Репатрианты в Свердловской области в 1943 - начале 1950-х гг.
|
Введение 3
Глава 1. Организация приема и размещения репатриантов 37
Численность, состав и размещение спецконтингента
из европейских стран 37
Реэмигранты из Китая в Свердловской области 63
Глава 2. Учет, фильтрация, розыск и репрессии в отношении репатриантов 84
Деятельность органов государственной безопасности
по учету, фильтрации и розыску репатриантов 84
Проверочно-фильтрационные лагеря 109
Репрессии органов НКВД-НКГБ-НКВД-МВД
в отношении репатриантов 130
Глава 3. Трудовое использование и материально-бытовое
положение репатриированных граждан 155
Материально-бытовое положение и трудиспользование граждан в составе рабочих батальонов и реэмигрантов из Китая 155
Режим и трудовое использование спецконтингентов в
проверочно-фильтрационных лагерях 174
Заключение 202
Список использованных источников и литературы 211
Приложение
Глава 1. Организация приема и размещения репатриантов 37
Численность, состав и размещение спецконтингента
из европейских стран 37
Реэмигранты из Китая в Свердловской области 63
Глава 2. Учет, фильтрация, розыск и репрессии в отношении репатриантов 84
Деятельность органов государственной безопасности
по учету, фильтрации и розыску репатриантов 84
Проверочно-фильтрационные лагеря 109
Репрессии органов НКВД-НКГБ-НКВД-МВД
в отношении репатриантов 130
Глава 3. Трудовое использование и материально-бытовое
положение репатриированных граждан 155
Материально-бытовое положение и трудиспользование граждан в составе рабочих батальонов и реэмигрантов из Китая 155
Режим и трудовое использование спецконтингентов в
проверочно-фильтрационных лагерях 174
Заключение 202
Список использованных источников и литературы 211
Приложение
Термин репатриация произошел от средневекового лат. repatriatio и означает возвращение на родину военнопленных и гражданских лиц, оказавшихся за ее пределами вследствие войны, а также эмигрантов. В литературе они получили еще одно название – перемещенные лица, особенно часто этот термин встречается в зарубежных исследованиях. Возникновение в годы Великой Отечественной войны новой многочисленной категории спецконтингента НКВД из числа репатриантов было обусловлено рядом факторов. Среди них – миграционные процессы, вызванные Второй мировой войной. Другой фактор – перемещения людей, связанные с потребностями народного хозяйства страны.
Этот контингент НКВД был многочисленным и был размещен в промышленно значимых регионах страны. К началу 1952 г. в СССР было возвращено около 4, 5 млн. человек, кроме того, за эти годы советское гражданство приняли 431, 4 тыс. лиц, которые ранее не являлись гражданами СССР. К этой же категории относились вышедшие из окружения противника или бежавшие из плена красноармейцы и гражданские лица, бывшие на оккупированных советских территориях. В литературе они получили название «внутренние перемещенные лица». К 1 января 1946 г. их число достигло 1, 153 тыс. человек.
Проводя репатриацию, советское руководство преследовало две основных цели. Одна из них политическая – предотвращение формирования за рубежом оппозиции советской власти. Другая экономическая - вернуть в Советский Союз трудоспособных людей. Рабочие руки были необходимы для восстановления народного хозяйства страны, пострадавшего от оккупации и для развития отраслей промышленности.
Популярная среди части высшего командного состава Красной армии доктрина наступательной войны игнорировала возможность пленения солдат. Это явилось причиной того, что правовое положение советских военнопленных не было урегулировано. Занимающиеся проверкой бывших военнопленных сотрудники особых отделов, зачастую руководствовались указанием на то, что они преступники, нанесшие ущерб Советскому Союзу. Репатриация имела как добровольный, так и принудительный характер. Страх части репатриантов перед наказанием за деятельность во время пленения обусловило ее насильственный аспект.
Особенность положения данной категории граждан заключается в том, что после освобождения из фашистских лагерей им предстояло пережить новые испытания. Каждый репатриант должен был пройти специальную проверку на фильтрационно-проверочном пункте или в лагере. Сотрудники проверяющих органов плен зачастую воспринимали как результат предательства и измены. Немалую роль в этом сыграл приказ Ставки ВГК Красной армии № 270, в котором содержался призыв "железной рукой карать трусов и изменников". Этот приказ предопределил негативное отношение к вышедшим из окружения и освобожденным из плена красноармейцам, как со стороны сотрудников органов госбезопасности, так и солдат и офицеров. К гражданским лицам отношение было более мягким. Часть репатриированных граждан стали одной из многочисленных категорий спецконтингентов НКВД-НКГБ- МГБ-МВД, труд которых использовался советским государством в народном хозяйстве. Сталинское руководство сумело совместить два совершенно разных по сути процесса – фильтрации и трудового использования репатриированных граждан.
Объектом данного исследования являются репатриированные в СССР граждане.
Предметом является численность, состав, размещение, материально- бытовое положение и трудовое использование репатриантов.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1944 г. по начало 1950-х гг. Нижняя граница обусловлена прибытием в 1944 г. на территорию Свердловской области первой партии репатриированных граждан. Верхняя граница - начало 1950-х гг., время, когда прекратился основной поток репатриантов, въезжающих в область на постоянное жительство.
Территориальные рамки включают территорию Свердловской области. После начала освобождения оккупированных территорий, и окончания Второй мировой войны репатрианты в составе рабочих батальонов были направлены в большинство районов области.
Историография проблемы. Отечественную историографию можно разделить на два этапа: с 1950-х до конца 1980-х гг. и с начала 1990-х гг. до настоящего времени. Наиболее эффективным будет анализ степени изученности проблемы западной ветви репатриации отдельно от восточной.
Подход исследователей к спецконтингенту НКВД из числа репатриантов не был однозначным как до распада СССР, так и после него. Во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы советских военнопленных считали «предателями и изменниками», а в печати эта тема не обсуждалась. Практически не затрагивалась она и в отечественной исторической науке.
Только после начала хрущевской “оттепели” бывшие военнопленные получили возможность публиковать свои воспоминания о времени пребывания в плену. Тогда же стали появляться первые монографии и статьи по данной проблеме. Однако, во-первых, они не опирались на архивные материалы, которые были в то время засекречены, а, во-вторых, не касались вопроса послевоенной судьбы репатриантов. До конца 1980- х гг. вышло несколько монографий, снабженных документами по общим проблемам Второй мировой войны. Было создано несколько обобщающих трудов по проблемам судьбы советских военнопленных и остарбайтеров. Однако в них послевоенная жизнь была освещена далеко не полно. В советской историографии того периода вплоть до конца 1980-х гг. существовала одна официальная версия добровольной репатриации людей, жаждущих вернуться на родину из фашистской неволи.
С конца 1980-х - до середины 1990-х гг. отечественная наука начала заниматься проблемами репатриации. Однако, несмотря на то, что к части архивных документов исследователям доступ стал открытым, тема не получила должного освещения ни в научной литературе, ни в прессе. В 1993 г. была опубликована монография Е.А. Бродского. Одну из глав он посвятил судьбам советских военнопленных в последний период войны и в первые недели после освобождения из плена4. Исследователь подчеркивает, что многих солдат и офицеров, бывших в плену, несправедливо отправляли после войны уже в советские лагеря. При этом Е.А. Бродский отмечает, что большая часть, направленных после прохождения проверки в действующие воинские части советских военнослужащих, была настроена патриотически.
С середины 1990-х гг. начинают появляться крупные научные труды, освещающие общие проблемы репатриации. Из авторов, опубликовавших монографий общероссийского масштаба, можно выделить П.М. Поляна и М.И. Семирягу. Так, в середине 1990-х гг. вышли две крупные монографии последнего. В одной из них освещается процесс репатриации освобождаемых военнопленных и “восточных рабочих”5. Автор поднимает один из самых дискуссионных вопросов – численность военнопленных Второй мировой войны. В связи с этим, он приводит данные зарубежных историков о количестве наших соотечественников, попавших в плен в период Великой Отечественной войны, сравнивает с советскими данными и указывает неточность зарубежных. Так, часть данных превышает общую численность красноармейцев, участвовавших в той или иной операции. Кроме того, исследователь описывает трудности, с которыми столкнулись советские власти в первые недели и месяцы репатриации из-за огромного числа прибывших на сборно-пересыльные лагеря. М.И. Семиряга показывает и настроения в среде репатриантов, отмечает, что часть из них в силу объективных и субъективных причин, не желала возвращаться на Родину.
В другой своей работе историк освещает проблему коллаборационизма в годы Второй мировой войны. Он подробно исследует истоки, предпосылки и причины возникновения этого явления. Данная работа имеет огромное значение для российской науки, так как автор рассмотрел до сих пор не изученный феномен - парадокс в позиции И.В. Сталина и его окружения по отношению к советским военнопленным. Этот парадокс состоял в том, что советское руководство относилось более гуманно к военнопленным противника, нежели к собственным гражданам, вернувшимся из плена. Советское правительство в отношении своих же граждан грубо нарушало один из древнейших международных принципов – принцип восстановления человека в правах после плена.
Общую картину репатриации советских граждан показывает П.М. Полян. Он исследует правовое положение внутренних перемещенных лиц и репатриантов и заявляет о необходимости реабилитации этой части населения Советского Союза. Проблеме географии репатриации посвящена диссертация П.М. Поляна. В ней он приводит в систему потоки репатриируемых граждан, выделяет районы расселения их на территории Советского Союза, анализирует половозрастную структуру. Исследователь затрагивает также и идеологическую сторону репатриации, описывает методы ее проведения, транспортировку советских граждан из Германии и других европейских стран. В начале 2000-х гг. вышла его монография, освещающая общие проблемы репатриации.
В 1999 г. появилась коллективная работа группы ученых «Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 4. Народ и война». В одной из ее глав исследуются правовые аспекты плена и послевоенной судьбы советских военнопленных. Особое внимание уделяется правовому положению военнопленных граждан во время пребывания их в концлагерях противника, и после репатриации в Советский Союз. В работе предпринимаются попытки анализа причин создания института фильтрации.
С середины 1990-х гг. стали появляться и региональные исследования, затрагивающие вопросы послевоенной судьбы репатриантов. Эти работы публиковались по мере рассекречивания документов местных архивов. Изучению пенитенциарной системы советского государства, с момента его создания до начала 1960-х гг., посвящена монография А.С. Смыкалина. Исследователь рассматривает судьбы советских военнопленных после их освобождения. Он указывает на то, что в системе пенитенциарных учреждений СССР появляется новая категория лагерей - спецлагеря для военнопленных и интернированных, а также “особые” лагеря для советских военнослужащих, побывавших в плену и в окружении. Вместе с тем, он отмечает справедливость части репрессий в среде бывших «окруженцев» и военнопленных. Автор утверждает, что нередко западные спецслужбы использовали советских репатриантов для решения своих разведывательных задач. Органы советских спецслужб обезвредили сотни агентов западных разведок, направленных на нелегальную работу под видом перемещенных лиц и репатриантов. А.С. Смыкалин анализирует соблюдение правовых норм в отношении граждан, прибывших в СССР из Китая, бывших русских эмигрантах, в том числе и “старых эмигрантах”. Последние по Ялтинским соглашениям вообще не были включены в категорию лиц, подлежащих репатриации.
Деятельность органов государственной безопасности во время войны на территории Урала и Западной Сибири, в том числе и в отношении репатриантов, раскрывает в докторской диссертации и многочисленных публикациях А.И. Вольхин. Он освещает механизм выявления, розыска изменников Родины, полицейских, предателей и пособников фашистских оккупантов, показывает соотношение понятий “изменник”, “предатель” и “пособник” в оперативных документах и правовых актах военного времени. А.И. Вольхин вводит в научный оборот статистические данные по численности лиц, арестованных за преступления, связанные с изменой Родине. На основе засекреченных ранее документов Управления НКГБ по Свердловской области он показывает настроения части репатриантов, служивших добровольцами в 14-й Галицкой дивизии СС и бывших членах Организации украинских националистов (ОУН). Автор пишет о правомерности арестов за пособническую деятельность, однако при этом указывает на необоснованность репрессий на почве инкриминирования тысячам человек «изменнических настроений». Аналогичные данные исследователь приводит по всему Урало-Сибирскому региону и Красноярскому краю.
Из последних исследований можно отметить монографию А.Б. Суслова. В ней он проводит детальный анализ пребывания всех категорий спецконтингента в Пермской области.
Отдельно идут работы по проблеме восточного направления реэмиграции в военный и послевоенный период. Интерес советской исторической науки к отдельным проблемам российской эмиграции в Китае, формирование которой началось еще конце XIX в., возник сразу после окончания Гражданской войны. Советские историки рассматривали территорию Маньчжурии как оплот белой эмиграции и белого движения, отношение к которому было враждебным и непримиримым. Эта официальная версия преобладала и в послевоенные годы и после репатриации части российских граждан в СССР. Российская эмиграция, в том числе и восточная, рассматривалась в рамках антисоветской деятельности, ее участие в различных белоэмигрантских военных и политических организациях, обществах, отрядах. В целом же, в советский период проблема не получила должного освещения, исследователи представляли эмигрантов как идейных и классовых врагов.
С начала 1990-х гг., стал заметен качественно новый подход и к проблемам реэмигрантов из Китая. Во-первых, стали публиковать работы сами участники событий. Причем зачастую это были профессиональные ученые, поэтому личные наблюдения сочетались с аналитическим подходом. Здесь важно отметить монографию и публикации Г.Б. Зайцева, реэмигранта из Шанхая. Во-вторых, для широкого круга исследователей стали доступны засекреченные ранее источники, проливающие свет на многие вопросы жизни русской диаспоры. За последние годы в Российской Федерации вышел ряд газетных и журнальных научных статей и тезисов конференций, посвященных проблемам реэмигрантов. Их анализ показывает, что тема является весьма актуальной и требует дальнейшего исследования. Другое дело, что эти работы скорее касаются «китайского» периода существования российской эмиграции, чем аспектов ее реэмиграции. В целом же в последние годы наблюдается тенденция роста интереса как западных и восточных зарубежных ученых, так и российских исследователей к истории русской эмиграции на Дальнем Востоке.
Зарубежная историография изначально освещала проблему репатриации советских граждан весьма тенденциозно и однобоко, показывая исключительно мрачные ее стороны. При этом авторы упорно следуют этой тенденции, сформировавшейся еще в период «холодной войны». Работы зарубежных историков носят скорее публицистический и художественный характер, чем представляют собой серьезные научные исследования. К таким можно отнести книги И.А. Дугласа, Н.Д. Толстого и Ф.Я. Черона.
Основная черта всех этих работ заключается в том, что они не опираются на комплексную источниковую базу. Архивные документы длительное время не были доступны ни отечественным, ни зарубежным исследователям. Особенно это касается вопроса судьбы репатриантов после их возвращения. От этого - частые расхождения приведенных в работах фактов, касающихся процесса репатриации, численности, дальнейшей судьбы возвращенных, с действительностью. С другой стороны, зарубежные историки имели возможность исследовать воспоминания сумевших избежать репатриации советских граждан, что чрезвычайно важно для понимания сути проблемы.
Что касается российской эмиграции, подвергнутой репатриации, в частности дальневосточной ее части, то зарубежные ученые рассматривают скорее отдельные аспекты жизни русских граждан, чем их репатриацию. Это также во многом объясняется отсутствием и недоступностью необходимых источников. К послевоенной историографии можно отнести труды тех исследователей, кто после окончания Второй мировой войны не вернулся в СССР, а выехал в другие страны. Для них характерен резкий антисоветский взгляд на события, а это зачастую вредит объективному анализу.
В 1990-е гг. выходит ряд статей по отдельным аспектам репатриации: процесс репатриации, численность репатриируемых, их правовое положение после возвращения в Советский Союз. В эти же годы был опубликован ряд статей по отдельным вопросам репатриации: методам ее проведения, численности репатриируемых, их правовом положении, медицинском обслуживании и трудовом использовании. В статьях А.С. Емелина, Л.Г. Ивашова, Г.П. Драгунова, В.Н. Земскова, А.Ф. Катусева, В.Б. Конасова, В.Г. Оппокова, П.М. Поляна, Л.Г. Решина, М.И. Семиряги, А.Б. Суслова, А.В. Трещук и А.А. Шевякова рассматривались многие эти моменты. В 1995 г. полемику по вопросу послевоенного трудиспользования репатриантов развернули на страницах журнала «Россия XXI век» Г.Г. Вербицкий и В.Н. Земсков. Сам факт того, что читатели журнала так остро реагировали на появление тех или иных статей по данной теме, свидетельствует о ее актуальности. Коллектив московского медицинского музея по документам своих фондов выпустил статью о состоянии медицинского обслуживания репатриантов. Кроме того, были исследованы причины и история создания националистических формирований в среде советских военнопленных.
Фактически каждый отдельный аспект проблемы является дискуссионным и актуальным для отечественной историографии. Так, М.И. Семиряга в своих статьях ставил проблему изучения послевоенной судьбы военнопленных, писал о необходимости форсирования этого процесса. Исследователь указывает причины пленения советских военнослужащих, прослеживает судьбы тех из них,кто бежал из кратковременного плена или вышел из окружения и прибыл в расположение частей Красной армии. Автор останавливается на вопросе о том, какие категории граждан, освобожденных союзниками, при передаче советским властям, считались “советскими гражданами”. Он приводит данные по денежным затратам СССР на весь процесс репатриации в период с июня 1945 по июнь 1948 гг. При подведении итогов репатриации исследователь касается вопроса о секретном вывозе советских граждан с начала 1950-х гг. из Германии в другие страны при помощи созданной в 1946 г. международной организации по делам беженцев (ИРО). М.И. Семиряга ставит проблему пересмотра дел бывших военнопленных (пересмотр начался с 1956 г. – Прим. автора) реабилитации и восстановления воинских званий и пенсий.
В.Н. Земсков, на основе, отечественных и зарубежных документов, сопоставления их с письменными и устными свидетельствами, анализа анкет, объяснительных записок и опросных листов репатриантов, исследует проблему отношения советских граждан, находящихся в Германии, к вопросу о возвращении на Родину. Он уделяет особое внимание настроениям так называемых “восточников” и “западников”.
Сведения о численности и составе военнопленных и гражданских лиц, угнанных из Советского Союза германскими оккупационными властями, приводятся в литературе разными исследователями. Однако, до сих пор этот вопрос вызывает споры в отечественной историографии. Так, А.А. Шевяков указывает на разночтение, неточность и противоречивый характер статистических данных в отношении численности, состава репатриируемых граждан. В качестве примера исследователь приводит данные о потерях народонаселения Советского Союза с учетом показателей Госплана СССР и Генерального Штаба Советской армии. Он показывает разницу между численностью освобожденных после прохождения фильтрации репатриантов и количеством отправленных в ссылку.
Интерес и множество вопросов вызывают причины введения института репатриации. Исследователи указывают на ряд объективных и субъективных причин создания сети сборно-пересыльных пунктов (СПП) 22 мая 1945 г. на территории Германии, Австрии, Польши и других стран Центральной и Восточной Европы. Одни историки указывают на необходимость проведения организованной репатриации, в которую входила санобработка, снабжение питанием, перевозка репатриантов, другие, напротив, отмечают несправедливый и репрессивный ее характер.
Одновременно отечественные исследователи отмечают трудности, которые возникали в ходе проведения репатриации. Выделяют причины упрощения проверки репатриантов согласно директиве НКВД СССР, принятой в феврале 1945г., методах фильтрации, условиях содержания и перевозки интернированных граждан. Многие обращают внимание на грубое отношение должностных лиц к репатриированным советским гражданам, и отмечают, что в ходе фильтрационной проверки репатрианты подвергались бесчисленным допросам, унижениям, угрозам и оскорблениям со стороны офицеров госбезопасности.
Традиционным для отечественных ученых является сравнение хода репатриации из советской оккупационной зоны с репатриацией лиц, оказавшихся в англо-американской зоне с правовым положением репатриируемых иностранных граждан. А.А. Шевяков в одной из своих статей подробно освещает обстоятельства подписания советско-английского, советско-американского от 11 февраля 1945 г. и советско- французского от 29 июня 1945 г. договоров о репатриантах, ст. 1 п.п. 1, 21. Некоторые исследователи используют воспоминания очевидцев, которые свидетельствуют об общей атмосфере недоброжелательства к СССР, как государству, а, следовательно, и к его гражданам.
Особое значение имеет вопрос о правовом положении перемещенных лиц после их возвращения в Советский Союз. В течение 1944-1948 гг. правительство СССР приняло более 60 постановлений, которые обеспечивали права репатриантов как граждан СССР, из них 14 – о льготах и материальном обеспечении, однако на деле, как отмечают многие исследователи, эти права не соблюдались. В то же время ряд ученых отмечает, что большинство репатриантов избежало репрессий.
Одновременно существовала отдельная категория бывших военнопленных, которые служили в германской армии, состояли членами Русской Освободительной армии и других националистических формирований, а также те граждане, которые ушли с немцами при отступлении. Эти лица были привлечены к уголовной ответственности, осуждены судами, а также подвергнуты наказаниям по решению несудебных органов. Граждане, в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении эти преступлений, не подлежат реабилитации. Правовой статус военнопленных немцев и положение советских военнослужащих, бывших в плену и находящихся в проверочно-фильтрационных лагерях сравнивает А.Б. Суслов, приводя данные по Пермской области.
Ряд исследователей пишет о результатах проверки и фильтрации. В связи с этим затрагиваются такие вопросы как действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» и указываются категории лиц, на которые эта амнистия распространялась. Историки выделяют категории граждан, освобожденных от репатриации, приводят данные по численности и национальному составу эмигрантов “второй волны” и причины, по которым часть граждан не возвратилась на Родину. В литературе отмечается, что буквально единицам «невозвращенцев» была обещана натурализация. Западные страны неохотно принимали тех, кто не захотел возвратиться в Советский Союз. Это подтверждает версию В.Н. Земскова, о том, что репатриация была оправданной и необходимой для самих репатриируемых.
Отдельно в отечественной историографии стоит проблема коллаборационизма. В начале 1990-х гг. в связи с распадом Советского Союза и вспышкой национализма на постсоветском пространстве появляется огромное количество статей имеющих националистическую окраску. В соседних с Россией новых независимых государствах стали поднимать голову ультра-националисты и неофашисты. Целые сайты в системе интернет посвящены восхвалению националистических организаций, воевавших во время Второй мировой войны с оружием в руках против Красной армии.
Одновременно исследователи стали глубже изучать вопрос о судьбе солдат и офицеров Второй ударной армии, а вместе с ней судьбе 52 и 53 советских армий. Долгое время считалось, что А.А. Власов перешел на сторону противника из-за своего малодушия. Имя генерала стало нарицательным и “власовцами” стали называть всех тех, кто был замечен в сотрудничестве с нацистскими властями. В то же время зарубежная историческая наука часто преподносит образ генерала героя, борца с большевистским режимом и противника сталинского строя. Российские историки А.Н. Колесник, Л.Г. Решин, М.И. Семиряга отмечают, что предательство генерала Власова заключается в том, что он не мог не понимать, что надежда на помощь Германии в создании самостоятельного русского государства на национальной основе абсурдна.
С середины 1990-х гг. в Российской Федерации стали появляться работы о послевоенной судьбе репатриантов, в которых использовались документы местных архивов. Эти работы публиковались по мере рассекречивания документов. Так, А.В. Суслов, на материалах Пермской области, освещает социальный и правовой статус спецконтингента советского общества, в том числе и во время появления особой группы лагерей – проверочно-фильтрационных. Сотрудник Волгоградского государственного архива Е.Б. Булюлина на основе рассекреченных и переданных на хранение документов проверочно-фильтрационного лагеря № 0108 УНКВД Сталинградской области пишет о судьбе солдат и офицеров Красной Армии, побывавших в плену. Исследовательница затрагивает вопросы об их трудовом использовании, бытовых условиях и санитарном состоянии жилых помещений.
За последние годы в Российской Федерации вышел ряд газетных и журнальных научных статей и тезисов конференций, посвященных проблемам реэмигрантов. Их анализ показывает, что тема является весьма актуальной и требует дальнейшего исследования. Среди авторов следует отметить Н.Н. Аблажей, А. Кайгородова, Г.В. Мелихова, М.Н. Мосейкину,О.И. Сергеева, С.В. Смирнова и Е.Н. Чернолуцкую и др.1 С.В. Смирнов в ряде своих статей пишет о репатриации граждан, находящихся на момент вступления частей Красной армии на территории Северного Китая – Маньчжурии. В.Н. Земсков приводит статистические данные по реэмигрантам из Маньчжурии, касается вопроса о судьбе советских немцев, оказавшихся во время войны за пределами СССР, ингерманландцев, коллаборационистов, спецпоселенцев-власовцев после 1952 г.
В отечественной историографии существуют различные мнения на отдельные аспекты проблемы репатриации, они значительно отличаются как друг от друга, так и от версий зарубежных историков. Это отчасти объясняется тем, что основные источники по данной проблеме вплоть до начала 1990-х гг. оставались засекреченными. Прежде всего, эти разночтения можно проследить в отношении сведений статистического характера: численности репатриантов, их социального и национального состава. Вопрос о численности, попавших в плен в 1941-первой половине 1942 гг. советских граждан является сложным потому, что учет их не велся. Совершенно не изученными остаются вопросы размещения репатриантов на территории Советского Союза и внутри регионов страны, трудового использования и социального статуса репатриируемых граждан. Хотя в последнее время постепенно отечественные исследователи начинают работать в этом направлении.
Особого освещения требует вопрос правового положения, бытовых условий и материального обеспечения людей после возвращения их на Родину. Практически остается неизученным положение эмигрантов, вернувшихся в СССР из Китая, часть которых была направлена на Урал, в частности в Свердловскую область. Это в полной мере относится и к вопросу о возвращении так называемых “старых эмигрантов”, которые вообще не подлежали репатриации по итогам Ялтинской конференции. Малоизучен режим и условия содержания людей в проверочно- фильтрационных лагерях. Несмотря на то, что в последнее десятилетие появились работы общероссийского масштаба, вопросы пребывания репатриантов на территории многих регионов страны остается открытой. Исследование проблемы репатриантов в Свердловской области до настоящего времени отсутствовало.
Цель работы: реконструировать картину функционирования спецконтингента НКВД из числа репатриантов в военные и первые послевоенные годы.
Задачи исследования:
- выявить состав репатриантов и систему их распределения по регионам СССР и районам Свердловской области;
- изучить понятие “фильтрация”, проанализировать процесс государственной проверки, учета и розыска репатриированных граждан;
- рассмотреть режим содержания репатриантов в проверочно- фильтрационных лагерях;
- исследовать масштабы репрессий советского государства в отношении репатриантов в 1944-начале 1950-х гг.;
- воссоздать картину материально-бытового положения репатриированных граждан, их хозяйственного положения и трудового использования.
Методологической основой исследования являются методы «социальной истории». Они позволяют изучить репатриантов не только как один из видов спецконтингента НКВД, но и как социокультурное явление, отдельный социальный слой. Роль их в процессах, происходящих в российском послевоенном обществе, велика. Около пяти миллионов репатриантов без сомнения внесли заметный вклад в экономику, общественное развитие и культурную жизнь страны.
В работе использовались междисциплинарный подход, сравнительно-исторический и историко-системный методы. Изучение проблемы репатриантов произведено в рамках всей советской системы и конкретной исторической ситуации – военный и послевоенный период. В исследовании проведено сравнение положения репатриантов с другими категориями спецконтингента НКВД. Исследование проблемы осуществлялось с опорой на принципы объективности, научности и историзма.
Методы исследования. Наличие среди источниковой базы проверочно-фильтрационных дел, которые являются массовым источником, позволило использовать в данной работе статистические методы, в частности методы выборочного исследования. При этом был проведен предварительный анализ состава документов фонда проверочно- фильтрационных дел, сбор и регистрация данных об изучаемом объекте, с использованием методов частичного (выборочного) исследования социальных объектов. Полученные данные позволили составить представление о характеристиках документальных биографических данных (их состав, свойства, количественные и качественные признаки) и разработать основные принципы формирования базы личных дел репатриированных граждан для последующих выборок, которые были произведены в ходе исследования. Отбор производился на основе случайности, пропорциональности и репрезентативности. Кроме того, в ходе исследования были использованы аналитический, статистический, проблемно-хронологический методы.
Источниковая база работы. Особенностями источниковой базы исследования являются труднодоступность документов (часть из них до сих пор засекречена) и специфика документов органов НКВД-НКГБ-МГБ- МВД, которые содержат личные дела (проверочно-фильтрационные и архивно-следственные) граждан. В последнем случае встает вопрос о достоверности, содержащейся в них информации.
Опубликованных источников крайне мало, хотя в последние годы появились публикации, касающиеся общих вопросов репатриации. Кроме того, ряд официальных документов за 1940-1950-е гг. был напечатан на страницах газеты «Правда». Среди опубликованных есть и документы фондов региональных архивов, введенные в оборот исследователями. Однако, на сегодняшний день опубликованные документы по положению репатриантов, размещенных в Свердловской области в 1944-начале 1950-х гг., отсутствуют.
Среди опубликованных источников необходимо выделить мемуарную литературу. Негативное отношение советского государства и общества к бывшим военнопленным не стимулировало их к написанию воспоминаний. Поэтому время ее образования относится к периоду начала 1990-х гг. до настоящего времени. В диссертационной работе в качестве дополнительного источника были использованы мемуары и воспоминания жителей Маньчжурии, Таньцзиня и Шанхая, опубликованные в газете «Русские в Китае» и в краеведческих журналах. Для мемуаров характерна субъективность в отборе фактов и видении происходящего1.
Несколько иной вид источников – воспоминания самих сотрудников отдела репатриации. Необходимо выделить книгу советского офицера А.И. Брюханова - его воспоминания о работе миссии по репатриации советских граждан. Совершенно особую категорию составляют мемуары тех советских военнопленных, которые остались на Западе. Отсутствие советской цензуры позволило им подробно описать события тех лет. За редким исключением мемуары, как правило, имеют яркую антисоветскую направленность.
Большое значение приобретает исследование неопубликованных источников. В работе были использованы документы 30 фондов 10 федеральных и региональных государственных, а также муниципальных и ведомственных архивов и 1 фонда музея Первоуральского динасового завода. Среди них Государственный архив Российской Федерации – ГАРФ, Российский государственный архив экономики – РГАЭ, Российский центр хранения и изучения документов Новейшей истории - РЦХИДНИ, Государственный архив административных органов Свердловской области – ГААОСО, Государственный архив Свердловской области – ГАСО, Центр документации общественных организаций Свердловской области – ЦДООСО, архив Информационного центра ГУИН Свердловской области - ИЦ ГУВД Свердловской области, архив УФСБ РФ по Свердловской области, Отдел по делам архивов администрации г. Нижний Тагил - ОДА АНТ, Муниципальный архив социально-правовых документов г. Нижний Тагил - МАСПД НТ.
В структуре рассматриваемых источников можно выделить документы, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Фонд Р-9526 «Управление уполномоченного Совнаркома СССР – Совета Министров СССР по делам репатриации. 1944-1953 гг.». В нем собраны Постановления Советов Министров СССР и РСФСР по вопросам расселения и устройства репатриированных советских граждан, приказы по Управлению по репатриации, финансовые отчеты, донесения, справки, отчеты начальников отделов Управления Уполномоченного, заявления от граждан о желании вернуться, рапорты и докладные о количестве репатриантов, списки и книги регистрации граждан. Всего в фонде 2771 единиц хранения, которые в целом являются важным источником по общим вопросам репатриации.
Другой фонд ГАРФа – Р-7317 «Советская военная администрация в Германии (СВАГ)» содержит Приказы Начальника Управления СВАГ, переписку управления и отделов СВАГ с Управлением уполномоченного по делам репатриантов, докладные записки, акты приема от союзного командования репатриируемых советских граждан, списки и другие документы. Часть документов дублирует документы фонда Р-9526.
Заслуживает особого внимания фонд ГАРФ - Р-9408 «Отдел проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР (1945-1946)», содержащий 58 единиц хранения. Здесь собраны приказы, циркуляры и инструкции НКВД и НКГБ СССР по вопросам работы со спецпереселенцами и репатриантами и деятельности специальных и проверочно-фильтрационных лагерей. Есть также сведения о материальном обеспечении лагерей, начислении зарплаты спецконтингенту и его использовании в промышленности страны, а также информация о дислокации проверочно-фильтрационных лагерей и сборно- пересыльных пунктов, о численности и составе спецконтингента по лагерям.
Из документов, хранящихся в фондах Российского государственного архива экономики (РГАЭ) можно узнать о хозяйственном использовании репатриантов, в том числе реэмигрантов из Китая, которых распределили по районам различных областей Уральского региона, в частности в Свердловской области, и по отраслям промышленности и сельского хозяйства. Это Ф. 1562 «Центральное статистическое управление СССР» и Ф. 5675 «Учреждения по руководству переселением в СССР. 1949-1954 гг.» Эти фонды содержат данные о реэмигрантах из Китая первой и второй послевоенной волны репатриации за 1946-1954 гг. Здесь же приведены сведения о движении реэмигрантов в Курганской, Свердловской,Челябинской областям, их распределении по отраслям народного хозяйства, трудоустройстве и материально-бытовом положении.
Российский центр хранения и изучения документов Новейшей истории (РЦХИДНИ) содержит фонды Ф. 69 «Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (1942-1944 гг.)» и Ф. 553 «Коллекция документов об участии советских граждан в движении Сопротивления». В них находится информация о деятельности советских военнопленных во время пребывания в плену, их участии и организации системы сопротивления фашистском
Этот контингент НКВД был многочисленным и был размещен в промышленно значимых регионах страны. К началу 1952 г. в СССР было возвращено около 4, 5 млн. человек, кроме того, за эти годы советское гражданство приняли 431, 4 тыс. лиц, которые ранее не являлись гражданами СССР. К этой же категории относились вышедшие из окружения противника или бежавшие из плена красноармейцы и гражданские лица, бывшие на оккупированных советских территориях. В литературе они получили название «внутренние перемещенные лица». К 1 января 1946 г. их число достигло 1, 153 тыс. человек.
Проводя репатриацию, советское руководство преследовало две основных цели. Одна из них политическая – предотвращение формирования за рубежом оппозиции советской власти. Другая экономическая - вернуть в Советский Союз трудоспособных людей. Рабочие руки были необходимы для восстановления народного хозяйства страны, пострадавшего от оккупации и для развития отраслей промышленности.
Популярная среди части высшего командного состава Красной армии доктрина наступательной войны игнорировала возможность пленения солдат. Это явилось причиной того, что правовое положение советских военнопленных не было урегулировано. Занимающиеся проверкой бывших военнопленных сотрудники особых отделов, зачастую руководствовались указанием на то, что они преступники, нанесшие ущерб Советскому Союзу. Репатриация имела как добровольный, так и принудительный характер. Страх части репатриантов перед наказанием за деятельность во время пленения обусловило ее насильственный аспект.
Особенность положения данной категории граждан заключается в том, что после освобождения из фашистских лагерей им предстояло пережить новые испытания. Каждый репатриант должен был пройти специальную проверку на фильтрационно-проверочном пункте или в лагере. Сотрудники проверяющих органов плен зачастую воспринимали как результат предательства и измены. Немалую роль в этом сыграл приказ Ставки ВГК Красной армии № 270, в котором содержался призыв "железной рукой карать трусов и изменников". Этот приказ предопределил негативное отношение к вышедшим из окружения и освобожденным из плена красноармейцам, как со стороны сотрудников органов госбезопасности, так и солдат и офицеров. К гражданским лицам отношение было более мягким. Часть репатриированных граждан стали одной из многочисленных категорий спецконтингентов НКВД-НКГБ- МГБ-МВД, труд которых использовался советским государством в народном хозяйстве. Сталинское руководство сумело совместить два совершенно разных по сути процесса – фильтрации и трудового использования репатриированных граждан.
Объектом данного исследования являются репатриированные в СССР граждане.
Предметом является численность, состав, размещение, материально- бытовое положение и трудовое использование репатриантов.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1944 г. по начало 1950-х гг. Нижняя граница обусловлена прибытием в 1944 г. на территорию Свердловской области первой партии репатриированных граждан. Верхняя граница - начало 1950-х гг., время, когда прекратился основной поток репатриантов, въезжающих в область на постоянное жительство.
Территориальные рамки включают территорию Свердловской области. После начала освобождения оккупированных территорий, и окончания Второй мировой войны репатрианты в составе рабочих батальонов были направлены в большинство районов области.
Историография проблемы. Отечественную историографию можно разделить на два этапа: с 1950-х до конца 1980-х гг. и с начала 1990-х гг. до настоящего времени. Наиболее эффективным будет анализ степени изученности проблемы западной ветви репатриации отдельно от восточной.
Подход исследователей к спецконтингенту НКВД из числа репатриантов не был однозначным как до распада СССР, так и после него. Во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы советских военнопленных считали «предателями и изменниками», а в печати эта тема не обсуждалась. Практически не затрагивалась она и в отечественной исторической науке.
Только после начала хрущевской “оттепели” бывшие военнопленные получили возможность публиковать свои воспоминания о времени пребывания в плену. Тогда же стали появляться первые монографии и статьи по данной проблеме. Однако, во-первых, они не опирались на архивные материалы, которые были в то время засекречены, а, во-вторых, не касались вопроса послевоенной судьбы репатриантов. До конца 1980- х гг. вышло несколько монографий, снабженных документами по общим проблемам Второй мировой войны. Было создано несколько обобщающих трудов по проблемам судьбы советских военнопленных и остарбайтеров. Однако в них послевоенная жизнь была освещена далеко не полно. В советской историографии того периода вплоть до конца 1980-х гг. существовала одна официальная версия добровольной репатриации людей, жаждущих вернуться на родину из фашистской неволи.
С конца 1980-х - до середины 1990-х гг. отечественная наука начала заниматься проблемами репатриации. Однако, несмотря на то, что к части архивных документов исследователям доступ стал открытым, тема не получила должного освещения ни в научной литературе, ни в прессе. В 1993 г. была опубликована монография Е.А. Бродского. Одну из глав он посвятил судьбам советских военнопленных в последний период войны и в первые недели после освобождения из плена4. Исследователь подчеркивает, что многих солдат и офицеров, бывших в плену, несправедливо отправляли после войны уже в советские лагеря. При этом Е.А. Бродский отмечает, что большая часть, направленных после прохождения проверки в действующие воинские части советских военнослужащих, была настроена патриотически.
С середины 1990-х гг. начинают появляться крупные научные труды, освещающие общие проблемы репатриации. Из авторов, опубликовавших монографий общероссийского масштаба, можно выделить П.М. Поляна и М.И. Семирягу. Так, в середине 1990-х гг. вышли две крупные монографии последнего. В одной из них освещается процесс репатриации освобождаемых военнопленных и “восточных рабочих”5. Автор поднимает один из самых дискуссионных вопросов – численность военнопленных Второй мировой войны. В связи с этим, он приводит данные зарубежных историков о количестве наших соотечественников, попавших в плен в период Великой Отечественной войны, сравнивает с советскими данными и указывает неточность зарубежных. Так, часть данных превышает общую численность красноармейцев, участвовавших в той или иной операции. Кроме того, исследователь описывает трудности, с которыми столкнулись советские власти в первые недели и месяцы репатриации из-за огромного числа прибывших на сборно-пересыльные лагеря. М.И. Семиряга показывает и настроения в среде репатриантов, отмечает, что часть из них в силу объективных и субъективных причин, не желала возвращаться на Родину.
В другой своей работе историк освещает проблему коллаборационизма в годы Второй мировой войны. Он подробно исследует истоки, предпосылки и причины возникновения этого явления. Данная работа имеет огромное значение для российской науки, так как автор рассмотрел до сих пор не изученный феномен - парадокс в позиции И.В. Сталина и его окружения по отношению к советским военнопленным. Этот парадокс состоял в том, что советское руководство относилось более гуманно к военнопленным противника, нежели к собственным гражданам, вернувшимся из плена. Советское правительство в отношении своих же граждан грубо нарушало один из древнейших международных принципов – принцип восстановления человека в правах после плена.
Общую картину репатриации советских граждан показывает П.М. Полян. Он исследует правовое положение внутренних перемещенных лиц и репатриантов и заявляет о необходимости реабилитации этой части населения Советского Союза. Проблеме географии репатриации посвящена диссертация П.М. Поляна. В ней он приводит в систему потоки репатриируемых граждан, выделяет районы расселения их на территории Советского Союза, анализирует половозрастную структуру. Исследователь затрагивает также и идеологическую сторону репатриации, описывает методы ее проведения, транспортировку советских граждан из Германии и других европейских стран. В начале 2000-х гг. вышла его монография, освещающая общие проблемы репатриации.
В 1999 г. появилась коллективная работа группы ученых «Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 4. Народ и война». В одной из ее глав исследуются правовые аспекты плена и послевоенной судьбы советских военнопленных. Особое внимание уделяется правовому положению военнопленных граждан во время пребывания их в концлагерях противника, и после репатриации в Советский Союз. В работе предпринимаются попытки анализа причин создания института фильтрации.
С середины 1990-х гг. стали появляться и региональные исследования, затрагивающие вопросы послевоенной судьбы репатриантов. Эти работы публиковались по мере рассекречивания документов местных архивов. Изучению пенитенциарной системы советского государства, с момента его создания до начала 1960-х гг., посвящена монография А.С. Смыкалина. Исследователь рассматривает судьбы советских военнопленных после их освобождения. Он указывает на то, что в системе пенитенциарных учреждений СССР появляется новая категория лагерей - спецлагеря для военнопленных и интернированных, а также “особые” лагеря для советских военнослужащих, побывавших в плену и в окружении. Вместе с тем, он отмечает справедливость части репрессий в среде бывших «окруженцев» и военнопленных. Автор утверждает, что нередко западные спецслужбы использовали советских репатриантов для решения своих разведывательных задач. Органы советских спецслужб обезвредили сотни агентов западных разведок, направленных на нелегальную работу под видом перемещенных лиц и репатриантов. А.С. Смыкалин анализирует соблюдение правовых норм в отношении граждан, прибывших в СССР из Китая, бывших русских эмигрантах, в том числе и “старых эмигрантах”. Последние по Ялтинским соглашениям вообще не были включены в категорию лиц, подлежащих репатриации.
Деятельность органов государственной безопасности во время войны на территории Урала и Западной Сибири, в том числе и в отношении репатриантов, раскрывает в докторской диссертации и многочисленных публикациях А.И. Вольхин. Он освещает механизм выявления, розыска изменников Родины, полицейских, предателей и пособников фашистских оккупантов, показывает соотношение понятий “изменник”, “предатель” и “пособник” в оперативных документах и правовых актах военного времени. А.И. Вольхин вводит в научный оборот статистические данные по численности лиц, арестованных за преступления, связанные с изменой Родине. На основе засекреченных ранее документов Управления НКГБ по Свердловской области он показывает настроения части репатриантов, служивших добровольцами в 14-й Галицкой дивизии СС и бывших членах Организации украинских националистов (ОУН). Автор пишет о правомерности арестов за пособническую деятельность, однако при этом указывает на необоснованность репрессий на почве инкриминирования тысячам человек «изменнических настроений». Аналогичные данные исследователь приводит по всему Урало-Сибирскому региону и Красноярскому краю.
Из последних исследований можно отметить монографию А.Б. Суслова. В ней он проводит детальный анализ пребывания всех категорий спецконтингента в Пермской области.
Отдельно идут работы по проблеме восточного направления реэмиграции в военный и послевоенный период. Интерес советской исторической науки к отдельным проблемам российской эмиграции в Китае, формирование которой началось еще конце XIX в., возник сразу после окончания Гражданской войны. Советские историки рассматривали территорию Маньчжурии как оплот белой эмиграции и белого движения, отношение к которому было враждебным и непримиримым. Эта официальная версия преобладала и в послевоенные годы и после репатриации части российских граждан в СССР. Российская эмиграция, в том числе и восточная, рассматривалась в рамках антисоветской деятельности, ее участие в различных белоэмигрантских военных и политических организациях, обществах, отрядах. В целом же, в советский период проблема не получила должного освещения, исследователи представляли эмигрантов как идейных и классовых врагов.
С начала 1990-х гг., стал заметен качественно новый подход и к проблемам реэмигрантов из Китая. Во-первых, стали публиковать работы сами участники событий. Причем зачастую это были профессиональные ученые, поэтому личные наблюдения сочетались с аналитическим подходом. Здесь важно отметить монографию и публикации Г.Б. Зайцева, реэмигранта из Шанхая. Во-вторых, для широкого круга исследователей стали доступны засекреченные ранее источники, проливающие свет на многие вопросы жизни русской диаспоры. За последние годы в Российской Федерации вышел ряд газетных и журнальных научных статей и тезисов конференций, посвященных проблемам реэмигрантов. Их анализ показывает, что тема является весьма актуальной и требует дальнейшего исследования. Другое дело, что эти работы скорее касаются «китайского» периода существования российской эмиграции, чем аспектов ее реэмиграции. В целом же в последние годы наблюдается тенденция роста интереса как западных и восточных зарубежных ученых, так и российских исследователей к истории русской эмиграции на Дальнем Востоке.
Зарубежная историография изначально освещала проблему репатриации советских граждан весьма тенденциозно и однобоко, показывая исключительно мрачные ее стороны. При этом авторы упорно следуют этой тенденции, сформировавшейся еще в период «холодной войны». Работы зарубежных историков носят скорее публицистический и художественный характер, чем представляют собой серьезные научные исследования. К таким можно отнести книги И.А. Дугласа, Н.Д. Толстого и Ф.Я. Черона.
Основная черта всех этих работ заключается в том, что они не опираются на комплексную источниковую базу. Архивные документы длительное время не были доступны ни отечественным, ни зарубежным исследователям. Особенно это касается вопроса судьбы репатриантов после их возвращения. От этого - частые расхождения приведенных в работах фактов, касающихся процесса репатриации, численности, дальнейшей судьбы возвращенных, с действительностью. С другой стороны, зарубежные историки имели возможность исследовать воспоминания сумевших избежать репатриации советских граждан, что чрезвычайно важно для понимания сути проблемы.
Что касается российской эмиграции, подвергнутой репатриации, в частности дальневосточной ее части, то зарубежные ученые рассматривают скорее отдельные аспекты жизни русских граждан, чем их репатриацию. Это также во многом объясняется отсутствием и недоступностью необходимых источников. К послевоенной историографии можно отнести труды тех исследователей, кто после окончания Второй мировой войны не вернулся в СССР, а выехал в другие страны. Для них характерен резкий антисоветский взгляд на события, а это зачастую вредит объективному анализу.
В 1990-е гг. выходит ряд статей по отдельным аспектам репатриации: процесс репатриации, численность репатриируемых, их правовое положение после возвращения в Советский Союз. В эти же годы был опубликован ряд статей по отдельным вопросам репатриации: методам ее проведения, численности репатриируемых, их правовом положении, медицинском обслуживании и трудовом использовании. В статьях А.С. Емелина, Л.Г. Ивашова, Г.П. Драгунова, В.Н. Земскова, А.Ф. Катусева, В.Б. Конасова, В.Г. Оппокова, П.М. Поляна, Л.Г. Решина, М.И. Семиряги, А.Б. Суслова, А.В. Трещук и А.А. Шевякова рассматривались многие эти моменты. В 1995 г. полемику по вопросу послевоенного трудиспользования репатриантов развернули на страницах журнала «Россия XXI век» Г.Г. Вербицкий и В.Н. Земсков. Сам факт того, что читатели журнала так остро реагировали на появление тех или иных статей по данной теме, свидетельствует о ее актуальности. Коллектив московского медицинского музея по документам своих фондов выпустил статью о состоянии медицинского обслуживания репатриантов. Кроме того, были исследованы причины и история создания националистических формирований в среде советских военнопленных.
Фактически каждый отдельный аспект проблемы является дискуссионным и актуальным для отечественной историографии. Так, М.И. Семиряга в своих статьях ставил проблему изучения послевоенной судьбы военнопленных, писал о необходимости форсирования этого процесса. Исследователь указывает причины пленения советских военнослужащих, прослеживает судьбы тех из них,кто бежал из кратковременного плена или вышел из окружения и прибыл в расположение частей Красной армии. Автор останавливается на вопросе о том, какие категории граждан, освобожденных союзниками, при передаче советским властям, считались “советскими гражданами”. Он приводит данные по денежным затратам СССР на весь процесс репатриации в период с июня 1945 по июнь 1948 гг. При подведении итогов репатриации исследователь касается вопроса о секретном вывозе советских граждан с начала 1950-х гг. из Германии в другие страны при помощи созданной в 1946 г. международной организации по делам беженцев (ИРО). М.И. Семиряга ставит проблему пересмотра дел бывших военнопленных (пересмотр начался с 1956 г. – Прим. автора) реабилитации и восстановления воинских званий и пенсий.
В.Н. Земсков, на основе, отечественных и зарубежных документов, сопоставления их с письменными и устными свидетельствами, анализа анкет, объяснительных записок и опросных листов репатриантов, исследует проблему отношения советских граждан, находящихся в Германии, к вопросу о возвращении на Родину. Он уделяет особое внимание настроениям так называемых “восточников” и “западников”.
Сведения о численности и составе военнопленных и гражданских лиц, угнанных из Советского Союза германскими оккупационными властями, приводятся в литературе разными исследователями. Однако, до сих пор этот вопрос вызывает споры в отечественной историографии. Так, А.А. Шевяков указывает на разночтение, неточность и противоречивый характер статистических данных в отношении численности, состава репатриируемых граждан. В качестве примера исследователь приводит данные о потерях народонаселения Советского Союза с учетом показателей Госплана СССР и Генерального Штаба Советской армии. Он показывает разницу между численностью освобожденных после прохождения фильтрации репатриантов и количеством отправленных в ссылку.
Интерес и множество вопросов вызывают причины введения института репатриации. Исследователи указывают на ряд объективных и субъективных причин создания сети сборно-пересыльных пунктов (СПП) 22 мая 1945 г. на территории Германии, Австрии, Польши и других стран Центральной и Восточной Европы. Одни историки указывают на необходимость проведения организованной репатриации, в которую входила санобработка, снабжение питанием, перевозка репатриантов, другие, напротив, отмечают несправедливый и репрессивный ее характер.
Одновременно отечественные исследователи отмечают трудности, которые возникали в ходе проведения репатриации. Выделяют причины упрощения проверки репатриантов согласно директиве НКВД СССР, принятой в феврале 1945г., методах фильтрации, условиях содержания и перевозки интернированных граждан. Многие обращают внимание на грубое отношение должностных лиц к репатриированным советским гражданам, и отмечают, что в ходе фильтрационной проверки репатрианты подвергались бесчисленным допросам, унижениям, угрозам и оскорблениям со стороны офицеров госбезопасности.
Традиционным для отечественных ученых является сравнение хода репатриации из советской оккупационной зоны с репатриацией лиц, оказавшихся в англо-американской зоне с правовым положением репатриируемых иностранных граждан. А.А. Шевяков в одной из своих статей подробно освещает обстоятельства подписания советско-английского, советско-американского от 11 февраля 1945 г. и советско- французского от 29 июня 1945 г. договоров о репатриантах, ст. 1 п.п. 1, 21. Некоторые исследователи используют воспоминания очевидцев, которые свидетельствуют об общей атмосфере недоброжелательства к СССР, как государству, а, следовательно, и к его гражданам.
Особое значение имеет вопрос о правовом положении перемещенных лиц после их возвращения в Советский Союз. В течение 1944-1948 гг. правительство СССР приняло более 60 постановлений, которые обеспечивали права репатриантов как граждан СССР, из них 14 – о льготах и материальном обеспечении, однако на деле, как отмечают многие исследователи, эти права не соблюдались. В то же время ряд ученых отмечает, что большинство репатриантов избежало репрессий.
Одновременно существовала отдельная категория бывших военнопленных, которые служили в германской армии, состояли членами Русской Освободительной армии и других националистических формирований, а также те граждане, которые ушли с немцами при отступлении. Эти лица были привлечены к уголовной ответственности, осуждены судами, а также подвергнуты наказаниям по решению несудебных органов. Граждане, в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении эти преступлений, не подлежат реабилитации. Правовой статус военнопленных немцев и положение советских военнослужащих, бывших в плену и находящихся в проверочно-фильтрационных лагерях сравнивает А.Б. Суслов, приводя данные по Пермской области.
Ряд исследователей пишет о результатах проверки и фильтрации. В связи с этим затрагиваются такие вопросы как действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» и указываются категории лиц, на которые эта амнистия распространялась. Историки выделяют категории граждан, освобожденных от репатриации, приводят данные по численности и национальному составу эмигрантов “второй волны” и причины, по которым часть граждан не возвратилась на Родину. В литературе отмечается, что буквально единицам «невозвращенцев» была обещана натурализация. Западные страны неохотно принимали тех, кто не захотел возвратиться в Советский Союз. Это подтверждает версию В.Н. Земскова, о том, что репатриация была оправданной и необходимой для самих репатриируемых.
Отдельно в отечественной историографии стоит проблема коллаборационизма. В начале 1990-х гг. в связи с распадом Советского Союза и вспышкой национализма на постсоветском пространстве появляется огромное количество статей имеющих националистическую окраску. В соседних с Россией новых независимых государствах стали поднимать голову ультра-националисты и неофашисты. Целые сайты в системе интернет посвящены восхвалению националистических организаций, воевавших во время Второй мировой войны с оружием в руках против Красной армии.
Одновременно исследователи стали глубже изучать вопрос о судьбе солдат и офицеров Второй ударной армии, а вместе с ней судьбе 52 и 53 советских армий. Долгое время считалось, что А.А. Власов перешел на сторону противника из-за своего малодушия. Имя генерала стало нарицательным и “власовцами” стали называть всех тех, кто был замечен в сотрудничестве с нацистскими властями. В то же время зарубежная историческая наука часто преподносит образ генерала героя, борца с большевистским режимом и противника сталинского строя. Российские историки А.Н. Колесник, Л.Г. Решин, М.И. Семиряга отмечают, что предательство генерала Власова заключается в том, что он не мог не понимать, что надежда на помощь Германии в создании самостоятельного русского государства на национальной основе абсурдна.
С середины 1990-х гг. в Российской Федерации стали появляться работы о послевоенной судьбе репатриантов, в которых использовались документы местных архивов. Эти работы публиковались по мере рассекречивания документов. Так, А.В. Суслов, на материалах Пермской области, освещает социальный и правовой статус спецконтингента советского общества, в том числе и во время появления особой группы лагерей – проверочно-фильтрационных. Сотрудник Волгоградского государственного архива Е.Б. Булюлина на основе рассекреченных и переданных на хранение документов проверочно-фильтрационного лагеря № 0108 УНКВД Сталинградской области пишет о судьбе солдат и офицеров Красной Армии, побывавших в плену. Исследовательница затрагивает вопросы об их трудовом использовании, бытовых условиях и санитарном состоянии жилых помещений.
За последние годы в Российской Федерации вышел ряд газетных и журнальных научных статей и тезисов конференций, посвященных проблемам реэмигрантов. Их анализ показывает, что тема является весьма актуальной и требует дальнейшего исследования. Среди авторов следует отметить Н.Н. Аблажей, А. Кайгородова, Г.В. Мелихова, М.Н. Мосейкину,О.И. Сергеева, С.В. Смирнова и Е.Н. Чернолуцкую и др.1 С.В. Смирнов в ряде своих статей пишет о репатриации граждан, находящихся на момент вступления частей Красной армии на территории Северного Китая – Маньчжурии. В.Н. Земсков приводит статистические данные по реэмигрантам из Маньчжурии, касается вопроса о судьбе советских немцев, оказавшихся во время войны за пределами СССР, ингерманландцев, коллаборационистов, спецпоселенцев-власовцев после 1952 г.
В отечественной историографии существуют различные мнения на отдельные аспекты проблемы репатриации, они значительно отличаются как друг от друга, так и от версий зарубежных историков. Это отчасти объясняется тем, что основные источники по данной проблеме вплоть до начала 1990-х гг. оставались засекреченными. Прежде всего, эти разночтения можно проследить в отношении сведений статистического характера: численности репатриантов, их социального и национального состава. Вопрос о численности, попавших в плен в 1941-первой половине 1942 гг. советских граждан является сложным потому, что учет их не велся. Совершенно не изученными остаются вопросы размещения репатриантов на территории Советского Союза и внутри регионов страны, трудового использования и социального статуса репатриируемых граждан. Хотя в последнее время постепенно отечественные исследователи начинают работать в этом направлении.
Особого освещения требует вопрос правового положения, бытовых условий и материального обеспечения людей после возвращения их на Родину. Практически остается неизученным положение эмигрантов, вернувшихся в СССР из Китая, часть которых была направлена на Урал, в частности в Свердловскую область. Это в полной мере относится и к вопросу о возвращении так называемых “старых эмигрантов”, которые вообще не подлежали репатриации по итогам Ялтинской конференции. Малоизучен режим и условия содержания людей в проверочно- фильтрационных лагерях. Несмотря на то, что в последнее десятилетие появились работы общероссийского масштаба, вопросы пребывания репатриантов на территории многих регионов страны остается открытой. Исследование проблемы репатриантов в Свердловской области до настоящего времени отсутствовало.
Цель работы: реконструировать картину функционирования спецконтингента НКВД из числа репатриантов в военные и первые послевоенные годы.
Задачи исследования:
- выявить состав репатриантов и систему их распределения по регионам СССР и районам Свердловской области;
- изучить понятие “фильтрация”, проанализировать процесс государственной проверки, учета и розыска репатриированных граждан;
- рассмотреть режим содержания репатриантов в проверочно- фильтрационных лагерях;
- исследовать масштабы репрессий советского государства в отношении репатриантов в 1944-начале 1950-х гг.;
- воссоздать картину материально-бытового положения репатриированных граждан, их хозяйственного положения и трудового использования.
Методологической основой исследования являются методы «социальной истории». Они позволяют изучить репатриантов не только как один из видов спецконтингента НКВД, но и как социокультурное явление, отдельный социальный слой. Роль их в процессах, происходящих в российском послевоенном обществе, велика. Около пяти миллионов репатриантов без сомнения внесли заметный вклад в экономику, общественное развитие и культурную жизнь страны.
В работе использовались междисциплинарный подход, сравнительно-исторический и историко-системный методы. Изучение проблемы репатриантов произведено в рамках всей советской системы и конкретной исторической ситуации – военный и послевоенный период. В исследовании проведено сравнение положения репатриантов с другими категориями спецконтингента НКВД. Исследование проблемы осуществлялось с опорой на принципы объективности, научности и историзма.
Методы исследования. Наличие среди источниковой базы проверочно-фильтрационных дел, которые являются массовым источником, позволило использовать в данной работе статистические методы, в частности методы выборочного исследования. При этом был проведен предварительный анализ состава документов фонда проверочно- фильтрационных дел, сбор и регистрация данных об изучаемом объекте, с использованием методов частичного (выборочного) исследования социальных объектов. Полученные данные позволили составить представление о характеристиках документальных биографических данных (их состав, свойства, количественные и качественные признаки) и разработать основные принципы формирования базы личных дел репатриированных граждан для последующих выборок, которые были произведены в ходе исследования. Отбор производился на основе случайности, пропорциональности и репрезентативности. Кроме того, в ходе исследования были использованы аналитический, статистический, проблемно-хронологический методы.
Источниковая база работы. Особенностями источниковой базы исследования являются труднодоступность документов (часть из них до сих пор засекречена) и специфика документов органов НКВД-НКГБ-МГБ- МВД, которые содержат личные дела (проверочно-фильтрационные и архивно-следственные) граждан. В последнем случае встает вопрос о достоверности, содержащейся в них информации.
Опубликованных источников крайне мало, хотя в последние годы появились публикации, касающиеся общих вопросов репатриации. Кроме того, ряд официальных документов за 1940-1950-е гг. был напечатан на страницах газеты «Правда». Среди опубликованных есть и документы фондов региональных архивов, введенные в оборот исследователями. Однако, на сегодняшний день опубликованные документы по положению репатриантов, размещенных в Свердловской области в 1944-начале 1950-х гг., отсутствуют.
Среди опубликованных источников необходимо выделить мемуарную литературу. Негативное отношение советского государства и общества к бывшим военнопленным не стимулировало их к написанию воспоминаний. Поэтому время ее образования относится к периоду начала 1990-х гг. до настоящего времени. В диссертационной работе в качестве дополнительного источника были использованы мемуары и воспоминания жителей Маньчжурии, Таньцзиня и Шанхая, опубликованные в газете «Русские в Китае» и в краеведческих журналах. Для мемуаров характерна субъективность в отборе фактов и видении происходящего1.
Несколько иной вид источников – воспоминания самих сотрудников отдела репатриации. Необходимо выделить книгу советского офицера А.И. Брюханова - его воспоминания о работе миссии по репатриации советских граждан. Совершенно особую категорию составляют мемуары тех советских военнопленных, которые остались на Западе. Отсутствие советской цензуры позволило им подробно описать события тех лет. За редким исключением мемуары, как правило, имеют яркую антисоветскую направленность.
Большое значение приобретает исследование неопубликованных источников. В работе были использованы документы 30 фондов 10 федеральных и региональных государственных, а также муниципальных и ведомственных архивов и 1 фонда музея Первоуральского динасового завода. Среди них Государственный архив Российской Федерации – ГАРФ, Российский государственный архив экономики – РГАЭ, Российский центр хранения и изучения документов Новейшей истории - РЦХИДНИ, Государственный архив административных органов Свердловской области – ГААОСО, Государственный архив Свердловской области – ГАСО, Центр документации общественных организаций Свердловской области – ЦДООСО, архив Информационного центра ГУИН Свердловской области - ИЦ ГУВД Свердловской области, архив УФСБ РФ по Свердловской области, Отдел по делам архивов администрации г. Нижний Тагил - ОДА АНТ, Муниципальный архив социально-правовых документов г. Нижний Тагил - МАСПД НТ.
В структуре рассматриваемых источников можно выделить документы, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Фонд Р-9526 «Управление уполномоченного Совнаркома СССР – Совета Министров СССР по делам репатриации. 1944-1953 гг.». В нем собраны Постановления Советов Министров СССР и РСФСР по вопросам расселения и устройства репатриированных советских граждан, приказы по Управлению по репатриации, финансовые отчеты, донесения, справки, отчеты начальников отделов Управления Уполномоченного, заявления от граждан о желании вернуться, рапорты и докладные о количестве репатриантов, списки и книги регистрации граждан. Всего в фонде 2771 единиц хранения, которые в целом являются важным источником по общим вопросам репатриации.
Другой фонд ГАРФа – Р-7317 «Советская военная администрация в Германии (СВАГ)» содержит Приказы Начальника Управления СВАГ, переписку управления и отделов СВАГ с Управлением уполномоченного по делам репатриантов, докладные записки, акты приема от союзного командования репатриируемых советских граждан, списки и другие документы. Часть документов дублирует документы фонда Р-9526.
Заслуживает особого внимания фонд ГАРФ - Р-9408 «Отдел проверочно-фильтрационных лагерей НКВД СССР (1945-1946)», содержащий 58 единиц хранения. Здесь собраны приказы, циркуляры и инструкции НКВД и НКГБ СССР по вопросам работы со спецпереселенцами и репатриантами и деятельности специальных и проверочно-фильтрационных лагерей. Есть также сведения о материальном обеспечении лагерей, начислении зарплаты спецконтингенту и его использовании в промышленности страны, а также информация о дислокации проверочно-фильтрационных лагерей и сборно- пересыльных пунктов, о численности и составе спецконтингента по лагерям.
Из документов, хранящихся в фондах Российского государственного архива экономики (РГАЭ) можно узнать о хозяйственном использовании репатриантов, в том числе реэмигрантов из Китая, которых распределили по районам различных областей Уральского региона, в частности в Свердловской области, и по отраслям промышленности и сельского хозяйства. Это Ф. 1562 «Центральное статистическое управление СССР» и Ф. 5675 «Учреждения по руководству переселением в СССР. 1949-1954 гг.» Эти фонды содержат данные о реэмигрантах из Китая первой и второй послевоенной волны репатриации за 1946-1954 гг. Здесь же приведены сведения о движении реэмигрантов в Курганской, Свердловской,Челябинской областям, их распределении по отраслям народного хозяйства, трудоустройстве и материально-бытовом положении.
Российский центр хранения и изучения документов Новейшей истории (РЦХИДНИ) содержит фонды Ф. 69 «Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (1942-1944 гг.)» и Ф. 553 «Коллекция документов об участии советских граждан в движении Сопротивления». В них находится информация о деятельности советских военнопленных во время пребывания в плену, их участии и организации системы сопротивления фашистском
Репатриация была необходимой мерой военного и послевоенного времени. В ходе ее были выполнены две задачи - обеспечение народного хозяйства страны, рабочими руками и возвращение миллионов людей на Родину. Другое дело, что многие из них увидели свои семьи через продолжительное время и вынуждены были «отрабатывать» свою несуществующую вину перед государством зачастую в невыносимых условиях. В какой-то мере это относится и к реэмигрантам из Китая, правовое положение различных категорий которых после прибытия в СССР значительно отличалось между собой. Часть их легко приняло условия жизни в Советском Союзе, а часть оказалась в исправительно- трудовых лагерях.
Анализ пребывания репатриантов в Свердловской области: их численности, состава, хозяйственно-бытового устройства и трудового использования, прохождение ими фильтрационно-проверочных процедур, а также сравнение этой категории спецконтингента с другими группами несвободных граждан позволяет выявить некоторые особенности их положения. Вместе с тем, анализ дает возможность осветить множество сторон жизни неизученного ранее контингента НКВД - репатриированных в СССР граждан.
Состав репатриируемых граждан, прибывающих в Свердловскую область, был представлен всеми категориями: прибывшие в составе рабочих батальонов, направленные по месту прежнего жительства, проходящие фильтрацию в спецлагерях НКВД, спецпоселенцы, а также репатрианты, направленные в ИТЛ по обвинению в измене родине и шпионаже. Контингент «репатрианты» использовались как рабочая сила на промышленных объектах Свердловской области. Структура их размещения была подчинена только одной цели - обеспечить промышленные районы области рабочей силой. Репатрианты в составе рабочих батальонов были направлены большинство районов на самые важные предприятия угольной промышленности, цветной и черной металлургии, а также в строительные тресты.
Прием, организация репатриации советских граждан из стран Европы и Азии, размещение, содержание и обеспечение бытовых условий и материальных нужд, организация трудового использования репатриантов потребовали немалых затрат сил и финансовых средств. Решение всех этих задач было возложено на Управление Уполномоченного по делам репатриантов, созданное в 1944 г., а позднее на Отдел Устройства. В областях и республиках СССР, куда были направлены репатрианты в составе рабочих батальонов и созданы проверочно-фильтрационные лагеря, организованы учет, фильтрация спецконтингента находились в ведении органов НКВД-НКГБ-МГБ-МВД. Размещение и трудоустройство реэмигрантов из Китая, прибывающих в область, было возложено на Отдел Переселений. Далее их судьба и материально-бытовое устройство во многом зависело от руководства того предприятия, к которому они были прикреплены. Другое дело, что они не всегда были готовы к приему граждан, не всегда могли обеспечить прибывших жильем, одеждой, обувью. Это служило причиной того, что люди терпели неоправданные лишения, да и производительность труда не соответствовала плану и установленным нормам.
Анализ вопросов, касающийся правового статуса репатриированных граждан, показывает следующую картину. Согласно всем законодательным документам репатрианты, направленные к месту постоянного жительства или для работы в промышленности в составе рабочих батальонов, являлись полноправными советскими гражданами. Более того, часть из них имела право на льготы как инвалиды Великой Отечественной войны, многодетные и одинокие матери. Репатрианты, направленные на предприятия и стройки министерств угольной и лесной промышленности, черной металлургии имели право получить ссуды на индивидуальное жилищное строительство и на хозяйственное обзаведение.
Все репатрианты при направлении на работу должны были быть использованы только по своей специальности.
Но права репатриантов не только не всегда и не везде соблюдались, но и открыто нарушались. Особенно частым нарушением было использование людей не по специальности, невыносимые материально- бытовые условия. Это относится как к тем, кто был целенаправленно направлен в промышленность и прибыл на объект в составе рабочего батальона, так и к тем, кто вернулся на свое прежнее место жительства. Имели место различные незаконные ограничения в отношении бывших военнопленных при трудоустройстве, поступлении на учебу и изменении местожительства. Часто отношение к тем, кто побывал в плену, как со стороны местных властей и сотрудников органов безопасности, так и населения изначально было враждебным. Многое зависело от администрации конкретного предприятия и района, но если говорить об общей картине, то нарушения прав были повсеместно.
Одной из особенностей данной категории контингента является то, что все они проходили процедуру фильтрации, государственной специальной проверки. Эту процедуру, должен был пройти каждый, кто побывал в окружении, в плену врага или был угнан на принудительные работы. Люди по-разному проходили фильтрационные процедуры: часть репатриантов прошла их на сборно-пересыльных пунктах и негативного отношения к себе не ощутила, другая же часть граждан подверглась пристрастному допросу и уголовному преследованию по ст. 58 УК РСФСР. Одни были направлены к месту прежнего жительства, благополучно прошли вторичную фильтрацию в местных проверочно- фильтрационной комиссии, встали на учет в органах НКВД-МВД и, после смерти И.В. Сталина, были сняты с него. Другие же, в составе рабочих батальонов были вынуждены в течение нескольких лет трудиться на промышленном предприятии, за которым были закреплены. Те, кто попадал под подозрение в сотрудничестве с немецкими властями,направлялись на спецпоселение. Однако в эту категорию зачастую попадали и те, кто виновен не был. В своих воспоминаниях, бывшие репатрианты отмечают, что им даже не объясняли причину, просто грузили в эшелоны и этапировали в проверочно-фильтрационные лагеря, а оттуда на поселение.
Создание института "фильтрации" имело объективные причины – в годы войны нередки были различные формы сотрудничества части военнопленных с фашистами. Проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны была наиболее острой в сравнении с другими периодами российской истории. В первые же недели и месяцы войны немцы захватили в плен огромное количество советских солдат и офицеров, часть из них сдалась добровольно и согласилась или была вынуждена сотрудничать с нацистами. Одной из форм фильтрации были спецлагеря НКВД. На севере области был создан проверочно- фильтрационный лагерь НКВД СССР № 0305, в котором внутренние перемещенные лица и репатрианты проходили специальную проверку. Кроме того, этот контингент содержался и в Нижнетагильском спецлагере № 153 и в спецлагере НКВД № 200 (г. Алапаевск). За все время фильтрацию в этих лагерях прошло около 12 тыс. человек.
Организация новой формы лагерей – проверочно-фильтрационных также была вызвана появлением категории контингента НКВД - репатриантов. Помимо основной цели – фильтрации, назначение этих лагерей состояло в том, чтобы обеспечить тот или иной промышленный объект рабочей силой. Устройство ПФЛ было сходным с исправительно- трудовыми, а условия содержания и режим ПФЛ отличись незначительно. Но если заключенные ИТЛ имели четкий фиксированный срок пребывания в лагере, то здесь время было ограничено фильтрационными процедурами.
Особое место занимает репрессивная деятельность органов госбезопасности в отношении репатриантов. Анализ этой деятельности показывает ее неоднозначный и противоречивый характер.
Наличие такого большого количества подозреваемых - одна четвертая от всех прибывших в область в составе рабочих батальонов граждан, было вызвано несколькими причинами. Во-первых, изначально негативное отношение к тем, кто побывал в немецком плену, предопределило большое количество арестованных среди репатриантов. Сотрудники органов НКВД-МВБ изначально были настроены к ним недоброжелательно, тем более, что «сверху» была дана соответствующая установка. Все, побывавшие за пределами СССР и видевшие уровень жизни в других странах, считались потенциальными врагами существующего строя.
Во-вторых, существовал план-разнарядка по набору контингента для работы в промышленности. В-третьих, такое количество подозреваемых можно определить как брак в чекистской работе. В общей атмосфере подозрительности в условиях начала «холодной войны» был усилен поиск «агентов мировой буржуазии, шпионов и диверсантов». Репатрианты же считались потенциальной базой для вербовки. Западные спецслужбы действительно использовали освобожденных из числа советских военнослужащих и гражданских лиц в качестве вербовочной базы. В связи с чем, действия органов госбезопасности не лишены логики, другое дело, что при этом были и крайности.
Без сомнения, среди репатриированных военнослужащих были лица, сотрудничавшие с оккупационными властями. Но большое число подозреваемых и репрессированных, а также воспоминания самих репатриантов ставит под сомнение виновность каждого четвертого прибывшего. Кроме того, процесс реабилитации, начавшийся в 1992 г. и не прекратившийся до сих пор показывает, что далеко не все эти граждане в действительности были «предателями, изменниками и шпионами».
Подробный анализ архивно-следственных дел репатриантов позволил выявить характерные принципы незаконности осуждения, проходящих по этим делам лиц. Обвинения часто основывались лишь на косвенных уликах или показаниях самих обвиняемых и не были доказаны в ходе следствия. В результате многие репатрианты были привлечены к уголовной ответственности и репрессированы по статье 58-1 «а», «б», 58-6 УК РСФСР (измена родине и шпионаж) незаконно.
Особенно это относилось к реэмигрантам из Китая, многие из которых впоследствии были арестованы по ст. 58-10 (антисоветская агитация) УК РСФСР 1926 г. Практически любого реэмигранта можно было привлечь по ст. 58-4-11 (оказание помощи мировой буржуазии и участие в контрреволюционных группировках) УК РСФСР за членство в эмигрантских организациях и отрядах, широко распространенных в Китае в годы Второй мировой войны.
Исследование показало, что в среде репатриантов можно выделить три крупные волны репрессий. Во-первых, в ходе проверки в 1944-1946 гг. было арестовано и взято в агентурную разработку большое количество репатриированных в СССР граждан. Из их среды выявлялись, прежде всего, изменники родины, агентура германской разведки и агентура разведывательных органов иностранных государств. Вторая «волна» затронула тех, кто был ранее в качестве подозреваемого взят в агентурную разработку. В результате этой разработки добывались сведения компрометирующего характера. Третий этап пришелся на начало «холодной войны». В это время был усилен поиск «агентов мировой буржуазии, шпионов и диверсантов», а репатрианты входили в круг подозреваемых. Они действительно являлись потенциальной вербовочной базой иностранных спецслужб, но волна шпиономании и общая атмосфера подозрительности обусловили незаконность действий органов НКВД- НКГБ-МГБ-МВД.
Направленные в Свердловскую область в составе рабочих батальонов репатрианты, прибывали на сборный областной пункт в г. Свердловске, а затем распределялись по районам. Их распределяли по предприятиям, которые должны были предусмотреть мероприятия для создания дружественной атмосферы встречи, нормальных условий существования, хозяйственного и трудового устройства.
Основная масса репатриантов использовалась в трудоемких отраслях производства на предприятиях угольной промышленности, металлургических заводах, лесозаготовках и стройках. Направление значительного числа репатриантов в Свердловскую область и распределение их в основные промышленно значимые районы свидетельствует о том, что экономические мотивы в репатриации были весьма существенны.
Методы закрепления репатриантов в кадрах предприятий были стандартными. Среди них - ограничение права выбора места жительства и работы и материальные стимулы. Государство оказало нуждающимся репатриантам единовременную денежную помощь. Выдавались также ссуды на ремонт квартир и хозяйственное обзаведение в местах размещения. Их должны были выплачивать предприятия по заключению индивидуального трудового договора с членом семьи. Анализ архивных документов показал, что выплаты и ссуды в основном удалось получить реэмигрантам из Китая, приехавшим на Средний Урал после 1946 г.
Анализ трудового использования репатриантов показал, что в целом оно не всегда было эффективным в военные и послевоенные годы. Достичь полной отдачи мешала плохая организация производства, использование специалистов не по специальности, условия труда и материально-бытового положение. Из всех проблем бытового положения репатриантов и трудового использования можно выделить несколько основных. Самой острой была жилищная. Все, конечно, зависело от того предприятия и района, куда был направлен рабочий батальон, но в целом эта проблема в той или иной степени присутствовала во всех местах вселения. Далее это - низкий уровень организации производственного процесса, отсутствие механизации, качественного инструмента, технической учебы и повышения квалификации. Третьей проблемой была плохая обеспеченность продуктами питания, предметами быта и домашнего обихода.
В трудиспользовании различных категорий репатриированных граждан можно наблюдать некоторое различие. Если прибывшие с запада люди, были в основном задействованы на низкоквалифицированных работах, то при трудоустройстве реэмигрантов из Китая, принималась во внимание профессия, трудовые навыки и специальность. Это производилось согласно основной цели репатриации - обеспечить промышленность кадрами, в том числе и квалифицированными.
Условия содержания и режим в проверочно-фильтрационных лагерях режим содержания во многом был сходен с условиями, в которых содержались заключенные ИТЛ и ГУПВИ. Так, организация внутренней структуры ПФЛ соответствовала внутренней организации лагерей для иностранных военнопленных. Практически абсолютное сходство было и в распределении прав и обязанностей у граждан, содержащихся в ИТЛ и ПФЛ. Лагерный режим проверочно-фильтрационных лагерей был подчинен принципам поддержания дисциплины и извлечения наибольшей эффективности от трудиспользования содержащегося контингента. Вошедшие в состав контингента ПФЛ лица, распределялись в соответствии использованием их на контрагентских работах, то есть согласно потребностям государства. Уровень материального состояния спецлагерей напрямую зависел от конкретного хозяйственного органа, с которым был заключен договор на поставку рабочей силы.
Анализ, происходящих в ПФЛ процессов, позволил установить, что число внутренних перемещенных лиц и репатриантов, составляющее «трудовой фонд» лагеря, постоянно изменялось. Это происходило за счет вновь прибывающих из-за границы граждан, и за счет систематической передачи проверенных людей в кадры предприятий. Физическое состояние контингента также можно характеризовать двумя процессами. Лагерное начальство стремилось поддерживать нормальное состояние спецконтингента, необходимое для работы в тяжелых условиях. Однако в лагерь постоянно прибывали партии истощенных людей, которые требовали усиленного питания и лечения.
Одним из отличий трудиспользования репатриантов от заключенных ИТЛ было то, что за свою работу они получали заработную плату. Размер ее впоследствии был приравнен к зарплате вольнонаемных рабочих данного предприятия. Также обстояло и с дополнительным питанием и с материальным стимулированием труда. Существовала целая система денежных и других поощрений за выполнение и перевыполнение нормы. Все это делалось с целью повысить производительность труда. Нельзя сказать, что эта цель, хотя бы частично, не была достигнута. Например, благодаря труду репатриантов предприятие Бокситстрой за 1944-45 гг. выполняло и перевыполняло план по добыче алюминия.
Другое дело, что эти показатели и цифры достигались не только путем поощрений, но и за счет жесткой эксплуатацией людей. Труд на тяжелых горных шахтерских работах был опасен и требовал квалификации и технической оснащенности. Из-за недостатков в организации процесса производства: недостаточного освещения рабочих мест, отсутствия индивидуального освещения, касок, инструктажа по технике безопасности на производственных объектах, где трудились репатрианты, наблюдался повышенный травматизм и несчастные случаи. Кроме того, нередки были случаи, когда людей задерживали в лагере и после прохождения фильтрации.
Исследование показало, что принципы политики советского руководства в отношении различных видов спецконтингента были в полной мере применены и к репатриированным гражданам. Это прослеживалось как в неудовлетворительном обеспечении бытовых условий, так и в низком материальном уровне жизни фактически всех категорий репатриантов.
Анализ пребывания репатриантов в Свердловской области: их численности, состава, хозяйственно-бытового устройства и трудового использования, прохождение ими фильтрационно-проверочных процедур, а также сравнение этой категории спецконтингента с другими группами несвободных граждан позволяет выявить некоторые особенности их положения. Вместе с тем, анализ дает возможность осветить множество сторон жизни неизученного ранее контингента НКВД - репатриированных в СССР граждан.
Состав репатриируемых граждан, прибывающих в Свердловскую область, был представлен всеми категориями: прибывшие в составе рабочих батальонов, направленные по месту прежнего жительства, проходящие фильтрацию в спецлагерях НКВД, спецпоселенцы, а также репатрианты, направленные в ИТЛ по обвинению в измене родине и шпионаже. Контингент «репатрианты» использовались как рабочая сила на промышленных объектах Свердловской области. Структура их размещения была подчинена только одной цели - обеспечить промышленные районы области рабочей силой. Репатрианты в составе рабочих батальонов были направлены большинство районов на самые важные предприятия угольной промышленности, цветной и черной металлургии, а также в строительные тресты.
Прием, организация репатриации советских граждан из стран Европы и Азии, размещение, содержание и обеспечение бытовых условий и материальных нужд, организация трудового использования репатриантов потребовали немалых затрат сил и финансовых средств. Решение всех этих задач было возложено на Управление Уполномоченного по делам репатриантов, созданное в 1944 г., а позднее на Отдел Устройства. В областях и республиках СССР, куда были направлены репатрианты в составе рабочих батальонов и созданы проверочно-фильтрационные лагеря, организованы учет, фильтрация спецконтингента находились в ведении органов НКВД-НКГБ-МГБ-МВД. Размещение и трудоустройство реэмигрантов из Китая, прибывающих в область, было возложено на Отдел Переселений. Далее их судьба и материально-бытовое устройство во многом зависело от руководства того предприятия, к которому они были прикреплены. Другое дело, что они не всегда были готовы к приему граждан, не всегда могли обеспечить прибывших жильем, одеждой, обувью. Это служило причиной того, что люди терпели неоправданные лишения, да и производительность труда не соответствовала плану и установленным нормам.
Анализ вопросов, касающийся правового статуса репатриированных граждан, показывает следующую картину. Согласно всем законодательным документам репатрианты, направленные к месту постоянного жительства или для работы в промышленности в составе рабочих батальонов, являлись полноправными советскими гражданами. Более того, часть из них имела право на льготы как инвалиды Великой Отечественной войны, многодетные и одинокие матери. Репатрианты, направленные на предприятия и стройки министерств угольной и лесной промышленности, черной металлургии имели право получить ссуды на индивидуальное жилищное строительство и на хозяйственное обзаведение.
Все репатрианты при направлении на работу должны были быть использованы только по своей специальности.
Но права репатриантов не только не всегда и не везде соблюдались, но и открыто нарушались. Особенно частым нарушением было использование людей не по специальности, невыносимые материально- бытовые условия. Это относится как к тем, кто был целенаправленно направлен в промышленность и прибыл на объект в составе рабочего батальона, так и к тем, кто вернулся на свое прежнее место жительства. Имели место различные незаконные ограничения в отношении бывших военнопленных при трудоустройстве, поступлении на учебу и изменении местожительства. Часто отношение к тем, кто побывал в плену, как со стороны местных властей и сотрудников органов безопасности, так и населения изначально было враждебным. Многое зависело от администрации конкретного предприятия и района, но если говорить об общей картине, то нарушения прав были повсеместно.
Одной из особенностей данной категории контингента является то, что все они проходили процедуру фильтрации, государственной специальной проверки. Эту процедуру, должен был пройти каждый, кто побывал в окружении, в плену врага или был угнан на принудительные работы. Люди по-разному проходили фильтрационные процедуры: часть репатриантов прошла их на сборно-пересыльных пунктах и негативного отношения к себе не ощутила, другая же часть граждан подверглась пристрастному допросу и уголовному преследованию по ст. 58 УК РСФСР. Одни были направлены к месту прежнего жительства, благополучно прошли вторичную фильтрацию в местных проверочно- фильтрационной комиссии, встали на учет в органах НКВД-МВД и, после смерти И.В. Сталина, были сняты с него. Другие же, в составе рабочих батальонов были вынуждены в течение нескольких лет трудиться на промышленном предприятии, за которым были закреплены. Те, кто попадал под подозрение в сотрудничестве с немецкими властями,направлялись на спецпоселение. Однако в эту категорию зачастую попадали и те, кто виновен не был. В своих воспоминаниях, бывшие репатрианты отмечают, что им даже не объясняли причину, просто грузили в эшелоны и этапировали в проверочно-фильтрационные лагеря, а оттуда на поселение.
Создание института "фильтрации" имело объективные причины – в годы войны нередки были различные формы сотрудничества части военнопленных с фашистами. Проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны была наиболее острой в сравнении с другими периодами российской истории. В первые же недели и месяцы войны немцы захватили в плен огромное количество советских солдат и офицеров, часть из них сдалась добровольно и согласилась или была вынуждена сотрудничать с нацистами. Одной из форм фильтрации были спецлагеря НКВД. На севере области был создан проверочно- фильтрационный лагерь НКВД СССР № 0305, в котором внутренние перемещенные лица и репатрианты проходили специальную проверку. Кроме того, этот контингент содержался и в Нижнетагильском спецлагере № 153 и в спецлагере НКВД № 200 (г. Алапаевск). За все время фильтрацию в этих лагерях прошло около 12 тыс. человек.
Организация новой формы лагерей – проверочно-фильтрационных также была вызвана появлением категории контингента НКВД - репатриантов. Помимо основной цели – фильтрации, назначение этих лагерей состояло в том, чтобы обеспечить тот или иной промышленный объект рабочей силой. Устройство ПФЛ было сходным с исправительно- трудовыми, а условия содержания и режим ПФЛ отличись незначительно. Но если заключенные ИТЛ имели четкий фиксированный срок пребывания в лагере, то здесь время было ограничено фильтрационными процедурами.
Особое место занимает репрессивная деятельность органов госбезопасности в отношении репатриантов. Анализ этой деятельности показывает ее неоднозначный и противоречивый характер.
Наличие такого большого количества подозреваемых - одна четвертая от всех прибывших в область в составе рабочих батальонов граждан, было вызвано несколькими причинами. Во-первых, изначально негативное отношение к тем, кто побывал в немецком плену, предопределило большое количество арестованных среди репатриантов. Сотрудники органов НКВД-МВБ изначально были настроены к ним недоброжелательно, тем более, что «сверху» была дана соответствующая установка. Все, побывавшие за пределами СССР и видевшие уровень жизни в других странах, считались потенциальными врагами существующего строя.
Во-вторых, существовал план-разнарядка по набору контингента для работы в промышленности. В-третьих, такое количество подозреваемых можно определить как брак в чекистской работе. В общей атмосфере подозрительности в условиях начала «холодной войны» был усилен поиск «агентов мировой буржуазии, шпионов и диверсантов». Репатрианты же считались потенциальной базой для вербовки. Западные спецслужбы действительно использовали освобожденных из числа советских военнослужащих и гражданских лиц в качестве вербовочной базы. В связи с чем, действия органов госбезопасности не лишены логики, другое дело, что при этом были и крайности.
Без сомнения, среди репатриированных военнослужащих были лица, сотрудничавшие с оккупационными властями. Но большое число подозреваемых и репрессированных, а также воспоминания самих репатриантов ставит под сомнение виновность каждого четвертого прибывшего. Кроме того, процесс реабилитации, начавшийся в 1992 г. и не прекратившийся до сих пор показывает, что далеко не все эти граждане в действительности были «предателями, изменниками и шпионами».
Подробный анализ архивно-следственных дел репатриантов позволил выявить характерные принципы незаконности осуждения, проходящих по этим делам лиц. Обвинения часто основывались лишь на косвенных уликах или показаниях самих обвиняемых и не были доказаны в ходе следствия. В результате многие репатрианты были привлечены к уголовной ответственности и репрессированы по статье 58-1 «а», «б», 58-6 УК РСФСР (измена родине и шпионаж) незаконно.
Особенно это относилось к реэмигрантам из Китая, многие из которых впоследствии были арестованы по ст. 58-10 (антисоветская агитация) УК РСФСР 1926 г. Практически любого реэмигранта можно было привлечь по ст. 58-4-11 (оказание помощи мировой буржуазии и участие в контрреволюционных группировках) УК РСФСР за членство в эмигрантских организациях и отрядах, широко распространенных в Китае в годы Второй мировой войны.
Исследование показало, что в среде репатриантов можно выделить три крупные волны репрессий. Во-первых, в ходе проверки в 1944-1946 гг. было арестовано и взято в агентурную разработку большое количество репатриированных в СССР граждан. Из их среды выявлялись, прежде всего, изменники родины, агентура германской разведки и агентура разведывательных органов иностранных государств. Вторая «волна» затронула тех, кто был ранее в качестве подозреваемого взят в агентурную разработку. В результате этой разработки добывались сведения компрометирующего характера. Третий этап пришелся на начало «холодной войны». В это время был усилен поиск «агентов мировой буржуазии, шпионов и диверсантов», а репатрианты входили в круг подозреваемых. Они действительно являлись потенциальной вербовочной базой иностранных спецслужб, но волна шпиономании и общая атмосфера подозрительности обусловили незаконность действий органов НКВД- НКГБ-МГБ-МВД.
Направленные в Свердловскую область в составе рабочих батальонов репатрианты, прибывали на сборный областной пункт в г. Свердловске, а затем распределялись по районам. Их распределяли по предприятиям, которые должны были предусмотреть мероприятия для создания дружественной атмосферы встречи, нормальных условий существования, хозяйственного и трудового устройства.
Основная масса репатриантов использовалась в трудоемких отраслях производства на предприятиях угольной промышленности, металлургических заводах, лесозаготовках и стройках. Направление значительного числа репатриантов в Свердловскую область и распределение их в основные промышленно значимые районы свидетельствует о том, что экономические мотивы в репатриации были весьма существенны.
Методы закрепления репатриантов в кадрах предприятий были стандартными. Среди них - ограничение права выбора места жительства и работы и материальные стимулы. Государство оказало нуждающимся репатриантам единовременную денежную помощь. Выдавались также ссуды на ремонт квартир и хозяйственное обзаведение в местах размещения. Их должны были выплачивать предприятия по заключению индивидуального трудового договора с членом семьи. Анализ архивных документов показал, что выплаты и ссуды в основном удалось получить реэмигрантам из Китая, приехавшим на Средний Урал после 1946 г.
Анализ трудового использования репатриантов показал, что в целом оно не всегда было эффективным в военные и послевоенные годы. Достичь полной отдачи мешала плохая организация производства, использование специалистов не по специальности, условия труда и материально-бытового положение. Из всех проблем бытового положения репатриантов и трудового использования можно выделить несколько основных. Самой острой была жилищная. Все, конечно, зависело от того предприятия и района, куда был направлен рабочий батальон, но в целом эта проблема в той или иной степени присутствовала во всех местах вселения. Далее это - низкий уровень организации производственного процесса, отсутствие механизации, качественного инструмента, технической учебы и повышения квалификации. Третьей проблемой была плохая обеспеченность продуктами питания, предметами быта и домашнего обихода.
В трудиспользовании различных категорий репатриированных граждан можно наблюдать некоторое различие. Если прибывшие с запада люди, были в основном задействованы на низкоквалифицированных работах, то при трудоустройстве реэмигрантов из Китая, принималась во внимание профессия, трудовые навыки и специальность. Это производилось согласно основной цели репатриации - обеспечить промышленность кадрами, в том числе и квалифицированными.
Условия содержания и режим в проверочно-фильтрационных лагерях режим содержания во многом был сходен с условиями, в которых содержались заключенные ИТЛ и ГУПВИ. Так, организация внутренней структуры ПФЛ соответствовала внутренней организации лагерей для иностранных военнопленных. Практически абсолютное сходство было и в распределении прав и обязанностей у граждан, содержащихся в ИТЛ и ПФЛ. Лагерный режим проверочно-фильтрационных лагерей был подчинен принципам поддержания дисциплины и извлечения наибольшей эффективности от трудиспользования содержащегося контингента. Вошедшие в состав контингента ПФЛ лица, распределялись в соответствии использованием их на контрагентских работах, то есть согласно потребностям государства. Уровень материального состояния спецлагерей напрямую зависел от конкретного хозяйственного органа, с которым был заключен договор на поставку рабочей силы.
Анализ, происходящих в ПФЛ процессов, позволил установить, что число внутренних перемещенных лиц и репатриантов, составляющее «трудовой фонд» лагеря, постоянно изменялось. Это происходило за счет вновь прибывающих из-за границы граждан, и за счет систематической передачи проверенных людей в кадры предприятий. Физическое состояние контингента также можно характеризовать двумя процессами. Лагерное начальство стремилось поддерживать нормальное состояние спецконтингента, необходимое для работы в тяжелых условиях. Однако в лагерь постоянно прибывали партии истощенных людей, которые требовали усиленного питания и лечения.
Одним из отличий трудиспользования репатриантов от заключенных ИТЛ было то, что за свою работу они получали заработную плату. Размер ее впоследствии был приравнен к зарплате вольнонаемных рабочих данного предприятия. Также обстояло и с дополнительным питанием и с материальным стимулированием труда. Существовала целая система денежных и других поощрений за выполнение и перевыполнение нормы. Все это делалось с целью повысить производительность труда. Нельзя сказать, что эта цель, хотя бы частично, не была достигнута. Например, благодаря труду репатриантов предприятие Бокситстрой за 1944-45 гг. выполняло и перевыполняло план по добыче алюминия.
Другое дело, что эти показатели и цифры достигались не только путем поощрений, но и за счет жесткой эксплуатацией людей. Труд на тяжелых горных шахтерских работах был опасен и требовал квалификации и технической оснащенности. Из-за недостатков в организации процесса производства: недостаточного освещения рабочих мест, отсутствия индивидуального освещения, касок, инструктажа по технике безопасности на производственных объектах, где трудились репатрианты, наблюдался повышенный травматизм и несчастные случаи. Кроме того, нередки были случаи, когда людей задерживали в лагере и после прохождения фильтрации.
Исследование показало, что принципы политики советского руководства в отношении различных видов спецконтингента были в полной мере применены и к репатриированным гражданам. Это прослеживалось как в неудовлетворительном обеспечении бытовых условий, так и в низком материальном уровне жизни фактически всех категорий репатриантов.
Подобные работы
- Репатрианты в Свердловской области в 1943 - начале 1950-х гг
Диссертации (РГБ), история . Язык работы: Русский. Цена: 4365 р. Год сдачи: 2004
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
Каталог работ (149577)
- Бакалаврская работа (38342)
- Диссертация (978)
- Магистерская диссертация (22138)
- Дипломные работы, ВКР (60355)
- Главы к дипломным работам (2138)
- Курсовые работы (10522)
- Контрольные работы (6265)
- Отчеты по практике (1357)
- Рефераты (1481)
- Задачи, тесты, ПТК (631)
- Ответы на вопросы (155)
- Статьи, Эссе, Сочинения (942)
- Бизнес-планы (51)
- Презентации (106)
- РГР (84)
- Авторефераты (РГБ) (1692)
- Диссертации (РГБ) (1882)
- Прочее (458)
Новости
06.01.2018
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь студентам и аспирантам в выполнении работ от наших партнеров
Помощь в выполнении учебных и научных работ на заказ ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
дальше»» Все новости
Статьи
- Где лучше заказывать диссертации и дипломные?
- Выполнение научных статей
- Подготовка диссертаций
- Подводные камни при написании магистерской работы
- Помощь в выполнении дипломных работ
»» Все статьи
Заказать работу
Заявка на оценку стоимости
Это краткая форма заказа. После ее заполнения вы перейдете на полную форму заказа работы
