Помощь студентам в учебе
УЗБЕКСКАЯ ОБЩИНА В РЕСПУБЛИКЕ ТАТАРСТАН И МЕХАНИЗМЫ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ТРАНСМИССИИ
|
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 Сообщества мигрантов и механизмы этнокультурной трансмиссии 15
1.1 Современные тенденции в исследованиях сообществ мигрантов 15
1.2 Интеграция трудовых мигрантов 25
ГЛАВА 2. Этнокультурные процессы в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2016-2017 гг) 36
2.1 Стратегии адаптации и механизмы этнокультурной трансмиссии в среде
представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2016 г.) 36
2.2 Социальная идентичность и лингвистические компетенции в среде
представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2017 г.) 41
2.3 Религиозные практики и отношение к роли религии в обществе в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам
этносоциологического исследования 2017 г.) 44
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 47
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 50
Приложение 1 56
Приложение 2 68
ГЛАВА 1 Сообщества мигрантов и механизмы этнокультурной трансмиссии 15
1.1 Современные тенденции в исследованиях сообществ мигрантов 15
1.2 Интеграция трудовых мигрантов 25
ГЛАВА 2. Этнокультурные процессы в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2016-2017 гг) 36
2.1 Стратегии адаптации и механизмы этнокультурной трансмиссии в среде
представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2016 г.) 36
2.2 Социальная идентичность и лингвистические компетенции в среде
представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам этносоциологического исследования 2017 г.) 41
2.3 Религиозные практики и отношение к роли религии в обществе в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан (по материалам
этносоциологического исследования 2017 г.) 44
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 47
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 50
Приложение 1 56
Приложение 2 68
Миграция - это любое территориальное перемещение, совершающееся между различными населёнными пунктами одной или нескольких территориально-административных единиц, независимо от продолжительности, регулярности, целевой направленности. В узком смысле миграция - это совокупность передвижений людей относительно мест жительства и мест приложения труда. Чаще всего миграция (от лат. migration - «перехожу», «переселяюсь») рассматривается как территориальное перемещение населения, связанное с изменением места жительства.
Влияя на общую численность населения и на социально-экономическую структуру общества, миграция становится постоянной составляющей его политического, социально-экономического и культурного развития, одной из причин изменения самого типа общества. В этой связи, миграционные процессы и их последствия являются чрезвычайно важным фактором в оценке перспектив развития любого общества.
Актуальность исследуемой темы. Со второй половины XX столетия миграционные процессы обрели глобальные масштабы, охватив все континенты, социальные слои и группы, различные сферы общественной жизнедеятельности. По данным экспертов ООН к 2030 году общая численность мигрантов составит 300 млн. человек. При этом интенсивность международной миграции существенно уступает внутренним миграционным процессам. По данным ООН внутренняя миграция в различных странах мира в совокупности охватывает около 750 млн. человек.
Взаимосвязь между миграционными процессами и социальными изменениями стала более глубокой, чем на всех предшествующих этапах, а сама миграция - одной из причин и факторов социальных изменений, как в обществах получения (приёма), так и в обществах отдачи (исхода) мигрантов. Повышение роли миграции в социальных изменениях на микро- и макроуровне состоит в появлении новых образований в социальной структуре обществ стран приёма, изменений в целом в социальной структуре этих обществ, изменении социально - демографической ситуации в странах отдачи, переменах и изменениях в традиционных ролях членов семей и их отношениях.
На постсоветском пространстве после распада СССР миграционные процессы стали органической частью всемирного движения населения. Постсоветские миграции вливаются в мировые потоки и сами поддаются их влиянию. Социально-экономическая трансформация российского общества в 1990 - е гг. привела к изменению существующих в России миграционных процессов, повышению их значимости. В указанный период Россия из отдающей страны превратилась в страну, принимающую население. При этом приток мигрантов на территорию России стал носить масштабный характер: за 1990 е гг. из стран ближнего зарубежья в Россию приехало более 8 млн. человек. При этом статус беженца получили 1,6 млн. человек, а поток временных трудовых и коммерческих мигрантов имеет значительные масштабы. Достаточно часто процесс расселения мигрантов по территории России сопровождается обострением проблем обеспечения стабильной совместной жизни различных социальных, в том числе и этнических, групп в общем социуме. В то же время, в связи с естественной убылью населения России, миграция, по меньшей мере, до середины XXI века станет почти единственным источником пополнения трудовых ресурсов страны.
В настоящее время мигранты из стран ближнего зарубежья проживают в 82 субъектах Российской Федерации. Ежегодно в Республику Татарстан прибывает около 50 000 мигрантов из Узбекистана . Это количество увеличивается ежегодно. Таким образом, все указанные процессы актуализированы на территории Республики Татарстан и требуют более предметного анализа. Исходя из вышеизложенного, изучаемая тема является актуальной и требующей дальнейшего изучения.
Цель исследования: выявить особенности этнокультурных процессов и реализации механизмов этнокультурной трансмиссии в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан.
Задачи:
1. Рассмотреть современные теоретические подходы к изучению процессов миграции.
2. Изучить особенности процесса интеграции мигрантов в современном мире.
3. Определить изменчивость этнокультурных процессов в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан в 2016-2017 гг.
Объект исследования - представители узбекской диаспоры Республики Татарстан, рассматриваемые на уровне взаимодействия с местным населением.
Предмет исследования - особенности этнокультурных процессов в среде представителей узбекской диаспоры Республики Татарстан.
Основные источники и историография проблемы
В работе используются работы П. Бурдье , Ч. Кули, Дж. Мида, Э. Эриксона,Г.Хофстеде , Г.Барри, Ю.В.Бромлея , В.А. Тишкова , Л.М.Дробижевой.
Этнокультурные особенности как фактор реализации жизненных стратегий мигрантов исследованы в рамках концепции социального пространства П. Бурдье. Его стремление критически анализировать и преодолевать «монополизм объекта», присущий структурализму, его внимание к субъекту и действию, проявляющееся в намерении создания синтетической концепции субъекта и объекта, тем не менее имеет сильную структуралистскую «окрашенность». Его направление синтеза тесно связано со структуралистскими и пост структуралистскими исканиями в области наук об обществе.
П.Бурдье предложил использовать одновременно два принципиальных подхода при изучении социальных реалий. Первый — структурализм, который им реализуется в виде принципа двойного структурирование социальной реальности:
а) в социальной системе существуют объективные структуры, независящие от сознания и воли людей, которые способны стимулировать те или иные действия и стремления людей;
б) сами структуры создаются социальными практиками агентов.
Второй — конструктивизм, который предполагает, что действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации и приобретенными предрасположенностями действовать так или иначе, что является своего рода матрицами социального действия, которые «формируют социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов». Указанные методологические подходы, по мнению Бурдье, позволяют устанавливать причинно-следственные связи между социальными явлениями в условиях неравномерного распределения социальных реалий в пространстве и времени. Так, социальные отношения распределены неравномерно. В нашем исследовании также рассматривается взаимодействие социальных структур индивида принимающего общества и общества, в котором он был воспитан.
В концептуально развернутом виде понятие социальное пространство встречается уже с начала XX века. Новизна подхода П. Бурдье состоит в определении взаимоотношений социального и физического пространства, а также в описании внутреннего строения первого. Физическое пространство тесно связано с социальным пространством, оно является его отображением, выражением социального пространства во вне. В восприятии они трудно различимы. Социальное пространство— это определенная система с изначальными данными, в зависимости от которой располагаются наличные социальные субъекты. Одновременно происходит расположение этих субъектов в реальном пространстве. Дистанция между субъектами в социальном пространстве не только социальная, но и физическая. Социальное и физическое пространство тесно переплетаются, однако это, не подразумевает однозначности их отношений. Социальное пространство является одновременно совокупностью «символических» и «физических» измерений.
Представители узбекской диаспоры в нашем случае выступают в качестве агентов. Социальные структуры обусловливают практики и представления агентов, но агенты производят практики и тем самым воспроизводят или преобразуют структуры. В иерархически организованном обществе не существует пространства, которое не имело бы иерархии и социальных дистанций в той или иной, в том числе и деформированном виде, вследствие действия натурализации, вызывающей устойчивое отнесение социальных реальностей к физическому миру. Социальное пространство выступает как нефизическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее полно и точно. Это объясняет то, что нам так трудно осмысливать его именно как физическое. То пространство, в котором мы обитаем и которое мы познаем, является социально размеченным и сконструированным. Физическое пространство не может мыслиться в таком своем качестве иначе, как через абстракцию (физическая география), т. е. игнорируя решительным образом все, чему оно обязано, являясь обитаемым и присвоенным. Иначе говоря, физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии, объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений.
Также социальное пространство рассматривается абстрактным пространством, которое конституировано ансамблем подпространств или полей различного вида (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.). Их структура обеспечивается за счет неравного распределения отдельных видов капитала; функционирующей одновременно как средства и цели борьбы в различных полях. Реализованное физически социальное пространство - распределение в физическом пространстве различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и групп, локализованных физически (как тела, привязанные к постоянному месту: закрепленное место жительства или главное место обитания) и обладающих возможностями присвоения этих более или менее значительных благ и услуг (в зависимости от имеющегося у них капитала, а также от физической дистанции, отделяющей от этих благ, которая сама в свою очередь зависит от их капитала). Такое двойное распределение в пространстве агентов как биологических индивидов и благ определяет дифференцированную ценность различных областей реализованного социального пространства. Распределения в физическом пространстве благ и услуг, соответствующих различным полям, или, если угодно, различным объективированным физически социальным пространствам, стремятся наложиться друг на друга .
Важную роль играет рассмотрение роли габитуса в жизни представителей узбекской диаспоры, оно помогает определить заложенную схему действия, восприятия и ход мышления человека. Г абитус—это «ментальные, или когнитивные структуры», посредством которых люди действуют в социальном мире. Люди наделены рядом интериоризированных схем, через которые они воспринимают, понимают и оценивают социальный мир. Именно через такие схемы люди одновременно производят свои практики и воспринимают и оценивают последние. Диалектически, габитус есть «продукт интериоризации структур»социального мира. По сути дела, габитус можно считать «интернализованными, «персонифицированными» социальными структурами». Габитусы отражают объективные разделения в классовой структуре, например возрастные группы, тендер, социальные классы. Габитус приобретается в результате длительного занятия определенного положения в социальном мире.
Габитус действует как структура, однако нельзя сказать, что люди просто механически реагируют на него или на внешние, воздействующие на них структуры . Габитус выступает не эпифеномен практик, а механизмом их порождения, который определяется генетически через двуединый процесс интериоризации/ экстериоризации социальных отношений. Габитус имеет тенденцию к постоянству и защищен от изменений отбором новой информации, отрицанием информации, способной поставить под сомнение уже накопленную информацию, если таковая предоставляется случайно или по принуждению, но в особенности уклонением от такой информации.
Эпигенетическая модель человеческого развития Эриксона занимает важное место в рассмотрении причин и поводов выбора той или иной жизненной стратегии. Это первая психологическая теория, детально описывающая цикл человеческой жизни: детство, зрелость и старость. По Эриксону, психологический рост личности похож на развитие эмбриона. «Эпигенез» - каждый элемент развивается над остальными частями. «Модель Эриксона по структуре напоминает эмбриональное развитие, при котором возникновение каждой последующей стадии определяется развитием предыдущей. Все органы живого существа и их системы развиваются в определенные периоды времени и в заданной последовательности. Соответственно мы не можем рассматривать респондентов, не принимая во внимание их этап спихофилиологического развития, а также особенности восприятия. Эриксоновская схема человеческого развития имеет два исходных допущения:
«1. Человеческая личность развивается в соответствии с принципом постепенного нарастания готовности человека к тому, чтобы его вели вперед, и в зависимости от готовности общаться и взаимодействовать с расширяющимся социальным кругом.
2. Общество стремится к такому устройству, чтобы предоставлять людям целый ряд все новых и новых возможностей для взаимодействия, и при этом пытается сохранять и поощрять надлежащую скорость и надлежащую последовательность появления этих возможностей».
Каждая стадия включает в себя особую задачу развития, или кризиса, который должен разрешиться для того, чтобы человек перешел к следующей стадии. Силы и способности, развивающиеся в процессе его успешного разрешения, влияют на личность в целом. События до или после кризиса также могут отразиться на них. Однако, как правило, эти психологические способности сильнее всего бывают задействованы на стадии возникновения. Каждая стадия системно связана с остальными, и все стадии должны проходить в заданной последовательности.
Только после того как в нас сформировалось чувство идентичности, человек оказывается в состоянии развивать близкие и серьезные отношения с другим человеком. Вместе с тем, чувство идентичности у представителей сообществ мигрантов проходит некоторое испытание на прочность, особенно если человек приехал из страны, но не является ее этническим большинством (татары, проживающие на территории СНГ). Добавляется к этому умение с достоинством и бесконфликтно переносить некоторые национальные стереотипы (страны средней Азии). Только тогда человек может представить себе настоящее партнерство, привязанность и близость.
Очень важно стараться соблюсти баланс, например, если чувство идентичности слабо и близость с другим человеком представляет для него опасность, то есть вероятность отворачиваемся от всех или агрессивно реагировать на человека, стремящегося сблизиться. Это стадия развития новой способности — любви. Эриксон доказывает, что это одна из мощнейших сил в человеке. «Любовь состоит во взаимной преданности, подавляющей антагонизм, присущий разделенным функциям» . Эриксон отмечает, что любовь принимает много различных форм, в нашем исследовании мы учитываем любовь к семье, Родине, народу.
Теории социализации помогают рассмотреть процесс адаптации представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан. Ч.Кули и Дж.Мид, являясь представителями школы символического интеракционизма, внесли большой вклад в определении процесса социализации. По их мнению, каждый человек строит своё «я», основываясь на реакциях других людей, с которыми он вступает в контакт. Стержнем личности является итог социального взаимодействия, в ходе которого индивид обучился смотреть на себя как на объект, глазами других людей. Человек имеет столько социальных «я», сколько существует лиц и групп, о мнении которых он заботится. Главная роль в социализации отводится первичным группам, в которых складываются неформальные и доверительные отношения. Человеческое «я», которое отражается через реакции других людей, называется «зеркальное я». Другие люди - это те зеркала, в которых формируется образ «я» человека. «Я» включает:
1) представление о том, «каким я кажусь другому человеку»,
2) представление о том, «как этот другой оценивает мой образ»,
3) вытекающее из этого специфическое «чувство» гордости или унижения.
Дополняющей и развивающей теорию «зеркального» я стала концепция «обобщённого другого», разработанная Дж. Мидом. «Обобщённый другой» означает анонимных людей, народ, общество как абстрактное лицо - сеть институтов (семья, религия, образование), государство. Формирование в сознании «обобщённого другого» - решающая фаза социализации. По мнению Мида, сознательное «я» вырастает в социальном процессе. Маленький ребёнок обнаруживает своё я как существо, обладающее определёнными намерениями только во взаимодействии с другими. При условии, что ребёнок обращается только с одним человеком, его развитие как индивидуальности будет сравнительно прямолинейным и одномерным. Ребёнку требуется несколько взрослых, которые по-разному реагируют на мир. К тому же необходимо, чтобы значимые для ребёнка другие сами контактировали с «обобщённым другим». У человеческого сознания есть потребность применять символы и жесты, Мид рассматривает вариант, когда человек может быть объектом для самого себя, будучи субъектом одновременно. Психическую систему этого процесса он определяет как «я» и «меня». В качестве субъекта «я» может оставаться самим собой, в качестве объекта, приняв отношение другого к самому себе. Посредниками этого процесса являются «значимые другие», т.е. мать, отец и другие близкие. В рамках нашего исследования другими выступают представители принимающей стороны, которые имеют другие ценностные и качественные ориентиры.
В этнологии используется также понятие «культурной трансмиссии», включающей процессы инкультурации и социализации и представляющей собой механизм, с помощью которого этническая группа «передает себя по наследству» своим новым членам. Используя культурную трансмиссию, группа может увековечить свои особенности в последующих поколениях с помощью основных механизмов научения. Обычно выделяются три вида трансмиссии:
- вертикальная трансмиссия, в процессе которой культурные ценности, умения, верования и т.п. передаются от родителей к детям;
- горизонтальная трансмиссия, когда от рождения до взрослости ребенок осваивает социальный опыт и традиции культуры в общении со сверстниками;
- «непрямая» трансмиссия, при которой индивид обучается в специализированных институтах социализации (школах, вузах), а также на практике - у окружающих его людей (родственников, старших членов общины, соседей и т.п.) .
Методология и методы исследования
Методологической основой исследования послужила концепция социального пространства П. Бурдье, теория социализации Ч. Кули, Дж. Мида, теория идентичности Э. Эриксона, теория культурных изменений Г.Хофтеде, а также теория культурной трансмиссии Г. Барри.
Исследование, составившее источниковую базу отчета, проводилось в 20162017 гг. с помощью сочетания количественных и качественных методов, таких, как массовый опрос и глубинное интервью. Общее количество респондентов, при формировании выборочной совокупности, составило 120 человек, проживающих в г. Казань. Респонденты являются представителями узбекской диаспоры, проживающими в г. Казань.
В исследовании приняли участие молодые люди 1986 - 1998 гг. рождения, являющиеся студентами казанских ВУЗов. Из них 61,7% составляют мужчины, 38,3% - женщины. Также было проведено 20 глубинных интервью с представителями узбекской диаспоры.
Чуть менее четверти респондентов проживают в г. Казани менее 1 года, 36% опрошенных - менее 3х лет, примерно пятая часть опрошенных - 3 - 5 лет; также примерно пятая часть проживает в Казани более 5 лет, включая тех, кто здесь родился.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и пяти параграфов, заключения, списка литературы и приложений.
Влияя на общую численность населения и на социально-экономическую структуру общества, миграция становится постоянной составляющей его политического, социально-экономического и культурного развития, одной из причин изменения самого типа общества. В этой связи, миграционные процессы и их последствия являются чрезвычайно важным фактором в оценке перспектив развития любого общества.
Актуальность исследуемой темы. Со второй половины XX столетия миграционные процессы обрели глобальные масштабы, охватив все континенты, социальные слои и группы, различные сферы общественной жизнедеятельности. По данным экспертов ООН к 2030 году общая численность мигрантов составит 300 млн. человек. При этом интенсивность международной миграции существенно уступает внутренним миграционным процессам. По данным ООН внутренняя миграция в различных странах мира в совокупности охватывает около 750 млн. человек.
Взаимосвязь между миграционными процессами и социальными изменениями стала более глубокой, чем на всех предшествующих этапах, а сама миграция - одной из причин и факторов социальных изменений, как в обществах получения (приёма), так и в обществах отдачи (исхода) мигрантов. Повышение роли миграции в социальных изменениях на микро- и макроуровне состоит в появлении новых образований в социальной структуре обществ стран приёма, изменений в целом в социальной структуре этих обществ, изменении социально - демографической ситуации в странах отдачи, переменах и изменениях в традиционных ролях членов семей и их отношениях.
На постсоветском пространстве после распада СССР миграционные процессы стали органической частью всемирного движения населения. Постсоветские миграции вливаются в мировые потоки и сами поддаются их влиянию. Социально-экономическая трансформация российского общества в 1990 - е гг. привела к изменению существующих в России миграционных процессов, повышению их значимости. В указанный период Россия из отдающей страны превратилась в страну, принимающую население. При этом приток мигрантов на территорию России стал носить масштабный характер: за 1990 е гг. из стран ближнего зарубежья в Россию приехало более 8 млн. человек. При этом статус беженца получили 1,6 млн. человек, а поток временных трудовых и коммерческих мигрантов имеет значительные масштабы. Достаточно часто процесс расселения мигрантов по территории России сопровождается обострением проблем обеспечения стабильной совместной жизни различных социальных, в том числе и этнических, групп в общем социуме. В то же время, в связи с естественной убылью населения России, миграция, по меньшей мере, до середины XXI века станет почти единственным источником пополнения трудовых ресурсов страны.
В настоящее время мигранты из стран ближнего зарубежья проживают в 82 субъектах Российской Федерации. Ежегодно в Республику Татарстан прибывает около 50 000 мигрантов из Узбекистана . Это количество увеличивается ежегодно. Таким образом, все указанные процессы актуализированы на территории Республики Татарстан и требуют более предметного анализа. Исходя из вышеизложенного, изучаемая тема является актуальной и требующей дальнейшего изучения.
Цель исследования: выявить особенности этнокультурных процессов и реализации механизмов этнокультурной трансмиссии в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан.
Задачи:
1. Рассмотреть современные теоретические подходы к изучению процессов миграции.
2. Изучить особенности процесса интеграции мигрантов в современном мире.
3. Определить изменчивость этнокультурных процессов в среде представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан в 2016-2017 гг.
Объект исследования - представители узбекской диаспоры Республики Татарстан, рассматриваемые на уровне взаимодействия с местным населением.
Предмет исследования - особенности этнокультурных процессов в среде представителей узбекской диаспоры Республики Татарстан.
Основные источники и историография проблемы
В работе используются работы П. Бурдье , Ч. Кули, Дж. Мида, Э. Эриксона,Г.Хофстеде , Г.Барри, Ю.В.Бромлея , В.А. Тишкова , Л.М.Дробижевой.
Этнокультурные особенности как фактор реализации жизненных стратегий мигрантов исследованы в рамках концепции социального пространства П. Бурдье. Его стремление критически анализировать и преодолевать «монополизм объекта», присущий структурализму, его внимание к субъекту и действию, проявляющееся в намерении создания синтетической концепции субъекта и объекта, тем не менее имеет сильную структуралистскую «окрашенность». Его направление синтеза тесно связано со структуралистскими и пост структуралистскими исканиями в области наук об обществе.
П.Бурдье предложил использовать одновременно два принципиальных подхода при изучении социальных реалий. Первый — структурализм, который им реализуется в виде принципа двойного структурирование социальной реальности:
а) в социальной системе существуют объективные структуры, независящие от сознания и воли людей, которые способны стимулировать те или иные действия и стремления людей;
б) сами структуры создаются социальными практиками агентов.
Второй — конструктивизм, который предполагает, что действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации и приобретенными предрасположенностями действовать так или иначе, что является своего рода матрицами социального действия, которые «формируют социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов». Указанные методологические подходы, по мнению Бурдье, позволяют устанавливать причинно-следственные связи между социальными явлениями в условиях неравномерного распределения социальных реалий в пространстве и времени. Так, социальные отношения распределены неравномерно. В нашем исследовании также рассматривается взаимодействие социальных структур индивида принимающего общества и общества, в котором он был воспитан.
В концептуально развернутом виде понятие социальное пространство встречается уже с начала XX века. Новизна подхода П. Бурдье состоит в определении взаимоотношений социального и физического пространства, а также в описании внутреннего строения первого. Физическое пространство тесно связано с социальным пространством, оно является его отображением, выражением социального пространства во вне. В восприятии они трудно различимы. Социальное пространство— это определенная система с изначальными данными, в зависимости от которой располагаются наличные социальные субъекты. Одновременно происходит расположение этих субъектов в реальном пространстве. Дистанция между субъектами в социальном пространстве не только социальная, но и физическая. Социальное и физическое пространство тесно переплетаются, однако это, не подразумевает однозначности их отношений. Социальное пространство является одновременно совокупностью «символических» и «физических» измерений.
Представители узбекской диаспоры в нашем случае выступают в качестве агентов. Социальные структуры обусловливают практики и представления агентов, но агенты производят практики и тем самым воспроизводят или преобразуют структуры. В иерархически организованном обществе не существует пространства, которое не имело бы иерархии и социальных дистанций в той или иной, в том числе и деформированном виде, вследствие действия натурализации, вызывающей устойчивое отнесение социальных реальностей к физическому миру. Социальное пространство выступает как нефизическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее полно и точно. Это объясняет то, что нам так трудно осмысливать его именно как физическое. То пространство, в котором мы обитаем и которое мы познаем, является социально размеченным и сконструированным. Физическое пространство не может мыслиться в таком своем качестве иначе, как через абстракцию (физическая география), т. е. игнорируя решительным образом все, чему оно обязано, являясь обитаемым и присвоенным. Иначе говоря, физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии, объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений.
Также социальное пространство рассматривается абстрактным пространством, которое конституировано ансамблем подпространств или полей различного вида (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.). Их структура обеспечивается за счет неравного распределения отдельных видов капитала; функционирующей одновременно как средства и цели борьбы в различных полях. Реализованное физически социальное пространство - распределение в физическом пространстве различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и групп, локализованных физически (как тела, привязанные к постоянному месту: закрепленное место жительства или главное место обитания) и обладающих возможностями присвоения этих более или менее значительных благ и услуг (в зависимости от имеющегося у них капитала, а также от физической дистанции, отделяющей от этих благ, которая сама в свою очередь зависит от их капитала). Такое двойное распределение в пространстве агентов как биологических индивидов и благ определяет дифференцированную ценность различных областей реализованного социального пространства. Распределения в физическом пространстве благ и услуг, соответствующих различным полям, или, если угодно, различным объективированным физически социальным пространствам, стремятся наложиться друг на друга .
Важную роль играет рассмотрение роли габитуса в жизни представителей узбекской диаспоры, оно помогает определить заложенную схему действия, восприятия и ход мышления человека. Г абитус—это «ментальные, или когнитивные структуры», посредством которых люди действуют в социальном мире. Люди наделены рядом интериоризированных схем, через которые они воспринимают, понимают и оценивают социальный мир. Именно через такие схемы люди одновременно производят свои практики и воспринимают и оценивают последние. Диалектически, габитус есть «продукт интериоризации структур»социального мира. По сути дела, габитус можно считать «интернализованными, «персонифицированными» социальными структурами». Габитусы отражают объективные разделения в классовой структуре, например возрастные группы, тендер, социальные классы. Габитус приобретается в результате длительного занятия определенного положения в социальном мире.
Габитус действует как структура, однако нельзя сказать, что люди просто механически реагируют на него или на внешние, воздействующие на них структуры . Габитус выступает не эпифеномен практик, а механизмом их порождения, который определяется генетически через двуединый процесс интериоризации/ экстериоризации социальных отношений. Габитус имеет тенденцию к постоянству и защищен от изменений отбором новой информации, отрицанием информации, способной поставить под сомнение уже накопленную информацию, если таковая предоставляется случайно или по принуждению, но в особенности уклонением от такой информации.
Эпигенетическая модель человеческого развития Эриксона занимает важное место в рассмотрении причин и поводов выбора той или иной жизненной стратегии. Это первая психологическая теория, детально описывающая цикл человеческой жизни: детство, зрелость и старость. По Эриксону, психологический рост личности похож на развитие эмбриона. «Эпигенез» - каждый элемент развивается над остальными частями. «Модель Эриксона по структуре напоминает эмбриональное развитие, при котором возникновение каждой последующей стадии определяется развитием предыдущей. Все органы живого существа и их системы развиваются в определенные периоды времени и в заданной последовательности. Соответственно мы не можем рассматривать респондентов, не принимая во внимание их этап спихофилиологического развития, а также особенности восприятия. Эриксоновская схема человеческого развития имеет два исходных допущения:
«1. Человеческая личность развивается в соответствии с принципом постепенного нарастания готовности человека к тому, чтобы его вели вперед, и в зависимости от готовности общаться и взаимодействовать с расширяющимся социальным кругом.
2. Общество стремится к такому устройству, чтобы предоставлять людям целый ряд все новых и новых возможностей для взаимодействия, и при этом пытается сохранять и поощрять надлежащую скорость и надлежащую последовательность появления этих возможностей».
Каждая стадия включает в себя особую задачу развития, или кризиса, который должен разрешиться для того, чтобы человек перешел к следующей стадии. Силы и способности, развивающиеся в процессе его успешного разрешения, влияют на личность в целом. События до или после кризиса также могут отразиться на них. Однако, как правило, эти психологические способности сильнее всего бывают задействованы на стадии возникновения. Каждая стадия системно связана с остальными, и все стадии должны проходить в заданной последовательности.
Только после того как в нас сформировалось чувство идентичности, человек оказывается в состоянии развивать близкие и серьезные отношения с другим человеком. Вместе с тем, чувство идентичности у представителей сообществ мигрантов проходит некоторое испытание на прочность, особенно если человек приехал из страны, но не является ее этническим большинством (татары, проживающие на территории СНГ). Добавляется к этому умение с достоинством и бесконфликтно переносить некоторые национальные стереотипы (страны средней Азии). Только тогда человек может представить себе настоящее партнерство, привязанность и близость.
Очень важно стараться соблюсти баланс, например, если чувство идентичности слабо и близость с другим человеком представляет для него опасность, то есть вероятность отворачиваемся от всех или агрессивно реагировать на человека, стремящегося сблизиться. Это стадия развития новой способности — любви. Эриксон доказывает, что это одна из мощнейших сил в человеке. «Любовь состоит во взаимной преданности, подавляющей антагонизм, присущий разделенным функциям» . Эриксон отмечает, что любовь принимает много различных форм, в нашем исследовании мы учитываем любовь к семье, Родине, народу.
Теории социализации помогают рассмотреть процесс адаптации представителей узбекской диаспоры в Республике Татарстан. Ч.Кули и Дж.Мид, являясь представителями школы символического интеракционизма, внесли большой вклад в определении процесса социализации. По их мнению, каждый человек строит своё «я», основываясь на реакциях других людей, с которыми он вступает в контакт. Стержнем личности является итог социального взаимодействия, в ходе которого индивид обучился смотреть на себя как на объект, глазами других людей. Человек имеет столько социальных «я», сколько существует лиц и групп, о мнении которых он заботится. Главная роль в социализации отводится первичным группам, в которых складываются неформальные и доверительные отношения. Человеческое «я», которое отражается через реакции других людей, называется «зеркальное я». Другие люди - это те зеркала, в которых формируется образ «я» человека. «Я» включает:
1) представление о том, «каким я кажусь другому человеку»,
2) представление о том, «как этот другой оценивает мой образ»,
3) вытекающее из этого специфическое «чувство» гордости или унижения.
Дополняющей и развивающей теорию «зеркального» я стала концепция «обобщённого другого», разработанная Дж. Мидом. «Обобщённый другой» означает анонимных людей, народ, общество как абстрактное лицо - сеть институтов (семья, религия, образование), государство. Формирование в сознании «обобщённого другого» - решающая фаза социализации. По мнению Мида, сознательное «я» вырастает в социальном процессе. Маленький ребёнок обнаруживает своё я как существо, обладающее определёнными намерениями только во взаимодействии с другими. При условии, что ребёнок обращается только с одним человеком, его развитие как индивидуальности будет сравнительно прямолинейным и одномерным. Ребёнку требуется несколько взрослых, которые по-разному реагируют на мир. К тому же необходимо, чтобы значимые для ребёнка другие сами контактировали с «обобщённым другим». У человеческого сознания есть потребность применять символы и жесты, Мид рассматривает вариант, когда человек может быть объектом для самого себя, будучи субъектом одновременно. Психическую систему этого процесса он определяет как «я» и «меня». В качестве субъекта «я» может оставаться самим собой, в качестве объекта, приняв отношение другого к самому себе. Посредниками этого процесса являются «значимые другие», т.е. мать, отец и другие близкие. В рамках нашего исследования другими выступают представители принимающей стороны, которые имеют другие ценностные и качественные ориентиры.
В этнологии используется также понятие «культурной трансмиссии», включающей процессы инкультурации и социализации и представляющей собой механизм, с помощью которого этническая группа «передает себя по наследству» своим новым членам. Используя культурную трансмиссию, группа может увековечить свои особенности в последующих поколениях с помощью основных механизмов научения. Обычно выделяются три вида трансмиссии:
- вертикальная трансмиссия, в процессе которой культурные ценности, умения, верования и т.п. передаются от родителей к детям;
- горизонтальная трансмиссия, когда от рождения до взрослости ребенок осваивает социальный опыт и традиции культуры в общении со сверстниками;
- «непрямая» трансмиссия, при которой индивид обучается в специализированных институтах социализации (школах, вузах), а также на практике - у окружающих его людей (родственников, старших членов общины, соседей и т.п.) .
Методология и методы исследования
Методологической основой исследования послужила концепция социального пространства П. Бурдье, теория социализации Ч. Кули, Дж. Мида, теория идентичности Э. Эриксона, теория культурных изменений Г.Хофтеде, а также теория культурной трансмиссии Г. Барри.
Исследование, составившее источниковую базу отчета, проводилось в 20162017 гг. с помощью сочетания количественных и качественных методов, таких, как массовый опрос и глубинное интервью. Общее количество респондентов, при формировании выборочной совокупности, составило 120 человек, проживающих в г. Казань. Респонденты являются представителями узбекской диаспоры, проживающими в г. Казань.
В исследовании приняли участие молодые люди 1986 - 1998 гг. рождения, являющиеся студентами казанских ВУЗов. Из них 61,7% составляют мужчины, 38,3% - женщины. Также было проведено 20 глубинных интервью с представителями узбекской диаспоры.
Чуть менее четверти респондентов проживают в г. Казани менее 1 года, 36% опрошенных - менее 3х лет, примерно пятая часть опрошенных - 3 - 5 лет; также примерно пятая часть проживает в Казани более 5 лет, включая тех, кто здесь родился.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав и пяти параграфов, заключения, списка литературы и приложений.
Исследования повседневных практик мигрантов интересуют антропологов и социологов. В первую очередь в фокусе анализа оказываются внутренние и внешние факторы миграции (так называемые push- и pull-факторы). Авторы обращаются к механизмам миграции - каким образом люди выбирают стратегию переезда, на какой тип пребывания (краткосрочный или долгосрочный) они ориентированы, какие ресурсы необходимы, чтобы осуществить переезд, какие каналы коммуникации используются для поддержания связей с семьей и внутри сообщества.
Значительное внимание уделяется вопросам адаптации и характеристикам принимающего общества - насколько высок уровень ксенофобии в государствах, куда мигранты отправляются на работу; каковы институциональные условия приема иностранных граждан; существуют ли механизмы адаптации и интеграции приезжих и т. п.
В исследованиях, которые так или иначе затрагивают структуру миграционных сообществ, рано или поздно встает вопрос о диаспоральных связях - именно они выходят на первый план в условиях слабости государственных институтов адаптации мигрантов. Информацию о путях миграции, легализации, возможностях трудоустройства и поиске жилья мигранты получают от своих знакомых, соседей и земляков, которые уже побывали на заработках. Разветвленная сеть знакомств является залогом успеха трудоустройства. Однако миграционные сети и их расширение оказывают не только положительное, но и отрицательное воздействие на миграционный процесс в целом: жизнь в кругу соотечественников освобождает от потребности учить чужой язык и интегрироваться в принимающее сообщество, иногда способствует нелегальной занятости.
В последние годы в российской науке вслед за западными авторами все чаще ставится вопрос об изучении практик включения мигрантов в принимающие сообщества. Уровни распространения соответствующих практик дают возможность говорить о четырех формах интеграции: культурной (на уровне языка и культуры принимающей среды), структурной (на уровне правовых отношений и включения в сферу социально-экономических отношений), коммуникативной (она выражается в выстраивании разного рода отношений - профессиональных, дружеских, семейно-романтических) и “интеграцией принадлежности” (назовем ее “идентификационной”, поскольку для нее ключевой становится соотнесение себя с местным населением).
Отличительными чертами представителей узбекской диаспоры РТ являются довольно высокий уровень внутригрупповой сплоченности, ориентированность на этнические сети, что проявляется в стремлении дружить и обращаться в сложных ситуациях прежде всего к людям своей национальности. Одновременно, молодые представители диаспоры нацелены на расширение сферы социальных контактов, что проявляется в общении с представителями разных национальностей, лояльном отношении к межнациональным бракам.
В Республике молодые представители узбекской диаспоры чувствуют себя достаточно комфортно, не испытывают серьезных проблем во взаимоотношениях с местным населением, значительная их доля связывает свои дальнейшие жизненные перспективы с проживанием в Татарстане.
С точки зрения социально-психологического самочувствия, молодые представители узбекской диаспоры в РТ отличаются, в целом, позитивным настроем, о чем говорят их эмоционально-оценочные субъективные характеристики, при наличии некоторой «размытости» перспективной идентичности. Респонденты высоко оценивают роль национального языка, который является для большинства респондентов родным и играет роль доминирующего этноинтегрирующего признака.
Владение языками принимающего сообщества характеризуется следующим признаками: респонденты декларируют, что свободно общаются в основном на русском языке, при этом, значительная доля их говорят о желании повысить свою лингвистическую компетентность в сфере как русского, так и татарского языков.
Респонденты, в целом, достаточно низко оценивают уровень своей религиозной компетентности. При ответах на вопросы, связанные с религией, лидирует позиция «затрудняюсь ответить», что свидетельствует о высокой степени индифферентности респондентов к религиозной стороне жизни.
Значительное внимание уделяется вопросам адаптации и характеристикам принимающего общества - насколько высок уровень ксенофобии в государствах, куда мигранты отправляются на работу; каковы институциональные условия приема иностранных граждан; существуют ли механизмы адаптации и интеграции приезжих и т. п.
В исследованиях, которые так или иначе затрагивают структуру миграционных сообществ, рано или поздно встает вопрос о диаспоральных связях - именно они выходят на первый план в условиях слабости государственных институтов адаптации мигрантов. Информацию о путях миграции, легализации, возможностях трудоустройства и поиске жилья мигранты получают от своих знакомых, соседей и земляков, которые уже побывали на заработках. Разветвленная сеть знакомств является залогом успеха трудоустройства. Однако миграционные сети и их расширение оказывают не только положительное, но и отрицательное воздействие на миграционный процесс в целом: жизнь в кругу соотечественников освобождает от потребности учить чужой язык и интегрироваться в принимающее сообщество, иногда способствует нелегальной занятости.
В последние годы в российской науке вслед за западными авторами все чаще ставится вопрос об изучении практик включения мигрантов в принимающие сообщества. Уровни распространения соответствующих практик дают возможность говорить о четырех формах интеграции: культурной (на уровне языка и культуры принимающей среды), структурной (на уровне правовых отношений и включения в сферу социально-экономических отношений), коммуникативной (она выражается в выстраивании разного рода отношений - профессиональных, дружеских, семейно-романтических) и “интеграцией принадлежности” (назовем ее “идентификационной”, поскольку для нее ключевой становится соотнесение себя с местным населением).
Отличительными чертами представителей узбекской диаспоры РТ являются довольно высокий уровень внутригрупповой сплоченности, ориентированность на этнические сети, что проявляется в стремлении дружить и обращаться в сложных ситуациях прежде всего к людям своей национальности. Одновременно, молодые представители диаспоры нацелены на расширение сферы социальных контактов, что проявляется в общении с представителями разных национальностей, лояльном отношении к межнациональным бракам.
В Республике молодые представители узбекской диаспоры чувствуют себя достаточно комфортно, не испытывают серьезных проблем во взаимоотношениях с местным населением, значительная их доля связывает свои дальнейшие жизненные перспективы с проживанием в Татарстане.
С точки зрения социально-психологического самочувствия, молодые представители узбекской диаспоры в РТ отличаются, в целом, позитивным настроем, о чем говорят их эмоционально-оценочные субъективные характеристики, при наличии некоторой «размытости» перспективной идентичности. Респонденты высоко оценивают роль национального языка, который является для большинства респондентов родным и играет роль доминирующего этноинтегрирующего признака.
Владение языками принимающего сообщества характеризуется следующим признаками: респонденты декларируют, что свободно общаются в основном на русском языке, при этом, значительная доля их говорят о желании повысить свою лингвистическую компетентность в сфере как русского, так и татарского языков.
Респонденты, в целом, достаточно низко оценивают уровень своей религиозной компетентности. При ответах на вопросы, связанные с религией, лидирует позиция «затрудняюсь ответить», что свидетельствует о высокой степени индифферентности респондентов к религиозной стороне жизни.