Жанровое своеобразие сборника Н. А. Лейкина «Ради потехи: юмористические шалости пера»
|
Введение 3
Глава 1. Юмористические варианты традиционных жанров в сборнике Н. А. Лейкина «Ради потехи» 13
Глава 2. Нетрадиционные и оригинальные жанры в сборнике Н. А. Лейкина «Ради потехи» 46
Заключение 73
Список использованной и цитируемой литературы 78
Глава 1. Юмористические варианты традиционных жанров в сборнике Н. А. Лейкина «Ради потехи» 13
Глава 2. Нетрадиционные и оригинальные жанры в сборнике Н. А. Лейкина «Ради потехи» 46
Заключение 73
Список использованной и цитируемой литературы 78
Николай Александрович Лейкин (1841-1906) — плодовитый писатель, талантливый сатирик, автор сотен юмористических рассказов, которого принято считать родоначальником жанра сценки, журналист, редактор и издатель журнала «Осколки».
Лейкин обращался к самым разным лирическим и эпическим жанрам; среди последних — роман, повесть, рассказ, очерк, комическая сценка и мн. др. Он писал почти ежедневно, «кроме воскресных и праздничных дней»1, «ориентируясь на определенного читателя»2 — преимущественно массовую читательскую публику. Публиковался во многих журналах и газетах; среди них — «Искра»3, «Библиотека для Чтения»4, «Современник»5, «Петербургский листок» 6 , «Петербургская газета» 7 , «Стрекоза» 8 , «Исторический вестник»9.
Под редакцией Лейкина печатался литературно-художественный юмористический журнал «Осколки», который по мнению современной критики и литературоведов второй половины XX века — был наиболее «содержательным и либеральным»10, наиболее «честным и литературным»11 и — без преувеличения — самым популярным 12 среди других юмористических журналов, причем он «явился своего рода связующим звеном между юмористическими журналами 60-х гг. и сатирической журналистикой первой русской революции» 13. Здесь почти в каждом номере издатель публиковал «2-3 своих сценки»14.
Произведения Лейкина пользовались исключительно большой популярностью в России, «особенно в Петербурге»15 — столице России. Он привлек внимание городской читательской аудитории, в первую очередь — массового читателя, и завоевал достойную репутацию у русской читающей публики. Ряд литературоведов и историков XX века приводили убедительные доказательства известности и популярности Лейкина. Так, например, А. И. Рейтблат отмечал, что произведения Лейкина в 1879, 1880, 1890, 1891, 1892, 1893 годах входили в список наиболее востребованных произведений16, и подчеркивал, что Лейкин пользовался «наибольшим спросом в библиотеках для чтения»17. А. П. Чудаков указывал, что Лейкин был одним из самых известных русских юмористов 70-80-х гг. XIX века18.
Современники Лейкина относились к писателю и к его произведениям с большим интересом и уважением. Так, например, И. И. Ясинский в своих воспоминаниях рассказывал о случае, который произошел с ним в конце 1870-х гг. при посещении в Петербурге Гостиного двора. Обратив внимание приказчика на то, что прилавок мокрый, он услышал в ответ: «Это господин Лейкин изволили пить чай, так мы из уважения к их посещению не стираем» 19 . Далее приказчик говорил о Лейкине: «Прогрессивный писатель, на каламбурном амплуа собаку съели, первоклассный сатирик, смело можно аттестовать»20. Б. Б. Глинский отмечал, что многие из произведений Лейкина «требовали все новых повторных изданий, и можно считать без преувеличения, что по количеству потребителей Лейкин на нашем книжном рынке, как автор популярных повестей, всегда стоял одним из первых до самых последних дней его жизни»21. Эту точку зрения задолго до некролога Глинского высказывал и А. И. Введенский22.
Лейкин был известен не только в России, но и за границей. Многие из его произведений, в том числе и «те, которые посвящены путешествиям по Европе купеческой четы»23 были переведены на европейские языки. Так, например, Б. Б. Глинский в своем некрологе о Лейкине подчеркивал, что герои лейкинской юмористической прозы «Наши за границей» — купец Николай Иванович и его супруга, в качестве наиболее популярных героев его очерков получили «широкую известность даже за пределами своего отечества»24.
Талантливый писатель, Лейкин играл важную роль в процессе развития русской литературы и журналистики второй половины XIX века. Л. П. Громов в своей статье «Чехов и “артель” восьмидесятников» указывал, что «физиологические очерки Щеглова о павловской дачной жизни по своему юмористическому содержанию стоят на уровне “Осколочного” юмора Лейкина»25. Очевидно, что в данной характеристике прозы Щеглова имя Лейкина используется как знак высокого художественного мастерства. Подобные свидетельства приводили не только современники Лейкина (А. А. Измайлов 26 ), но и некоторые литературоведы XX века (Н. И. Белоцерковская27, В. Б. Катаев28 и мн. др.).
Нельзя не заметить влияние Лейкина на развитие малых прозаических жанров последней четверти XIX века. Созданный им жанр сценки отражал по мнению исследователей «новые художественные веяния»29, возникшие в 1860-1880-е гг. и оказывал большое влияние на «целый пласт литературы 70-90-х годов»30 XIX века, в частности и на «творчество ряда беллетристов — И. А. Вашкова, А. М. Дмитриева, И. И. Мясницкого, А. М. Пазухина, А. А. Плещеева и других» 31 . Способ так называемой «предметной описательности», использованный в сценках писателя, стал исключительно популярным и широко распространенным среди беллетристов и «во всей обширной сценочной беллетристике»32.
Лейкин, как известно, сыграл чрезвычайно важную роль в творческом становлении А. П. Чехова. Несмотря на то, что эпистолярное наследие Чехова демонстрирует, что отношения молодого писателя и его «литературного дядьки» со временем менялись, большинство исследователей справедливо подчеркивали, что «нельзя не видеть определенной преемственности» 33 между ранними юмористическими рассказами и сценками Чехова и малой прозой Лейкина.
Характерно, что и сам Чехов признавал эту преемственность. Современник Чехова А. А. Измайлов — автор первой монографии о Чехове — отмечал, что в одном из писем к Лейкину Чехов признавался: «вы, — мой крестный батька» 34 . Не только современники Лейкина, но также литературные критики и — позднее — литературоведы XX века не раз подчеркивали, что влияние Лейкина на становление писательской манеры молодого писателя трудно переоценить35. Влияние это заключалось не только в «возможности познакомиться с эстетическими принципами Лейкина»36, тематикой его рассказов, персонажами, малой формой произведений37 и «отдельными элементами сценочной поэтики»38, но и в том, что Лейкин как опытный писатель нередко делился с ним идеями, предлагал новые оригинальные начала и концовки39, а также познакомил с творчеством начинающего писателя «более широкую читательскую аудиторию, связал его с литературными кругами»40.
Стилистика рассказов, бытовых очерков и комических сценок Лейкина нашла своих последователей не только в массовой юмористике. И. И. Ясинский указывал в качестве одного из достоинств стиля Лейкина- беллетриста на то, что много из «комических словечек прижилось, осталось в русской речи. Такие выражения, как “мое почтение с кисточкой”, “вот тебе и фунт изюма”, и тому подобное были введены им в употребление»41.
Оценки творчества Лейкина, впрочем, были неоднозначны. Одни его современники и критики относились к нему положительно, а некоторые даже восторженно42, другие — отрицательно43.
В соответствии с этими полярными оценками, ряд литературоведов XX века (И. И. Сухих43 44, В. Б. Катаев45, Н. И. Белоцерковская46 и мн. др.) отмечали, что Лейкину должно принадлежать одно из важных мест в русской литературе, несмотря на то, что масштаб его творческой личности несопоставим с масштабом его «литературного крестника» — Чехова.
О важности исследования творчества писателей второго и третьего ряда, в том числе и творчества Лейкина говорили не только писатели47, но также критики и литературоведы48. Необходимость изучения их творчества для создания научно корректной истории национальной литературы подчеркивали еще формалисты и историки литературы 1О-х-20-х гг. XX века49. Позднее Д. С. Лихачев справедливо отмечал, что «если без изучения второстепенных и третьестепенных авторов нельзя понять значения крупных, первостепенных»50, то в этом случае, «нельзя правильно построить историколитературную перспективу в широком плане»51.
В последние десятилетия интерес к писателям второго и третьего ряда постепенно растет. И. Н. Сухих в своей монографии справедливо указывал, что в наше время «литературоведение уделяет все большее внимание писателям второго ряда»52.
Лейкин оставил поистине огромное творческое наследие: «36 романов и повестей, 11 пьес, свыше 10 тысяч рассказов, очерков и сценок»53. Однако крайне незначительная часть его произведений была переиздана. Например, лишь несколько его рассказов и сценок в конце XX века были включены в сборники «Спутники Чехова»54 и «Писатели чеховской поры»55, и тем самым стали доступны современным читателям. К сожалению, исследований, посвященных творчеству Лейкина крайне мало. Преимущественно это статьи в биографических, биобиблиографических и энциклопедических изданиях56, предисловия и комментарии в сборниках, посвященных творчеству писателей «чеховской поры»57. Существует только одно диссертационное исследование конца XX века, посвященное сценкам и драматическим произведениям Лейкина58. До сих пор — насколько нам известно — не подготовлено ни одной монографии о его творчестве.
Неизменно имя Лейкина встречается лишь в общем ряду других авторов второго и третьего ряда в академических историях русской литературы и журналистики59, а также в исследованиях о Чехове и русской юмористике60. Вопрос о творческой эволюции Лейкина естественно не ставился, как и вопрос о жанровом своеобразии малых форм его прозы последней четверти XIX века, многообразии жанров и структуре отдельных сборников писателя.
В качестве материала для настоящего исследования избран сборник Лейкина «Ради потехи» (1879), который был трижды издан при жизни Лейкина и еще раз после его смерти (1910).
Как известно, большинство сборников Лейкина, включающих малые прозаические формы, являются «моножанровыми». Как правило, они включают в себя произведения одного жанра, например, сценки: «Сцены из купеческого быта» (СПб., 1871), «Шуточные сцены» (СПб., 1872), «Неунывающие россияне» (СПб., 1879), «Саврасы без узды» (СПб., 1880), «Караси и щуки» (СПб., 1883), «Голубчики» (СПб., 1889) и др. или рассказы: «Воскресные охотники» (СПб., 1898), «Счастье привалило» (СПб., 1902), «Молодые побеги» (СПб., 1904), «Щенки, ковер и орган» (СПб., 1927) и др.; реже — двух, например, рассказы и сценки или рассказы и очерки: «Апраксинцы. Сцены и очерки» (СПб., 1864), «Веселые рассказы» (СПб., 1874), «Мученики охоты» (СПб., 1880), «Ребятишки» (СПб., 1892), «В деревне и в городе» (СПб., 1899) и др.
Сборник «Ради потехи» — единственный сборник писателя, который демонстрирует максимально жанровое разнообразие. Характерно, что все тексты при этом сгруппированы в разные циклы, каждый из которых объединяет произведения одного жанра. Именно по этой причине сборник «Ради потехи» выбран в качестве материала нашего исследования, как своего рода «энциклопедия» юмористических жанров, в которых работал Лейкин.
Этот сборник интересен и уникален еще в одном отношении: он включает циклы, получающие как традиционные жанровые обозначения (записки и дневник), так и необычные авторские жанровые поименования (куплеты в прозе) или внелитературные жанры, уже ставшие преимущественно достоянием прошлого (письмовник).
Главным предметом исследования является жанровое своеобразие сборника Лейкина «Ради потехи: юмористические шалости пера», которое рассматривается в контексте творчества писателя и русской юмористики 70-90-х годов XIX века.
Цель исследования заключается в том, чтобы рассмотреть жанровую специфику сборника, характер объединения малых жанров русской юмористики в циклы.
Поставленная цель определяет необходимость решения ряда задач:
1) определить состав и специфику малых прозаических жанров в сборнике Лейкина и исследовать их основные особенности;
2) описать персонажную сферу циклов сборника, а также их «вещный мир»;
3) рассмотреть жанрово-стилевые особенности циклов сборника;
4) проанализировать принципы объединения малых жанров сборника в циклы.
Методологической основой исследования являются историко-литературный, типологический и культурологический методы исследования, взаимодополняющие друг друга.
Научная новизна исследования определяется тем, что, во-первых, Лейкин является одним из малоизученных, даже «забытых» писателей второго ряда; во-вторых, до сих пор еще не проводилось комплексное, систематическое исследование жанрового своеобразия авторских сборников, объединяющих произведения малых форм прозы Лейкина; наконец, в редких работах, которые посвящены обзору творчества писателя, указанный сборник специально не рассматривался, а чаще — даже не упоминался.
Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка цитируемой и использованной литературы.
Во Введении определяется материал, предмет, научная новизна, цель и задачи диссертации.
Первая глава «Юмористические варианты традиционных жанров в сборнике Н. А. Лейкина “Ради потехи”» посвящена специальному рассмотрению традиционных жанров, объединенных в первых трех отдельных циклах сборника; их основных жанровых особенностей, сюжетно-фабульной основы, пространственной организации, персонажного состава, стиля повествования.
Во второй главе «Нетрадиционные и оригинальные жанры в сборнике Н. А. Лейкина “Ради потехи”» рассматриваются три нетрадиционных жанра, объединенные в последних трех отдельных циклах сборника; их признаки композиционного построения, пространственная организация, персонажный состав, особенности монологических и диалогических фрагментов и роль сказовых форм.
В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются дальнейшие перспективы изучения творчества писателя.
Лейкин обращался к самым разным лирическим и эпическим жанрам; среди последних — роман, повесть, рассказ, очерк, комическая сценка и мн. др. Он писал почти ежедневно, «кроме воскресных и праздничных дней»1, «ориентируясь на определенного читателя»2 — преимущественно массовую читательскую публику. Публиковался во многих журналах и газетах; среди них — «Искра»3, «Библиотека для Чтения»4, «Современник»5, «Петербургский листок» 6 , «Петербургская газета» 7 , «Стрекоза» 8 , «Исторический вестник»9.
Под редакцией Лейкина печатался литературно-художественный юмористический журнал «Осколки», который по мнению современной критики и литературоведов второй половины XX века — был наиболее «содержательным и либеральным»10, наиболее «честным и литературным»11 и — без преувеличения — самым популярным 12 среди других юмористических журналов, причем он «явился своего рода связующим звеном между юмористическими журналами 60-х гг. и сатирической журналистикой первой русской революции» 13. Здесь почти в каждом номере издатель публиковал «2-3 своих сценки»14.
Произведения Лейкина пользовались исключительно большой популярностью в России, «особенно в Петербурге»15 — столице России. Он привлек внимание городской читательской аудитории, в первую очередь — массового читателя, и завоевал достойную репутацию у русской читающей публики. Ряд литературоведов и историков XX века приводили убедительные доказательства известности и популярности Лейкина. Так, например, А. И. Рейтблат отмечал, что произведения Лейкина в 1879, 1880, 1890, 1891, 1892, 1893 годах входили в список наиболее востребованных произведений16, и подчеркивал, что Лейкин пользовался «наибольшим спросом в библиотеках для чтения»17. А. П. Чудаков указывал, что Лейкин был одним из самых известных русских юмористов 70-80-х гг. XIX века18.
Современники Лейкина относились к писателю и к его произведениям с большим интересом и уважением. Так, например, И. И. Ясинский в своих воспоминаниях рассказывал о случае, который произошел с ним в конце 1870-х гг. при посещении в Петербурге Гостиного двора. Обратив внимание приказчика на то, что прилавок мокрый, он услышал в ответ: «Это господин Лейкин изволили пить чай, так мы из уважения к их посещению не стираем» 19 . Далее приказчик говорил о Лейкине: «Прогрессивный писатель, на каламбурном амплуа собаку съели, первоклассный сатирик, смело можно аттестовать»20. Б. Б. Глинский отмечал, что многие из произведений Лейкина «требовали все новых повторных изданий, и можно считать без преувеличения, что по количеству потребителей Лейкин на нашем книжном рынке, как автор популярных повестей, всегда стоял одним из первых до самых последних дней его жизни»21. Эту точку зрения задолго до некролога Глинского высказывал и А. И. Введенский22.
Лейкин был известен не только в России, но и за границей. Многие из его произведений, в том числе и «те, которые посвящены путешествиям по Европе купеческой четы»23 были переведены на европейские языки. Так, например, Б. Б. Глинский в своем некрологе о Лейкине подчеркивал, что герои лейкинской юмористической прозы «Наши за границей» — купец Николай Иванович и его супруга, в качестве наиболее популярных героев его очерков получили «широкую известность даже за пределами своего отечества»24.
Талантливый писатель, Лейкин играл важную роль в процессе развития русской литературы и журналистики второй половины XIX века. Л. П. Громов в своей статье «Чехов и “артель” восьмидесятников» указывал, что «физиологические очерки Щеглова о павловской дачной жизни по своему юмористическому содержанию стоят на уровне “Осколочного” юмора Лейкина»25. Очевидно, что в данной характеристике прозы Щеглова имя Лейкина используется как знак высокого художественного мастерства. Подобные свидетельства приводили не только современники Лейкина (А. А. Измайлов 26 ), но и некоторые литературоведы XX века (Н. И. Белоцерковская27, В. Б. Катаев28 и мн. др.).
Нельзя не заметить влияние Лейкина на развитие малых прозаических жанров последней четверти XIX века. Созданный им жанр сценки отражал по мнению исследователей «новые художественные веяния»29, возникшие в 1860-1880-е гг. и оказывал большое влияние на «целый пласт литературы 70-90-х годов»30 XIX века, в частности и на «творчество ряда беллетристов — И. А. Вашкова, А. М. Дмитриева, И. И. Мясницкого, А. М. Пазухина, А. А. Плещеева и других» 31 . Способ так называемой «предметной описательности», использованный в сценках писателя, стал исключительно популярным и широко распространенным среди беллетристов и «во всей обширной сценочной беллетристике»32.
Лейкин, как известно, сыграл чрезвычайно важную роль в творческом становлении А. П. Чехова. Несмотря на то, что эпистолярное наследие Чехова демонстрирует, что отношения молодого писателя и его «литературного дядьки» со временем менялись, большинство исследователей справедливо подчеркивали, что «нельзя не видеть определенной преемственности» 33 между ранними юмористическими рассказами и сценками Чехова и малой прозой Лейкина.
Характерно, что и сам Чехов признавал эту преемственность. Современник Чехова А. А. Измайлов — автор первой монографии о Чехове — отмечал, что в одном из писем к Лейкину Чехов признавался: «вы, — мой крестный батька» 34 . Не только современники Лейкина, но также литературные критики и — позднее — литературоведы XX века не раз подчеркивали, что влияние Лейкина на становление писательской манеры молодого писателя трудно переоценить35. Влияние это заключалось не только в «возможности познакомиться с эстетическими принципами Лейкина»36, тематикой его рассказов, персонажами, малой формой произведений37 и «отдельными элементами сценочной поэтики»38, но и в том, что Лейкин как опытный писатель нередко делился с ним идеями, предлагал новые оригинальные начала и концовки39, а также познакомил с творчеством начинающего писателя «более широкую читательскую аудиторию, связал его с литературными кругами»40.
Стилистика рассказов, бытовых очерков и комических сценок Лейкина нашла своих последователей не только в массовой юмористике. И. И. Ясинский указывал в качестве одного из достоинств стиля Лейкина- беллетриста на то, что много из «комических словечек прижилось, осталось в русской речи. Такие выражения, как “мое почтение с кисточкой”, “вот тебе и фунт изюма”, и тому подобное были введены им в употребление»41.
Оценки творчества Лейкина, впрочем, были неоднозначны. Одни его современники и критики относились к нему положительно, а некоторые даже восторженно42, другие — отрицательно43.
В соответствии с этими полярными оценками, ряд литературоведов XX века (И. И. Сухих43 44, В. Б. Катаев45, Н. И. Белоцерковская46 и мн. др.) отмечали, что Лейкину должно принадлежать одно из важных мест в русской литературе, несмотря на то, что масштаб его творческой личности несопоставим с масштабом его «литературного крестника» — Чехова.
О важности исследования творчества писателей второго и третьего ряда, в том числе и творчества Лейкина говорили не только писатели47, но также критики и литературоведы48. Необходимость изучения их творчества для создания научно корректной истории национальной литературы подчеркивали еще формалисты и историки литературы 1О-х-20-х гг. XX века49. Позднее Д. С. Лихачев справедливо отмечал, что «если без изучения второстепенных и третьестепенных авторов нельзя понять значения крупных, первостепенных»50, то в этом случае, «нельзя правильно построить историколитературную перспективу в широком плане»51.
В последние десятилетия интерес к писателям второго и третьего ряда постепенно растет. И. Н. Сухих в своей монографии справедливо указывал, что в наше время «литературоведение уделяет все большее внимание писателям второго ряда»52.
Лейкин оставил поистине огромное творческое наследие: «36 романов и повестей, 11 пьес, свыше 10 тысяч рассказов, очерков и сценок»53. Однако крайне незначительная часть его произведений была переиздана. Например, лишь несколько его рассказов и сценок в конце XX века были включены в сборники «Спутники Чехова»54 и «Писатели чеховской поры»55, и тем самым стали доступны современным читателям. К сожалению, исследований, посвященных творчеству Лейкина крайне мало. Преимущественно это статьи в биографических, биобиблиографических и энциклопедических изданиях56, предисловия и комментарии в сборниках, посвященных творчеству писателей «чеховской поры»57. Существует только одно диссертационное исследование конца XX века, посвященное сценкам и драматическим произведениям Лейкина58. До сих пор — насколько нам известно — не подготовлено ни одной монографии о его творчестве.
Неизменно имя Лейкина встречается лишь в общем ряду других авторов второго и третьего ряда в академических историях русской литературы и журналистики59, а также в исследованиях о Чехове и русской юмористике60. Вопрос о творческой эволюции Лейкина естественно не ставился, как и вопрос о жанровом своеобразии малых форм его прозы последней четверти XIX века, многообразии жанров и структуре отдельных сборников писателя.
В качестве материала для настоящего исследования избран сборник Лейкина «Ради потехи» (1879), который был трижды издан при жизни Лейкина и еще раз после его смерти (1910).
Как известно, большинство сборников Лейкина, включающих малые прозаические формы, являются «моножанровыми». Как правило, они включают в себя произведения одного жанра, например, сценки: «Сцены из купеческого быта» (СПб., 1871), «Шуточные сцены» (СПб., 1872), «Неунывающие россияне» (СПб., 1879), «Саврасы без узды» (СПб., 1880), «Караси и щуки» (СПб., 1883), «Голубчики» (СПб., 1889) и др. или рассказы: «Воскресные охотники» (СПб., 1898), «Счастье привалило» (СПб., 1902), «Молодые побеги» (СПб., 1904), «Щенки, ковер и орган» (СПб., 1927) и др.; реже — двух, например, рассказы и сценки или рассказы и очерки: «Апраксинцы. Сцены и очерки» (СПб., 1864), «Веселые рассказы» (СПб., 1874), «Мученики охоты» (СПб., 1880), «Ребятишки» (СПб., 1892), «В деревне и в городе» (СПб., 1899) и др.
Сборник «Ради потехи» — единственный сборник писателя, который демонстрирует максимально жанровое разнообразие. Характерно, что все тексты при этом сгруппированы в разные циклы, каждый из которых объединяет произведения одного жанра. Именно по этой причине сборник «Ради потехи» выбран в качестве материала нашего исследования, как своего рода «энциклопедия» юмористических жанров, в которых работал Лейкин.
Этот сборник интересен и уникален еще в одном отношении: он включает циклы, получающие как традиционные жанровые обозначения (записки и дневник), так и необычные авторские жанровые поименования (куплеты в прозе) или внелитературные жанры, уже ставшие преимущественно достоянием прошлого (письмовник).
Главным предметом исследования является жанровое своеобразие сборника Лейкина «Ради потехи: юмористические шалости пера», которое рассматривается в контексте творчества писателя и русской юмористики 70-90-х годов XIX века.
Цель исследования заключается в том, чтобы рассмотреть жанровую специфику сборника, характер объединения малых жанров русской юмористики в циклы.
Поставленная цель определяет необходимость решения ряда задач:
1) определить состав и специфику малых прозаических жанров в сборнике Лейкина и исследовать их основные особенности;
2) описать персонажную сферу циклов сборника, а также их «вещный мир»;
3) рассмотреть жанрово-стилевые особенности циклов сборника;
4) проанализировать принципы объединения малых жанров сборника в циклы.
Методологической основой исследования являются историко-литературный, типологический и культурологический методы исследования, взаимодополняющие друг друга.
Научная новизна исследования определяется тем, что, во-первых, Лейкин является одним из малоизученных, даже «забытых» писателей второго ряда; во-вторых, до сих пор еще не проводилось комплексное, систематическое исследование жанрового своеобразия авторских сборников, объединяющих произведения малых форм прозы Лейкина; наконец, в редких работах, которые посвящены обзору творчества писателя, указанный сборник специально не рассматривался, а чаще — даже не упоминался.
Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка цитируемой и использованной литературы.
Во Введении определяется материал, предмет, научная новизна, цель и задачи диссертации.
Первая глава «Юмористические варианты традиционных жанров в сборнике Н. А. Лейкина “Ради потехи”» посвящена специальному рассмотрению традиционных жанров, объединенных в первых трех отдельных циклах сборника; их основных жанровых особенностей, сюжетно-фабульной основы, пространственной организации, персонажного состава, стиля повествования.
Во второй главе «Нетрадиционные и оригинальные жанры в сборнике Н. А. Лейкина “Ради потехи”» рассматриваются три нетрадиционных жанра, объединенные в последних трех отдельных циклах сборника; их признаки композиционного построения, пространственная организация, персонажный состав, особенности монологических и диалогических фрагментов и роль сказовых форм.
В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются дальнейшие перспективы изучения творчества писателя.
Представленная диссертация представляет собой попытку комплексного анализа жанрового своеобразия сборника Лейкина «Ради потехи». На основе проведенного исследования сделан вывод о том, что для юмористических рассказов, объединенных в данном сборнике, характерны общие жанровые признаки, которые свойственны русской юмористике последней четверти XIX века.
По словам А. П. Чудакова, «читатель 70-80-х годов в рассказах всем известных юмористов того времени — Н. Лейкина, И. Мясницкого, В. Михневича, Барона И. Галкина, И. Грэка — привык встречать хорошо знакомые имена, названия, реалии» 1. В исследуемом сборнике «Ради потехи» упоминаемые Лейкиным улицы, площади, парки, здания и памятники действительно существуют и знакомы своему читателю. Так, Лейкин говорит о таких местах, как «Михайловская улица» (С. 249), «Морская улица» (С. 250), «Апраксин переулок» (С. 272), «Невский проспект» (С. 122), «Апраксин двор» (С. 111), «Гостиный двор» (С. 122), «Никольский рынок» (С. 118), «Екатерингоф» (С. 249), «Екатерининский сквер» (С. 254), «Летний сад» (С. 300), «Строгановский сад» (С. 51), «Памятник Екатерины» (С. 251), «Новосильцеская церковь» (С. 279), «Бенардакин дом» (С. 250) и мн. др. Лейкин специально употребляет эти названия, придерживаясь принципа натурализма для того, чтобы рассказы представали в глазах читателя как более подлинные и достоверные, как своего рода комические очерки.
В сборнике «Ради потехи» Лейкин описывает современные для того времени реалии. Как отмечает А. П. Чудаков, «в предметной сфере современность, точнее сиюминутность установки юмористического произведения выражается не просто в упоминании некоей всем известной вещи, но и в особой фельетонной точности этого упоминания»2. Также он обращает внимание на точное указание цены в сценке Чехова «О бренности» (1886): «Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горничным соусом, кильки, сметана, зернистая искра (3 руб. 40 коп. за фунт)»3. Этот же прием использует и Лейкин: «Теперича говядина — восемнадцать копеек за фунт, солонина — шестнадцать, свинина — то же самое» (С. 144); «семнадцать рюмочек, пять копеек — восемьдесят пять копеек; да пять букивродцев по пяти» (С. 149); «Мороженой говядины больше нет, а парная жжется: 19 копеек за фунт» (С. 120); «Приказчики эти были из так называемых дорогих, т. е. получили от 75 р. до 100 р. жалованья в месяц, разумеется на своих харчах, и жили на своих квартирах» (С. 100) и мн. др. Лейкин специально подробно описывает все детали, приглашая читателя проверять и разделять знание о реалиях, что позволяет сократить дистанцию между читателем и персонажами.
Следует отметить, что в основе малых жанров, представленных в сборнике, все равно сохраняются черты, характерные для жанра сценки. Так, одной из отличительных черт сценочной поэтики Лейкина В. Б. Катаев называет использование говорящих и забавных фамилий персонажей, подчеркивая, что младшие современники писателя и в первую очередь А. П. Чехов хотя и «мог, минуя Лейкина и вместе с ним <...> воспользоваться уроками Гоголя, Островского и Щедрина, все же бесчисленное множество чеховских говорящих и смешных фамилий возникло именно в сценках, в соответствии с требованиями данного жанра»4.
Сборник «Ради потехи», как мы отмечали, не включает в себя тексты, имеющие в своих заглавиях или подзаголовках жанровое обозначение «сценка». Однако, он — как никакой другой сборник автора — перенасыщен подобного рода говорящими именами, несущими, как правило, несколько определенных функций. Лейкинские имена и фамилии комически корреспондируют с социальным статусом и / или родом занятий персонажа, его отличительными чертами характера, наконец, отсылают к истинным побудительным мотивам поступков героев или их результатам. Так, следующие фамилии или имена соответствуют роду занятий персонажа или социальному положению: «Филантропова» (С. 120), «Кудесников» (С. 121), «Иезекииль» (С. 226), «Голоушин» (С. 104), «Громоотводова» (С. 218), «Череззаборвзирахинский» (С.122), «Иерихонский» (С. 235), «Троянский» (С. 234), «ди-Купорос» (С. 4). Среди них «Филантропова» — от слова «филантроп» — человека, занимающегося благотворительностью. В рассказе эта фамилия принадлежит графине, у которой рассказчик просит зал для концерта. Но графиня отвечает отказом: «Я, говорит, только с благотворительной целью» (С. 120). Юмор состоит в несоответствии значения фамилии фактическому поведению персонажа. Принадлежащая миллионеру фамилия «Кудесников» — от слова «кудесник» — волшебника, мага, чародея. Здесь миллионер сравнивается с кудесником, который так быстро и легко зарабатывает деньги, что кажется, что он это делает при помощи волшебства. Фамилия «Троянский» напоминает Троянскую войну. С одной стороны, эту фамилию носит коллежский советник, который имеет достаточный высокий статус, с другой, она как громкая фамилия по имени знаменитой войны. «Череззаборвзирахинский» состоит из трех частей — «через», «забор», «взирать». Юмор состоит в том, что появляется перед читателем такой подглядывающий человек, причем «взирать» — слово высокого стиля, и потому сталкиваются слова из разных слоев. Такие фамилии, как «Добросердова» (С. 121), «Мямлева» (С. 121), «Недоносков» (С. 221) тесно связаны с чертами характера персонажа. «Недоносков» — от слова недоносок — в переносном значении, умственно недоразвитый человек. В тексте такую фамилию носит юнкер, которому не удается скрыть от своей матери истинную причину того, почему он у нее просит денег — он проговаривается в том же письме, в котором содержится просьба. Нужно отметить, что здесь интересно и сочетание имени «Митрофан» с фамилией «Недоносков». «Митрофан» — это знаковое имя, которое отсылает к известному произведению — к фонвизинскому «Недорослю». Митрофан в этой комедии тоже необразованный. С одной стороны, имя знаковое дано в уничижительном варианте, а с другой, оно напоминает старые древние литературные традиции этих знаковых имен, идущих еще с классицизма. Мотивы поступков персонажа отражены в следующих фамилиях: «Урываев» (С. 218), «Дойников» (С. 105) и т. д. «Урываев» — от глагола «урывать» — в переносном значении, захватывать или присваивать себе что-нибудь чужое. В нашем тексте эта фамилия принадлежит прапорщику, который пытается заполучить деньги от купчихи за счет любовного письма. Итак, фамилия «Урываев» оказывается подходящей и выразительной.
Таким образом, благодаря использованию говорящих и забавных фамилий, образ персонажей становится ярче, живее и выразительнее, а рассказу придется комический эффект.
Лейкин в 70-е годы XIX века начинает активно разрабатывает жанр сценки. Сценка генетически восходит, с одной стороны, к бытоописательному или нравоописательному очерку, а с другой стороны, к малым драматическим формам, потому что она построена на диалоге. Лейкин пытается сделать сценку как бы полифункциональным жанром и он разрабатывает очень разнообразные композиционные варианты, разные сценочные формы , которые затем были востребованы юмористикой.
Сборник «Ради потехи» интересен тем, что с одной стороны, в основе каждого малого жанра, объединенного в сборнике, сохраняются устойчивые признаки сценки, а с другой, использованы формальные признаки других жанров, которые утвердились в большой литературе. Кроме того, Лейкин развивает малые жанры в сборнике в юмористическом варианте с помощью использования разнообразных литературных приемов. Он приспосабливается к новым социальным условиям и тенденциям, воспроизводя малоизученную бытовую жизнь обывателей Петербурга, создавая живые комические образы людей. Кроме того, автор заставляет читателя посмотреть на себя со стороны. Суть названия сборника «Ради потехи» состоит в том, что читатель, с одной стороны, действительно потешается над персонажами рассказов, т. е., читает «ради потехи», а с другой — смеется над самим собой.
По словам А. П. Чудакова, «читатель 70-80-х годов в рассказах всем известных юмористов того времени — Н. Лейкина, И. Мясницкого, В. Михневича, Барона И. Галкина, И. Грэка — привык встречать хорошо знакомые имена, названия, реалии» 1. В исследуемом сборнике «Ради потехи» упоминаемые Лейкиным улицы, площади, парки, здания и памятники действительно существуют и знакомы своему читателю. Так, Лейкин говорит о таких местах, как «Михайловская улица» (С. 249), «Морская улица» (С. 250), «Апраксин переулок» (С. 272), «Невский проспект» (С. 122), «Апраксин двор» (С. 111), «Гостиный двор» (С. 122), «Никольский рынок» (С. 118), «Екатерингоф» (С. 249), «Екатерининский сквер» (С. 254), «Летний сад» (С. 300), «Строгановский сад» (С. 51), «Памятник Екатерины» (С. 251), «Новосильцеская церковь» (С. 279), «Бенардакин дом» (С. 250) и мн. др. Лейкин специально употребляет эти названия, придерживаясь принципа натурализма для того, чтобы рассказы представали в глазах читателя как более подлинные и достоверные, как своего рода комические очерки.
В сборнике «Ради потехи» Лейкин описывает современные для того времени реалии. Как отмечает А. П. Чудаков, «в предметной сфере современность, точнее сиюминутность установки юмористического произведения выражается не просто в упоминании некоей всем известной вещи, но и в особой фельетонной точности этого упоминания»2. Также он обращает внимание на точное указание цены в сценке Чехова «О бренности» (1886): «Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горничным соусом, кильки, сметана, зернистая искра (3 руб. 40 коп. за фунт)»3. Этот же прием использует и Лейкин: «Теперича говядина — восемнадцать копеек за фунт, солонина — шестнадцать, свинина — то же самое» (С. 144); «семнадцать рюмочек, пять копеек — восемьдесят пять копеек; да пять букивродцев по пяти» (С. 149); «Мороженой говядины больше нет, а парная жжется: 19 копеек за фунт» (С. 120); «Приказчики эти были из так называемых дорогих, т. е. получили от 75 р. до 100 р. жалованья в месяц, разумеется на своих харчах, и жили на своих квартирах» (С. 100) и мн. др. Лейкин специально подробно описывает все детали, приглашая читателя проверять и разделять знание о реалиях, что позволяет сократить дистанцию между читателем и персонажами.
Следует отметить, что в основе малых жанров, представленных в сборнике, все равно сохраняются черты, характерные для жанра сценки. Так, одной из отличительных черт сценочной поэтики Лейкина В. Б. Катаев называет использование говорящих и забавных фамилий персонажей, подчеркивая, что младшие современники писателя и в первую очередь А. П. Чехов хотя и «мог, минуя Лейкина и вместе с ним <...> воспользоваться уроками Гоголя, Островского и Щедрина, все же бесчисленное множество чеховских говорящих и смешных фамилий возникло именно в сценках, в соответствии с требованиями данного жанра»4.
Сборник «Ради потехи», как мы отмечали, не включает в себя тексты, имеющие в своих заглавиях или подзаголовках жанровое обозначение «сценка». Однако, он — как никакой другой сборник автора — перенасыщен подобного рода говорящими именами, несущими, как правило, несколько определенных функций. Лейкинские имена и фамилии комически корреспондируют с социальным статусом и / или родом занятий персонажа, его отличительными чертами характера, наконец, отсылают к истинным побудительным мотивам поступков героев или их результатам. Так, следующие фамилии или имена соответствуют роду занятий персонажа или социальному положению: «Филантропова» (С. 120), «Кудесников» (С. 121), «Иезекииль» (С. 226), «Голоушин» (С. 104), «Громоотводова» (С. 218), «Череззаборвзирахинский» (С.122), «Иерихонский» (С. 235), «Троянский» (С. 234), «ди-Купорос» (С. 4). Среди них «Филантропова» — от слова «филантроп» — человека, занимающегося благотворительностью. В рассказе эта фамилия принадлежит графине, у которой рассказчик просит зал для концерта. Но графиня отвечает отказом: «Я, говорит, только с благотворительной целью» (С. 120). Юмор состоит в несоответствии значения фамилии фактическому поведению персонажа. Принадлежащая миллионеру фамилия «Кудесников» — от слова «кудесник» — волшебника, мага, чародея. Здесь миллионер сравнивается с кудесником, который так быстро и легко зарабатывает деньги, что кажется, что он это делает при помощи волшебства. Фамилия «Троянский» напоминает Троянскую войну. С одной стороны, эту фамилию носит коллежский советник, который имеет достаточный высокий статус, с другой, она как громкая фамилия по имени знаменитой войны. «Череззаборвзирахинский» состоит из трех частей — «через», «забор», «взирать». Юмор состоит в том, что появляется перед читателем такой подглядывающий человек, причем «взирать» — слово высокого стиля, и потому сталкиваются слова из разных слоев. Такие фамилии, как «Добросердова» (С. 121), «Мямлева» (С. 121), «Недоносков» (С. 221) тесно связаны с чертами характера персонажа. «Недоносков» — от слова недоносок — в переносном значении, умственно недоразвитый человек. В тексте такую фамилию носит юнкер, которому не удается скрыть от своей матери истинную причину того, почему он у нее просит денег — он проговаривается в том же письме, в котором содержится просьба. Нужно отметить, что здесь интересно и сочетание имени «Митрофан» с фамилией «Недоносков». «Митрофан» — это знаковое имя, которое отсылает к известному произведению — к фонвизинскому «Недорослю». Митрофан в этой комедии тоже необразованный. С одной стороны, имя знаковое дано в уничижительном варианте, а с другой, оно напоминает старые древние литературные традиции этих знаковых имен, идущих еще с классицизма. Мотивы поступков персонажа отражены в следующих фамилиях: «Урываев» (С. 218), «Дойников» (С. 105) и т. д. «Урываев» — от глагола «урывать» — в переносном значении, захватывать или присваивать себе что-нибудь чужое. В нашем тексте эта фамилия принадлежит прапорщику, который пытается заполучить деньги от купчихи за счет любовного письма. Итак, фамилия «Урываев» оказывается подходящей и выразительной.
Таким образом, благодаря использованию говорящих и забавных фамилий, образ персонажей становится ярче, живее и выразительнее, а рассказу придется комический эффект.
Лейкин в 70-е годы XIX века начинает активно разрабатывает жанр сценки. Сценка генетически восходит, с одной стороны, к бытоописательному или нравоописательному очерку, а с другой стороны, к малым драматическим формам, потому что она построена на диалоге. Лейкин пытается сделать сценку как бы полифункциональным жанром и он разрабатывает очень разнообразные композиционные варианты, разные сценочные формы , которые затем были востребованы юмористикой.
Сборник «Ради потехи» интересен тем, что с одной стороны, в основе каждого малого жанра, объединенного в сборнике, сохраняются устойчивые признаки сценки, а с другой, использованы формальные признаки других жанров, которые утвердились в большой литературе. Кроме того, Лейкин развивает малые жанры в сборнике в юмористическом варианте с помощью использования разнообразных литературных приемов. Он приспосабливается к новым социальным условиям и тенденциям, воспроизводя малоизученную бытовую жизнь обывателей Петербурга, создавая живые комические образы людей. Кроме того, автор заставляет читателя посмотреть на себя со стороны. Суть названия сборника «Ради потехи» состоит в том, что читатель, с одной стороны, действительно потешается над персонажами рассказов, т. е., читает «ради потехи», а с другой — смеется над самим собой.
