Введение 4
Глава I. «Мысль семейная» в "романе-музее" А. Битова "Пушкинский
дом" 12
Ы.Памятник прошедшему времени 13
I.2. Любовная история на постмодерный лад 16
1.2.1. Специфика персонажного мира 18
1.2.2. Алкогольный мотив 29
1.2.3. Роль интертекста 32
1.2.4. Кольцевая структура 38
Глава II. Безумие, юродство и любовь в романе Саши Соколова "Школа
для дураков" 43
II.1. Феномен безумия в «Школе для дураков» 44
II.2. Любовные истории в «Школе для дураков»: постмодернистские
новации и классические традиции 53
II. 2.1. Сюжетно-смысловая структура 53
II. 2.2. Уровень хронотопа 61
II. 2.3. Персонажный мир 69
Список используемой литературы 75
Тема любовно-семейного счастья, как одна из вечных тем мировой литературы, не обошла стороной и современные художественные произведения постмодернистского направления. При этом данная тема практически мало рассматривалась литературоведами.
Феномен любовно-семейного счастья выходит за рамки психосоциального факта и тесно связан с социальным окружением личности, с системой ценностных ориентаций. Любовно-семейное счастье основано на чувстве любви. Хотя понятие «любовь» и широко распространено в работах различных современных авторов, но границы исследований по данной теме всё ещё остаются размытыми и неточными.
Согласно типологии, разработанной канадским социологом и психологом Джоном Аланом Ли, так называемые «любовные истории», можно разделить на три основных разновидности: эрос, людус и сторге. Эрос связан со страстной, романтической или сексуальной любовью. Находясь под влиянием того чувства, которое Ли называет эросом, влюбленные интуитивно ощущают себя погруженными, по выражению исследователя, в реку любви. Особым видом эроса является маниакальная любовь, которая представляет собой вид «психического расстройства» и подразумевает болезненную страсть, одержимость. Под «людусом» Ли подразумевает то, что, другими словами, можно назвать «любовной игрой». Этот стиль, или манера поведения, присуща тем, кто не стремится к постоянным отношениям и не желает отвечать за объект своей страсти. Третий стиль, так называемый сторге, — это семейная любовь, зародившаяся на основе чувства дружбы и взаимного доверия.
А. Большев, посвятивший литературному изображению любви, монографическое исследование, много внимания уделил феномену так называемой любовной иллюзии. По мнению Большева, «очень многие известные описания любви на самом деле являют собой изображение именно любовной иллюзии, они носят характер проекции собственных идеалов героев и героинь вовне».
Любовь в постмодернистской прозе, которая является главным объектом исследования в данной работе, как правило, отражает личностные идеальные устремления героев повествований. В таких текстах объект страсти зачастую всецело виртуален: это и таинственная Фаина, измышленная Левой Одоевцевым (роман «Пушкинский Дом» А. Битова), и загадочные Вета Акатова и Роза Ветрова (роман «Школа для дураков» Саши Соколова), и мифический Николай, выдуманный Адой (рассказ «Соня» Т. Толстой), и Вера Васильевна, придуманная Симеоновым (рассказ «Река Оккервиль» Т. Толстой), и Изольда, сочинённая Василием Михайловичем (рассказ «Круг» Т. Толстой), и кошка Ника из рассказа В. Пелевина «Ника». Герои постмодернистских художественных произведений зачастую отвергают эмпирическую реальность личностей окружающих людей, стремясь попасть в мир грез.
Представляется, что специфика постмодернистского изображения любви обусловлена фактором явного доминирования иллюзий над объективными реалиями. Основу типичной постмодернистской любовной истории, как правило, составляет ситуация маниакального влечения к заведомо виртуальному, фиктивному объекту, на которой проецируются собственные идеалы охваченного страстью персонажа. Подобная особенность постмодерной любовной истории обусловлена прежде всего спецификой постмодернистской психоидеологии, в системе координат которой мир являет собою бесконечную игру и перекодировку знаков. Постмодернистское мироощущение основано на отрицании реальности, которая трактуется как абстрактно-умозрительный конструкт, производное от субъективных представлений воспринимающего мир субъекта.
Анализируя важные для литературной любовной истории факторы, которые носят универсальный характер, следует подчеркнуть, что каждая национальная культура привносит в рассказ о любви свою особенную, уникально-неповторимую специфику. Так, например, своеобразие современной китайской литературы главным образом обусловлено критическим отношением к конфуцианству и даосизму . Соответственно, в китайской постмодернистской прозе больше внимания уделяется сексуальному освобождению , вследствие чего Эрос и Людус, связанные со страстной, игровой, романтической или сексуальной любовью, представляют собой самые популярные типы любви в китайской постмодернистской прозе. Ярким примером является в этом плане роман «Потерянная столица» (1993) Цзя Пинва. Что же касается современной английской любовной истории, то она сохранила связь с традиционным для 18 - 19 вв. «матримониальным» форматом, и тщательно разработанная великими романистами прошлого парадигматика и сегодня становится объектом рефлексии писателей- постмодернистов, о чем свидетельствуют такие произведения, как «Женщина французского лейтенанта» Д. Фаулза и «Искупление» Й. Макьюэна.
А русская любовная история, по мнению Большева, сформировалась в XIX веке, и «интересна тем, что предполагает возможность двоякого прочтения. Во многих произведениях русской литературы содержится психологически достоверное изображение любовной иллюзии: грезы героя и героини, обремененных невротическими комплексами и житейскими проблемами, не выдерживают испытания действительностью. Однако всякий раз в трезво-реалистическое повествование о закономерном крахе несбыточных надежд транспонируются метафизические мотивы, связанные с мифологемой земного рая, что позволяет читателю поверить: эти два человека действительно были созданы друг для друга, и только роковые случайности помешали воссоединению двух половин в единое гармоническое целое». Предпринятый в нашем исследовании анализ основных произведений современной русской прозы свидетельствует о том, что русская любовная история даже и на нынешнем постмодерном этапе своего развития во многом сохранила вышеупомянутую специфику, связанную с возможностью двоякого прочтения.
Новизна работы обусловлена отсутствием исследований, посвященных любовно-семейной проблематики в литературе русского постмодернизма.
Предметом исследования служат любовно-семейные коллизии в прозе виднейших представителей русского литературного постмодернизма - Андрея Битова и Саши Соколова.
В качестве объектов исследования выступают роман Андрея Битова «Пушкинский дом» (написан в 1964—1971 годах) и роман Саши Соколова «Школа для дураков» (написан в 1973 г., впервые опубликован в 1976 г., издательство «Ардис», США).
Материалом исследования являются, помимо вышеназванных романов А. Битова и С. Соколова, русские литературно-художественные тексты, где важную роль играет тема любовно-семейного счастья: от классики 19 века («Евгений Онегин» А. С. Пушкина, «Записки сумасшедшего» Н. В. Гоголя, «Воина и мир» и «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, «О любви» А. П. Чехова и т. д.) до произведений, появившихся сравнительно недавно, в конце 20 столетия (романы и повести Ю. В. Трифонова, В. И. Белова, С. П. Залыгина и др.).
Как уже отмечалось ранее, любовно-семейная проблематика в прозе русского постмодернизма еще не стала предметом серьезного изучения в научной литературе. Однако имеется большое количество интересных исследований, посвященных как специфике русского литературного постмодернизма в целом , так и отдельно взятым произведениям А. Битова и С. Соколова, на которые мы опирались в данной работе.
Методология данной работы включает типологический, сравнительный, культурно-исторический методы изучения текста с элементами мотивного анализа, а также психобиографического подхода.
Целью данной работы является анализ особенностей темы любовно-семейного счастья в русской постмодернистской прозе на материале романов А. Битова «Пушкинский дом» и Саши Соколова «Школа для дураков».
Для достижения этой цели в работе будут решены следующие задачи:
- выявить специфику постмодернистской любовной истории в рамках осмысления особенностей психоидеологии постмодерна;
- установить в ходе анализа романов А. Битова и С. Соколова, как традиционные черты русской любовной истории совмещаются в постмодернистской прозе с инновационными свойствами;
- раскрыть своеобразие любовной иллюзии в постмодернистском контексте;
- выявить особенности персонажного мира в русских постмодернистских любовных историях.
Структура диссертации: работа состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографического списка использованной литературы.
Во введении сформулированы цели и задачи ВКР, здесь содержится необходимая информация, касающаяся научной новизны исследования, методологического инструментария, материала и т.д.
Первая глава посвящена любовно-семейным коллизиям в произведении А. Битова «Пушкинский дом», по праву названном «романом-музеем» -- в силу того, что в нем совмещаются различные культурные коды и традиции.
Во второй главе содержится анализ романа Саши Соколова «Школа для дураков» в контексте любовно-семейной проблематики. Следует особо отметить ту важную роль, которую в обоих исследуемых романах играет архетип юродства.
В заключении содержатся основные выводы, а также намечены перспективы дальнейшего изучения русской постмодернистской прозы в контексте любовно-семейной проблематики.
В настоящей квалификационной работе рассматривается тема любовно-семейного счастья в русской постмодернистской прозе - на материале двух романов: «Пушкинский дом» А. Битова и «Школа для дураков» Саши Соколова.
Согласно мнению Бодрийара, Делеза, Барта, «современный человек, будучи заключенным в социальную тару, повсюду обнаруживает только себя самого, по-видимому, в качестве компенсации за потерю и растворение себя в общей массе бегущих за счастьем и успехом. Галлюцинируя себя, он, по крайней мере, обретает хотя бы виртуальную жизнь, которая оказывается совершенно свободной и личной». А. Битов, отвечая на вопрос о целевых установках, лежащих в основе «Пушкинского дома», назвал свое главное произведение романом «о дезориентации». Собственно говоря, вся российская постмодернистская проза являет собою прежде всего варьирование ситуации дезориентации человека. Разумеется, дезориентация затрагивает и любовную сферу человеческого существования.
Во все времена любовь была для человека, хотя бы отчасти, формой бегства от реальности. В нынешнюю же постмодерную эпоху, когда и сама реальность превратилась в некую фикцию («реальность постмодернистов алогична и хаотична... Реальность фантасмагорична» ), любовь приобретает все более иллюзорный характер. И литература российского постмодернизма служит наглядным подтверждением этого.
Впрочем, в ходе анализа романов Битова и Соколова мы не раз подчеркивали, что инновационный характер постмодернистской психоидеологии не может заслонить связи развернутых в «Пушкинском доме» и «Школе для дураков» любовных коллизий с канонически-традиционным форматом русской любовной историей, сложившимся в позапрошлом веке. Начиная с пушкинского романа в стихах «Евгений Онегин», в русской литературе доминирует «проекционная» разновидность любви, основанная на мифологеме земного рая: охваченный подобной страстью герой, как правило, созерцает вместо эмпирической реальности земного существа собственные идеалы и грезы.
Представляется, что главная задача любого исследователя современной литературной любовной истории состоит прежде всего в изучении тех модификаций, которым подвергают писатели-постмодернисты традиционный для русского текста любовный канон. И мы в своей выпускной квалификационной работе главное внимание сосредоточили на решении данной задачи.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
