Женщина в меровингском королевстве: Радегунда из Пуатье и проблема власти и святости
|
Введение 3
Глава I. Особенности становления культа Радегунды из Пуатье 16
Глава II. Святость и Власть в раннесредневековой Галлии 32
Заключение 43
Список использованных изданий источников и литературы 45
Приложение 54
Глава I. Особенности становления культа Радегунды из Пуатье 16
Глава II. Святость и Власть в раннесредневековой Галлии 32
Заключение 43
Список использованных изданий источников и литературы 45
Приложение 54
Святая Радегунда из Пуатье (518—587 гг.) — дочь короля тюрингов Бертахара, основательница монастыря Святого Креста. Культ святой Радегунды, возникший предположительно после ее смерти, вплоть до начала XX века был одним из самых популярных во Франции1. На примере культа св. Радегунды в работе рассматривается проблема агиографии как исторического источника, ранее обсуждавшаяся в трудах таких известных историков как Ж. Болланд, И. Делаге, П. Браун, Р. Ван Дам, Д. Крюгер.
Источники
Рассказы о жизни и деяниях Радегунды представлены в произведениях нескольких раннесредневековых авторов: историка и епископа Григория Турского, его друга и поэта (также епископа) Венанция Фортуната, а также монахини Баудонивии из основанного Радегундой монастыря Святого Креста в Пуатье. Все три автора входили в близкое окружение Радегунды. Сочинения Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии относятся к разным литературным жанрам, и образы королевы и монахини из Пуатье, представленные в них, во многом не похожи друг на друга.
Григорий Турский рассказывает про Радегунду из Пуатье в сочинении «Decem Libri Historiarum», которое создавалось на протяжении многих лет пребывания Григория на посту епископа города Тура, вплоть до 594 года2, и в собрании «Libri octo Miraculorum», а именно в «Liber in Gloria Martyrum» и «Liber de Gloria Confessorum». Точные даты создания текста «Liber in Gloria Martyrum» неизвестны, возможно, согласно работе Р. Ван Дама, это произошло между 587 и 588 годами, то есть в последние годы жизни Радегунды, кончина которой наступила, предположительно, около 587 года3. Сочинение «Liber de Gloria Confessorum» благодаря наличию в тексте описания похорон Радегунды возможно датировать после 587 года4.
Григорий Турский пишет о Радегунде не только как об историческом персонаже, но и как об одной из многочисленных святых Церкви, которые своими чудесами подобны Иисусу Христу, что должно убедить читателя принять Церковь как тело Христово5. Рассказы о чудесах святых в трудах Григория Турского — часть большого наставления Григория, который придает каждому рассказу о чудесах свою собственную значимость6.
Два текста VI века, известные как жития Радегунды, написаны ее современниками. «Vita Radegundis» было написано Венанцием Фортунатом предположительно после 587 года7. Второе житие Радегунды (предположительно созданное как продолжение текста Венанция Фортуната), было написано монахиней Баудонивией между 609 и 614 годами8. Сочинение Баудонивии, в котором Радегунда и ее окружение представлены неотделимыми от монастыря Святого Креста, может быть отнесено к текстам, положившим основание жанру «Gesta abbatum»9, возникшему в монастырях для утверждения новых отношений монастырей и общества и пересмотра их историй10. Согласно созданному ею тексту, Баудонивия была знакома с житием Радегунды Венанция Фортуната11, однако неизвестно, был ли ей знаком текст «Decem Libri Historiarum» авторства Григория Турского — епископа, который, как уже отмечалось, имел тесные связи с городом Пуатье и монастырем Святого Креста, а также был дружен с Венанцием Фортунатом12.
В данной работе используются стихотворения Венанция Фортуната, а также поэтическое произведение “De Excidio Thoringiae” («О Разорении Тюрингии»), написанное от лица Радегунды, об авторстве которого ведутся споры. Используются свидетельства Византийского историка Прокопия Кесарийского, о родственнике Радегунды, Амалафриде13. Также приведены свидетельства из текстов Византийских историков Иоанна Эфесского и Менандра Протектора14. Для сравнительного анализа жития святой Радегунды авторства Венанция Фортуната, использовался текст жития святого Арнульфа Мецского, который был создан не ранее середины VII века15.
Историография
Начало историографических исследований, связанных с именем Радегунды относится к XVI-XVII векам и, в основном, представлено историками Церкви, которых Радегунда интересует прежде всего, как одна из святых, но не как исторический персонаж. В 1637 году выходит произведение члена ордена иезуитов Андре Дю Соссе (1589—1675), “Martyrologium Gallicanum”. Пытаясь охватить всю известную информацию о святых Галлии, Дю Соссе собрал все доступные ему источники. Его рассказ о Радегунде представляет собой, в основном, пересказ сочинения Венанция Фортуната. Дю Соссе также передает краткие сведения о гробнице Радегунды, дважды разграбленной, в том числе «свирепейшими» (“grassantibus”) норманнами16.
Историю о святой Радегунде не обошли вниманием иезуиты, работавшие над многотомным изданием “Acta Sanctorum”, так называемые Болландисты17. П. Г. Купер, возглавивший в 1719 году работу над выпусками “Acta Sanctorum”18, о святых, дни праздников которых приходились на Август месяц, не обошел вниманием и Св. Радегунду. В “Acta Sanctorum” Болландисты не только публиковали средневековые тексты, но снабжали их комментариями, пытаясь обосновать их подлинность. Стремление Болландистов к обоснованию подлинности исторических источников оказало существенное влияние на создание науки палеографии19. Метод поиска источников используемый Болландистами был описан одним из них, И. Делеге, в его работе “A travers trois siecles: 1'reuvre des Bollandistes (16151915)”. В поисках свидетельств и источников Болландисты обходили все церкви, связанные с культом святого. Анализируя полученные данные, они формировали полное представление о том или ином святом. Жан Болланд, по поручению Ордена Иезуитов начавший работу над первым томом “Acta Sanctorum” (вышел в 1643 году), сразу определил задачи Болландистов: ни один из уголков христианского мира не будет оставлен неизученным20.
Историков XVII века, которые не занимались историей Церкви и ее святых, Радегунда интересовала в меньшей степени. Адриен де Валуа (1607— 1692), ординарный историограф при дворе Людовика XIV-го, в своем сочинении “Rerum Francicarum usque ad Chlotharii senioris mortem” несколько раз вспоминает Радегунду, в первую очередь как главное лицо послания Амалафриду «О разорении Тюрингии»21, факты биографии Радегунды пересказываются в первую очередь на основе жития Венанция Фортуната.
В работах XVII века появляются не только ссылки на раннесредневековые произведения посвященные Радегунде, но и упоминания иных исследований, связанных с ее именем. Так в работе Ж. Филльо (Jean Filleau de La Bouchetterie (1600-1682)), изданной в 1643 г., упоминаются предшествующие работы французских историков, посвященные деяниям святой Радегунды22 и, в частности, поэт и историк из Пуатье Жан Буше (Jean Bouchet (1476 — между 1557 и 1559)) который в 1517 году издал панегирик святой Радегунде после того, как, немного ранее, французский король Карл VIII (по прозвищу Любезный; 1470—1498) пригласил его перевести житие святой Радегунды на французский язык.
Интерес историков к королеве Радегунде возродился с новой силой в первой половине XIX века. Одним из основоположников изучения меровингской Галлии, Огюстеном Тьери в «Рассказах о временах Меровингов» (1840), было положено начало и изучению Радегунды. В предисловии к своему труду Огюстен Тьерри подчеркнул: его работа является произведением и художественным, и историческим23. Пытаясь наилучшим образом познакомить читателя с эпохой Меровингов, Огюстен Тьерри создает семь рассказов, связанных между собой лишь общими персонажами. Значительная часть пятого рассказа посвящена Радегунде и созданию монастыря в Пуатье.
О. Тьерри, веря в достоверность своих источников, создает красочную картину прошлого Галлии, где правят варвары франки, которые непохожи на образованных римлян, плохо организованы и непостоянны24. Не желая пересказывать источники, в первую очередь «Decem Libri Historiarum» Григория Турского, автор дает свое объяснение событиям и поступкам героев своих рассказов. Все варвары действуют согласно своим инстинктам, участие героя в череде событий завершается появлением следующего героя. История по О. Тьери есть непрекращающаяся череда подвигов героев25.
В рассказах О. Тьери Радегунда более близка к римлянам, нежели к франкам. Получив хорошее образование, много читая, Радегунда оказалась по отношению к своему мужу, королю Хлотарю «невозвратно удаленной отъ него нравственным превосходством, которое самъ же онъ велГлъ сообщить ей и желалъ въ ней видеть»26. Познакомившись с Венанцием Фортунатом, который согласно О. Тьерри был «последнГмъ и самымъ ничтожнымъ представителемъ»ж классической литературы, Радегунда пытается всеми силами удержать его в Пуатье. Она делится с поэтом своими душевными страданиями и воспоминаниями о своем 27лененииж.
«Рассказы о Меровингах» заложили в XIX веке традиции восприятия франков как варваров28. Работа О. Тьерри, обобщающая без какой-либо критики данные разных источников29, сформировала облик Радегунды. Радегунда — несчастная женщина тюрингского происхождения, оказавшись в плену у варваров, создала обитель веры в Пуатье, где ей удалось найти утешение в аскетическом образе жизни, помощи окружающим и общении с Венанцием Фортунатом.
Схожий образ Радегунды передается в работе Э. Флери (1815—1883)30, где Хлотарь вновь описан как варвар, желающий иметь образованную жену31. В отличие от взглядов О. Тьерри, Э. Флери считает, что варвары франки могли адаптироваться к римской цивилизации и подчеркивает образованность сына Хлотаря Хильперика32. Новизна работы Э. Флери заключается в попытке, в отличии от О. Тьерри, не пересказать источники, но произвести их анализ, а также рассмотреть Радегунду через историю ее почитания. Э. Флери прямо указывает на нехватку, обязательной для историка, беспристрастности в сочинениях своего предшественника33.
С теми же целями была создана работа аббата Э. Бриана (1795—18..?), с той разницей, что аббата интересовал не только культ Радегунды в Пуатье, но также свидетельства ее почитания в других городах и странах34.
Расцвет немецкой филологии в конце XIX — начале XX века отразился на исследовании Радегунды и ее эпохи в работе профессора Геттингенского университета В. Мейера (1845—1917) “Der Gelegenlieitsdicht er Venantius Fortunatus” (1901). Анализируя сочинения Венанция Фортуната, В. Мейер сделал важное наблюдение относительно жития Св. Радегунды Венанция Фортуната, указав, что перечисляемые в двадцать первом параграфе жития добродетели Радегунды есть негласные заголовки для последующих параграфов этого сочинения35.
Радегунде из Пуатье посвящается глава в работе “Christianisme et Culture Feminine” (1914), которая была написана дочерью президента Франции Феликса Форе (1841—1899), Л. Фор-Гойо (1866—1913). Посмертно изданное сочинение является интересным примером публицистики начала XX века, но научно-исследовательскую составляющую работы вряд ли можно считать значительной. Л. Фор-Гойо не рассматривает Радегунду как представителя Римской цивилизации каковой она предстает в работе О. Тьерри. Радегунда - сильная духом красивая женщина, великая цель которой - преобразить несовершенный и варварский мир ее современников36. В работе заметно отрицательное отношение автора к тирании37 от которой страдала и Радегунда. Святая Радегунда в работе Л. Фор-Гойо - символ борьбы против современного автору порядка38.
Сочинение Л. Фор-Гойо было создано в канун великих потрясений Первой мировой войны. Четыре года войны, открывшие «Эпоху Катастроф»39, привели к исчезновению беспрекословной веры в содержание ранних текстов житий святых, что заметно в последующих работах, посвященных культам святых раннего средневековья. В 1918 году была опубликована короткая статья Г. Буланже, почетного хранителя музея в городе Перон, посвященная двум объектам почитания: Камню Святой Радегунды и Песчанику Святого Мартина. И Камень, и Песчаник использовались людьми еще в первобытную эпоху для заточки орудий труда, а затем стали объектами языческого поклонения40. Понимая, что уничтожить культ почитания не удастся, Церковь сделала оба их частью культов святой Радегунды и святого Мартина41. Г ород Перон и окружавшая его местность сыграли ключевое значение в ходе знаменитого своей кровопролитностью сражения на реке Сомме (1916). В ходе боев пострадали деревни Месниль-Ле-Брюнтель и Ассевилер, где находились святилища. Сухое замечание Г. Буланже о разграблении городского музея в годы войны позволяет предположить, что исследователь в отличии от многих своих предшественников не верит в легенды о святых, так как все святое было уничтожено на полях сражений.
Радегунде из Пуатье посвятил множество своих работ аббат Р. Эгрен (1886—1957)42, главной из которых признана работа ”Sainte Radegonde”(1917)43. В своей работе Р. Эгрен попытался реконструировать Радегунду как исторического персонажа. Он не доверяет многим мифам и топосам, возникшим в агиографии святой Радегунды, что позволяет создать повествование о тюрингской принцессе в контексте ее отношений с галльским обществом. Это во многом предвосхитило идею об «интелектуальной биографии», позднее воплотившейся в трудах одного из основоположников школы анналов, Люсьена Февра44.
Болландист И. Делаге в своей работе “Loca Sanctorum” (1930) высказывает важную мысль: культ святого никогда не возникает без существовавших ранее стремлений и стараний некой группы людей в почитании данного святого45.
Популярность гендерных исследований привела к появлению множества работ, в которых Радегунда, представляется сильной женщиной исключительно своими трудами добывающей на востоке частицы Святого Креста и обретающей за это всеобщее признание и святость46. В последующих работах справедливость подобной интерпретации подвергается сомнениям.
Этому способствовал, в первую очередь, «лингвистический поворот» в медиевистике последней трети XX века, который предложил рассматривать средневековые письменные сочинения не как источники по череде событий истории средних веков, но как литературные тексты47. Отныне важен поиск авторского замысла, контекст, в котором строится язык автора средневекового текста48. В спорах о том, нужна ли историческим исследованиям повествовательная форма49, исследования о святой Радегунде получают новую форму. Б. Эффрос, в работе “Images of Sanctity: Contrasting Descriptions of Radegund by Venantius Fortunatus and Gregory of Tours” (1990) уже не интересуется пересказом событий из известных письменных источников. Ее интересуют образы Радегунды, их соответствие реальному прототипу сочинений Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии50. Немецкая исследовательница С. Габе прямо заявляет: необходимо «оставить в покое ’’Историческую Радегунду”» 51.
Работа британского историка М. Кланчи “From Memory to Written Record England 1066-1307” (1979) по структурной антропологии позволила исследователям по-новому взглянуть на отношения между обществом и государством в средние века, прийти к менее институциональному взгляду на политические и юридические практики 52.
Споры о целях, которые преследовали составители житий, не прекращаются. По мнению И. Делаге, агиография позволяет понять устремления почитателей культа53. В то же время, как справедливо отмечает П. Гири, составители житий не ставили целью показать святых как личностей: они стремились отразить те отличия святых от обычных людей, которые позволяли им совершать то, что можно было бы назвать чудом54. Питер Браун (Принстоновский Университет) утверждает: жития святых — важный источник по истории повседневности позднеантичного и раннесредневекового общества55. Г. Филлипарт де Фуа (Университет Намюра) предположил, что так как поклонение святым затрагивало почти все сферы жизни средневекового человека, следует говорить не об изучении культов святых, но об изучении агиографического феномена Средневековья как глобального общественного исторического процесса56.
В данной работе мы рассматриваем сочинения Григория Турского, Венанция Фортуната, и Баудонивии в контексте последних исследований культов святых раннего средневековья. В заключение вышеприведенного обзора, согласимся с К-М. Бушар, отметившей, что, как и жизнеописания других святых, история Радегунды рассказывалась и пересказывалась вновь и вновь, отвечая постоянно меняющимся потребностям общества57.
Объектом исследования культ святых как феномен религиозной культуры, в Галлии VI-IX века.
Предмет исследования - агиография культа Радегунды как выражение тенденций Галлии VI века: трансформация отношений Церкви и власти в королевстве Меровингов, становление культов святых.
Целью данной работы является анализ трансформаций образа святой Радегунды из Пуатье в работах Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии, их взаимосвязанности с процессом формирования меровингского королевства.
Задачи работы:
1. Реконструировать социальные, культурные и политические особенности королевства Меровингов в VI веке.
2. Определить особенности возникновения и становления культа святой Радегунды из Пуатье.
3. Проанализировать работы Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии и определить ключевые совпадения и различия образа святой Радегунды из Пуатье в этих работах.
4. Выявить ключевые моменты формирования меровингского королевства и их влияние на трансформации образа святой Радегунды из Пуатье.
Хронологические рамки настоящего исследования охватывают VI - VIII века.
Методология Работы основана на текстологическом и сравнительном анализе агиографических сочинений и использовании исторических исследований современных авторов.
Научная новизна исследования состоит в определении трансформаций образа святой Радегунды из Пуатье и их связи с процессами формирования королевства Меровингов на основе сравнительного анализа работ Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии.
Практическая значимость. Работа вносит вклад в анализ вопросов, посвященных проблемам святости и власти в раннем средневековье, и может быть использована при создании специальных лекционных курсов и научных пособий, посвященных истории раннего средневековья. Структура. Работа состоит из Введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
Источники
Рассказы о жизни и деяниях Радегунды представлены в произведениях нескольких раннесредневековых авторов: историка и епископа Григория Турского, его друга и поэта (также епископа) Венанция Фортуната, а также монахини Баудонивии из основанного Радегундой монастыря Святого Креста в Пуатье. Все три автора входили в близкое окружение Радегунды. Сочинения Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии относятся к разным литературным жанрам, и образы королевы и монахини из Пуатье, представленные в них, во многом не похожи друг на друга.
Григорий Турский рассказывает про Радегунду из Пуатье в сочинении «Decem Libri Historiarum», которое создавалось на протяжении многих лет пребывания Григория на посту епископа города Тура, вплоть до 594 года2, и в собрании «Libri octo Miraculorum», а именно в «Liber in Gloria Martyrum» и «Liber de Gloria Confessorum». Точные даты создания текста «Liber in Gloria Martyrum» неизвестны, возможно, согласно работе Р. Ван Дама, это произошло между 587 и 588 годами, то есть в последние годы жизни Радегунды, кончина которой наступила, предположительно, около 587 года3. Сочинение «Liber de Gloria Confessorum» благодаря наличию в тексте описания похорон Радегунды возможно датировать после 587 года4.
Григорий Турский пишет о Радегунде не только как об историческом персонаже, но и как об одной из многочисленных святых Церкви, которые своими чудесами подобны Иисусу Христу, что должно убедить читателя принять Церковь как тело Христово5. Рассказы о чудесах святых в трудах Григория Турского — часть большого наставления Григория, который придает каждому рассказу о чудесах свою собственную значимость6.
Два текста VI века, известные как жития Радегунды, написаны ее современниками. «Vita Radegundis» было написано Венанцием Фортунатом предположительно после 587 года7. Второе житие Радегунды (предположительно созданное как продолжение текста Венанция Фортуната), было написано монахиней Баудонивией между 609 и 614 годами8. Сочинение Баудонивии, в котором Радегунда и ее окружение представлены неотделимыми от монастыря Святого Креста, может быть отнесено к текстам, положившим основание жанру «Gesta abbatum»9, возникшему в монастырях для утверждения новых отношений монастырей и общества и пересмотра их историй10. Согласно созданному ею тексту, Баудонивия была знакома с житием Радегунды Венанция Фортуната11, однако неизвестно, был ли ей знаком текст «Decem Libri Historiarum» авторства Григория Турского — епископа, который, как уже отмечалось, имел тесные связи с городом Пуатье и монастырем Святого Креста, а также был дружен с Венанцием Фортунатом12.
В данной работе используются стихотворения Венанция Фортуната, а также поэтическое произведение “De Excidio Thoringiae” («О Разорении Тюрингии»), написанное от лица Радегунды, об авторстве которого ведутся споры. Используются свидетельства Византийского историка Прокопия Кесарийского, о родственнике Радегунды, Амалафриде13. Также приведены свидетельства из текстов Византийских историков Иоанна Эфесского и Менандра Протектора14. Для сравнительного анализа жития святой Радегунды авторства Венанция Фортуната, использовался текст жития святого Арнульфа Мецского, который был создан не ранее середины VII века15.
Историография
Начало историографических исследований, связанных с именем Радегунды относится к XVI-XVII векам и, в основном, представлено историками Церкви, которых Радегунда интересует прежде всего, как одна из святых, но не как исторический персонаж. В 1637 году выходит произведение члена ордена иезуитов Андре Дю Соссе (1589—1675), “Martyrologium Gallicanum”. Пытаясь охватить всю известную информацию о святых Галлии, Дю Соссе собрал все доступные ему источники. Его рассказ о Радегунде представляет собой, в основном, пересказ сочинения Венанция Фортуната. Дю Соссе также передает краткие сведения о гробнице Радегунды, дважды разграбленной, в том числе «свирепейшими» (“grassantibus”) норманнами16.
Историю о святой Радегунде не обошли вниманием иезуиты, работавшие над многотомным изданием “Acta Sanctorum”, так называемые Болландисты17. П. Г. Купер, возглавивший в 1719 году работу над выпусками “Acta Sanctorum”18, о святых, дни праздников которых приходились на Август месяц, не обошел вниманием и Св. Радегунду. В “Acta Sanctorum” Болландисты не только публиковали средневековые тексты, но снабжали их комментариями, пытаясь обосновать их подлинность. Стремление Болландистов к обоснованию подлинности исторических источников оказало существенное влияние на создание науки палеографии19. Метод поиска источников используемый Болландистами был описан одним из них, И. Делеге, в его работе “A travers trois siecles: 1'reuvre des Bollandistes (16151915)”. В поисках свидетельств и источников Болландисты обходили все церкви, связанные с культом святого. Анализируя полученные данные, они формировали полное представление о том или ином святом. Жан Болланд, по поручению Ордена Иезуитов начавший работу над первым томом “Acta Sanctorum” (вышел в 1643 году), сразу определил задачи Болландистов: ни один из уголков христианского мира не будет оставлен неизученным20.
Историков XVII века, которые не занимались историей Церкви и ее святых, Радегунда интересовала в меньшей степени. Адриен де Валуа (1607— 1692), ординарный историограф при дворе Людовика XIV-го, в своем сочинении “Rerum Francicarum usque ad Chlotharii senioris mortem” несколько раз вспоминает Радегунду, в первую очередь как главное лицо послания Амалафриду «О разорении Тюрингии»21, факты биографии Радегунды пересказываются в первую очередь на основе жития Венанция Фортуната.
В работах XVII века появляются не только ссылки на раннесредневековые произведения посвященные Радегунде, но и упоминания иных исследований, связанных с ее именем. Так в работе Ж. Филльо (Jean Filleau de La Bouchetterie (1600-1682)), изданной в 1643 г., упоминаются предшествующие работы французских историков, посвященные деяниям святой Радегунды22 и, в частности, поэт и историк из Пуатье Жан Буше (Jean Bouchet (1476 — между 1557 и 1559)) который в 1517 году издал панегирик святой Радегунде после того, как, немного ранее, французский король Карл VIII (по прозвищу Любезный; 1470—1498) пригласил его перевести житие святой Радегунды на французский язык.
Интерес историков к королеве Радегунде возродился с новой силой в первой половине XIX века. Одним из основоположников изучения меровингской Галлии, Огюстеном Тьери в «Рассказах о временах Меровингов» (1840), было положено начало и изучению Радегунды. В предисловии к своему труду Огюстен Тьерри подчеркнул: его работа является произведением и художественным, и историческим23. Пытаясь наилучшим образом познакомить читателя с эпохой Меровингов, Огюстен Тьерри создает семь рассказов, связанных между собой лишь общими персонажами. Значительная часть пятого рассказа посвящена Радегунде и созданию монастыря в Пуатье.
О. Тьерри, веря в достоверность своих источников, создает красочную картину прошлого Галлии, где правят варвары франки, которые непохожи на образованных римлян, плохо организованы и непостоянны24. Не желая пересказывать источники, в первую очередь «Decem Libri Historiarum» Григория Турского, автор дает свое объяснение событиям и поступкам героев своих рассказов. Все варвары действуют согласно своим инстинктам, участие героя в череде событий завершается появлением следующего героя. История по О. Тьери есть непрекращающаяся череда подвигов героев25.
В рассказах О. Тьери Радегунда более близка к римлянам, нежели к франкам. Получив хорошее образование, много читая, Радегунда оказалась по отношению к своему мужу, королю Хлотарю «невозвратно удаленной отъ него нравственным превосходством, которое самъ же онъ велГлъ сообщить ей и желалъ въ ней видеть»26. Познакомившись с Венанцием Фортунатом, который согласно О. Тьерри был «последнГмъ и самымъ ничтожнымъ представителемъ»ж классической литературы, Радегунда пытается всеми силами удержать его в Пуатье. Она делится с поэтом своими душевными страданиями и воспоминаниями о своем 27лененииж.
«Рассказы о Меровингах» заложили в XIX веке традиции восприятия франков как варваров28. Работа О. Тьерри, обобщающая без какой-либо критики данные разных источников29, сформировала облик Радегунды. Радегунда — несчастная женщина тюрингского происхождения, оказавшись в плену у варваров, создала обитель веры в Пуатье, где ей удалось найти утешение в аскетическом образе жизни, помощи окружающим и общении с Венанцием Фортунатом.
Схожий образ Радегунды передается в работе Э. Флери (1815—1883)30, где Хлотарь вновь описан как варвар, желающий иметь образованную жену31. В отличие от взглядов О. Тьерри, Э. Флери считает, что варвары франки могли адаптироваться к римской цивилизации и подчеркивает образованность сына Хлотаря Хильперика32. Новизна работы Э. Флери заключается в попытке, в отличии от О. Тьерри, не пересказать источники, но произвести их анализ, а также рассмотреть Радегунду через историю ее почитания. Э. Флери прямо указывает на нехватку, обязательной для историка, беспристрастности в сочинениях своего предшественника33.
С теми же целями была создана работа аббата Э. Бриана (1795—18..?), с той разницей, что аббата интересовал не только культ Радегунды в Пуатье, но также свидетельства ее почитания в других городах и странах34.
Расцвет немецкой филологии в конце XIX — начале XX века отразился на исследовании Радегунды и ее эпохи в работе профессора Геттингенского университета В. Мейера (1845—1917) “Der Gelegenlieitsdicht er Venantius Fortunatus” (1901). Анализируя сочинения Венанция Фортуната, В. Мейер сделал важное наблюдение относительно жития Св. Радегунды Венанция Фортуната, указав, что перечисляемые в двадцать первом параграфе жития добродетели Радегунды есть негласные заголовки для последующих параграфов этого сочинения35.
Радегунде из Пуатье посвящается глава в работе “Christianisme et Culture Feminine” (1914), которая была написана дочерью президента Франции Феликса Форе (1841—1899), Л. Фор-Гойо (1866—1913). Посмертно изданное сочинение является интересным примером публицистики начала XX века, но научно-исследовательскую составляющую работы вряд ли можно считать значительной. Л. Фор-Гойо не рассматривает Радегунду как представителя Римской цивилизации каковой она предстает в работе О. Тьерри. Радегунда - сильная духом красивая женщина, великая цель которой - преобразить несовершенный и варварский мир ее современников36. В работе заметно отрицательное отношение автора к тирании37 от которой страдала и Радегунда. Святая Радегунда в работе Л. Фор-Гойо - символ борьбы против современного автору порядка38.
Сочинение Л. Фор-Гойо было создано в канун великих потрясений Первой мировой войны. Четыре года войны, открывшие «Эпоху Катастроф»39, привели к исчезновению беспрекословной веры в содержание ранних текстов житий святых, что заметно в последующих работах, посвященных культам святых раннего средневековья. В 1918 году была опубликована короткая статья Г. Буланже, почетного хранителя музея в городе Перон, посвященная двум объектам почитания: Камню Святой Радегунды и Песчанику Святого Мартина. И Камень, и Песчаник использовались людьми еще в первобытную эпоху для заточки орудий труда, а затем стали объектами языческого поклонения40. Понимая, что уничтожить культ почитания не удастся, Церковь сделала оба их частью культов святой Радегунды и святого Мартина41. Г ород Перон и окружавшая его местность сыграли ключевое значение в ходе знаменитого своей кровопролитностью сражения на реке Сомме (1916). В ходе боев пострадали деревни Месниль-Ле-Брюнтель и Ассевилер, где находились святилища. Сухое замечание Г. Буланже о разграблении городского музея в годы войны позволяет предположить, что исследователь в отличии от многих своих предшественников не верит в легенды о святых, так как все святое было уничтожено на полях сражений.
Радегунде из Пуатье посвятил множество своих работ аббат Р. Эгрен (1886—1957)42, главной из которых признана работа ”Sainte Radegonde”(1917)43. В своей работе Р. Эгрен попытался реконструировать Радегунду как исторического персонажа. Он не доверяет многим мифам и топосам, возникшим в агиографии святой Радегунды, что позволяет создать повествование о тюрингской принцессе в контексте ее отношений с галльским обществом. Это во многом предвосхитило идею об «интелектуальной биографии», позднее воплотившейся в трудах одного из основоположников школы анналов, Люсьена Февра44.
Болландист И. Делаге в своей работе “Loca Sanctorum” (1930) высказывает важную мысль: культ святого никогда не возникает без существовавших ранее стремлений и стараний некой группы людей в почитании данного святого45.
Популярность гендерных исследований привела к появлению множества работ, в которых Радегунда, представляется сильной женщиной исключительно своими трудами добывающей на востоке частицы Святого Креста и обретающей за это всеобщее признание и святость46. В последующих работах справедливость подобной интерпретации подвергается сомнениям.
Этому способствовал, в первую очередь, «лингвистический поворот» в медиевистике последней трети XX века, который предложил рассматривать средневековые письменные сочинения не как источники по череде событий истории средних веков, но как литературные тексты47. Отныне важен поиск авторского замысла, контекст, в котором строится язык автора средневекового текста48. В спорах о том, нужна ли историческим исследованиям повествовательная форма49, исследования о святой Радегунде получают новую форму. Б. Эффрос, в работе “Images of Sanctity: Contrasting Descriptions of Radegund by Venantius Fortunatus and Gregory of Tours” (1990) уже не интересуется пересказом событий из известных письменных источников. Ее интересуют образы Радегунды, их соответствие реальному прототипу сочинений Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии50. Немецкая исследовательница С. Габе прямо заявляет: необходимо «оставить в покое ’’Историческую Радегунду”» 51.
Работа британского историка М. Кланчи “From Memory to Written Record England 1066-1307” (1979) по структурной антропологии позволила исследователям по-новому взглянуть на отношения между обществом и государством в средние века, прийти к менее институциональному взгляду на политические и юридические практики 52.
Споры о целях, которые преследовали составители житий, не прекращаются. По мнению И. Делаге, агиография позволяет понять устремления почитателей культа53. В то же время, как справедливо отмечает П. Гири, составители житий не ставили целью показать святых как личностей: они стремились отразить те отличия святых от обычных людей, которые позволяли им совершать то, что можно было бы назвать чудом54. Питер Браун (Принстоновский Университет) утверждает: жития святых — важный источник по истории повседневности позднеантичного и раннесредневекового общества55. Г. Филлипарт де Фуа (Университет Намюра) предположил, что так как поклонение святым затрагивало почти все сферы жизни средневекового человека, следует говорить не об изучении культов святых, но об изучении агиографического феномена Средневековья как глобального общественного исторического процесса56.
В данной работе мы рассматриваем сочинения Григория Турского, Венанция Фортуната, и Баудонивии в контексте последних исследований культов святых раннего средневековья. В заключение вышеприведенного обзора, согласимся с К-М. Бушар, отметившей, что, как и жизнеописания других святых, история Радегунды рассказывалась и пересказывалась вновь и вновь, отвечая постоянно меняющимся потребностям общества57.
Объектом исследования культ святых как феномен религиозной культуры, в Галлии VI-IX века.
Предмет исследования - агиография культа Радегунды как выражение тенденций Галлии VI века: трансформация отношений Церкви и власти в королевстве Меровингов, становление культов святых.
Целью данной работы является анализ трансформаций образа святой Радегунды из Пуатье в работах Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии, их взаимосвязанности с процессом формирования меровингского королевства.
Задачи работы:
1. Реконструировать социальные, культурные и политические особенности королевства Меровингов в VI веке.
2. Определить особенности возникновения и становления культа святой Радегунды из Пуатье.
3. Проанализировать работы Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии и определить ключевые совпадения и различия образа святой Радегунды из Пуатье в этих работах.
4. Выявить ключевые моменты формирования меровингского королевства и их влияние на трансформации образа святой Радегунды из Пуатье.
Хронологические рамки настоящего исследования охватывают VI - VIII века.
Методология Работы основана на текстологическом и сравнительном анализе агиографических сочинений и использовании исторических исследований современных авторов.
Научная новизна исследования состоит в определении трансформаций образа святой Радегунды из Пуатье и их связи с процессами формирования королевства Меровингов на основе сравнительного анализа работ Григория Турского, Венанция Фортуната и Баудонивии.
Практическая значимость. Работа вносит вклад в анализ вопросов, посвященных проблемам святости и власти в раннем средневековье, и может быть использована при создании специальных лекционных курсов и научных пособий, посвященных истории раннего средневековья. Структура. Работа состоит из Введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
В данном исследовании проведен сравнительный анализ образов святой Радегунды из Пуатье на основе раннесредневековых агиографических сочинений Григория Турского, Венанция Фортуната, и монахини Баудонивии. Показано, что трансформация образов святой Радегунды неотделимо связана с изменениями характера взаимоотношений Церкви и власти в королевстве Меровингов, возникновением, становлением и изменением культа святых в раннем средневековье.
Во введении дается краткий обзор источников и историографических сочинений, посвященных культу святой Радегунды. Указывается на изменение характера исследований, последовательно рассматривавших Радегунду как святую (работы представителей Церкви), как исторического персонажа (работы XIX века) и как объект гендерных исследований. Прослеживается изменение методологии исторических исследований, переход к сравнительному анализу текстов на рубеже XIX-XX веков и “лингвистическому повороту” во второй половине XX века.
Первая глава посвящена сравнительному анализу сочинений Григория Турского, Венанция Фортуната, и монахини Баудонивии на основании которого делается вывод о том, что различия образов Радегунды в указанных сочинениях, в значительной степени, определяются политическими событиями, связанными с трансформацией отношений Церкви и власти в меровингском королевстве.
Во второй главе проводится анализ иных сочинений Венанция Фортуната посвященных святой Радегунде и приводится краткий обзор исторических событий, связанных с появлением данных сочинений, подтверждающий необходимость рассмотрения образов Радегунды в контексте политической истории раннего средневековья и становления культа святых.
Проводится сравнительный анализ текстов «Vitae sanctae Radegundi» и текстом «Vita sancti Arnulfi» и указывается на то, что топосы, использованные при создании образа и становления культа святой Радегунды, позднее используются в «Vita sancti Arnulfi» для создания культа святого Арнульфа как основателя рода Каролингов.
Делается общий вывод о том, что составители житий святых раннего средневековья стремились подчеркнуть неразделимость власти и святости для утверждения легитимности королевского правления.
Во введении дается краткий обзор источников и историографических сочинений, посвященных культу святой Радегунды. Указывается на изменение характера исследований, последовательно рассматривавших Радегунду как святую (работы представителей Церкви), как исторического персонажа (работы XIX века) и как объект гендерных исследований. Прослеживается изменение методологии исторических исследований, переход к сравнительному анализу текстов на рубеже XIX-XX веков и “лингвистическому повороту” во второй половине XX века.
Первая глава посвящена сравнительному анализу сочинений Григория Турского, Венанция Фортуната, и монахини Баудонивии на основании которого делается вывод о том, что различия образов Радегунды в указанных сочинениях, в значительной степени, определяются политическими событиями, связанными с трансформацией отношений Церкви и власти в меровингском королевстве.
Во второй главе проводится анализ иных сочинений Венанция Фортуната посвященных святой Радегунде и приводится краткий обзор исторических событий, связанных с появлением данных сочинений, подтверждающий необходимость рассмотрения образов Радегунды в контексте политической истории раннего средневековья и становления культа святых.
Проводится сравнительный анализ текстов «Vitae sanctae Radegundi» и текстом «Vita sancti Arnulfi» и указывается на то, что топосы, использованные при создании образа и становления культа святой Радегунды, позднее используются в «Vita sancti Arnulfi» для создания культа святого Арнульфа как основателя рода Каролингов.
Делается общий вывод о том, что составители житий святых раннего средневековья стремились подчеркнуть неразделимость власти и святости для утверждения легитимности королевского правления.
Подобные работы
- Женщина в меровингском королевстве: Радегунда из Пуатье и проблема власти и святости
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2023 - Раннесредневековые святые женщины как целители
Бакалаврская работа, история . Язык работы: Русский. Цена: 4750 р. Год сдачи: 2016