В результате проведённого в рамках магистерской диссертации исследования проблем квалификации преступлений против собственности, мы можем сформулировать ряд выводов и предложений по совершенствованию действующего уголовного законодательства и практики его применения.
Анализ элементов состава преступлений против собственности позволяет сделать вывод о том, что для данной категории преступных деяний обязательным является наличие предмета преступного посягательства. В качестве такового, в соответствии с законом, можно рассматривать какое- либо имущество.
Предмет преступления при совершении мошенничества обладает определённой спецификой, понимание которой необходимо для правильной квалификации деяния и отграничения его от смежных составов преступлений.
Предметом мошенничества может выступать как само имущество, так и право на него. Относительно недавно выделенные из общей категории мошенничества отдельные его виды, сформулированные законодателем в ст. 159.1-159.6 УК РФ, предполагают определённую специфику предмета посягательства.
При мошенничестве в сфере кредитования, предметом посягательства выступают кредитные денежные средства; при мошенничестве при получении выплат предметом являются соответствующие социальные выплаты в виде пособий, компенсаций, субсидий и т.д.; при мошенничестве с использованием платёжных карт предметом являются безналичные денежные средства, находящиеся на счёте; при мошенничестве в сфере страхования - страховая выплата и т.д.
В ряде случаев ошибки правоприменения при квалификации специальных видов мошенничества связаны с недостатками юридической техники, допущенными при создании самих специальных норм, а также ошибочным пониманием предмета преступлений против собственности правоприменителем. При этом, многие авторы подчёркивают неоднозначность толкования предмета подобных посягательств и необходимость его большей конкретизации в рамках действующего УК РФ в целях устранения двоякого толкования.
Основным критерием разделения хищений, как основной группы преступлений против собственности, на отдельные формы, является такой элемент объективной стороны преступления, как способ его совершения.
Ряд проблем в толковании имеет специфический способ совершения хищения в форме мошенничества - обман, или злоупотребление доверием.
Обман представляет собой намеренное искажение или сокрытие истины о неких фактах в целях введения в заблуждение другое человека. Мошенничество совершается, как правило, путём активных действий, но законодательство не исключает и пассивную форму совершения данного преступления. Это возникает, как правило, при стечении обстоятельств, не зависящих от виновного, которые и вызывают внезапную его решимость на совершение преступления (например, умолчание лица о факте получения им денег сверх начисленной заработной платы или по ошибке кассира).
Относительно второго нормативно указанного способа совершения мошенничества - злоупотребления доверия, в литературе высказываются суждения о том, что этот способ в чистом виде практически не используется, будучи применяемым виновными наряду с обманом. поскольку виновное лицо проявляет стремление получить доверие потерпевшего, чтобы облегчить совершение обмана. Обман в ряде ситуаций вообще не мог бы быть реализован, если бы жертва не испытывал определенного доверия к виновному. По этой причине обман и злоупотребление доверием в составе мошеннического способа совершения хищения взаимно переплетены.
Конкретных способов совершения мошенничества весьма много. Некоторые из разновидностей мошенничества законодатель решил сформулировать в виде специальных составов. Некоторые авторы, критически относятся к этому шагу, полагая, что законодатель допускает тем самым казуистику, от которой наоборот стоило бы максимально отходить. С другой стороны, данный подход позволяет учесть специфику каждого из видов мошеннического посягательства и максимально дифференцировать ответственность.
Важным также представляется правильное толкование содержания таких способов совершения преступлений против собственности, как присвоение и растрата. Присвоением является противоправное удержание (невозвращение) чужого имущества, которое было вверено виновному для определенных целей. Растратой является отчуждение вверенного виновному имущества или его фактическое потребление.
Сущность присвоения или растраты составляет то, что виновный злоупотребляет доверием собственника, передавшего имущество, используя при этом имеющиеся полномочия в отношение данного имущества. В данном контексте бывает сложно разграничить присвоение или растрату и мошенничество.
Возникает вопрос: как разграничить содержательную сторону способа, используемого при мошенничестве, путём злоупотребления доверия и присвоения (растраты)? Ответ на поставленную проблему находится в плоскости неправомерного использования виновным своих полномочий, поскольку, производя присвоение имущества, переданного собственником, данный субъект уже злоупотребляет оказанным ему доверием.
Но для правильной квалификации важно установить, что находится в основе способа действия виновного. Если виновное лицо завладевает вверенным ему имуществом, используя для этого предоставленные полномочия, то будет иметь место состав присвоения имущества. Когда субъект преступления завладевает переданным ему имуществом без особых полномочий в отношение данного имущества, основываясь на тех отношениях, которые сложились между ним и собственником имущества, то будет иметь место мошенничество, совершённое посредством злоупотребления доверием.
Подавляющее большинство преступлений против собственности совершаются с прямым умыслом (только ст. 168 УК РФ предполагает вину в форме неосторожности при уничтожении или повреждении имущества) и корыстной целью, которые должны сформироваться у субъекта до начала выполнения им преступного деяния.
Корыстная цель - один из обязательных признаков хищения вообще, и один из ключевых признаков субъективной стороны хищения. Несмотря на значительное количество научных трудов, посвященных указанной теме, на практике возникают многочисленные вопросы.
В науке существует несколько подходов в понимании корыстной цели - от самого узкого, который сводится к удовлетворению виновным своей личной выгоды, до самого широкого, предполагающего толкование корысти в качестве противоречащего праву получению имущественной выгоды любыми лицами. В настоящее время именно такой подход нашёл отражение в новом Постановлении Пленума ВС РФ. Представляется, что широкое толкование более приемлемо, так как облегчает правоприменителю возможность привлекать виновных к ответственности. В действительности не должно иметь значения для квалификации, кем именно преступнику доводится лицо (лица), которому (которым) он передаёт похищенное имущество.
В правоприменительной практике возникает множество проблем, связанных с правильной квалификацией преступлений против собственности и отграничения данных преступных посягательств от иных уголовно - наказуемых деяний, а также друг от друга.
Одна из таких проблем - разграничение кражи и находки. Представляется, что существующая в науке позиция, в соответствии с которой есть законные основания привлекать лицо, присвоившее находку к уголовной ответственности за кражу, ошибочна. При этом, не имеет никакого значения, где была утрачена вещь собственником. Во всех случаях, как обоснованно считают некоторые учёные, речь идет именно о нарушении правил обращения с находкой.
Дело в том, что выбывшая из владения собственника (иного законного владельца) вещь перестает быть «чужой» применительно к понятию хищения.
При этом основным критерием (внешним проявлением деяния) для разграничения находки и кражи является элемент, связанный с выбыванием имущества из обладания законного владельца. То есть, если лицо не приняло никаких активных действий для утраты вещи собственником (законным владельцем), а лишь присвоило себе потерянную (забытую и т.п.) вещь, то такие действия не преступны.
При этом следует иметь в виду, что присвоение оставленной, а не утерянной или забытой вещи является хищением. Разграничение между оставленной и утраченной (забытой) вещью заключается именно в элементе, связанном с выбытием имущества из обладания собственника.
Следует согласиться с высказанной в науке точкой зрения, в соответствии с которой Пленуму Верховного Суда РФ стоило бы более чётко охарактеризовать признаки обмана при совершении мошенничества. Представляется, что весьма важным для определения обмана как способа совершения хищения в форме мошенничества является установление факта нахождения лица в состоянии заблуждения, передавая имущество преступнику.
Думается, что повышению эффективности правоприменительной практике, связанной с квалификацией деяний, как мошенничеств, будет способствовать дополнение п. 2 Постановления Пленума ВС РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» дополнительным текстом следующего содержания: «Обман или злоупотребление доверием при мошенничестве применяются виновным лицом с целью вызвать у потерпевшего уверенность в выгодности или обязательности передачи ему имущества или права на него».
Представляется, что стоит конкретизировать проблему отчуждения имущества при совершении хищения в пользу организации. Применять в данном контексте можно следующие правила квалификации хищений имущества в пользу юридического лица:
а) если виновный производит отчуждение имущества (или завладевает имуществом) в пользу юридического лица, участником которого он является или в судьбе которого прямо заинтересован, то хищение будет иметь место;
б) виновный производит отчуждение имущества (или завладевает имуществом) в пользу юридического лица исходя из интересов карьеризма, скрыть свою некомпетентность, улучшить работу предприятия и т.д.), то состава хищения не будет, а преступление должно быть квалифицировано в зависимости от фактических обстоятельств деяния по ст. 165, ст. 285 УК РФ. Сказанное применимо к любой ненасильственной форме хищения.
Обсуждаемым в науке является вопрос, связанный с проблемами квалификации действий лица при осуществлении мошеннического присвоения материальных ценностей посредством оказания магических услуг, гадания и ворожбы. Данный вид мошенничества по-прежнему актуален. Здесь необходимо учитывать, что само оказание подобных услуг, связанных с предсказанием судьбы и взимание за это оплаты не является преступным и наказуемым. Представляется, что не образует состав мошенничества получение денежных средств в том случае, когда лицо расплачивается за процедуру гадания, как за услугу. Однако, когда для совершения обряда ворожбы с лица истребуется некое ценное имущество, без которого, якобы невозможен положительный исход гадания, а затем они похищаются «божественным» лицом, то криминальные характер ворожбы несомненны.
В ряде ситуаций лицо, используя обман, значительно выходит за рамки первоначальной договоренности о стоимости «сеанса», оказывая на потерпевшего активное психологическое воздействие, предрекая, к примеру, гибель ему и его близким в случае отказа передать за услугу гадания соответствующей оплаты. Данный способ наиболее характерен для совершения такого рода мошенничества цыганами. Степень психологического воздействия в некоторых случаях столь велика, что потерпевший, выполняет требование мошенника, не осознавая себя и не помня в дальнейшем самого факта передачи денег или иных ценностей.
По мнению некоторых авторов, при экспертном заключении о наличии подобного воздействия на жертву преступления, можно ставить вопрос о квалификации деяния, как открытого и насильственного завладения имуществом, хотя и данная квалификация и не является безупречной во всех отношениях.
Сложным в правоприменительной деятельности является и вопрос о правовой оценке деяний, одновременно подпадающих под признаки нескольких видов мошенничества.
В настоящее время требуется выработка единого подхода к квалификации вымогательства, осуществляемого под угрозой распространения сведений о совершенном лицом аморальном либо противоправном поступке.
В целях закрепления единообразного применения уголовного законодательства считаем необходимым закрепить на уровне руководящих разъяснений Пленума ВС РФ следующее правило: «Требование передачи имущества, подкрепленное угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, даже сопровождающееся обманом относительно субъекта требования, юридической либо общественной оценки ранее совершенного потерпевшим поступка и других обстоятельств, должно квалифицироваться как вымогательство».
Кроме того, в п. 12 Постановления Пленума ВС РФ №56 следует уточнить, что к сведениям, позорящим потерпевшего или его близких, следует относить, наряду с данными о совершении правонарушения, аморального поступка, также и сведения о совершенном преступлении.
Формирование подобной практики позволит адекватно оценивать характер и степень общественной опасности совершенного деяния, противодействовать латентности преступлений и будет способствовать проявлению нетерпимости к случаям сокрытия информации о совершаемых преступлениях и подчеркивать выгодность правопослушного поведения.
Таким образом, подводя итог, следует отметить, что законодателю необходимо осуществлять постоянное совершенствование нормативной регламентации соответствующих статей УК РФ, посвящённых преступлениям против собственности, а также вносить соответствующие уточнения в правовые позиции Пленума Верховного Суда РФ, касающиеся преступлений против собственности, для корректировки практики деятельности судов при рассмотрении уголовных дел обозначенной категории.

Купить