РЕАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ: ПРИОРИТЕТЫ И СТРАТЕГИИ
|
ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА 1. ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ СОВРЕМЕННОГО ПЕРЕОСВОЕНИЯ АРКТИКИ И ЭФФЕКТИВНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЕЕ
УГЛЕВОДОРОДНЫХ РЕСУРСОВ 28
1.1 Основные тренды экономической и демографической динамики арктических территорий в составе различных государств 28
1.2. Тенденции развития российских исследований об Арктике и исследований
в Арктике и сравнительный анализ с зарубежными странами 49
1.3. Конвергентная эволюция и преемственность подходов к переосвоению
Арктики и использованию ее ресурсного потенциала 75
ГЛАВА 2. РОССИЙСКИЙ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ
РЕАЛИЗАЦИИ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ: РЕГИОНАЛИЗМ И
НЕФТЕГАЗОВОЕ ЛИДЕРСТВО 96
2.1. Мурманская область и стратегия освоения арктического
континентального шельфа 96
2.2. Ненецкий автономный округ и стратегия наращивания нефтедобычи 111
2.3. Ямало-Ненецкий автономный округ и стратегия развития газодобычи ...117
2.4. Красноярский край и стратегия освоения месторождений 132
2.5. Республика Саха (Якутия) и стратегия развития геологоразведки 143
2.6. Чукотский автономный округ: стратегия национального парка или
форсирования промышленного развития 145
ГЛАВА 3. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЭВОЛЮЦИИ
ПРИОРИТЕТОВ АРКТИЧЕСКИХ ПОЛИТИК РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ
СТРАН 158
3.1. Сравнительный анализ приоритетов и роли развития арктического
нефтегазового сектора в арктической политике различных государств 158
3.2. Принципы и приоритеты стратегического управления российскими
арктическими территориями и нефтегазовой отраслью в Арктике 191
3.3. Анализ преемственности и эволюции приоритетов федеральной арктической политики России, отраженных в нормативно-правовой базе . 213
ГЛАВА 4. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОТРАСЛЕВОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В РЕАЛИЗАЦИИ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ 274
4.1. Арктический нефтегазовый сектор в контексте стратегических перспектив развития энергетики в России 274
4.2. Арктический нефтегазовый сектор в контексте современной истории и перспектив научно-технологического и инновационного развития России ....289
4.3. Технологические тренды развития арктического нефтегазового сектора
России 304
ГЛАВА 5. РАЗВИТИЕ КЛЮЧЕВЫХ МЕР РЕАЛИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ 328
5.1. Кадровая составляющая российской науки об Арктике и науки в
Арктике 334
5.2. Управленческая составляющая развития мер по переосвоению Арктики
и арктического нефтегазового сектора России 352
5.3 Цифровизация как инфраструктурная интегрирующая мера государственной политики в Арктике 361
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 372
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 390
ГЛАВА 1. ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ СОВРЕМЕННОГО ПЕРЕОСВОЕНИЯ АРКТИКИ И ЭФФЕКТИВНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЕЕ
УГЛЕВОДОРОДНЫХ РЕСУРСОВ 28
1.1 Основные тренды экономической и демографической динамики арктических территорий в составе различных государств 28
1.2. Тенденции развития российских исследований об Арктике и исследований
в Арктике и сравнительный анализ с зарубежными странами 49
1.3. Конвергентная эволюция и преемственность подходов к переосвоению
Арктики и использованию ее ресурсного потенциала 75
ГЛАВА 2. РОССИЙСКИЙ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ
РЕАЛИЗАЦИИ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ: РЕГИОНАЛИЗМ И
НЕФТЕГАЗОВОЕ ЛИДЕРСТВО 96
2.1. Мурманская область и стратегия освоения арктического
континентального шельфа 96
2.2. Ненецкий автономный округ и стратегия наращивания нефтедобычи 111
2.3. Ямало-Ненецкий автономный округ и стратегия развития газодобычи ...117
2.4. Красноярский край и стратегия освоения месторождений 132
2.5. Республика Саха (Якутия) и стратегия развития геологоразведки 143
2.6. Чукотский автономный округ: стратегия национального парка или
форсирования промышленного развития 145
ГЛАВА 3. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЭВОЛЮЦИИ
ПРИОРИТЕТОВ АРКТИЧЕСКИХ ПОЛИТИК РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ
СТРАН 158
3.1. Сравнительный анализ приоритетов и роли развития арктического
нефтегазового сектора в арктической политике различных государств 158
3.2. Принципы и приоритеты стратегического управления российскими
арктическими территориями и нефтегазовой отраслью в Арктике 191
3.3. Анализ преемственности и эволюции приоритетов федеральной арктической политики России, отраженных в нормативно-правовой базе . 213
ГЛАВА 4. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОТРАСЛЕВОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В РЕАЛИЗАЦИИ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ 274
4.1. Арктический нефтегазовый сектор в контексте стратегических перспектив развития энергетики в России 274
4.2. Арктический нефтегазовый сектор в контексте современной истории и перспектив научно-технологического и инновационного развития России ....289
4.3. Технологические тренды развития арктического нефтегазового сектора
России 304
ГЛАВА 5. РАЗВИТИЕ КЛЮЧЕВЫХ МЕР РЕАЛИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ 328
5.1. Кадровая составляющая российской науки об Арктике и науки в
Арктике 334
5.2. Управленческая составляющая развития мер по переосвоению Арктики
и арктического нефтегазового сектора России 352
5.3 Цифровизация как инфраструктурная интегрирующая мера государственной политики в Арктике 361
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 372
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 390
Актуальность и значимость исследования. В последние годы наблюдалась и продолжает наблюдаться существенная активизация интереса к Арктике со стороны международного сообщества - притом не только собственно арктических государств, но и других стран мира, продвигающих идею, что Арктика и ее ресурсы являются достоянием всего человечества. Подобный интерес в большой степени связан с обнаружением в Арктике весьма значительных по мировым меркам ресурсов нефти и газа. Специфика географического распределения указанных ресурсов по месторождениям, находящимся на арктических территориях, а также в акваториях арктических морей и Северного Ледовитого океана, а также различная степень их доступности для процессов добычи, может оказать определенное влияние на изменения ландшафта мирового нефтегазового сектора.
Весомым аргументом (и ассиметричным ответом) на такие притязания становится государственная защита национальных интересов в данном регионе в виде обоснованной государственной политики. Государственная арктическая политика России также активно включилась в арктическую повестку, что отразилось в количестве и качестве федеральных документов, отражающих цели, задачи и приоритетные направления развития российской арктической политики, чем подчеркивается значимость координации задач по развитию российской Арктики и комплекса практических мероприятий.
В новых условиях укрепления роли России как ведущей арктической державы, усиления остроты глобальной экологической проблемы и требований к освоению богатых ресурсами, но чувствительных к экологическим аспектам регионов возникают новые задачи перед эффективным стратегическим управлением освоением Арктики и ее имплементации в систему государственной политики. Эффективное стратегическое управление и государственная политика в Арктике тесно связаны с освоением запасов углеводородов в этом регионе. Указ Президента РФ от 8 ноября 2021 г. N 633 “Об утверждении Основ государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации” ознаменовал собой новый этап в развитии стратегического управления в нашей стране, ставя задачи прежде всего по укреплению научных основ данной сферы государственной политики.
В турбулентные 90-е годы XX века Россия, по мнению ряда исследователей, «ушла» из Арктики - вернее было бы сказать, что она переключилась на узкий круг внутренних проблем российских арктических территорий, притом принимавшиеся тогда решения сейчас представляются весьма дискуссионными. Север представлялся в качестве объекта, нуждающегося в тотальной государственной поддержке, при этом полностью игнорировались возможные «точки роста» региона, его колоссальный собственный ресурсный потенциал, планы по систематическому развитию этого потенциала отсутствовали как класс. Подобная политика по сути «выталкивала» всю российскую Арктику из пространства экономического развития России, не давая ей стать органичной частью экономической структуры страны, что противоречит интересам государства и не может лежать в основе государственной политики.
Новый этап в арктической государственной политике в целом и развития арктического нефтегазового сектора в частности, следует отсчитывать с конца 90-х - начала 2000-х гг., когда на законодательном уровне стали предлагаться механизмы модернизации арктической политики России (включая, например, создание в Арктике «опорных зон развития»). Изменялось восприятие Арктики, осознавалась необходимость системного подхода к ее развитию и решению стоящих перед этим регионом проблем, равно как и к задействованию возможностей для достижения глобальных стратегических целей развития всей России. Отсюда становится понятно, что исследования Арктики и возможностей использования ее экономического потенциала в рамках общей стратегии развития страны есть важнейшие элементы государственной политики. Этот подход получил дальнейшее развитие и закрепился в нормативно-правовом поле благодаря целому ряду законодательных инициатив конца 2000-х гг. - 2010-х гг. Стратегическое видение новой арктической политики России было отражено в Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и на дальнейшую перспективу, вступивших в силу в 2008 году. Уже в этом документе становление Арктической зоны как стратегической ресурсной базы России признавалось одним из ключевых интересов национальной арктической политики.
Коммерческая разработка нефти и газа ведется в арктическом регионе на протяжении уже более 80 лет; эта отрасль особенно интенсифицировалась начиная с 1960-х гг. Крупнейшими вехами в истории развития нефтегазового освоения российской (тогда, разумеется, советской) Арктики стали открытия Тимано-Печорской (1930-1957 гг.) и Западно-Сибирской (1958-1968 гг.) нефтегазоносных провинций. В арктических районах СССР добыча углеводородов охватывала все новые территории - в 1972 году стартовала эксплуатация месторождений в Ямало-Ненецком округе; в 1980 году начала добываться нефть и в Ненецком округе. По окончании войны началась массовая разведка новых нефтяных месторождений на севере Аляски, в северных регионах России (тогда РСФСР), а также в районе дельты р. Маккензи в Канаде. В США к 1977 году было завершено строительство трансаляскинского нефтепровода до порта Валдиз, позволившее начать добычу нефти в крупнейшем аляскинском месторождении Прудхо-Бей и прилегающих месторождениях. В 1980-х и 1990-х гг. нефтегазовая отрасль начала развиваться и на других арктических территориях. Канада начала разрабатывать месторождение Бент-Хорн; на Аляске все более стали обращать внимание на шельфовую нефть; нефтегазовая деятельность Норвегии достигла Баренцева моря, где были обнаружены крупные месторождения.
Согласно расчетам, в 2007 году Арктика производила примерно 10% мировой нефтедобычи и 25% мировой газодобычи; из этих объемов примерно 80% нефти и 99% газа добывались в российской Арктике. Новый всплеск мирового интереса к циркумполярному региону был связан с результатами исследования Геологической службы США (2008 год), которое оценило неоткрытые запасы нефтегазовых ресурсов почти в 90 млрд баррелей нефти, 47 трлн м3 природного газа и 44 млрд баррелей газоконденсатных жидкостей. При этом исследователи подчеркивали, что ресурсный потенциал Арктики остается в значительной степени неопределенным, поскольку за пределами нескольких хорошо изученных районов морская Арктика по-прежнему практически не исследована в плане запасов нефти. Геологические данные все еще свидетельствуют о том, что значительные объемы еще не обнаруженной нефти остаются за пределами развитых районов. Имеющиеся данные и оценки указывают на то, что в северном циркумполярном регионе можно обнаружить от 44 до 157 млрд баррелей обычной нефти и от 22 до 85 трлн м3 обычного природного газа. Кроме того, в Арктике также может быть освоено большое количество сланцевой нефти, сланцевого газа, тяжелой нефти, газовых гидратов и т.д.
Геологически наиболее вероятные места нахождения значительных объемов неразведанной арктической нефти находятся на суше на Северном склоне Аляски, на шельфах в Чукотском море и море Бофорта, в дельте реки Маккензи в северо-западной части Канады, на северо-востоке Гренландии, на севере Карского моря и в Западной Сибири. Из всех арктических государств, по всей вероятности, именно Россия имеет самые большие неоткрытые ресурсы обычного природного газа - и большая их часть находится на арктических территориях России. Из всего объема неразведанных запасов газа в Арктике около 70% приходятся на арктические территории и в особенности континентальный шельф России (до 90% российского арктического газа залегает именно под водой); наиболее перспективными с этой точки зрения можно считать определенные частей бассейнов Карского и Баренцева морей.
Уже на тот момент было очевидно, что именно исследование и освоение арктического континентального шельфа и его ресурсов будет одним из приоритетных направлений развития российского нефтегазового сектора не только в ближайшей, но и в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Так, уже в 2008 году в рамках макро-задачи по развитию арктической ресурсной базы ставились задачи, касающиеся комплексного изучения континентального шельфа и прибрежных территорий с целью достижения значительного прироста балансовых запасов арктических морских месторождений углеводородов и формирования резервного фонда месторождений в Арктической зоне Российской Федерации, а также задача по освоению Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции и месторождений углеводородов на континентальном шельфе Баренцева, Печорского и Карского морей, полуостровов Ямал и Гыдан.
Начальный суммарный объем извлекаемых углеводородных ресурсов российской Арктики (залегающих как на суше, так и в акваториях арктических морей России) по состоянию на 2014 год оценивался в 258 млрд т.у.т. (что приблизительно равно 60% всех нефтегазовых ресурсов страны). Однако эта цифра включала в себя лишь разведанные на тот момент запасы - не следует забывать, что наряду с этими запасами российская Арктика обладала еще и колоссальным потенциалом неразведанных углеводородных энергоресурсов (более 90% на шельфе и чуть более половины ресурсов на суше). Разумеется, не все разведанные запасы являлись извлекаемыми - начальные извлекаемые запасы нефти из всех разведанных в российской Арктике ее запасов составляли около 7,7 млрд т (из которых примерно 500 млн т залегали на арктическом шельфе); для газа аналогичные показатели составили 67 млрд куб. м, из которых около 10 млрд залегали на шельфе.
По степени геолого-геофизической изученности среди всех акваторий, относящихся к российскому арктическому континентальному шельфу, на первые места следует поставить южные области Баренцева и Карского морей - иными словами, геологоразведка шельфа заметно сильнее сконцентрирована в его западной части. Этот факт во многом был предопределен региональными геологическими особенностями, поскольку акватории этих морей по своим условиям оказались более легкодоступны для разведки, чем моря восточной части российской Арктики (о них пойдет речь ниже). Более того, уже по предварительным оценкам представлялось, что нефтегазовый потенциал недр арктических бассейнов распределен по российскому континентальному шельфу крайне неоднородно, и основная часть ресурсов приходилась именно на западную его часть. Всего в морях западной части российской Арктики уже к 2012 году в разное время было пробурено 84 скважины, из них 54 - в Баренцевом море, еще 30 - в Карском море (преимущественно в Обской и Тазовой губах). Разведочное бурение в этом регионе оказалось чрезвычайно результативным - всего по его итогам в этой части шельфа было открыто более 20 месторождений.
Наиболее значительные по объему запасов месторождения были открыты в западной части шельфа сравнительно давно, еще в конце 1980-х и начале 1990-х гг. Среди них отдельного упоминания заслуживает уникальное Штокмановское газоконденсатное месторождение (вероятность
существования этого месторождения была установлена еще в 1981 г., а само месторождение было открыто в 1988-1989 годах). Среди крупнейших месторождений западной части континентального шельфа российской Арктики следует упомянуть также Русановское и Ленинградское ГКМ - оба этих гигантских месторождения были открыты в самом начале 1990-х годов в юго-западной части Карского моря. Исходные суммарные запасы природного газа в этих трех месторождениях превышали отметку в 10 трлн куб. м. Однако освоению Русановского и Ленинградского месторождений препятствовал тот факт, что технологии, необходимые для работы с этими месторождениями, находились в зачаточном состоянии. Что касается Штокмановского месторождения, здесь вставали другие препятствия: большая глубина залегания при тяжелых ледовых условиях в сочетании с крайне сложной логистической доступностью и почти полным отсутствием береговой инфраструктуры.
С начала XXI века дальнейшие геолого-геофизические разведочные мероприятия ОАО «Газпром», сконцентрировавшиеся в акватории Обской и Тазовской губ Карского моря, позволили обосновать и доказать газоносность шельфовых «продолжений» ряда ГКМ, находящихся на арктических территориях (к примеру, Антипаютинского, Семаковского и некоторых других газовых месторождений и ГКМ в ЯНАО). Разведка этих шельфовых «продолжений» позволила прирастить запасы природного газа в Обской и Тазовской губах примерно на 2 трлн куб. м. Всего в Карском море и Обской и Тазовской губах было установлено существование 12 месторождений. В подобном контексте представляется вполне логичным, что именно с шельфовых «продолжений» арктических газовых месторождений и ГКМ было целесообразно начинать разработку арктического континентального шельфа в бассейне Карского моря (следует отметить, что недра Карского моря изучены значительно меньше, чем Обская и Тазовая губы).
Однако в изначальные планы освоения углеводородных ресурсов арктического континентального шельфа России вмешался целый ряд экзогенных факторов, что требует значительной корректировки стратегии управления этим регионом в рамках реализуемой государственной политики в период с 2010 года по настоящее время.
...
Весомым аргументом (и ассиметричным ответом) на такие притязания становится государственная защита национальных интересов в данном регионе в виде обоснованной государственной политики. Государственная арктическая политика России также активно включилась в арктическую повестку, что отразилось в количестве и качестве федеральных документов, отражающих цели, задачи и приоритетные направления развития российской арктической политики, чем подчеркивается значимость координации задач по развитию российской Арктики и комплекса практических мероприятий.
В новых условиях укрепления роли России как ведущей арктической державы, усиления остроты глобальной экологической проблемы и требований к освоению богатых ресурсами, но чувствительных к экологическим аспектам регионов возникают новые задачи перед эффективным стратегическим управлением освоением Арктики и ее имплементации в систему государственной политики. Эффективное стратегическое управление и государственная политика в Арктике тесно связаны с освоением запасов углеводородов в этом регионе. Указ Президента РФ от 8 ноября 2021 г. N 633 “Об утверждении Основ государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации” ознаменовал собой новый этап в развитии стратегического управления в нашей стране, ставя задачи прежде всего по укреплению научных основ данной сферы государственной политики.
В турбулентные 90-е годы XX века Россия, по мнению ряда исследователей, «ушла» из Арктики - вернее было бы сказать, что она переключилась на узкий круг внутренних проблем российских арктических территорий, притом принимавшиеся тогда решения сейчас представляются весьма дискуссионными. Север представлялся в качестве объекта, нуждающегося в тотальной государственной поддержке, при этом полностью игнорировались возможные «точки роста» региона, его колоссальный собственный ресурсный потенциал, планы по систематическому развитию этого потенциала отсутствовали как класс. Подобная политика по сути «выталкивала» всю российскую Арктику из пространства экономического развития России, не давая ей стать органичной частью экономической структуры страны, что противоречит интересам государства и не может лежать в основе государственной политики.
Новый этап в арктической государственной политике в целом и развития арктического нефтегазового сектора в частности, следует отсчитывать с конца 90-х - начала 2000-х гг., когда на законодательном уровне стали предлагаться механизмы модернизации арктической политики России (включая, например, создание в Арктике «опорных зон развития»). Изменялось восприятие Арктики, осознавалась необходимость системного подхода к ее развитию и решению стоящих перед этим регионом проблем, равно как и к задействованию возможностей для достижения глобальных стратегических целей развития всей России. Отсюда становится понятно, что исследования Арктики и возможностей использования ее экономического потенциала в рамках общей стратегии развития страны есть важнейшие элементы государственной политики. Этот подход получил дальнейшее развитие и закрепился в нормативно-правовом поле благодаря целому ряду законодательных инициатив конца 2000-х гг. - 2010-х гг. Стратегическое видение новой арктической политики России было отражено в Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и на дальнейшую перспективу, вступивших в силу в 2008 году. Уже в этом документе становление Арктической зоны как стратегической ресурсной базы России признавалось одним из ключевых интересов национальной арктической политики.
Коммерческая разработка нефти и газа ведется в арктическом регионе на протяжении уже более 80 лет; эта отрасль особенно интенсифицировалась начиная с 1960-х гг. Крупнейшими вехами в истории развития нефтегазового освоения российской (тогда, разумеется, советской) Арктики стали открытия Тимано-Печорской (1930-1957 гг.) и Западно-Сибирской (1958-1968 гг.) нефтегазоносных провинций. В арктических районах СССР добыча углеводородов охватывала все новые территории - в 1972 году стартовала эксплуатация месторождений в Ямало-Ненецком округе; в 1980 году начала добываться нефть и в Ненецком округе. По окончании войны началась массовая разведка новых нефтяных месторождений на севере Аляски, в северных регионах России (тогда РСФСР), а также в районе дельты р. Маккензи в Канаде. В США к 1977 году было завершено строительство трансаляскинского нефтепровода до порта Валдиз, позволившее начать добычу нефти в крупнейшем аляскинском месторождении Прудхо-Бей и прилегающих месторождениях. В 1980-х и 1990-х гг. нефтегазовая отрасль начала развиваться и на других арктических территориях. Канада начала разрабатывать месторождение Бент-Хорн; на Аляске все более стали обращать внимание на шельфовую нефть; нефтегазовая деятельность Норвегии достигла Баренцева моря, где были обнаружены крупные месторождения.
Согласно расчетам, в 2007 году Арктика производила примерно 10% мировой нефтедобычи и 25% мировой газодобычи; из этих объемов примерно 80% нефти и 99% газа добывались в российской Арктике. Новый всплеск мирового интереса к циркумполярному региону был связан с результатами исследования Геологической службы США (2008 год), которое оценило неоткрытые запасы нефтегазовых ресурсов почти в 90 млрд баррелей нефти, 47 трлн м3 природного газа и 44 млрд баррелей газоконденсатных жидкостей. При этом исследователи подчеркивали, что ресурсный потенциал Арктики остается в значительной степени неопределенным, поскольку за пределами нескольких хорошо изученных районов морская Арктика по-прежнему практически не исследована в плане запасов нефти. Геологические данные все еще свидетельствуют о том, что значительные объемы еще не обнаруженной нефти остаются за пределами развитых районов. Имеющиеся данные и оценки указывают на то, что в северном циркумполярном регионе можно обнаружить от 44 до 157 млрд баррелей обычной нефти и от 22 до 85 трлн м3 обычного природного газа. Кроме того, в Арктике также может быть освоено большое количество сланцевой нефти, сланцевого газа, тяжелой нефти, газовых гидратов и т.д.
Геологически наиболее вероятные места нахождения значительных объемов неразведанной арктической нефти находятся на суше на Северном склоне Аляски, на шельфах в Чукотском море и море Бофорта, в дельте реки Маккензи в северо-западной части Канады, на северо-востоке Гренландии, на севере Карского моря и в Западной Сибири. Из всех арктических государств, по всей вероятности, именно Россия имеет самые большие неоткрытые ресурсы обычного природного газа - и большая их часть находится на арктических территориях России. Из всего объема неразведанных запасов газа в Арктике около 70% приходятся на арктические территории и в особенности континентальный шельф России (до 90% российского арктического газа залегает именно под водой); наиболее перспективными с этой точки зрения можно считать определенные частей бассейнов Карского и Баренцева морей.
Уже на тот момент было очевидно, что именно исследование и освоение арктического континентального шельфа и его ресурсов будет одним из приоритетных направлений развития российского нефтегазового сектора не только в ближайшей, но и в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Так, уже в 2008 году в рамках макро-задачи по развитию арктической ресурсной базы ставились задачи, касающиеся комплексного изучения континентального шельфа и прибрежных территорий с целью достижения значительного прироста балансовых запасов арктических морских месторождений углеводородов и формирования резервного фонда месторождений в Арктической зоне Российской Федерации, а также задача по освоению Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции и месторождений углеводородов на континентальном шельфе Баренцева, Печорского и Карского морей, полуостровов Ямал и Гыдан.
Начальный суммарный объем извлекаемых углеводородных ресурсов российской Арктики (залегающих как на суше, так и в акваториях арктических морей России) по состоянию на 2014 год оценивался в 258 млрд т.у.т. (что приблизительно равно 60% всех нефтегазовых ресурсов страны). Однако эта цифра включала в себя лишь разведанные на тот момент запасы - не следует забывать, что наряду с этими запасами российская Арктика обладала еще и колоссальным потенциалом неразведанных углеводородных энергоресурсов (более 90% на шельфе и чуть более половины ресурсов на суше). Разумеется, не все разведанные запасы являлись извлекаемыми - начальные извлекаемые запасы нефти из всех разведанных в российской Арктике ее запасов составляли около 7,7 млрд т (из которых примерно 500 млн т залегали на арктическом шельфе); для газа аналогичные показатели составили 67 млрд куб. м, из которых около 10 млрд залегали на шельфе.
По степени геолого-геофизической изученности среди всех акваторий, относящихся к российскому арктическому континентальному шельфу, на первые места следует поставить южные области Баренцева и Карского морей - иными словами, геологоразведка шельфа заметно сильнее сконцентрирована в его западной части. Этот факт во многом был предопределен региональными геологическими особенностями, поскольку акватории этих морей по своим условиям оказались более легкодоступны для разведки, чем моря восточной части российской Арктики (о них пойдет речь ниже). Более того, уже по предварительным оценкам представлялось, что нефтегазовый потенциал недр арктических бассейнов распределен по российскому континентальному шельфу крайне неоднородно, и основная часть ресурсов приходилась именно на западную его часть. Всего в морях западной части российской Арктики уже к 2012 году в разное время было пробурено 84 скважины, из них 54 - в Баренцевом море, еще 30 - в Карском море (преимущественно в Обской и Тазовой губах). Разведочное бурение в этом регионе оказалось чрезвычайно результативным - всего по его итогам в этой части шельфа было открыто более 20 месторождений.
Наиболее значительные по объему запасов месторождения были открыты в западной части шельфа сравнительно давно, еще в конце 1980-х и начале 1990-х гг. Среди них отдельного упоминания заслуживает уникальное Штокмановское газоконденсатное месторождение (вероятность
существования этого месторождения была установлена еще в 1981 г., а само месторождение было открыто в 1988-1989 годах). Среди крупнейших месторождений западной части континентального шельфа российской Арктики следует упомянуть также Русановское и Ленинградское ГКМ - оба этих гигантских месторождения были открыты в самом начале 1990-х годов в юго-западной части Карского моря. Исходные суммарные запасы природного газа в этих трех месторождениях превышали отметку в 10 трлн куб. м. Однако освоению Русановского и Ленинградского месторождений препятствовал тот факт, что технологии, необходимые для работы с этими месторождениями, находились в зачаточном состоянии. Что касается Штокмановского месторождения, здесь вставали другие препятствия: большая глубина залегания при тяжелых ледовых условиях в сочетании с крайне сложной логистической доступностью и почти полным отсутствием береговой инфраструктуры.
С начала XXI века дальнейшие геолого-геофизические разведочные мероприятия ОАО «Газпром», сконцентрировавшиеся в акватории Обской и Тазовской губ Карского моря, позволили обосновать и доказать газоносность шельфовых «продолжений» ряда ГКМ, находящихся на арктических территориях (к примеру, Антипаютинского, Семаковского и некоторых других газовых месторождений и ГКМ в ЯНАО). Разведка этих шельфовых «продолжений» позволила прирастить запасы природного газа в Обской и Тазовской губах примерно на 2 трлн куб. м. Всего в Карском море и Обской и Тазовской губах было установлено существование 12 месторождений. В подобном контексте представляется вполне логичным, что именно с шельфовых «продолжений» арктических газовых месторождений и ГКМ было целесообразно начинать разработку арктического континентального шельфа в бассейне Карского моря (следует отметить, что недра Карского моря изучены значительно меньше, чем Обская и Тазовая губы).
Однако в изначальные планы освоения углеводородных ресурсов арктического континентального шельфа России вмешался целый ряд экзогенных факторов, что требует значительной корректировки стратегии управления этим регионом в рамках реализуемой государственной политики в период с 2010 года по настоящее время.
...
Численность населения мировой Арктики составляет около 4 млн человек. Однако за этой цифрой скрываются значительные региональные различия в динамике численности населения на арктических территориях отдельных стран. Все арктические территории завершили демографический переход, и рождаемость в большинстве из них близка к уровню естественного воспроизводства, составляющему 2,1 ребенка на женщину (так обстоит дело в Исландии, Гренландии) или даже оказывается ниже этого уровня (значительная часть арктических территорий Швеции, Норвегии, Финляндии и Канады). В арктических территориях показатели ОПЖ, как правило, несколько ниже, чем в среднем на остальных территориях соответствующих стран; особо низкими эти показатели оказываются у представителей коренных народов. В целом в рамках Арктики наблюдается значительная дифференциация по показателю ОПЖ и между собственно арктическими территориями разных стран - от более чем 82 лет в Исландии до 64,4 года в Чукотском автономном округе России. Во многих частях арктического региона ОПЖ в последние 10-15 лет увеличилась (в том числе и в отстающих по этому показателю российских регионах). Однако разрыв по показателю ОПЖ между арктическими территориями и не-арктическими территориями сохраняется во многих арктических государствах, а в некоторых случаях имеет весьма значительный масштаб. Это показывает, что даже в нефтегазодобывающих арктических территориях доходов от добычи углеводородов (разумеется, с учетом особенностей перераспределения их в масштабах страны) оказывается недостаточно, чтобы «перекрыть» негативное воздействие на ОПЖ местного населения других факторов, и эта проблема требует более детального исследования. Отдельного исследование заслуживают и миграционные процессы на арктических территориях - отток населения с северных территорий считается «традиционной» проблемой, актуальной в том числе и для многих территорий в составе Арктической зоны РФ; однако в норвежской Арктике, к примеру, хотя миграционные процессы происходят весьма активно, но устойчивого оттока населения с северных территорий в более южные районы страны не наблюдается. Этот кейс, как и вся арктическая миграционная картина в целом, безусловно, заслуживает более внимательного изучения.
Что касается отраслевой структуры зарубежных государств, можно выделить несколько общих и отличительных черт. В североамериканских нефтедобывающих странах (США, Канада) в структуре ВРП арктических территорий ведущими секторами являются добывающий сектор (хотя речь здесь может идти не только о добыче нефти и газа, но и других ценных видов минерального сырья) и государственный сектор. В Северной Норвегии государственное управление даже значительно обогнало сектор промышленности и энергетики (куда, по всей видимости, была включена и добывающая промышленность).
Что же до зарубежных арктических государств, не ведущих в настоящее время активных нефтегазодобывающих работ на своих арктических территориях, здесь наблюдается большее разнообразие среди секторов, вносящих наибольший вклад в ВРП арктических регионов - так, к примеру, в Гренландии это остается государственный сектор, однако в Исландии тремя лидирующими секторами экономики в 2017 г. являлись промышленное производство, оптовая и розничная торговля, а также недвижимость. Сходна структура наблюдалась в арктических регионах Финляндии. Арктические территории Швеции (Верхний Норрланд) можно считать удачным примером диверсификации экономики, где «традиционные» ключевые сектора экономики региона, такие как горнодобывающая промышленность, здравоохранение и социальная работа, сочетаются с развитием кластеров новых технологий, таких как ИКТ и биотехнологии (хотя их вклад в ВРП пока еще невелик). Активно развиваются и некоторые более узкие компетенции, например, проведение тест-драйвов автомобилей в зимних условиях, креативный туризм.
Можно выделить несколько тенденций, разительно отличающих Арктическую зону РФ от арктических территорий других арктических государств, в том числе нефтегазодобывающих. Во-первых, во многих регионах российской Арктики нефтегазодобывающий сектор играет куда большую роль, чем в экономике арктических территорий США, Канады и Норвегии - в аналогичном секторе своих стран к примеру, почти 75% в Ненецком АО и более 60 в Ямало-Ненецком АО против примерно 13% в арктических территориях Норвегии, около 23-25% в Северо-Западных территориях Канады и около 30% на Аляске в США.
Во-вторых, российская Арктика играет куда большую роль в нефтегазодобывающем секторе России, чем, к примеру, арктические территории США. Соответственно, развитие арктического
нефтегазодобывающего сектора имеет поистине стратегическое значение для нашей страны.
Можно с высокой долей вероятности спрогнозировать, что на протяжении XXI столетия циркумполярный регион будет находиться в фокусе пристального внимания не только собственно восьми арктических государств, но и множества других стран, чьи территории могут быть весьма удалены от Арктики. Наиболее ярким примером тому служит активизирующаяся арктическая политика Китая, который весьма заинтересован в участии в освоении арктических углеводородных запасов. По некоторым экспертным оценкам, возможная доля КНР в ряде шельфовых проектах в российской Арктике могла доходить до одной трети. По состоянию на начало 2017 года Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) владела 20% акций ОАО «ЯМАЛ СПГ» - соглашение о сотрудничестве CNPC и российской стороны по данному проекту было заключено еще в 2013 году. Следует отметить, что усиление позиций Китая в Арктике с большой настороженнностью воспринимается арктическими государствами, однако единства мнений среди них по этому вопросу пока нет.
Однако помимо Китая, свою арктическую политику активно формируют и продвигают и другие неарктические государства, в особенности те, что имеют статус стран-наблюдателей в Арктическом Совете (Япония, Южная Корея и др.). Интерес стран Азии к Арктике настолько велик, что в западной научной литературе уже вошел в обиход термин “asian-arctic region” - азиатско-арктический регион.
Среди европейских государств весьма активный интерес к арктическому региону проявляет Великобритания. Основными направлениями арктической политики Великобритании являются научно-исследовательское и военно¬геополитическое, хотя британские нефтегазовые ТНК, скорее всего, и дальше будут искать способы «встраиваться» в освоение арктических шельфов. Более того, в последние годы свою арктическую политику пытаются выстраивать не только отдельные европейские страны, но и Европейский союз в целом.
Все вышеперечисленные факты представляют собой наглядные свидетельства того, что опасения превращения Арктики в одну из «горячих точек» мира небеспочвенны - уже сейчас не только арктические государства, но и многие страны (в том числе крупные и сильные игроки международной арены), не имеющие арктических территорий, стараются интенсивно продвигать и закреплять свое присутствие, свои интересы в арктическом регионе. Представляется, что ситуация еще более обострится при любом новом витке значимого повышения цен на углеводороды на мировом рынке.
Что касается арктической нефтегазовой политики арктических государств, имеющих запасы углеводородов на своих арктических территориях и/или акваториях, здесь наблюдается некоторая дихотомия. Администрацией предыдущего Президента США Б. Обамы (в самом конце его второго президентского срока, перед передачей власти республиканцу Д. Трампу) был установлен запрет на проведение геологоразведочных работ на значительной части территории Аляски и внешнего континентального шельфа. Под запретом оказалось любое (разведочное или эксплуатационное) бурение скважин в акваториях моря Бофорта и Чукотского моря. Администрация Д. Трампа запустила процесс пересмотра ранее введенных ограничений, направленных на консервацию части обширных нефтегазовых запасов Аляски, имея конечной целью полную отмену запрета. Однако 29 марта 2019 года Федеральный судья на Аляске Ш. Глисон своим решением фактически отменила попытку президента США Дональда Трампа открыть обширные районы Арктики и Атлантического океана для лицензирования разведки и добычи нефти и газа, указав на процедурную незаконность отмены решения Б. Обамы. Сходным образом дело обстоит и в Канаде - 20 декабря 2016 года премьер-министр Канады опубликовал бессрочный мораторий на выдачу новых лицензий на участки, расположенные на канадском арктическом шельфе. Каждые пять лет действие моратория должно пересматриваться на основе научно-обоснованного обзора ситуации. Лишь Норвегия намеревается ежегодно проводить сессии выдачи лицензий на разведочную деятельность с целью поиска новых месторождений и является, пожалуй, самым активным игроком по высокотехнологичному освоению арктического континентального шельфа.
Гренландия обозначила свое желание разрабатывать нефтяные и газовые ресурсы, однако в практическую плоскость оно транслировалось слабо - было пробурено 8 разведочных скважин в 2010-2011 гг. и получен некий объем сейсмических данных о различных участках шельфа для подготовки к (будущему) разведочному бурению. Исландия, ранее делавшая акцент на гидроэнергетику и энергетику геотермальных источников, ищет подходы к новому энергетическому сектору, а именно освоению шельфовых запасов нефти и газа в северо-восточной части Исключительной экономической зоны Исландии, также известной как район Дреки. Лицензиями на поиск нефти и газа в этой области совместно владеют не только исландские, но и китайские компании (а также одна британская). Что касается Швеции, каких-либо планов по разработке нефтегазовых месторождений арктического шельфа она на данный момент не декларирует; развитие нефтегазовой промышленности в Арктике фигурирует в качестве приоритета шведской арктической политики лишь с точки зрения повышения экологической безопасности подобной деятельности. Приблизительно то же можно сказать и о Финляндии - нефтегазовая отрасль фигурирует в арктической стратегии Финляндии лишь как фактор риска экологического загрязнения; в качестве целей, соответственно, ставятся снижение подобных рисков путем более тщательного регулирования, а также повышение готовности к ликвидации такого рода чрезвычайных ситуаций.
...
Что касается отраслевой структуры зарубежных государств, можно выделить несколько общих и отличительных черт. В североамериканских нефтедобывающих странах (США, Канада) в структуре ВРП арктических территорий ведущими секторами являются добывающий сектор (хотя речь здесь может идти не только о добыче нефти и газа, но и других ценных видов минерального сырья) и государственный сектор. В Северной Норвегии государственное управление даже значительно обогнало сектор промышленности и энергетики (куда, по всей видимости, была включена и добывающая промышленность).
Что же до зарубежных арктических государств, не ведущих в настоящее время активных нефтегазодобывающих работ на своих арктических территориях, здесь наблюдается большее разнообразие среди секторов, вносящих наибольший вклад в ВРП арктических регионов - так, к примеру, в Гренландии это остается государственный сектор, однако в Исландии тремя лидирующими секторами экономики в 2017 г. являлись промышленное производство, оптовая и розничная торговля, а также недвижимость. Сходна структура наблюдалась в арктических регионах Финляндии. Арктические территории Швеции (Верхний Норрланд) можно считать удачным примером диверсификации экономики, где «традиционные» ключевые сектора экономики региона, такие как горнодобывающая промышленность, здравоохранение и социальная работа, сочетаются с развитием кластеров новых технологий, таких как ИКТ и биотехнологии (хотя их вклад в ВРП пока еще невелик). Активно развиваются и некоторые более узкие компетенции, например, проведение тест-драйвов автомобилей в зимних условиях, креативный туризм.
Можно выделить несколько тенденций, разительно отличающих Арктическую зону РФ от арктических территорий других арктических государств, в том числе нефтегазодобывающих. Во-первых, во многих регионах российской Арктики нефтегазодобывающий сектор играет куда большую роль, чем в экономике арктических территорий США, Канады и Норвегии - в аналогичном секторе своих стран к примеру, почти 75% в Ненецком АО и более 60 в Ямало-Ненецком АО против примерно 13% в арктических территориях Норвегии, около 23-25% в Северо-Западных территориях Канады и около 30% на Аляске в США.
Во-вторых, российская Арктика играет куда большую роль в нефтегазодобывающем секторе России, чем, к примеру, арктические территории США. Соответственно, развитие арктического
нефтегазодобывающего сектора имеет поистине стратегическое значение для нашей страны.
Можно с высокой долей вероятности спрогнозировать, что на протяжении XXI столетия циркумполярный регион будет находиться в фокусе пристального внимания не только собственно восьми арктических государств, но и множества других стран, чьи территории могут быть весьма удалены от Арктики. Наиболее ярким примером тому служит активизирующаяся арктическая политика Китая, который весьма заинтересован в участии в освоении арктических углеводородных запасов. По некоторым экспертным оценкам, возможная доля КНР в ряде шельфовых проектах в российской Арктике могла доходить до одной трети. По состоянию на начало 2017 года Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) владела 20% акций ОАО «ЯМАЛ СПГ» - соглашение о сотрудничестве CNPC и российской стороны по данному проекту было заключено еще в 2013 году. Следует отметить, что усиление позиций Китая в Арктике с большой настороженнностью воспринимается арктическими государствами, однако единства мнений среди них по этому вопросу пока нет.
Однако помимо Китая, свою арктическую политику активно формируют и продвигают и другие неарктические государства, в особенности те, что имеют статус стран-наблюдателей в Арктическом Совете (Япония, Южная Корея и др.). Интерес стран Азии к Арктике настолько велик, что в западной научной литературе уже вошел в обиход термин “asian-arctic region” - азиатско-арктический регион.
Среди европейских государств весьма активный интерес к арктическому региону проявляет Великобритания. Основными направлениями арктической политики Великобритании являются научно-исследовательское и военно¬геополитическое, хотя британские нефтегазовые ТНК, скорее всего, и дальше будут искать способы «встраиваться» в освоение арктических шельфов. Более того, в последние годы свою арктическую политику пытаются выстраивать не только отдельные европейские страны, но и Европейский союз в целом.
Все вышеперечисленные факты представляют собой наглядные свидетельства того, что опасения превращения Арктики в одну из «горячих точек» мира небеспочвенны - уже сейчас не только арктические государства, но и многие страны (в том числе крупные и сильные игроки международной арены), не имеющие арктических территорий, стараются интенсивно продвигать и закреплять свое присутствие, свои интересы в арктическом регионе. Представляется, что ситуация еще более обострится при любом новом витке значимого повышения цен на углеводороды на мировом рынке.
Что касается арктической нефтегазовой политики арктических государств, имеющих запасы углеводородов на своих арктических территориях и/или акваториях, здесь наблюдается некоторая дихотомия. Администрацией предыдущего Президента США Б. Обамы (в самом конце его второго президентского срока, перед передачей власти республиканцу Д. Трампу) был установлен запрет на проведение геологоразведочных работ на значительной части территории Аляски и внешнего континентального шельфа. Под запретом оказалось любое (разведочное или эксплуатационное) бурение скважин в акваториях моря Бофорта и Чукотского моря. Администрация Д. Трампа запустила процесс пересмотра ранее введенных ограничений, направленных на консервацию части обширных нефтегазовых запасов Аляски, имея конечной целью полную отмену запрета. Однако 29 марта 2019 года Федеральный судья на Аляске Ш. Глисон своим решением фактически отменила попытку президента США Дональда Трампа открыть обширные районы Арктики и Атлантического океана для лицензирования разведки и добычи нефти и газа, указав на процедурную незаконность отмены решения Б. Обамы. Сходным образом дело обстоит и в Канаде - 20 декабря 2016 года премьер-министр Канады опубликовал бессрочный мораторий на выдачу новых лицензий на участки, расположенные на канадском арктическом шельфе. Каждые пять лет действие моратория должно пересматриваться на основе научно-обоснованного обзора ситуации. Лишь Норвегия намеревается ежегодно проводить сессии выдачи лицензий на разведочную деятельность с целью поиска новых месторождений и является, пожалуй, самым активным игроком по высокотехнологичному освоению арктического континентального шельфа.
Гренландия обозначила свое желание разрабатывать нефтяные и газовые ресурсы, однако в практическую плоскость оно транслировалось слабо - было пробурено 8 разведочных скважин в 2010-2011 гг. и получен некий объем сейсмических данных о различных участках шельфа для подготовки к (будущему) разведочному бурению. Исландия, ранее делавшая акцент на гидроэнергетику и энергетику геотермальных источников, ищет подходы к новому энергетическому сектору, а именно освоению шельфовых запасов нефти и газа в северо-восточной части Исключительной экономической зоны Исландии, также известной как район Дреки. Лицензиями на поиск нефти и газа в этой области совместно владеют не только исландские, но и китайские компании (а также одна британская). Что касается Швеции, каких-либо планов по разработке нефтегазовых месторождений арктического шельфа она на данный момент не декларирует; развитие нефтегазовой промышленности в Арктике фигурирует в качестве приоритета шведской арктической политики лишь с точки зрения повышения экологической безопасности подобной деятельности. Приблизительно то же можно сказать и о Финляндии - нефтегазовая отрасль фигурирует в арктической стратегии Финляндии лишь как фактор риска экологического загрязнения; в качестве целей, соответственно, ставятся снижение подобных рисков путем более тщательного регулирования, а также повышение готовности к ликвидации такого рода чрезвычайных ситуаций.
...
Подобные работы
- Арктическая политика России в эпоху глобальных вызовов/рисков
Бакалаврская работа, политология. Язык работы: Русский. Цена: 4235 р. Год сдачи: 2023 - Арктическая политика России в эпоху глобальных вызовов/рисков
Дипломные работы, ВКР, политология. Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2023 - АРКТИЧЕСКИЙ РЕГИОН В XXI ВЕКЕ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ РФ И США
THE ARCTIC REGION IN THE 21ST CENTURY: COMPARATIVE ANALYSIS
OF ARCTIC POLICY OF THE RUSSIAN FEDERATION AND THE USA
Магистерская диссертация, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 5000 р. Год сдачи: 2018 - АРКТИЧЕСКИЙ РЕГИОН В XXI ВЕКЕ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ РФ И США
Дипломные работы, ВКР, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 4255 р. Год сдачи: 2018 - ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ ШВЕЦИИ, ФИНЛЯНДИИ И ДАНИИ В XXI ВЕКЕ
Дипломные работы, ВКР, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 4340 р. Год сдачи: 2023 - Арктика в системе международных отношений
Дипломные работы, ВКР, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 0 р. Год сдачи: 2018 - ПЕРСПЕКТИВЫ АРКТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ КИТАЯ
Бакалаврская работа, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 4390 р. Год сдачи: 2017 - Политика и интересы Китая в Арктическом совете
Бакалаврская работа, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 4610 р. Год сдачи: 2024 - ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Магистерская диссертация, политология. Язык работы: Русский. Цена: 5500 р. Год сдачи: 2019