НАДГРОБИЕ КАК МЕДИА. АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ЦИФРОВОЙ РЕМЕДИАЦИИ КЛАДБИЩ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
|
АННОТАЦИЯ 1
ОГЛАВЛЕНИЕ 2
ВВЕДЕНИЕ 3
1. Надгробие как медиа 10
1.1 Медийная сущность надгробия 10
1.2 Хронология ремедиации кладбищ: от инвентаризации до оцифровки 18
2. Цифровая некрополистика сегодня. Российский контекст 28
2.1 Ключевые акторы и потенциал к формированию сообществ 28
2.2 Устройство практики — «внутренняя кухня» 44
2.3 Мотивы и подходы к рационализации практики 54
3. Автоэтнографическая некрополистика 59
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 74
Список использованных источников и литературы 77
Приложение А. Гайд интервью 83
Приложение Б. Список интервью 86
ОГЛАВЛЕНИЕ 2
ВВЕДЕНИЕ 3
1. Надгробие как медиа 10
1.1 Медийная сущность надгробия 10
1.2 Хронология ремедиации кладбищ: от инвентаризации до оцифровки 18
2. Цифровая некрополистика сегодня. Российский контекст 28
2.1 Ключевые акторы и потенциал к формированию сообществ 28
2.2 Устройство практики — «внутренняя кухня» 44
2.3 Мотивы и подходы к рационализации практики 54
3. Автоэтнографическая некрополистика 59
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 74
Список использованных источников и литературы 77
Приложение А. Гайд интервью 83
Приложение Б. Список интервью 86
Издавна перед человечеством стоял вопрос о том, как следует распоряжаться телами мертвых и всегда находился тот или иной вариант ответа на него. Временами он приобретал форму гигиенического и управленческого вызова, маятниково подвергался сакрализации и секуляризации , но всегда существенно зависел от культурного контекста. В западных культурах, в том числе в России, традиционным считается предание покойных земле. Захоронение из практических и мемориальных соображений особым образом выделяется в пространстве, так появляются надгробия. Надгробия позволили совершить переход от индивидуальной памяти, транслируемой в коммуникативной форме, к памяти культурной, для движения которой уже не принципиально присутствие исходного носителя знания, важен медиатор, способный обеспечить ей «долгосрочную опору» . Так постепенно само надгробие все больше приобретает характер медиа-объекта, за счет вверения ему функции трансляции расширенного знания о захоронении и покойном.
Обратившись к недавнему прошлому нашей страны, можно обнаружить, что с общим распространением культуры фотографии, она становится частью похоронного переходного обряда , а после на фото фиксируется и поминальный обряд. Так появляются мортальные фотоартефакты, фиксирующие покойных и место их упокоения, в том числе и надгробие. Надгробие переходит в модерновые медиа¬формы. Практика похоронного фото представлена в российском научном поле немногочисленными публикациями, а поминальным уделено еще меньше внимания. В целом сегодня тема мало обсуждаема в академической среде, возможно с кажущейся потерей актуальности вслед за утратой традиции. Однако, это правомерно лишь в отношении похоронного фото, которые действительно почти исчезли к концу XX века . Как показывают полевые данные автора, традиция поминального фото не только жива, но и активно трансформируется вслед за социальным и технологическим развитием общества.
Так в 10-е годы XXI века зародилось пока незамеченное российским научным сообществом движение по оцифровке кладбищ, т.е. созданию их цифровых копий в виде текстово-графических баз данных, доступных удаленно через веб-интерфейсы. Эта практика наследует такой вспомогательной исторической дисциплине как некрополистика, сосредоточенной на изучении кладбищ преимущественно через описательную компаративистику. В XX в. к некрополистике обращались как из соображений осмысления и сохранения исторического наследия (проект «Русский некрополь» Великого князя Николая Михайловича и др.), так и чисто в практических целях в форме инвентаризации кладбищ. В свою очередь оцифровка предполагает помимо описания того или иного кладбищенского объекта создания его фото или реже видео образа, таким образом расширяя медиа-эффект визуальной формой. Важным свойством продукта оцифровки является и функция поиска по формируемым базам данных, которая становится возможной благодаря индексации основной информации с надгробия и создания связей между этой информацией и фото. Поиск позволяет в считанные минуты находить нужное захоронения среди тысячи других, что нередко является большой трудностью на самом кладбище. Как пример такой базы данных можно назвать один из самых популярных международных проектов данной тематики BillionGraves . К практике оцифровки обращается все больше людей в России и за рубежом и постепенно вокруг нее начинают формироваться сообщества. Как классическая некрополистика, так и ее цифровая форма в формате оцифровки по своей сути являются актом перевода надгробия из его естественной материальной медиа-формы в новые — текстовые, графические и комбинированные. Это позволяет расширить аудиторию, на которую транслируется содержание надгробия, и что особенно важно время, в течении которого оно доступно для контакта.
Вполне оправдано, что интерес к захоронениям предков (в широком смысле) актуализировался именно сейчас, в эпоху новых технологических, геополитических и социальных трансформаций. В контексте подсвеченного специальной военной операцией (СВО ) вопроса реактуализации национальной идентичности и территориальных границ мы можем вспомнить о роли захоронений в «реконфигурации пространства». Так антрополог Кэтрин Вердери на примере постсоциалистических трансформаций Югославии писала об использовании захоронений (и перезахоронений) для символического установления территориальности и «переупорядочивания значимых миров», в их концептуальном, политическом и экономическом аспекте. Об аналогичной роли мертвых тел для колонизационной политики Третьего Рейха в годы Второй мировой войны писала историк Моника Блэк .
Сегодня на примере сельской местности особенно заметно разрушение материальной опоры памяти и связи поколений, в силу внутренней миграции (ежегодно село покидает около 200 000 россиян ) удаленные села пустеют и разрушаются. У людей, чьи корни уходят в глубинку, не остается места, к которому они могли бы обратить свою память (ежегодно растет количество упраздненных сельских поселений) . Именно кладбище нередко остается единственным материальным свидетельством того, что в том или ином месте некогда жили люди, его как источник не только персональной, но и общественной истории пытаются сохранить путем придания цифровой вечности.
По всему представляется весьма актуальным изучение этой практики, складывающейся вокруг процесса синтеза культурно-исторической памяти, определение роли самого надгробия, приобретающего характер медиа и его цифровых фотокопий и поиск ответа на вопрос о том, каковы глубинные мотивы людей, которые за собственные средства во время свободное от работы отправляются за сотни километров от дома, чтобы сделать фотографии полузабытых сельских кладбищ? Кому и зачем они хотят ретранслировать информацию, зафиксированную на надгробиях десятки, а иногда и сотни лет назад?
Отсюда рождается исследовательская гипотеза, заключающаяся в том, что оцифровка кладбищ является не чем иным, как актом ремедиации надгробия в цифровые медиа-формы. В связи с этим для определения ответа на ключевой исследовательский вопрос о том является ли надгробие медиа-объектом, а практика оцифровки кладбищ актом его ремедиации, надо сформировать представления о контексте этого явления. Так важным оказывается не только фиксация информации, которую содержат и транслируют надгробия, но и то в каких формах это происходит и как формы медиации меняются с течением времени, наконец, как люди, вольно или невольно вступающие в контакт с медиа-слоем надгробий, оценивают транслируемую ими информацию. Автор намерен определить мотивы людей, занимающихся цифровой фоторемедиацией могильных надгробий путем оцифровки российских кладбищ и разобраться, почему для вовлеченных в практику оказывается важным сохранение надгробий именно в цифровой форме. Для этого необходим анализ путей волонтеров к оцифровке кладбищ, их прошлого, индивидуальных особенностей и общих черт. Значимым оказывается понимание механики и особенностей самого процесса оцифровки. Ответы на вопросы: как выбираются кладбища? какой инструментарий используется в процессе? кто оплачивает расходы? что происходит с собранными данными? и другие. Наблюдая за оцифровщиками автор также определяет является ли деятельность по оцифровке одиночной или коллективной, как формируются команды некрополистов, каковы взаимоотношения внутри таких групп. В социальном контексте практики значимым является и то, как посторонние люди относятся к этой деятельности, как складываются отношения оцифровщиков со свидетелями и случаются ли конфликты.
Объект данного исследования — процесс цифровой ремедиации кладбищ посредством их стихийной оцифровки.
Предмет — практика оцифровки кладбищ и цифровые артефакты, производимые в ходе этой деятельности (цифровые базы данных кладбищ).
Цель — изучить практику оцифровки кладбищ как цифровую форму их ремедиации.
Задачи:
о Теоретически обосновать правомерность применения понятия «медиа» к могильному надгробию.
о Проследить хронологию и формы ремедиации надгробия в российском контексте.
о Определить типологию акторов включенных в процесс оцифровки.
о Установить обстоятельства и характер устройства практики.
о Выявить мотивы волонтеров вовлеченных в оцифровку кладбищ.
о Определить роль и форму влияния оцифровщиков на процесс формирования культурно-исторической памяти.
Данная работа призвана привнести в научный дискурс новый способ осмысления сущности могильного надгробия, ввести в научный оборот историю ремедиации могильного надгробия в России, а также, на основе полевых данных, проблематику процесса цифровой фоторемедиации (оцифровки) кладбищ в современной России в т.ч. раскрыть особенности складывающегося движения по оцифровке кладбищ, являющегося одним из многих компонентов цифровой эволюции общества.
Теоретическая рамка работы имеет междисциплинарный характер, так для обоснования применимости понятия медиа в отношении могильного надгробия автор привлекает труды ключевых идеологов Media studies, представителей Торонтской школы коммуникаций Маршалла Маклюэна и Гарольда Инниса, которые в XX веке проделали большую работу по концептуализации понятия медиа и медиасред, а также определению логики их возникновения и развития. Речь идет, в том числе про медиазаконы Маклюэна известные под названием «тетрады медиаэффектов» . Процесс ремедиации исследовался с опорой на идеи профессоров медиа Джея Дэвида Болтера и Ричарда Грузина, издавших в 2000 г. книгу «Remediation: Understanding New Media» (Ремедиация — понимание новых медиа, перевод с англ. автора).
Теоретическое осмысление историко-социальных предпосылок и мотивов вовлечения в практику оцифровки проделано с привлечением идей Memory и Death studies. Так эволюцию похоронных и поминальных традиций удалось проследить среди прочих с опорой на работы российских антропологов Сергея Мохова, исследовавшего историю и современность похоронного дела в российском и мировом контексте, и Ольги Бойцовой, обратившей внимание на традицию похоронного и поминального фото в России.
Мемориальный аспект практики осмыслялся в совокупном контексте ряда идей. Концепция «мест памяти» представителя Школы Анналов, французского историка Пьера Нора, позволила зафиксировать рамку в которой развивалась некрополистика XX века. Идеи немецкого философа Германа Люббе в отношении исторической памяти и кладбищ как ее значимой компоненты, а также концепция культурной и коммуникативной памяти немецкого филолога-египтолога Алейды Ассман, позволили осмыслить мотивы оцифровщиков.
Описанная выше теоретико-методологическая основа позволяет полагать, что антропологическая оптика релевантна поставленному исследовательскому вопросу и позволит осмыслить социальную компоненту феномена цифровизации кладбищ.
Исследование проводилось сочетанием ряда антропологических методов:
1. Глубинное этнографическое интервью по гайду представленному в приложении А. Опрошено 15 информантов, список которых, а также основные технические характеристики интервью приведены в приложении Б. Расшифровки интервью в полном объеме не прилагаются к работе в силу отсутствия согласия информантов на их публикацию, однако в текст работы включаются выдержки из интервью в формате цитат, в объеме комфортном для информантов.
2. Включенное наблюдение и автоэтнография, а именно участие в командной оцифровке 2 сельских кладбищ с фиксацией наблюдений в
автоэтнографическом эссе, представленном в третьей главе.
3. Цифровая этнография (нетнография), включающая изучение публикаций на специализированных форумах и чатах связанных с генеалогией вообще или кладбищенской оцифровкой в частности.
Полем для сбора данных стала цифровая коммуникационная среда, сложившаяся вокруг частных и коммерческих практик в области генеалогии и в некоторой степени краеведения. Первые респонденты были привлечены к исследованию через форму, размещенную в ряде тематических сообществ в социальных сетях и мессенджерах, некоторые присоединились путем «снежного кома». В число респондентов вошли мужчины и женщины в возрасте от 30 до 82 лет, проживающие в разных городах России, а также Чехии. Включенное наблюдение в форме самостоятельной одиночной и групповой оцифровки кладбищ было проведено на сельских территориях Алтайского края.
Работа состоит из трех глав. Первая глава — теоретическое обоснование применения концепции медиа к могильному надгробию и история его ремедиации. Вторая — этнографическое описание устройства цифровой некрополистики в современной России: от ключевых акторов и их мотивов до технической организации процесса оцифровки кладбищ. Наконец третья глава представлена в виде рефлексивного автоэтнографического эссе в смешанном эвокативно-аналитическом стиле .
В заключении автор подводит итоги исследования, резюмирует ключевые выводы и наиболее яркие инсайты, а также те новшества, которые могут быть предложены академическому сообществу в осмыслении сущности такого объекта как надгробия и социальных процессов, которые складываются вокруг него.
Обратившись к недавнему прошлому нашей страны, можно обнаружить, что с общим распространением культуры фотографии, она становится частью похоронного переходного обряда , а после на фото фиксируется и поминальный обряд. Так появляются мортальные фотоартефакты, фиксирующие покойных и место их упокоения, в том числе и надгробие. Надгробие переходит в модерновые медиа¬формы. Практика похоронного фото представлена в российском научном поле немногочисленными публикациями, а поминальным уделено еще меньше внимания. В целом сегодня тема мало обсуждаема в академической среде, возможно с кажущейся потерей актуальности вслед за утратой традиции. Однако, это правомерно лишь в отношении похоронного фото, которые действительно почти исчезли к концу XX века . Как показывают полевые данные автора, традиция поминального фото не только жива, но и активно трансформируется вслед за социальным и технологическим развитием общества.
Так в 10-е годы XXI века зародилось пока незамеченное российским научным сообществом движение по оцифровке кладбищ, т.е. созданию их цифровых копий в виде текстово-графических баз данных, доступных удаленно через веб-интерфейсы. Эта практика наследует такой вспомогательной исторической дисциплине как некрополистика, сосредоточенной на изучении кладбищ преимущественно через описательную компаративистику. В XX в. к некрополистике обращались как из соображений осмысления и сохранения исторического наследия (проект «Русский некрополь» Великого князя Николая Михайловича и др.), так и чисто в практических целях в форме инвентаризации кладбищ. В свою очередь оцифровка предполагает помимо описания того или иного кладбищенского объекта создания его фото или реже видео образа, таким образом расширяя медиа-эффект визуальной формой. Важным свойством продукта оцифровки является и функция поиска по формируемым базам данных, которая становится возможной благодаря индексации основной информации с надгробия и создания связей между этой информацией и фото. Поиск позволяет в считанные минуты находить нужное захоронения среди тысячи других, что нередко является большой трудностью на самом кладбище. Как пример такой базы данных можно назвать один из самых популярных международных проектов данной тематики BillionGraves . К практике оцифровки обращается все больше людей в России и за рубежом и постепенно вокруг нее начинают формироваться сообщества. Как классическая некрополистика, так и ее цифровая форма в формате оцифровки по своей сути являются актом перевода надгробия из его естественной материальной медиа-формы в новые — текстовые, графические и комбинированные. Это позволяет расширить аудиторию, на которую транслируется содержание надгробия, и что особенно важно время, в течении которого оно доступно для контакта.
Вполне оправдано, что интерес к захоронениям предков (в широком смысле) актуализировался именно сейчас, в эпоху новых технологических, геополитических и социальных трансформаций. В контексте подсвеченного специальной военной операцией (СВО ) вопроса реактуализации национальной идентичности и территориальных границ мы можем вспомнить о роли захоронений в «реконфигурации пространства». Так антрополог Кэтрин Вердери на примере постсоциалистических трансформаций Югославии писала об использовании захоронений (и перезахоронений) для символического установления территориальности и «переупорядочивания значимых миров», в их концептуальном, политическом и экономическом аспекте. Об аналогичной роли мертвых тел для колонизационной политики Третьего Рейха в годы Второй мировой войны писала историк Моника Блэк .
Сегодня на примере сельской местности особенно заметно разрушение материальной опоры памяти и связи поколений, в силу внутренней миграции (ежегодно село покидает около 200 000 россиян ) удаленные села пустеют и разрушаются. У людей, чьи корни уходят в глубинку, не остается места, к которому они могли бы обратить свою память (ежегодно растет количество упраздненных сельских поселений) . Именно кладбище нередко остается единственным материальным свидетельством того, что в том или ином месте некогда жили люди, его как источник не только персональной, но и общественной истории пытаются сохранить путем придания цифровой вечности.
По всему представляется весьма актуальным изучение этой практики, складывающейся вокруг процесса синтеза культурно-исторической памяти, определение роли самого надгробия, приобретающего характер медиа и его цифровых фотокопий и поиск ответа на вопрос о том, каковы глубинные мотивы людей, которые за собственные средства во время свободное от работы отправляются за сотни километров от дома, чтобы сделать фотографии полузабытых сельских кладбищ? Кому и зачем они хотят ретранслировать информацию, зафиксированную на надгробиях десятки, а иногда и сотни лет назад?
Отсюда рождается исследовательская гипотеза, заключающаяся в том, что оцифровка кладбищ является не чем иным, как актом ремедиации надгробия в цифровые медиа-формы. В связи с этим для определения ответа на ключевой исследовательский вопрос о том является ли надгробие медиа-объектом, а практика оцифровки кладбищ актом его ремедиации, надо сформировать представления о контексте этого явления. Так важным оказывается не только фиксация информации, которую содержат и транслируют надгробия, но и то в каких формах это происходит и как формы медиации меняются с течением времени, наконец, как люди, вольно или невольно вступающие в контакт с медиа-слоем надгробий, оценивают транслируемую ими информацию. Автор намерен определить мотивы людей, занимающихся цифровой фоторемедиацией могильных надгробий путем оцифровки российских кладбищ и разобраться, почему для вовлеченных в практику оказывается важным сохранение надгробий именно в цифровой форме. Для этого необходим анализ путей волонтеров к оцифровке кладбищ, их прошлого, индивидуальных особенностей и общих черт. Значимым оказывается понимание механики и особенностей самого процесса оцифровки. Ответы на вопросы: как выбираются кладбища? какой инструментарий используется в процессе? кто оплачивает расходы? что происходит с собранными данными? и другие. Наблюдая за оцифровщиками автор также определяет является ли деятельность по оцифровке одиночной или коллективной, как формируются команды некрополистов, каковы взаимоотношения внутри таких групп. В социальном контексте практики значимым является и то, как посторонние люди относятся к этой деятельности, как складываются отношения оцифровщиков со свидетелями и случаются ли конфликты.
Объект данного исследования — процесс цифровой ремедиации кладбищ посредством их стихийной оцифровки.
Предмет — практика оцифровки кладбищ и цифровые артефакты, производимые в ходе этой деятельности (цифровые базы данных кладбищ).
Цель — изучить практику оцифровки кладбищ как цифровую форму их ремедиации.
Задачи:
о Теоретически обосновать правомерность применения понятия «медиа» к могильному надгробию.
о Проследить хронологию и формы ремедиации надгробия в российском контексте.
о Определить типологию акторов включенных в процесс оцифровки.
о Установить обстоятельства и характер устройства практики.
о Выявить мотивы волонтеров вовлеченных в оцифровку кладбищ.
о Определить роль и форму влияния оцифровщиков на процесс формирования культурно-исторической памяти.
Данная работа призвана привнести в научный дискурс новый способ осмысления сущности могильного надгробия, ввести в научный оборот историю ремедиации могильного надгробия в России, а также, на основе полевых данных, проблематику процесса цифровой фоторемедиации (оцифровки) кладбищ в современной России в т.ч. раскрыть особенности складывающегося движения по оцифровке кладбищ, являющегося одним из многих компонентов цифровой эволюции общества.
Теоретическая рамка работы имеет междисциплинарный характер, так для обоснования применимости понятия медиа в отношении могильного надгробия автор привлекает труды ключевых идеологов Media studies, представителей Торонтской школы коммуникаций Маршалла Маклюэна и Гарольда Инниса, которые в XX веке проделали большую работу по концептуализации понятия медиа и медиасред, а также определению логики их возникновения и развития. Речь идет, в том числе про медиазаконы Маклюэна известные под названием «тетрады медиаэффектов» . Процесс ремедиации исследовался с опорой на идеи профессоров медиа Джея Дэвида Болтера и Ричарда Грузина, издавших в 2000 г. книгу «Remediation: Understanding New Media» (Ремедиация — понимание новых медиа, перевод с англ. автора).
Теоретическое осмысление историко-социальных предпосылок и мотивов вовлечения в практику оцифровки проделано с привлечением идей Memory и Death studies. Так эволюцию похоронных и поминальных традиций удалось проследить среди прочих с опорой на работы российских антропологов Сергея Мохова, исследовавшего историю и современность похоронного дела в российском и мировом контексте, и Ольги Бойцовой, обратившей внимание на традицию похоронного и поминального фото в России.
Мемориальный аспект практики осмыслялся в совокупном контексте ряда идей. Концепция «мест памяти» представителя Школы Анналов, французского историка Пьера Нора, позволила зафиксировать рамку в которой развивалась некрополистика XX века. Идеи немецкого философа Германа Люббе в отношении исторической памяти и кладбищ как ее значимой компоненты, а также концепция культурной и коммуникативной памяти немецкого филолога-египтолога Алейды Ассман, позволили осмыслить мотивы оцифровщиков.
Описанная выше теоретико-методологическая основа позволяет полагать, что антропологическая оптика релевантна поставленному исследовательскому вопросу и позволит осмыслить социальную компоненту феномена цифровизации кладбищ.
Исследование проводилось сочетанием ряда антропологических методов:
1. Глубинное этнографическое интервью по гайду представленному в приложении А. Опрошено 15 информантов, список которых, а также основные технические характеристики интервью приведены в приложении Б. Расшифровки интервью в полном объеме не прилагаются к работе в силу отсутствия согласия информантов на их публикацию, однако в текст работы включаются выдержки из интервью в формате цитат, в объеме комфортном для информантов.
2. Включенное наблюдение и автоэтнография, а именно участие в командной оцифровке 2 сельских кладбищ с фиксацией наблюдений в
автоэтнографическом эссе, представленном в третьей главе.
3. Цифровая этнография (нетнография), включающая изучение публикаций на специализированных форумах и чатах связанных с генеалогией вообще или кладбищенской оцифровкой в частности.
Полем для сбора данных стала цифровая коммуникационная среда, сложившаяся вокруг частных и коммерческих практик в области генеалогии и в некоторой степени краеведения. Первые респонденты были привлечены к исследованию через форму, размещенную в ряде тематических сообществ в социальных сетях и мессенджерах, некоторые присоединились путем «снежного кома». В число респондентов вошли мужчины и женщины в возрасте от 30 до 82 лет, проживающие в разных городах России, а также Чехии. Включенное наблюдение в форме самостоятельной одиночной и групповой оцифровки кладбищ было проведено на сельских территориях Алтайского края.
Работа состоит из трех глав. Первая глава — теоретическое обоснование применения концепции медиа к могильному надгробию и история его ремедиации. Вторая — этнографическое описание устройства цифровой некрополистики в современной России: от ключевых акторов и их мотивов до технической организации процесса оцифровки кладбищ. Наконец третья глава представлена в виде рефлексивного автоэтнографического эссе в смешанном эвокативно-аналитическом стиле .
В заключении автор подводит итоги исследования, резюмирует ключевые выводы и наиболее яркие инсайты, а также те новшества, которые могут быть предложены академическому сообществу в осмыслении сущности такого объекта как надгробия и социальных процессов, которые складываются вокруг него.
В рамках данного исследования автор комплексно рассмотрел процесс ремедиации кладбищ в форме оцифровки, с целью изучения характерных особенностей данной практики в российском контексте.
В работе теоретически обоснована правомерность применения понятия «медиа» к могильному надгробию. С опорой на теоретический материал было положено, что надгробие несет в себе совокупность черт характерных для медиа, такие как способность проносить сообщение через пространство и время и способность к трансформации форм восприятия, а вслед за ними и изменений ассоциированных с объектом социальных процессов. Говоря в терминологии Торонтской школы коммуникации надгробие — временно-ориентированное медиа, которое автор относит к смешанному типу с точки зрения «теплоты» по Маклюэну. Надгробие может транслировать часть информации прямо и явно, оставляя другую для осмысления и довершения искушенным зрителем.
Так автор предложил эффективный подход к осмыслению надгробия с применением оптики Media studies, особенно актуальный в контексте описания ранее не изученного российским академическим сообществом движения по оцифровке кладбищ, которое в заданном контексте находит логичную форму теоретического осмысления через призму процессов ремедиации. Автор проследил хронологию актов ремедиации надгробия от ранних непрямых художественных форм до логично предшествующих рассмотренной в рамках работы оцифровке, текстовой в виде научной и хозяйственной инвентаризации и графической форме в виде поминального фото, популярного в России в течении XX века. Сам процесс оцифровки кладбищ, который, предполагает создание текстово-графических баз данных кладбищ в ультимативно цифровой форме, определен как наиболее актуальная на сегодняшний день форма ремедиации, усилившая медиа-эффект предшествующих форм.
В работе представлено и типологизировано разнообразие акторов причастных сегодня к практике оцифровки в российском поле: работающие в институциональных рамках академические и государственные оцифровщики, и независимые коммерческие и волонтерские акторы. Продемонстрирована степень влияния акторов разного типа на развитие процесса и характер связей друг с другом, тенденция к складыванию сообществ вокруг практики. Анализ акторов в рамках полевого этапа исследования показал, что два типа акторов - коммерческий и в особенности волонтерский - демонстрируют наибольшую вовлеченность в практику.
Особую ценность представляет живой и объемный полевой материал, который позволил автору с нескольких ракурсов осмыслить устройство практики оцифровки кладбищ. Так в работе описываются как организационно-бытовые аспекты практики, так и мотивы и идеи, которые вовлекают в нее участников. Автор работы не был только лишь сторонним наблюдателем — собственный опыт оцифровки и
включенного наблюдения за действиями других был описан в формате
автоэтнографического эссе, придающего работе выраженный рефлексивный характер. Именно автоэтнографический опыт позволил автору глубоко понять феномен оцифровки кладбищ и взглянуть на нарративы информантов с эмической перспективы.
Полевой материал показал, что за разнообразием выбираемых информантами подходов к рационализации практики от сохранения надгробий как инструментов ритуальной мнемоники до решения утилитарных задач легитимации фактов устной истории, в каждом случае, так или иначе, обнаруживается глубинный мотив работы с идентичностями разного порядка. Так цифровая инвентаризация захоронений вписывается в процесс (ре)конструирования и рефлексии в отношении культурно-исторической памяти в том числе локальной и семейной памяти как основы для выстраивания персональной идентичности.
Исследования заданной темы могут быть продолжены в разном ключе. С одной стороны значительный интерес представляет возможность наблюдения за построением сообществ, которые имеют потенциал к переходу в форму общественных движений. С другой стороны обнаруженное автором поле позволяет глубоко осмыслить структуру мемориальной ткани общества, в контексте культурно¬исторической персональной и коллективной памяти.
Исследование и его промежуточные результаты были представлены и получили позитивный отклик на нескольких международных и всероссийских научных конференциях: «Modern Culture and Communication — 2023» (СпбГУ), «Антропоконф — 2023» (ТюмГУ) и «Векторы-2024» (МВШСЭН, Шанинка). Рекомендации коллег были учтены в текущей редакции работы.
По материалам исследования была написана статья, опубликованная в журнале Studia Culturae (РИНЦ) .
В работе теоретически обоснована правомерность применения понятия «медиа» к могильному надгробию. С опорой на теоретический материал было положено, что надгробие несет в себе совокупность черт характерных для медиа, такие как способность проносить сообщение через пространство и время и способность к трансформации форм восприятия, а вслед за ними и изменений ассоциированных с объектом социальных процессов. Говоря в терминологии Торонтской школы коммуникации надгробие — временно-ориентированное медиа, которое автор относит к смешанному типу с точки зрения «теплоты» по Маклюэну. Надгробие может транслировать часть информации прямо и явно, оставляя другую для осмысления и довершения искушенным зрителем.
Так автор предложил эффективный подход к осмыслению надгробия с применением оптики Media studies, особенно актуальный в контексте описания ранее не изученного российским академическим сообществом движения по оцифровке кладбищ, которое в заданном контексте находит логичную форму теоретического осмысления через призму процессов ремедиации. Автор проследил хронологию актов ремедиации надгробия от ранних непрямых художественных форм до логично предшествующих рассмотренной в рамках работы оцифровке, текстовой в виде научной и хозяйственной инвентаризации и графической форме в виде поминального фото, популярного в России в течении XX века. Сам процесс оцифровки кладбищ, который, предполагает создание текстово-графических баз данных кладбищ в ультимативно цифровой форме, определен как наиболее актуальная на сегодняшний день форма ремедиации, усилившая медиа-эффект предшествующих форм.
В работе представлено и типологизировано разнообразие акторов причастных сегодня к практике оцифровки в российском поле: работающие в институциональных рамках академические и государственные оцифровщики, и независимые коммерческие и волонтерские акторы. Продемонстрирована степень влияния акторов разного типа на развитие процесса и характер связей друг с другом, тенденция к складыванию сообществ вокруг практики. Анализ акторов в рамках полевого этапа исследования показал, что два типа акторов - коммерческий и в особенности волонтерский - демонстрируют наибольшую вовлеченность в практику.
Особую ценность представляет живой и объемный полевой материал, который позволил автору с нескольких ракурсов осмыслить устройство практики оцифровки кладбищ. Так в работе описываются как организационно-бытовые аспекты практики, так и мотивы и идеи, которые вовлекают в нее участников. Автор работы не был только лишь сторонним наблюдателем — собственный опыт оцифровки и
включенного наблюдения за действиями других был описан в формате
автоэтнографического эссе, придающего работе выраженный рефлексивный характер. Именно автоэтнографический опыт позволил автору глубоко понять феномен оцифровки кладбищ и взглянуть на нарративы информантов с эмической перспективы.
Полевой материал показал, что за разнообразием выбираемых информантами подходов к рационализации практики от сохранения надгробий как инструментов ритуальной мнемоники до решения утилитарных задач легитимации фактов устной истории, в каждом случае, так или иначе, обнаруживается глубинный мотив работы с идентичностями разного порядка. Так цифровая инвентаризация захоронений вписывается в процесс (ре)конструирования и рефлексии в отношении культурно-исторической памяти в том числе локальной и семейной памяти как основы для выстраивания персональной идентичности.
Исследования заданной темы могут быть продолжены в разном ключе. С одной стороны значительный интерес представляет возможность наблюдения за построением сообществ, которые имеют потенциал к переходу в форму общественных движений. С другой стороны обнаруженное автором поле позволяет глубоко осмыслить структуру мемориальной ткани общества, в контексте культурно¬исторической персональной и коллективной памяти.
Исследование и его промежуточные результаты были представлены и получили позитивный отклик на нескольких международных и всероссийских научных конференциях: «Modern Culture and Communication — 2023» (СпбГУ), «Антропоконф — 2023» (ТюмГУ) и «Векторы-2024» (МВШСЭН, Шанинка). Рекомендации коллег были учтены в текущей редакции работы.
По материалам исследования была написана статья, опубликованная в журнале Studia Culturae (РИНЦ) .
