1.1. Внешнеполитические приоритеты (стратегия?) ЮАР.
1.2. Политика ЮАР в области национальной безопасности.
1.3. Информационная политика ЮАР в условиях усиления идеологического противостояния держав (условно, может быть что-то другое).
Связь между территорией как определенной природной средой и государственной организацией существующего в ее рамках народа давно является достаточно очевидной и, можно сказать, стала общим местом в юридических изысканиях. Хотя понятие территории рассматривается в них, прежде всего, как пространственная основа политико-правовой организации государства, сфера распространения его суверенитета, область юрисдикции верховной государственной власти, в то же время не отрицается и ее качество конститутивного, первичного элемента государства, бытие которого вне пространственной определенности невозможно. Однако обычно в юридических исследованиях дальше этого не идут. Повсеместное господство либеральной идеологии практически во всех основных школах современной юриспруденции фактически элиминирует в ней понятие эксклюзивного государственного (национального или цивилизационного) и правового пространства. Оно, это пространство, давно рассматривается как некий пустой в ментальном плане контейнер, способный вместить в себя любой господствующий в настоящее время политико-правовой дискурс. Пространство с этой точки зрения, восходящей к Г. Зиммелю , выступавшему против всех форм географического детерминизма, есть не более чем форма социальной деятельности, которая вполне произвольна и может быть наполнена любым этническим и политико-правовым содержанием, обусловленным представлениями и рациональным выбором членов гражданского общества, а по сути правящего слоя (элиты). Отсюда происходит доминирующий в юридической науке взгляд, подразумевающий, что государственная власть при своем пространственном распространении воздействует не на саму территорию как таковую, а на людей, находящихся в ее пределах, и может это делать в любом направлении вполне произвольно и независимо от географических и геоэкономических условий местонахождения. То есть пространство как таковое не является действующим, а тем более определяющим фактором форм и содержания государства и права того или иного народа или цивилизации, а зависит от политико-правовых концептов, продуцируемых или разделяемых правящими элитами.
Поэтому отношение государства к территории исчерпывается в правоведении описанием исключительно формально-правовых аспектов. Между тем роль пространственного фактора в исследовании практически любого государства или государственности как явления в целом заслуживает куда более серьезного внимания и требует освещения не с одной лишь юридической точки зрения, но, как минимум, еще и с позиций геополитики. Это вытекает из того очевидного факта, что право, будучи лишь одной из сторон жизни общества (в основном его внешней, формальной стороной), не может быть обосновано изнутри собственными, свойственными исключительно ему имманентными методами, которыми оно собственно и было формализовано. Его действенный анализ возможен только с позиций общественного целого , обеспечения его выживания и развития. Но в этом своем качестве историческое общество складывается и развивается как государственный организм, привязанный к определенной части поверхности Земли, и все его характеристики, структуры и институты детерминированы ландшафтом , который является местом обитания государствообразующего народа, вместилищем его идей, норм и ценностей, определяющих его национальную (цивилизационную) идентичность . Соответственно внутренний правопорядок любого государства и международно-правовой порядок изначально обусловлены измерением и раз межеванием полезной почвы, ведут свое происхождение от первоначального захвата земель, основания государств и колоний, выступающих первичными (учредительными) правовыми актами, прямо связанными с территориальной локализацией.
