ВЕЛИКАЯ АРМИЯ НАПОЛЕОНА В БОРОДИНСКОМ СРАЖЕНИИ
|
Актуальность исследования. Война 1812 г. стала важнейшей вехой в российской и мировой истории. Катастрофа Великой армии Наполеона в России обозначила многие из тех проблем, которые и по сегодняшний день продолжают волновать воображение исследователей и политиков многих стран мира. Что такое дух народа? Какие принципы должны быть положены в основу отношений Запада с Россией? Как соотнести национальный интерес отдельных европейских стран с интересами Единой Европы? Что является решающим в принятии великих государственных решений - рок «исторической предопределенности», совокупная воля большинства общества или же решимость его отдельных лидеров? Поиски ответов на эти и многие другие вопросы, связанные с событиями 1812 г., кульминацией которых стало Бородинское сражение, привели к появлению в России и за рубежом почти необозримой исторической, художественной и публицистической литературы. Столь длительный, а нередко и достаточно стойкий интерес к войне 1812 г. и Бородину, предопределил рождение всеобщей иллюзии о некой «прозрачности» событий Бородинской битвы, об очевидности причин, ее породивших, хода и последствий. В сущности, все книги о Бородинском сражении с удивительным постоянством воспроизводят в каждой отдельно взятой стране одни и те же национально ограниченные сюжеты и вызывают одни и те же национально определенные чувства. Историческая память каждого народа, участвовавшего в сражении или наблюдавшего его издалека (как, например, обстояло дело с англичанами и американцами), базируется на одном, строго определенном мифе-основании, созданном как путем воздействия коллективных представлений той или иной нации, так и благодаря манипуляциям, производимым с этим мифом государственной властью.
Помимо национальных «ловушек» исторической памяти, есть и другая причина, предопределившая иллюзию «изученности» Бородинской битвы. Это почти всеобщее стремление историков к «научному», то есть структуралистски заданному, объяснению событий грандиозной битвы. Историки как правило сводят все многообразие человеческих трагедий тех дней к неким общим социологизированным схемам. Живые люди либо исчезают со страниц такого рода научных исследований, либо же превращаются в заложников «объективных обстоятельств» социального, военного, политического или иного рода.
Сегодня, когда начал происходить отказ отечественной исторической науки от идеи всеобщего детерминирования, обозначился отход от жестких структуралистских подходов и появилась «микроисторическая» парадигма в гуманистике, пришло время обратиться к живому человеку прошлого, который боролся, страдал и умирал на Бородинском поле в 1812 г. Сам факт стремления автора к «внутреннему включению» в поступки и чувства людей, выступавших в те дни в качестве национального врага его предков, следует истолковывать как своеобразную попытку преодоления узких рамок «национальных историй» Бородина.
Таким образом, актуальность предпринятого исследования обусловлена, во-первых, непреходящей важностью изучения истории взаимоотношений между Западом и Россией в европейском и мировом контексте; во-вторых, фактическим отсутствием в отечественной историографии глубоких исследований, посвященных Великой армии Наполеона в 1812 г.; в-третьих, необходимостью изучения природы и механизмов функционирования исторической памяти различных народов применительно к событиям 1812 г.; в-четвертых, важностью познания природы исторической альтернативности через выявление субъективно-личностного воздействия на исторические события на микроуровне.
В качестве объекта настоящего исследования выступают Великая армия Наполеона как социальный организм и ее чины.
Предметом исследования являются социальные, психологические и психико-физиологические процессы, происходившие с чинами Великой армии, а также историческая память ряда народов применительно к войне 1812 г. и Бородинскому сражению.
Хронологические, как и территориальные, рамки работы подвижны, пульсируя от событий одного дня (7 сентября 1812 г.) на узком пространстве Бородинского поля, до главного театра военных действий в России летом - зимой 1812 г. и до процессов почти 200-летней длительности, происходивших в ряде стран Европы и Америки, когда затрагиваются проблемы исторической памяти наций. Столь значительная разноплановость хронологических и территориальных рамок обусловлена замыслом работы, призванной выявить многообразие и разнофокусность составляющих истории Бородинской битвы.
Основная цель исследования заключается в изучении разноплановых (социальных, психологических, физиологических и др.) процессов, протекавших в армии Наполеона во время кампании 1812 г. и, в особенности, в период Бородинского сражения.
Цель исследования предопределила следующие основные задачи:
- показать национальные историографические традиции в освещении действий армии Наполеона в Бородинском сражении, а также установить взаимосвязь между особенностями непосредственного национально-обусловленного восприятия Бородина и национальной исторической памятью о нем;
- выяснить происхождение и природу Великой армии 1812 г. как социального, политического и межнационального организма;
- выявить систему социо- и психовласти Великой армии, обусловившую социокультурные установки наполеоновского солдата;
- определить характер и направленность отклонений в чувствах и действиях солдат Великой армии в 1812 г. от первоначально заданной нормы поведения;
- выяснить степень соотношения «объективной предопределенности» и субъективного, человеческого компонента к началу Бородинского сражения;
* Все даты даны по новому стилю.
- реконструировать действия Великой армии на основных этапах сражения, выявляя роль факторов объективного и волевого личностного характера;
- показать последствия Бородина для Великой армии, как с точки зрения «материальных», так и морально-психологических процессов;
- выявить роль и место результатов Бородина в поражении Великой армии в России в 1812 г.;
- апробировать собственный методологический подход, условно названный нами историко-темпоральным синтезом и реализованный с использованием материалов военной микроистории.
Методология предлагаемого исследования в значительной степени ориентируется на те блестящие находки эпохи постмодернизма, которые воплотились в «новой интеллектуальной истории», «новой историографии», «другой социальной истории» и, особенно, в «микроистории». Несмотря на существенные различия, существующие в национальных традициях микроистории, общим для них стало смещение анализа с «внешних» по отношению к «историческим акторам» категорий на процессы «внутренние», глубинные, связанные с индивидуальным поведением и взаимодействием индивидов. Особую роль в формировании нашего метода сыграла деятельность отечественных медиевистов Ю.Л. Бессмертного, М.А. Бойцова и их коллег, основавших альманах «Казус», а также предшествующие разработки в сфере диалогичности исторического исследования М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.С. Библера, Л.М. Баткина и др. Важную помощь в разрешении серьезной задачи совмещения макро- и микроисторических процессов с одновременным выявлением связующего звена среднесрочных структур оказали нам работы представителей Школы «Анналов», а именно классический труд Ф.Броделя «Средиземное море и мир Средневековья эпохи Филиппа II» и книга Ж.Дюби «Бувинское воскресенье. 27 июля 1214».
В предлагаемом диссертационном исследовании нашли отражение методология и методы военной социологии и психологии, помогающих выявить и описать «материальную» природу таких явлений, как повиновение, инициатива, героизм, военная интуиция, страх и др. (работы Н.Н. Головина, Г.Е. Шумкова, А. Вагтса, Дж.Кигана, Н.Коупленда и др.); военно-исторической психологии, призванной изучить «человека воюющего» в исторической динамике (работы Б.М. Теплова, Е.С. Сенявской, О.С. Поршневой и др.); исторической социологии и исторической психологии (в особенности труды М. Блока, Ф. Броделя, Й.Хёйзинги, Э.Леруа Ладюри, Б.Ф.Поршнева, А.Я. Гуревича, авторы которых, отвергая априорно заданные психологические схемы, реконструировали психологические структуры прошлого через скрупулезное и систематическое собирание всех возможных фактов эпохи с их последующим обобщением); синергетики, в целях воссоздания многомерной картины Великой армии Наполеона как целостной самообразующейся и самоподдерживающейся системы (работы И. Пригожина, Г. Хакена, В.Ю. Крылова, В.В. Васильковой и др.), герменевтики с целью корректной интерпретации исторических текстов и проникновения в конкретно-психологическую ситуацию эпохи (труды П. Рикёра, Х.-Г. Гадамера, М.М. Бахтина и др.); семиотики (работы Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, Р. Барта и др.) - не только в плане реконструкции субъективных мотивов, оказавшихся непосредственными толчками к тем или иным действиям участников кампании 1812 г., но и для понимания природы импульсов, которые посылала память о Бородинском сражении различным нациям в их последующей 200-летней истории; исторической памяти (прежде всего, работы коллектива французских исследователей во главе с П.Нора), как при семиотической работе с текстами личного происхождения, так и при воспроизведении диалога той или иной нации со временем. Был использован также метод «военно-исторической реконструкции», напоминающий о «Reenactment» Р. Дж. Коллингвуда и помогающий наладить эмоционально-чувственный контакт с прошлым.
Синтезируя на основе микроисторического подхода методологические принципы целого ряда наук, мы сформулировали собственный метод. Его своеобразие, во многом, связано с тем, что в период любого крупного сражения, которое соединяет в себе проявление военной повседневности с военным «праздником», границы между индивидуальным и коллективным, осознанным и неосознанным, структурированным и текучим становятся очень зыбкими. Мы получаем шанс выявить соединение внеличностных структур с конкретными жизненными ситуациями. Это достигается соединением разных масштабов и плоскостей рассмотрения исторического события, которые, сопрягаясь, значительно дополняют друг друга, создавая своего рода трехмерную картину прошлого. Мелкий масштаб (взятый нами в виде исторической памяти наций о Бородинском сражении), представляющий процессы большой длительности, позволяет увидеть, как люди сохраняют, используют и интерпретируют прошлое, не только делая его актуальным, исторически-значимым, но одновременно и деформируя его, создавая и воспроизводя явно антиисторичные образы. Осознание механики такой «семиотизации» истории, то есть выборочного и, до известной степени, искаженного прошлого (Б.А.Успенский), вполне способно вызвать обоснованные сомнения в познаваемости исторического прошлого как такового. Средний масштаб, сопряженный с процессами среднесрочной длительности (в нашем варианте представленный через исследование социальных и человеческих структур Великой армии с одновременной фиксацией внимания на событиях кампании 1812 г. и Бородина), дает возможность связать макро- и микропроцессы, создавая своего рода мостик между конкретным человеком, примарным фактом, и надличностными «объективными» процессами «исторической закономерности». Инвентаризация детерминант, определяющих законы поведения «человеческой массы» (социальные структуры, созданные временем и властью, питание, одежда, физические нагрузки, социальные стереотипные ценности, традиции и обычаи) позволяет определить характер того «силового поля», в котором действует человек. Максимально крупный план воссоздания исторического события, находясь под постоянной угрозой свести исследование к малозначимым «частностям», демонстрирует вместе с тем и гигантские преимущества. На уровне микроистории, которая неизбежно может существовать только при опоре на примарные, а значит, «мелкие» факты, и соотносится только с процессами малой длительности, наконец-то появляется живой человек прошлого, а значит и наступает осознание окказиональности его поступка. Этот человек действует в «живом историческом поле», не зная еще, что будет «потом», а значит, поступая, исходя не только из своих представлений о социально-должном, но и испытывая не поддающийся контролю взлет энергии и таланта, либо наоборот, ощущая слабость и растерянность.
Таким образом, постепенно укрупняя масштаб рассмотрения событий прошлого, используя как традиционные, так и получившие распространение в последние десятилетия методы исследования, мы приближаемся к пониманию человека воюющего начала XIX в., столь отличному от солдата века ХХ.
Источники работы. Принимая классификацию исторических источников по методам и формам отражения действительности (вещественные, письменные, изобразительные и фонетические), мы делаем основной акцент на письменных, в особенности, источниках личного происхождения, помогающих услышать живой голос солдат Великой армии.
Важнейший комплекс источников этой группы составляют 619 писем маршалов, генералов, офицеров, чиновников и солдат Великой армии 1812 г. Большая их часть попала в качестве трофейных бумаг и хранится в отечественных архивохранилищах: в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) и др. Часть этих писем публиковалась. Тем не менее, более половины писем, хранящихся в основном в РГАДА и РГВИА, опубликованы не были. Значительная часть использованных нами писем не относится к трофейным материалам, хранится во Франции и там же опубликована. В работе с письмами мы попытались использовать как традиционные методы работы с текстом, так и количественные и междисциплинарные. Выделение в письмах тематических единиц и смысловых высказываний, а также распределение писем по эмоциональному настроению их авторов, дало возможность проследить динамику смены настроений различных групп армейского организма в 1812 г. На-конец, в фондах РГАДА было выявлено и обработано 207 писем, отправленных чинам Великой армии с родины, отразивших общий настрой жителей наполеоновской империи накануне и в начале кампании 1812 г. и оказавших заметное влияние на настроения участников Русского похода.
Значительную долю материалов личного происхождения составляют опубликованные дневники чинов Великой армии 1812 г. Особую ценность имели дневники капитана (затем - шефа эскадрона) Э.-В.-Э.-Б.Кастелана, капитана 30-го линейного полка Ш.Франсуа и капитана 18-го линейного Г.Бонне.
Мемуары, которые составили третий комплекс источников личного происхождения, представляют собой дважды или трижды «субъективизированное» отражение действительности (И. Д.Ковальченко). Поэтому, несмотря на их много-численность (только «основных» мемуаров участников Бородинского сражения со стороны армии Наполеона нами выявлено более 50) и внешнюю информативность, они требуют особенно критического отношения историка, желающего реконструировать события, чувства и мысли людей 1812 г. Значительная часть воспоминаний, особенно французских участников сражения, не-редко испытала на себе воздействие как мемуаров, вышедших ранее, так и собственно исторических работ. Вместе с тем, такая ситуация позволяет нам нередко увидеть не только «прагматическую», но и «скрытую», «семантическую», информацию, отразившую особенности развития как личной, так и групповой и национальной исторической памяти о событиях 1812 г.
Многообразие и многочисленность источников личного происхождения, в соединении с методами, заставляющими их «заговорить», позволяют выявить целый ряд пластов чрезвычайно важной информации, ранее не замеченных исследователями.
Следующей группой письменных источников стали документы официального делопроизводства. Прежде всего, это официальная переписка Наполеона. Нами использованы, главным образом, 23 и 24-й тт. его «Корреспонденции» за 1812 г. в официальном издании 1868 г. Привлечена обширная делопроизводственная и военно-оперативная документация, касающаяся подготовки Великой армии к войне с Россией и событий самой войны, опубликованная в начале ХХ в. Л.Маргероном, Л.Фабри, А.Шюке, а также русскими архивистами на основе трофейных французских бумаг. Важные данные, связанные с материалами французской разведки, и помогающие реконструировать процесс принятия решений наполеоновским командованием в 1812 г., извлечены нами из трофейных бумаг, хранящихся в РГАДА. Исключительную ценность имеют немногие сохранившиеся рапорты разных чинов Великой армии о Бородинской битве. Разноплановую информацию, помогающую не только реконструировать ход Бородинской битвы, но и прояснить характер функционирования Великой армии как социального организма, несут в себе бумаги о производствах, назначениях и награждениях до и после Бородинской битвы, хранящиеся в РГВИА и РГАДА.
Исключительный интерес при реконструкции социальных структур Великой армии имеют материалы военного законодательства, изданные во Франции в 1812 г. в 4-х тт., а при подсчете потерь - данные военной статистики, опубликованные А.Мартиньеном.
Своеобразную группу письменных источников нашей диссертации составляют исторические труды, посвященные войне 1812 г. и Бородинскому сражению. Исторические работы рассматриваются нами не только в традиционном историографическом аспекте: нас интересуют прежде всего механизмы сохранения, воспроизводства, передачи и искажения национальным сознанием тех первоначальных впечатлений, которые произвело Бородино на его участников и современников. С помощью выявления особенностей взаимодействия авторов с «текстами» (в бартовском смысле) предшествующих им эпох, мы пытаемся выявить особенности и тенденции развития исторической памяти различных наций о Бородине.
Помимо письменных источников в диссертации привлечены источники изобразительного характера. Прежде всего, это многочисленные рисунки, сделанные с натуры в ходе Русской кампании баварцем А.Адамом, числившемся при штабе 4-го армейского корпуса, и лейтенантом вюртембергской артилерии К.Г. фон Фабер дю Фором.
К источникам изобразительного характера следует отнести и картографические материалы. Особый интерес имеют образцы тех карт, которыми пользовался Наполеон и его командование в России , знаменитая карта Бородинского поля французских инженеров-географов капитанов Пресса, Шеврие и Реньо, снятая вскоре после сражения, карта капитана Е.Лабома, сделанная 5-6 сентября 1812 г., и ряд др.
К вещественным источникам, привлеченным в данной диссертации, следует отнести, прежде всего, само Бородинское поле. Хотя этот уникальный живой памятник и не мог сохраниться с 1812 г. в неизменности, однако комплексное изучение истории ландшафта, проводимое уже многие годы большим коллективом ученых, позволяет представить его особенности в дни Бородинской битвы. «Наложение» письменных и изобразительных материалов на «живую» местность дало возможность максимально приблизиться к реальной картине событий 5-7 сентября 1812 г. Вещественные источники, связанные с событиями 1812 г., и частично хранящиеся в фондах различных музеев, прежде всего, в Бородинском государственном военно-историческом музее-заповеднике, также оказали помощь в реконструкции событий Бородинского сражения.
Научная новизна исследования состоит как в постановке основных проблем, так и в методах и источниковой базе работы. Впервые, как в отечественной, так и в зарубежной историографии, в качестве предмета исследования взята совокупность разнообразных и многоплановых процессов, протекавших в Великой армии Наполеона в 1812 г., а также процессы в исторической памяти разных наций применительно к событиям Бородинского сражения.
В диссертации впервые в отечественной науке на конкретном историческом материале предлагается соединение разновременных и разноплановых масштабов рассмотрения крупнейшего исторического события. Выявляются возможности и механизмы сочленения исторических структур большой, средней и малой длительности. Диссертация также представляет собой опыт совмещения конкретно-исторической проблематики с проблематикой военно-исторической психологии, военной психологии и социологии, и исторической памяти. Реализуется задача исторического синтеза за счет привлечения традиционных исторических, квантитативных и современных междисциплинарных методов исследования.
Поставлена и разрешается конкретная историческая проблема роли и места Бородинского сражения в поражении Великой армии Наполеона в 1812 г.
Впервые в отечественной историографии введен в научный оборот широкий комплекс зарубежных материалов - 619 писем чинов Великой армии, несколько дневников участников Русского похода, более 50 воспоминаний и ряд рапортов. Значительная часть документов, хранящихся в отечественных архивохранилищах, и также использованных в диссертации, не известна и за рубежом: более 200 писем из Великой армии 1812 г. на родину и около 200 писем с родины; часть военно-оперативной (в том числе данные разведки) и делопроизводственной документации Великой армии. Письма солдат Великой армии 1812 г. впервые были обработаны как массовый источник с помощью контент- анализа.
Теоретическое и практическое значение диссертации связано с тем, что обращение к процессам, протекавшим в рамках многонациональной европейской армии Наполеона при соприкосновении с Россией в 1812 г., помогает понять особенности и степень культурной совместимости, диалогичности и диффузности между западноевропейскими и восточноевропейскими народами. Большое значение имеет методология и методика, предложенные автором, в постижении «человека воюющего» эпохи нового времени. Большую практическую значимость имеет опыт многостороннего изучения армейского организма как социального и человеческого института, а также выявленные особенности в сохранении, передаче и использовании государственной властью национальной исторической памяти. Выводы и материалы диссертации могут быть использованы при дальнейшем изучении как проблем европейской и отечественной истории начала XIX в., так и в исследованиях смежных наук - военной социологии и психологии, семиотики, герменевтики и др. Материалы исследования широко использовались автором в учебном процессе при чтении основных и специальных курсов по новой и новейшей истории зарубежных стран.
Апробация основных положений исследования проводилась на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях в Самаре (1997), Можайске (1997, 1998, 1999, 2000, 2001), Вологде (2000), Челябинске (2000), Екатеринбурге (1996, 1998, 1999, 2000, 2001). Основное содержание диссертации отражено в монографиях: «Битва при Москве- реке. Армия Наполеона в Бородинском сражении» (М., 1999; 2-е изд., испр., перераб. и доп.: М., 2001) и «Великая армия Наполеона в Бородинском сражении» (Екатеринбург, 2001). Опубликованы 2 рецензии на монографию «Битва при Москве-реке» (1-е изд.) (Новая и новейшая история. 2001. №1. С.240-241; Études napoléoniennes. 39. 2000. P. 1030), а также информация о выступлениях на конференциях (Новая и новейшая история. 2000. №5. С.252; Отечественная история. 2001. №3. С.210).
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений. Содержание диссертационной работы изложено на 522 страницах текста, приложения содержат 10 страниц. Библиография содержит 661 наименование.
Помимо национальных «ловушек» исторической памяти, есть и другая причина, предопределившая иллюзию «изученности» Бородинской битвы. Это почти всеобщее стремление историков к «научному», то есть структуралистски заданному, объяснению событий грандиозной битвы. Историки как правило сводят все многообразие человеческих трагедий тех дней к неким общим социологизированным схемам. Живые люди либо исчезают со страниц такого рода научных исследований, либо же превращаются в заложников «объективных обстоятельств» социального, военного, политического или иного рода.
Сегодня, когда начал происходить отказ отечественной исторической науки от идеи всеобщего детерминирования, обозначился отход от жестких структуралистских подходов и появилась «микроисторическая» парадигма в гуманистике, пришло время обратиться к живому человеку прошлого, который боролся, страдал и умирал на Бородинском поле в 1812 г. Сам факт стремления автора к «внутреннему включению» в поступки и чувства людей, выступавших в те дни в качестве национального врага его предков, следует истолковывать как своеобразную попытку преодоления узких рамок «национальных историй» Бородина.
Таким образом, актуальность предпринятого исследования обусловлена, во-первых, непреходящей важностью изучения истории взаимоотношений между Западом и Россией в европейском и мировом контексте; во-вторых, фактическим отсутствием в отечественной историографии глубоких исследований, посвященных Великой армии Наполеона в 1812 г.; в-третьих, необходимостью изучения природы и механизмов функционирования исторической памяти различных народов применительно к событиям 1812 г.; в-четвертых, важностью познания природы исторической альтернативности через выявление субъективно-личностного воздействия на исторические события на микроуровне.
В качестве объекта настоящего исследования выступают Великая армия Наполеона как социальный организм и ее чины.
Предметом исследования являются социальные, психологические и психико-физиологические процессы, происходившие с чинами Великой армии, а также историческая память ряда народов применительно к войне 1812 г. и Бородинскому сражению.
Хронологические, как и территориальные, рамки работы подвижны, пульсируя от событий одного дня (7 сентября 1812 г.) на узком пространстве Бородинского поля, до главного театра военных действий в России летом - зимой 1812 г. и до процессов почти 200-летней длительности, происходивших в ряде стран Европы и Америки, когда затрагиваются проблемы исторической памяти наций. Столь значительная разноплановость хронологических и территориальных рамок обусловлена замыслом работы, призванной выявить многообразие и разнофокусность составляющих истории Бородинской битвы.
Основная цель исследования заключается в изучении разноплановых (социальных, психологических, физиологических и др.) процессов, протекавших в армии Наполеона во время кампании 1812 г. и, в особенности, в период Бородинского сражения.
Цель исследования предопределила следующие основные задачи:
- показать национальные историографические традиции в освещении действий армии Наполеона в Бородинском сражении, а также установить взаимосвязь между особенностями непосредственного национально-обусловленного восприятия Бородина и национальной исторической памятью о нем;
- выяснить происхождение и природу Великой армии 1812 г. как социального, политического и межнационального организма;
- выявить систему социо- и психовласти Великой армии, обусловившую социокультурные установки наполеоновского солдата;
- определить характер и направленность отклонений в чувствах и действиях солдат Великой армии в 1812 г. от первоначально заданной нормы поведения;
- выяснить степень соотношения «объективной предопределенности» и субъективного, человеческого компонента к началу Бородинского сражения;
* Все даты даны по новому стилю.
- реконструировать действия Великой армии на основных этапах сражения, выявляя роль факторов объективного и волевого личностного характера;
- показать последствия Бородина для Великой армии, как с точки зрения «материальных», так и морально-психологических процессов;
- выявить роль и место результатов Бородина в поражении Великой армии в России в 1812 г.;
- апробировать собственный методологический подход, условно названный нами историко-темпоральным синтезом и реализованный с использованием материалов военной микроистории.
Методология предлагаемого исследования в значительной степени ориентируется на те блестящие находки эпохи постмодернизма, которые воплотились в «новой интеллектуальной истории», «новой историографии», «другой социальной истории» и, особенно, в «микроистории». Несмотря на существенные различия, существующие в национальных традициях микроистории, общим для них стало смещение анализа с «внешних» по отношению к «историческим акторам» категорий на процессы «внутренние», глубинные, связанные с индивидуальным поведением и взаимодействием индивидов. Особую роль в формировании нашего метода сыграла деятельность отечественных медиевистов Ю.Л. Бессмертного, М.А. Бойцова и их коллег, основавших альманах «Казус», а также предшествующие разработки в сфере диалогичности исторического исследования М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.С. Библера, Л.М. Баткина и др. Важную помощь в разрешении серьезной задачи совмещения макро- и микроисторических процессов с одновременным выявлением связующего звена среднесрочных структур оказали нам работы представителей Школы «Анналов», а именно классический труд Ф.Броделя «Средиземное море и мир Средневековья эпохи Филиппа II» и книга Ж.Дюби «Бувинское воскресенье. 27 июля 1214».
В предлагаемом диссертационном исследовании нашли отражение методология и методы военной социологии и психологии, помогающих выявить и описать «материальную» природу таких явлений, как повиновение, инициатива, героизм, военная интуиция, страх и др. (работы Н.Н. Головина, Г.Е. Шумкова, А. Вагтса, Дж.Кигана, Н.Коупленда и др.); военно-исторической психологии, призванной изучить «человека воюющего» в исторической динамике (работы Б.М. Теплова, Е.С. Сенявской, О.С. Поршневой и др.); исторической социологии и исторической психологии (в особенности труды М. Блока, Ф. Броделя, Й.Хёйзинги, Э.Леруа Ладюри, Б.Ф.Поршнева, А.Я. Гуревича, авторы которых, отвергая априорно заданные психологические схемы, реконструировали психологические структуры прошлого через скрупулезное и систематическое собирание всех возможных фактов эпохи с их последующим обобщением); синергетики, в целях воссоздания многомерной картины Великой армии Наполеона как целостной самообразующейся и самоподдерживающейся системы (работы И. Пригожина, Г. Хакена, В.Ю. Крылова, В.В. Васильковой и др.), герменевтики с целью корректной интерпретации исторических текстов и проникновения в конкретно-психологическую ситуацию эпохи (труды П. Рикёра, Х.-Г. Гадамера, М.М. Бахтина и др.); семиотики (работы Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, Р. Барта и др.) - не только в плане реконструкции субъективных мотивов, оказавшихся непосредственными толчками к тем или иным действиям участников кампании 1812 г., но и для понимания природы импульсов, которые посылала память о Бородинском сражении различным нациям в их последующей 200-летней истории; исторической памяти (прежде всего, работы коллектива французских исследователей во главе с П.Нора), как при семиотической работе с текстами личного происхождения, так и при воспроизведении диалога той или иной нации со временем. Был использован также метод «военно-исторической реконструкции», напоминающий о «Reenactment» Р. Дж. Коллингвуда и помогающий наладить эмоционально-чувственный контакт с прошлым.
Синтезируя на основе микроисторического подхода методологические принципы целого ряда наук, мы сформулировали собственный метод. Его своеобразие, во многом, связано с тем, что в период любого крупного сражения, которое соединяет в себе проявление военной повседневности с военным «праздником», границы между индивидуальным и коллективным, осознанным и неосознанным, структурированным и текучим становятся очень зыбкими. Мы получаем шанс выявить соединение внеличностных структур с конкретными жизненными ситуациями. Это достигается соединением разных масштабов и плоскостей рассмотрения исторического события, которые, сопрягаясь, значительно дополняют друг друга, создавая своего рода трехмерную картину прошлого. Мелкий масштаб (взятый нами в виде исторической памяти наций о Бородинском сражении), представляющий процессы большой длительности, позволяет увидеть, как люди сохраняют, используют и интерпретируют прошлое, не только делая его актуальным, исторически-значимым, но одновременно и деформируя его, создавая и воспроизводя явно антиисторичные образы. Осознание механики такой «семиотизации» истории, то есть выборочного и, до известной степени, искаженного прошлого (Б.А.Успенский), вполне способно вызвать обоснованные сомнения в познаваемости исторического прошлого как такового. Средний масштаб, сопряженный с процессами среднесрочной длительности (в нашем варианте представленный через исследование социальных и человеческих структур Великой армии с одновременной фиксацией внимания на событиях кампании 1812 г. и Бородина), дает возможность связать макро- и микропроцессы, создавая своего рода мостик между конкретным человеком, примарным фактом, и надличностными «объективными» процессами «исторической закономерности». Инвентаризация детерминант, определяющих законы поведения «человеческой массы» (социальные структуры, созданные временем и властью, питание, одежда, физические нагрузки, социальные стереотипные ценности, традиции и обычаи) позволяет определить характер того «силового поля», в котором действует человек. Максимально крупный план воссоздания исторического события, находясь под постоянной угрозой свести исследование к малозначимым «частностям», демонстрирует вместе с тем и гигантские преимущества. На уровне микроистории, которая неизбежно может существовать только при опоре на примарные, а значит, «мелкие» факты, и соотносится только с процессами малой длительности, наконец-то появляется живой человек прошлого, а значит и наступает осознание окказиональности его поступка. Этот человек действует в «живом историческом поле», не зная еще, что будет «потом», а значит, поступая, исходя не только из своих представлений о социально-должном, но и испытывая не поддающийся контролю взлет энергии и таланта, либо наоборот, ощущая слабость и растерянность.
Таким образом, постепенно укрупняя масштаб рассмотрения событий прошлого, используя как традиционные, так и получившие распространение в последние десятилетия методы исследования, мы приближаемся к пониманию человека воюющего начала XIX в., столь отличному от солдата века ХХ.
Источники работы. Принимая классификацию исторических источников по методам и формам отражения действительности (вещественные, письменные, изобразительные и фонетические), мы делаем основной акцент на письменных, в особенности, источниках личного происхождения, помогающих услышать живой голос солдат Великой армии.
Важнейший комплекс источников этой группы составляют 619 писем маршалов, генералов, офицеров, чиновников и солдат Великой армии 1812 г. Большая их часть попала в качестве трофейных бумаг и хранится в отечественных архивохранилищах: в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) и др. Часть этих писем публиковалась. Тем не менее, более половины писем, хранящихся в основном в РГАДА и РГВИА, опубликованы не были. Значительная часть использованных нами писем не относится к трофейным материалам, хранится во Франции и там же опубликована. В работе с письмами мы попытались использовать как традиционные методы работы с текстом, так и количественные и междисциплинарные. Выделение в письмах тематических единиц и смысловых высказываний, а также распределение писем по эмоциональному настроению их авторов, дало возможность проследить динамику смены настроений различных групп армейского организма в 1812 г. На-конец, в фондах РГАДА было выявлено и обработано 207 писем, отправленных чинам Великой армии с родины, отразивших общий настрой жителей наполеоновской империи накануне и в начале кампании 1812 г. и оказавших заметное влияние на настроения участников Русского похода.
Значительную долю материалов личного происхождения составляют опубликованные дневники чинов Великой армии 1812 г. Особую ценность имели дневники капитана (затем - шефа эскадрона) Э.-В.-Э.-Б.Кастелана, капитана 30-го линейного полка Ш.Франсуа и капитана 18-го линейного Г.Бонне.
Мемуары, которые составили третий комплекс источников личного происхождения, представляют собой дважды или трижды «субъективизированное» отражение действительности (И. Д.Ковальченко). Поэтому, несмотря на их много-численность (только «основных» мемуаров участников Бородинского сражения со стороны армии Наполеона нами выявлено более 50) и внешнюю информативность, они требуют особенно критического отношения историка, желающего реконструировать события, чувства и мысли людей 1812 г. Значительная часть воспоминаний, особенно французских участников сражения, не-редко испытала на себе воздействие как мемуаров, вышедших ранее, так и собственно исторических работ. Вместе с тем, такая ситуация позволяет нам нередко увидеть не только «прагматическую», но и «скрытую», «семантическую», информацию, отразившую особенности развития как личной, так и групповой и национальной исторической памяти о событиях 1812 г.
Многообразие и многочисленность источников личного происхождения, в соединении с методами, заставляющими их «заговорить», позволяют выявить целый ряд пластов чрезвычайно важной информации, ранее не замеченных исследователями.
Следующей группой письменных источников стали документы официального делопроизводства. Прежде всего, это официальная переписка Наполеона. Нами использованы, главным образом, 23 и 24-й тт. его «Корреспонденции» за 1812 г. в официальном издании 1868 г. Привлечена обширная делопроизводственная и военно-оперативная документация, касающаяся подготовки Великой армии к войне с Россией и событий самой войны, опубликованная в начале ХХ в. Л.Маргероном, Л.Фабри, А.Шюке, а также русскими архивистами на основе трофейных французских бумаг. Важные данные, связанные с материалами французской разведки, и помогающие реконструировать процесс принятия решений наполеоновским командованием в 1812 г., извлечены нами из трофейных бумаг, хранящихся в РГАДА. Исключительную ценность имеют немногие сохранившиеся рапорты разных чинов Великой армии о Бородинской битве. Разноплановую информацию, помогающую не только реконструировать ход Бородинской битвы, но и прояснить характер функционирования Великой армии как социального организма, несут в себе бумаги о производствах, назначениях и награждениях до и после Бородинской битвы, хранящиеся в РГВИА и РГАДА.
Исключительный интерес при реконструкции социальных структур Великой армии имеют материалы военного законодательства, изданные во Франции в 1812 г. в 4-х тт., а при подсчете потерь - данные военной статистики, опубликованные А.Мартиньеном.
Своеобразную группу письменных источников нашей диссертации составляют исторические труды, посвященные войне 1812 г. и Бородинскому сражению. Исторические работы рассматриваются нами не только в традиционном историографическом аспекте: нас интересуют прежде всего механизмы сохранения, воспроизводства, передачи и искажения национальным сознанием тех первоначальных впечатлений, которые произвело Бородино на его участников и современников. С помощью выявления особенностей взаимодействия авторов с «текстами» (в бартовском смысле) предшествующих им эпох, мы пытаемся выявить особенности и тенденции развития исторической памяти различных наций о Бородине.
Помимо письменных источников в диссертации привлечены источники изобразительного характера. Прежде всего, это многочисленные рисунки, сделанные с натуры в ходе Русской кампании баварцем А.Адамом, числившемся при штабе 4-го армейского корпуса, и лейтенантом вюртембергской артилерии К.Г. фон Фабер дю Фором.
К источникам изобразительного характера следует отнести и картографические материалы. Особый интерес имеют образцы тех карт, которыми пользовался Наполеон и его командование в России , знаменитая карта Бородинского поля французских инженеров-географов капитанов Пресса, Шеврие и Реньо, снятая вскоре после сражения, карта капитана Е.Лабома, сделанная 5-6 сентября 1812 г., и ряд др.
К вещественным источникам, привлеченным в данной диссертации, следует отнести, прежде всего, само Бородинское поле. Хотя этот уникальный живой памятник и не мог сохраниться с 1812 г. в неизменности, однако комплексное изучение истории ландшафта, проводимое уже многие годы большим коллективом ученых, позволяет представить его особенности в дни Бородинской битвы. «Наложение» письменных и изобразительных материалов на «живую» местность дало возможность максимально приблизиться к реальной картине событий 5-7 сентября 1812 г. Вещественные источники, связанные с событиями 1812 г., и частично хранящиеся в фондах различных музеев, прежде всего, в Бородинском государственном военно-историческом музее-заповеднике, также оказали помощь в реконструкции событий Бородинского сражения.
Научная новизна исследования состоит как в постановке основных проблем, так и в методах и источниковой базе работы. Впервые, как в отечественной, так и в зарубежной историографии, в качестве предмета исследования взята совокупность разнообразных и многоплановых процессов, протекавших в Великой армии Наполеона в 1812 г., а также процессы в исторической памяти разных наций применительно к событиям Бородинского сражения.
В диссертации впервые в отечественной науке на конкретном историческом материале предлагается соединение разновременных и разноплановых масштабов рассмотрения крупнейшего исторического события. Выявляются возможности и механизмы сочленения исторических структур большой, средней и малой длительности. Диссертация также представляет собой опыт совмещения конкретно-исторической проблематики с проблематикой военно-исторической психологии, военной психологии и социологии, и исторической памяти. Реализуется задача исторического синтеза за счет привлечения традиционных исторических, квантитативных и современных междисциплинарных методов исследования.
Поставлена и разрешается конкретная историческая проблема роли и места Бородинского сражения в поражении Великой армии Наполеона в 1812 г.
Впервые в отечественной историографии введен в научный оборот широкий комплекс зарубежных материалов - 619 писем чинов Великой армии, несколько дневников участников Русского похода, более 50 воспоминаний и ряд рапортов. Значительная часть документов, хранящихся в отечественных архивохранилищах, и также использованных в диссертации, не известна и за рубежом: более 200 писем из Великой армии 1812 г. на родину и около 200 писем с родины; часть военно-оперативной (в том числе данные разведки) и делопроизводственной документации Великой армии. Письма солдат Великой армии 1812 г. впервые были обработаны как массовый источник с помощью контент- анализа.
Теоретическое и практическое значение диссертации связано с тем, что обращение к процессам, протекавшим в рамках многонациональной европейской армии Наполеона при соприкосновении с Россией в 1812 г., помогает понять особенности и степень культурной совместимости, диалогичности и диффузности между западноевропейскими и восточноевропейскими народами. Большое значение имеет методология и методика, предложенные автором, в постижении «человека воюющего» эпохи нового времени. Большую практическую значимость имеет опыт многостороннего изучения армейского организма как социального и человеческого института, а также выявленные особенности в сохранении, передаче и использовании государственной властью национальной исторической памяти. Выводы и материалы диссертации могут быть использованы при дальнейшем изучении как проблем европейской и отечественной истории начала XIX в., так и в исследованиях смежных наук - военной социологии и психологии, семиотики, герменевтики и др. Материалы исследования широко использовались автором в учебном процессе при чтении основных и специальных курсов по новой и новейшей истории зарубежных стран.
Апробация основных положений исследования проводилась на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях в Самаре (1997), Можайске (1997, 1998, 1999, 2000, 2001), Вологде (2000), Челябинске (2000), Екатеринбурге (1996, 1998, 1999, 2000, 2001). Основное содержание диссертации отражено в монографиях: «Битва при Москве- реке. Армия Наполеона в Бородинском сражении» (М., 1999; 2-е изд., испр., перераб. и доп.: М., 2001) и «Великая армия Наполеона в Бородинском сражении» (Екатеринбург, 2001). Опубликованы 2 рецензии на монографию «Битва при Москве-реке» (1-е изд.) (Новая и новейшая история. 2001. №1. С.240-241; Études napoléoniennes. 39. 2000. P. 1030), а также информация о выступлениях на конференциях (Новая и новейшая история. 2000. №5. С.252; Отечественная история. 2001. №3. С.210).
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений. Содержание диссертационной работы изложено на 522 страницах текста, приложения содержат 10 страниц. Библиография содержит 661 наименование.
В заключении сделаны обобщения и выводы по разработанным проблемам исследования. Автор пришел к следующим основным положениям:
- война 1812 г. оказала сильнейшее воздействие на ряд базовых цивилизационных ценностей европейских народов; представления о Русской кампании, став национально-ориентированными, подвергли заметной деформации образы событий 1812 г., предопределив своеобразие всех историографических традиций в освещении Бородинского сражения; особую роль сыграла память о войне 1812 г. и Бородинском сражении в плане формирования единой западно-европейской целостности, определяя общие пространственные, природные, ландшафтные, моральные и даже темпоральные представления западно-европейского человека;
- на протяжении почти 200-летней истории сохранения и трансформации памяти о Бородине каждая нация, участвовавшая в сражении, формировала и развивала как правило мифологизированные образы этого исторического со-бытия; данное обстоятельство было предопределено, во-первых, реальной эмоционально-чувственной атмосферой, ощущавшейся нацией в тот момент истории, который теперь подвергался мифологизации; во-вторых, жизненной необходимостью для нации опереться в своем самосознании на ряд исторических мифов, сохраняющих для нее прошлое;
- Великая армия Наполеона представляла собой центральный элемент целого мира, который возник во Франции на стыке общества традиционного и общества индустриального; функционирование этого мира в значительной степени обеспечивали военные структуры, которые перерабатывали человеческую массу, во многом носителя традиционной культуры, в новый человеческий материал, объединенный чувством принадлежности к целой нации; Великая армия являлась своеобразным прообразом Единой Европы, возникавшей под эгидой Наполеона;
- Великая армия создала сложную и разветвленную систему социо- и психовласти, в рамках которой происходило соединение общекрестьянской куль-туры с либеральными и революционными образцами; прочно укоренившиеся в наполеоновском солдате, благодаря воздействию различного рода регуляторов, ценностные и поведенческие стереотипы делали поведение основной массы бойцов на поле боя исключительно эффективным, сочетавшим в себе готовность к беспрекословному подчинению с личной инициативностью того уровня, который определялся местом человека в армейской иерархии;
- Великая армия представляла собой отнюдь не статичный, но постоянно изменяющийся многоуровневый организм, различные элементы которого, взаимодействуя друг с другом, находились в состоянии непрерывного развития и саморазвития; к 1812 г. в армейских структурах различного уровня шел постоянный процесс накопления отклонений от идеально заданной нормы; тяготы начавшегося Русского похода усилили эти флуктуации, приближая Великую армию ко времени Бородинского сражения к критической точке процесса внутреннего распада ее социальных структур;
- солдат Великой армии сражался в день Бородинского сражения на пределе своих физических и психических возможностей; чины Великой армии смогли достойно выдержать тяжелейшее испытание Бородином, во многом, благодаря убежденности в близком окончании всей кампании; однако эти надежды после начала пожара Москвы все более стали казаться неосуществимыми, что и усилило процессы внутреннего распада как самого армейского организма, так и всей системы наполеоновского господства в Европе;
- ко времени Бородинского сражения соотношение между силами и средствами Наполеона и его противника приблизилось к точке равновесия, в связи с чем Бородино стало таким событием, в котором элемент случайности, а точнее говоря, инициатива, воля, всплеск энергии у главнокомандующего, начальников и отдельных бойцов, могли иметь решающее значение как для исхода самого сражения, так и всей войны 1812 г., что, в свою очередь, имело бы самые далеко идущие последствия для всей мировой истории; в этой связи становится очевидным, что малые воздействия, случай, аттракторы, воздействуя на мезо-уровне, в конечном итоге предопределяют течение и макроисторических процессов;
- воздействие Бородинского сражения на исход войны 1812 г. следует рассматривать только в качестве одного из ряда факторов, предопределивших победу России; следует учитывать как ситуацию кризиса и начала внутреннего распада Великой армии и всей системы наполеоновского господства, обнаружившихся еще до похода в Россию, так и крах надежд на скорое подписание мира после решающего сражения и вхождения Наполеона в русскую столицу; наконец, необходимо помнить о сильнейшем воздействии на морально-психологическое и физическое состояние чинов Великой армии пожара Москвы, русских пространств и морозов;
- большие перспективы в развитии современной исторической науки может иметь использование метода историко-темпорального синтеза, предложенного и апробированного в диссертации на материалах Великой армии Наполеона в России в 1812 г.; этот метод, рожденный во многом благодаря появлению микроистории, предполагает последовательное соединение разных масштабов и плоскостей рассмотрения одного и того же исторического события с одновременным совмещением конкретно-исторической проблематики с проблематикой исторической психологии, исторической антропологии, исторической памяти и других смежных наук; соединяя внеличностные структуры прошлого и конкретные жизненные ситуации, мы постепенно делали историческое событие «объяснимым», сохраняя при этом его уникальность;
- дальнейшее изучение Отечественной войны 1812 года как столкновения России и Запада будет характеризоваться рядом принципиально новых особенностей: во-первых, значительным расширением источниковой базы, что связано не только с комплексным использованием зарубежных и отечественных источников, но и с принципиально новым подходом к самому пониманию источника как носителя разноплановой информации; во-вторых, широким использованием новых методов изучения прошлого - от квантитативных методов до микроисторических подходов; в-третьих, значительным расширением привычной тематики, благодаря чему историки будут переключаться на изучение историко-антропологических, ментальных процессов и процессов межкультурного взаимодействия.
- война 1812 г. оказала сильнейшее воздействие на ряд базовых цивилизационных ценностей европейских народов; представления о Русской кампании, став национально-ориентированными, подвергли заметной деформации образы событий 1812 г., предопределив своеобразие всех историографических традиций в освещении Бородинского сражения; особую роль сыграла память о войне 1812 г. и Бородинском сражении в плане формирования единой западно-европейской целостности, определяя общие пространственные, природные, ландшафтные, моральные и даже темпоральные представления западно-европейского человека;
- на протяжении почти 200-летней истории сохранения и трансформации памяти о Бородине каждая нация, участвовавшая в сражении, формировала и развивала как правило мифологизированные образы этого исторического со-бытия; данное обстоятельство было предопределено, во-первых, реальной эмоционально-чувственной атмосферой, ощущавшейся нацией в тот момент истории, который теперь подвергался мифологизации; во-вторых, жизненной необходимостью для нации опереться в своем самосознании на ряд исторических мифов, сохраняющих для нее прошлое;
- Великая армия Наполеона представляла собой центральный элемент целого мира, который возник во Франции на стыке общества традиционного и общества индустриального; функционирование этого мира в значительной степени обеспечивали военные структуры, которые перерабатывали человеческую массу, во многом носителя традиционной культуры, в новый человеческий материал, объединенный чувством принадлежности к целой нации; Великая армия являлась своеобразным прообразом Единой Европы, возникавшей под эгидой Наполеона;
- Великая армия создала сложную и разветвленную систему социо- и психовласти, в рамках которой происходило соединение общекрестьянской куль-туры с либеральными и революционными образцами; прочно укоренившиеся в наполеоновском солдате, благодаря воздействию различного рода регуляторов, ценностные и поведенческие стереотипы делали поведение основной массы бойцов на поле боя исключительно эффективным, сочетавшим в себе готовность к беспрекословному подчинению с личной инициативностью того уровня, который определялся местом человека в армейской иерархии;
- Великая армия представляла собой отнюдь не статичный, но постоянно изменяющийся многоуровневый организм, различные элементы которого, взаимодействуя друг с другом, находились в состоянии непрерывного развития и саморазвития; к 1812 г. в армейских структурах различного уровня шел постоянный процесс накопления отклонений от идеально заданной нормы; тяготы начавшегося Русского похода усилили эти флуктуации, приближая Великую армию ко времени Бородинского сражения к критической точке процесса внутреннего распада ее социальных структур;
- солдат Великой армии сражался в день Бородинского сражения на пределе своих физических и психических возможностей; чины Великой армии смогли достойно выдержать тяжелейшее испытание Бородином, во многом, благодаря убежденности в близком окончании всей кампании; однако эти надежды после начала пожара Москвы все более стали казаться неосуществимыми, что и усилило процессы внутреннего распада как самого армейского организма, так и всей системы наполеоновского господства в Европе;
- ко времени Бородинского сражения соотношение между силами и средствами Наполеона и его противника приблизилось к точке равновесия, в связи с чем Бородино стало таким событием, в котором элемент случайности, а точнее говоря, инициатива, воля, всплеск энергии у главнокомандующего, начальников и отдельных бойцов, могли иметь решающее значение как для исхода самого сражения, так и всей войны 1812 г., что, в свою очередь, имело бы самые далеко идущие последствия для всей мировой истории; в этой связи становится очевидным, что малые воздействия, случай, аттракторы, воздействуя на мезо-уровне, в конечном итоге предопределяют течение и макроисторических процессов;
- воздействие Бородинского сражения на исход войны 1812 г. следует рассматривать только в качестве одного из ряда факторов, предопределивших победу России; следует учитывать как ситуацию кризиса и начала внутреннего распада Великой армии и всей системы наполеоновского господства, обнаружившихся еще до похода в Россию, так и крах надежд на скорое подписание мира после решающего сражения и вхождения Наполеона в русскую столицу; наконец, необходимо помнить о сильнейшем воздействии на морально-психологическое и физическое состояние чинов Великой армии пожара Москвы, русских пространств и морозов;
- большие перспективы в развитии современной исторической науки может иметь использование метода историко-темпорального синтеза, предложенного и апробированного в диссертации на материалах Великой армии Наполеона в России в 1812 г.; этот метод, рожденный во многом благодаря появлению микроистории, предполагает последовательное соединение разных масштабов и плоскостей рассмотрения одного и того же исторического события с одновременным совмещением конкретно-исторической проблематики с проблематикой исторической психологии, исторической антропологии, исторической памяти и других смежных наук; соединяя внеличностные структуры прошлого и конкретные жизненные ситуации, мы постепенно делали историческое событие «объяснимым», сохраняя при этом его уникальность;
- дальнейшее изучение Отечественной войны 1812 года как столкновения России и Запада будет характеризоваться рядом принципиально новых особенностей: во-первых, значительным расширением источниковой базы, что связано не только с комплексным использованием зарубежных и отечественных источников, но и с принципиально новым подходом к самому пониманию источника как носителя разноплановой информации; во-вторых, широким использованием новых методов изучения прошлого - от квантитативных методов до микроисторических подходов; в-третьих, значительным расширением привычной тематики, благодаря чему историки будут переключаться на изучение историко-антропологических, ментальных процессов и процессов межкультурного взаимодействия.
Подобные работы
- Снабжение второй Великой Армии Наполеона в период Русской кампании
(Отечественной войны) 1812 г.
Бакалаврская работа, история . Язык работы: Русский. Цена: 4600 р. Год сдачи: 2020 - РУССКАЯ КАМПАНИЯ НАПОЛЕОНА: ИСТОРИЯ «ЕВРОПЕЙСКОГО МИФА»
Диссертации (РГБ), история . Язык работы: Русский. Цена: 4325 р. Год сдачи: 2021 - «ДУБИНА НАРОДНОЙ ВОЙНЫ»: ФОРМЫ И РОЛЬ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1812 ГОДА
Бакалаврская работа, история . Язык работы: Русский. Цена: 4345 р. Год сдачи: 2020 - ВЗАИМОВЛИЯНИЕ АРМИИ И МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ В ХОДЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 ГОДА
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4315 р. Год сдачи: 2018 - РУССКАЯ КАМПАНИЯ НАПОЛЕОНА: ИСТОРИЯ «ЕВРОПЕЙСКОГО МИФА»
Авторефераты (РГБ), история . Язык работы: Русский. Цена: 250 р. Год сдачи: 2022 - РУССКИЕ ОФИЦЕРЫ ЭПОХИ 1812 ГОДА В ИХ ВОСПОМИНАНИЯХ И ПЕРЕПИСКЕ: КУЛЬТУРНО-БЫТОВОЙ АСПЕКТ
Дипломные работы, ВКР, педагогика. Язык работы: Русский. Цена: 6300 р. Год сдачи: 2018
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (152561)
- Бакалаврская работа (38868)
- Диссертация (978)
- Магистерская диссертация (22489)
- Дипломные работы, ВКР (62279)
- Главы к дипломным работам (2139)
- Курсовые работы (10693)
- Контрольные работы (6269)
- Отчеты по практике (1357)
- Рефераты (1488)
- Задачи, тесты, ПТК (631)
- Ответы на вопросы (155)
- Статьи, Эссе, Сочинения (942)
- Бизнес-планы (51)
- Презентации (106)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1692)
- Диссертации (РГБ) (1882)
- Прочее (458)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
