Глава I. Введение. Постановка проблемы.
Глава II. Иск ребенка против родителя как апогей ценностного конфликта
§1. Сущность конфликта
§2. Родительская власть
§3. Права ребенка
§4. Иностранный опыт на примере отношения к Конвенции о правах ребенка 1989 г
§5. Социолого-этический подход
Глава III. Некоторые процессуально-правовые коллизии
Заключение
Список использованных источников

Купить

Настоящая работа посвящена вопросу понимания ч. 4 ст. 37 Гражданского процессуального кодекса РФ в связке с п. 2 ст. 56 Семейного кодекса РФ, состоящего в следующем: «Верно ли, что из данных норм следует право несовершеннолетних старше 14 лет обращаться с иском против своих родителей и, если да, то какими могут быть предмет и основание такого иска»?
Согласно ч. 4 ст. 37 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее – ГПК РФ) в случаях, предусмотренных федеральным законом, по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и иных правоотношений, несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет вправе лично защищать в суде свои права, свободы и законные интересы.
П. 2 ст. 56 Семейного кодекса РФ (далее – СК РФ) – пример нормы федерального закона, прямо устанавливающей право ребенка, достигшего четырнадцати лет, на самостоятельное обращение в суд:
«При нарушении прав и законных интересов ребенка, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет в суд».
Буквальное толкование этих норм позволяет сделать вывод о том, что любое ненадлежащее выполнение родительских обязанностей / злоупотребление родительскими правами / любая иная форма нарушения родителями прав и законных интересов ребенка являются основанием для подачи в суд иска против собственного родителя.
Иными словами, буквальное прочтение обсуждаемых норм позволяет предположить чрезвычайно широкий круг «вопросов», которые гипотетически могут стать предметом судебного разбирательства по иску несовершеннолетнего.
Понятие «злоупотребление родительскими правами» в Семейном кодексе имеет более или менее строгое значение: под ним понимается использование родительских прав в ущерб интересам детей. При этом речь идет о таких деяниях, которые образуют состав публично-правового правонарушения и влекут лишение родительских прав, на что указывает абз. 4 ст. 69 Семейного кодекса и п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 44 .
Что же касается ненадлежащего выполнения родительских обязанностей или иного нарушения прав и законных интересов ребенка, то данные категории чрезвычайно широки. Из п. 2 ст. 56 Семейного кодекса можно прийти к выводу о том, что предполагаемое нарушение любого из них – повод для иска, но так ли это на самом деле? Рассмотрим этот вопрос на примерах.
Ребенку принадлежат права на образование и на всестороннее развитие (абз. 3 п. 2 ст. 54 СК РФ). Существует ли иск об оспаривании отказа родителя в устройстве ребенка в ту или иную школу для получения общего образования? Должен ли быть принят к производству иск несовершеннолетнего к родителю об обязании финансово обеспечить его обучение в художественной школе или спортивной секции?
Аналогичный вопрос возникает в аспекте права ребенка на получение от родителей содержания (п. 1 ст. 60 СК РФ): может ли проживающий совместно с родителем ребенок пожаловаться в суд на то, что предоставляемых родителем средств недостаточно для обеспечения его интересов и потребовать установления большего размера содержания?
Еще более интересно право ребенка на учет его мнения по вопросам, затрагивающим его интересы (ст. 57 СК РФ) – подлежит ли и оно судебной защите, если родители поступили вопреки мнению ребенка и тем самым предположительно нарушили его интересы?
Право ребенка на обеспечение его интересов (абз. 3 п. 2 ст. 54 СК РФ) и вовсе может быть истолковано как дающее основание к судебной «защите» любых желаний несовершеннолетнего, не учтенного его родителем, поскольку понятие интереса ребенка имеет предельно широкое значение.
Оспоримы ли воспитательные решения, или они есть проявления родительской власти, которую нельзя подменять властью государственной?
Перечисленные вопросы возможно объединить в вопрос о том, каковы юрисдикционные способы защиты семейных прав ребенка, нарушенных родителем.
П. 2 ст. 56 СК РФ не содержит описания обращенного к суду требования и условий его удовлетворения, то есть не формулирует способа защиты.
Способы защиты, предусмотренные иными положениями Семейного кодекса, явно не охватывают всего спектра потенциально возможных случаев нарушения прав несовершеннолетних. Кроме того, большинство их них не доступны ребенку для самостоятельной реализации. Так, по тексту кодекса он не обладает правом на иск к родителям о лишении или ограничении родительских прав (п. 1 ст. 70, п. 3 ст. 73), об установлении в отношении себя отцовства (ст. 49) или его оспаривании (п. 1 ст. 52).
В таком случае применимы ли к защите семейных прав несовершеннолетних гражданско-правовые способы защиты, предусмотренные ст. 12 Гражданского кодекса и, если да, то какие?
Ответ на этот вопрос зависит в том числе от того, в какую группу – имущественных или личных неимущественных – следует отнести права ребенка. Решение этого вопроса не столь очевидно, как может показаться: несмотря на безусловно неимущественный характер большинства семейных прав, для реализации множества прав ребенка требуется финансовое обеспечение со стороны родителей.
С другой стороны, существует и собственно право на получение от родителей содержания, которое, хотя и перечисляется в статье 60 СК РФ под названием «имущественные права ребенка», едва ли имеет чисто экономическое содержание.
Анализ отечественной литературы показал, что авторы в большинстве своем не считают проблемным вопрос содержания потенциальных исковых требований ребенка. Как правило, исследователи ограничиваются констатацией необходимости защиты прав ребенка, нарушенных его родителями, но не анализируют сущность такого спора.
Так, Ю. Ф. Беспалов указывает : «О нарушении прав и интересов ребенка может свидетельствовать всякое поведение, повлекшее умаление его прав». Среди примеров ненадлежащего исполнения родителями обязанностей указывает в том числе «недостаточное содержание». О предмете и содержании возможного искового требования ребенка автор умалчивает.
Л. М. Пчелинцева в своем комментарии к Семейному кодексу РФ также не обсуждает проблему содержания исковых требований ребенка к родителю, указывая лишь, что последствия обращения ребенка за защитой могут заключаться в привлечении родителей к административной или уголовной ответственности, немедленном отобрании ребенка у родителей органом опеки и попечительства при непосредственной угрозе его жизни или здоровью (ст. 77 СК РФ), лишении или ограничении родительских прав в судебном порядке.
Профессор М. В. Антокольская указывает без дополнительного анализа, что «ребенок, достигший 14-летнего возраста, вправе при нарушении его прав со стороны родителей или законных представителей непосредственно обратиться с иском в суд».
Коллектив авторов Комментария к Семейному кодексу под редакцией О. А. Егоровой также не поднимает проблему содержания требований несовершеннолетнего, возбудившего гражданское дело против своего родителя.
Не освещается вопрос и в гражданско-процессуальной литературе. Так, в комментарии к Гражданскому процессуальному кодексу под редакцией В. М. Жуйкова и М. К. Треушникова обсуждение ч. 4 ст. 37 ГПК РФ в аспекте защиты семейных прав ограничивается ее цитированием со ссылкой на ст. 62 Семейного кодекса (право несовершеннолетних родителей признавать и оспаривать свое отцовство и материнство); п. 2 ст. 56 Семейного кодекса не исследуется.
Не затрагивают вопрос участия несовершеннолетних в семейных спорах и авторы комментария к ГПК РФ под редакцией Л. В. Тумановой.
В других источниках практическое применение обсуждаемых норм комментируется, но не в критическом ключе и без какой-либо аргументации.
Так, авторы справочника под редакцией И. В. Решетниковой указывают, что несовершеннолетние, достигшие 14 лет, вправе обращаться с иском о лишении их родителей родительских прав. Иные исследователи, напротив, высказываются о том, что иски о лишении или ограничении родительских прав недоступны несовершеннолетним, снова без объяснений.
На проблемный характер участия несовершеннолетнего в гражданском процессе имеется указание в монографии под редакцией Ю. Ф. Беспалова, однако автор этого труда воздерживается от рассмотрения вопроса с точки зрения существа спора между родителем и ребенком, отмечая, однако, «несовершенство действующего гражданского процессуального статуса ребенка » и указывая, что «самостоятельное осуществление права на обращение в суд представляется затруднительным».
Наиболее развернутые рассуждения можно встретить у А. П. Сергеева. Он указывает, что, хотя «в главе 11 СК делается очевидный акцент на права ребенка и отсутствие в семейном законе указания на их обязанность подчиняться воспитательному и иному законному воздействию родителей,...сущность правоотношений между родителями и детьми, как и всяких других, сводится к взаимодействию в них прав и обязанностей участников...В первую очередь, обязанность ребенка состоит в том, чтобы сообразовывать свое поведение с требованиями, предъявляемыми к нему родителями». Разумность требований родителей, как указывает автор, в необходимых случаях оценивается судом. Вопрос о том, по какому поводу воспитательные действия могут стать предметом судебного разбирательства, а также в какой процедуре, по каким правилам суд должен проверять их разумность, не раскрывается.
В западной литературе проблема исковой защиты прав ребенка от родительских нарушений освещается также не очень часто, однако более глобальной проблеме, которая лежит в основе поставленного вопроса, а именно проблеме соотношения прав ребенка и права родительского контроля, как будет показано далее, посвящено немало трудов.
Несмотря на то, что обсуждаемый вопрос в России практически не исследуется, проблема понимания существа и самой возможности судебного спора родителей и ребенка реальна и осязаема, что подтверждается пусть и немногочисленной, но представляющей интерес с точки зрения постановки проблемы судебной практикой.
В основной своей массе судебная практика по делам о защите прав несовершеннолетних сводится к делам о лишении или ограничении родительских прав по искам органов опеки и попечительства в ситуациях оставления ребенка без родительской опеки, причинения вреда его здоровью или совершения родителем иных публично-правовых правонарушений. В них п. 2 ст. 56 Семейного кодекса не применялся в анализируемом ключе.
Исключением является Обзор практики по спорам, связанным с воспитанием детей, где высшая судебная инстанция высказалась по вопросу применения п. 2 ст. 56 Семейного кодекса.
В указанном Обзоре ВС прокомментировал практику нижестоящих судов, отказывавших несовершеннолетним, достигшим 14 лет, в принятии исковых заявлений о лишении их родителей родительских прав по той причине, что они не отнесены к субъектам, обладающим правом на такой иск в соответствии с положениями п. 1 ст. 70 Семейного кодекса.
Отношение к данной практике Верховный Суд выразил следующим образом: «Такую практику судов вряд ли можно признать правильной».
В обоснование тезиса Верховный Суд указал, что п. 1 ст. 70 Семейного кодекса необходимо применять в совокупности с п. 2 ст. 56 данного закона, из чего следует, что «в указанной ситуации суду, исходя из интересов ребенка, следует довести до сведения соответствующего органа опеки и попечительства об имеющемся деле и привлечь его к участию в этом деле».
Указанный комментарий Верховного Суда порождает ряд вопросов и наталкивает на размышления.
Во-первых, избранная Верховным Судом фраза «практику вряд ли можно признать правильной» имеет характер предположения, а не утверждения.
Во-вторых, не вполне прозрачно и его содержание. Неясно, в каком качестве должен быть привлечен к участию в деле орган опеки и попечительства. Согласно нормам Гражданского процессуального и Семейного кодексов он может «вступить в дело» как для дачи заключения по делу (ст. 47 ГПК), так и в качестве законного представителя несовершеннолетнего.
Если Верховный Суд имел в виду первое, значит он признал возможность ребенка с 14 лет самостоятельно вести процесс против родителей о лишении их родительских прав, поскольку орган опеки в таком случае его интересы не представляет.
Однако более верным представляется второй вариант понимания этих слов: ВС говорит о необходимости привлечения органа опеки и попечительства в качестве законного представителя несовершеннолетнего истца. Такое толкование проистекает из положения п. 2 ст. 70 Семейного кодекса, согласно которому «дела о лишении родительских прав рассматриваются с участием прокурора и органа опеки и попечительства». Не было никакого смысла специально оговаривать требование привлечения в процесс органа опеки и попечительства, поскольку оно, как императивно предписанное законом, очевидно.
Именно по этой причине ВС ничего не сказал о привлечении в дело прокурора – его необходимость, как и требование привлекать орган опеки и попечительства, сама собой разумеется.
Следовательно, орган опеки, исходя из позиции ВС РФ, должен привлекаться не только в той роли, которая подразумевается в п. 2 ст. 70 СК (то есть в роли органа, предоставляющего заключение), но также и в роли законного представителя несовершеннолетнего истца.
Второй вариант толкования означает, что за ребенком признано лишь право на подачу иска, дальнейшая судьба которого оказывается в руках органа опеки и попечительства, который будет осуществлять все процессуальные права, в том числе распорядительные, за ребенка.
Такое понимание соответствует букве п. 2 ст. 56 Семейного кодекса, согласно которому за 14-летними детьми признается право на «обращение в суд». Обращение в суд – это собственно подача искового заявления, влекущая возбуждение гражданского дела. Это понятие не равнозначно более широкому термину «осуществление права на судебную защиту», который относим ко всем стадиям судебного разбирательства, а не только к стадии возбуждения гражданского дела.
В то же время такой подход обессмысливает положение ч. 4 ст. 37 ГПК РФ, в котором использованы слова «лично защищать в суде свои права», из которых явно следует право на самостоятельное ведение процесса, а не только на подачу иска.
Конечно, из текста ч. 4 ст. 37 ГПК РФ следует полномочие суда привлечь к участию в деле законного представителя несовершеннолетнего, но едва ли можно согласиться с Верховным Судом в том, что оно должно использоваться во всех делах о лишении родительских прав.
Неоднозначен и материально-правовой вывод высшей инстанции о том, что из п. 2 ст. 56 СК РФ следует право на подачу ребенком иска о лишении родительских прав.
Приведенная позиция Верховного Суда есть не что иное, как попытка разглядеть в п. 2 ст. 56 Семейного кодекса некий универсальный способ защиты прав несовершеннолетних, достигших 14 лет. Представляется, что такие попытки обречены на неудачу, поскольку способ защиты не может быть сформулирован с помощью слов «имеют право самостоятельно обратиться в суд». Право обратиться в суд является пустым, недейственным, если в материальном законе отсутствует формулировка способа защиты, то есть требования и условий его удовлетворения судом.
П. 2 ст. 56 Семейного кодекса сформулирован таким образом, что обращение в органы и опеки и попечительства и в суд представлены как вещи одного разряда, хотя это отнюдь не так. Судебная защита права может осуществляться только установленными законом способами .
Ввиду изложенного представляется некорректным дезавуировать ограничение круга управомоченных на подачу иска о лишении родительских прав лиц, установленных ст. 70 СК РФ, со ссылкой на п. 2 ст. 56 Семейного кодекса.
Этот пример ярко демонстрирует одну из граней обсуждаемой проблематики – материально-правовую ненасыщенность п. 2 ст. 56 СК РФ и попытки практики найти ее смысл.
Единичные примеры применения п. 2 ст. 56 Семейного кодекса в обсуждаемом ключе были найдены в практике нижестоящих судов.
Апелляционным определением Московского городского суда от 02.12.2021 №33–48959/2021 было отменено определение об отказе в принятии искового заявления несовершеннолетнего о лишении родительских прав к производству.
Верховный суд Республики Коми отменил определение нижестоящего суда о возвращении искового заявления несовершеннолетнего о признании его членом семьи с целью реализации права на приватизацию квартиры, которая ранее была приватизирована единолично его матерью, предварительно снявшей ребенка с регистрационного учета.
Верховный суд Республики Дагестан со ссылкой на п. 2 ст. 56 СК РФ в 2017 г. постановил, что 14-летний ребенок вправе самостоятельно оспорить сделку по отчуждению родителями от его имени принадлежащей ему нежилой недвижимости, поскольку такое отчуждение, как утверждал несовершеннолетний истец, является злоупотреблением родительскими правами.
Позиция о применении п. 2 ст. 56 СК РФ в аспекте алиментных отношений была высказана и Пермским краевым судом, указавшим следующее: возвращение искового заявления о взыскании алиментов несовершеннолетнему старше 14 лет недопустимо; поскольку п. 2 ст. 26 Гражданского кодекса РФ не предусмотрено самостоятельное право такого лица распоряжаться алиментами на его содержание, рассмотрение такого иска возможно только с обязательным участием органа опеки и попечительства в качестве законного представителя несовершеннолетнего.
Указанные примеры показывают, что в практике, пусть и нечасто, но возникают ситуации обращения несовершеннолетних с исками против родителей на основании п. 2 ст. 56 СК РФ. Тот факт, что сам вопрос принятия иска становится предметом обсуждения для нескольких судебных инстанций, демонстрирует актуальность проблемы.
Обсуждаемый вопрос находится на стыке процессуального и материального права, а также имеет значительный философский и социокультурный подтекст.
Он имеет множество граней, не все из которых возможно достаточно подробно рассмотреть в формате данной работы; тем не менее верным представляется поставить релевантные вопросы уже сейчас, даже если они не найдут ответов на этих страницах.
С точки зрения материального права проблемным в обсуждаемом ключе является вопрос сущности прав ребенка: носят ли они конституционный характер и адресованы государству или имеют частноправовую природу и корреспондирующую обязанность несет родитель?
Если верно второе, то есть ли среди них те, которые носят исключительно имущественный характер? Какие гражданско-правовые способы защиты применимы к семейным правам ребенка?
Если допустимы имущественные требования ребенка к родителю, то начинает ли срок исковой давности свое течение с момента, когда ребенку исполняется 14 лет?
Существует ли и, если да, то какое место занимает в российском праве институт родительской власти?
С точки зрения науки процессуального права, помимо прочих, важнейшее значение имеет вопрос о том, каковы рамки предмета судебной деятельности: могут ли споры о воспитании ребенка принципиально быть предметом судебного разбирательства?
Какова природа законного представительства в процессе по иску несовершеннолетнего к родителю? Каково соотношение воль несовершеннолетнего истца и его законного представителя?
Каково с учетом ч. 4 ст. 37 ГПК РФ и п. 2 ст. 56 СК РФ значение волеизъявления несовершеннолетнего истца, если иск подан его законным представителем (например, иск органа опеки и попечительства о лишении родительских прав)?
Может ли процедура, форма гражданского процесса с ее состязательностью и равноправием сторон нормально функционировать для цели разрешения личного спора родителя и ребенка?
Наконец, важную роль играет определение социальных, культурных, исторических, политико-правовых предпосылок того или иного решения поставленного вопроса.

Купить