Начиная со времен первого объединения людей, появления частной собственности, социально-классового расслоения общества и становления государства происходит процесс формирования правил общежития, которые затем в ходе эволюции превратились в законы того или иного государства. Но человеческая сущность такова, что наличие правил ведет к обязательному их нарушению отдельными субъектами. С целью восстановления баланса интересов и наказания виновного в нарушении закона и появился институт предварительного расследования.
Изначально, он существовал в качестве общественного явления, когда потерпевшие и их близкие, родственники стремились добиться справедливости. Они самостоятельно отыскивали причинителей вреда и собирали доказательства, чтобы подтвердить свои подозрения в отношении того или иного гражданина.
Постепенно с усилением роли государства, формирования его собственных прав и интересов, правители начали создавать должности и органы, которые бы отстаивали права и интересы в целом государства. Так появились первые прообразы следователей, которые проводили расследование в отношении преступлений против государства.
К XVI в. пришло понимание того, что розыск и наказание тех, кто осмелился посягнуть на установленные государством правила, один из механизмов властного воздействия правителя на население. Итогом этого стало проведение предварительного расследования специализированными должностными лицами в отношении всех категорий преступлений, вне зависимости от того, произошло посягательство на частные или публичные интересы. С этого момента начались поиски оптимальной системы предварительного расследования, при которой происходило бы и установление истины по делу, и одновременно защищались бы права участников. Причем нужна была такая система, которая бы смогла обеспечить не только интересы потерпевшего, но и оградить от чрезмерного ущемления прав виновного по делу, а также иметь механизмы по предотвращению уголовного преследования в отношении невиновных лиц.
На данный момент очевидно, что органы предварительного следствия и дознания представляют собой особую систему, спроектированную и созданную в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, собственности, интересов общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств. Ее неоспоримая важность влечет постоянный поиск вариантов, что обеспечило бы повышение эффективности функционирования системы предварительного расследования.
Однако проблемы, которые зародились еще в дореволюционной и советской России, продолжают существовать до сих пор. Основными из них являются:
1. противоречия в правовом статусе следователя.
На сегодняшний день следователь и дознаватель являются представителями исполнительной власти и наделены широким кругом полномочий по сбору доказательств. При этом УПК РФ обязывает их собирать доказательства, не только подтверждающие факт совершения преступления и виновность конкретного лица, а также обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния, смягчающие наказание, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания (ст. 73 УПК РФ), в то же время оставаясь участником судопроизводства со стороны обвинения. В свою очередь возможности стороны защиты по сбору доказательств сильно ограничены и зависят от решения того же следователя или дознавателя. Существующий баланс интересов ничем не компенсируется - ни прокурор, ни судья не наделены функциями по обеспечению необходимого для системы баланса; ни уголовно-процессуальный закон не предусматривает, например, ответственность следователя, дознавателя за ненадлежащее качество расследования или за неисполнение обязанности по сбору оправдывающих подозреваемого (обвиняемо) или смягчающих его вину доказательств.
Решение проблемы многие исследователи видят во внедрении института следственных судей или судебных следователей.
Следственный судья - судья, который осуществлял бы всеобъемлющий контроль на досудебной стадии, а не только в тех случаях, когда стороны уголовного судопроизводства обратятся к суду. Думается, что это обеспечило бы большую состязательность и баланс интересов сторон обвинения и защиты на досудебных стадиях.
Несмотря на схожесть звучания, судебный следователь - все же следователь, но принадлежащий не исполнительной, а судебной власти. Такое изменение статуса делает следователя независимым участником уголовного судопроизводства, что, в свою очередь, обеспечивает более качественное расследование.
2. неопределённость правовой природы взаимоотношений прокурора и следователя.
Изменения 2007 и 2010 гг., когда был создан Следственный комитет при Прокуратуре РФ, а затем полностью обособленный от нее, были обусловлены вполне логичной идеей законодателя - осуществление одним и тем же органом как предварительного расследования, так и надзора за этой деятельностью не вписывается в рамки осуществления принципа законности. Но по итогу значительная часть надзорных полномочий прокурора перешла к руководителю следственного органа. Зачем были необходимы такие манипуляции, ведь, по факту, функции предварительного расследования и контроля по-прежнему сосредоточены в одном органе.
Более того, проведенные изменения породили проблему отсутствия лица, наделенного подлинной процессуальной властью для продвижения уголовного дела на досудебных стадиях, в том числе в случае существования противоречий в позициях разных представителей власти. Так, сегодня прокурор вправе отменить постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, однако сам возбудить его не вправе. Единственный инструмент реагирования в данной ситуации - предписание провести дополнительную проверку сообщения о преступлении, но ничто не мешает следователю вновь прийти к выводу об отказе в возбуждении. И это замкнутый круг.
Аналогичная ситуация прослеживается и при утверждении прокурором обвинительного заключения: прокурор не имеет полномочий прекратить уголовное дело, а может лишь вернуть его следователю для дополнительного расследования, а следователь вновь может решить, что материалы необходимо передать в суд.
3. сближение двух форм предварительного расследования.
Модель уголовного процесса Советского Союза отличалась наличием двух идентичных по целям и задачам форм предварительного расследования - предварительного следствия и дознания. Изначально это было обусловлено необходимостью разгрузить следователей, передав часть их полномочий органам дознания. По итогу мы получили две схожие формы, отличающиеся лишь организационными моментами. И эта система продолжает действовать и в современной России.
Общая картина усугубляется изменениями, которые все больше и больше сближают эти две формы. Так, например, раньше дознание разрешалось проводить лишь по делам, которые были возбуждены в отношении конкретного лица. После изменений 2007 г. законодатель, во-первых, разрешил дознавателям возбуждать дела по факту совершения преступления; во- вторых, потребовалось ввести институт уведомления о подозрении, дабы обеспечить права подозреваемого и предоставить ему дополнительные инструменты для защиты, что, по своей сути, является полным аналогом привлечения лица в качестве обвиняемого. И, к сожалению, тенденция на сближение на этом не закончилась - дознавателю предоставили право предъявлять обвинение. Если в течение 10 дней со дня заключения подозреваемого под стражу невозможно составить обвинительный акт, то дознаватель предъявляет обвинение в порядке гл. 23 УПК РФ, а затем продолжает производство дознания.
Решение данной проблемы многие видят в создании единого следственного органа, который взял бы на себя все функции по расследованию преступлений, в то же время оставив органам дознания лишь оперативно - розыскные функции. В какой-то мере эту идею законодатели даже начали осуществлять, когда был создан Следственный комитет РФ, однако единый следственный орган так и не был создан.
4. существование неэффективного института дознания в сокращенной форме.
Вместо того, чтобы попытаться решить уже существующие проблемы, в 2013 г. законодатель вводит институт дознания в сокращенной форме, что является очевидным примером снижения процессуальных гарантий. По сути законодатель разрешает осудить человека только на основе признания им своей вины, ведь обычные требования по сбору доказательств сильно упрощены для данного института. Сразу же возникает вопрос: как избежать самооговора обвиняемого? УПК РФ говорит, что прокурор при утверждении обвинительного постановления может вернуть дело дознавателю для производства дознания в обычном порядке, если будут достаточные данные полагать о самооговоре обвиняемого. Каким образом прокурор должен понять это? Из каких доказательств сделать такой вывод?
На практике все это проявляется в том, что прокуроры требуют проводить следственные действия в полном объеме; проверять доказательства, даже если они не были оспорены подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем; допрашивать всех лиц, от которых были получены объяснения в ходе проверки сообщения о преступлении; назначать судебные экспертизы. В чем же тогда эффективность данного института?
И это лишь одни из самых явных недостатков современной уголовно - процессуальной системы России. К сожалению, на сегодняшний день осуществляется лишь «косметически ремонт» системы посредством заимствования отдельных норм и институтов англо-саксонской или континентальной моделей. Но какими бы передовыми и эффективными эти заимствования не были, они не работают, когда нет общей конструкции.
Л.В. Головко в своих работах говорит о том, что существуют два системообразующих вопроса: 1) институциональный статус следователя и 2) объем полномочий прокурора (в том числе природа взаимоотношений прокурора и следователя). И я согласна с ним, что ответ на данные вопросы позволит сформировать надежный «фундамент» системы предварительного расследования, что в свою очередь является гарантом защиты прав, свобод и законных интересов граждан, общества и государства.


Купить