АНТИАЛКОГОЛЬНАЯ КАМПАНИЯ (1985-1988): ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ И ПОВСЕДНЕВНЫЕ ПРАКТИКИ
|
Аннотация 2
ВВЕДЕНИЕ 2
Глава 1 Проблема пьянства в годы позднего СССР и предпосылки антиалкогольной кампании 14
1.1 Практики потребления спиртных напитков и формы борьбы с пьянством и алкоголизмом
в обществе позднего социализма 14
1.2 Социально-демографические последствия позднесоветского пьянства 27
1.3 Разработка и принятие антиалкогольной стратегии: политические предпосылки и
идеологические ориентиры 32
Глава 2 Борьба с пьянством и алкоголизмом в Томске в контексте истории повседневности 39
2.1 Государственная антиалкогольная политика и повседневная жизнь г. Томска 39
2.2 Формы и практики адаптации городских обывателей 53
2.3 Антиалкогольная политика в дискурсах повседневности рядовых жителей сибирского
города 62
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 69
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 72
ПРИЛОЖЕНИЕ А 79
ВВЕДЕНИЕ 2
Глава 1 Проблема пьянства в годы позднего СССР и предпосылки антиалкогольной кампании 14
1.1 Практики потребления спиртных напитков и формы борьбы с пьянством и алкоголизмом
в обществе позднего социализма 14
1.2 Социально-демографические последствия позднесоветского пьянства 27
1.3 Разработка и принятие антиалкогольной стратегии: политические предпосылки и
идеологические ориентиры 32
Глава 2 Борьба с пьянством и алкоголизмом в Томске в контексте истории повседневности 39
2.1 Государственная антиалкогольная политика и повседневная жизнь г. Томска 39
2.2 Формы и практики адаптации городских обывателей 53
2.3 Антиалкогольная политика в дискурсах повседневности рядовых жителей сибирского
города 62
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 69
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 72
ПРИЛОЖЕНИЕ А 79
Актуальность исследования. На сегодняшний день значительно возрастает исследовательский интерес к изучению масштабных и структурных изменений советской политической и идеологической системы, осуществлённые после прихода к власти в 1985 г. нового советского руководства во главе с М.С. Горбачёвым. В то же время, несмотря на широкое обилие научной и публицистической литературы, посвященной последнему этапу существования СССР, в отечественной и зарубежной историографии относительно немного исследований, комплексно реконструирующих специфику проявления трансформаций советской системы в контексте социальной истории и истории повседневности. Данный факт становится более примечательным в силу того, что одним из наиболее ярких проявлений социальной политики в 1980-е годы являлась беспрецедентная попытка искоренения пьянства и алкоголизма, осуществлённая новым советским руководством сразу после прихода к власти весной 1985 года.
Несмотря на очевидный демографический, медицинский и социальный урон, вызванный потреблением спиртного, питейные практики и формы борьбы с пьянством являлись достаточно устойчивым явлением в позднесоветской реальности . Социально-культурное значение алкоголя заключалось в том, что оно являлось значимым элементом обрядности, сопровождающей переходы между различными формами жизни, а умеренное пьянство не мешало вести законопослушный и адекватный культурным традициям образ жизни. Соответственно, абсолютно трезвеннический образ жизни мог считаться аномальным явлением советской жизни . Кодовое содержание спиртного способствовало тому, что советские идеологические структуры часто прибегали к манипуляциям в отношении населения к выпивке. Вместе с этим, властные органы, как правило, были заинтересованы в производстве и продаже алкоголя, который выступал значительным источником пополнения государственного бюджета в контексте существовавшей государственной питейной монополии. В связи с этим, реконструкция восприятия антиалкогольной кампании рядовыми советскими гражданами представляется весьма актуальной.
Во-первых, рассмотрение изменений, которые претерпели повседневные практики обывателя под воздействием этой кампании, поспособствует более глубокому пониманию взаимоотношений советского человека с властными структурами в годы ранней перестройки.
Во-вторых, анализ разработки антиалкогольной стратегии советского руководства может создать условия для более целостного понимания характера первых политических мероприятий политики перестройки.
Наконец, рассмотрение антиалкогольной стратегии советского руководства и её проявления в изменении жизненных практик рядового советского человека позволит лучше понять особенности культурной роли потребления спиртного в позднесоветском обществе.
Степень изученности темы. Проблеме советского пьянства и различных форм борьбы с алкоголизмом посвящено достаточное количество работ отечественных и зарубежных историков, социологов и демографов, в которых довольно обстоятельно изучены различные аспекты данной проблематики. В то же время стоит отметить, что такие вопросы как значение спиртных напитков в отечественном бытовом пространстве и восприятие антиалкогольных кампаний рядовыми советскими гражданами ещё недостаточно исследованы в отечественной и зарубежной историографии.
Освоение данной темы, с одной стороны, происходило в контексте изучения отечественного алкогольного производства и потребления, обобщающих работ по политической истории перестройки, а также при помощи социо-демографических и медицинских исследований. Работы И.В. Такалы , В.В. Похлебкина , И.В. Курукина и Е.А. Никулиной представляют собой фактологическое описание истории отечественных питейных традиций и государственной алкогольной политики. В рамках подобных исследований довольно подробно проанализированы такие аспекты советской алкогольной проблемы и антиалкогольных кампаний как уровень производства и потребления спиртного в годы позднего СССР и перестройки, специфика административно-командных мер антиалкогольной политики, потребительские пристрастия незаурядных личностей и отражение культурных питейных практик в фольклорной советской традиции. В статье саратовского антрополога Г.В. Карповой анализируются механизмы системы государственного контроля и управления в алкогольной политике, а также практики населения, возникающие в ответ на принятие государственных решений. Помимо этого, автором была осуществлена попытка анализа художественных произведений, в частности, советского кино, репрезентирующих нормированные или осуждаемые культурные практики потребления спиртного .
Исследования политической истории позднего социализма рассматривают алкогольную проблему в контексте общего экономического и демографического кризиса, справедливо замечая, что такие сопутствующие эффекты распространившегося пьянства как рост преступности, низкая производительность труда, падение рождаемости способствовали внесению необходимых изменений алкогольной политики после прихода к власти нового советского руководства в 1985 году. В этой связи, антиалкогольная кампания до недавнего времени изучалась, как правило, в контексте других событий перестройки. В работах А.Б. Безбородова, Н.В. Елисеевой, В.А. Шестакова , Р. А. Медведева отмечается, что основным методом кампании стало административное давление, а кампания по борьбе с пьянством дискредитировала саму идею ускорения и была худшим началом для перестроечных реформ. Один из ведущих западных советологов С. Коткин отмечал, что инициация первых социально-политических мероприятий перестройки были связаны с желанием М.С. Горбачёва обеспечить «поддержку» будущим масштабные преобразованиям политической и экономической системы и предупредить возможное пассивное сопротивление им в ЦК, центральных министерствах, союзных республиках и регионах . Р.Г. Пихоя , В.В. Согрин , Н. Елисеева , Р.Г. Кирсанов обращали внимание на бюджетные потери государства в результате антиалкогольной кампании, приводившие к скрытому повышению цен и эмиссии, причём подсчёты разных авторов существенно различаются.
Более подробно тематика антиалкогольной кампании рассматривается в отечественных и зарубежных демографических исследованиях, анализирующих проблему влияния пьянства на рост российской смертности, рождаемости и различных заболеваний. Так, в данных работах подчёркивается, что антиалкогольная кампания стала важным фактором сокращения смертности в краткосрочный период, и, вместе с этим, на основе широкого пласта статистических материалов, ряд авторов отмечают, что 40-процентный рост смертности в постсоветской России происходил главным образом в силу факторов, связанных с последствиями антиалкогольной кампании .
Иной взгляд позднесоветской алкогольной проблемы в рамках социологических теорий девиантности был предложен некоторыми отечественными социальными историками. В частности, в работах петербургского исследователя советской повседневности Н.Б. Лебиной рассматривается опыт изменения форм потребления спиртного и государственных попыток борьбы с ним при помощи дихотомии «норма-аномалия» . Ряд авторов, не связывая напрямую свои утверждения с девиантологическими теориями, фактически воспроизводят мысль об аномичном характере позднесоветского общества, обострявший тягу населения к потреблению спиртного. Так, А.В. Шубин обратил внимание на желание нового советского руководства в апреле 1985 года продемонстрировать разрыв с «аморальным» прошлым предыдущих лет, отмечая при этом, что реальными причинами повседневного пьянства являлся социально-психологический кризис общества позднего СССР, связанный, в частности, с монотонным образом жизни и отсутствием развитой системы развлечений, образования и т.д. . Аналогичную мысль высказал В.Э. Багдасарян, по мнению которого, неудача антиалкогольной кампании объясняется тем, что пьянство было только следствием системного надлома СССР, когда прежние нормы и ценности не соответствовали существующим отношениям, что было ключевым фактором роста потребления спиртных напитков в позднесоветской реальности.
Несмотря на очевидный демографический, медицинский и социальный урон, вызванный потреблением спиртного, питейные практики и формы борьбы с пьянством являлись достаточно устойчивым явлением в позднесоветской реальности . Социально-культурное значение алкоголя заключалось в том, что оно являлось значимым элементом обрядности, сопровождающей переходы между различными формами жизни, а умеренное пьянство не мешало вести законопослушный и адекватный культурным традициям образ жизни. Соответственно, абсолютно трезвеннический образ жизни мог считаться аномальным явлением советской жизни . Кодовое содержание спиртного способствовало тому, что советские идеологические структуры часто прибегали к манипуляциям в отношении населения к выпивке. Вместе с этим, властные органы, как правило, были заинтересованы в производстве и продаже алкоголя, который выступал значительным источником пополнения государственного бюджета в контексте существовавшей государственной питейной монополии. В связи с этим, реконструкция восприятия антиалкогольной кампании рядовыми советскими гражданами представляется весьма актуальной.
Во-первых, рассмотрение изменений, которые претерпели повседневные практики обывателя под воздействием этой кампании, поспособствует более глубокому пониманию взаимоотношений советского человека с властными структурами в годы ранней перестройки.
Во-вторых, анализ разработки антиалкогольной стратегии советского руководства может создать условия для более целостного понимания характера первых политических мероприятий политики перестройки.
Наконец, рассмотрение антиалкогольной стратегии советского руководства и её проявления в изменении жизненных практик рядового советского человека позволит лучше понять особенности культурной роли потребления спиртного в позднесоветском обществе.
Степень изученности темы. Проблеме советского пьянства и различных форм борьбы с алкоголизмом посвящено достаточное количество работ отечественных и зарубежных историков, социологов и демографов, в которых довольно обстоятельно изучены различные аспекты данной проблематики. В то же время стоит отметить, что такие вопросы как значение спиртных напитков в отечественном бытовом пространстве и восприятие антиалкогольных кампаний рядовыми советскими гражданами ещё недостаточно исследованы в отечественной и зарубежной историографии.
Освоение данной темы, с одной стороны, происходило в контексте изучения отечественного алкогольного производства и потребления, обобщающих работ по политической истории перестройки, а также при помощи социо-демографических и медицинских исследований. Работы И.В. Такалы , В.В. Похлебкина , И.В. Курукина и Е.А. Никулиной представляют собой фактологическое описание истории отечественных питейных традиций и государственной алкогольной политики. В рамках подобных исследований довольно подробно проанализированы такие аспекты советской алкогольной проблемы и антиалкогольных кампаний как уровень производства и потребления спиртного в годы позднего СССР и перестройки, специфика административно-командных мер антиалкогольной политики, потребительские пристрастия незаурядных личностей и отражение культурных питейных практик в фольклорной советской традиции. В статье саратовского антрополога Г.В. Карповой анализируются механизмы системы государственного контроля и управления в алкогольной политике, а также практики населения, возникающие в ответ на принятие государственных решений. Помимо этого, автором была осуществлена попытка анализа художественных произведений, в частности, советского кино, репрезентирующих нормированные или осуждаемые культурные практики потребления спиртного .
Исследования политической истории позднего социализма рассматривают алкогольную проблему в контексте общего экономического и демографического кризиса, справедливо замечая, что такие сопутствующие эффекты распространившегося пьянства как рост преступности, низкая производительность труда, падение рождаемости способствовали внесению необходимых изменений алкогольной политики после прихода к власти нового советского руководства в 1985 году. В этой связи, антиалкогольная кампания до недавнего времени изучалась, как правило, в контексте других событий перестройки. В работах А.Б. Безбородова, Н.В. Елисеевой, В.А. Шестакова , Р. А. Медведева отмечается, что основным методом кампании стало административное давление, а кампания по борьбе с пьянством дискредитировала саму идею ускорения и была худшим началом для перестроечных реформ. Один из ведущих западных советологов С. Коткин отмечал, что инициация первых социально-политических мероприятий перестройки были связаны с желанием М.С. Горбачёва обеспечить «поддержку» будущим масштабные преобразованиям политической и экономической системы и предупредить возможное пассивное сопротивление им в ЦК, центральных министерствах, союзных республиках и регионах . Р.Г. Пихоя , В.В. Согрин , Н. Елисеева , Р.Г. Кирсанов обращали внимание на бюджетные потери государства в результате антиалкогольной кампании, приводившие к скрытому повышению цен и эмиссии, причём подсчёты разных авторов существенно различаются.
Более подробно тематика антиалкогольной кампании рассматривается в отечественных и зарубежных демографических исследованиях, анализирующих проблему влияния пьянства на рост российской смертности, рождаемости и различных заболеваний. Так, в данных работах подчёркивается, что антиалкогольная кампания стала важным фактором сокращения смертности в краткосрочный период, и, вместе с этим, на основе широкого пласта статистических материалов, ряд авторов отмечают, что 40-процентный рост смертности в постсоветской России происходил главным образом в силу факторов, связанных с последствиями антиалкогольной кампании .
Иной взгляд позднесоветской алкогольной проблемы в рамках социологических теорий девиантности был предложен некоторыми отечественными социальными историками. В частности, в работах петербургского исследователя советской повседневности Н.Б. Лебиной рассматривается опыт изменения форм потребления спиртного и государственных попыток борьбы с ним при помощи дихотомии «норма-аномалия» . Ряд авторов, не связывая напрямую свои утверждения с девиантологическими теориями, фактически воспроизводят мысль об аномичном характере позднесоветского общества, обострявший тягу населения к потреблению спиртного. Так, А.В. Шубин обратил внимание на желание нового советского руководства в апреле 1985 года продемонстрировать разрыв с «аморальным» прошлым предыдущих лет, отмечая при этом, что реальными причинами повседневного пьянства являлся социально-психологический кризис общества позднего СССР, связанный, в частности, с монотонным образом жизни и отсутствием развитой системы развлечений, образования и т.д. . Аналогичную мысль высказал В.Э. Багдасарян, по мнению которого, неудача антиалкогольной кампании объясняется тем, что пьянство было только следствием системного надлома СССР, когда прежние нормы и ценности не соответствовали существующим отношениям, что было ключевым фактором роста потребления спиртных напитков в позднесоветской реальности.
Проблема пьянства, алкоголизма, стремительного роста потребления спиртного являлась устойчивым элементом позднесоветской реальности в силу ряда факторов. Постоянный рост производства и продажи алкогольной продукции, продиктованный бюджетными интересами советского руководства, логичным образом сопрягался со стремительным ростом демографических и социальных последствий пьянства и алкоголизма, в чём проявлялось ключевое противоречие алкогольной политики в годы позднего социализма.
Исходя из морально-нравственных целевых установок социалистической системы, её идеологические стратегии создавали эстетический образ серьёзного и ответственного субъекта. Несмотря на то, что поведенческая модель трезвого и волевого человека действительно была популярна, в реальности позднесоветской жизни пьянство переставало восприниматься в качестве отклонения, несовместимого с социалистическими идеалами. Это могло быть связано с тем, что алкоголь являлся наиболее доступным проводником в процессе создания повседневных зон, утверждавшие временную автономию советского субъекта от взаимодействия с официальными дискурсивными посылами и идеологическими ритуальными действиями, а питейные практики выступали в качестве средства нейтрализации психологического напряжения на уровне повседневного существования.
Наряду с этим, происходило возрастание роли спиртных напитков в культурной и экономической сферах позднесоветской жизни. Важнейшие праздники и обряды советской жизни в отсутствии потребления алкогольных напитков зачастую меняли свою природу и первоначальный заложенный смысл, что, в свою очередь, имеет давнюю отечественную культурную традицию застольных празднований и признавалось властными механизмами в качестве определённой нормы существовавшей действительности. Здесь также важно заметить, что немаловажную роль в нормировании практик умеренного потребления спиртного играли различные кинематографические и литературные репрезентации пьющих обывателей, симпатичные и знакомые образы которых не вызывали презрения и негативного отношения.
Другое проявление, которое получило алкоголь именно в позднесоветскую эпоху, стало проникновение алкоголя в сферу неформальной советской экономики, выступившее незаметным оплотом этой системы и проводником к местам, где тесным образом переплетаются практики потребления и обмена, акты общения и личных интересов. В контексте отсутствия законодательного регулирования массивного пласта деловых контактов, при которых большая часть сделок заключалась лицом к лицу, спиртное являлось средством неофициального гаранта неформальных соглашений. Особенная роль спиртных напитков также проявлялась т и в том, что они являлись не только средством ритуального закрепления отношений, но и объектом обмена.
Нараставший производственный, демографический урон от растущего роста пьянства, способствовал тому, что советское руководство несколько раз прибегало к попыткам снизить производство и продажу спиртных напитков, в связи с чем, опыт антиалкогольных кампаний для позднесоветского общества до 1985 года не был новым явлением. Однако в силу непродуманного характера государственных ограничений, кампании по борьбе с пьянством в 1958 и 1972 годах, парадоксальным образом заканчивались ещё большим ростом алкогольного потребления.
Осознавая негативные последствия советского пьянства, а также то, что продажа алкоголя уже не приносит существенного дохода для государственной казны, новое советское руководство весной 1985 года решило выбрать масштабную антиалкогольную кампанию в качестве одного из первых мероприятий политики перестройки. Для подчёркивания решительного характера собственных действий, советскими реформаторами воспроизводилась идея морально-нравственного оздоровления советского субъекта, а официальные дискурсивные стратегии относительно алкогольной проблемы претерпели существенные изменения, что могло быть связано с общим дискурсом первого периода перестройки о необходимости модернизации основ социалистической системы.
После принятия майских постановлений, определявшие спектр административно-правовых, дисциплинарных и пропагандистских механизмов осуществления антиалкогольных мер, в борьбу за отрезвление советского общества включились ключевые государственно-партийные органы. Томский регион в этом отношении представляет особый интерес, поскольку функционирование трезвеннических мер здесь проходило особенным образом.
Во-первых, огромное влияние на высокие и динамичные темпы реализации антиалкогольной политики в Томской области оказывало влияние фигуры Е.К. Лигачёва - бывшего руководителя региона и ключевого проводника трезвеннической кампании. Безусловно, было бы неверно сводить резкое ограничение доступности спиртного к действиям единоличного автора, поскольку проведение любой масштабной социальной кампании в рассматриваемый период осуществлялось посредством распылённого институционального аппарата. В этом контексте скорее важно то, какие изменения претерпела фигура самого известного политика в дискурсивных практиках рядовых томичей. Помимо этого, статус студенческого города предполагал активное ограничение в покупке и потреблении спиртного для городской молодёжи, тем самым, производилась попытка разрушения одного из значимых элементов студенческой повседневности.
Как и в любом другом регионе, ограничение мест продажи спиртного, сокращение объёмов алкогольного производства, способствовали общим для городского пространства дестабилизационным процессам, вызывавшим нарушение повседневного порядка, и проявлявшиеся в нарастании магазинных очередей, увеличении числа спекулянтов спиртными напитками, ужесточении наказаний для нарушителей новых потребительских установок.
Восприятие антиалкогольных мер рядовыми городскими жителями, выступившие главными объектами воздействия трезвеннической стратегии, также как и характер изменения их повседневных практик имело сложный и многогранный характер. Об этом свидетельствовали многочисленные казусы, при которых обыватель мог демонстрировать противоречивые сценарии потребительского поведения в сложившейся ситуации, которые, было бы ошибочным сводить к прямому принятию, сопротивлению или ложному, неискреннему восприятию антиалкогольной стратегии. Данный тезис подтверждается тем, что различные попытки обхода трезвеннических правил, могли не восприниматься городскими жителями как некое нарушение дисциплинарного порядка, а порой оформляли некое собственное пространство, в рамках которого было возможно продолжать воспроизводство привычных жизненных практик, не выступая прямым образом против существующих ограничений.
В свою очередь, находясь в едином дискурсивном и символическом пространстве, городские жители по-разному выражали своё отношение к проводимым мерам, о чём говорит довольно рассеянная среда высказываний, которые могли содержать противоположные друг другу точки зрения. Однако построение обывательских дискурсов в эти годы определялось ключевыми знаками, определявшие повседневные трудности и бытовые неудобства, а легитимация публичного комментирования партийных решений в рамках политики гласности только усиливало общий процесс деконструкции позднесоветской системы.
Исходя из морально-нравственных целевых установок социалистической системы, её идеологические стратегии создавали эстетический образ серьёзного и ответственного субъекта. Несмотря на то, что поведенческая модель трезвого и волевого человека действительно была популярна, в реальности позднесоветской жизни пьянство переставало восприниматься в качестве отклонения, несовместимого с социалистическими идеалами. Это могло быть связано с тем, что алкоголь являлся наиболее доступным проводником в процессе создания повседневных зон, утверждавшие временную автономию советского субъекта от взаимодействия с официальными дискурсивными посылами и идеологическими ритуальными действиями, а питейные практики выступали в качестве средства нейтрализации психологического напряжения на уровне повседневного существования.
Наряду с этим, происходило возрастание роли спиртных напитков в культурной и экономической сферах позднесоветской жизни. Важнейшие праздники и обряды советской жизни в отсутствии потребления алкогольных напитков зачастую меняли свою природу и первоначальный заложенный смысл, что, в свою очередь, имеет давнюю отечественную культурную традицию застольных празднований и признавалось властными механизмами в качестве определённой нормы существовавшей действительности. Здесь также важно заметить, что немаловажную роль в нормировании практик умеренного потребления спиртного играли различные кинематографические и литературные репрезентации пьющих обывателей, симпатичные и знакомые образы которых не вызывали презрения и негативного отношения.
Другое проявление, которое получило алкоголь именно в позднесоветскую эпоху, стало проникновение алкоголя в сферу неформальной советской экономики, выступившее незаметным оплотом этой системы и проводником к местам, где тесным образом переплетаются практики потребления и обмена, акты общения и личных интересов. В контексте отсутствия законодательного регулирования массивного пласта деловых контактов, при которых большая часть сделок заключалась лицом к лицу, спиртное являлось средством неофициального гаранта неформальных соглашений. Особенная роль спиртных напитков также проявлялась т и в том, что они являлись не только средством ритуального закрепления отношений, но и объектом обмена.
Нараставший производственный, демографический урон от растущего роста пьянства, способствовал тому, что советское руководство несколько раз прибегало к попыткам снизить производство и продажу спиртных напитков, в связи с чем, опыт антиалкогольных кампаний для позднесоветского общества до 1985 года не был новым явлением. Однако в силу непродуманного характера государственных ограничений, кампании по борьбе с пьянством в 1958 и 1972 годах, парадоксальным образом заканчивались ещё большим ростом алкогольного потребления.
Осознавая негативные последствия советского пьянства, а также то, что продажа алкоголя уже не приносит существенного дохода для государственной казны, новое советское руководство весной 1985 года решило выбрать масштабную антиалкогольную кампанию в качестве одного из первых мероприятий политики перестройки. Для подчёркивания решительного характера собственных действий, советскими реформаторами воспроизводилась идея морально-нравственного оздоровления советского субъекта, а официальные дискурсивные стратегии относительно алкогольной проблемы претерпели существенные изменения, что могло быть связано с общим дискурсом первого периода перестройки о необходимости модернизации основ социалистической системы.
После принятия майских постановлений, определявшие спектр административно-правовых, дисциплинарных и пропагандистских механизмов осуществления антиалкогольных мер, в борьбу за отрезвление советского общества включились ключевые государственно-партийные органы. Томский регион в этом отношении представляет особый интерес, поскольку функционирование трезвеннических мер здесь проходило особенным образом.
Во-первых, огромное влияние на высокие и динамичные темпы реализации антиалкогольной политики в Томской области оказывало влияние фигуры Е.К. Лигачёва - бывшего руководителя региона и ключевого проводника трезвеннической кампании. Безусловно, было бы неверно сводить резкое ограничение доступности спиртного к действиям единоличного автора, поскольку проведение любой масштабной социальной кампании в рассматриваемый период осуществлялось посредством распылённого институционального аппарата. В этом контексте скорее важно то, какие изменения претерпела фигура самого известного политика в дискурсивных практиках рядовых томичей. Помимо этого, статус студенческого города предполагал активное ограничение в покупке и потреблении спиртного для городской молодёжи, тем самым, производилась попытка разрушения одного из значимых элементов студенческой повседневности.
Как и в любом другом регионе, ограничение мест продажи спиртного, сокращение объёмов алкогольного производства, способствовали общим для городского пространства дестабилизационным процессам, вызывавшим нарушение повседневного порядка, и проявлявшиеся в нарастании магазинных очередей, увеличении числа спекулянтов спиртными напитками, ужесточении наказаний для нарушителей новых потребительских установок.
Восприятие антиалкогольных мер рядовыми городскими жителями, выступившие главными объектами воздействия трезвеннической стратегии, также как и характер изменения их повседневных практик имело сложный и многогранный характер. Об этом свидетельствовали многочисленные казусы, при которых обыватель мог демонстрировать противоречивые сценарии потребительского поведения в сложившейся ситуации, которые, было бы ошибочным сводить к прямому принятию, сопротивлению или ложному, неискреннему восприятию антиалкогольной стратегии. Данный тезис подтверждается тем, что различные попытки обхода трезвеннических правил, могли не восприниматься городскими жителями как некое нарушение дисциплинарного порядка, а порой оформляли некое собственное пространство, в рамках которого было возможно продолжать воспроизводство привычных жизненных практик, не выступая прямым образом против существующих ограничений.
В свою очередь, находясь в едином дискурсивном и символическом пространстве, городские жители по-разному выражали своё отношение к проводимым мерам, о чём говорит довольно рассеянная среда высказываний, которые могли содержать противоположные друг другу точки зрения. Однако построение обывательских дискурсов в эти годы определялось ключевыми знаками, определявшие повседневные трудности и бытовые неудобства, а легитимация публичного комментирования партийных решений в рамках политики гласности только усиливало общий процесс деконструкции позднесоветской системы.
Подобные работы
- АНТИАЛКОГОЛЬНАЯ КАМПАНИЯ (1985-1988): ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ И ПОВСЕДНЕВНЫЕ ПРАКТИКИ
Бакалаврская работа, история . Язык работы: Русский. Цена: 4345 р. Год сдачи: 2019