Помощь студентам в учебе
КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В КИТАЕ И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
|
Введение 3
Глава I. Причины и предпосылки «культурной революции» в КНР 8
§1.1. Ослабление власти Мао Цзэдуна и усиление борьбы в КПК 8
§ 1.2. Международные предпосылки «культурной революции» 15
Глава II. Ход «культурной революции» в Китае 21
§2.1. Движение «хунвэйбинов» и «цзаофаней», разворачивание репрессий 21
§2.2. Идеи экономических трансформаций против идей 33
перманентной революции 33
§2.3. Влияние «культурной революции» на внешнюю политику КНР 43
Глава III . Последствия «культурной революции» и ее значение 50
§3.1. Современные оценки значения «культурной революции» в Китае 50
§3.2. Влияние «культурной революции» на формирование современной
экономической модели КНР 57
Заключение 66
Список использованных источников и литературы
Глава I. Причины и предпосылки «культурной революции» в КНР 8
§1.1. Ослабление власти Мао Цзэдуна и усиление борьбы в КПК 8
§ 1.2. Международные предпосылки «культурной революции» 15
Глава II. Ход «культурной революции» в Китае 21
§2.1. Движение «хунвэйбинов» и «цзаофаней», разворачивание репрессий 21
§2.2. Идеи экономических трансформаций против идей 33
перманентной революции 33
§2.3. Влияние «культурной революции» на внешнюю политику КНР 43
Глава III . Последствия «культурной революции» и ее значение 50
§3.1. Современные оценки значения «культурной революции» в Китае 50
§3.2. Влияние «культурной революции» на формирование современной
экономической модели КНР 57
Заключение 66
Список использованных источников и литературы
«Культурная революция» (1966-1976) в Китае оказала значительное влияние не только на КНР, но и на всю геополитическую и геоэкономическую карту мира, изменив вектор развития самого крупного азиатского государства. Так, изначально начатая как очередная интрига внутри Коммунистической партии Китая под идеологическим прикрытием, эта кампания приобрела характер неконтролируемой и вылилась на улицы городов и сел в виде хаоса. Мао Цзэдун стремился использовать все имеющиеся у него ресурсы - армию, культ личности, ряд сторонников в партии и массы фанатично преданной ему молодежи для получения абсолютной власти в стране. Тем не менее, буйство молодежных банд оказалось настолько дестабилизирующим фактором, что в итоге самому же Мао и его сторонникам из «банды четырех» довелось искать противовес хунвейбинам. При этом, параллельно в экономике происходил возврат к утопичным практикам «Большого скачка», которые теперь обосновывались теорией перманентной революции. С другой стороны, и традиционные векторы внешней политики КНР смещались в сторону радикализации, что, однако, не мешало сближению с Западом. Тем не менее, «бурное десятилетие» в Китае закончилось тем, что был провозглашен такой социально-экономический курс, который был прямо противоположен маоистским экспериментам над миллиардным населением Поднебесной, а общественное и академическое мнение дало четко негативную оценку событиям «культурной революции».
Актуальность темы состоит в том, что Китай периода «культурной революции» являл собой своеобразное экспериментальное государство, где оказалось возможным воплотить в жизнь наиболее радикальные идеи левых утопий. Практика перманентной революции, замкнутых автономных
народных коммун, прямого народовластия и постоянного террора сломала все старые общественные отношения в Китае, расчистив место, для становления новых. Ввиду этого, особый интерес представляет рассмотрение проблемы методом «от обратного» - то есть, отталкиваясь от социально-экономической программы маоистов понять те мотивы, которыми руководствовался Дэн Сяопин и другие прагматики, внедряя в китайскую экономику элементы капиталистического рынка. Таким образом, взглянув на довольно-таки изученную в историографии тему сквозь призму экономики и внешней политики, становятся возможными новые выводы о роли и месте «культурной революции» в коллективной памяти китайцев и динамическом развитии их страны.
В качестве объекта исследования выступает вся история «культурной революции» в Китае, а также ее последствия. Предметом же данной работы является роль и значение политический кампаний и репрессий 1966-1976 гг. в формировании современной социально-экономической модели развития Китая, а также влияние на ориентиры внешней политики.
Основной целью работы является изучение в ретроспективе генезиса политики «культурной революции».
Исходя из поставленной цели, был определен ряд задач:
1. Обозначить основные факторы эволюции риторики от конструктивной до радикальной в ходе внутрипартийных дискуссий в КПК относительно подходов к хозяйственно-экономической сфере жизни Китая.
2. Проанализировать внешнеполитический фон формирования самой концепции «культурной революции» в контексте советско-китайского раскола, Холодной войны и территориальных претензий КНР к соседям.
3. Выделить основные направления движения хунвейбинов в контексте репрессивной политики Мао Цзэдуна.
4.Определить основные аргументы сторон в ходе споров между сторонниками радикальных преобразований в хозяйственно-экономическом комплексе страны и прагматическим крылом КПК на заключительном этапе «культурной революции».
5. Дать оценку роли негативного опыта маоистских экспериментов для обоснования необходимости либерализации экономики Китая; охарактеризовать «политику реформ и открытости».
Хронологически данная работа ограничена периодом с 1965 по 1992 год. Нижняя грань обусловлена датой начала подготовки к культурной революции, а верхняя окончательным утверждением рыночного пути развития Китая после короткого торможения либеральных реформ.
Историография данной проблематики довольно-таки обширна, что вызвано как значением «культурной революции» в истории такого важного игрока на мировой политической арене как Китай, так и, во многом, уникальностью этого феномена в контексте мировой истории в целом.
Так, среди работ общеисторического характера следует выделить труды А. В. Меликсетова «История Китая» , О. Е. Непомнина «История Китая. XX век» , которые позволяют увидеть «культурную революцию» 1966-1976 г. не как нелогичную аномалию в истории Китая, а поместить ее в более широкий контекст исторически обусловленных традиций в целом и специфики формирования КНР в частности.
Отдельно необходимо обозначить группу исследований, посвященных внешней политике КНР. Ее общие аспекты затронуты в работе Е. П. Бажанова «Китай и внешний мир» , автор которого позволяет сформировать представление о самой сути направленности дипломатии Китая во второй половине XX века, которая так и не смогла избавиться от китаецентричных концепций Срединной земли, но при этом была гибкой в вопросах поиска союзников. Отдельные векторы политики Китая на международной арене в период культурной революции рассмотрены в трудах О. Б. Рахманина «К истории отношений России-СССР с Китаем в XX веке. Обзор и анализ основных событий» , М. С. Капицы «Три десятилетия - три политики»3, которые рассматривали внешнюю политику Китая как сквозь призму нарастания противоречий с СССР, использовавшихся для «внутреннего потребителя», так и на фоне улучшения отношений с Западом, на чем особенно делает акцент Ю. Куисонг «The Sino-Soviet border clash of 1969: from Zhenbao Island to Sino-American» ,
Переходя к, собственно, литературе непосредственно о «культурной революции» в Китае нужно отдельно заметить, что она крайне обширна, ввиду чего необходимо остановиться на тех работах, в которых присутствует не просто изложение фактов, но и их оригинальный анализ и интерпретация. Исходя из этого, в данной категории можно выделить некоторые подгруппы. Так, к исследованиям, в которых феномен «бурного десятилетия» в истории КНР рассматривается сквозь призму биографий ключевых фигур китайской политики того времени, можно выделить две работы опытного дипломата Ю. М. Галеновича «Гибель Лю Шаоци» , В. Н. Усова «Китайский Берия Кан Шэн» , биографию Дэн Сяопина у Э. Фогеля , В них была дана оценка роли личностей «первого ранга» в изучаемой нами «точке бифуркации», когда случайность могла определить победу той или иной фигуры и полностью изменить расклад дальнейшего развития Китая. В другую подргуппу, тоже биографического характера, нужно отнести многочисленные жизнеописания Мао Цзэдуна, главного фактора «культурной революции». В первую очередь, это труд Ф. Шорта «Мао Цзэдун» , основанный на богатом источниковом материале, совместное исследование Ю Чжана и и Д. Холлидея «Неизвестный Мао» и труд Ф. Бурлацкого «Мао Цзэдун и его наследники» , который, тем не менее, как и остальные авторы, признает величие фигуры «Великого кормчего» не смотря на всю жесткость его политики.
Отдельно следует оговорить специфику блока историографии по экономике Китая. Наиболее же знаковыми работами относительно периода «политики реформ и открытости» можно считать труд В. Я. Портякова «Экономические реформы в Китае (1979—1999 гг.)» , П. М. Мозиаса «О некоторых политико-идеологических аспектах рыночной модернизации в Китае» .
Структурно работа состоит из введения, трех тематических глав, заключения и списка литературы.
Актуальность темы состоит в том, что Китай периода «культурной революции» являл собой своеобразное экспериментальное государство, где оказалось возможным воплотить в жизнь наиболее радикальные идеи левых утопий. Практика перманентной революции, замкнутых автономных
народных коммун, прямого народовластия и постоянного террора сломала все старые общественные отношения в Китае, расчистив место, для становления новых. Ввиду этого, особый интерес представляет рассмотрение проблемы методом «от обратного» - то есть, отталкиваясь от социально-экономической программы маоистов понять те мотивы, которыми руководствовался Дэн Сяопин и другие прагматики, внедряя в китайскую экономику элементы капиталистического рынка. Таким образом, взглянув на довольно-таки изученную в историографии тему сквозь призму экономики и внешней политики, становятся возможными новые выводы о роли и месте «культурной революции» в коллективной памяти китайцев и динамическом развитии их страны.
В качестве объекта исследования выступает вся история «культурной революции» в Китае, а также ее последствия. Предметом же данной работы является роль и значение политический кампаний и репрессий 1966-1976 гг. в формировании современной социально-экономической модели развития Китая, а также влияние на ориентиры внешней политики.
Основной целью работы является изучение в ретроспективе генезиса политики «культурной революции».
Исходя из поставленной цели, был определен ряд задач:
1. Обозначить основные факторы эволюции риторики от конструктивной до радикальной в ходе внутрипартийных дискуссий в КПК относительно подходов к хозяйственно-экономической сфере жизни Китая.
2. Проанализировать внешнеполитический фон формирования самой концепции «культурной революции» в контексте советско-китайского раскола, Холодной войны и территориальных претензий КНР к соседям.
3. Выделить основные направления движения хунвейбинов в контексте репрессивной политики Мао Цзэдуна.
4.Определить основные аргументы сторон в ходе споров между сторонниками радикальных преобразований в хозяйственно-экономическом комплексе страны и прагматическим крылом КПК на заключительном этапе «культурной революции».
5. Дать оценку роли негативного опыта маоистских экспериментов для обоснования необходимости либерализации экономики Китая; охарактеризовать «политику реформ и открытости».
Хронологически данная работа ограничена периодом с 1965 по 1992 год. Нижняя грань обусловлена датой начала подготовки к культурной революции, а верхняя окончательным утверждением рыночного пути развития Китая после короткого торможения либеральных реформ.
Историография данной проблематики довольно-таки обширна, что вызвано как значением «культурной революции» в истории такого важного игрока на мировой политической арене как Китай, так и, во многом, уникальностью этого феномена в контексте мировой истории в целом.
Так, среди работ общеисторического характера следует выделить труды А. В. Меликсетова «История Китая» , О. Е. Непомнина «История Китая. XX век» , которые позволяют увидеть «культурную революцию» 1966-1976 г. не как нелогичную аномалию в истории Китая, а поместить ее в более широкий контекст исторически обусловленных традиций в целом и специфики формирования КНР в частности.
Отдельно необходимо обозначить группу исследований, посвященных внешней политике КНР. Ее общие аспекты затронуты в работе Е. П. Бажанова «Китай и внешний мир» , автор которого позволяет сформировать представление о самой сути направленности дипломатии Китая во второй половине XX века, которая так и не смогла избавиться от китаецентричных концепций Срединной земли, но при этом была гибкой в вопросах поиска союзников. Отдельные векторы политики Китая на международной арене в период культурной революции рассмотрены в трудах О. Б. Рахманина «К истории отношений России-СССР с Китаем в XX веке. Обзор и анализ основных событий» , М. С. Капицы «Три десятилетия - три политики»3, которые рассматривали внешнюю политику Китая как сквозь призму нарастания противоречий с СССР, использовавшихся для «внутреннего потребителя», так и на фоне улучшения отношений с Западом, на чем особенно делает акцент Ю. Куисонг «The Sino-Soviet border clash of 1969: from Zhenbao Island to Sino-American» ,
Переходя к, собственно, литературе непосредственно о «культурной революции» в Китае нужно отдельно заметить, что она крайне обширна, ввиду чего необходимо остановиться на тех работах, в которых присутствует не просто изложение фактов, но и их оригинальный анализ и интерпретация. Исходя из этого, в данной категории можно выделить некоторые подгруппы. Так, к исследованиям, в которых феномен «бурного десятилетия» в истории КНР рассматривается сквозь призму биографий ключевых фигур китайской политики того времени, можно выделить две работы опытного дипломата Ю. М. Галеновича «Гибель Лю Шаоци» , В. Н. Усова «Китайский Берия Кан Шэн» , биографию Дэн Сяопина у Э. Фогеля , В них была дана оценка роли личностей «первого ранга» в изучаемой нами «точке бифуркации», когда случайность могла определить победу той или иной фигуры и полностью изменить расклад дальнейшего развития Китая. В другую подргуппу, тоже биографического характера, нужно отнести многочисленные жизнеописания Мао Цзэдуна, главного фактора «культурной революции». В первую очередь, это труд Ф. Шорта «Мао Цзэдун» , основанный на богатом источниковом материале, совместное исследование Ю Чжана и и Д. Холлидея «Неизвестный Мао» и труд Ф. Бурлацкого «Мао Цзэдун и его наследники» , который, тем не менее, как и остальные авторы, признает величие фигуры «Великого кормчего» не смотря на всю жесткость его политики.
Отдельно следует оговорить специфику блока историографии по экономике Китая. Наиболее же знаковыми работами относительно периода «политики реформ и открытости» можно считать труд В. Я. Портякова «Экономические реформы в Китае (1979—1999 гг.)» , П. М. Мозиаса «О некоторых политико-идеологических аспектах рыночной модернизации в Китае» .
Структурно работа состоит из введения, трех тематических глав, заключения и списка литературы.
С высоты прошедших лет совершенно очевидно, что «Культурная революция» в КНР являлась самой настоящей битвой за будущее Китая. Ей предшествовали длительные дискуссии по ряду вопросов развития страны, обе стороны - прагматики и радикалы-маоисты, апеллировали к примерам успехов внедрения их моделей в народное хозяйство. При этом изначально в процесс обсуждения вовлекли широкую общественность путем широкого привлечения СМИ и партийного пропагандистского ресурса. Ввиду этого, накануне событий 1966-1976 гг. все участники противостояния в партийной элите Китая вооружились определенным арсеналом аргументов. Так, если Лю Шаоци, Дэн Сяопин и другие сторонники умеренной линии приводили в пример успехи их политики либерализации мелкой торговли и допуска рыночных отношений в селе, позволившие быстро восстановить страну после катастрофы «Большого скачка», то Мао Цзэдун опирался на опыт автономных коммун и культ личности «Великого кормчего». Одновременно с этим шла дискуссия о роли Китая в мировой политике, в которой большое место занимали перспективы развития отношений с СССР, который из «старшего брата» превратился в конкурента в борьбе за Третий мир. В любом случае, было очевидно, что Председатель ЦК КПК стремился конвертировать свой культ в политические дивиденды, ввиду чего была инициирована активная фаза «культурной революции».
Непосредственными исполнителями воли Мао стали отряды из старшеклассников, студентов и молодых рабочих, которые оказались особо восприимчивыми к радикальным маоистским лозунгам и фанатично подчинялись «Великому кормчему». Хунвейбины и цзаофани принялись бороться с буржуазными элементами, каппутистами и контрреволюционерами в своих школах, университетах, на производствах и партийных ячейках, стремясь реализовать радикальную утопию как можно быстрее. Но в реальности это было больше похоже на традиционный для молодежи бунт против авторитетов, но в масштабе всей страны, и Мао довольно рано разглядел в нем потенциал и смог успешно направить молодежную энергию на своих противников. Начавшись в городах, «протест» вскоре был «экспортирован» в деревню, где он столкнулся с сопротивлением патриархального крестьянства, которое, как и ранее профессиональные рабочие, не понимало необходимости внедрения уравниловки в производстве и ликвидации материальных стимулов к работе. «Побочным» последствием этого радикального этапа стал окончательный разлад с СССР и в противовес этому сближение с США, позволившее добиться полного признания КНР. В целом же, к концу 1960-х хунвейбины оказались не нужны, и после короткого периода репрессий против них, страна стала прямо управляться через лояльную Мао армию и новые революционные структуры при игнорировании КПК и правительства КНР. Но в партийной элите Китая никогда не приветствовался абсолютизм и единоличное принятие решений, и вскоре после смерти Мао прагматики вернули себе власть в стране.
По сути, итогом «Культурной революции» в КНР стало то, что практически все ее наследие оказалось невостребованным в новом Китае. То, что начиналось как обычная идеологическая кампания в рамках очередного раунда борьбы в элитах КПК впоследствии переросло в мощный социальный катаклизм, затронувший большую часть населения. Жестокость молодежных банд, интриги военной верхушки, и в целом разлад управленческого аппарата вкупе с утопическими реформами в хозяйстве - все это было очевидно даже для авторов «революции». Тем не менее, Мао, а позднее и «Банда четырех» во главе с его женой Цзян Цин удержалась у власти, продолжив попытки реализовать многие леворадикальные проекты преобразования Китая. Но период доминирования маоистов был недолгим, и вскоре прагматики взяли в свои руки власть, которую не отпускают и поныне.
Китай во времена «культурной революции» откатился назад не только в социально-культурной сфере, но также и в экономике. Проекты по уничтожению разделения труда, возврату к натуральному обмену и ликвидации различий между разными видами труда определенно не могли привести ни к чему иному, кроме как деградации хозяйственной жизни страны. Более того, маоистские эксперименты в принципе не могли прижиться надолго в такой стране как Китай середины XX века, ведь в памяти населения были еще свежи воспоминания о голоде после «Большого скачка». В отличии от СССР, в 1949 г. в КНР не была начата кампания тотальной национализации производства и коллективизации на селе, так как частное предпринимательство не воспринималось коммунистами как враг. Была разрешена мелкая торговля, кооперация в сельском хозяйстве носила мягкий характер, а владельцы предприятий даже после национализации часто оставались на них директорами. Ввиду этого можно сказать, что в совокупности за периоды политики «Большого скачка» (1958-1960) и «культурной революции» китайская экономика была подлинно социалистической всего лишь 12 лет. Таким образом, инициировав структурные реформы в экономике КНР, прагматики во главе с Дэн Сяопином имели прочный фундамент непрерывной традиции рыночных отношений, а опыт «культурной революции» стал болезненной прививкой для населения Китая, которое позитивно восприняло новый курс.
В целом же, подводя итог рассмотрению «культурной революции» можно, перефразировав знаменитое выражение Вольтера о Священной Римской империи сказать, что культурная революция на самом деле не являлась ни культурной, ни революцией. По сути, десятилетие левацких социально-экономических экспериментов осталось черным пятном в истории КНР, но оно же стало прологом к полномасштабным рыночным реформам страны, так как сама идея жизни в условиях перманентной социальной борьбы и отсутствия материальных стимулов работе окончательно дискредитировала себя в глазах китайцев.
Непосредственными исполнителями воли Мао стали отряды из старшеклассников, студентов и молодых рабочих, которые оказались особо восприимчивыми к радикальным маоистским лозунгам и фанатично подчинялись «Великому кормчему». Хунвейбины и цзаофани принялись бороться с буржуазными элементами, каппутистами и контрреволюционерами в своих школах, университетах, на производствах и партийных ячейках, стремясь реализовать радикальную утопию как можно быстрее. Но в реальности это было больше похоже на традиционный для молодежи бунт против авторитетов, но в масштабе всей страны, и Мао довольно рано разглядел в нем потенциал и смог успешно направить молодежную энергию на своих противников. Начавшись в городах, «протест» вскоре был «экспортирован» в деревню, где он столкнулся с сопротивлением патриархального крестьянства, которое, как и ранее профессиональные рабочие, не понимало необходимости внедрения уравниловки в производстве и ликвидации материальных стимулов к работе. «Побочным» последствием этого радикального этапа стал окончательный разлад с СССР и в противовес этому сближение с США, позволившее добиться полного признания КНР. В целом же, к концу 1960-х хунвейбины оказались не нужны, и после короткого периода репрессий против них, страна стала прямо управляться через лояльную Мао армию и новые революционные структуры при игнорировании КПК и правительства КНР. Но в партийной элите Китая никогда не приветствовался абсолютизм и единоличное принятие решений, и вскоре после смерти Мао прагматики вернули себе власть в стране.
По сути, итогом «Культурной революции» в КНР стало то, что практически все ее наследие оказалось невостребованным в новом Китае. То, что начиналось как обычная идеологическая кампания в рамках очередного раунда борьбы в элитах КПК впоследствии переросло в мощный социальный катаклизм, затронувший большую часть населения. Жестокость молодежных банд, интриги военной верхушки, и в целом разлад управленческого аппарата вкупе с утопическими реформами в хозяйстве - все это было очевидно даже для авторов «революции». Тем не менее, Мао, а позднее и «Банда четырех» во главе с его женой Цзян Цин удержалась у власти, продолжив попытки реализовать многие леворадикальные проекты преобразования Китая. Но период доминирования маоистов был недолгим, и вскоре прагматики взяли в свои руки власть, которую не отпускают и поныне.
Китай во времена «культурной революции» откатился назад не только в социально-культурной сфере, но также и в экономике. Проекты по уничтожению разделения труда, возврату к натуральному обмену и ликвидации различий между разными видами труда определенно не могли привести ни к чему иному, кроме как деградации хозяйственной жизни страны. Более того, маоистские эксперименты в принципе не могли прижиться надолго в такой стране как Китай середины XX века, ведь в памяти населения были еще свежи воспоминания о голоде после «Большого скачка». В отличии от СССР, в 1949 г. в КНР не была начата кампания тотальной национализации производства и коллективизации на селе, так как частное предпринимательство не воспринималось коммунистами как враг. Была разрешена мелкая торговля, кооперация в сельском хозяйстве носила мягкий характер, а владельцы предприятий даже после национализации часто оставались на них директорами. Ввиду этого можно сказать, что в совокупности за периоды политики «Большого скачка» (1958-1960) и «культурной революции» китайская экономика была подлинно социалистической всего лишь 12 лет. Таким образом, инициировав структурные реформы в экономике КНР, прагматики во главе с Дэн Сяопином имели прочный фундамент непрерывной традиции рыночных отношений, а опыт «культурной революции» стал болезненной прививкой для населения Китая, которое позитивно восприняло новый курс.
В целом же, подводя итог рассмотрению «культурной революции» можно, перефразировав знаменитое выражение Вольтера о Священной Римской империи сказать, что культурная революция на самом деле не являлась ни культурной, ни революцией. По сути, десятилетие левацких социально-экономических экспериментов осталось черным пятном в истории КНР, но оно же стало прологом к полномасштабным рыночным реформам страны, так как сама идея жизни в условиях перманентной социальной борьбы и отсутствия материальных стимулов работе окончательно дискредитировала себя в глазах китайцев.
Подобные работы
- ВЛИЯНИЕ КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В КИТАЕ НА СОСЕДНИЕ СТРАНЫ
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4220 р. Год сдачи: 2020 - РОЛЬ АРМИИ В «КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ» 1966-1976 ГОДОВ В КИТАЕ
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4225 р. Год сдачи: 2018 - Сравнительно-сопоставительный анализ стилистики художественной литературы о культурной революции
Дипломные работы, ВКР, международные отношения. Язык работы: Русский. Цена: 4350 р. Год сдачи: 2017 - Внешняя политика КНР в годы «культурной революции» 1949 - 1982 гг.
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2019 - Модернизация Китая в XX - начале XXI вв.: основные этапы и результаты
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4290 р. Год сдачи: 2022 - ПОЛИТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КАМПАНИИ В КНР В 50-80-Е ГГ.XX В.
Главы к дипломным работам, история . Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2021 - Гражданская война в Китае 1946-1949 гг. и «советский» фактор
Главы к дипломным работам, история . Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2021 - Современный литературный процесс в Китае. Основные жанры и направления
Магистерская диссертация, история . Язык работы: Русский. Цена: 4820 р. Год сдачи: 2020 - Особенности культурной политики Дэн Сяопина в годы проведения политики реформ и открытости
Бакалаврская работа, культурология. Язык работы: Русский. Цена: 4215 р. Год сдачи: 2020