ПРОБЛЕМАТИКА ПСИХОЛОГИЗМА В ЦИКЛЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ»
|
Аннотация
Введение 3
Глава 1. Коллизия жизни и смерти в заглавных текстах «Стихотворений в прозе» («Деревня» и «Разговор»): к постановке проблемы цикла 12
Глава 2. Поэтика психологизма как способ моделирования мортальной проблематики 21
2.1 Психологическое изображение индивидуальной смерти («Старуха», «Встреча» и
«Конец света») 22
2.2 Психологическое изображение смерти Другого («Насекомое» и «Последнее
свидание») 30
2.3 Психологическое изображение смерти как ценностного освещения жизни
(«Собака» и «Воробей») 34
Глава 3. Поэтика психологизма как способ моделирования витальной проблематики 38
3.1 Любовь («Маша», «Роза», «Стой») 38
3.2 Природа и животный мир («Деревня» и «Разговор», «Природа», «Голуби»,
«Морское плавание») 43
Заключение 50
Литература
Введение 3
Глава 1. Коллизия жизни и смерти в заглавных текстах «Стихотворений в прозе» («Деревня» и «Разговор»): к постановке проблемы цикла 12
Глава 2. Поэтика психологизма как способ моделирования мортальной проблематики 21
2.1 Психологическое изображение индивидуальной смерти («Старуха», «Встреча» и
«Конец света») 22
2.2 Психологическое изображение смерти Другого («Насекомое» и «Последнее
свидание») 30
2.3 Психологическое изображение смерти как ценностного освещения жизни
(«Собака» и «Воробей») 34
Глава 3. Поэтика психологизма как способ моделирования витальной проблематики 38
3.1 Любовь («Маша», «Роза», «Стой») 38
3.2 Природа и животный мир («Деревня» и «Разговор», «Природа», «Голуби»,
«Морское плавание») 43
Заключение 50
Литература
«Стихотворения в прозе» были написаны Иваном Сергеевичем Тургеневым во второй половине 1870-х годов и начале 1880-х годов и представляют собой «мозаику» лирико-философских миниатюр. Произведение Тургенева было органичным для русской литературы того периода явлением процессов лиризации прозы и прозаизации лирики как общих тенденций литературного процесса в XIX столетии. Именно Тургенев впервые в русской литературе обращается к данному жанру, закладывает основы и принципы стихотворения в прозе и знакомит русского читателя с ним. Зачинателями же этой жанровой традиции считаются Шарль Бодлер, который опирался на французскую традицию передачи иноязычных поэтических текстов прозой в сборнике «Парижский сплин» 1869 года, и Алоизиюс Бертран, французский писатель, написавший сборник миниатюр «Гаспар из Тьмы: Фантазии в манере Рембрандта и Калло», который был опубликован в 1842 году и с которого начинается история жанра. Будучи знакомым с творчеством Бодлера и Бертрана, русский писатель обращается к жанру стихотворения в прозе, который во многом соответствует его замыслу, а именно зафиксировать личный опыт, осмыслить свой пройденный путь и отобразить собственные взгляды на творчество, любовь, природу и т.п. Именно так воспринимался тургеневский цикл его современниками - как «документ о частном человеке» и использовался критиками «для иллюстраций настроений, взглядов Тургенева в последние годы его жизни». В русской литературе XX века данный жанр получил развитие в творчестве М.М. Пришвина, В.П. Астафьева, Б.Н. Бондарева, В.А. Солоухина, А.И. Солженицына.
Проблема роли поэтики психологизма в цикле «Senilia» И.С. Тургенева мало разработана: нет отдельных крупных исследований, посвященных этой теме. Однако в имеющихся работах ученых, в которых рассматриваются жанровые особенности стихотворения в прозе, акцент сделан на том, что в прозаической лирике важно изображение динамики внутреннего мира, мира чувств и эмоций. Одна из первых таких работ - статья «Поздний Тургенев и символисты» Ж. Зельдхейи-Деак, в которой исследователь впервые ставит проблему взаимосвязи «позднего» Тургенева и символистов и замечает, что именно на рубеже XIX-XX веков, во время становления импрессионистической, символистской картины мира этот жанр актуализируется. Такие символисты, как В.Я. Брюсов и Д.С. Мережковский, отмечают значимость поздних тургеневских произведений («таинственных повестей», особенно «Песни торжествующей любви», и «Стихотворений в прозе»), обозначают их как вершину тургеневского творчества. К примеру, тот же Мережковский выделяет одну из характерных черт символизма, воплощенных в «Стихотворениях в прозе», - «новая впечатлительность». Тургеневский цикл, хоть и имел значение для развития модернистских течений, но все же был литературным явлением XIX века и демонстрировал актуальное для второй половины XIX века воздействие поэзии на прозу, которое и подготовило «будущий ход от реализма к символизму». Зельдхейи-Деак отмечает установку жанра стихотворения в прозе на выражение лирических, мимолетных впечатлений, настроений и обозначает характерные жанровые приметы: «мог сжато и очень выразительно, часто в символической, аллегорической форме воплотить мысли об общих законах мироздания, о противоречиях человеческого существования, передавать лирико-эпическими средствами эпизоды жизни, и — не в последнюю очередь — “останавливать мгновенье”». Так в первых работах, посвященных структурно-жанровой проблематике стихотворения в прозе, отразились противоречивые мнения насчет принадлежности данного жанра к лирическому или же эпическому роду. Однако сейчас считается, что всё же он относится к лирическому роду: «..логичнее всего определять как прозаическую лирику, ту или иную эмоцию, воплощенную в прозе.», как разновидность лирического рода «с балладной, элегической, сатирической и т.д. доминантой». Более того, необходимо заметить, что сущность лирического рода предельно психологична: «Лирика передает чувства поэта.», «...события, факты являются в лирическом стихотворении только поводом для переживаний поэта, и они целиком растворены в этих переживаниях»; в лирическом произведении «.имеется только ситуация, в которой зарождаются такие-то мысли, такие-то чувства». Психологизм в лирике отличается экспрессивным характером и тем, что невозможен «взгляд со стороны» на внутреннюю жизнь лирического субъекта, который, в свою очередь, «либо непосредственно выражает свои чувства и эмоции <.>, либо занимается психологическим самоанализом, рефлексией <.>, либо, наконец, предается лирическому размышлению-медитации <.>. Субъективность лирического психологизма делает его, с одной стороны, очень выразительным и глубоким, а с другой - ограничивает его возможности в познании внутреннего мира человека».
Подобные мысли о жанровых особенностях стихотворения в прозе высказывает В.И. Тюпа, который считает конструктивным моментом превалирование лирического события над эпическим (в стихотворении в прозе может быть обнаружен «эпический микросюжет в рудиментарной форме»), те. событие как «отклонение от нормы» относится к внутреннему миру личности (собственно, Ю.М. Лотман пишет о том, что поэтический сюжет претендует на то, чтобы быть рассказом «о Событии - главном и единственном, о сущности лирического мира»). Лирическое событие имеет особый характер, который состоит в том, что «здесь сюжетная динамика - это динамика рефлексии, динамика осмысления состояний, процессов или событий <...>, динамическая перспектива перипетийности смысла (переосмысления)». Лирическое, или ментальное, событие - это событие преображения субъективности, событийный сдвиг в сознании лирического героя, перемена его внутренней позиции: «это «момент постижения», озарения, откровения, нового самоопределения и т.п.». Оно воплощается через вербализацию рефлексии, которая как тип текстопорождения противоположна наррации, те. анарративна; воплощается через совпадение процесса говорения с внутренним процессом переживания, обдумывания и осмысления. Следствием этого является то, что по отношению к самому событию не может быть сформирована существенная временная или психологическая дистанция. По мнению В.И. Тюпы, в стихотворении в прозе, которое соответствует жанровому канону, всегда есть эпический (рассказывание) и лирический (медитация) сюжеты, которые могут быть наравне представлены в прозаической лирике или каждый из них может уходить в подтекст и отдавать первенство присутствия в тексте другому, но всё равно питать его или эпическими, или лирическими токами. В стихотворении в прозе обычно нарративное событие переходит в ментальное (реже бывает обратная композиция), следовательно, осуществляется и трансформация рассказчика в лирического героя, который всегда необъективирован, является «субъектом смысла (личностью), но не субъектом значимых действий (характером)». Так лирический герой через проговаривание совершает акт смыслополагания - само-освоение действительности и в конечном счете интерпретация бытия. Небезынтересным представляется мнение В.И. Тюпы о том, чтобы именовать модальность такого художественного высказывания, как стихотворение в прозе, «аггелацией»: если «главным действующим лицом [эпического] события - свидетель и судия», то «выступать лирическим субъектом настоящего стихотворения в прозе <...> означает присваивать себе статус «аггела» (от греч. aggelos - вестник)». В отличии от романной формы переживание переходит из внутреннего во внешний план, в саму форму, те. от тайного психологизма к его непосредственному воплощению в виде «лирического события». В целом благодаря «общему» нарративному анализу В.И. Тюпы были сформулированы основные особенности жанра стихотворения в прозе, на которые впоследствии опиралась Д.Д. Кузнецова, развившая идею автопсихологичности тургеневского высказывания в цикле «Senilia».
Исследовательница опирается на идею автопсихологизма прозы Л.Н. Толстого, выдвинутую Л.Я. Гинзбург: «прямая и открытая связь между проблематикой, которая занимала Толстого, и проблематикой его героя», что приводит к «психологической и этической документальности художественного высказывания». Герой является проекцией личного опыта автора, поскольку к решению задач он подходит в той же психологической форме, что и автор. Однако Д.Д. Кузнецова отмечает разность в автопсихологизме Тургенева и Толстого: у последнего автопсихологическое высказывание не становится автобиографическим, потому что «Толстой передает свой глубоко личный опыт герою, который при этом психологически, характерологически конкретен, связан с изображенными в художественном произведении событиями, отношениями с другими персонажами и т д.»; тургеневское же высказывание строится на сложном взаимоотношении лирического субъекта стихотворений и автора-творца, что объясняется прежде всего отсутствием «эпически-событийной объективации опыта конкретного автора». Внутренняя жизнь человека, которая является предметом изображения в стихотворениях в прозе, психологически конкретизирована, но не связана с определенной жизненной ситуацией. При отсутствии романно-эпических способов изображения, благодаря которым можно было бы говорить об изображении в тургеневском цикле сознания героя как Другого, изображении объектного для автора сознания, происходит сближение «необъективированного лирического «я» <...> с автором, <...> с его образом, который возникает в художественных произведениях», с имплицитным (или концепированным) автором, под которым понимается «сознание, выражением которого является всё произведение или их совокупность». Схожая мысль высказывается Н.Д. Тамарченко - мысль об «отсутствии фигуры осуществляющего наррацию посредника», вместо которого рефлектирующий лирический субъект, и о превращении сюжета из цепи событий в «процесс <...> возникновения единственного события»; отсюда и интерес к процессуальной стороне жизни. Благодаря этому в стихотворения цикла проникает множество реминисценций к предшествующим тургеневским произведениям («Стихотворения в прозе» являются «своего рода путеводителем по всему творчеству писателя»), в них поднимаются вопросы эстетической деятельности, проблема художника в социальном мире, появляются разножанровые формы стихотворений (дневниковая запись, притча, воспоминание и др.), которые, взаимодействуя, раскрывают многоаспектность лирического Я, текучесть его внутренней жизни, и вообще появляется возможность превращения личного опыта автора в предмет изображения.
Не менее важным, стоящим внимания является устойчивый признак стихотворения в прозе - его циклическая форма, на что указывают многие исследователи данного жанра в творчестве Тургенева и в русской литературе вообще. Традиция жанра показывает, что стихотворения в прозе всегда объединяются в цикл: «<...> они, как правило, создаются с изначальной установкой на соседство в рамках циклах»; «очевидно, тенденция к циклизации заложена в самой жанровой природе прозаической миниатюры, «не терпящей» изолированного существования, а требующей закрепления и развития содержащихся в ней идей и образов в серии других, продолжающих ее во времени, но автономных по природе текстов». И.А. Беляева указывает на то, что Тургенев уже на стадии замысла «Senilia» представлял стихотворения в прозе как некое циклическое единство, основывающееся на принципе хронологии. Причина выбора Тургеневым хронологии как основного стержня цикла состоит в его намеренном соотнесении «своего произведения со свободой читательского восприятия и волеизъявления», что отражено уже в обращении к читателю с рекомендацией к чтению враздробь. Б.М. Эйхенбаум признает единство тургеневского цикла на основании тематической общности прозаических миниатюр: «Сам Тургенев называл эту серию миниатюр Senilia, и он оставил бы это название, если бы его издатель не отсоветовал ему. Однако заглавие это правильное, и оно лучше всякого выражает трагический смысл этого произведения». С.Е. Шаталов, помимо тематического единства стихотворений в прозе, выделяет следующие обстоятельства, благодаря которым достигается единство цикла: 1) единый жанровый признак; 2) общее название; 3) «единые приемы обработки жизненного материала»; 4) «однородность стиля-слога на протяжении цикла»; 5) общий эмоциональный тон; 6) образ лирического повествователя и др. Внутрицикловые связи весьма обширны и не имеют жесткую композиционную структуру. При подобной организации стихотворения в прозе не только являются эстетически завершенными в отдельности, но и активно взаимодействуют друг с другом и благодаря этому создают представление о динамичности, непрерывности внутренних процессов личности и о разноликости Жизни. Потому самим Тургеневым акцентируется чтение «враздробь» данных стихотворений: оно дает наиболее полную картину о разнонаправленных движениях души человека (воспоминания, размышления, сны), подсвечивающих цельность его внутреннего мира....
Проблема роли поэтики психологизма в цикле «Senilia» И.С. Тургенева мало разработана: нет отдельных крупных исследований, посвященных этой теме. Однако в имеющихся работах ученых, в которых рассматриваются жанровые особенности стихотворения в прозе, акцент сделан на том, что в прозаической лирике важно изображение динамики внутреннего мира, мира чувств и эмоций. Одна из первых таких работ - статья «Поздний Тургенев и символисты» Ж. Зельдхейи-Деак, в которой исследователь впервые ставит проблему взаимосвязи «позднего» Тургенева и символистов и замечает, что именно на рубеже XIX-XX веков, во время становления импрессионистической, символистской картины мира этот жанр актуализируется. Такие символисты, как В.Я. Брюсов и Д.С. Мережковский, отмечают значимость поздних тургеневских произведений («таинственных повестей», особенно «Песни торжествующей любви», и «Стихотворений в прозе»), обозначают их как вершину тургеневского творчества. К примеру, тот же Мережковский выделяет одну из характерных черт символизма, воплощенных в «Стихотворениях в прозе», - «новая впечатлительность». Тургеневский цикл, хоть и имел значение для развития модернистских течений, но все же был литературным явлением XIX века и демонстрировал актуальное для второй половины XIX века воздействие поэзии на прозу, которое и подготовило «будущий ход от реализма к символизму». Зельдхейи-Деак отмечает установку жанра стихотворения в прозе на выражение лирических, мимолетных впечатлений, настроений и обозначает характерные жанровые приметы: «мог сжато и очень выразительно, часто в символической, аллегорической форме воплотить мысли об общих законах мироздания, о противоречиях человеческого существования, передавать лирико-эпическими средствами эпизоды жизни, и — не в последнюю очередь — “останавливать мгновенье”». Так в первых работах, посвященных структурно-жанровой проблематике стихотворения в прозе, отразились противоречивые мнения насчет принадлежности данного жанра к лирическому или же эпическому роду. Однако сейчас считается, что всё же он относится к лирическому роду: «..логичнее всего определять как прозаическую лирику, ту или иную эмоцию, воплощенную в прозе.», как разновидность лирического рода «с балладной, элегической, сатирической и т.д. доминантой». Более того, необходимо заметить, что сущность лирического рода предельно психологична: «Лирика передает чувства поэта.», «...события, факты являются в лирическом стихотворении только поводом для переживаний поэта, и они целиком растворены в этих переживаниях»; в лирическом произведении «.имеется только ситуация, в которой зарождаются такие-то мысли, такие-то чувства». Психологизм в лирике отличается экспрессивным характером и тем, что невозможен «взгляд со стороны» на внутреннюю жизнь лирического субъекта, который, в свою очередь, «либо непосредственно выражает свои чувства и эмоции <.>, либо занимается психологическим самоанализом, рефлексией <.>, либо, наконец, предается лирическому размышлению-медитации <.>. Субъективность лирического психологизма делает его, с одной стороны, очень выразительным и глубоким, а с другой - ограничивает его возможности в познании внутреннего мира человека».
Подобные мысли о жанровых особенностях стихотворения в прозе высказывает В.И. Тюпа, который считает конструктивным моментом превалирование лирического события над эпическим (в стихотворении в прозе может быть обнаружен «эпический микросюжет в рудиментарной форме»), те. событие как «отклонение от нормы» относится к внутреннему миру личности (собственно, Ю.М. Лотман пишет о том, что поэтический сюжет претендует на то, чтобы быть рассказом «о Событии - главном и единственном, о сущности лирического мира»). Лирическое событие имеет особый характер, который состоит в том, что «здесь сюжетная динамика - это динамика рефлексии, динамика осмысления состояний, процессов или событий <...>, динамическая перспектива перипетийности смысла (переосмысления)». Лирическое, или ментальное, событие - это событие преображения субъективности, событийный сдвиг в сознании лирического героя, перемена его внутренней позиции: «это «момент постижения», озарения, откровения, нового самоопределения и т.п.». Оно воплощается через вербализацию рефлексии, которая как тип текстопорождения противоположна наррации, те. анарративна; воплощается через совпадение процесса говорения с внутренним процессом переживания, обдумывания и осмысления. Следствием этого является то, что по отношению к самому событию не может быть сформирована существенная временная или психологическая дистанция. По мнению В.И. Тюпы, в стихотворении в прозе, которое соответствует жанровому канону, всегда есть эпический (рассказывание) и лирический (медитация) сюжеты, которые могут быть наравне представлены в прозаической лирике или каждый из них может уходить в подтекст и отдавать первенство присутствия в тексте другому, но всё равно питать его или эпическими, или лирическими токами. В стихотворении в прозе обычно нарративное событие переходит в ментальное (реже бывает обратная композиция), следовательно, осуществляется и трансформация рассказчика в лирического героя, который всегда необъективирован, является «субъектом смысла (личностью), но не субъектом значимых действий (характером)». Так лирический герой через проговаривание совершает акт смыслополагания - само-освоение действительности и в конечном счете интерпретация бытия. Небезынтересным представляется мнение В.И. Тюпы о том, чтобы именовать модальность такого художественного высказывания, как стихотворение в прозе, «аггелацией»: если «главным действующим лицом [эпического] события - свидетель и судия», то «выступать лирическим субъектом настоящего стихотворения в прозе <...> означает присваивать себе статус «аггела» (от греч. aggelos - вестник)». В отличии от романной формы переживание переходит из внутреннего во внешний план, в саму форму, те. от тайного психологизма к его непосредственному воплощению в виде «лирического события». В целом благодаря «общему» нарративному анализу В.И. Тюпы были сформулированы основные особенности жанра стихотворения в прозе, на которые впоследствии опиралась Д.Д. Кузнецова, развившая идею автопсихологичности тургеневского высказывания в цикле «Senilia».
Исследовательница опирается на идею автопсихологизма прозы Л.Н. Толстого, выдвинутую Л.Я. Гинзбург: «прямая и открытая связь между проблематикой, которая занимала Толстого, и проблематикой его героя», что приводит к «психологической и этической документальности художественного высказывания». Герой является проекцией личного опыта автора, поскольку к решению задач он подходит в той же психологической форме, что и автор. Однако Д.Д. Кузнецова отмечает разность в автопсихологизме Тургенева и Толстого: у последнего автопсихологическое высказывание не становится автобиографическим, потому что «Толстой передает свой глубоко личный опыт герою, который при этом психологически, характерологически конкретен, связан с изображенными в художественном произведении событиями, отношениями с другими персонажами и т д.»; тургеневское же высказывание строится на сложном взаимоотношении лирического субъекта стихотворений и автора-творца, что объясняется прежде всего отсутствием «эпически-событийной объективации опыта конкретного автора». Внутренняя жизнь человека, которая является предметом изображения в стихотворениях в прозе, психологически конкретизирована, но не связана с определенной жизненной ситуацией. При отсутствии романно-эпических способов изображения, благодаря которым можно было бы говорить об изображении в тургеневском цикле сознания героя как Другого, изображении объектного для автора сознания, происходит сближение «необъективированного лирического «я» <...> с автором, <...> с его образом, который возникает в художественных произведениях», с имплицитным (или концепированным) автором, под которым понимается «сознание, выражением которого является всё произведение или их совокупность». Схожая мысль высказывается Н.Д. Тамарченко - мысль об «отсутствии фигуры осуществляющего наррацию посредника», вместо которого рефлектирующий лирический субъект, и о превращении сюжета из цепи событий в «процесс <...> возникновения единственного события»; отсюда и интерес к процессуальной стороне жизни. Благодаря этому в стихотворения цикла проникает множество реминисценций к предшествующим тургеневским произведениям («Стихотворения в прозе» являются «своего рода путеводителем по всему творчеству писателя»), в них поднимаются вопросы эстетической деятельности, проблема художника в социальном мире, появляются разножанровые формы стихотворений (дневниковая запись, притча, воспоминание и др.), которые, взаимодействуя, раскрывают многоаспектность лирического Я, текучесть его внутренней жизни, и вообще появляется возможность превращения личного опыта автора в предмет изображения.
Не менее важным, стоящим внимания является устойчивый признак стихотворения в прозе - его циклическая форма, на что указывают многие исследователи данного жанра в творчестве Тургенева и в русской литературе вообще. Традиция жанра показывает, что стихотворения в прозе всегда объединяются в цикл: «<...> они, как правило, создаются с изначальной установкой на соседство в рамках циклах»; «очевидно, тенденция к циклизации заложена в самой жанровой природе прозаической миниатюры, «не терпящей» изолированного существования, а требующей закрепления и развития содержащихся в ней идей и образов в серии других, продолжающих ее во времени, но автономных по природе текстов». И.А. Беляева указывает на то, что Тургенев уже на стадии замысла «Senilia» представлял стихотворения в прозе как некое циклическое единство, основывающееся на принципе хронологии. Причина выбора Тургеневым хронологии как основного стержня цикла состоит в его намеренном соотнесении «своего произведения со свободой читательского восприятия и волеизъявления», что отражено уже в обращении к читателю с рекомендацией к чтению враздробь. Б.М. Эйхенбаум признает единство тургеневского цикла на основании тематической общности прозаических миниатюр: «Сам Тургенев называл эту серию миниатюр Senilia, и он оставил бы это название, если бы его издатель не отсоветовал ему. Однако заглавие это правильное, и оно лучше всякого выражает трагический смысл этого произведения». С.Е. Шаталов, помимо тематического единства стихотворений в прозе, выделяет следующие обстоятельства, благодаря которым достигается единство цикла: 1) единый жанровый признак; 2) общее название; 3) «единые приемы обработки жизненного материала»; 4) «однородность стиля-слога на протяжении цикла»; 5) общий эмоциональный тон; 6) образ лирического повествователя и др. Внутрицикловые связи весьма обширны и не имеют жесткую композиционную структуру. При подобной организации стихотворения в прозе не только являются эстетически завершенными в отдельности, но и активно взаимодействуют друг с другом и благодаря этому создают представление о динамичности, непрерывности внутренних процессов личности и о разноликости Жизни. Потому самим Тургеневым акцентируется чтение «враздробь» данных стихотворений: оно дает наиболее полную картину о разнонаправленных движениях души человека (воспоминания, размышления, сны), подсвечивающих цельность его внутреннего мира....
Цикл «Senilia» И.С. Тургенева тематически посвящен жизни и такой значимой её части, как смерть. Однако при исследовании этого тематического комплекса важны не только стихотворения в прозе в их отдельности, каждое из которых даёт определенный взгляд на какое-либо явление, правду о нем, но и те внутрицикловые связи, которые формируют и «диалог» стихотворений, с одной стороны, и их «полемику», с другой стороны. Так уже в первых двух текстах, открывающих цикл, представлена ценностная актуализация человеческого существования через сопоставление двух сфер - бытия и небытия, границей которых является смерть, частично входящая в рамки феноменального мира, но и заключающая в себе в форме мерцания нечто запредельное, непостижимое уму человека.
В ходе анализа стихотворений в прозе, посвященных мортальной проблематике, установлено, что смерть является частью Жизни, Природы, по Тургеневу, но человек, сталкивающийся с ней в разных её проявлениях, не может до конца принять конечность своего существования, потому и испытывает разный спектр эмоций, который восходит до ужаса и который так или иначе сохраняется во всех фрагментах, посвященных смерти. Человек, на пути жизни неуклонно устремленный к смерти, не может принять необходимость расстаться с Жизнью, отказаться от того сущего, что пронизывает его бытие и что возбуждает в нем проявлений крайней степени эмоций. И одновременно с этим те стихотворения, в которых отчасти или вовсе не представлена мортальность, «подсвечиваются» темой человеческой смертности, заостряя ценность каждого мгновения пребывания человека в мире.
В результате рассмотрения стихотворений в прозе, в которых заявлена витальная проблематика, можно сделать вывод о том, что в них через поэтику психологизма наиболее полно изображается внутренний мир героя, поскольку дан больший спектр эмоций, чувств и переживаний, колеблющиеся от радости, восторга, подъема душевного настроения до тревоги, беспокойства, волнения. И поводом для подобных переживаний становятся различные явления и феномены, наблюдаемые в жизни лирическим героем. В этих фрагментах лирический герой преимущественно занимает позицию созерцающего наблюдателя. Можно заметить, что эмоциональная динамика во внутреннем мире героя приглушается ввиду отсутствия пороговых ситуаций.
В «Стихотворениях в прозе» автор пользуется преимущественно средствами прямого психологизма: в каждом стихотворении в прозе Я-повествование, - потому что краеугольным камнем прозаической лирики является внутренний мир личности, его диалектика души. Однако средствами косвенного психологизма (описание персонажей, с 50
которыми взаимодействует как-либо лирический герой; описание внешней обстановки) создается объективный мир, вне Я лирического повествователя; с ним герой соприкасается, и он же влияет на динамику внутреннего мира повествователя. Смерть как часть жизни непостижима для человеческого ума, вопросы: как? когда? куда? для чего? не могут быть разрешены, нет ответа на них - это факт, с которым тургеневский герой примиряется; но его внутреннее переживание, вызванное указанными ранее причинами, не может быть снято, и потому И.С. Тургеневым запечатлевается калейдоскопичность душевного мира лирического повествователя, который стремится открыть часть правды о смерти, о том, что и как происходит в конечном рубежном событии жизни человека.
В заключение необходимо отметить ключевые положения проведенной работы:
• психологизм является основным средством моделирования мортальной и витальной проблематик цикла; посредством внутреннего мира, запечатления собственных чувств, эмоций и мыслей лирический герой, единый для всего цикла, стремится к личной интерпретации бытия, собственному постижению общих и единых законов мироздания, которые пронизывают различные отношения (человек и природа; женско-мужские отношения; человек и животное);
• установлено, что через стихотворение «Старуха» вводится основной спектр эмоций в отношении лирического героя к смерти (беспокойство/ тревога - страх - ужас), который строится на принципе градации, постепенного усиления интенсивности чувства; стихотворения, в которых так или иначе вводится мысль о смерти, пронизаны чувством тревоги и беспокойства, неуверенности в стабильности собственной жизни;
• определено, что в стихотворениях с витальной проблематикой в меньшей мере преобладает принцип градационного изображения чувств героя; во многих из них чувства лирического героя рождаются как ответ на внешние проявления объективного мира, и эмоциональная палитра повествователя ярче и богаче, поскольку появляются (в отличии от стихотворений с мортальной проблематикой) радость, тоска, любовь, сопричастность, томление, напряжение и др.; эти чувства существуют без заданной последовательности, как в стихотворениях о смерти.
В ходе анализа стихотворений в прозе, посвященных мортальной проблематике, установлено, что смерть является частью Жизни, Природы, по Тургеневу, но человек, сталкивающийся с ней в разных её проявлениях, не может до конца принять конечность своего существования, потому и испытывает разный спектр эмоций, который восходит до ужаса и который так или иначе сохраняется во всех фрагментах, посвященных смерти. Человек, на пути жизни неуклонно устремленный к смерти, не может принять необходимость расстаться с Жизнью, отказаться от того сущего, что пронизывает его бытие и что возбуждает в нем проявлений крайней степени эмоций. И одновременно с этим те стихотворения, в которых отчасти или вовсе не представлена мортальность, «подсвечиваются» темой человеческой смертности, заостряя ценность каждого мгновения пребывания человека в мире.
В результате рассмотрения стихотворений в прозе, в которых заявлена витальная проблематика, можно сделать вывод о том, что в них через поэтику психологизма наиболее полно изображается внутренний мир героя, поскольку дан больший спектр эмоций, чувств и переживаний, колеблющиеся от радости, восторга, подъема душевного настроения до тревоги, беспокойства, волнения. И поводом для подобных переживаний становятся различные явления и феномены, наблюдаемые в жизни лирическим героем. В этих фрагментах лирический герой преимущественно занимает позицию созерцающего наблюдателя. Можно заметить, что эмоциональная динамика во внутреннем мире героя приглушается ввиду отсутствия пороговых ситуаций.
В «Стихотворениях в прозе» автор пользуется преимущественно средствами прямого психологизма: в каждом стихотворении в прозе Я-повествование, - потому что краеугольным камнем прозаической лирики является внутренний мир личности, его диалектика души. Однако средствами косвенного психологизма (описание персонажей, с 50
которыми взаимодействует как-либо лирический герой; описание внешней обстановки) создается объективный мир, вне Я лирического повествователя; с ним герой соприкасается, и он же влияет на динамику внутреннего мира повествователя. Смерть как часть жизни непостижима для человеческого ума, вопросы: как? когда? куда? для чего? не могут быть разрешены, нет ответа на них - это факт, с которым тургеневский герой примиряется; но его внутреннее переживание, вызванное указанными ранее причинами, не может быть снято, и потому И.С. Тургеневым запечатлевается калейдоскопичность душевного мира лирического повествователя, который стремится открыть часть правды о смерти, о том, что и как происходит в конечном рубежном событии жизни человека.
В заключение необходимо отметить ключевые положения проведенной работы:
• психологизм является основным средством моделирования мортальной и витальной проблематик цикла; посредством внутреннего мира, запечатления собственных чувств, эмоций и мыслей лирический герой, единый для всего цикла, стремится к личной интерпретации бытия, собственному постижению общих и единых законов мироздания, которые пронизывают различные отношения (человек и природа; женско-мужские отношения; человек и животное);
• установлено, что через стихотворение «Старуха» вводится основной спектр эмоций в отношении лирического героя к смерти (беспокойство/ тревога - страх - ужас), который строится на принципе градации, постепенного усиления интенсивности чувства; стихотворения, в которых так или иначе вводится мысль о смерти, пронизаны чувством тревоги и беспокойства, неуверенности в стабильности собственной жизни;
• определено, что в стихотворениях с витальной проблематикой в меньшей мере преобладает принцип градационного изображения чувств героя; во многих из них чувства лирического героя рождаются как ответ на внешние проявления объективного мира, и эмоциональная палитра повествователя ярче и богаче, поскольку появляются (в отличии от стихотворений с мортальной проблематикой) радость, тоска, любовь, сопричастность, томление, напряжение и др.; эти чувства существуют без заданной последовательности, как в стихотворениях о смерти.
Подобные работы
- Цикл рассказов Н.С. Лескова «Три праведника и один Шерамур»
Бакалаврская работа, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4750 р. Год сдачи: 2018 - Детская проза В.С. Маслова
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4995 р. Год сдачи: 2023 - Поэтика календарной прозы А. П. Чехова
Диссертации (РГБ), литература. Язык работы: Русский. Цена: 4290 р. Год сдачи: 2022 - ПОЭТИКА ИМЕНИ В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА
Бакалаврская работа, филология. Язык работы: Русский. Цена: 5600 р. Год сдачи: 2016 - Художественное воплощение идеи движения в творчестве А. С. Грина (мотивный аспект)
Диссертация , русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2003