ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА В СТРУКТУРАЛИЗМЕ И ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМЕ
|
Введение 3
Глава 1. Наследие Просвещения: свободный и автономный индивид 8
1.1 Декарт и cogito 8
1.2 Руссо и чувствительность 10
1.3 Кант и единство разума 11
Заключение главы 13
Глава 2. Начинания структурализма 15
2.1 Фердинанд де Соссюр 15
2.2 Клод Леви-Стросс 16
2.3 Ролан Барт 17
Глава 3. Субъект постструктурализма 19
3.1 Субъект - это конструкт 19
3.2 Жак Деррида 20
3.3 Мишель Фуко 22
3.3.1 Луи Альтюссер 22
3.3.2 Ницше о субъективности 24
3.3.3 Фуко о свободном и автономном субъекте 25
3.3.4 Субъект и дисциплинарная власть 26
3.3.5 Власть и знание 27
3.3.6 Паноптикум 28
3.3.7 Эстетика существования 30
3.4 Жак Лакан 31
3.4.1 Стадия зеркала 32
3.4.2 Воображаемое, символическое, реальное 33
3.4.3 Желание и потребность 36
3.4.4 Язык и субъективность 37
3.5 Юлия Кристева 38
3.5.1 Вытеснение никогда не завершается 38
3.5.2 Чистое и подобающее тело 39
3.5.3 Отвращение и гендер 43
3.6 Джудит Батлер: денатурализация и перформативность гендера 44
3.7 Жиль Делёз и Феликс Гваттари 48
3.7.1 Субъект абсолютного знания 49
3.7.2 Структуры против множеств 50
3.7.3 Дерево и ризома 51
3.7.4 Психоанализ и шизоанализ 52
3.8 Субъект навязчивости 56
Заключение 59
Литература 62
Глава 1. Наследие Просвещения: свободный и автономный индивид 8
1.1 Декарт и cogito 8
1.2 Руссо и чувствительность 10
1.3 Кант и единство разума 11
Заключение главы 13
Глава 2. Начинания структурализма 15
2.1 Фердинанд де Соссюр 15
2.2 Клод Леви-Стросс 16
2.3 Ролан Барт 17
Глава 3. Субъект постструктурализма 19
3.1 Субъект - это конструкт 19
3.2 Жак Деррида 20
3.3 Мишель Фуко 22
3.3.1 Луи Альтюссер 22
3.3.2 Ницше о субъективности 24
3.3.3 Фуко о свободном и автономном субъекте 25
3.3.4 Субъект и дисциплинарная власть 26
3.3.5 Власть и знание 27
3.3.6 Паноптикум 28
3.3.7 Эстетика существования 30
3.4 Жак Лакан 31
3.4.1 Стадия зеркала 32
3.4.2 Воображаемое, символическое, реальное 33
3.4.3 Желание и потребность 36
3.4.4 Язык и субъективность 37
3.5 Юлия Кристева 38
3.5.1 Вытеснение никогда не завершается 38
3.5.2 Чистое и подобающее тело 39
3.5.3 Отвращение и гендер 43
3.6 Джудит Батлер: денатурализация и перформативность гендера 44
3.7 Жиль Делёз и Феликс Гваттари 48
3.7.1 Субъект абсолютного знания 49
3.7.2 Структуры против множеств 50
3.7.3 Дерево и ризома 51
3.7.4 Психоанализ и шизоанализ 52
3.8 Субъект навязчивости 56
Заключение 59
Литература 62
Тема субъекта так или иначе причастна всем подразделениям корпуса философского знания - онтологии, эпистемологии, этике, эстетике, социальной философии, истории философии и т.д. Субъект более или менее открыто занимает центральную позицию во множестве философских теорий и рассуждений, фокусируя мысль если и не на себе, то вокруг себя. Здесь он является одновременно объектом анализа и основанием знания, находится в центре истины, нравственности и смысла. Более того, любые виды и модусы субъективности с полным правом рассматриваются в рамках философских исследований.
Изначально не относящийся прямо к человеку термин “субъект” (от лат. subjectus - лежащий внизу, находящийся в основе, или subjicio [sub - “под”, jacio - “бросаю”, “кладу в основание”]) приобрёл современное значение автономного, свободно действующего индивида в эпоху Просвещения и, в первую очередь, благодаря работе Рене Декарта. Характеристики человека как субъекта познания, противопоставленного объектному миру, эпистемологического субъекта, распространились на человека вообще, онтологизировались, были провозглашены его неизменной сущностью. Этот переломный и формирующий момент в истории философской мысли, даже событие, часто рассматривают в качестве начала проблематизации категории субъекта. Однако мы склоняемся к другому положению вещей. В классической философии субъект тематизировался, но не проблематизировался; он был положен в качестве данности в основание видения мира, построения теорий и систем знания. И именно философия структурализма и, в первую очередь, постструктурализма “является тем пространством, в котором «субъект» действительно рождается для философии” [24, с .9], несмотря, и даже благодаря всем заявленным ей “смертям” - субъекта, автора, человека. По словам Ильина, «основной пафос постструктуралистских выступлений был направлен против традиционного понимания субъекта как суверенного существа, сознательно, независимо и активно предопределяющего свою деятельность и свою жизненную позицию” [10, с. 47]. Учитывая генеалогическую связь между становлением определённого типа субъекта (или, скорее, определённого типа его дискурсивной заданности) в период Просвещения, в первую очередь благодаря Декарту, и направленной на этого субъекта критикой структуралистской и постструктуралистской мысли, мы хотим исследовать последнюю не только в качестве критического ответа, но и в качестве мысли самодостаточной, “рождающей” субъекта современности. Такой угол зрения на проблему в совокупности с непреходящей актуальностью самой темы субъекта и субъективности, а также малым количеством внимания, уделяемым постструктуралистским философофским разработкам в процессе академического образования, обосновывает актуальность выбранной для исследования темы.
Степень разработанности темы. Большая часть отечественных исследовательских работ, посвящённых теме субъекта, рассматривает его в основном в эпистемологическом ключе и в классической противопоставленности субъекта объекту. Работы, посвящённые структурализму и постструктурализму, не всегда затрагивают напрямую проблему субъекта в трудах исследуемых философов. Однако следует отметить таких авторов, как Автономова Н.С. (“Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках”), Биричева Е.В. (“Концепт субъекта в пространстве неклассической онтологии”), Ильин И.П. (“Постмодернизм от истоков до конца столетия”, “Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм”); наиболее полно данная тема раскрыта Сауткиным А.А. (“Проблема субъекта в современной социальной философии”). Среди зарубежных авторов, обращающихся к проблеме субъекта в структуралистской и постструктуралистской мысли, выделяются Мадан Саруп (“An Introductory Guide to Post-Structuralism and Postmodernism”), Ив Тавор (“Structuralism and the Logic of Dissent Barthes, Derrida, Foucault, Lacan”), Дэвид Ховард (“Poststructuralism and After: Structure, Subjectivity and Power”), Ник Мэнсфилд (“Subjectivity Theories of the Self from Freud to Haraway”). Мы будем обращаться как к текстам самих философов структуралистского и постструктуралистского течения, так и к авторитетным исследователям работ данных философов.
Структуралисты и постструктуралисты внесли серьёзный вклад в понимание человеческой субъективности и произвели впечатляющий объём работ. Леви-Стросс, ведущий структуралист, назвал человеческий субъект избалованным отродьем философии, намекая на слишком большой объём власти и значимости, который картезианский субъект вознамерился присвоить. Он заявил, что конечной целью гуманитарных наук является не создание человека, а его растворение. Это стало лозунгом структурализма. Постструктуралисты переняли этот лозунг в попытках деконструировать концепции, с помощью которых мы понимаем субъекта. При этом любопытным является тот факт, что несмотря на все усилия, проделанные в этом направлении и неоспоримые утверждения о человеческой обусловленности, мы до сих пор сохраняем некоторую инерцию мысли и как будто боимся отказаться от модели субъекта, предложенной Просвещением, закрывая глаза на его противоречивость актуальной действительности. Эта проблема будет рассмотрена в последнем подразделе.
Стоит отметить, что в академической среде нет полного единогласия относительно границ между структурализмом и постструктурализмом. Это проявляется, как минимум, в том, что некоторые имена пересекают эту невидимую границу, именуясь (другими, разумеется) и структуралистами, и постструктуралистами. Такая неопределённость связана, в том числе, с выделением разных периодов мысли и работы философов. Так, Ролана Барта, Мишеля Фуко и Жака Лакана относят то к одной категории, то к другой. Мы воспользуемся предложенной Фуко функцией автора, состоящей в группировке текстов, однако в данном случае имена авторов будут выступать в качестве разграничительных постов интересующего нас теоретического поля.
Итак, основная проблема, к которой мы обращаемся в данной работе, состоит в неадекватности общепринятого представления о проблематизации понятия субъекта в эпоху Просвещения действительному положению вещей: тогда как в эпоху Просвещения субъект лишь тематизировался, проблематизация этого понятия началась в философской мысли структурализма и постструктурализма. В отношении положения субъекта в постструктуралистской мысли принято говорить о его разложении, отсутствии или полном лишении свободы. Такое видение также кажется нам проблематичным, поскольку эмансипационные тенденции в отношении к субъекту прослеживаются в большинстве неклассических подходов и моделей субъективности.
Таким образом, целью данного исследования выступает экспликация основных характеристик подходов к пониманию субъекта в философском течении структурализма и постструктурализма в их генетической связи с понятием субъекта в философии эпохи Просвещения.
Для достижения поставленной цели мы ставим следующие задачи:
- экспликация классического понимания субъекта, получившего становление в эпоху Просвещения (обращение к Рене Декарту, Жан-Жаку Руссо и стоящему на границе эпохи Иммануилу Канту);
- выявление основных структуралистских предпосылок постструктуралистской мысли (обращение к Клоду Леви-Строссу, Фердинанду де Соссюру, Ролану Барту);
- характеристика основных подходов к проблеме субъективности в постструктуралистской мысли (Жак Деррида, Мишель Фуко [а также, оказавшие влияние на его теорию, Фридрих Ницше и Луи Альтюссер], Жак Лакан, Юлия Кристева, Джудит Батлер, Жиль Делёз и Феликс Гваттари);
- прояснение характера связи постструктуралистской мысли с моделью картезианского субъекта.
Соответственно, в качестве методов исследования будут использованы понятийный, компаративный анализ, метод исторической реконструкции.
Тезисы, выносимые на защиту:
- Проблематизация понятия субъекта начинается в философии структурализма и постструктурализма, тогда как в эпоху Просвещения субъект не представляет собой проблемы, выступая в качестве неизменной данности. Эта модель субъекта, преимущественно эпистемологическая, стала проблемой из-за онтологизации приписываемых субъекту характеристик, будто бы описывающих его неизменную сущность.
- В неклассических подходах субъект представляет собой конструкт, где общими структурирующими понятиями субъективности выступают язык, тело, власть и пол.
- Тем не менее, рассмотренные критические теории так или иначе пытаются дать субъекту свободу через понимание своей опосредованности - языком, бессознательным, властью, телесностью. При этом отмечается, что, как и сам субъект, так и теории, его описывающие, зависят от культурно-исторического контекста.
- Картезианский субъект вызывает критическую по отношению к себе мысль современной философии прямо (в качестве объекта критики) и косвенно (вызывая реакцию по типу acting out). Для понимания последнего из указанных способов влияния необходимо обратиться к психоаналитической теории.
Практическая значимость данного исследования состоит в возможности его использования при составлении учебных курсов по социальной философии, современной философии, истории философии. Полученные результаты, кратко описанные в тезисах, также могут использоваться при написании исследовательских работ, посвящённых проблеме субъективности, постструктурализму, последствиям картезианского переворота.
Структура выпускной квалификационной работы.
Работа включает в себя оглавление, введение, три разбитые на подпункты главы, заключение и список использованной литературы.
В первой главе эксплицируется понятие субъекта Просвещения, выделяются основные его характеристики.
Во второй главе рассматриваются структуралистские предпосылки последующей постструктуралистской мысли.
В третьей главе характеризуются основные версии теории субъективности в современной постструктуралистской философии, их взаимосвязанность друг с другом и с моделью субъекта Просвещения.
В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы и предлагаются возможные пути дальнейшего развития исследования.
Изначально не относящийся прямо к человеку термин “субъект” (от лат. subjectus - лежащий внизу, находящийся в основе, или subjicio [sub - “под”, jacio - “бросаю”, “кладу в основание”]) приобрёл современное значение автономного, свободно действующего индивида в эпоху Просвещения и, в первую очередь, благодаря работе Рене Декарта. Характеристики человека как субъекта познания, противопоставленного объектному миру, эпистемологического субъекта, распространились на человека вообще, онтологизировались, были провозглашены его неизменной сущностью. Этот переломный и формирующий момент в истории философской мысли, даже событие, часто рассматривают в качестве начала проблематизации категории субъекта. Однако мы склоняемся к другому положению вещей. В классической философии субъект тематизировался, но не проблематизировался; он был положен в качестве данности в основание видения мира, построения теорий и систем знания. И именно философия структурализма и, в первую очередь, постструктурализма “является тем пространством, в котором «субъект» действительно рождается для философии” [24, с .9], несмотря, и даже благодаря всем заявленным ей “смертям” - субъекта, автора, человека. По словам Ильина, «основной пафос постструктуралистских выступлений был направлен против традиционного понимания субъекта как суверенного существа, сознательно, независимо и активно предопределяющего свою деятельность и свою жизненную позицию” [10, с. 47]. Учитывая генеалогическую связь между становлением определённого типа субъекта (или, скорее, определённого типа его дискурсивной заданности) в период Просвещения, в первую очередь благодаря Декарту, и направленной на этого субъекта критикой структуралистской и постструктуралистской мысли, мы хотим исследовать последнюю не только в качестве критического ответа, но и в качестве мысли самодостаточной, “рождающей” субъекта современности. Такой угол зрения на проблему в совокупности с непреходящей актуальностью самой темы субъекта и субъективности, а также малым количеством внимания, уделяемым постструктуралистским философофским разработкам в процессе академического образования, обосновывает актуальность выбранной для исследования темы.
Степень разработанности темы. Большая часть отечественных исследовательских работ, посвящённых теме субъекта, рассматривает его в основном в эпистемологическом ключе и в классической противопоставленности субъекта объекту. Работы, посвящённые структурализму и постструктурализму, не всегда затрагивают напрямую проблему субъекта в трудах исследуемых философов. Однако следует отметить таких авторов, как Автономова Н.С. (“Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках”), Биричева Е.В. (“Концепт субъекта в пространстве неклассической онтологии”), Ильин И.П. (“Постмодернизм от истоков до конца столетия”, “Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм”); наиболее полно данная тема раскрыта Сауткиным А.А. (“Проблема субъекта в современной социальной философии”). Среди зарубежных авторов, обращающихся к проблеме субъекта в структуралистской и постструктуралистской мысли, выделяются Мадан Саруп (“An Introductory Guide to Post-Structuralism and Postmodernism”), Ив Тавор (“Structuralism and the Logic of Dissent Barthes, Derrida, Foucault, Lacan”), Дэвид Ховард (“Poststructuralism and After: Structure, Subjectivity and Power”), Ник Мэнсфилд (“Subjectivity Theories of the Self from Freud to Haraway”). Мы будем обращаться как к текстам самих философов структуралистского и постструктуралистского течения, так и к авторитетным исследователям работ данных философов.
Структуралисты и постструктуралисты внесли серьёзный вклад в понимание человеческой субъективности и произвели впечатляющий объём работ. Леви-Стросс, ведущий структуралист, назвал человеческий субъект избалованным отродьем философии, намекая на слишком большой объём власти и значимости, который картезианский субъект вознамерился присвоить. Он заявил, что конечной целью гуманитарных наук является не создание человека, а его растворение. Это стало лозунгом структурализма. Постструктуралисты переняли этот лозунг в попытках деконструировать концепции, с помощью которых мы понимаем субъекта. При этом любопытным является тот факт, что несмотря на все усилия, проделанные в этом направлении и неоспоримые утверждения о человеческой обусловленности, мы до сих пор сохраняем некоторую инерцию мысли и как будто боимся отказаться от модели субъекта, предложенной Просвещением, закрывая глаза на его противоречивость актуальной действительности. Эта проблема будет рассмотрена в последнем подразделе.
Стоит отметить, что в академической среде нет полного единогласия относительно границ между структурализмом и постструктурализмом. Это проявляется, как минимум, в том, что некоторые имена пересекают эту невидимую границу, именуясь (другими, разумеется) и структуралистами, и постструктуралистами. Такая неопределённость связана, в том числе, с выделением разных периодов мысли и работы философов. Так, Ролана Барта, Мишеля Фуко и Жака Лакана относят то к одной категории, то к другой. Мы воспользуемся предложенной Фуко функцией автора, состоящей в группировке текстов, однако в данном случае имена авторов будут выступать в качестве разграничительных постов интересующего нас теоретического поля.
Итак, основная проблема, к которой мы обращаемся в данной работе, состоит в неадекватности общепринятого представления о проблематизации понятия субъекта в эпоху Просвещения действительному положению вещей: тогда как в эпоху Просвещения субъект лишь тематизировался, проблематизация этого понятия началась в философской мысли структурализма и постструктурализма. В отношении положения субъекта в постструктуралистской мысли принято говорить о его разложении, отсутствии или полном лишении свободы. Такое видение также кажется нам проблематичным, поскольку эмансипационные тенденции в отношении к субъекту прослеживаются в большинстве неклассических подходов и моделей субъективности.
Таким образом, целью данного исследования выступает экспликация основных характеристик подходов к пониманию субъекта в философском течении структурализма и постструктурализма в их генетической связи с понятием субъекта в философии эпохи Просвещения.
Для достижения поставленной цели мы ставим следующие задачи:
- экспликация классического понимания субъекта, получившего становление в эпоху Просвещения (обращение к Рене Декарту, Жан-Жаку Руссо и стоящему на границе эпохи Иммануилу Канту);
- выявление основных структуралистских предпосылок постструктуралистской мысли (обращение к Клоду Леви-Строссу, Фердинанду де Соссюру, Ролану Барту);
- характеристика основных подходов к проблеме субъективности в постструктуралистской мысли (Жак Деррида, Мишель Фуко [а также, оказавшие влияние на его теорию, Фридрих Ницше и Луи Альтюссер], Жак Лакан, Юлия Кристева, Джудит Батлер, Жиль Делёз и Феликс Гваттари);
- прояснение характера связи постструктуралистской мысли с моделью картезианского субъекта.
Соответственно, в качестве методов исследования будут использованы понятийный, компаративный анализ, метод исторической реконструкции.
Тезисы, выносимые на защиту:
- Проблематизация понятия субъекта начинается в философии структурализма и постструктурализма, тогда как в эпоху Просвещения субъект не представляет собой проблемы, выступая в качестве неизменной данности. Эта модель субъекта, преимущественно эпистемологическая, стала проблемой из-за онтологизации приписываемых субъекту характеристик, будто бы описывающих его неизменную сущность.
- В неклассических подходах субъект представляет собой конструкт, где общими структурирующими понятиями субъективности выступают язык, тело, власть и пол.
- Тем не менее, рассмотренные критические теории так или иначе пытаются дать субъекту свободу через понимание своей опосредованности - языком, бессознательным, властью, телесностью. При этом отмечается, что, как и сам субъект, так и теории, его описывающие, зависят от культурно-исторического контекста.
- Картезианский субъект вызывает критическую по отношению к себе мысль современной философии прямо (в качестве объекта критики) и косвенно (вызывая реакцию по типу acting out). Для понимания последнего из указанных способов влияния необходимо обратиться к психоаналитической теории.
Практическая значимость данного исследования состоит в возможности его использования при составлении учебных курсов по социальной философии, современной философии, истории философии. Полученные результаты, кратко описанные в тезисах, также могут использоваться при написании исследовательских работ, посвящённых проблеме субъективности, постструктурализму, последствиям картезианского переворота.
Структура выпускной квалификационной работы.
Работа включает в себя оглавление, введение, три разбитые на подпункты главы, заключение и список использованной литературы.
В первой главе эксплицируется понятие субъекта Просвещения, выделяются основные его характеристики.
Во второй главе рассматриваются структуралистские предпосылки последующей постструктуралистской мысли.
В третьей главе характеризуются основные версии теории субъективности в современной постструктуралистской философии, их взаимосвязанность друг с другом и с моделью субъекта Просвещения.
В заключении подводятся итоги исследования, формулируются выводы и предлагаются возможные пути дальнейшего развития исследования.
В ходе работы была исследована проблема субъекта в структуралистской и, в первую очередь, постструктуралистской философской мысли. Необходимым для этого оказалось обращение не только собственно к теориям таких философов как Жак Деррида, Мишель Фуко, Жак Лакан, Юлия Кристева, Джудит Батлер, Жиль Делёз и Феликс Гваттари, но и к оказавшим на них влияние Фридриху Ницше, Луи Альтюссеру. Было прослежено начало постановки проблемы в структурализме, для этого мы обратились к таким философам как Клод Леви-Стросс, Ролан Барт и основатель структурной лингвистики Фердинанд де Соссюр.
Обращаясь к философии Рене Декарта, Жан-Жака Руссо и Иммануила Канта, мы рассмотрели период “становления” современного субъекта. Мы можем утверждать, что именно тематизация, а не проблематизация субъекта происходила в это время, поскольку субъект устанавливался как данность, провозглашался автономным, свободным и единым, выступая затем основанием для построения теорий, однако, не анализировался в целом. Более того, субъект этот, преимущественно эпистемологический, стал проблемой из-за онтологизации приписываемых ему характеристик, будто бы описывающих неизменную сущность субъекта.
Такая модель субъекта входила в противоречие с социально-историческим контекстом современности постструктуралистов (а, как нам видится, и с контекстом той эпохи, в которой данный тип субъекта был провозглашён). Предписанные исключительная рациональность, разумность, свобода, автономность и целостность не находили своего выражения в жизни и функционировании реальных людей в реальном историческом пространстве. Эти характеристики подверглись критике структурализма и постструктурализма. Но, что наиболее важно, именно в это время субъект по-настоящему стал проблемой. Начали задаваться вопросы о происхождении, обусловленности, структуре субъекта, появились теории объяснения того, что субъект собой представляет, и почему он именно таков.
Не всегда обращение к субъекту имело своей целью построение полной и непротиворечивой теории субъективности. Для некоторых философов такой подход был неприемлем по своей сути. Наиболее важным было вскрытие оснований и неадекватности субъекта Просвещения в качестве описательной модели. Деррида, например, не составляя чёткой теории субъективности, предоставил мощный аппарат деконструкции основ любой теории как ясного отличения лежащих в её фундаменте установок. Фуко, направивший свою мысль на способы освобождения субъекта от его обусловленности властью и знанием, начал формировать более чёткие представления о том, чем субъект может быть, только к концу своей жизни, посвятив большую её часть открытию того, чем и как субъект, не понимая того, формируется. Лакан предложил наиболее радикальную обусловленность субъекта языком, хотя эта обусловленность красной нитью пронизывает все теории субъективности постструктурализма. Кристева расширяет психоаналитическую трактовку становления субъекта, убирая из неё само завершённое становление, делая субъективность длящимся процессом. Батлер проводит денатурализацию субъекта, обращаясь и к телу, и к языку, демонстрируя, как дискурс дотошно формирует то, что мы называем собой. Делёз и Гваттари, не формируя чётко очерченной субъективности, по сути, предоставляют субъекту возможность быть чем угодно.
Темы власти, тела, языка, пола становятся центральными, тогда как сам субъект в более раннем понимании этого слова теряет свой центр, свою неизменную сущность. Нас сталкивают с несоответствием просвещенческого субъекта нашей изменчивости, децентрализованности, запутанности и обусловленности. Эти изменения в теоретизировании субъекта могут пугать, они как будто призваны лишить нас самих себя. Однако более пристальное рассмотрение демонстрирует обратное. Все рассмотренные критические теории так или иначе пытаются дать субъекту свободу через понимание своей опосредованности - языком, бессознательным, властью, телесностью и т.д. Они рождают субъекта через объяснение его возможного устройства. При этом отмечается, что, как и сам субъект, так и теории, его описывающие, зависят от культурно-исторического контекста. Таким образом, теории субъективности могут рождаться и умирать, они всегда будут пытаться догнать изменяющегося субъекта.
Что касается обусловленности самого корпуса философских теорий структурализма и постструктурализма в их критике субъекта наследием Просвещения, здесь можно указать как минимум два способа связи. Один из них - прямой: субъект Просвещения просто выступает мишенью критики рассмотренных выше философов. Второй - косвенный: если вооружиться интерпретацией, данной в последнем подразделе последней главы, можно сказать, что событие, произведённое Декартом, косвенно привело к так называемому acting out, когда субъект (а в данном случае множество персон, или даже сама европейская философская мысль) непрямым образом реагируют на данную интерпретацию, демонстрируя обратное сказанному в ней. Также обращаясь к психоаналитической мысли, мы можем предположить, что период затишья перед критикой субъекта Просвещения, а также продолжающаяся (или вернувшаяся) инерция мысли в отношении субъективности, вызываются той особой тревогой, которую породил Декарт в своём рассуждении. Указанная психоаналитическая интерпретация влияния картезианского переворота на последующую европейскую философскую мысль может послужить пересмотру и дополнению историко-философской значимости данного события, и может быть развита в дальнейших исследованиях.
Так или иначе, провозглашение свободного и автономного индивида Просвещения привело к созданию целого корпуса теорий, которые, помимо объяснения устройства самого субъекта, затронули более широкую тему политического, вывели в теоретическое поле целый ряд вопросов, ранее не обсуждавшихся, и послужили (и продолжают служить) эффективным аппаратом по интерпретации происходящих событий на уровне индивида, сообщества, государства, интерпретации и анализа продуктов культуры, таких, например, как кино и литература, и, собственно, философские концепты.
Обращаясь к философии Рене Декарта, Жан-Жака Руссо и Иммануила Канта, мы рассмотрели период “становления” современного субъекта. Мы можем утверждать, что именно тематизация, а не проблематизация субъекта происходила в это время, поскольку субъект устанавливался как данность, провозглашался автономным, свободным и единым, выступая затем основанием для построения теорий, однако, не анализировался в целом. Более того, субъект этот, преимущественно эпистемологический, стал проблемой из-за онтологизации приписываемых ему характеристик, будто бы описывающих неизменную сущность субъекта.
Такая модель субъекта входила в противоречие с социально-историческим контекстом современности постструктуралистов (а, как нам видится, и с контекстом той эпохи, в которой данный тип субъекта был провозглашён). Предписанные исключительная рациональность, разумность, свобода, автономность и целостность не находили своего выражения в жизни и функционировании реальных людей в реальном историческом пространстве. Эти характеристики подверглись критике структурализма и постструктурализма. Но, что наиболее важно, именно в это время субъект по-настоящему стал проблемой. Начали задаваться вопросы о происхождении, обусловленности, структуре субъекта, появились теории объяснения того, что субъект собой представляет, и почему он именно таков.
Не всегда обращение к субъекту имело своей целью построение полной и непротиворечивой теории субъективности. Для некоторых философов такой подход был неприемлем по своей сути. Наиболее важным было вскрытие оснований и неадекватности субъекта Просвещения в качестве описательной модели. Деррида, например, не составляя чёткой теории субъективности, предоставил мощный аппарат деконструкции основ любой теории как ясного отличения лежащих в её фундаменте установок. Фуко, направивший свою мысль на способы освобождения субъекта от его обусловленности властью и знанием, начал формировать более чёткие представления о том, чем субъект может быть, только к концу своей жизни, посвятив большую её часть открытию того, чем и как субъект, не понимая того, формируется. Лакан предложил наиболее радикальную обусловленность субъекта языком, хотя эта обусловленность красной нитью пронизывает все теории субъективности постструктурализма. Кристева расширяет психоаналитическую трактовку становления субъекта, убирая из неё само завершённое становление, делая субъективность длящимся процессом. Батлер проводит денатурализацию субъекта, обращаясь и к телу, и к языку, демонстрируя, как дискурс дотошно формирует то, что мы называем собой. Делёз и Гваттари, не формируя чётко очерченной субъективности, по сути, предоставляют субъекту возможность быть чем угодно.
Темы власти, тела, языка, пола становятся центральными, тогда как сам субъект в более раннем понимании этого слова теряет свой центр, свою неизменную сущность. Нас сталкивают с несоответствием просвещенческого субъекта нашей изменчивости, децентрализованности, запутанности и обусловленности. Эти изменения в теоретизировании субъекта могут пугать, они как будто призваны лишить нас самих себя. Однако более пристальное рассмотрение демонстрирует обратное. Все рассмотренные критические теории так или иначе пытаются дать субъекту свободу через понимание своей опосредованности - языком, бессознательным, властью, телесностью и т.д. Они рождают субъекта через объяснение его возможного устройства. При этом отмечается, что, как и сам субъект, так и теории, его описывающие, зависят от культурно-исторического контекста. Таким образом, теории субъективности могут рождаться и умирать, они всегда будут пытаться догнать изменяющегося субъекта.
Что касается обусловленности самого корпуса философских теорий структурализма и постструктурализма в их критике субъекта наследием Просвещения, здесь можно указать как минимум два способа связи. Один из них - прямой: субъект Просвещения просто выступает мишенью критики рассмотренных выше философов. Второй - косвенный: если вооружиться интерпретацией, данной в последнем подразделе последней главы, можно сказать, что событие, произведённое Декартом, косвенно привело к так называемому acting out, когда субъект (а в данном случае множество персон, или даже сама европейская философская мысль) непрямым образом реагируют на данную интерпретацию, демонстрируя обратное сказанному в ней. Также обращаясь к психоаналитической мысли, мы можем предположить, что период затишья перед критикой субъекта Просвещения, а также продолжающаяся (или вернувшаяся) инерция мысли в отношении субъективности, вызываются той особой тревогой, которую породил Декарт в своём рассуждении. Указанная психоаналитическая интерпретация влияния картезианского переворота на последующую европейскую философскую мысль может послужить пересмотру и дополнению историко-философской значимости данного события, и может быть развита в дальнейших исследованиях.
Так или иначе, провозглашение свободного и автономного индивида Просвещения привело к созданию целого корпуса теорий, которые, помимо объяснения устройства самого субъекта, затронули более широкую тему политического, вывели в теоретическое поле целый ряд вопросов, ранее не обсуждавшихся, и послужили (и продолжают служить) эффективным аппаратом по интерпретации происходящих событий на уровне индивида, сообщества, государства, интерпретации и анализа продуктов культуры, таких, например, как кино и литература, и, собственно, философские концепты.
Подобные работы
- Языковые средства и речевые приёмы маркирования зон субъектов текста в романе М.П. Шишкина «Письмовник»
Магистерская диссертация, лингвистика. Язык работы: Русский. Цена: 4960 р. Год сдачи: 2016 - Языковые средства и речевые приёмы маркирования зон субъектов текста в романе М.П. Шишкина «Письмовник»
Магистерская диссертация, лингвистика. Язык работы: Русский. Цена: 4995 р. Год сдачи: 2016 - ОТ АВТОНОМИИ К РАССЕЯННОСТИ: СМЕРТЬ СУБЪЕКТА В СОВРЕМЕННОЙ
ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Дипломные работы, ВКР, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4750 р. Год сдачи: 2025 - ДИАЛЕКТИКА МИФА; РЕМИФОЛОГИЗАЦИЯ И ДЕМИФОЛОГИЗАЦИЯ
Дипломные работы, ВКР, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4600 р. Год сдачи: 2020 - ЛИТЕРАТУРНО-НАРРАТИВНАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК ОТРАЖЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ Я И ДРУГОГО (на материале романа I. Brezna “Die undankbare Fremde”)
Магистерская диссертация, лингвистика. Язык работы: Русский. Цена: 4900 р. Год сдачи: 2016 - ВЫРАЖЕНИЕ ОЦЕНКИ В РОЛИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ МЕЖЛИЧНОСТНОЙ ПОЗИЦИИ В ЖАНРЕ КИНОРЕЦЕНЗИИ
Дипломные работы, ВКР, русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 4210 р. Год сдачи: 2018 - Анализ философско-исторических подходов к пониманию историчности
Магистерская диссертация, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4955 р. Год сдачи: 2020 - Интерактивность и литературный прием: к проблеме взаимодействия
Магистерская диссертация, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4830 р. Год сдачи: 2023 - Отношение безумия и рациональности в современной философской мысли (М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Лакан)
Бакалаврская работа, философия. Язык работы: Русский. Цена: 4310 р. Год сдачи: 2022