Введение 2
Раздел I. Транснациональная коммуникативная религиозная сеть ал-
Ахбаш как объект религиоведческого анализа 9
§ 1.1 Ал-Ахбаш: проблема классификации 9
§ 1.2 Ал-Ахбаш как транснациональная коммуникативная сеть:
ключевые акторы 13
§ 1.3 Акторы транснациональной сети Ал-Ахбаш на постсоветском
пространстве 24
Раздел II. Теологическая доктрина ал-Ахбаш: глобальный и локальный
контекст 41
§ 2.1 Теологические особенности сети ал-Ахбаш 41
§ 2.2 Теологический дискурс регионального актор асети ал-Ахбаш на
примере Духовного управления мусульман Украины 44
Заключение 51
Список использованной литературы
Актуальность работы. Вторая половина XX в. ознаменовалась появлением международных суфийских организаций, не просто инкорпорированных в глобальное информационное пространство, но способных гибко адаптироваться к условиям функционирования в западной культуре. Они возникали и отстраивались вслед за своими главными идеологическими оппонентами - транснациональными сетями радикального ислама. Одной из центральных особенностей новых суфийских сетей выступает их заявка на лицензирование и де-лицензирование существующих в принимающем государстве норм и ценностей . Сразу отмечу, что суфийские братства (тарикаты) изначально формировались как
транснациональные сети, обеспечивающие движение людей, товаров, идей, культурных артефактов. В XXI в. ключевыми акторами этих сетей стали делокализированные семьи, различные мусульманские диаспоры, неправительственные организации стран исхода и принимающих стран.
В настоящее время суфийские транснациональные сети существуют на базе какого-то одного конкретного суфийского братства (тариката), либо объединяют представителей нескольких братств. В качестве примера первого типа нередко рассматривают хакканийа-раббанийа - ответвление братства накшбандийа , возглавляемое Назимом ал-Хаккани . Возникнув в Дагестане как региональная суфийская группа, в течение трех поколений глав братства (шейхов) духовный центр этой ветви накшбандийа перемещается через Турцию и Сирию на Северный Кипр. С 1974 г. хакканийа-раббанийа начинает активно распространяться на Западе, прежде всего в Великобритании, Германии и США. Основными каналами распространения братства при этом были мусульманские диаспоры: в Великобритании - турки-киприоты и выходцы из Южной Азии, в Г ермании - турки, в США - эмигранты с Кавказа. При этом братство является проводником идей неоосманизма, возрождения Османской Турции, активно продвигаемого среди его членов.
Примером второго типа суфийских транснациональных сетей выступает «Ассоциация исламских благотворительных проектов» более известная под названием «ал-Ахбаш» (араб. «эфиопы»). Это название связано с Эфиопией (араб. Хабаш) - родиной идейного лидера ал-Ахбаш Абдуллаха ал-Харари ал-Хабаши.
Одной из основных причин возникновения сети ал-Ахбаш стала неизменно нарастающая экспансия исламистских организаций. В таком контексте суфизм оказался единственно возможным источником отстройки идеологической альтернативы экстремизму. В последние десятилетия нередко звучат голоса тех политиков и исследователей, которые считают, что суфизм - это наиболее жизнеспособная альтернатива радикальному исламу . Среди политиков можно назвать активного сторонника суфизма в противовес радикализму - главу Чечни Рамзана Кадырова, который сам является последователем суфийского братства (тариката) кадирийа , и под чьим патронажем проходят регулярные мероприятия, связанные с пропагандой суфизма . С поддержкой подобной позиции выступают главы многих духовных управлений мусульман в России. Некоторые муфтии сами представляют суфийские братства, как например в Дагестане, Ингушетии, Чечне и Татарстане.
Среди других причин отказа суфийского сообщества от принятой прежде политики уклонения от конфронтации с радикальными группами внутри исламского мира можно назвать слабую религиозную образованность мусульманской молодежи, экономические проблемы в регионах исламского мира, применение «двойных стандартов» в отношении арабского мира в контексте арабо-израильском конфликте . Немалую роль в активизации суфийских групп, и их значительной политизации сыграла агрессивная критика со стороны представителей фундаменталистской и исламистской идеологий. Типичным примером подобной активности следует считать формирование просуфийских политических партий в Египте.
В настоящей работе речь пойдет о региональных элементах транснациональной коммуникативной сети ал-Ахбаш на постсоветском пространстве, прежде всего - в Украине, где располагается один из крупнейших центров сети. В своем исследовании я рассматриваю особенности их возникновения в условиях поздне- и постсоветского общества, характеристику основных акторов сети в регионе, в том числе - в сравнении с глобальными акторами сети.
Объектом исследования выступает транснациональное суфийское движение ал-Ахбаш.
Предмет исследования - элементы транснациональной суфийской сети ал-Ахбаш на постсоветском пространстве, а также теологические особенности как самой сети в целом, так и его региональных акторов.
Цель исследования - выполнить религиоведческий и теологический анализ суфийской транснациональной коммуникативной сети ал-Ахбаш на постсоветском пространстве.
Задачи исследования:
- провести анализ существующих подходов к анализу транснациональной суфийской сети ал-Ахбаш;
- выявить ключевых акторов транснациональной коммуникативной сети ал-Ахбаш;
- определить акторов транснациональной сети ал-Ахбаш на постсоветском пространстве
- выявить теологические особенности сети ал-Ахбаш в целом;
- рассмотреть теологический дискурс региональных акторов сети ал- Ахбаш.
Методологические и теоретические основания исследования. В своем исследовании в качестве модели рассмотрения я использую концепцию транснациональных коммуникативных сетей религиозных идеологий российского социолога религии Е.А. Островской. Согласно этой концепции, транснациональные коммуникативные сети (ТКС) — это тематически специфицированные многомерные взаимодействия, которые осуществляются правительственными и независимыми организациями, неформальными группами и индивидами поверх национальных и государственных границ и формируют единое пространство глобального дискурса.
Эти сети подразделяются на два типа: собственно религиозные, сформировавшиеся до 1961 г., и новые этнорелигиозные, сконструированные позднее. Формирование сетей второго типа напрямую связано с центральными событиями всемирной политической истории: разрушением биполярного мира, политическим оформлением Евросоюза, выдвижением новых ядерных государств, появлением новых детерриторизированных сообществ, открытием границ, глобальным продвижением концепта «гражданское общество». Основными акторами этнорелигиозных ТКС выступают следующие: 1) детерриторизированные этносообщества (новые глобальные диаспоры, мигранты, беженцы); 2) правительства стран исхода; 3) правительства принимающих стран; 4) религиозные и секулярные независимые гражданские организации (РНГО и НГО) принимающих стран; 5) религиозные и секулярные независимые гражданские организации (РНГО и НГО) стран исхода.
Также использовался анализ теологической концепции сети ал-Ахбаш и ее региональных акторов.
Основная теоретическая гипотеза заключается в предположении, что транснациональные суфийские движения, аналогичные ал-Ахбаш, имеют высокий ресурсный потенциал в постсоветских исламских сообществах, во многом благодаря апелляции к суфийским практикам, традиционным для большинства подобных сообществ. При этом акцент на аполитичности и отсутствие «внешнего» управляющего центра (правительства страны исхода) делает подобные движения привлекательными и для властей принимающих стран.
Источниковая база исследования. В своей работе я обращаюсь к материалам официального сайта ал-Ахбаш, анализирую публикации печатного органа Духовного управления мусульман Украины (ДУМУ) - газеты «Минарет», опубликованные интервью председателя ДУМУ, ученика основателя сети ал-Ахбаш шейха Абдаллаха ал-Харари, шейха Ахмеда Тамима и религиозную литературу, выпускаемую ДУМУ. Также я использую анализ вторичных данных - материалов архива Уполномоченного по делам религиозных культов при Совете Министров УССР (из Центрального государственного архива высших органов власти и управления Украины), касающиеся деятельности исламских общин на территории УССР. Также я ввожу в научный оборот материалы личного архива, содержащего внутренние документы мусульманских общин Украины, позволяющие осветить неофициальную историю ислама в Украине, в частности - историю становления сети ал-Ахбаш. Помимо этого были использованы результаты исследований отечественных и зарубежных исламоведов, антропологов и социологов.
Новизна исследования. В ходе исследования впервые проведен развернутый религиоведческий и теологический анализ транснациональной сети ал-Ахбаш, выделены ее ключевые акторы.
Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении модели в рамках концепции транснациональных коммуникативных сетей религиозных идеологий (Е.А. Островской). Установлено, что ал-Ахбаш представляет собой новый тип — политически конформной сети. Это связано с ее антиисламистской установкой и лояльностью европейской демократической доктрине и обусловливает отсутствие в ее структуре пятого актора — правительства страны исхода.
Практическая значимость исследования заключается в прикладном аспекте анализа транснациональных коммуникативных сетей религиозных идеологий, получивших широкое распространение во второй половине ХХ в., особенно в контексте развития т.н. «политических религий» и роста масштабов миграций в рамках глобализации рынка труда, что приводит к миграциям в том числе религиозных идей и практик.
Структура исследования представлена введением, двумя основными главами, содержащими параграфы, а также заключением и списком литературы.
Первая глава исследования основана на анализе с позиций социологии религии транснациональной коммуникативной религиозной сети ал-Ахбаш, выделении ее ключевых акторов, описании их характеристик, особенностей функционирования. Также рассматривается специфика региональных акторов сети ал-Ахбаш на постсоветском пространстве.
Вторая глава исследования обращена к анализу теологического дискурса сети ал-Ахбаш, в том числе - ее региональных акторов на постсоветском пространстве. Также рассматриваются особенности литургической практики акторов сети и ее легитимация через теологических дискурс.
Предварительные результаты исследования апробированы в рамках V Международной научно-практической конференции «Религия и история» (20-22 апреля 2017 г., Минск) и Международной научной конференции «Транснациональный суфизм в современных обществах: реконфигурация практик, нарративов и границ» (9-11 ноября, 2017 г., Венеция). По материалам докладов подготовлены и опубликованы научные статьи в журналах, входящих в БД Scopus и ВАК Украины .
Последняя четверть ХХ - начало XXI вв. ознаменовались усилением социально-политической роли суфизма и его институций среди мусульманского сообщества. Особенно следует выделить возникновение транснациональных суфийских объединений, что явилось реакцией суфизма на усиление глобализационных процессов, а также на делигитимизацию суфизма со стороны фундаменталистских и исламистских групп.
Одной из наиболее известных, но малоизученных транснациональных суфийских сетей конца XX века стала «Ассоциация исламских благотворительных проектов» (Джам ‘иййа ал-машари ‘ ал-хайриййа ал- исламиййа), более известная как ал-Ахбаш. Распространив свою деятельность из послевоенного Ливана практически по всему миру, в том числе и на постсоветское пространство, к концу 1990-х гг. ассоциация стала одной из лучших организованных транснациональных исламских ассоциаций в неисламских странах, претендуя на минимум четверть миллиона активных последователей.
Анализ сети ал-Ахбаш в рамках концепции транснациональных коммуникативных сетей (ТКС) религиозных идеологий Е.А. Островской, позволил выделил специфику именно этой сети. В отличие от описываемых Е.А. Островской сетей, ал-Ахбаш не включает в себя в качестве актора правительство страны исхода (в данном случае - Ливана). Эта особенность сети ал-Ахбаш объясняется тем, что сеть изначально конструировалась как противовес радикализированному транснациональному исламизму, а также - слабостью ливанского государства, не сумевшего взять под контроль и использовать в своих интересах ресурс диаспоры. Еще одной особенностью сети ал-Ахбаш является акцент на образовательной деятельности, которая рассматривается как основной механизм противодействия исламистским транснациональным сетям.
Как показало мое исследование, основными акторами транснациональной сети ал-Ахбаш на Украине являются 1) смешанная диаспора (первоначально - поволжские татары), местное религиозное НГО (Духовное управление мусульман Украины, ДУМУ), 3) правительственные организации, взаимодействующие с сетью ал-Ахбаш (в первую очередь - общественные советы при министерствах), 4) образовательные НГО (Исламский университет и школа «ал-Иршад»).
Характерной чертой деятельности украинского филиала сети ал-Ахбаш является использование традиционной для сети стратегии сочетания «работы с верхами» посредством сотрудничества с государственными органами, и «работы с низами» путем осуществления интенсивной проповеди среди местных мусульман. При этом важную роль в легитимации сети играет апелляция к «традиции». Легитимируя себя через принадлежность к «традиции», к «традиционному исламу», сеть ал-Ахбаш выстраивает свой религиозный авторитет при помощи ряда ритуальных практик, коренящихся в суфизме и т.н. «народном» исламе. Важное место в формировании религиозного авторитета занимает выстраивание жесткой теологической ортодоксии, позволяющей контролировать и регулировать поведение членов сообщества.
Можно говорить о том, что как на глобальном уровне самой транснациональной сети ал-Ахбаш, так и на уровне региональных акторов (на постсоветском пространстве основным региональным актором выступает Духовное управление мусульман Украины) формируется теологический дискурс, который имеет определенные характеристики. Этот дискурс характеризуется традиционализмом, то есть обращением к исламской доктрины в классической суннитской интерпретации двух ортодоксальных школ вероучения - ашаритской и матуридитской. Важное место в рассматриваемом теологическом дискурсе занимают труды представителей локальных мусульманских традиций, которые имеют особое значение для мусульманских диаспор, составляющих основную массу постсоветских мусульман. Характеристиками казанного теологического дискурса также являются легитимация суфизма и суфийских религиозных практик (таких как мавлид или табаррук), как важной части общесуннитской традиции, и подчеркиваемая аполитичность.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
