ТЕКСТ В РУССКОЙ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ТРАДИЦИИ: ОБЪЕКТЫ И ИНСТАЛЛЯЦИИ ПАВЛА АРСЕНЬЕВА
|
ВВЕДЕНИЕ 3
Глава 1 8
1.1. Проблематика текста в советском концептуальном искусстве 8
1.2. Концептуальное искусство перестроечного времени и нулевых 19
1.3. Концептуальные традиции в работах Павла Арсеньева 29
Выводы по главе 1 35
Глава 2 36
2.1. Актуальные стилистические приёмы для концептуального искусства 36
2.2. Функции языка в речевых актах и в искусстве 43
Выводы по главе 2 52
Глава 3 53
3.1. Анализ стилистических особенностей текста в объектах и инсталляциях Павла Арсеньева 53
3.2. Анализ функций языка в объектах и инсталляциях Павла Арсеньева 59
Выводы по главе 3 67
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 68
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 71
Глава 1 8
1.1. Проблематика текста в советском концептуальном искусстве 8
1.2. Концептуальное искусство перестроечного времени и нулевых 19
1.3. Концептуальные традиции в работах Павла Арсеньева 29
Выводы по главе 1 35
Глава 2 36
2.1. Актуальные стилистические приёмы для концептуального искусства 36
2.2. Функции языка в речевых актах и в искусстве 43
Выводы по главе 2 52
Глава 3 53
3.1. Анализ стилистических особенностей текста в объектах и инсталляциях Павла Арсеньева 53
3.2. Анализ функций языка в объектах и инсталляциях Павла Арсеньева 59
Выводы по главе 3 67
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 68
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 71
В 1994 году итальянский философ Умберто Эко выступил с лекциями перед студентами Гарварда под названием: «Шесть прогулок в литературных лесах». По идее Эко, любая книга представляет собой «литературный лес», в который попадают читатели. Существует два типа читателей: эмпирический и образцовый. Если эмпирический идёт по основной тропе, направляясь к выходу из леса – то есть просто знакомится с сюжетом книги и закрывает, дочитав, – то образцовый читатель возвращается к произведению вновь и вновь, изучая способы его построения, улавливая отсылки и аллюзии, анализируя метафоры, то есть пытается изучить самые разные тропинки и понять, как лес устроен1.
Примерно с середины 1990-х годов в связи со сменой общественно-политических формаций пространство российского города постепенно стали присваивать его жители – и художники. Искусство выходит за пределы галерей и квартир и тем самым, продолжая метафору Умберто Эко, превращает мегаполис в подобие «литературного леса».
В 2014 году группа «Лаборатория поэтического акционизма», состоящая из молодых поэтов Павла Арсеньева, Дины Гатиной и Романа Осминкина, организует проект «Карта поэтических действий». «Лаборатория» воспринимает город как текст, порядок и организация которого осуществляется путём перемещения горожан по городу, и фокусируется на существовании поэтического текста в пространстве, полагая, что он может быть распылён и разнесён за пределы бумажного листа. Арсеньев, Гатина и Осминкин выделают три способа разнесения: визуальный, будь то табло или экраны на улицах, аудиальный – «партизанский» – интервенции в привычный шум мегаполиса, и, наконец, само устройство городского пространства, способное воспроизвести эффект поэтического текста, не прибегая к прямым цитатам2.
Используя образ Эко, можно предположить, что в мегаполисе–литературном лесе тоже присутствуют авторы и читатели. Радуя эмпирического читателя броскими заголовками и новым видом улиц, любопытными инсталляциями или внезапными уличными перформансами, для образцового читателя образцовый же автор кодирует определённое послание.
Несмотря на сравнительно недавно появившуюся возможность использования городского пространства для вербально-визуальных произведений искусства, сама идея не нова. Пионерами в области работы с текстом и пространством в нашей стране стали московские концептуалисты. Реализуя собственные художественные идеи преимущественно андеграундным образом: за городом, в частных мастерских или даже жилых квартирах, поколения концептуалистов оставили впечатляющее наследие, безусловно повлиявшее как на Павла Арсеньева, так и на других современных художников. Соответственно, разговор о функциях и ролях текста в современном искусстве необходимо вести, учитывая концептуалистские традиции прошлого.
В данной работе будут рассмотрены способы, которыми текст в произведении искусства воздействует на читателя – будь то инсталляция, перформанс или акция – от стилистических средств до общих функций языка в тексте.
Цель представленной работы – проанализировать способы, которыми текст в произведении искусства – будь то инсталляция, перформанс или акция – воздействует на читателя: от стилистических средств до общих функций языка в тексте.
Для реализации цели ставятся следующие задачи:
• создать искусствоведческую и лингвистическую теоретическую базу, продуктивную для междисциплинарного исследования;
• проследить эволюцию концептуального искусства до наших дней и отметить его характерные особенности;
• выявить следы концептуальной традиции в работах Павла Арсеньева;
• определить характер функционирования языка и текста в концептуальных работах;
• осуществить анализ вербально-визуальных работ Павла Арсеньева с применением лингвистического инструментария.
Объектом исследования являются текстовые объекты, инсталляции, перформансы и акции Павла Арсеньева как самостоятельные, так и в составе группы «Лаборатория поэтического акционизма», а также документация этих работ.
Предмет исследования: использование текста в работах Арсеньева на всех уровнях, от наименования объекта или инсталляции и сопроводительного текста до непосредственного включения его в визуальный ряд.
Актуальность исследования обуславливается стремлением современной науки к междисциплинарным исследованиям: развитие большинства областей во многом реализуется путём поиска связей с другими дисциплинами и выходом за границы традиционных предметов и объектов исследования. Данная работа является одним из проявлений влияния лингвистики на искусство и искусствоведческую науку в двадцатом веке, что имеет место и в наши дни.
Степень изученности данной проблемы можно посчитать недостаточной: творческая деятельность Арсеньева анализируется в сравнительно небольшом количестве исследований, которые нуждаются в пополнении. Тем не менее, важно отметить значимость работ О. Горелова и В. Фещенко, посвящённых как филологическому анализу стихотворных сборников Арсеньева, так и функционированию языка в концептуальном искусстве – от работ Дмитрия Александровича Пригова до современного поэтического акционизма.
Соответственно, научная новизна представленного исследования обуславливается недостаточной изученностью наследия «Лаборатории поэтического акционизма» и самостоятельных работ Павла Арсеньева, и заключается в подробном их искусствоведческом и лингвистическом анализе.
Материалом исследования послужили коллекции музеев искусства двадцатого века в Москве и Санкт-Петербурге, каталоги выставок, представленные на сайтах иностранных и отечественных галерей, документации акций и перформансов «Лаборатории поэтического акционизма» на сайте группы и личном сайте Павла Арсеньева, а также интервью художников, кураторов и теоретиков искусства на веб-страницах различных периодических изданий.
Среди использованных методологических подходов, требующихся для полноценного исследования темы с учётом сопутствующих культурного и социального контекстов, можно выделить культурно-исторический и компаративистский методы как необходимые для всестороннего анализа избранной темы.
При написании работы был изучен значительный объём исследований, статей и монографий как отечественных, так и зарубежных учёных и художников, которые послужили источниками. Искусствоведческую базу дипломной работы составляют как тексты культурологов и историков искусства – Б. Гройса, Е. Бобринской, Е. Андреевой, М. Айзенберга, так и статьи и манифесты художников Дж. Кошута, С. Левитта, Л. Рубинштейна, А. Монастырского. Лингвистическим основанием исследования являются работы таких исследователей языка как Р. Якобсон, Ю. Степанов, Дж. Остин.
Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Первая глава рассматривает эволюцию концептуального искусства в пространстве Советского Союза и России и выявляет его ключевые особенности и традиции, отразившиеся в творчестве Павла Арсеньева.
Во второй главе исследуются ключевые стилистические приёмы, обнаруженные исследователями концептуального искусства в текстах работ, а также осуществляется обзор основных функций и ролей языка как с точки зрения искусства, так и в глобальном его понимании.
В третьей главе представлен анализ творческого наследия Павла Арсеньева с лингвостилистической точки зрения, а также рассматривается роль реципиента подобного искусства.
В конце каждой из глав формулируются выводы. Заключение подводит главные итоги работы.
Примерно с середины 1990-х годов в связи со сменой общественно-политических формаций пространство российского города постепенно стали присваивать его жители – и художники. Искусство выходит за пределы галерей и квартир и тем самым, продолжая метафору Умберто Эко, превращает мегаполис в подобие «литературного леса».
В 2014 году группа «Лаборатория поэтического акционизма», состоящая из молодых поэтов Павла Арсеньева, Дины Гатиной и Романа Осминкина, организует проект «Карта поэтических действий». «Лаборатория» воспринимает город как текст, порядок и организация которого осуществляется путём перемещения горожан по городу, и фокусируется на существовании поэтического текста в пространстве, полагая, что он может быть распылён и разнесён за пределы бумажного листа. Арсеньев, Гатина и Осминкин выделают три способа разнесения: визуальный, будь то табло или экраны на улицах, аудиальный – «партизанский» – интервенции в привычный шум мегаполиса, и, наконец, само устройство городского пространства, способное воспроизвести эффект поэтического текста, не прибегая к прямым цитатам2.
Используя образ Эко, можно предположить, что в мегаполисе–литературном лесе тоже присутствуют авторы и читатели. Радуя эмпирического читателя броскими заголовками и новым видом улиц, любопытными инсталляциями или внезапными уличными перформансами, для образцового читателя образцовый же автор кодирует определённое послание.
Несмотря на сравнительно недавно появившуюся возможность использования городского пространства для вербально-визуальных произведений искусства, сама идея не нова. Пионерами в области работы с текстом и пространством в нашей стране стали московские концептуалисты. Реализуя собственные художественные идеи преимущественно андеграундным образом: за городом, в частных мастерских или даже жилых квартирах, поколения концептуалистов оставили впечатляющее наследие, безусловно повлиявшее как на Павла Арсеньева, так и на других современных художников. Соответственно, разговор о функциях и ролях текста в современном искусстве необходимо вести, учитывая концептуалистские традиции прошлого.
В данной работе будут рассмотрены способы, которыми текст в произведении искусства воздействует на читателя – будь то инсталляция, перформанс или акция – от стилистических средств до общих функций языка в тексте.
Цель представленной работы – проанализировать способы, которыми текст в произведении искусства – будь то инсталляция, перформанс или акция – воздействует на читателя: от стилистических средств до общих функций языка в тексте.
Для реализации цели ставятся следующие задачи:
• создать искусствоведческую и лингвистическую теоретическую базу, продуктивную для междисциплинарного исследования;
• проследить эволюцию концептуального искусства до наших дней и отметить его характерные особенности;
• выявить следы концептуальной традиции в работах Павла Арсеньева;
• определить характер функционирования языка и текста в концептуальных работах;
• осуществить анализ вербально-визуальных работ Павла Арсеньева с применением лингвистического инструментария.
Объектом исследования являются текстовые объекты, инсталляции, перформансы и акции Павла Арсеньева как самостоятельные, так и в составе группы «Лаборатория поэтического акционизма», а также документация этих работ.
Предмет исследования: использование текста в работах Арсеньева на всех уровнях, от наименования объекта или инсталляции и сопроводительного текста до непосредственного включения его в визуальный ряд.
Актуальность исследования обуславливается стремлением современной науки к междисциплинарным исследованиям: развитие большинства областей во многом реализуется путём поиска связей с другими дисциплинами и выходом за границы традиционных предметов и объектов исследования. Данная работа является одним из проявлений влияния лингвистики на искусство и искусствоведческую науку в двадцатом веке, что имеет место и в наши дни.
Степень изученности данной проблемы можно посчитать недостаточной: творческая деятельность Арсеньева анализируется в сравнительно небольшом количестве исследований, которые нуждаются в пополнении. Тем не менее, важно отметить значимость работ О. Горелова и В. Фещенко, посвящённых как филологическому анализу стихотворных сборников Арсеньева, так и функционированию языка в концептуальном искусстве – от работ Дмитрия Александровича Пригова до современного поэтического акционизма.
Соответственно, научная новизна представленного исследования обуславливается недостаточной изученностью наследия «Лаборатории поэтического акционизма» и самостоятельных работ Павла Арсеньева, и заключается в подробном их искусствоведческом и лингвистическом анализе.
Материалом исследования послужили коллекции музеев искусства двадцатого века в Москве и Санкт-Петербурге, каталоги выставок, представленные на сайтах иностранных и отечественных галерей, документации акций и перформансов «Лаборатории поэтического акционизма» на сайте группы и личном сайте Павла Арсеньева, а также интервью художников, кураторов и теоретиков искусства на веб-страницах различных периодических изданий.
Среди использованных методологических подходов, требующихся для полноценного исследования темы с учётом сопутствующих культурного и социального контекстов, можно выделить культурно-исторический и компаративистский методы как необходимые для всестороннего анализа избранной темы.
При написании работы был изучен значительный объём исследований, статей и монографий как отечественных, так и зарубежных учёных и художников, которые послужили источниками. Искусствоведческую базу дипломной работы составляют как тексты культурологов и историков искусства – Б. Гройса, Е. Бобринской, Е. Андреевой, М. Айзенберга, так и статьи и манифесты художников Дж. Кошута, С. Левитта, Л. Рубинштейна, А. Монастырского. Лингвистическим основанием исследования являются работы таких исследователей языка как Р. Якобсон, Ю. Степанов, Дж. Остин.
Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Первая глава рассматривает эволюцию концептуального искусства в пространстве Советского Союза и России и выявляет его ключевые особенности и традиции, отразившиеся в творчестве Павла Арсеньева.
Во второй главе исследуются ключевые стилистические приёмы, обнаруженные исследователями концептуального искусства в текстах работ, а также осуществляется обзор основных функций и ролей языка как с точки зрения искусства, так и в глобальном его понимании.
В третьей главе представлен анализ творческого наследия Павла Арсеньева с лингвостилистической точки зрения, а также рассматривается роль реципиента подобного искусства.
В конце каждой из глав формулируются выводы. Заключение подводит главные итоги работы.
Итогом данного исследования становится сформулированное представление о роли текста и языка в концептуальном искусстве в ходе его удивительного перерождения в начале двадцать первого века.
В первой главе были проанализированы основные вехи развития концептуального искусства – от самого зарождения понятия и программных манифестов Джозефа Кошута, группы Art-Language и Сола Левитта до его преломления в отечественном пространстве и понятии «Московского романтического концептуализма» Бориса Гройса. Из лингвистического в романтическое: русский концептуализм литературоцентричен, мистичен и даже несколько хрупок в своей «бумажности», камерности, порой чудаковатости.
Исследовав пионеров концептуалистского искусства в Советском Союзе, можно предположить, что, несмотря на преимущественно подпольное существование и частный характер перформансов и выставок, интуитивно концептуалисты так или иначе обращались к зрителю – или, согласно выбранной метафоре Умберто Эко, к читателю. Однако читатель литературных – или вполне реальных лесов, как в случае с поездками за город группы «Коллективные действия» – по умолчанию являлся образцовым, поскольку входил в узкий круг художников, писателей, поэтов, их друзей и других фигур московского и ленинградского андеграунда. Работая с темой пустоты, концептуализм требует от зрителя определённого бесстрашия, движения навстречу, готовности эту пустоту воспринять и помыслить – посмотреть в пролом в потолке «Человека, который улетел в космос из своей комнаты», заглянуть в прорезь в экспозиционном стенде «Ноль-объекта».
С появлением возможности публичного высказывания стремление к камерности пропало, но необходимость декодировать послание автора сохранилась. Современные последователи концептуалистской традиции – в лице рассмотренного нами петербургского художника и поэта Павла Арсеньева – создают многослойные работы, где за первично любопытной формой и неизменной для цифрового века фотогеничностью зрителя-читателя ожидает то же требовательное ожидание определённой интеллектуальной работы.
В стремлении стать образцовым читателем автор работы изучил актуальные для советских концептуалистов стилистические приёмы и рассмотрел их использование в акциях, объектах и инсталляциях Павла Арсеньева, в том числе созданных в рамках поэтических интервенций «Лаборатории поэтического акционизма». Среди обнаруженных приёмов и тропов наиболее часто использовались остранение, деконструкция и ирония, помимо этого, для работ Арсеньева характерны многочисленные отсылки и аллюзии.
Далее, для более глобального понимания роли текста был осуществлён обзор функций и роли языка как с общелингвистической точки зрения, так и в рамках искусствоведческой науки. Также подробно рассмотрены те из них, которые наиболее ярко проявились в произведениях концептуального искусства. Безусловно, ключевой является эстетическая, или поэтическая функция, и изученные выше стилистические приёмы являются именно её анализом. Значительна роль номинативной функции, дающей образцовому читателю ключ к восприятию перформанса или инсталляции. Ещё более важную роль играет метарефлексивная функция: как и другие художники с середины девятнадцатого века, от прерафаэлитов до Флюксуса, концептуалисты формулируют собственные убеждения в дневниках, письмах и манифестах. Если советские концептуалисты ограничиваются дневниками, выбираясь в общественное пространство лишь с риском быть арестованными или принудительно госпитализированными, то «Лаборатория поэтического акционизма» активно использует возможность заявлять о себе: каждая их акция сопровождается документацией и заявлением участников на сайте группы.
Наконец, важнейшей ролью языка как для концептуального искусства в целом, так и для деятельности «Лаборатории поэтического акционизма» и Павла Арсеньева, в частности, становится перлокутивная, или прагматическая роль.
Не просто открываясь, но взаимодействуя с образцовым читателем, текст художественного высказывания выходит в новое измерение, становясь самостоятельным действующим лицом в существующем историко-культурном контексте. Возможно, это измерение и есть тот космос Ильи Кабакова или транс-государство Комара и Меламида – возможно, птичка Риммы Герловиной видела именно эту свободу за прутьями клетки.
В первой главе были проанализированы основные вехи развития концептуального искусства – от самого зарождения понятия и программных манифестов Джозефа Кошута, группы Art-Language и Сола Левитта до его преломления в отечественном пространстве и понятии «Московского романтического концептуализма» Бориса Гройса. Из лингвистического в романтическое: русский концептуализм литературоцентричен, мистичен и даже несколько хрупок в своей «бумажности», камерности, порой чудаковатости.
Исследовав пионеров концептуалистского искусства в Советском Союзе, можно предположить, что, несмотря на преимущественно подпольное существование и частный характер перформансов и выставок, интуитивно концептуалисты так или иначе обращались к зрителю – или, согласно выбранной метафоре Умберто Эко, к читателю. Однако читатель литературных – или вполне реальных лесов, как в случае с поездками за город группы «Коллективные действия» – по умолчанию являлся образцовым, поскольку входил в узкий круг художников, писателей, поэтов, их друзей и других фигур московского и ленинградского андеграунда. Работая с темой пустоты, концептуализм требует от зрителя определённого бесстрашия, движения навстречу, готовности эту пустоту воспринять и помыслить – посмотреть в пролом в потолке «Человека, который улетел в космос из своей комнаты», заглянуть в прорезь в экспозиционном стенде «Ноль-объекта».
С появлением возможности публичного высказывания стремление к камерности пропало, но необходимость декодировать послание автора сохранилась. Современные последователи концептуалистской традиции – в лице рассмотренного нами петербургского художника и поэта Павла Арсеньева – создают многослойные работы, где за первично любопытной формой и неизменной для цифрового века фотогеничностью зрителя-читателя ожидает то же требовательное ожидание определённой интеллектуальной работы.
В стремлении стать образцовым читателем автор работы изучил актуальные для советских концептуалистов стилистические приёмы и рассмотрел их использование в акциях, объектах и инсталляциях Павла Арсеньева, в том числе созданных в рамках поэтических интервенций «Лаборатории поэтического акционизма». Среди обнаруженных приёмов и тропов наиболее часто использовались остранение, деконструкция и ирония, помимо этого, для работ Арсеньева характерны многочисленные отсылки и аллюзии.
Далее, для более глобального понимания роли текста был осуществлён обзор функций и роли языка как с общелингвистической точки зрения, так и в рамках искусствоведческой науки. Также подробно рассмотрены те из них, которые наиболее ярко проявились в произведениях концептуального искусства. Безусловно, ключевой является эстетическая, или поэтическая функция, и изученные выше стилистические приёмы являются именно её анализом. Значительна роль номинативной функции, дающей образцовому читателю ключ к восприятию перформанса или инсталляции. Ещё более важную роль играет метарефлексивная функция: как и другие художники с середины девятнадцатого века, от прерафаэлитов до Флюксуса, концептуалисты формулируют собственные убеждения в дневниках, письмах и манифестах. Если советские концептуалисты ограничиваются дневниками, выбираясь в общественное пространство лишь с риском быть арестованными или принудительно госпитализированными, то «Лаборатория поэтического акционизма» активно использует возможность заявлять о себе: каждая их акция сопровождается документацией и заявлением участников на сайте группы.
Наконец, важнейшей ролью языка как для концептуального искусства в целом, так и для деятельности «Лаборатории поэтического акционизма» и Павла Арсеньева, в частности, становится перлокутивная, или прагматическая роль.
Не просто открываясь, но взаимодействуя с образцовым читателем, текст художественного высказывания выходит в новое измерение, становясь самостоятельным действующим лицом в существующем историко-культурном контексте. Возможно, это измерение и есть тот космос Ильи Кабакова или транс-государство Комара и Меламида – возможно, птичка Риммы Герловиной видела именно эту свободу за прутьями клетки.
