Тип работы:
 Предмет:
 Язык работы:


РУССКИЙ ФОРМАЛИЗМ В ЗАПАДНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

Работа №132448

Тип работы

Магистерская диссертация

Предмет

филология

Объем работы115
Год сдачи2017
Стоимость4930 руб.
ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ
Просмотрено
13
Не подходит работа?

Узнай цену на написание


Введение 3
Постановка проблемы и задачи исследования 3
Основные этапы рецепции формальной школы 8
Глава I: История 17
1.1. В. Г. Эрлих и ранние исторические очерки 17
1.2 Русский формализм в контексте культуры 35
Глава II: Теория 48
2.1. Русский формализм и литературная теория 48
2.1.1. Формалисты и М. М. Бахтин 48
2.1.2. Формализм и англо-американская «новая критика». 50
2.2. Русский формализм и марксизм 66
2.3 Русский формализм и философские концепции 72
Глава III: Метод 77
3.1. В. Я. Пропп и структурализм 77
3.2. Остранение: прием vers. принцип 86
3.3. Поэтический язык 89
Заключение 90
Библиография 93
Приложение 1. Корпус англоязычных работ, посвященных русскому формализму, рассматриваемых в данном исследовании 98
Приложение 2 107


Русский формализм — одно из самых ярких и резонансных явлений отечественной теоретической мысли. Примечательна история жизни этой научной идеи: от яркого, но непродолжительного расцвета и политического гонения — до обретения «второй жизни» в литературоведении многих стран.
Сегодня о русском формализме написано много работ. В последние годы, он не раз становился предметом изучения и как культурно-исторический феномен, и как теоретическая концепция. В 2001 г. был опубликован русский перевод изданного еще в 1978 году фундаментального труда Оге А. Ханзен-Леве (Aage A. Hansen-Löve) «Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения», в 2003 г. вышла монография А. А. Горных «Формализм: от структуры к тексту и за его пределы», социокультурному аспекту русского формализма и связи его идей с западной гуманитарной мыслью посвящены интересные работы А. Н. Дмитриева, в 2014 г. была опубликована тематическая серия статей о формализме в журнале «Новое литературное обозрение».
Формализм, может, в чуть меньшей степени, остается и темой постоянной научной рефлексии в современной зарубежной гуманитарной научной литературе. Работы о русском формализме охватывают широкий диапазон тем. Однако особый интерес устойчиво связан с понятием «остранение» (причем, прежде всего с возможностью применения его для описания современных социально-политических проблем), и вопросами рецепции формальной теории. Вот лишь несколько примеров работ, опубликованных за последние десять с небольшим лет: «Poetics and Politics of Estrangement: Victor Shklovsky and Hannah Arendt» (2005) С. Бойм (S. Boym), «Behind Bakhtin: Russian Formalism and Kristeva Intertextuality» (2005) А. Лесик-Томаса (A. Lesic–Thomas), «Politics of estrangement: tracking Shklovsky's device» (2006) К. Виталеску (C. Vitalescu), «Telling in time (III). Chronology, estrangement, and stories of literary history» (2006) М. Стернберга (M. Sternberg), «Brecht and Russian formalism in Britain in 1970s» (2010) И. Кристи (I. Christie), «Идеи Шкловского во Франции: перевод и восприятие (1965—2011)» (2015) К. Депретто, и «Boris Tomashevsky, “Definition of Poetics”» (2015) Е. Биагини (E. Biagini).
Безусловно, на современное состояние отечественной гуманитарной науки большое влияние оказала и оказывает не только формальная школа (сегодня даже точнее будет сказать — не столько), сколько идеи западноевропейских и американских теоретиков. Можно сказать, что начиная с 1990-х гг., во многом в силу понятных социокультурных причин российская филология переживает своего рода бум западных (в широком смысле) идей. Однако, как представляется, возникновение этих идей было бы невозможно без опыта рецепции идей русского формализма. Конечно, о влиянии русского формализма на теоретическую мысль XX века не раз было сказано. Но, по нашему мнению, для понимания современной ситуации, для выбора интеллектуальных приоритетов сегодня было бы интересно проследить, как складывалась история рецепции идей формальной школы и самой школы, как культурного феномена в зарубежном пространстве, обратив внимание прежде всего на мало известные для отечественного читателя, не публиковавшиеся в русском переводе работы о формальной школе. Поставленная цель определила предмет исследования — работы западных (прежде всего —западноевропейских и американских ученых), посвященные формальной школе — и его задачи.
Первая задача предпринятого исследования заключалась в составлении корпуса работ зарубежных исследователей о русском формализме. Очевидно, что таких работ очень много. Эта задача могла быть решена двумя путями. Во-первых, можно было пойти по пути составления максимально полной аннотированной библиографии работ западных исследователей о формальной школе. Однако эта задача слишком масштабная и времяемкая и вряд ли могла быть в полном объеме решена в магистерской диссертации. Поэтому мы избрали другой путь: в фокусе данного исследования будут прежде всего англоязычные работы, преимущественно, как уже было отмечено, не публиковавшиеся в русском переводе . Выбор англоязычных исследований обусловлен двумя причинами. Первое: именно англоязычные работы в силу современного статуса английского языка имеют наибольшую известность и влияние в международном научном пространстве. Второе: вопрос о влиянии русского формализма на европейскую теорию, прежде всего — на французский структурализм, достаточно хорошо освещен в истории культуры и в истории науки. Поэтому в отношении данного материала нас интересовала рецепция, так сказать, второго уровня: освещение данного влияния в англоязычной литературе.
Как мы уже отмечали, осмысление идей и феномена формальной школы имеет уже обширную научную традицию, в рамках которой есть общепризнанные авторитетные исследования. Это, например, книга В. Эрлиха «Русский формализм: история и теория» . Эта книга — одна из первых фундаментальных работ о русском формализме, в чем-то (прежде всего, в оценочных суждениях) и утратившая сегодня актуальность, но без нее невозможно говорить о рецепции идей формальной школы, поскольку именно это исследование послужило точкой отсчета для многих поколений западных исследователей.
И еще один важный аспект. Русский формализм — явление многосоставное. Это и масштабная научная концепция, и специальный метод анализа художественных текстов, и яркое культурное явление, неординарные личности. Каждая из этих граней вызывала интерес у зарубежных исследователей, и все они вместе образуют общую сложную картину рецепции.
Таким образом, в составлении корпуса работ западных исследователей о русском формализме мы ориентировались на следующие принципы:
1) включение в корпус авторитетных для западной научной традиции исследований;
2) включение малоизвестных, не публиковавшихся в русском переводе англоязычных работ, которые затрагивают разные аспекты рецепции формальной школы.
Корпус работ, составленный в результате проведенного исследования, представлен в Приложении 1. Важные англоязычные и русскоязычные работы о русском формализме представлены в Приложении 2.
Вторая задача данного исследования — аналитическое описание полученного корпуса работ. Фокус описания направлен на выделение тех аспектов в истории и теории формальной школы, которые оказались наиболее интересны для западных исследователей.
Выделенные задачи определили структуру данного диссертационного исследования. Работы состоит из введения, трех глав, посвященных разным аспектам рецепции формальной школы, заключения, библиографии и приложения.
Несмотря на то, что существуют отдельные статьи, посвященные западной историографии формализма, данная работа представляет собой первую попытку систематизации и классификации существенного корпуса англоязычных работ, посвященных русскому формализму в западноевропейском и североамериканском культурном пространстве. В этом заключается ее актуальность и новизна.


Возникли сложности?

Нужна помощь преподавателя?

Помощь в написании работ!
ДИПЛОМНЫЕ МАГИСТЕРСКИЕ ДИССЕРТАЦИИ
КУРСОВЫЕ СТАТЬИ ВКР

В ходе открывшегося в августе 2013 г. московского международного конгресса, посвященного 100-летию русской формальной школы, профессором Пенсильванского университета (США) Питером Штайнером было довольно неожиданно отмечено, что, после практически полувекового изучения, формализм для него стал «закрытой главой» и он больше не видит никакого смысла в дальнейшей «интерпретации прошлого». Однако через два года конференция в Шеффилдском университете (Великобритания) показала, что сегодня еще достаточно рано говорить о закрытии данной главы даже западным специалистам.
Сейчас мы можем констатировать только то, что зародившиеся в России литературная теория и методология анализа литературы не только перешагнули через границы государств и дисциплин, но и дали толчок развитию новых моделей познания в общественных и гуманитарных науках.
Мировому признанию формальной теории предшествовал длительный и очень разнообразный период ее становления. В первую очередь, следует отдать должное действиям ученых-эмигрантов в период «железного занавеса», благодаря которым в университетах западных стран формализм интенсивно развивался и распространялся в многочисленных научных изданиях.
До Второй мировой войны западные публикации о русском формализме ограничивались лишь краткими резюме их работ. Первый пик изучения пришелся на 1950–1960-е гг., когда на Западе стали печататься первые историографические обзоры формализма. В это же время стали выходить первые отзывы на труды В. Я. Проппа. 1970-е годы безоговорочно можно признать самым плодотворным периодом для исследователей формализма на Западе. В эти годы уже вполне окрепшая зарубежная школа вводит в оборот собственные научные разработки, построенные на базе русского формализма. В связи с расцветом структурализма большая часть статей и монографий данного периода посвящается наследию Проппа и взаимодействию формальной и структурной теорий. В этот же период выходит наибольшее количество публикаций, посвященных проблемам взаимодействия между формализмом и марксизмом. В 1980-е гг. среди западных исследователей проявляется повышенный интерес в областях истории формализма, рецептивной теории и структурализма.
К 1990-м годам отмечается очевидный спад интереса к изучению формализма на Западе. Для многих исследователей это связано с исчезновением главного противника в лице марксисткой теории. В 2000-е гг., наблюдается новый импульс научного интереса на фоне рефлексии прошедших геополитических событий, что знаменуется ярко выраженной политической окраской в статьях этого периода. Однако уже в 2010-е гг. в изучении формализма ситуация стабилизируется и многие исследователи возвращаются к исторической и культурно-рецептивной рефлексии.
Следует отметить два ярких всплеска в изучении формализма в CCCР и Российской Федерации. Первый из них относится к 1960 годам, второй - к 2000-м. Характерно, что оба периода происходят во времена относительно гарантированной политической свободы в стране.
После разрядки в международных отношениях, когда постсоветским историкам стали доступны многие из материалов западных коллег, русский формализм обрел свою вторую жизнь на родине. Стали выпускаться статьи в литературных журналах, проводятся международные конференции с приглашениями иностранных специалистов. Конечно, большинство работ западных исследователей, написанных на английском языке, ввиду своего гигантского географического охвата и относительно большего периода изучения по своему развитию имеют мало общего с работами участников некогда небольшого кружка опоязовцев.



Bennett T. Formalism and Marxism. London & New York: Methuen, 1979. 180 p.
2. Biagini E. Literary note Boris Tomasevskij, “Definition of poetics”
3. Gourfinkel N., Van Tieghem Ph. Some product of Russian formalism // Lea–Lingue E Letterature D Oriente E D Occidente. 2015. Vol. 4. P. 511–545.
3. Boym S. Poetics and politics of estrangement: Victor Shklovsky and Hannah Arendt // Poetics Today. 2005. Vol. 26 (4). P. 581–611.
4. Bremond C. Morphology of the French folktale // Semiotica. 1970. Vol. 2. P. 247–276.
5. Bremond C., Verrier, J. Afanassiev and Propp // Litterature. 1982. Vol. 45. P. 61–72.
6. Christie I. Knight’s Moves: Brecht and Russian Formalism in Britain in the 1970s. Amsterdam: University of Amsterdam Press, 2010.
7. Cobley E. Toward history of discontinuity. The Russian Formalists and Foucault // Mosaic: An Interdisciplinary Critical Journal. 1985. Vol. 20 (2). P. 41–56.
8. Curtis J. M. Bergson and Russian Formalism // Comparative Literature. 1976. Vol. 28 (2). P. 109–121.
9. Degeorge F. M. From Russian Formalism to French Structuralism // Comparative Literature Studies. 1977. Vol. 14 (1). P. 20–29.
10. Depretto C. The Ideas of Victor Shklovsky in France: Translation and Reception (1965–2011) // Novoe literaturnoe obozrenie. 2016. Vol. 139. P. 43–52.
11. Dundes A. The morphology of a North American Indian Folktales. Vol. 195. Helsinki: FF Communications, 1964. 135 p.
12. Dundes A. Introduction to the Second Edition. Morphology of the Folktale by Vladimir Propp. Trans. Laurence Scott. 2nd ed. Rev. trans. Louis A. Wagner. Indiana: Indiana University Press, 1968.
13. Elwood W. Russian formalism and cultural narratives: An argument to trash the structuralist perspective // American Journal of Semiotics. 1994. Vol. 11 (1–2). P. 173–180.
14. Erlich V. Russian formalism. The Hague, 1955.
15. Erlich V. On Being Fair to Viktor Shklovsky or the Act of Hedged Surrender // Slavic Review. 1976. Vol. 35. P. 111–118.
16. Frow J. Marxism and Literary History. Oxford, 1986.
17. Garson J. Literary history: Russian formalist views, 1916–1928 // Journal of the History of Ideas. 1970. Vol. XXXI (3).
18. Gourfinkel N. Les nouvelles methodes d'histoire litteraire en Russie // Le Monde– Slave. 1929. Vol. VI. P. 234–263.
19. Grossman M. Formalism, Structuralism, and Marxism and Russian formalism: Fredric Jam // Dipositio. 1979. Vol. 4 (11/12). P. 259–272.
20. Harkins W. Slavic formalist theories in literary scholarship // Word. 1951. Vol. 7 (2). P. 177–185.
21. Hawks T. Structuralism & Semiotics. London: Methuen & Co. Ltd, 1977. 187 p.
22. Holub R. Reception theory: A Critical Introduction. London: Methuen, 1984. 132 p.
23. Jameson F. The prison–house of language; a critical account of structuralism and Russian formalism. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1972. 230 p.
24. Jauss H. Literary history as a challenge to literary theory // New Literary History. 1970. Vol. 2 (1). P. 7–37.
25. Kridl M. Russian Formalism.1944. Vol. 1. P. 19–30.
26. Lanz H. The Physical Basis of Rime. Stanford, CA: Stanford University Press, 1931.
27. Lemon L. Russian formalist criticism: Four Essays.: University of Nebraska Press, 1965. 143 p.
28. Lesic–Thomas A. Behind Bakhtin: Russian formalism and Kristeva's intertextuality // Paragraph. 2005. Vol. 28 (3). P. 1–20.
29. Levi–Strauss C. Structure and Form: Reflections on a Work by Vladimir Propp. Vol. 2. NY: Basic Books, 1960. 456 p.
30. Mandelker A. Russian Formalism and the Objective Analysis of Sound in Poetry // Slavic and East European Journal. 1983. Vol. 27 (3). P. 327–338.
31. Matejka L. B. M. M. Readings in Russian poetics. Michigan Slavic materials. Vol. 2. Ann Arbor, 1971. 220 p.
32. Pirkova–Jakobson S. Introduction to the First Edition. Morphology of the Folktale. By Vladimir Propp. 2nd ed. Indianapolis: Indiana UP, 1958.
33. Pomorska K. Russian Formalism and Its Poetic Ambiance. The Hague: Mouton, 1968. 303 p.
34. Ransom J. C. The World's Body. New York: Scribner, 1938.
35. Rutten M. Dichtkunst en Phonologie // Revue Belge de Philologie et d’histoire. 1950. Vol. XXVIII. P. 114–128.
36. Selden R. (ed.). From Russian Formalism to Poststructuralism. Т. 8. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. 487 p.
37. Seyffert P. Soviet literary structuralism: Background, Debate, Issues // Slavica Publishers. 1983. P. 60–177.
38. Sheldon R. Sklovskij, Gor'kij, and the Serapion Brothers // Slavic and East European Journal. 1968. Vol. 12. P. 1–13.
39. Sheldon R. Viktor Shklovsky and the Device of Ostensible Surrender // Slavic Review. 1975. Vol. 1.
40. Stacy R. Russian literary criticism: a short history. Syracuse: Syracuse University Press, 1974. 267 p.
41. Stacy R. Defamiliarization in the language and Literature. NY: Syracuse University Press, 1977. 332 p.
42. Steiner P. Russian formalism, A methapoetics. Ithaca: Cornell University Press, 1984. 276 p.
43. Sternberg M. Telling in time (III): Chronology, estrangement, and stories of literary history // Poetics Today. 2006. Vol. 27 (1). P. 125–235.
44. Striedter J. (hrsg.). Texte der russischen Formalisten: in 2 Bs. Munchen: 1969–1972.
45. Thompson E. Russian Formalism and Anglo–American New Criticism. The Hague and Paris: Mouton, 1971.
46. Tiegem P. van A. G. N. Quelques produits du formalisme russe // Revue de litterature comparee. 1932. Vol. XII. P. 425–434.
47. Tiegem P. V. Tendances nouvelles en histoire litteraire // Etudes Francaises. 1930. T. 22. P. 112–119.
48. Tomashevskij B. La nouvelle école d’historie litteraire en Russie // Revue des études slaves. 1928. T. VIII. P. 226–240.
49. Vatulescu C. The Politics of Estrangement: Tracking Shklovsky's device through literary and policing practices // Poetics Today. 2006. Vol. 27 (1). P. 35–66.
50. Voznesenskij A. Die Methodologie der russischen Literaturforschung in den Jarden 1910–1925 // Zeitschrift fur slavische Philologie. 1927.
51. Welleck R., Warren, A. Theory of Literature. New York: Harcourt, 1956.
52. Zirmunskij V. Formprobleme in der russischen Literaturwissenschaft // Zeitschrift fur slavische Philologiе. 1924. Vol. I. S. 134–167.
53. Горных А. А. Формализм: от структуры к тексту и за его пределы. Мн.: Логвинов, 2003. 312 с.
54. Жирмунский В. М. К вопросу о «формальном методе» // Проблема формы в поэзии. Пг.: Academia, 1923. С. 5–23.

Работу высылаем на протяжении 30 минут после оплаты.



Подобные работы


©2025 Cервис помощи студентам в выполнении работ
.