Естественная история Земли как отражение культуры романтизма в Великобритании (по материалам частной коллекции Уильяма Баклэнда)
|
Введение 3
Глава 1. Романтизм и естественные науки: доктор Баклэнд на пересечении науки и искусства 12
1.1 Предромантизм. Готический монстр в геологическое время 12
1.2 Ранний романтизм. Человечность природы 16
1.3 Классический романтизм. Средневековый фольклор на вооружении
натуралистов 21
Глава 2. Доктор Баклэнд: интеллектуальный протокол 27
2.1 Детство, юность и минералы 27
2.2 Вступление в Академию 34
2.3 Признание 37
Глава 3. Естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда 40
3.1 «Собирание» естественной истории Земли в Британии первой половины
XIX в 40
3.2 Описание коллекции. Жизнь предметов 54
3.3 Находки Кердэйлской пещеры и романтическое прошлое 67
Заключение 77
Список источников и литературы 83
Глава 1. Романтизм и естественные науки: доктор Баклэнд на пересечении науки и искусства 12
1.1 Предромантизм. Готический монстр в геологическое время 12
1.2 Ранний романтизм. Человечность природы 16
1.3 Классический романтизм. Средневековый фольклор на вооружении
натуралистов 21
Глава 2. Доктор Баклэнд: интеллектуальный протокол 27
2.1 Детство, юность и минералы 27
2.2 Вступление в Академию 34
2.3 Признание 37
Глава 3. Естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда 40
3.1 «Собирание» естественной истории Земли в Британии первой половины
XIX в 40
3.2 Описание коллекции. Жизнь предметов 54
3.3 Находки Кердэйлской пещеры и романтическое прошлое 67
Заключение 77
Список источников и литературы 83
Естественные науки представляются, как правило, отражением объективной реальности в большей степени, чем какие-либо другие направления научного знания. Тем не менее, данное исследование призвано продемонстрировать глубокую зависимость между субъективными факторами: доминирующими в обществе идейными и художественными тенденциями, - и категориями, в которых мыслится естественно-научная картина истории Земли. Знания о естественной истории, которым мы доверяем сегодня, являются следствием не только накопления источников и фактов на предшествующих этапах развития науки, но и философских концепций, достижений художественной культуры, определявших идейный фон и повседневность ученых прошлого. Таким образом, изучение взаимосвязей между наукой и идейно-художественным контекстом того или иного периода в истории необходимо для лучшего понимания современной нам научной картины мира.
Актуальность данного исследования обусловлена также и точками соприкосновения культур Великобритании первой половины XIX в. и российским обществом XXI в. Здесь я ссылаюсь на российского историка и социолога Д. Р. Хапаеву, в своей монографии 2007 г. поставившую вопрос о применимости термина «готическое общество» по отношению к современным российским реалиям . Исследователь отмечала сходство мировоззрения человека начала XXI в., рубежа XVIII - XIX вв., а также жителей Европы периода классического Средневековья. Общим местом для каждого из рассмотренных временных срезов является склонность к эскапизму через погружение в фантастический нарратив: средневековый пугающий фольклор, готическая литература рубежа XVIII - XIX вв., расцвет жанра ужасов и фэнтези в конце XX - начале XXI в. В случае со Средневековьем речь шла о «низкой» культуре непривилегированного населения. Если говорить о современности, то культурные явления, относимые к разряду «готических», принято считать частью массовой индустрии развлечений. Широкая распространенность этих явлений, как считает Д. Р. Хапаева, а также ряд исследователей, разделяющих по большей части теорию неофеодализма, является маркером кризиса научной рациональности.
Что касается периода конца XVIII - начала XIX вв., склонность к готике в это время проникала также и в «высокую» культуру, становясь неотъемлемой частью картины мира как многих представителей романтизма, так и членов научного сообщества, что нашло отражение в том числе и в их работах. В рамках настоящего исследования осуществляется попытка обнаружить готический и романтический элементы в мировоззрении представителей научного сообщества Великобритании.
Историография. В данном исследовании для понимания эпистемологического контекста были использованы преимущественно монографии британских исследователей Д. Кадбери, Р. О’Коннора, К. Макгоуэна, а также работы американского геолога и историка науки М. Радвика. В их трудах рассматривается история геологического знания и первых палеонтологических открытий на территории Британских островов, приходящихся по большей части на первую половину XIX в., и формировании геологии, минералогии и палеонтологии как отдельных научных дисциплин.
Кроме того, важное место в историографии исследования занимает сборник статей под ред. Иэна Инкстера и Джека Моррелла под названием «Метрополия и провинция», в статьях которого рассматривается не только соотношение и распределение ролей между научными центрами Великобритании, но и место британской науки в общекультурном контексте конца XVIII - сер. XIX вв. Особое внимание было уделено статьям собственно Иэна Инкстера, Джека Моррела, а также Пола Уэйндлинга, сосредоточившихся на вопросах, касающихся естественной истории.
Весомый вклад в процесс осмысления проблемы создания научных коллекций и их вписывании в общий культурный контекст внес российский исследователь, научный сотрудник Института естествознания и техники РАН А. Г. Ваганов, осуществивший попытку рассмотреть практики коллекционирования не только как элемент научного познания, но и как самостоятельную форму деятельности, обладающей чертами, схожими с научной работой.
Отдельно нужно остановиться на ряде исследований, помогающих вписать искусство и идеи романтизма и предромантизма в историческую плоскость рубежа XVIII - XIX вв. К их числу относятся работы отечественных авторов - М. П. Алексеева, Б. Р. Напцок, а также монография зарубежной исследовательницы Б. Мелман «Культура истории», в которой подробно рассматривается вопрос о том, как менялся интерес британцев к тем или иным событиям прошлого и какие факторы оказывали на это влияние.
Источниковая база. В качестве источников по выявлению романтического следа в научных работах британских натуралистов и Уильяма Баклэнда как одного из ведущих исследователей естественной истории Земли своего времени были привлечены в первую очередь публикации последнего: монография «Reliquiae diluvianae, или Замечания об органических остатках, содержащихся в пещерах, расщелинах, в делювиальном гравии и других геологических отложениях, подтверждающие воздействие Всемирного потопа» (1823), ставшая главным обобщающим трудом его жизни, а также а также другая крупная работа «Геологи и минералогия, рассмотренные во взаимосвязи с естественной теологией» (1836), и его статьи, публиковавшиеся в академических изданиях Лондонского королевского общества, Королевского сельскохозяйственного общества Англии и Геологического общества. В статьях Баклэнд исследовал отдельные находки, которые очень часто становились частью его естественно-научной коллекции, что делает статьи очень ценным источником в контексте данной работы.
Помимо трудов Баклэнда, были использованы труды других известных исследователей в данной области, а именно «Ископаемые Саут-Даунса, или Иллюстрации геологии Сассекса» Гидеона Мантелла и его же «Рассуждения об анимакулах, или Проблеск невидимого мира, проявившегося под микроскопом», а также «Чудеса геологии», написанные Мантеллом в соавторстве с Джорджем Ричардсоном. Помимо этого, дополнить общую картину помогла работа с визуальными источниками - акварелью по литографии «Duria Antiquior, или Древнейший Дорсет» Генри де ла Беша, в основу которого легли коллекции Мэри Эннинг, на которой автор попытался воспроизвести пищевую цепочку среднего отдела юрской системы, а также гравюры, запечатлевшие скульптуры Бенджамина Уотерхауса Хокинса, первым попытавшегося выполнить скульптурную реконструкцию облика представителей древней фауны.
Кроме того, в качестве источников по изучению объектов естественно-научной коллекции Баклэнда были привлечены тексты за авторством его детей: описание коллекции, созданное Фрэнсисом Баклэндом для так называемого Геологического аукциона, проведенного после смерти его отца, а также биография Уильяма Баклэнда, написанная его дочерью Элизабет Гордон на основе собственных воспоминаний, эго-документов доктора Баклэнда, фрагментов его завещания, переписки и воспоминаний его коллег, друзей и единомышленников . Значение последней работы определяется тем фактом, что большая часть источников, приводимых Э. Гордон, в настоящее время недоступна для исследователей, поскольку находится в частных коллекциях. То есть современные исследователи, изучающие биографию Баклэнда, не используют непосредственно источники личного происхождения, но вынуждены цитировать их, ссылаясь на дочь исследователя и её работу.
Объектом исследования являются проявления романтической культуры в различных формах осмысления естественно-научных материалов в Великобритании в первой половине XIX в
Предмет исследования - естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда, включающая ископаемые (зоологический и ботанический материал), образцы горных пород и минералов, существовавшая в период 1813-1857 гг. и хранившаяся в его оксфордском доме.
Целью данной работы является выявление взаимосвязи между культурным, социальным и психологическим контекстами первой половины XIX в., научным знанием в области естественной истории Земли и проявлениями эстетики романтической культуры в британской научной среде на примере интеллектуального наследия Уильяма Баклэнда. Для достижения поставленной цели были реализованы следующие задачи:
1. рассмотреть культурный контекст эпохи романтизма, на фоне которого происходило развитие естественных наук;
2. установить возможные направления влияния культуры романтизма на форму и содержание научного знания в области естественной истории;
3. определить роль коллекционирования как научной практики в процессе приобретения нового знания в академической среде и вне ее;
4. рассмотреть историю формирования естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, обстоятельства приобретения объектов и их дальнейшую судьбу;
5. установить, в какой мере культура романтизма оказала влияние на определение и описание материалов коллекции исследователем, их «участие» в академической жизни и фиксацию в научных трудах.
Хронологические рамки исследования ограничиваются первой половиной XIX в., вплоть до 1857 г. - временем существования коллекции Уильяма Баклэнда и периодом его работы в качестве геолога и палеонтолога, которое совпало со временем значительного влияния культуры романтизма на общественное и естественно-научное развитие.
Географические рамки охватывают в первую очередь Оксфорд, где проживал и работал Уильям Баклэнд, и где хранилась рассматриваемая нами естественно-научная коллекция, а также Лондон, где находились научные центры изучения естественной истории Земли - научные сообщества, в которых состоял доктор Баклэнд: Лондонское королевское общество, Британское палеонтологическое общество, Геологическое общество Лондона. Кроме того, важное место занимают территории графства Оксфордшир, Сассекс, Девон и Корнуолл как основные пространства проведения палеонтологических и геологических изысканий, естественные источники комплектования коллекции.
Методология. Если говорить об общенаучных методах, в данном исследовании применяется, в первую очередь, субъективистский подход. Однако он понимается не в традиционном ключе, когда исторический процесс рассматривается как череда сменяющих друг друга правителей или выдающихся политических деятелей. В данном исследовании субъективизм применяется в соответствии с «культурным поворотом» в области академического знания, что позволяет обратиться к роли личности, создающей идею или иной культурный продукт. Такой продукт является субъективным отражением интеллектуальных потребностей того общества, в которое включен её создатель, но также он привносит в культуру нечто новое. То есть субъективистский подход в данном исследовании заключается в изучении роли Уильяма Баклэнда и его коллег в формировании современной им научной среды.
Одним из используемых в данном исследовании методов является историко-генетический метод, позволяющий рассмотреть изучаемый объект в его развитии. Принцип историзма, требующий искать истоки всех явлений в прошлом, дает возможность не только проследить изменение объекта во времени, но и связать рассматриваемое явление с явлениями прошлого, вписать его в общеисторический контекст и, возможно, раскрыть менее очевидные причинно-следственные связи. С другой стороны, в рамках историко-генетического метода изучаемый объект сопоставляется не только с ситуациями, ему предшествовавшими, но и с последующими явлениями, на возникновение которых данный объект (событие или явление) оказал влияние.
В целом исследование ведется в рамках «новой исторической науки», в основе которой - использование элементов междисциплинарности (знаний и подходов психологии, культурологии, философии и истории науки), сосредоточение на изучении конкретного человека и его деятельности как части общества в целом, соединение индивидуального и общего.
Следуя заявленной теме, в данной работе применяются методы исторической эпистемологии, в соответствии с которыми отрицается существование «вневременных сущностей» , стоящих за научным знанием. Таким образом, научная картина мира воспринимается не как объективная истина, а как интеллектуальный продукт, порожденный конкретным культурным контекстом в конкретное историческое время. Именно методы исторической эпистемологии делают возможным представить особенности существования палеонтологии и геологии на этапе формирования в качестве отдельных научных дисциплин как следствие процессов и явлений, характерных для искусства, общественного мнения и повседневных практик в Великобритании рассматриваемого периода.
Для анализа же этих процессов и установления их возможного влияния на естественные науки был также привлечен подход к изучению культурной истории Жака Барзена. Основное внимание было сосредоточено на его методе исследования проявлений культурного фона эпохи в авторском тексте. В частности, речь идет о его труде «Берлиоз и романтический век» , в котором он рассматривает проявления романтических понятий и эстетики в сочинениях и философских взглядах французского композитора Гектора Берлиоза (1803-1869).
Кроме того, исследование функционирования отдельных предметов коллекции в качестве самостоятельных и активных участников научного дискурса и объектов влияния культурной парадигмы эпохи было бы невозможно без привлечения акторно-сетевой теории в её эволюции от Бруно Латура до Эдуардо Кона.
Использование вышеперечисленных методов и следование указанным принципам обосновано исследовательскими задачами и коррелирует с заявленным междисциплинарным характером работы.
Актуальность данного исследования обусловлена также и точками соприкосновения культур Великобритании первой половины XIX в. и российским обществом XXI в. Здесь я ссылаюсь на российского историка и социолога Д. Р. Хапаеву, в своей монографии 2007 г. поставившую вопрос о применимости термина «готическое общество» по отношению к современным российским реалиям . Исследователь отмечала сходство мировоззрения человека начала XXI в., рубежа XVIII - XIX вв., а также жителей Европы периода классического Средневековья. Общим местом для каждого из рассмотренных временных срезов является склонность к эскапизму через погружение в фантастический нарратив: средневековый пугающий фольклор, готическая литература рубежа XVIII - XIX вв., расцвет жанра ужасов и фэнтези в конце XX - начале XXI в. В случае со Средневековьем речь шла о «низкой» культуре непривилегированного населения. Если говорить о современности, то культурные явления, относимые к разряду «готических», принято считать частью массовой индустрии развлечений. Широкая распространенность этих явлений, как считает Д. Р. Хапаева, а также ряд исследователей, разделяющих по большей части теорию неофеодализма, является маркером кризиса научной рациональности.
Что касается периода конца XVIII - начала XIX вв., склонность к готике в это время проникала также и в «высокую» культуру, становясь неотъемлемой частью картины мира как многих представителей романтизма, так и членов научного сообщества, что нашло отражение в том числе и в их работах. В рамках настоящего исследования осуществляется попытка обнаружить готический и романтический элементы в мировоззрении представителей научного сообщества Великобритании.
Историография. В данном исследовании для понимания эпистемологического контекста были использованы преимущественно монографии британских исследователей Д. Кадбери, Р. О’Коннора, К. Макгоуэна, а также работы американского геолога и историка науки М. Радвика. В их трудах рассматривается история геологического знания и первых палеонтологических открытий на территории Британских островов, приходящихся по большей части на первую половину XIX в., и формировании геологии, минералогии и палеонтологии как отдельных научных дисциплин.
Кроме того, важное место в историографии исследования занимает сборник статей под ред. Иэна Инкстера и Джека Моррелла под названием «Метрополия и провинция», в статьях которого рассматривается не только соотношение и распределение ролей между научными центрами Великобритании, но и место британской науки в общекультурном контексте конца XVIII - сер. XIX вв. Особое внимание было уделено статьям собственно Иэна Инкстера, Джека Моррела, а также Пола Уэйндлинга, сосредоточившихся на вопросах, касающихся естественной истории.
Весомый вклад в процесс осмысления проблемы создания научных коллекций и их вписывании в общий культурный контекст внес российский исследователь, научный сотрудник Института естествознания и техники РАН А. Г. Ваганов, осуществивший попытку рассмотреть практики коллекционирования не только как элемент научного познания, но и как самостоятельную форму деятельности, обладающей чертами, схожими с научной работой.
Отдельно нужно остановиться на ряде исследований, помогающих вписать искусство и идеи романтизма и предромантизма в историческую плоскость рубежа XVIII - XIX вв. К их числу относятся работы отечественных авторов - М. П. Алексеева, Б. Р. Напцок, а также монография зарубежной исследовательницы Б. Мелман «Культура истории», в которой подробно рассматривается вопрос о том, как менялся интерес британцев к тем или иным событиям прошлого и какие факторы оказывали на это влияние.
Источниковая база. В качестве источников по выявлению романтического следа в научных работах британских натуралистов и Уильяма Баклэнда как одного из ведущих исследователей естественной истории Земли своего времени были привлечены в первую очередь публикации последнего: монография «Reliquiae diluvianae, или Замечания об органических остатках, содержащихся в пещерах, расщелинах, в делювиальном гравии и других геологических отложениях, подтверждающие воздействие Всемирного потопа» (1823), ставшая главным обобщающим трудом его жизни, а также а также другая крупная работа «Геологи и минералогия, рассмотренные во взаимосвязи с естественной теологией» (1836), и его статьи, публиковавшиеся в академических изданиях Лондонского королевского общества, Королевского сельскохозяйственного общества Англии и Геологического общества. В статьях Баклэнд исследовал отдельные находки, которые очень часто становились частью его естественно-научной коллекции, что делает статьи очень ценным источником в контексте данной работы.
Помимо трудов Баклэнда, были использованы труды других известных исследователей в данной области, а именно «Ископаемые Саут-Даунса, или Иллюстрации геологии Сассекса» Гидеона Мантелла и его же «Рассуждения об анимакулах, или Проблеск невидимого мира, проявившегося под микроскопом», а также «Чудеса геологии», написанные Мантеллом в соавторстве с Джорджем Ричардсоном. Помимо этого, дополнить общую картину помогла работа с визуальными источниками - акварелью по литографии «Duria Antiquior, или Древнейший Дорсет» Генри де ла Беша, в основу которого легли коллекции Мэри Эннинг, на которой автор попытался воспроизвести пищевую цепочку среднего отдела юрской системы, а также гравюры, запечатлевшие скульптуры Бенджамина Уотерхауса Хокинса, первым попытавшегося выполнить скульптурную реконструкцию облика представителей древней фауны.
Кроме того, в качестве источников по изучению объектов естественно-научной коллекции Баклэнда были привлечены тексты за авторством его детей: описание коллекции, созданное Фрэнсисом Баклэндом для так называемого Геологического аукциона, проведенного после смерти его отца, а также биография Уильяма Баклэнда, написанная его дочерью Элизабет Гордон на основе собственных воспоминаний, эго-документов доктора Баклэнда, фрагментов его завещания, переписки и воспоминаний его коллег, друзей и единомышленников . Значение последней работы определяется тем фактом, что большая часть источников, приводимых Э. Гордон, в настоящее время недоступна для исследователей, поскольку находится в частных коллекциях. То есть современные исследователи, изучающие биографию Баклэнда, не используют непосредственно источники личного происхождения, но вынуждены цитировать их, ссылаясь на дочь исследователя и её работу.
Объектом исследования являются проявления романтической культуры в различных формах осмысления естественно-научных материалов в Великобритании в первой половине XIX в
Предмет исследования - естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда, включающая ископаемые (зоологический и ботанический материал), образцы горных пород и минералов, существовавшая в период 1813-1857 гг. и хранившаяся в его оксфордском доме.
Целью данной работы является выявление взаимосвязи между культурным, социальным и психологическим контекстами первой половины XIX в., научным знанием в области естественной истории Земли и проявлениями эстетики романтической культуры в британской научной среде на примере интеллектуального наследия Уильяма Баклэнда. Для достижения поставленной цели были реализованы следующие задачи:
1. рассмотреть культурный контекст эпохи романтизма, на фоне которого происходило развитие естественных наук;
2. установить возможные направления влияния культуры романтизма на форму и содержание научного знания в области естественной истории;
3. определить роль коллекционирования как научной практики в процессе приобретения нового знания в академической среде и вне ее;
4. рассмотреть историю формирования естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, обстоятельства приобретения объектов и их дальнейшую судьбу;
5. установить, в какой мере культура романтизма оказала влияние на определение и описание материалов коллекции исследователем, их «участие» в академической жизни и фиксацию в научных трудах.
Хронологические рамки исследования ограничиваются первой половиной XIX в., вплоть до 1857 г. - временем существования коллекции Уильяма Баклэнда и периодом его работы в качестве геолога и палеонтолога, которое совпало со временем значительного влияния культуры романтизма на общественное и естественно-научное развитие.
Географические рамки охватывают в первую очередь Оксфорд, где проживал и работал Уильям Баклэнд, и где хранилась рассматриваемая нами естественно-научная коллекция, а также Лондон, где находились научные центры изучения естественной истории Земли - научные сообщества, в которых состоял доктор Баклэнд: Лондонское королевское общество, Британское палеонтологическое общество, Геологическое общество Лондона. Кроме того, важное место занимают территории графства Оксфордшир, Сассекс, Девон и Корнуолл как основные пространства проведения палеонтологических и геологических изысканий, естественные источники комплектования коллекции.
Методология. Если говорить об общенаучных методах, в данном исследовании применяется, в первую очередь, субъективистский подход. Однако он понимается не в традиционном ключе, когда исторический процесс рассматривается как череда сменяющих друг друга правителей или выдающихся политических деятелей. В данном исследовании субъективизм применяется в соответствии с «культурным поворотом» в области академического знания, что позволяет обратиться к роли личности, создающей идею или иной культурный продукт. Такой продукт является субъективным отражением интеллектуальных потребностей того общества, в которое включен её создатель, но также он привносит в культуру нечто новое. То есть субъективистский подход в данном исследовании заключается в изучении роли Уильяма Баклэнда и его коллег в формировании современной им научной среды.
Одним из используемых в данном исследовании методов является историко-генетический метод, позволяющий рассмотреть изучаемый объект в его развитии. Принцип историзма, требующий искать истоки всех явлений в прошлом, дает возможность не только проследить изменение объекта во времени, но и связать рассматриваемое явление с явлениями прошлого, вписать его в общеисторический контекст и, возможно, раскрыть менее очевидные причинно-следственные связи. С другой стороны, в рамках историко-генетического метода изучаемый объект сопоставляется не только с ситуациями, ему предшествовавшими, но и с последующими явлениями, на возникновение которых данный объект (событие или явление) оказал влияние.
В целом исследование ведется в рамках «новой исторической науки», в основе которой - использование элементов междисциплинарности (знаний и подходов психологии, культурологии, философии и истории науки), сосредоточение на изучении конкретного человека и его деятельности как части общества в целом, соединение индивидуального и общего.
Следуя заявленной теме, в данной работе применяются методы исторической эпистемологии, в соответствии с которыми отрицается существование «вневременных сущностей» , стоящих за научным знанием. Таким образом, научная картина мира воспринимается не как объективная истина, а как интеллектуальный продукт, порожденный конкретным культурным контекстом в конкретное историческое время. Именно методы исторической эпистемологии делают возможным представить особенности существования палеонтологии и геологии на этапе формирования в качестве отдельных научных дисциплин как следствие процессов и явлений, характерных для искусства, общественного мнения и повседневных практик в Великобритании рассматриваемого периода.
Для анализа же этих процессов и установления их возможного влияния на естественные науки был также привлечен подход к изучению культурной истории Жака Барзена. Основное внимание было сосредоточено на его методе исследования проявлений культурного фона эпохи в авторском тексте. В частности, речь идет о его труде «Берлиоз и романтический век» , в котором он рассматривает проявления романтических понятий и эстетики в сочинениях и философских взглядах французского композитора Гектора Берлиоза (1803-1869).
Кроме того, исследование функционирования отдельных предметов коллекции в качестве самостоятельных и активных участников научного дискурса и объектов влияния культурной парадигмы эпохи было бы невозможно без привлечения акторно-сетевой теории в её эволюции от Бруно Латура до Эдуардо Кона.
Использование вышеперечисленных методов и следование указанным принципам обосновано исследовательскими задачами и коррелирует с заявленным междисциплинарным характером работы.
По словам палеонтолога А. А. Бондарева, палеонтология зародилась как инструмент геологии, прямая польза от неё заключалась в изучении осадочных горных пород и посредством такого изучения - в поиске полезных ископаемых . Подобная взаимосвязь наглядно демонстрирует, как тесно переплетались в начале XIX в. экономические потребности индустриализации в Великобритании, породившие запрос на изучение недр земной поверхности, и возникшие из монолитной естественной истории Земли научные отрасли, такие как геология и палеонтология, несмотря на специализацию сохранявшие определенную внутреннюю целостность.
Именно остатки живых организмов в отложениях позволяли выяснить возраст и помогали понять условия их образования, но при этом, именно геологические полевые экспедиции приводили к обнаружению палеонтологического материала. В этой связи, легко объяснима нераздельность естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, представлявшей собой совокупность вещественных источников по естественной истории, а не сложную систему, в которой элементами могли служить геологическая, минералогическая, палеонтологическая и зоологическая группы объектов. Однако, подобная организация предметов внутри коллекции позволяет сделать выводы относительно целого ряда вопросов от методологии научного знания рассматриваемого периода до эстетических предпочтений конкретного исследователя.
Подводя итоги исследования, необходимо отметить, что взаимосвязи между естественной историей Земли и культурой романтизма представляются очевидными. Краткие упоминания о существовании таких связей можно обнаружить в зарубежной историографии. Например, Мартин Радвик в своей работе «Реконструкция геоистории в эпоху Революции» замечает, что молодые науки - геология, минералогия и палеонтология - предлагали своим последователям реализовать идеал поэтов-романтиков, стремившихся к «живописным» и «возвышенным» природным ландшафтам, а именно - постоянную работу «в поле», направленную на постижение тайн природы.
При этом полевой характер работы создавал ситуацию, когда одной из наиболее популярных форм приращения геологического знания становится коллекционирование. Одной из причин являлось то, что коллекционирование пород, минералов или окаменелостей не требовало значительных финансовых затрат, поскольку каждый при желании мог добывать объекты собственными руками. Для тех же, кто стремился удовлетворить свою потребность в собирании геологических материалов, не выезжая на природу, существовало множество торговцев окаменелостями и прочими вещественными источниками по естественной истории. Таким образом, коллекционирование в данной области наук стало не прерогативой ограниченной по составу группы ученых, а повальным увлечением многих британцев вне зависимости от их социального положения или уровня доходов.
Тем не менее, историографические работы по истории естественных наук рассматриваемого периода концентрируются преимущественно вокруг проблем, связанных или с историей научных открытий, или с исследованием биографий ученых. Отдельно следует отметить целое историографическое направление в британской науке, расцвет которого пришелся на 1960-е - 1970¬е гг., в русле которого исследователи попытались совместить историю знания и историю социальных институтов. Однако на основании проведенного нами исследования можно заключить, что как зарубежная, так и отечественная историография, оставляют вне поля своего внимания проблему выявления взаимосвязей между научным знанием и культурным фоном той или иной эпохи.
Вследствие этого мы вынуждены предложить в качестве исследовательской гипотезы собственные варианты специфических культурных тенденций конца XVIII - первой половины XIX вв., в пространстве которых происходило пересечение между искусством, идеями и научным знанием.
Одной из ключевых точек пересечения романтизма и естественной истории Земли в рассматриваемый период нам представляется, в первую очередь, сближение природы и человека. Со времен Жана-Жака Руссо человек пытался осуществить побег в область природного, и желание это только обострилось в период индустриализации и стремительного роста городов на рубеже XVIII - XIX вв. Но, на наш взгляд, эпоха романтизма не приблизила человека к природе, зато приблизила природу к человеку. Эскапизм поэтов- романтиков вылился в создание образа возвышенной природы, за основу которого были взяты человеческие эмоции, чувства и модели поведения. Практика переноса человеческого на природное становится распространенным художественным приемом как в поэзии и изобразительном искусстве, так и в естественно-научных текстах. Особенно распространенной данная практика становится в области палеозоологии, но попытки взглянуть на геологическое время в целом через призму идеализации и очеловечивания природы также осуществлялись.
Другим общим местом становились конкретные образы, перекочевывавшие из литературы и фольклора в научный дискурс и пограничную с ним зону популярной науки: образы готического монстра и дракона из героического прошлого. Глубоко укоренившийся в общественном сознании к 1820-м гг. образ монстра из готической литературы дал о себе знать в научных трудах как пионеров британской геологии и палеонтологии - Уильяма Баклэнда, Джорджа Ф. Ричардсона, Уильяма Смита и Уильяма Конибера, так и в более поздних работах их учеников - Фрэнсиса Баклэнда и других. Понятие «монстра» (англ. “monster”) распространялось на крупных представителей древней фауны, при этом преимущество отдавалось рептилиям. Что характерно, принадлежность к отряду хищников не играла значительной роли при отнесении того или иного животного к категории «монстров». В частности, наиболее ярким примером травоядного «монстра» является игуанодон, впервые открытый и научно описанный Гидеоном Мантеллом. Кроме того, «монстрами» в представлении натуралистов не являлись вымершие животные, имевшие «родственников» в современной исследователям среде. Так, пещерные гиены, гигантские олени, пещерные медведи, шерстистые носороги и прочие представителя мамонтовой фауны, чьи костные остатки обнаруживались исследователями на территории Британских островов, фигурируют в научных текстах исключительно в качестве «зверей» (англ. “beast”). В этой связи мы можем сделать вывод о том, что отнесение того или иного представителя биологического вида к категории монстров зависело, во-первых, от размеров особи и, во-вторых, от того, соотносилась ли данная особь с чем-то знакомым исследователю или же являлась Другим.
Что касается образа дракона, то он фигурирует по большей части в переписке или воспоминаниях ученых и их окружения, а не в научных публикациях. Это может объясняться всплеском повышенного интереса британцев эпохи романтизма к собственному средневековому фольклору и более ранним германским эпосам. Образ дракона в среде натуралистов в меньшей степени обладал негативными коннотациями и апеллировал, скорее, к героическому, хоть и дочеловеческому прошлому, что соотносится с общим подходом к естественной истории Земли того времени и также связано с искусством романтизма. Уже в викторианский период этот образ в связке с молодой палеонтологической наукой настолько проник в сознание британцев, что ученых, занимавшихся палеонтологическими изысканиями, начинают именовать «искателями драконов» или «охотниками на драконов» (англ. “dragon seekers”). Что интересно, данное определение вошло в качестве самостоятельного термина в историю естественных наук во второй половине XX в. и сегодня активно используется в англоязычной историографии.
Помимо вышеперечисленных точек соприкосновения науки и искусства, естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда, способы организации предметов внутри неё, их описание, а также существование в качестве самостоятельных объектов в системе производства научного знания позволяют определить такие параллели с культурой романтизма, как переплетение настоящего и прошлого, реального и мифического; тяготение к экзотике, связанной с отдаленными географическими территориями; признание красоты в естественных формах, характеризующихся асимметрией, угловатостью, контрастными цветами, что особенно ярко проявилось на примере коллекции минералов.
На материале находок из Кердэйлской пещеры и истории её изучения можно также сделать вывод о том, что в эпоху романтизма внутри естественно-научного сообщества начинает проявляться потребность в более гуманном отношении к животным. Отдельные исследователи поднимают вопрос о недопустимости убийства живого существа в научных целях, аморальности вивисекции и прочих опытов физиологов, проводимых над животными. Более организованным это движение станет уже в викторианское время, но его зарождение наблюдается в начале XIX в.
В отличие от современности, тенденция гуманизации отношений с животным миром была связана, по нашему мнению, не с идеей об уравнивании прав, а с уже упоминавшимся процессом придания природе и её составляющим человеческих свойств. Натуралисты, выступавшие в защиту животных, делали это не потому, что считали животных отличными от человека, но в не меньшей степени заслуживающими защиты и уважения существами, а по причине того, что животные ничем от человека не отличались. Им приписывались чувства, эмоции и даже моральные категории. Эдвард Кросс не позволил Уильяму Баклэнду умертвить детеныша гиены для дальнейшего исследования его анатомии, потому что детеныш гиены «подражал человеческой речи» и «как будто смеялся» , что и определило его судьбу. В этой связи идеи о защите животных в среде ученых и широкой общественности представляются естественным продуктом культуры романтизма, повлиявшей на восприятие природы и животного мира в первой половине XIX в.
Таким образом, искусство романтизма дало научному знанию в области естественной истории как отдельные понятия и образы в виде готического монстра и дракона, так и способы и принципы восприятия природного мира в его динамике. За предметами естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, действовавшими как агенты в гетерогенной сети британской геологической корпорации, стояли образы субъектов с человеческими свойствами, образы литературных персонажей и героев фольклора. В экосистеме коллекции геологическое время наслаивалось на историческое, мифологическое и легендарное. Более того, вариации способов пересечения искусства и научного знания можно встретить и у других исследователей естественной истории данного времени: в публикациях Джорджа Ф. Ричардсона и Чарльза Лайелла, в коллекциях Джона Мейва и Этелдред Бенетт. Вероятно, вопрос о степени влияния искусства романтизма на геологическое и палеонтологическое знание остается дискуссионным, однако, по итогам данной работы появляются основания этот вопрос поставить.
Именно остатки живых организмов в отложениях позволяли выяснить возраст и помогали понять условия их образования, но при этом, именно геологические полевые экспедиции приводили к обнаружению палеонтологического материала. В этой связи, легко объяснима нераздельность естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, представлявшей собой совокупность вещественных источников по естественной истории, а не сложную систему, в которой элементами могли служить геологическая, минералогическая, палеонтологическая и зоологическая группы объектов. Однако, подобная организация предметов внутри коллекции позволяет сделать выводы относительно целого ряда вопросов от методологии научного знания рассматриваемого периода до эстетических предпочтений конкретного исследователя.
Подводя итоги исследования, необходимо отметить, что взаимосвязи между естественной историей Земли и культурой романтизма представляются очевидными. Краткие упоминания о существовании таких связей можно обнаружить в зарубежной историографии. Например, Мартин Радвик в своей работе «Реконструкция геоистории в эпоху Революции» замечает, что молодые науки - геология, минералогия и палеонтология - предлагали своим последователям реализовать идеал поэтов-романтиков, стремившихся к «живописным» и «возвышенным» природным ландшафтам, а именно - постоянную работу «в поле», направленную на постижение тайн природы.
При этом полевой характер работы создавал ситуацию, когда одной из наиболее популярных форм приращения геологического знания становится коллекционирование. Одной из причин являлось то, что коллекционирование пород, минералов или окаменелостей не требовало значительных финансовых затрат, поскольку каждый при желании мог добывать объекты собственными руками. Для тех же, кто стремился удовлетворить свою потребность в собирании геологических материалов, не выезжая на природу, существовало множество торговцев окаменелостями и прочими вещественными источниками по естественной истории. Таким образом, коллекционирование в данной области наук стало не прерогативой ограниченной по составу группы ученых, а повальным увлечением многих британцев вне зависимости от их социального положения или уровня доходов.
Тем не менее, историографические работы по истории естественных наук рассматриваемого периода концентрируются преимущественно вокруг проблем, связанных или с историей научных открытий, или с исследованием биографий ученых. Отдельно следует отметить целое историографическое направление в британской науке, расцвет которого пришелся на 1960-е - 1970¬е гг., в русле которого исследователи попытались совместить историю знания и историю социальных институтов. Однако на основании проведенного нами исследования можно заключить, что как зарубежная, так и отечественная историография, оставляют вне поля своего внимания проблему выявления взаимосвязей между научным знанием и культурным фоном той или иной эпохи.
Вследствие этого мы вынуждены предложить в качестве исследовательской гипотезы собственные варианты специфических культурных тенденций конца XVIII - первой половины XIX вв., в пространстве которых происходило пересечение между искусством, идеями и научным знанием.
Одной из ключевых точек пересечения романтизма и естественной истории Земли в рассматриваемый период нам представляется, в первую очередь, сближение природы и человека. Со времен Жана-Жака Руссо человек пытался осуществить побег в область природного, и желание это только обострилось в период индустриализации и стремительного роста городов на рубеже XVIII - XIX вв. Но, на наш взгляд, эпоха романтизма не приблизила человека к природе, зато приблизила природу к человеку. Эскапизм поэтов- романтиков вылился в создание образа возвышенной природы, за основу которого были взяты человеческие эмоции, чувства и модели поведения. Практика переноса человеческого на природное становится распространенным художественным приемом как в поэзии и изобразительном искусстве, так и в естественно-научных текстах. Особенно распространенной данная практика становится в области палеозоологии, но попытки взглянуть на геологическое время в целом через призму идеализации и очеловечивания природы также осуществлялись.
Другим общим местом становились конкретные образы, перекочевывавшие из литературы и фольклора в научный дискурс и пограничную с ним зону популярной науки: образы готического монстра и дракона из героического прошлого. Глубоко укоренившийся в общественном сознании к 1820-м гг. образ монстра из готической литературы дал о себе знать в научных трудах как пионеров британской геологии и палеонтологии - Уильяма Баклэнда, Джорджа Ф. Ричардсона, Уильяма Смита и Уильяма Конибера, так и в более поздних работах их учеников - Фрэнсиса Баклэнда и других. Понятие «монстра» (англ. “monster”) распространялось на крупных представителей древней фауны, при этом преимущество отдавалось рептилиям. Что характерно, принадлежность к отряду хищников не играла значительной роли при отнесении того или иного животного к категории «монстров». В частности, наиболее ярким примером травоядного «монстра» является игуанодон, впервые открытый и научно описанный Гидеоном Мантеллом. Кроме того, «монстрами» в представлении натуралистов не являлись вымершие животные, имевшие «родственников» в современной исследователям среде. Так, пещерные гиены, гигантские олени, пещерные медведи, шерстистые носороги и прочие представителя мамонтовой фауны, чьи костные остатки обнаруживались исследователями на территории Британских островов, фигурируют в научных текстах исключительно в качестве «зверей» (англ. “beast”). В этой связи мы можем сделать вывод о том, что отнесение того или иного представителя биологического вида к категории монстров зависело, во-первых, от размеров особи и, во-вторых, от того, соотносилась ли данная особь с чем-то знакомым исследователю или же являлась Другим.
Что касается образа дракона, то он фигурирует по большей части в переписке или воспоминаниях ученых и их окружения, а не в научных публикациях. Это может объясняться всплеском повышенного интереса британцев эпохи романтизма к собственному средневековому фольклору и более ранним германским эпосам. Образ дракона в среде натуралистов в меньшей степени обладал негативными коннотациями и апеллировал, скорее, к героическому, хоть и дочеловеческому прошлому, что соотносится с общим подходом к естественной истории Земли того времени и также связано с искусством романтизма. Уже в викторианский период этот образ в связке с молодой палеонтологической наукой настолько проник в сознание британцев, что ученых, занимавшихся палеонтологическими изысканиями, начинают именовать «искателями драконов» или «охотниками на драконов» (англ. “dragon seekers”). Что интересно, данное определение вошло в качестве самостоятельного термина в историю естественных наук во второй половине XX в. и сегодня активно используется в англоязычной историографии.
Помимо вышеперечисленных точек соприкосновения науки и искусства, естественно-научная коллекция Уильяма Баклэнда, способы организации предметов внутри неё, их описание, а также существование в качестве самостоятельных объектов в системе производства научного знания позволяют определить такие параллели с культурой романтизма, как переплетение настоящего и прошлого, реального и мифического; тяготение к экзотике, связанной с отдаленными географическими территориями; признание красоты в естественных формах, характеризующихся асимметрией, угловатостью, контрастными цветами, что особенно ярко проявилось на примере коллекции минералов.
На материале находок из Кердэйлской пещеры и истории её изучения можно также сделать вывод о том, что в эпоху романтизма внутри естественно-научного сообщества начинает проявляться потребность в более гуманном отношении к животным. Отдельные исследователи поднимают вопрос о недопустимости убийства живого существа в научных целях, аморальности вивисекции и прочих опытов физиологов, проводимых над животными. Более организованным это движение станет уже в викторианское время, но его зарождение наблюдается в начале XIX в.
В отличие от современности, тенденция гуманизации отношений с животным миром была связана, по нашему мнению, не с идеей об уравнивании прав, а с уже упоминавшимся процессом придания природе и её составляющим человеческих свойств. Натуралисты, выступавшие в защиту животных, делали это не потому, что считали животных отличными от человека, но в не меньшей степени заслуживающими защиты и уважения существами, а по причине того, что животные ничем от человека не отличались. Им приписывались чувства, эмоции и даже моральные категории. Эдвард Кросс не позволил Уильяму Баклэнду умертвить детеныша гиены для дальнейшего исследования его анатомии, потому что детеныш гиены «подражал человеческой речи» и «как будто смеялся» , что и определило его судьбу. В этой связи идеи о защите животных в среде ученых и широкой общественности представляются естественным продуктом культуры романтизма, повлиявшей на восприятие природы и животного мира в первой половине XIX в.
Таким образом, искусство романтизма дало научному знанию в области естественной истории как отдельные понятия и образы в виде готического монстра и дракона, так и способы и принципы восприятия природного мира в его динамике. За предметами естественно-научной коллекции Уильяма Баклэнда, действовавшими как агенты в гетерогенной сети британской геологической корпорации, стояли образы субъектов с человеческими свойствами, образы литературных персонажей и героев фольклора. В экосистеме коллекции геологическое время наслаивалось на историческое, мифологическое и легендарное. Более того, вариации способов пересечения искусства и научного знания можно встретить и у других исследователей естественной истории данного времени: в публикациях Джорджа Ф. Ричардсона и Чарльза Лайелла, в коллекциях Джона Мейва и Этелдред Бенетт. Вероятно, вопрос о степени влияния искусства романтизма на геологическое и палеонтологическое знание остается дискуссионным, однако, по итогам данной работы появляются основания этот вопрос поставить.
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (152699)
- Бакалаврская работа (38878)
- Диссертация (978)
- Магистерская диссертация (22523)
- Дипломные работы, ВКР (62351)
- Главы к дипломным работам (2139)
- Курсовые работы (10712)
- Контрольные работы (6272)
- Отчеты по практике (1357)
- Рефераты (1488)
- Задачи, тесты, ПТК (631)
- Ответы на вопросы (155)
- Статьи, Эссе, Сочинения (942)
- Бизнес-планы (51)
- Презентации (106)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1692)
- Диссертации (РГБ) (1882)
- Прочее (458)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
