В заключении работы сформулируем общие выводы по проведённому исследованию.
Примечательно, что нормативное определение вины в действующем УК РФ фактически не содержится, что предопределяет широкую основу для научных дискуссий.
Вина с точки зрения психологической науки - это эмоция, которая является продуктом развития культуры и присущих ей ценностей, которые воплощены в морали и нормах поведения, регулирующих поведение людей в обществе. Это чувство, которое возникает после совершения проступка, осуждаемого обществом. Однако, вина с позиции психологической науки мало подходит для реализации целей законного и обоснованного привлечения субъекта преступления к уголовной ответственности.
В контексте вины, среди учёных дискутируется целесообразность используемого около ста лет в отечественной уголовно-правовой науке и практике оборота «общественная опасность».
В качестве альтернативы обороту «общественная опасность» предлагается заменить его на оборот «общественная вредность», причём, данный вопрос ставится как применительно к преступлению, так и применительно к правонарушениям в целом.
Тем не менее, в уголовно-правовом смысле, признаком общественной опасности обладают лишь деяния, запрещенные уголовным законом под угрозой наказания, поскольку именно преступления, как самая серьёзная категория правонарушений, посягают на наиболее значимые общественные отношения. Как представляется, применение категории «общественная опасность» в контексте вины в уголовном праве вполне обосновано.
Вызывает дискуссии включение в содержание категории «вина» такого признака, как «противоправность». Использование данной категории качестве обязательного признака вины не соответствует существующим концептуальным основам ответственности в отечественном уголовном праве и уголовном законодательстве. Далеко не каждый индивид обладает юридическими познаниями и далеко не каждое обозначенное в УК РФ в качестве преступления деяние будет очевидным с точки зрения оценки его противоправности. Поэтому с указанным суждением вряд ли можно согласиться.
В соответствии с традиционным устоявшимся в теории уголовного права подходом, вина характеризуется двумя ключевыми признаками: интеллектуальным и волевым, которые связаны с сознанием и свободной волей субъекта. Данные критерии неразрывно связаны с теми качествами, которыми должно обладать лицо для того, чтобы выступить в качестве субъекта преступления. Отсутствие даже одного из обозначенных качеств не позволяет вести речь о вине лица.
Опираясь на анализ разнообразных подходов к определению вины в уголовном праве, а также учитывая базовые концептуальные подходы, под виной в уголовном праве следует понимать психическое сознательно-волевое отношение физического лица к совершаемому им общественно опасному деянию (действию или бездействию) и наступившим общественно опасным последствиям.
Как представляется, форма вины - это закреплённое в нормах действующего УК РФ сочетание интеллектуальных и волевых признаков, которые указывают на субъективное отношение виновного к своему деянию и его общественно опасным последствиям.
Другими словами, форма вины является комплексным явлением правовой действительности, включающим в себя предусмотренное уголовным законом сочетание интеллектуальных и волевых составляющих.
Обе обозначенные в уголовном законе формы вины, являясь разновидностями единой категории вины, обладают специфические особенностями, существенным образом влияющими как на непосредственную квалификацию противоправного деяния, так и на последующую индивидуализацию уголовной ответственности и наказания судом, рассматривающим и разрешающим уголовное дело по существу.
Разделение категории вины на отдельные формы имеет не только научное значение - в первую очередь, выделение форм вины преследует практические цели, связанные с обоснованным и справедливым реагированием на противоправные деяния, с учётом их характера и общественной опасности.
Наличие в нормах УК РФ категорий «форма вины» и «виды вины» позволяет:
• отграничить от преступного деяния, деяние, не являющееся таковым;
• разграничить противоправные деяния, сходные по объективным признакам, но различные по форме вины, обеспечив правильную квалификацию преступления;
• определить категории преступления наряду со степенью общественной опасности;
• дифференцировать уголовную ответственность, обеспечив справедливое реагирование на противоправные деяния, с учётом формы вины, во многом определяющей характер и общественную опасность соответствующего деяния;
• индивидуализировать уголовную ответственности и наказание судом;
• осуществить выбор исправительного учреждения для лица, признанного виновным судом, с учётом формы вины и т.д.
Следует отметить, что законодатель далеко не всегда прямо называет соответствующую форму и вид вины в конструкции конкретного состава преступления. Это зависит от частностей и используемых формулировок.
Когда конкретизация отсутствует, о наличии соответствующей формы вины можно судить по косвенным признакам - например, опираясь на указание в диспозиции статьи Особенной части УК РФ на цель или мотив преступления и т.д.
Относительно дискуссии о том, какую форму и какой вид вины предполагает указание в диспозиции статьи Особенной части УК РФ на мотив и цель преступления, следует сделать вывод о том, что мотивация лежит в основе любой деятельности человека, но уголовно-правовая цель, как конкретизированный образ о желаемом результате, к которому стремится индивид, отсутствует при косвенном умысле и неосторожной форме вины.
Соответственно, указание в диспозиции статьи на конкретную цель преступления предполагает наличие лишь прямого умысла.
Умышленная форма вины является превалирующей, поскольку абсолютное большинство противоправных деяний, обозначенных в Особенной части УК РФ могут быть совершены лишь умышленно, что является естественным и закономерным.
Противоправные деяния, совершённые субъектом умышленно, безусловно, выступают более опасными по своему характеру, чем деяния, которые предполагают неосторожную форму вины.
Выделяют прямой и косвенный умысел. Осознавать общественную опасность совершаемого деяния, при умышленной форме вины, субъект преступления должен в первую очередь. Этот признак умысла выступает главенствующим. Предвидение основывается на общих прогностических способностях субъекта противоправного посягательства.
Однако, возможность предвидения последствий по отношению к разным видам умышленной формы вины, будет отличаться своей степенью - максимальная степень предвидения, конечно же, будет иметь место при прямом умысле.
Различные виды умысла отличаются друг от друга и по содержанию волевой составляющей. Как представляется, волевой компонент, относительно преступлений с формальным составом, связан с наличием у виновного осознанного желания совершить соответствующее деяние, запрещенное УК РФ.
Наличие косвенного умысла, применительно к формальным составам исключено, поскольку он связан с общественно опасными последствиями, которые преступления с формальным составом не предусматривают.
В теории уголовного права дискутируется вопрос о том, возможно ли приготовление и покушение, применительно к преступному деянию с косвенным умыслом? Как представляется, ответ на данный вопрос должен быть отрицательным.
Уголовное законодательство не закрепляет определение умысла, так же, как не содержит определения вины. Умысел, как форму вины, законодатель раскрывает лишь через содержание видов умысла. Ввиду этого, представляется возможным определить понятие умысла следующим образом: Умысел представляет собой осознание лицом характера и степени общественной опасности своего деяния (действия либо бездействия), определяющее положительно-волевое отношение к нему.
Данное определение может найти отражение в ч. 1 ст. 25 УК РФ, а сама обозначенная уголовно правовая норма может получить новое наименование: «Понятие и виды умысла», что в большей мере соответствовало бы содержанию обозначенной статьи.
Видами неосторожной формы вины выступает преступная небрежность и преступное легкомыслие.
Говоря о первой из названных разновидностей неосторожности, следует сказать о том, что при характеристике небрежности выделяют объективный и субъективный критерии.
Объективный критерий небрежности связан с наличием нормативно определённой обязанности - её отсутствие исключает наличие объективного критерия преступной небрежности, как такового. А это означает следующий важный вывод: если лицо могло, в принципе, предвидеть потенциальную возможность наступление общественно опасных последствий, но на нём не лежала обязанность действовать - виновность отсутствует и такое лицо не подлежит уголовной ответственности.
Обязанности предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий объективно отражены в соответствующих документах (нормативных предписаниях, инструкциях, профессиональных правилах и стандартах и т.д.)
Таким образом, объективный критерий небрежности (изолированно от субъективного) имеет ярко выраженный нормативный характер и от действий субъекта преступления напрямую не зависит. Собственно, по этой причине данный критерий и именуется объективным - то есть, характеризуемый внешними, а не внутренними качествами.
В этом проявлено принципиальное отличие объективного критерия от критерия субъективного, в основе которого лежит необходимость учёта личностных свойств и качеств лица, допустившего преступную небрежность.
Как представляется, возможность лица предвидеть некие негативные последствия своих действий (своего бездействия) необходимо связывать с индивидуальными субъективными качествами индивида, причём, применительно к имеющей место в объективной действительности ситуации, в которой это лицо действует.
Определение в конкретном деле субъективного признака небрежности должно строиться на оценке правоприменителя индивидуальных особенностей лица и конкретной обстановки, в которой имело место деяние.
При этом, оценка обстановки совершения преступления также в данном контексте выступает субъективной, а не объективной составляющей, потому что оценивается в соотношении с личностными качествами и свойствами субъекта преступления.
Отдельного пристального внимания правоприменителя требует установление соответствующих профессиональных знаний, как предпосылки для предвидения.
Примечательно, что во многих случаях суды в своих решениях признаки преступной небрежности описывают достаточно полно, в то время как признаки преступного легкомыслия находят своё отражение в судебных актах поверхностно и противоречиво. Например, часто вместо нормативного термина «легкомыслие» используется хотя и сходный с ним, но иной по содержанию и не соответствующий положениям ч. 2 ст. 26 УК РФ термин «самонадеянность». В отдельных судебных решениях обе категории используют наряду друг с другом.
Подобные обороты, как представляется, вносят дополнительный диссонанс, который не способствует корректному и точному определению вида неумышленной формы вины в судебных актах.
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что правоприменитель далеко не всегда единообразно и чётко определяет неосторожную форму вины, в особенности такую её разновидность, как преступное легкомыслие. Как представляется, судебная практика нуждается в обеспечении единообразных подходов в определении столь важной базовой составляющей субъективной стороны деяния, как вина. Данный вопрос вполне может найти своё отражение в одном из Постановлений Верховного Суда РФ по уголовным делам, будучи адресованным всем судам общей юрисдикции страны.

Купить