мышление. Мы не знаем технику, которая привела бы нас к мышлению, но мышление случается.
Говорение о философии философа и о философе необходимо как об образе реальной философской жизни, то есть образ жизни, стремящейся к мудрости. Любовь к мудрости (страсти к мудрости) делает жизнь особой, также как любовь к маркам делает особой жизнь филателиста. То есть жизнь философа принимает особую форму.
То есть необходима узнаваемость (а для этого должно произойти первое знакомство или воспоминание) философа, философии, философского опыта. Никто, кроме нас не узнает, но другой (друг, учитель, отец) может указать, если я старателен, если я готов.
Но все же нельзя научиться у философа. Может быть единственная зацепка - выделение этого философа? Во мне нет оснований различать философов, но в какой-то момент основания быть могут - это интерес. С другой стороны, интерес ещё не все. Он может привести к эпигонству, к догматизму. Мне уже нужно совершать философское движение, чтобы в философию войти, чтобы получить философский опыт. Из рук ли другого (учителя, друга, отца, философа)? Философ сам имеет ли философский опыт как свой, как такой, которым он может распоряжаться? Этот опыт должен быть двигателем философа (иначе он для нас не философ, исходя из говоримого выше). Но пока о философе мы ничего не можем сказать - мы к нему еще не приступали, не подходили. Пока мы говорили только о своем отношении к философу и философии философа.
Так или иначе, от философа нам остается текст. Но философия не тексты. Пусть мы пока не знаем, что такое философия, но это что-то живое. То есть даже если тексты, то живые. Живые тексты должны быть оживлены чем-то, ведь мы знаем как много текстов остаются для нас накрепко мертвыми.
Нам надо смириться с тем, что текст уже есть. Слово уже сказано и написано. Надо смириться и с живостью текста, с его неуловимостью. Знаки стоят смирно и закорючки, которые обозначаю знак ничего не значат (или значат следующий знак, которым то значение будет обозначено; и так далее до бесконечности; но не до бесконечности значимости).
Для нас есть только текст - ничего больше. Если нас интересует текст сам по себе, то что значит «текст сам по себе»? Текст в данном случае конкретный, к примеру, «Введение в философию права» В.В.Бибихина. Можно предположить, что нас интересует содержание текста, то есть текст «сам по себе» это содержание текста. Но где содержание? И если оно действительно где-то помимо текста есть, то он помеха, при том часто неустранимая, на пути к содержанию в его красоте, полноте. Да и как тогда об этом содержании говорить - его никто без помех не видел (даже автор).
Опять же зачем нам обсуждать что-то помимо действительного, того, что важно, значимо? Осталось только выяснить, как точно узнать, что важно и значимо. Но у кого? Откуда можно точно узнать?
Мы остаемся у разбитого корыта потому, что не можем остановиться. Мы, во-первых, не останавливаемся в моменте «теперь», то есть смотрим в момент «потом», тогда как если есть ответы, настоящее, помощь, то только сейчас, тут (нет оснований для того, чтобы было потом); во-вторых, мы пробегаем все, на что, на самом деле, наше внимание уже упало и где мелькает настоящее или в чем мы догадываемся о настоящем. Тогда не надо оставлять то, в чем мы настоящее увидели.
Если мы увидели философом Владимира Вениаминовича Бибихина, и нас заинтересовало философствование В.В.Бибихина о праве, то мы должны остановиться в этом моменте и развить эти интересы, которые, как думаем мы к этому пришли в рассуждениях выше, одни и могут нас привести к настоящему.
Итак, мы приступаем к тому, чтобы начать писать о философии права В.В.Бибихина. Мы предполагаем, что таким образом движемся в направлении настоящего, того, что поможет нам с нашей озадаченностью сейчас (что делать?).
Но из хода рассуждений выше следует, что нам недостаточно читать, хотя, в то же время, ничего кроме этого и следования за обнаруживаемым нам не остается. Имеется в виду наше положение сейчас, из которого мы начинаем: мы имеем тексты Владимира Вениаминовича, которые так или иначе для нас имеют смысл и мы имеем взгляд на вещи, о которых ведет речь Владимир Вениаминович. Мы ставим своей задачей на спорить и не занимать позиций, а постараться из старательного следования за речью В.В.Бибихина и старательного разбора того, что видим, открыть новое и открыться новому.
Отсюда будет следовать и метод, который не впереди как уже готовый, а именно как ход, который сделан. Критерием в ходе для нас будут, как было сказано, две вещи: слово В.В.Бибихина и вещи, которые мы видим. Новое не так легко, потому что до него есть только старое . Мы не согласимся на комбинации из старого, которые будут казаться новым. Стремление к новому это стремление к тому, что нам ещё неизвестно, но к чему нас тянет. Оно как бы за горизонтом или его даже нет вообще. В этом стремлении мы не вправе выбирать себе инструменты и пути, потому что мы не знаем, каков путь нас ожидает и куда, иначе мы идем не к новому. Здесь новое это почти то же, что другое (но слова разные). Так что мы стремимся к другому, к которому не знаем путей, кроме философствования В.В.Бибихина и того, что уже есть у нас. Мы, честно говоря, не можем надеяться ни на что, начиная этот путь. Но, поскольку мы стараемся проделать научный труд, то мы должны, независимо от формул, тезисов, к которым придем, отчетливо поставить вопрос. Иначе говоря, все наше исследование есть попытка поставить вопрос, поскольку вопрос есть двигатель познания.
Проделав путь мышления в сторону права и политики у В.В.Бибихина, мы станем предметом внимания, каков же результат. В первую очередь, какой практический или прагматический результат. То есть первый вопрос часто о деле, как у нас теперь с делом. Наш деловой результат таков, что теперь мы можем что-то сказать (как минимум то, что уже сказано) о праве, политике и деле, а иногда знаем, что нужно смолчать и не говорить. Раньше мы могли сказать что-угодно, теперь же, проделав работу прояснения, разбора, мы сможем следить за тем, что говорить, а что нет.
Теперь, после того, как мы уже задались вопросом, задумались, мы можем ответить, что дело не может быть без мысли, без того, чтобы кто-то задумался по-настоящему. Это нужно ещё до философии, потому что и сама философия необходимо зависима от права и политики. Делать дело можно только имея на это право, которое неизвестно откуда дается. Не задумавшись, мы смело ответили бы, что право дается государством или законами, которые даются государством. Но теперь мы видим, что право дается не государством, да и законы не должны зависеть от интересов и неточностей людей, так что они тоже даются. Право и закон даются как решение. Государство выступает мезанизмом высчитывания и принятия решений, то есть обсуждение возможных решений выполняет функцию высчитывания, которое не может привести к решению, решение дается и государство имеет процедуру принятия решения. После окончания процедуры принятия решения государство должно выносить это решение даже если оно не выгодно. Решение остается до момента, пока оно не станет сомнительным и не начнется опять его обсуждение. То есть мы можем сказать, что нет принимающего решение как того, кто придумывает решение, высчитывает и «спускает» нам его. Такие решения противоположно другие тем, о которых говорили мы, разбирая право и политику у В.В.Бибихина. Следовательно, нельзя делать дело, не остановившись для мысли, которая необходимое для дела. То есть философия, несмотря на то, что она тоже должна по праву философствовать, нужна политике и праву: «Против мировой власти демотирана у Платона стоит только философия»™. Потому что мы уже знаем, если решение будет принимать только правитель, то общество будет состоять из одних рабов, за исключением правителя. Выходит, что нельзя избежать мысли для того, чтобы делать дело.
Таким образом, для права и политики так же захваченность миром и охват мира предельные цели, потому что следование решению, дисциплина удержания себя от надумываний, конструирования оставляет нам возможность следовать только настоящему, Софии.
Нас, конечно, спросят, почему мы, начав с права у В.В.Бибхина, присоединили политику? Мы это делаем следуя в направлении вещей, о которых говорит В.В.Бибихин: «Итак, повторяется в III 7,1, [в «Политике» Аристотеля - А.М.] конечная цель всех наук и искусств - хорошее, высшее добро есть главное из всех наук и искусств, политики. Это высшее добро называется справедливость, право. И первое ближайшее понимание права это равенство» . Право это уже высшее добро политики. Когда мы имеем право, то решение уже принято, уже есть закон, который должен прийти от политики. Право есть равенство не равномерным делением, а равенство деления по достоинству. Поэтому мы, разбирая право, также с необходимостью разбираем политику, и справедливость, и равенство. Возможность прийти к праву есть только с догадкой о космическом порядке, миропорядке, то есть упорядоченности всего в мире. Так и человек и государство должно по такому порядку быть. А как мы читали В.В.Бибихина, только так и могут быть - в порядке логоса, проще - по принципу, логосу. Догадка о настоящем есть та, которая позволяет быть. Мы связывали с этим два рода дисциплины: раннюю дисциплину и дисциплину трезвления. Ранняя дисциплина основана на догадке о настоящем и попытке следованию за настоящим (из чего и складывается дисциплина); дисциплина трезвления основана на недопущении того, что от меня, то есть на попытке оставить место настоящему, потому что оно само установит без меня. В пределе эти две дисциплины одно.
Можно отметить, что В.В.Бибихин, начиная «Введение в философию права» с общих вопросов, к ним же и возвращается в серии лекций, начатой разбором «Политики» Аристотеля. С другой стороны, можно находить множество подобных «интересных» деталей хода мысли Владимира Вениаминовича и не на шаг не подойти к делу, которое он делает.
Что мы серьезно можем сказать о «философии права Владимира Вениаминовича Бибихина» немного. Срез права есть всегда, но, относясь несерьезно к праву, получаем извращенные формы (то есть отсутствие форм). Что же такое право (к чему надо относиться серьезно) и как серьезно относиться? Нет ответа. Нет окончательного результата ответа на эти вопросы. Ответ есть (может быть), если решиться задать вопрос, поставив себя под вопрос. То есть расступиться перед неизвестью права, его свободой. Право есть только там, где есть свое, собственное.
Вот и все что мы можем сказать в результате. Остальное - поставить вопрос, что, мы думаем, нам удалось сделать. Постараемся дать в нескольких предложениях поставленный вопрос.
Мы начали с вопроса о философствовании Владимира Вениаминовича Бибихина и о праве, но действительная тяга у нас к настоящему, тому, что мы заметили в праве и в философствовании В.В.Бибихина. Таким образом настоящий вопрос это вопрос о нашем положении. И мы можем сказать, что наше положение таково, что нельзя полагаться ни на что, потому что настоящее ходит своими путями, потому что внешнее, с которым мы можем иметь дело по нашему желанию, не есть свободное, которое ищем. Ни в каких мнениях, ни в каких данных и информации, никакие вещи и ощущения не есть успокоительное для нас. То, к чему мы пришли и теперь готовы сказать - главный вопрос, как оставаться в вопрошании тогда, когда все располагает к срыву в ответы. Мы не ушли от правовой сферы, потому что, как мы видели, к праву это относится не меньше, чем к нам. И право возможно только тогда, когда не было срыва. Имеется в виду срыв к естественному порядку, порядку нужды, причинности - к тому, что мы можем охватить и с этим обходиться как с инструментами. Тогда как София уже охватила нас. То есть право мы не найдем ни в чем, что подручно, также как и справедливость, и свободу. И если мы хотим понять свое положение, то должны поймать себя на захваченности - в нашем случае на захваченности философствованием В.В. Бибихина и правом. Только разбираясь с этой захваченностью у нас есть шанс прояснить наше положение, потому что ничего больше у нас нет. Все это приводит нас к вопросу: «Как быть?». Алкивиад так и не смог сказать, кто перед ним и как быть не ничем, а чем-то.
Теперь, после того, как мы уже задались вопросом, задумались, мы можем ответить, что дело не может быть без мысли, без того, чтобы кто-то задумался по-настоящему. Это нужно ещё до философии, потому что и сама философия необходимо зависима от права и политики. Делать дело можно только имея на это право, которое неизвестно откуда дается. Не задумавшись, мы смело ответили бы, что право дается государством или законами, которые даются государством. Но теперь мы видим, что право дается не государством, да и законы не должны зависеть от интересов и неточностей людей, так что они тоже даются. Право и закон даются как решение. Государство выступает мезанизмом высчитывания и принятия решений, то есть обсуждение возможных решений выполняет функцию высчитывания, которое не может привести к решению, решение дается и государство имеет процедуру принятия решения. После окончания процедуры принятия решения государство должно выносить это решение даже если оно не выгодно. Решение остается до момента, пока оно не станет сомнительным и не начнется опять его обсуждение. То есть мы можем сказать, что нет принимающего решение как того, кто придумывает решение, высчитывает и «спускает» нам его. Такие решения противоположно другие тем, о которых говорили мы, разбирая право и политику у В.В.Бибихина. Следовательно, нельзя делать дело, не остановившись для мысли, которая необходимое для дела. То есть философия, несмотря на то, что она тоже должна по праву философствовать, нужна политике и праву: «Против мировой власти демотирана у Платона стоит только философия»™. Потому что мы уже знаем, если решение будет принимать только правитель, то общество будет состоять из одних рабов, за исключением правителя. Выходит, что нельзя избежать мысли для того, чтобы делать дело.
Таким образом, для права и политики так же захваченность миром и охват мира предельные цели, потому что следование решению, дисциплина удержания себя от надумываний, конструирования оставляет нам возможность следовать только настоящему, Софии.
Нас, конечно, спросят, почему мы, начав с права у В.В.Бибхина, присоединили политику? Мы это делаем следуя в направлении вещей, о которых говорит В.В.Бибихин: «Итак, повторяется в III 7,1, [в «Политике» Аристотеля - А.М.] конечная цель всех наук и искусств - хорошее, высшее добро есть главное из всех наук и искусств, политики. Это высшее добро называется справедливость, право. И первое ближайшее понимание права это равенство» . Право это уже высшее добро политики. Когда мы имеем право, то решение уже принято, уже есть закон, который должен прийти от политики. Право есть равенство не равномерным делением, а равенство деления по достоинству. Поэтому мы, разбирая право, также с необходимостью разбираем политику, и справедливость, и равенство. Возможность прийти к праву есть только с догадкой о космическом порядке, миропорядке, то есть упорядоченности всего в мире. Так и человек и государство должно по такому порядку быть. А как мы читали В.В.Бибихина, только так и могут быть - в порядке логоса, проще - по принципу, логосу. Догадка о настоящем есть та, которая позволяет быть. Мы связывали с этим два рода дисциплины: раннюю дисциплину и дисциплину трезвления. Ранняя дисциплина основана на догадке о настоящем и попытке следованию за настоящим (из чего и складывается дисциплина); дисциплина трезвления основана на недопущении того, что от меня, то есть на попытке оставить место настоящему, потому что оно само установит без меня. В пределе эти две дисциплины одно.
Можно отметить, что В.В.Бибихин, начиная «Введение в философию права» с общих вопросов, к ним же и возвращается в серии лекций, начатой разбором «Политики» Аристотеля. С другой стороны, можно находить множество подобных «интересных» деталей хода мысли Владимира Вениаминовича и не на шаг не подойти к делу, которое он делает.
Что мы серьезно можем сказать о «философии права Владимира Вениаминовича Бибихина» немного. Срез права есть всегда, но, относясь несерьезно к праву, получаем извращенные формы (то есть отсутствие форм). Что же такое право (к чему надо относиться серьезно) и как серьезно относиться? Нет ответа. Нет окончательного результата ответа на эти вопросы. Ответ есть (может быть), если решиться задать вопрос, поставив себя под вопрос. То есть расступиться перед неизвестью права, его свободой. Право есть только там, где есть свое, собственное.
Вот и все что мы можем сказать в результате. Остальное - поставить вопрос, что, мы думаем, нам удалось сделать. Постараемся дать в нескольких предложениях поставленный вопрос.
Мы начали с вопроса о философствовании Владимира Вениаминовича Бибихина и о праве, но действительная тяга у нас к настоящему, тому, что мы заметили в праве и в философствовании В.В.Бибихина. Таким образом настоящий вопрос это вопрос о нашем положении. И мы можем сказать, что наше положение таково, что нельзя полагаться ни на что, потому что настоящее ходит своими путями, потому что внешнее, с которым мы можем иметь дело по нашему желанию, не есть свободное, которое ищем. Ни в каких мнениях, ни в каких данных и информации, никакие вещи и ощущения не есть успокоительное для нас. То, к чему мы пришли и теперь готовы сказать - главный вопрос, как оставаться в вопрошании тогда, когда все располагает к срыву в ответы. Мы не ушли от правовой сферы, потому что, как мы видели, к праву это относится не меньше, чем к нам. И право возможно только тогда, когда не было срыва. Имеется в виду срыв к естественному порядку, порядку нужды, причинности - к тому, что мы можем охватить и с этим обходиться как с инструментами. Тогда как София уже охватила нас. То есть право мы не найдем ни в чем, что подручно, также как и справедливость, и свободу. И если мы хотим понять свое положение, то должны поймать себя на захваченности - в нашем случае на захваченности философствованием В.В. Бибихина и правом. Только разбираясь с этой захваченностью у нас есть шанс прояснить наше положение, потому что ничего больше у нас нет. Все это приводит нас к вопросу: «Как быть?». Алкивиад так и не смог сказать, кто перед ним и как быть не ничем, а чем-то.
Подобные работы
- Философия права в работе Бердяева Н. А. «Судьба России» (Философия права, Воронежский Государственный Технический Университет)
Рефераты, философия. Язык работы: Русский. Цена: 150 р. Год сдачи: 2018 - Вторая мировая война: формирование и становление основ нового исторического типа международного права
Дипломные работы, ВКР, юриспруденция. Язык работы: Русский. Цена: 4245 р. Год сдачи: 2016 - ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПРАВА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ. ФИЛОСОФСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ТЕОРИИ ГРАЖДАНСКОГО МИРА
Бакалаврская работа, политология. Язык работы: Русский. Цена: 4240 р. Год сдачи: 2023 - МИР КАК ПРОБЛЕМА: К ЭТИКЕ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ИДЕИ О «ВЕЧНОМ МИРЕ В ФИЛОСОФИИ» И. КАНТА)
Магистерская диссертация, философия. Язык работы: Русский. Цена: 0 р. Год сдачи: 2019 - КОНЦЕПЦИЯ НИГИЛИЗМА В ФИЛОСОФИИ КУЛЬТУРЫ Ф. НИЦШЕ
Бакалаврская работа, культурология. Язык работы: Русский. Цена: 4275 р. Год сдачи: 2017 - ОНТОЛОГИЯ СВЕРХЧУВСТВЕННОГО АСПЕКТА СЛУШАНИЯ В ЕВРОПЕЙСКОЙ И ВЕДИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЯХ. Специальность: 09.00.01. – Онтология и теория познания
Диссертации (РГБ), психология. Язык работы: Русский. Цена: 450 р. Год сдачи: 2005 - Феномен тоталитаризма в контексте европейской культуры
Диссертации (РГБ), философия. Язык работы: Русский. Цена: 470 р. Год сдачи: 2002 - ЧАСТНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ
Диссертация , философия. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2005 - ГЕНДЕРНАЯ МЕТАФОРА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
Диссертация , социология. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2003
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (130689)
- Бакалаврская работа (31478)
- Диссертация (960)
- Магистерская диссертация (18358)
- Дипломные работы, ВКР (53252)
- Главы к дипломным работам (2108)
- Курсовые работы (9669)
- Контрольные работы (6188)
- Отчеты по практике (1308)
- Рефераты (1450)
- Задачи, тесты, ПТК (616)
- Ответы на вопросы (154)
- Статьи, Эссе, Сочинения (911)
- Бизнес-планы (49)
- Презентации (101)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1691)
- Диссертации (РГБ) (1879)
- Прочее (433)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
