ПУБЛИЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ РОССИИ В ОТНОШЕНИЯХ С ЕС, 2014-2024 ГГ.
|
Аннотация
Введение 3
1 Теоретико-методологические основы исследования публичной дипломатии России
в условиях кризиса отношений с ЕС 8
1.1 Теория практик и концепция недружественности 8
1.2 Понятие публичной дипломатии 13
1.3 Смежные термины 22
2 Европейское направление российской публичной дипломатии в условиях кризиса:
конструирование, инструменты и восприятие дискурса недружественности 35
2.1 Конструирующие недружественность дискурсивные практики 35
2.2 Изменения в проектах публичной дипломатии 45
2.3 Представленность дискурса недружественности в ЕС 58
3 Особенности методологии взаимодействия с большими языковыми моделями .. 71
Заключение 76
Список источников и литературы 78
Приложение А Результаты сбора, категоризации и подсчета первичных характеристик проанализированных определений 94
Приложение Б Распределение проектов Фонда «Русский мир» по темам и странам 97
Приложение В Наиболее часто встречающиеся ресурсы среди целевых источников зарубежного дискурса 98
Введение 3
1 Теоретико-методологические основы исследования публичной дипломатии России
в условиях кризиса отношений с ЕС 8
1.1 Теория практик и концепция недружественности 8
1.2 Понятие публичной дипломатии 13
1.3 Смежные термины 22
2 Европейское направление российской публичной дипломатии в условиях кризиса:
конструирование, инструменты и восприятие дискурса недружественности 35
2.1 Конструирующие недружественность дискурсивные практики 35
2.2 Изменения в проектах публичной дипломатии 45
2.3 Представленность дискурса недружественности в ЕС 58
3 Особенности методологии взаимодействия с большими языковыми моделями .. 71
Заключение 76
Список источников и литературы 78
Приложение А Результаты сбора, категоризации и подсчета первичных характеристик проанализированных определений 94
Приложение Б Распределение проектов Фонда «Русский мир» по темам и странам 97
Приложение В Наиболее часто встречающиеся ресурсы среди целевых источников зарубежного дискурса 98
Современные отношения России и ЕС переживают глубокий кризис. Будучи заложниками украинского конфликта, они представляют для внешней политики России вызов, который та принимает очень неохотно. В условиях глобальной переориентации постепенно наращиваются международные проекты со странами «незапада» и всё более очевидной становится зияющая «дыра» на европейском направлении. Тем не менее, Евросоюз продолжает быть крупнейшим партнёром России на европейском континенте. Придёт время, когда отношения нужно будет выстраивать заново, и фундамент для этого следует готовить сейчас. В интересах России сделать всё возможное, чтобы сохранить диалог с «недружественными» странами - прежде всего с их населением.
Однако - весьма иронично - инструмент для поддержания такого диалога пострадал от настоящей конфронтации в первую очередь. Публичная дипломатия России столкнулась с «отменой», цензурой и была вынуждена подстраиваться под новые реалии. Интересным продуктом этого процесса стала концепция недружественности, кот орая зародилась как официальная реакция на ухудшение отношений и стала одним из неочевидных инструментов публичной дипломатии.
Сегодня, спустя 10 лет противостояния актуализируется вопрос о том, как публичная дипломатия адаптировалась к условиям кризиса. Сохранилось ли вообще европейское направление в публичной дипломатии России, или перераспределение ресурсов полностью его уничтожило? Понимание этих изменений необходимо для стратегического планирования дальнейшего взаимодействия с ЕС и поддержания эффективности публичной дипломатии России.
Цель работы - определить изменения публичной дипломатии России в отношении ЕС в условиях кризиса. Исследовательский вопрос, поставленный в этой работе: какую роль играет концепция недружественности в публичной дипломатии России в отношении ЕС? Цель предполагает выполнение следующих задач:
1. Сформулировать исследовательскую модель для работы с эмпирическим материалом по теме диссертации, опираясь на анализ концептуализации понятия публичной дипломатии в исследованиях международных отношений;
2. Выявить институциональные и дискурсивные изменения публичной дипломатии России в отношении ЕС в 2014-2024 гг.,
3. Определить роль концепции недружественности в публичной дипломатии России в отношении ЕС .
Объектом исследования является публичная дипломатия России в отношении ЕС. Предметом - особенности публичной дипломатии РФ в отношении ЕС в 2014-2024 гг. и роль концепции недружественности.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 2014 по 2024 гг. В 2014 присоединение Крыма спровоцировало нарастание напряжённости между Россией и ЕС. После этого официальная риторика планомерно ужесточалась, а политика стран -членов всё более ориентировалась на противодействие публичной дипломатии России.
Теоретической основой исследования выступает теория практик и концепция дискурсивных практик М. Фуко. В данном случае мы ориентируемся на опыт И.Н. Вершинина, который предложил методологию изучения содержания публичной дипломатии через «дискурсивные практики» 1. Теория практик предлагает брать в качестве единицы анализа «практики», т.е. «повторяющиеся паттерны взаимодействия» . А концепция М. Фуко, в свою очередь, конкретизирует в качестве единицы анализа высказывания, которые способствуют формированию дискурса. Такой теоретический фундамент предоставляет необходимые инструменты для детального изучения содержания публичной дипломатии.
В анализе терминологии используются модели коммуникации Дж. Грюнига, приспособленные С.-Х. Юном для изучения публичной дипломатии . В её рамках модели определяются по двум характеристикам: 1) направлению - коммуникация «в один конец» (например, пропаганда) называется односторонней; коммуникация, подразумевающая обмен сообщениями называется двусторонней; 2) предназначению - коммуникация, в которой отправитель является субъектом, а принимающая сторона - объектом, называется асимметричной; коммуникация, в которой отправитель и принимающая сторона оба обладают субъектностью, называется симметричной. Использование моделей коммуникации необходимо для таксономии многообразия исследовательских подходов к определению публичной дипломатии.
Основными методами исследования стали историко-описательный метод, метод периодизации, количественный и качественный контент-анализ, дискурс анализ, метод картирования, веб-скрейпинг . Историко-описательный метод использован для того, чтобы соотнести изменения в публичной дипломатии России с основными событиями, которые повлияли на отношения России и ЕС за период 2014-2024 гг. Метод периодизации применен для выделения этапов трансформации публичной дипломатии России в отношении ЕС. Количественный, качественный контент-анализ и дискурс-анализ использовались более широко: для анализа подходов к определению публичной дипломатии, для анализа стенограмм выступлений акторов -конструкторов дискурса недружественности, чтобы проследить как формируется дискурс и его содержание, для анализа иностранных интернет-источников на предмет вовлечённости иностранной аудитории в дискурс недружественности. При анализе последних также использовались большие языковые модели. Метод картирования использовался для визуализации результатов анализа. Для сбора большого количества данных использовался метод веб- скрейпинга.
Источниковую базу исследования можно разделить на несколько групп. В первую группу источников вошли выступления официальных представителей РФ: министра иностранных дел, официального представителя МИД, президента РФ. Хотя ни одно из этих лиц в одиночку не определяет российскую политическую систему, их дискурсивное влияние достаточно велико, чтобы их называли «уполномоченными выразителями господствующего дискурса» . Их анализ показал частоту и особенности использования дискурса недружественности, чем был создан фундамент для изучения трансляции дискурса на зарубежную общественность.
Во вторую группу вынесены материалы Фонда президентских грантов, Фонда Горчакова, Фонда «Русский мир» и Россотрудничества. К ним относится официальная отчётность организаций, внутренние документы, а также информационное сопровождение их деятельности на официальных сайтах. С их помощью проанализированы изменения в проектах публичной дипломатии, а также смещение приоритетов.
В последнюю группу вошли интернет-источники широкого спектра, подобранные по особым поисковым запросам. По своей природе это официальные источники институтов ЕС, национальные правительственные порталы, сайты гражданских инициатив и НПО, экспертные и академические ресурсы, СМИ, информационно агрегаторы, корпоративные сайты, социальные сети и форумы. Их анализ показал особенности распространения дискурса недружественности в странах-членах ЕС.
Обзор литературы: научная литература, посвящённая публичной дипломатии, условно может быть разделена на теоретическую и прикладную. Одни работы больше уделяют внимание концепции феномена и его границам, а другие - его применению в международных отношениях. Первая группа, в свою очередь, также делится на несколько направлений. Так, например, одни авторы разбирают публичную дипломатию на модели, принципы, аспекты, измерения и пытаются объяснить феномен через них. Например, пять элементов публичной дипломатии Н.Дж. Калла , четыре модели Э. Гильбоа , четыре аспекта С.-Х. Юна и три измерения М. Леонарда . Другие авторы изучают феномен через смежные термины, не зацикливаясь на определении публичной дипломатии. Так, например, М.М. Лебедева, Дж.С. Най исследуют её проявление в мягкой силе , Дж. Найт - в дипломатии знаний , Н.А. Цветкова и Н.М. Кузнецов - в дипломатии больших данных , К. Данкомб - в цифровой дипломатии , А.Е. Коньков и Р.С. Чуков - в парламентской дипломатии . Самому же определению авторы уделяют внимание крайне редко.
Более прикладные работы очень часто посвящены практике США как номинальн ых родоначальников публичной дипломатии. Однако российский случай также исследуется как отечественными, так и зарубежными авторами. Среди них есть общие работы, в которых характеризуется публичная дипломатия России в целом: работы Н.В Бурлиновой , А.А. Великой и Г. Симонса , Т. Джаста , С.Л. Ткаченко и А. де Робертиса , И.Ш. Шамугия , Н.А. Цветковой и Д.А. Рущина . А также более точечные исследования: Н.М. Кузнецовой и Н.А. Цветковой, раскрывших направление дипломатии больших данных в России , И.Н. Вершинина, изучившего дискурсивные практики российской публичной дипломатии в отношениях с Японией , Г. Симонса, рассмотревшего место российских НПО , О.А. Красняк, изучившей кейс официального представителя МИД М.В. Захаровой , Я.М. Годзимирского и М. Эствика, рассмотревших стратегические коммуникации России .
Вместе с этим, европейское направление российской публичной дипломатии в период 2014-2024 гг. до сих пор не получило широкого представления среди исследователей. Учитывая особенно сложные отношения, выстроившиеся между Россией и ЕС, этот случай заслуживает внимания.
Научная новизна данной работы обуславливается включением в анализ публичной дипломатии измерения дискурса, выделении европейского направления в новейший период, первой попытке концептуализировать недружественность, а также привлечении новых методов анализа.
Структура работы. Магистерская диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
Однако - весьма иронично - инструмент для поддержания такого диалога пострадал от настоящей конфронтации в первую очередь. Публичная дипломатия России столкнулась с «отменой», цензурой и была вынуждена подстраиваться под новые реалии. Интересным продуктом этого процесса стала концепция недружественности, кот орая зародилась как официальная реакция на ухудшение отношений и стала одним из неочевидных инструментов публичной дипломатии.
Сегодня, спустя 10 лет противостояния актуализируется вопрос о том, как публичная дипломатия адаптировалась к условиям кризиса. Сохранилось ли вообще европейское направление в публичной дипломатии России, или перераспределение ресурсов полностью его уничтожило? Понимание этих изменений необходимо для стратегического планирования дальнейшего взаимодействия с ЕС и поддержания эффективности публичной дипломатии России.
Цель работы - определить изменения публичной дипломатии России в отношении ЕС в условиях кризиса. Исследовательский вопрос, поставленный в этой работе: какую роль играет концепция недружественности в публичной дипломатии России в отношении ЕС? Цель предполагает выполнение следующих задач:
1. Сформулировать исследовательскую модель для работы с эмпирическим материалом по теме диссертации, опираясь на анализ концептуализации понятия публичной дипломатии в исследованиях международных отношений;
2. Выявить институциональные и дискурсивные изменения публичной дипломатии России в отношении ЕС в 2014-2024 гг.,
3. Определить роль концепции недружественности в публичной дипломатии России в отношении ЕС .
Объектом исследования является публичная дипломатия России в отношении ЕС. Предметом - особенности публичной дипломатии РФ в отношении ЕС в 2014-2024 гг. и роль концепции недружественности.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 2014 по 2024 гг. В 2014 присоединение Крыма спровоцировало нарастание напряжённости между Россией и ЕС. После этого официальная риторика планомерно ужесточалась, а политика стран -членов всё более ориентировалась на противодействие публичной дипломатии России.
Теоретической основой исследования выступает теория практик и концепция дискурсивных практик М. Фуко. В данном случае мы ориентируемся на опыт И.Н. Вершинина, который предложил методологию изучения содержания публичной дипломатии через «дискурсивные практики» 1. Теория практик предлагает брать в качестве единицы анализа «практики», т.е. «повторяющиеся паттерны взаимодействия» . А концепция М. Фуко, в свою очередь, конкретизирует в качестве единицы анализа высказывания, которые способствуют формированию дискурса. Такой теоретический фундамент предоставляет необходимые инструменты для детального изучения содержания публичной дипломатии.
В анализе терминологии используются модели коммуникации Дж. Грюнига, приспособленные С.-Х. Юном для изучения публичной дипломатии . В её рамках модели определяются по двум характеристикам: 1) направлению - коммуникация «в один конец» (например, пропаганда) называется односторонней; коммуникация, подразумевающая обмен сообщениями называется двусторонней; 2) предназначению - коммуникация, в которой отправитель является субъектом, а принимающая сторона - объектом, называется асимметричной; коммуникация, в которой отправитель и принимающая сторона оба обладают субъектностью, называется симметричной. Использование моделей коммуникации необходимо для таксономии многообразия исследовательских подходов к определению публичной дипломатии.
Основными методами исследования стали историко-описательный метод, метод периодизации, количественный и качественный контент-анализ, дискурс анализ, метод картирования, веб-скрейпинг . Историко-описательный метод использован для того, чтобы соотнести изменения в публичной дипломатии России с основными событиями, которые повлияли на отношения России и ЕС за период 2014-2024 гг. Метод периодизации применен для выделения этапов трансформации публичной дипломатии России в отношении ЕС. Количественный, качественный контент-анализ и дискурс-анализ использовались более широко: для анализа подходов к определению публичной дипломатии, для анализа стенограмм выступлений акторов -конструкторов дискурса недружественности, чтобы проследить как формируется дискурс и его содержание, для анализа иностранных интернет-источников на предмет вовлечённости иностранной аудитории в дискурс недружественности. При анализе последних также использовались большие языковые модели. Метод картирования использовался для визуализации результатов анализа. Для сбора большого количества данных использовался метод веб- скрейпинга.
Источниковую базу исследования можно разделить на несколько групп. В первую группу источников вошли выступления официальных представителей РФ: министра иностранных дел, официального представителя МИД, президента РФ. Хотя ни одно из этих лиц в одиночку не определяет российскую политическую систему, их дискурсивное влияние достаточно велико, чтобы их называли «уполномоченными выразителями господствующего дискурса» . Их анализ показал частоту и особенности использования дискурса недружественности, чем был создан фундамент для изучения трансляции дискурса на зарубежную общественность.
Во вторую группу вынесены материалы Фонда президентских грантов, Фонда Горчакова, Фонда «Русский мир» и Россотрудничества. К ним относится официальная отчётность организаций, внутренние документы, а также информационное сопровождение их деятельности на официальных сайтах. С их помощью проанализированы изменения в проектах публичной дипломатии, а также смещение приоритетов.
В последнюю группу вошли интернет-источники широкого спектра, подобранные по особым поисковым запросам. По своей природе это официальные источники институтов ЕС, национальные правительственные порталы, сайты гражданских инициатив и НПО, экспертные и академические ресурсы, СМИ, информационно агрегаторы, корпоративные сайты, социальные сети и форумы. Их анализ показал особенности распространения дискурса недружественности в странах-членах ЕС.
Обзор литературы: научная литература, посвящённая публичной дипломатии, условно может быть разделена на теоретическую и прикладную. Одни работы больше уделяют внимание концепции феномена и его границам, а другие - его применению в международных отношениях. Первая группа, в свою очередь, также делится на несколько направлений. Так, например, одни авторы разбирают публичную дипломатию на модели, принципы, аспекты, измерения и пытаются объяснить феномен через них. Например, пять элементов публичной дипломатии Н.Дж. Калла , четыре модели Э. Гильбоа , четыре аспекта С.-Х. Юна и три измерения М. Леонарда . Другие авторы изучают феномен через смежные термины, не зацикливаясь на определении публичной дипломатии. Так, например, М.М. Лебедева, Дж.С. Най исследуют её проявление в мягкой силе , Дж. Найт - в дипломатии знаний , Н.А. Цветкова и Н.М. Кузнецов - в дипломатии больших данных , К. Данкомб - в цифровой дипломатии , А.Е. Коньков и Р.С. Чуков - в парламентской дипломатии . Самому же определению авторы уделяют внимание крайне редко.
Более прикладные работы очень часто посвящены практике США как номинальн ых родоначальников публичной дипломатии. Однако российский случай также исследуется как отечественными, так и зарубежными авторами. Среди них есть общие работы, в которых характеризуется публичная дипломатия России в целом: работы Н.В Бурлиновой , А.А. Великой и Г. Симонса , Т. Джаста , С.Л. Ткаченко и А. де Робертиса , И.Ш. Шамугия , Н.А. Цветковой и Д.А. Рущина . А также более точечные исследования: Н.М. Кузнецовой и Н.А. Цветковой, раскрывших направление дипломатии больших данных в России , И.Н. Вершинина, изучившего дискурсивные практики российской публичной дипломатии в отношениях с Японией , Г. Симонса, рассмотревшего место российских НПО , О.А. Красняк, изучившей кейс официального представителя МИД М.В. Захаровой , Я.М. Годзимирского и М. Эствика, рассмотревших стратегические коммуникации России .
Вместе с этим, европейское направление российской публичной дипломатии в период 2014-2024 гг. до сих пор не получило широкого представления среди исследователей. Учитывая особенно сложные отношения, выстроившиеся между Россией и ЕС, этот случай заслуживает внимания.
Научная новизна данной работы обуславливается включением в анализ публичной дипломатии измерения дискурса, выделении европейского направления в новейший период, первой попытке концептуализировать недружественность, а также привлечении новых методов анализа.
Структура работы. Магистерская диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
В условиях ухудшения двусторонних отношений публичная дипломатия призвана сохранить диалог между обществами стран. Однако из-за того, что такой диалог теоретически может быть использован в сторону одного из его участников, он одним из первых подвергает ограничениям. То, как публичная дипломатия адаптируется к враждебным условиям и изменяет характер своей деятельности, представляет актуальный кейс по межгосударственному взаимодействию в эпоху кризиса.
В период 2014-2024 гг. российская публичная дипломатия перешла от поиска диалога и контактов к преимущественно оборонительной позиции. Поводом к этому послужили санкции и политика противодействия российскому влиянию, которую в официальном дискурсе окрестили «недружественной». Апогеем этого противостояния стала официальная реакция - список недружественных стран, закрепивший жёсткое разграничение между российской идентичностью и европейскими «другими» .
В рамках данной работы была решена одна из главных проблем, сопряжённых с исследованиями публичной дипломатии - неоднозначность терминологии и концептуальные противоречия, накопленные в научном дискурсе. Представленный анализ позволил определить характер связей между публичной дипломатией и смежными понятиями, чтобы сформировать рабочее определение и уточнить исследовательское поле . Представленные результаты пригодны как для прикладного применения в исследованиях практик публичной дипломатии, так и для дальнейшего развития дискуссии о проблеме формирования теории для изучения публичной дипломатии в российской политико - культурной парадигме.
Выявление изменений в публичной дипломатии России в отношении ЕС, благодаря используемой методологии, раскрыло не только институциональное измерение, но и содержательное. Были выявлены значительные расхождения в отражении дискурса недружественности между институциональной поддержкой и официальной риторикой. В то время как координирующие публичную дипломатию структуры по большей части не переняли концепцию недружественности, а следовательно, не способствовали её распространению на проекты публичной дипломатии, официальный дискурс последовательно «создавал» недружественные страны и наполнял его смыслами и нарративами. Публичная дипломатия прошла три этапа переформирования европейского направления: от депрессивно-устойчивого до промежуточного периода резких перемен, вызванных COVID-19; и от промежуточного до периода свёртывания, начавшегося в 2022 г. Ужесточение санкционной политики и различные ограничения, наложенные на российскую сторону, привели к стремительному сокращению проектов. Те, что были сохранены, сегодня существуют на минимально допустимом уровне и занимают оборонительную позицию, преследуя цель сохранения присутствия. Однако наибольший удар пришёлся по проектам, ориентированным на наиболее «проблемный» Прибалтийский регион, который в итоге стал «самым недружественным» в ЕС - в этом направлении почти все из множества проектов, выстраиваемых с 2014 г., были закрыты.
Недружественность же преодолела значительный путь от дипломатического клише до полноценного дискурса, влияющего на восприятие России за рубежом. И европейская общественность стала с ним взаимодействовать. Но этот контакт не курировался российскими институтами публичной дипломатии, а стимулировался заголовками из европейских СМИ. В итоге, сегодня европейский дискурс недружественности сильно фрагментирован как в понимании недружественности, так и в стиле его восприятия. И если европейское направление в проектах публичной дипломатии было сведено на нет, то регулярные сообщения, поддерживающие дискурс недружественности и дополняющие его, посылаются до сих пор, усиливая раздел между Россией и европейскими «другими». Особый интерес в этом контексте представляют попытки исключить из дискурса Венгрию и Словакию посредством перечня стран, навязывающих деструктивные ценности, в который включены все страны-члены ЕС, кроме этих двух. Такой ход может быть может быть интерпретирован как попытка нарушить монолитность недружественных стран.
Таким образом, концепция недружественности заняла вакуум, образовавшийся в европейском направления публичной дипломатии. Она стала лейтмотивом для её свёртывания и поставила российскую сторону в выжидающую позицию . В то время, как оценить влияние концепции недружественности на процесс будущего восстановления двусторонних контактов сложно, ясно одно - этот процесс будет тесно связан с параллельной трансформацией взаимного восприятия и того, что обе стороны понимают под «недружественностью».
В период 2014-2024 гг. российская публичная дипломатия перешла от поиска диалога и контактов к преимущественно оборонительной позиции. Поводом к этому послужили санкции и политика противодействия российскому влиянию, которую в официальном дискурсе окрестили «недружественной». Апогеем этого противостояния стала официальная реакция - список недружественных стран, закрепивший жёсткое разграничение между российской идентичностью и европейскими «другими» .
В рамках данной работы была решена одна из главных проблем, сопряжённых с исследованиями публичной дипломатии - неоднозначность терминологии и концептуальные противоречия, накопленные в научном дискурсе. Представленный анализ позволил определить характер связей между публичной дипломатией и смежными понятиями, чтобы сформировать рабочее определение и уточнить исследовательское поле . Представленные результаты пригодны как для прикладного применения в исследованиях практик публичной дипломатии, так и для дальнейшего развития дискуссии о проблеме формирования теории для изучения публичной дипломатии в российской политико - культурной парадигме.
Выявление изменений в публичной дипломатии России в отношении ЕС, благодаря используемой методологии, раскрыло не только институциональное измерение, но и содержательное. Были выявлены значительные расхождения в отражении дискурса недружественности между институциональной поддержкой и официальной риторикой. В то время как координирующие публичную дипломатию структуры по большей части не переняли концепцию недружественности, а следовательно, не способствовали её распространению на проекты публичной дипломатии, официальный дискурс последовательно «создавал» недружественные страны и наполнял его смыслами и нарративами. Публичная дипломатия прошла три этапа переформирования европейского направления: от депрессивно-устойчивого до промежуточного периода резких перемен, вызванных COVID-19; и от промежуточного до периода свёртывания, начавшегося в 2022 г. Ужесточение санкционной политики и различные ограничения, наложенные на российскую сторону, привели к стремительному сокращению проектов. Те, что были сохранены, сегодня существуют на минимально допустимом уровне и занимают оборонительную позицию, преследуя цель сохранения присутствия. Однако наибольший удар пришёлся по проектам, ориентированным на наиболее «проблемный» Прибалтийский регион, который в итоге стал «самым недружественным» в ЕС - в этом направлении почти все из множества проектов, выстраиваемых с 2014 г., были закрыты.
Недружественность же преодолела значительный путь от дипломатического клише до полноценного дискурса, влияющего на восприятие России за рубежом. И европейская общественность стала с ним взаимодействовать. Но этот контакт не курировался российскими институтами публичной дипломатии, а стимулировался заголовками из европейских СМИ. В итоге, сегодня европейский дискурс недружественности сильно фрагментирован как в понимании недружественности, так и в стиле его восприятия. И если европейское направление в проектах публичной дипломатии было сведено на нет, то регулярные сообщения, поддерживающие дискурс недружественности и дополняющие его, посылаются до сих пор, усиливая раздел между Россией и европейскими «другими». Особый интерес в этом контексте представляют попытки исключить из дискурса Венгрию и Словакию посредством перечня стран, навязывающих деструктивные ценности, в который включены все страны-члены ЕС, кроме этих двух. Такой ход может быть может быть интерпретирован как попытка нарушить монолитность недружественных стран.
Таким образом, концепция недружественности заняла вакуум, образовавшийся в европейском направления публичной дипломатии. Она стала лейтмотивом для её свёртывания и поставила российскую сторону в выжидающую позицию . В то время, как оценить влияние концепции недружественности на процесс будущего восстановления двусторонних контактов сложно, ясно одно - этот процесс будет тесно связан с параллельной трансформацией взаимного восприятия и того, что обе стороны понимают под «недружественностью».