Актуальность исследования.
Современная интеллектуальная и духовная ситуация характеризуется лавинообразным ростом всевозможных знаний, которые все труднее становится увязать друг с другом. Иными словами, «мир» современного человека теряет свой целостный характер, становится все более фрагментарным. Очевидно, что этот процесс фрагментации касается не только и даже не столько единой картины мира. Последняя всегда была скорее познавательным идеалом, нежели реально существующей целостной системой знаний, гармонично и непротиворечиво объединяющей в себе сведения о различных «областях» и «сферах» сущего. Речь идет в первую очередь о разрушении смысла человеческого существования. Вплоть до начала прошлого столетия этот смысл так или иначе обеспечивался - теоретически и идеологически - посредством господства той или иной идеологической системы. Вне зависимости от того, о какой системе идет речь: мифологической, религиозной или научной, каждая из них строится на признании неких предельных оснований, которые гарантируют целостность «мира» и место человека в этом «мире». Сегодня оказались поставленными под вопрос не только эти основания, но и сама возможность их существования.
Между тем это обстоятельство отнюдь не устраняет потребности человека в обретении целостного смысла бытия, но, скорее, делает ее еще более настоятельной. В этих условиях вполне объяснимым оказывается растущий интерес к проблематике понимания во всех ее аспектах - от социально-психологического и лингвистического до онтологического. Последний аспект как раз и обнаруживает экзистенциальное измерение проблемы понимания - как необходимости восстановления человеком утраченной смысловой связи между распавшимся на отдельные фрагменты «миром» и собственным существованием. Парадоксальный характер этой проблемы, ее теоретическая «неразрешимость» в условиях признания проблематичности «метафизических оснований» не могут служить причиной отказа от ее исследования, но, напротив, требуют поиска новых путей ее осмысления.
Степень разработанности проблемы.
Проблематика понимания традиционно связывается с герменевтикой как наукой об истолковании, представления о которой зарождаются еще в античности. Отдельные способы и приемы интерпретации текстов разрабатывались и в средневековой Европе, главным образом в связи с задачами толкования Священного Писания. Однако в качестве собственно теоретической ( точнее, методологической) проблемы понимание впервые предстает в немецком романтизме (Ф.Шлейермахер, Ф.Новалис), а затем в философии жизни ( В,Дильтей, Г.Зиммель).
Труды Ф.Шлейермахера можно расценить как первую попытку разработки герменевтики как теории понимания. В рамках этой теории новый (систематически-методологический) смысл получают разработанные еще в библейской герменевтике понятия «части», «целого»,
«герменевтического круга». Общим моментом для романтической герменевтики и концепции В.Дильтея является преимущественно психологическая трактовка понимания. В качестве одной из центральных категорий в рамках подхода. развиваемого В.Дильтеем, выступает категория переживания, призванная снять противопоставление субъекта и объекта понимания и обозначить специфику «наук о духе» в противоположность естествознанию.
Во второй половине ХХ столетия контекст методологического исследования понимания существенно расширяется. Понимание становится предметом изучения эпистемологии. Последняя предлагает весьма широкий спектр подходов к осмыслению природы понимания и его роли в научном познании - от трактовки понимания как социально обусловленного , коллективного производства «концептуальных систем» (Ст.Тулмин) до рассмотрения понимания в качестве одной из процедур научного познания - наряду с такими, как объяснение, описание и другие.
Последний подход активно разрабатывался в отечественной гносеологической литературе 70-х и - в особенности - 80-х годов прошлого столетия. Исследования таких авторов, как М.В. Попович, С.Б. Крымский, В.И.Кузнецов, С.А.Васильев, Б.А.Парахонский, А.И. Ракитов, В.Н. Порус, А.П.Огурцов, С.С.Гусев, Г.Л.Тульчинский, Б.Г.Юдин, В.С. Степин, Ю.А. Основин, М.С. Роговин, Е.П.Никитин, Г.И.Рузавин, А.И.Ракитов и другие , позволили существенно расширить и уточнить представление о понимании как о познавательной процедуре особого рода.
Логико-гносеологические аспекты проблемы понимания разрабатывались в работах А.А. Брудного, А.А. Ивина, Д.П. Горского, Д.И.Дубровского, Р.И. Павилениса, а также в рамках западной аналитической философии и логики ( Р. Карнап, Б. Рассел, Я. Хинтикка, Г. Фреге и др.).
Радикальное изменение взгляда на феномен понимания осуществляется в философии М. Хайдеггера, в трудах которого впервые получают четкое оформление основные моменты, связанные с переходом от гносеологической к экзистенциальной проблематике понимания: первичность смысла по отношению к объективированному знанию, отрицание привилегированной роли субъекта и неизменности его характеристик в познавательном процессе, онтологическая интерпретация герменевтического круга. Дальнейшая разработка проблематики понимания как «модуса бытия» продолжилась затем в трудах таких авторов, как Х._Г.Гадамер и П.Рикер.
В работах представителей так называемого «диалогического» направления в западной философии ХХ века ( К.Ясперс, Г.Марсель, М.Бубер, О.Розеншток-Хюсси) понимание осмысляется как обретение смысла в коммуникации или «соучастии». Особое место в «диалогической» философии занимает сформулированная впервые в трудах М.М.Бахтина идея событийности смысла и понимания.
Во второй половине ХХ столетия вопрос об онтологической природе смысла так или иначе поднимается в рамках целого ряда направлений мировой философии , в силу своей тесной связи с проблематикой т. н. «смерти субъекта». В работах таких мыслителей, как Р. Барт, Ж. Деррида, Ж. Делез,Ф.Гваттари , смысл разоблачается как вторичная конструкция, а всякое понимание объявляется «непониманием» (Ж. Деррида).
В отечественной философии второй половины ХХ века онтологическая проблематика понимания разрабатывается в трудах В.С.Библера, продолжающего и развивающего в рамках своей «диалогики» идеи бахтинского «диалогизма», и в творчестве М.К. Мамардашвили. В трудах последнего понимание осмысляется как «самопроизвольный акт», или «акт самобытийствования», конституирующий «бытие человека в качестве человека».
Таким образом, проблематика понимания в европейской философии нескольких последних веков, в особенности в философии ХХ века, представлена весьма широко и разносторонне. Вместе с тем следует признать, что именно экзистенциальный аспект проблемы понимания требует сегодня переосмысления. Учитывая обнажившуюся
парадоксальность проблемы смысла человеческого существования, вопрос о понимании можно было бы сформулировать следующим образом: как возможно воссоздание утраченной смысловой целостности человеческого существования в условиях отсутствия «метафизических» оснований этой целостности? Попытку ответа на этот вопрос и можно считать основной целью данной работы.
Реализация этой попытки потребовала, в свою очередь, решения нескольких основных задач. Возникла необходимость, во-первых, выявить способ мышления, в наибольшей степени отвечающий парадоксальному характеру проблемы;
во-вторых, определить основные особенности и «опорные точки» вышеназванного способа;
в-третьих, в контексте этого способа мышления сформулировать те «неметафизические основания», которые позволили бы восстановить утраченное смысловое единство «мира».
Теоретико-методологическая основа исследования.
Непосредственной теоретической основой исследования являются положения М.М.Бахтина о принадлежности смысла уникальному «событию бытия» и неустранимой «множественности» понимания, а также положение о понимании как о целостном и дискретном акте «самобытийствования», получившее развитие в творчестве М.К.Мамардашвили.
Кроме того, в своем исследовании мы не могли не опираться на те идеи и положения, которые так или иначе связаны с т. н. «онтологическим поворотом» в рассмотрении проблематики понимания. Речь идет прежде всего об идее понимания как «модуса бытия», сформулированной в рамках «фундаментальной онтологии» М.Хайдеггера. Вместе с тем следует отметить, что и основные положения философской герменевтики ( вторичность субъекта, «фактичность» присутствия, язык как «среда» понимания) , и представление о смысле как об «эффекте различАния», реализуемое в деконструктивизме Ж.Деррида, подвергаются в работе существенному переосмыслению.
Выделение «апофатической рефлексии» в качестве наиболее адекватного способа осмысления основной проблемы исследования потребовало обращения к традиции апофатического мышления в европейской мысли, в частности, к трудам Псевдо-Дионисия Ареопагита, Я.Беме, М.Экхарта, Н.Кузанского, И.Канта, а также к работам ряда современных мыслителей (Ф.Лиотар, Ж.Делез, Ж.Деррида).
Наконец, важную роль в ходе определения отрицательных «оснований» понимания играет положение о «чистом действии» как акте самополагания «я», сформулированное в «Наукоучении» И.Г.Фихте и переосмысляемое в исследовании в контексте «апофатической рефлексии».
Научная новизна и результаты исследования содержатся в следующих положениях, которые выносятся на защиту:
1. «Онтологический поворот» в герменевтике, инициированный М.Хайдеггером, осмысляется как радикальное изменение отношения между знанием и пониманием. Последнее, будучи представленным как «модус бытия», оказывается принципиально непознаваемым и неартикулируемым условием всякого знания. Этот неартикулируемый, необъективируемый характер понимания обессмысливает любые попытки представить его «результаты» в виде нового, более «фундаментального» знания - включая и попытку создания «фундаментальной онтологии», предпринятую самим М.Хайдеггером.
2. Понимание как «модус бытия», или «бытийствующее понимание», признается возможным только путем отказа от всяких попыток сведения понимания к познанию как к созданию полной, непротиворечивой и осмысленной картины мира. «Бытийствующее» понимание оказывается тогда не чем иным, как действием , осуществляемым без опоры на знание, определяемым - вслед за М.М.Бахтиным - как свободный и ответственный поступок, или действие практического субъекта. Последнему, в отличие от субъекта теоретического, не приписывается субстанциального характера. Практический субъект рождается в самом акте «бытийствующего понимания».
3. Акт «бытийствующего понимания» связывается со способом мышления, обозначаемым в исследовании как «апофатическая рефлексия» (термин А.В.Ахутина). В отличие от других видов апофатического мышления, «апофатическая рефлексия» характеризуется парадоксальной «двунаправленностью», совмещающей признание принципиальной неопределенности оснований знания с одновременным принятием этой неопределенности.
4. Движение «апофатической рефлексии» описывается и одновременно осуществляется в исследовании как последовательность трех основных моментов: 1) полагание границы знания; 2) отрицательный «анализ» непознаваемой сферы Безусловного; 3) осмысление знания в этом непознаваемом, или необъективируемом , контексте.
5. Выделенное в ходе «апофатической рефлексии» отрицательное «основание» знания обозначается в работе как «чистое действие», обладающее «характеристиками» целостности, непрерывности, неделимости, незавершенности.
6. В свете этого отрицательного «основания» современный «мир» осмысляется как поле возникновения принципиально нового способа мышления и бытия, связанного с самоосуществлением практического субъекта. Подобное осмысление оказывается прямо противоположным теоретическому описанию неких «объективных процессов», играя не столько репрезентативную, сколько «операциональную» роль. Самоосуществление, самопонимание и рефлексия в отношении того и другого оказываются здесь неотделимыми друг от друга.
7. В этом контексте оказывается возможным переосмысление ряда особенностей т. н. «постнеклассического» мышления, или новой
рациональности. В свете чистого действия как акта самоосуществления практического субъекта такие феномены новой рациональности, как отказ от субъект-объектной дихотомии, разрушение единого теоретического «пространства» и «плюрализация» реальности , могут быть увязаны в единое и осмысленное целое.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Предпринятое исследование позволяет представить проблему понимания как вопрос о возможности единства необъективируемого смысла и, соответственно, о непознаваемых основаниях знания в предельно широком контексте перехода к новому способу мышления и бытия. Это, в свою очередь, открывает возможность принципиально нового подхода к решению проблемы понимания, что оказывается особенно актуальным с учетом очевидной невозможности разрешения ее теоретическими средствами. В свете этого подхода решение проблемы понимания связано не с поисками «объективных», внешних субъекту оснований знания, но прежде всего с самоизменением субъекта понимания. Именно в процессе этого самоизменения и осуществляется реальный выход к основаниям знания, недоступным для теоретического, познающего разума.
Данные диссертации могут быть использованы при подготовке лекций и семинарских занятий по курсам «Онтология и теория познания», «Философия и методология науки».
Апробация работы
Основные положения диссертации обсуждались на следующих научных конференциях : «Гуманизация образования - императив 21 века» (Пермь, 1997), «Возрождение России: общество, образование, культура, молодежь» (Екатеринбург, 1998), «Проблемы научного познания :принцип дополнительности» (Томск, 2000), «Формирование гуманитарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе» (Пермь, 2001), 5 ежегодная научно-практическая конференция Гуманитарного университета (Екатеринбург, 2002), «От частной коллекции - к государственному музею» (Екатеринбург,2002), «Философия в современной России» (Пермь, 2004), а также на 2-м Российском философском конгрессе (Екатеринбург, 2002). За период с 2000 по 2004 гг было сделано несколько теоретических докладов на кафедре онтологии и теории познания философского факультета УрГУ. Отдельные положения работы были использованы при подготовке ряда учебных курсов ( «Онтология», «Философия и методология науки»).
Структура работы определялась логикой и целью исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
