КРИТИКА РАЦИОНАЛЬНОСТИ И ЧЕЛОВЕКА КАК РАЦИОНАЛЬНОГО СУЩЕСТВА В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
|
АННОТАЦИЯ 3
ВВЕДЕНИЕ 8
Предварительное замечание к части 1 12
ЧАСТЬ I. Рациональность и категориальные контексты: способы проявления 14
§ 1 Два мысленных эксперимента или проблема “дураков в споре” в широком масштабе 14
§ 2 Рациональное действие и ценности. Варианты трактовок и критика
субстанционального подхода к ним 18
Предварительное замечание к части II 23
ЧАСТЬ II. Обслуживающая рациональность и ее последствия: “От Просвещения к
Холокосту” 24
§ 1 Каким образом секуляризация легитимизировала в обществе типовой характер персонажей де Сада? 24
§ 2 Как биологический идеализм способствует рациональному в индивидуальном и групповом поведении? 27
§ 3 Почему «сильный человек» Ницше - неверная интерпретация природы человека? .30
§ 4 Как превратная интерпретация эволюционной теории обеспечивает веру в социальный прогресс, а этика силы авторизует реализацию этого идеала? 34
§ 5 Как бюрократический аппарат эффективно решает задачи, отстраняясь от контекста человечности? 39
Предварительное замечание к части III 42
ЧАСТЬ III. Критика человека как рационального существа 43
§ 1 Демаркация по принципу рациональности как бесперспективная стратегия в приписывании особого статуса человека 43
§ 2 Человек как периодически рациональное существо: «Черные лебеди» и «бредовая» дифференциация труда 48
§ 3 Лабильность в поведенческой актуализации как альтернативная константа человеческой исключительности 54
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 59
ЛИТЕРАТУРА 62
ВВЕДЕНИЕ 8
Предварительное замечание к части 1 12
ЧАСТЬ I. Рациональность и категориальные контексты: способы проявления 14
§ 1 Два мысленных эксперимента или проблема “дураков в споре” в широком масштабе 14
§ 2 Рациональное действие и ценности. Варианты трактовок и критика
субстанционального подхода к ним 18
Предварительное замечание к части II 23
ЧАСТЬ II. Обслуживающая рациональность и ее последствия: “От Просвещения к
Холокосту” 24
§ 1 Каким образом секуляризация легитимизировала в обществе типовой характер персонажей де Сада? 24
§ 2 Как биологический идеализм способствует рациональному в индивидуальном и групповом поведении? 27
§ 3 Почему «сильный человек» Ницше - неверная интерпретация природы человека? .30
§ 4 Как превратная интерпретация эволюционной теории обеспечивает веру в социальный прогресс, а этика силы авторизует реализацию этого идеала? 34
§ 5 Как бюрократический аппарат эффективно решает задачи, отстраняясь от контекста человечности? 39
Предварительное замечание к части III 42
ЧАСТЬ III. Критика человека как рационального существа 43
§ 1 Демаркация по принципу рациональности как бесперспективная стратегия в приписывании особого статуса человека 43
§ 2 Человек как периодически рациональное существо: «Черные лебеди» и «бредовая» дифференциация труда 48
§ 3 Лабильность в поведенческой актуализации как альтернативная константа человеческой исключительности 54
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 59
ЛИТЕРАТУРА 62
Актуальность представленного исследования обусловлена непрекращающимися спорами социо-гуманитарной направленности и задействовании в них фундаментальных понятий рефлективной и валюативной социальной философии (рациональность и константный человеческий статус ) в неадекватном, как мне видится, современному пониманию ключе. Сохранение неустойчивого значения понятийного аппарата склоняет участников таких споров, а позднее и их аналитиков, не к позитивному разрешению конфликта, а ко всевозможным спекуляциям с принудительной апелляцией к рациональности (статус которой сам по себе невозможно верифицировать). Более того, взятая во всей своей фиксированной неясности, рациональность встраивается в антропологическую аксиоматику, что редуцирует сложную эпистемологическую задачу изучения человека к простому маркированию его как абстрактного объекта. Подобная размытость понятий, являющихся краеугольными по своей силе, не позволяет верифицировать в спорах позиции сторон как истинные или ложные, а в исследовании сущностного характера человека обозначить одномоментное наличие поведенческих детерминант. Все это вытесняет разговоры о рациональности и константном человеческом статусе из горизонта суждений-значимости в горизонт суждений-ценности.
Степень теоретической разработанности проблемы можно описать как недостаточную в интегральном смысле. Каждое изучаемое явление в отдельности имеет достаточное для вариативной применимости количество значений, но не изучено в связке, что важно для понимания поставленной проблемы во всей конкретности. Разная степень ценностной нагруженности обеспечила нарушение веберовского «принципа интеллектуальной честности» и вызвала потребность возвращения к предложенной в работе проблеме.
Касаемо рациональности, можно отследить как на протяжении долгого времени с сократических времен до М. Вебера и З. Фрейда статус рационального сводился к возможности спекуляции как таковой. Более того, имело место ее рассмотрение именно в субстанциональном смысле. Характер функционального в ней не выводился на первый план, а ценностная убежденность сдвигалась на рациональность в принципе. Иначе говоря, рациональности предписывались качества гуманности, общечеловеческой, «логосной» разумности, в ней пытались обнаружить характер прогрессивного миропонимания. До 20- ого века и времен социального конструктивизма было вполне естественно говорить о рациональности без всякого скепсиса насчет ее благонадежности как гаранта благополучия и просвещения. Путаница в понимании смысла «рационального» и ее слияние с определенными ценностными презумпциями выражалось в попытке создавать общественные проекты, где рациональность играет главенствующую роль (см. Часть II). Последнее, по словам З. Баумана, на деле не приближало к мировому единению, а готовило почву для парадоксальной (с якобы рациональной точки зрения) жестокости.
С моей точки зрения, введенное П. Бурдье понятие габитуса и его критику кантовского представления о вкусе, можно экстраполировать и на исследование рациональности, где речь идет о рациональном во фрейме ценностного. Иначе говоря, рациональность может служить достижению любых целей и не способна ни на что, кроме калькулирования.
Относительно константного человеческого статуса выстроились две непересекающиеся традиции: приписывание либо рационального, либо иррационального как определяющего человека и его устойчивый статус. Линии эти представлены именами Декарта, Канта, Гегеля с одной стороны, и Паскаля, Ницше и Фрейда с другой. Однако, на мой взгляд, это не отражает действительного положения дел, а сама попытка отнесения человека к одной из альтернативных сторон служит скорее прагматическому удобству, нежели поиску, претендующему на истинность.
Цель исследования состоит в попытке определения актуального значения понятия рациональности и сформированного на ее основе человеческого статуса для создания интерпретативной модели социального действия и демонстрации на реальных примерах ее применимости как для оценки и разрешения споров социо-гуманитарной направленности (морально-нравственных, политических, ретроспективно-оценочных), так и для анализа повседневно-проблемных событий в личной перспективе.
Достижению поставленной цели призвано служить решение следующих задач в их указанной последовательности:
7. Выяснить организационную самостоятельность рациональности при ее включении в различные контексты;
8. Предпринять критический анализ субстанционального понимания феномена рациональности, предложив, как альтернативу, функциональный подход с его субординированной зависимостью от ценностного ориентира;
9. Рассмотреть различные трактовки ценностей, указав на их значимость при определении рационального, а также проследить возможную корреляцию их с общественно-экономическим нарративом и идеологическим отношением к последнему;
10. Показать каким образом секуляризация легитимизировала в обществе типовой характер персонажей де Сада и продемонстрировать реальные последствия, выразившиеся в преемственном переходе от Просвещения к Холокосту;
11. Продемонстрировать с теоретической и практической позиций бесперспективность стратегии приписывания константного статуса человека на основании демаркации рационального/иррационального;
12. Проанализировать лабильность как альтернативную константу человеческой исключительности.
Объект исследования: Рациональность и ее фундаментальная значимость в определении человеческого статуса.
Предмет исследования: Роль ценностных предпочтений в проявлении рациональности и утверждение последней в статусе человеческой исключительности.
Методологию настоящего исследования составили: диалектический метод перехода от абстрактного к конкретному, субстанциональный и функциональный анализ, идеографической подход, генеалогический анализ, мысленный эксперимент.
Гипотезы исследования:
(1) Рациональное не является самодовлеющей категорией, а приходится лишь эффективным инструментом и средством для решения любых задач, задаваемых ценностными предпочтениями;
(2) Рациональность, рассмотренная в функциональном ключе, приводит к разрушению ригидной идентичности и склоняет к философско-антропологической трактовке человека как периодически рационального существа.
Научная новизна и результаты исследования содержатся в следующих основных положениях, которые выносятся на защиту:
1. выяснено, что при включении рациональности в различные контекстуальные рамки ее организационная самостоятельность носит подчиненный характер ;
2. дана критическая оценка субстанциональному пониманию феномена рациональности, и предложено сугубо функциональное рассмотрение (как адекватность выбора средств для максимизации эффективности достижения цели, заданной через ценностную мотивировку);
3. предложена трактовка ценностей и показана ее устойчивая корреляция с общественно-экономическим нарративом и вариантами идеологического отношения к последнему;
4. показано, что смена христианского метанарратива, в результате реализации постулатов проекта Просвещения, привела к появлению в обществе типового характера персонажей де Сада, отвечающих новым ценностям научного мировоззрения, а также продемонстрирован ряд вытекающих из этого реальных следствий.
5. установлена с теоретической и практической позиций бесперспективность стратегии приписывания константного статуса человека по принципу демаркации рационального/иррационального ввиду неясности широты выборки для выводов из статистического контроля, а также невозможности утвердительного высказывания с позиции потенциала-возможности;
6. предложена лабильность в качестве альтернативной константы человеческой исключительности и отмечена ее наибольшая адекватность действительному положению дел в русле философско-антропологического и психологического рассмотрения.
Структура работы соответствует поставленной цели и определенным задачам исследования. Работа состоит из настоящего введения, трех частей, каждую из которых открывает предварительное замечание, десяти параграфов, в которых решаются поставленные задачи, заключения, содержащего выводы относительно всего исследования, и библиографического списка.
Степень теоретической разработанности проблемы можно описать как недостаточную в интегральном смысле. Каждое изучаемое явление в отдельности имеет достаточное для вариативной применимости количество значений, но не изучено в связке, что важно для понимания поставленной проблемы во всей конкретности. Разная степень ценностной нагруженности обеспечила нарушение веберовского «принципа интеллектуальной честности» и вызвала потребность возвращения к предложенной в работе проблеме.
Касаемо рациональности, можно отследить как на протяжении долгого времени с сократических времен до М. Вебера и З. Фрейда статус рационального сводился к возможности спекуляции как таковой. Более того, имело место ее рассмотрение именно в субстанциональном смысле. Характер функционального в ней не выводился на первый план, а ценностная убежденность сдвигалась на рациональность в принципе. Иначе говоря, рациональности предписывались качества гуманности, общечеловеческой, «логосной» разумности, в ней пытались обнаружить характер прогрессивного миропонимания. До 20- ого века и времен социального конструктивизма было вполне естественно говорить о рациональности без всякого скепсиса насчет ее благонадежности как гаранта благополучия и просвещения. Путаница в понимании смысла «рационального» и ее слияние с определенными ценностными презумпциями выражалось в попытке создавать общественные проекты, где рациональность играет главенствующую роль (см. Часть II). Последнее, по словам З. Баумана, на деле не приближало к мировому единению, а готовило почву для парадоксальной (с якобы рациональной точки зрения) жестокости.
С моей точки зрения, введенное П. Бурдье понятие габитуса и его критику кантовского представления о вкусе, можно экстраполировать и на исследование рациональности, где речь идет о рациональном во фрейме ценностного. Иначе говоря, рациональность может служить достижению любых целей и не способна ни на что, кроме калькулирования.
Относительно константного человеческого статуса выстроились две непересекающиеся традиции: приписывание либо рационального, либо иррационального как определяющего человека и его устойчивый статус. Линии эти представлены именами Декарта, Канта, Гегеля с одной стороны, и Паскаля, Ницше и Фрейда с другой. Однако, на мой взгляд, это не отражает действительного положения дел, а сама попытка отнесения человека к одной из альтернативных сторон служит скорее прагматическому удобству, нежели поиску, претендующему на истинность.
Цель исследования состоит в попытке определения актуального значения понятия рациональности и сформированного на ее основе человеческого статуса для создания интерпретативной модели социального действия и демонстрации на реальных примерах ее применимости как для оценки и разрешения споров социо-гуманитарной направленности (морально-нравственных, политических, ретроспективно-оценочных), так и для анализа повседневно-проблемных событий в личной перспективе.
Достижению поставленной цели призвано служить решение следующих задач в их указанной последовательности:
7. Выяснить организационную самостоятельность рациональности при ее включении в различные контексты;
8. Предпринять критический анализ субстанционального понимания феномена рациональности, предложив, как альтернативу, функциональный подход с его субординированной зависимостью от ценностного ориентира;
9. Рассмотреть различные трактовки ценностей, указав на их значимость при определении рационального, а также проследить возможную корреляцию их с общественно-экономическим нарративом и идеологическим отношением к последнему;
10. Показать каким образом секуляризация легитимизировала в обществе типовой характер персонажей де Сада и продемонстрировать реальные последствия, выразившиеся в преемственном переходе от Просвещения к Холокосту;
11. Продемонстрировать с теоретической и практической позиций бесперспективность стратегии приписывания константного статуса человека на основании демаркации рационального/иррационального;
12. Проанализировать лабильность как альтернативную константу человеческой исключительности.
Объект исследования: Рациональность и ее фундаментальная значимость в определении человеческого статуса.
Предмет исследования: Роль ценностных предпочтений в проявлении рациональности и утверждение последней в статусе человеческой исключительности.
Методологию настоящего исследования составили: диалектический метод перехода от абстрактного к конкретному, субстанциональный и функциональный анализ, идеографической подход, генеалогический анализ, мысленный эксперимент.
Гипотезы исследования:
(1) Рациональное не является самодовлеющей категорией, а приходится лишь эффективным инструментом и средством для решения любых задач, задаваемых ценностными предпочтениями;
(2) Рациональность, рассмотренная в функциональном ключе, приводит к разрушению ригидной идентичности и склоняет к философско-антропологической трактовке человека как периодически рационального существа.
Научная новизна и результаты исследования содержатся в следующих основных положениях, которые выносятся на защиту:
1. выяснено, что при включении рациональности в различные контекстуальные рамки ее организационная самостоятельность носит подчиненный характер ;
2. дана критическая оценка субстанциональному пониманию феномена рациональности, и предложено сугубо функциональное рассмотрение (как адекватность выбора средств для максимизации эффективности достижения цели, заданной через ценностную мотивировку);
3. предложена трактовка ценностей и показана ее устойчивая корреляция с общественно-экономическим нарративом и вариантами идеологического отношения к последнему;
4. показано, что смена христианского метанарратива, в результате реализации постулатов проекта Просвещения, привела к появлению в обществе типового характера персонажей де Сада, отвечающих новым ценностям научного мировоззрения, а также продемонстрирован ряд вытекающих из этого реальных следствий.
5. установлена с теоретической и практической позиций бесперспективность стратегии приписывания константного статуса человека по принципу демаркации рационального/иррационального ввиду неясности широты выборки для выводов из статистического контроля, а также невозможности утвердительного высказывания с позиции потенциала-возможности;
6. предложена лабильность в качестве альтернативной константы человеческой исключительности и отмечена ее наибольшая адекватность действительному положению дел в русле философско-антропологического и психологического рассмотрения.
Структура работы соответствует поставленной цели и определенным задачам исследования. Работа состоит из настоящего введения, трех частей, каждую из которых открывает предварительное замечание, десяти параграфов, в которых решаются поставленные задачи, заключения, содержащего выводы относительно всего исследования, и библиографического списка.
Перейдем к рассмотрению результатов исследования. Цель исследования состояла в попытке определения актуального значения понятия рациональности и константного человеческого статуса, чтобы сконструировать интерпретативную модель действия и на реальных примерах продемонстрировать ее применимость как для оценки и разрешения споров социо-гуманитарной направленности, так и для анализа проблемных событий в личной перспективе.
Для осуществления намеченной цели были сформулированы задачи, решение которых в расширенной форме привело к следующим результатам:
В части I настоящей работы:
1. выявили, что именно ценности составляют антиномии социо-гуманитарной
направленности, указав на неразрешимость подобных оппозиционных
столкновений апелляцией к рациональности;
2. дали критическую оценку субстанциональному пониманию феномена
рациональности, предложив сугубо функциональное рассмотрение (как адекватность выбора средств для максимизации эффективности достижения цели);
3. обозначили некорректность разделения М. Вебером целей и ценностей в классификации социальных действий, указав на регулярную зависимость целей от ценностей;
4. рассмотрели и приняли за рабочую мотивационную трактовку ценностей, а также продемонстрировали ее корреляцию с общественно-экономическим нарративом и вариантами идеологического отношения к последнему.
В части II настоящей работы:
1. На базе выводов I части составили теоретическую схему для анализа вопросов второй части, показывающую, что поле действия, в котором субъект пребывает в состоянии поведенческой активности, открывает возможность выбора предпочтительных, ценных для него целей и позволяет достигать их за счет подбора наиболее эффективных средств (рациональная компонента), координируемых принятой субъектом этической презумпции;
2. Показали, что смена христианского метанарратива, в результате реализации постулатов проекта Просвещения, привела к появлению в обществе персонажей де Сада, отвечающих новым ценностям научного мировоззрения;
3. Описали 2 аспекта (частный и общий) поведенческого проявления биологического идеализма нового мировоззрения, выразившиеся в разумном эгоизме ницшеанского “сильного человека” и социальном дарвинизме;
4. Подробно рассмотрели “сильного человека” Ницше, указав на его неполноту перед статусом человека вообще. Обозначили несправедливость органицистской версии поведенческих импульсов животного применительно к человеку, введя разграничение на потребности дефициентного и бытийного характера. Указали на негативное этическое следствие принятия ницшеанской трактовки “сильного человека”;
5. Указали на истоки превратного понимания эволюционной теории, приравниваемой к прогрессу. Показали непричастность Дарвина к идее социал-дарвинизм, приведя аргументы в пользу корректировки на социал-спенсеризм. Показали, что субъект, живущий в онтологии социал-дарвинизма (спенсеризма), обладает ценностным набором, присущем данной парадигме, и определяет этическую норму своих действий относительно такой парадигмы. Сделали вывод о том, что такой субъект - это субъект самооправдывающего себя фашизма;
6. Показали, что бюрократическая рациональность стала главным обслуживающим инструментом в процессе реализации целей социал-спенсеристкого общества нацистской Германии. Отметили схожесть административной рациональности и детерминант природных поведенческих программ (допустив происхождение первой из последней).
В части III настоящей работы:
1. Показано, что демаркация по принципу рациональности имеет низкую релевантность ввиду двух аспектов: практического и теоретического. Первый касается невозможности математической статистики с подсчетами частоты проявления рационального или иррационального поведения (по причине неясности широты выборки, а также условий, в которых происходил бы подсчет); Второй же касается того, что по принципу достаточного основания нельзя вводить за константное состояние в динамическом субъекте то, что обладает свойством потенциала-возможности;
2. Наглядно продемонстрировано, что человек приходится лишь периодически рациональным существом, способным задействовать рефлексивную компоненту в действии в пределах поля собственной компетентности, но не за ее пределами. Тем не менее, последнее чаще всего не берется во внимание антропологическими традициями и формирует инертное стремление к неоправданно широкой экстраполяции, чему, однако, на практике ярко противоречит проблема прогнозирования и дифференциации труда;
3. Утверждено, что альтернативной константой человеческой исключительности является лабильность. Одномоментное пребывание сразу на двух уровнях реальности (органической и социальной) и частый обоюдный переход от ценностных фреймов витального к социокультурному разрушают для человека всякую возможность сохранения единственно верной рациональности в субстанциональном смысле.
Методологию настоящего исследования составили: диалектический метод перехода от абстрактного к конкретному, субстанциональный и функциональный анализ, идеографической подход, генеалогический анализ, мысленный эксперимент.
Переходя к общему выводу работы, можно сказать, что в процессе написания обе гипотезы подтвердились. Положения, отстаиваемые при реализации первой гипотезы, впоследствии подтверждались еще в большей степени в момент разработки второй, что дало основание полагать наличие правильности расширения пределов абстракции и отсутствия внутреннего противоречия на стадии допущений.
Перспективой дальнейшего развития темы может стать ее включение в теоретическое исследование проблем, связанных с проявлением группового и межличностного взаимодействия. Прикладная перспектива работы может заключаться в интеграции развитых здесь положений и интерпретативной схемы в практику психотерапии.
Для осуществления намеченной цели были сформулированы задачи, решение которых в расширенной форме привело к следующим результатам:
В части I настоящей работы:
1. выявили, что именно ценности составляют антиномии социо-гуманитарной
направленности, указав на неразрешимость подобных оппозиционных
столкновений апелляцией к рациональности;
2. дали критическую оценку субстанциональному пониманию феномена
рациональности, предложив сугубо функциональное рассмотрение (как адекватность выбора средств для максимизации эффективности достижения цели);
3. обозначили некорректность разделения М. Вебером целей и ценностей в классификации социальных действий, указав на регулярную зависимость целей от ценностей;
4. рассмотрели и приняли за рабочую мотивационную трактовку ценностей, а также продемонстрировали ее корреляцию с общественно-экономическим нарративом и вариантами идеологического отношения к последнему.
В части II настоящей работы:
1. На базе выводов I части составили теоретическую схему для анализа вопросов второй части, показывающую, что поле действия, в котором субъект пребывает в состоянии поведенческой активности, открывает возможность выбора предпочтительных, ценных для него целей и позволяет достигать их за счет подбора наиболее эффективных средств (рациональная компонента), координируемых принятой субъектом этической презумпции;
2. Показали, что смена христианского метанарратива, в результате реализации постулатов проекта Просвещения, привела к появлению в обществе персонажей де Сада, отвечающих новым ценностям научного мировоззрения;
3. Описали 2 аспекта (частный и общий) поведенческого проявления биологического идеализма нового мировоззрения, выразившиеся в разумном эгоизме ницшеанского “сильного человека” и социальном дарвинизме;
4. Подробно рассмотрели “сильного человека” Ницше, указав на его неполноту перед статусом человека вообще. Обозначили несправедливость органицистской версии поведенческих импульсов животного применительно к человеку, введя разграничение на потребности дефициентного и бытийного характера. Указали на негативное этическое следствие принятия ницшеанской трактовки “сильного человека”;
5. Указали на истоки превратного понимания эволюционной теории, приравниваемой к прогрессу. Показали непричастность Дарвина к идее социал-дарвинизм, приведя аргументы в пользу корректировки на социал-спенсеризм. Показали, что субъект, живущий в онтологии социал-дарвинизма (спенсеризма), обладает ценностным набором, присущем данной парадигме, и определяет этическую норму своих действий относительно такой парадигмы. Сделали вывод о том, что такой субъект - это субъект самооправдывающего себя фашизма;
6. Показали, что бюрократическая рациональность стала главным обслуживающим инструментом в процессе реализации целей социал-спенсеристкого общества нацистской Германии. Отметили схожесть административной рациональности и детерминант природных поведенческих программ (допустив происхождение первой из последней).
В части III настоящей работы:
1. Показано, что демаркация по принципу рациональности имеет низкую релевантность ввиду двух аспектов: практического и теоретического. Первый касается невозможности математической статистики с подсчетами частоты проявления рационального или иррационального поведения (по причине неясности широты выборки, а также условий, в которых происходил бы подсчет); Второй же касается того, что по принципу достаточного основания нельзя вводить за константное состояние в динамическом субъекте то, что обладает свойством потенциала-возможности;
2. Наглядно продемонстрировано, что человек приходится лишь периодически рациональным существом, способным задействовать рефлексивную компоненту в действии в пределах поля собственной компетентности, но не за ее пределами. Тем не менее, последнее чаще всего не берется во внимание антропологическими традициями и формирует инертное стремление к неоправданно широкой экстраполяции, чему, однако, на практике ярко противоречит проблема прогнозирования и дифференциации труда;
3. Утверждено, что альтернативной константой человеческой исключительности является лабильность. Одномоментное пребывание сразу на двух уровнях реальности (органической и социальной) и частый обоюдный переход от ценностных фреймов витального к социокультурному разрушают для человека всякую возможность сохранения единственно верной рациональности в субстанциональном смысле.
Методологию настоящего исследования составили: диалектический метод перехода от абстрактного к конкретному, субстанциональный и функциональный анализ, идеографической подход, генеалогический анализ, мысленный эксперимент.
Переходя к общему выводу работы, можно сказать, что в процессе написания обе гипотезы подтвердились. Положения, отстаиваемые при реализации первой гипотезы, впоследствии подтверждались еще в большей степени в момент разработки второй, что дало основание полагать наличие правильности расширения пределов абстракции и отсутствия внутреннего противоречия на стадии допущений.
Перспективой дальнейшего развития темы может стать ее включение в теоретическое исследование проблем, связанных с проявлением группового и межличностного взаимодействия. Прикладная перспектива работы может заключаться в интеграции развитых здесь положений и интерпретативной схемы в практику психотерапии.
Подобные работы
- Синкретические учения всеединства в истории философии: теоретико-методологический аспект
Диссертации (РГБ), философия. Язык работы: Русский. Цена: 4295 р. Год сдачи: 2018 - Сознание как продукт культурной эволюции человека
Бакалаврская работа, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4240 р. Год сдачи: 2020 - ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ЧЕЛОВЕКА: СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ
(09.00.11)
Диссертации (РГБ), философия. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2003 - ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ЧЕЛОВЕКА: СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ
Диссертация , философия. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2003 - СТРАХ В КОНТЕКСТЕ ПОНИМАНИЯ ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА:
КЛАССИЧЕСКИЕ, НЕКЛАССИЧЕСКИЕ И ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКИЕ
ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Диссертация , философия. Язык работы: Русский. Цена: 5730 р. Год сдачи: 2016 - Аналитический марксизм: становление, критика, защита
Бакалаврская работа, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4900 р. Год сдачи: 2024 - Критическая программа Франкфуртской школы как философское обоснование практики форсайта в прогнозировании развития общества и его отдельных структур
Дипломные работы, ВКР, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4650 р. Год сдачи: 2018 - ГЕНДЕРНАЯ МЕТАФОРА В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ (09.00.13)
Диссертации (РГБ), философия. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2003 - «Конец истории», как социофилософская проблема
Диссертации (РГБ), философия. Язык работы: Русский. Цена: 470 р. Год сдачи: 2002