Эсхатологические мотивы в сочинениях Ивана IV
|
Аннотация
ВВЕДЕНИЕ 4
Глава 1. Эсхатологические ожидание христианского мира 15
1.1 Возникновение эсхатологических представлений христианского мира 16
1.2 Развитие христианской эсхатологии в Средние века 26
Глава 2. Иван ХУкак читатель и автор религиозных текстов 35
2.1 Влияние религиозных текстов на стиль письма и правления Ивана IV 35
2.2 Эсхатологические мотивы политики Ивана Грозного в современной исследовательской
литературе 45
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 58
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 61
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 61
ПРИЛОЖЕНИЕ 67
ВВЕДЕНИЕ 4
Глава 1. Эсхатологические ожидание христианского мира 15
1.1 Возникновение эсхатологических представлений христианского мира 16
1.2 Развитие христианской эсхатологии в Средние века 26
Глава 2. Иван ХУкак читатель и автор религиозных текстов 35
2.1 Влияние религиозных текстов на стиль письма и правления Ивана IV 35
2.2 Эсхатологические мотивы политики Ивана Грозного в современной исследовательской
литературе 45
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 58
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 61
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 61
ПРИЛОЖЕНИЕ 67
Актуальность исследования. Вся жизнь средневековых людей была пронизана религиозностью, а эсхатологическим ожиданием придавалось огромное значение всеми людьми, от простого крестьянина до высшей аристократии. Невнимание к религиозному сознанию со стороны исследователей русского Средневековья неизбежно приводит к серьезным ошибкам даже при изучении проблем, которые на первый взгляд кажутся абсолютно несвязанными с религиозным феноменом. По замечанию П.М. Бицилли, «историк вынужден считаться с формами восприятия мира в тот или другой исторический момент» . Именно поэтому в ВКР уделено основное внимание религиозной картине мира Средневековой Руси, на основе которой можно прояснить многие непонятные моменты, связанные со временем правления Ивана Грозного, в частности, связи между его кругом чтения, сочинениями и внутренней политикой.
Гипотеза исследования - эсхатологические ожидания Ивана IV как пишущего монарха являлись доминирующим фактором при отборе им цитат для своих сочинений.
Историографический обзор. Несмотря на то, что личность Ивана Грозного и эпоха его правления издавна привлекали внимание исследователей, анализу его религиозных представлений посвящено небольшое число работ. Хочется отметить, что специальных исследований, посвященных нашей теме, не проводилось. В основном все работы, связанные с религиозными взглядами, представляют собой статьи и небольшие разделы в обобщающих и специальных трудах по истории русской общественно- политической мысли, истории государства и церкви, их взаимоотношениях, причем экскурсы в историю изучения темы, как правило, приводятся попутно. Тем не менее, ее отдельные аспекты детально рассмотрены в отечественной исторической науке.
Первым, кто обратил внимание на то, что Иван Васильевич был первым царем не только потому, что первым венчался на царство, но еще и потому, что он был первым, кто составил ее идеологическое обоснование, был С.М. Соловьев: «Иоанн IV был первым Царем не потому только, что первый принял царский титул, но потому, что первый осознал вполне все значение царской власти, первый составил сам, так сказать, ее теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически» 2. Однако Соловьев оставил это утверждение без комментариев.
Более подробную характеристику взглядов царя дал В.О. Ключевский. Наиболее интересным для настоящей работы представляется вывод историка о том, что чтение библейских текстов определило характер маленького великого князя, пытавшегося в описаниях Моисея, Саула, Давида и Соломона найти черты божественной избранности. Именно на этой основе, по мнению историка, и возникло желание Ивана IV, видеть себя помазанником Божьим, царем в библейском смысле слова.
Однако вряд ли можно согласиться с утверждением В.О. Ключевского, что «Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное «Я» стало для него предметом набожного поклонения. Он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти». В том, что Иван Грозный живо почувствовал в себе царя, нет ничего удивительного - в Библии представлены поведенческие образцы, которым стремились подражать христиане, в том числе и правители разных эпох. Ключевский же считал взгляды Ивана Васильевича отвлеченной теорией, которую царь не сумел «приспособить» к местной исторической действительности, а без подобной адаптации она превратилась в каприз личного самовластия, «исказилась» в орудие личного безотчетного произвола. Но подобные оценки являются лишь искаженным взглядом исследователя- позитивиста конца XIX - начала XX века на события XVI столетия, не учитывающим общий эсхатологический настрой эпохи и отношение средневекового интеллектуала к Библии как к истинной книге жизни.
Еще один исследователь царствования Ивана Грозного русский историк, специалист в области источниковедения, дипломатики и сфрагистики Н.П. Лихачев своей работе «Дело о приезде в Москву Антонио Поссевино» лишь вскользь отметил, что именно в религиозности царя следует искать объяснение для его поведения.
Определить характер религиозности XVI века одним из первых предпринял попытку В.С. Иконников. В книге «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории», он впервые проследил ее влияние, начиная от усвоения ее политической доктрины и восходящих к Библии воззрений о божественном происхождении власти. По мнению исследователя, Иван Грозный стал первым, кто детализировал эти представления, ориентируясь именно на «пример Византии».
Против увлечения теорией византийского влияния в вопросе о характере царской власти направлена монография В.И. Саввы «Московские цари и византийские василевсы» (1901 г.) По мнению исследователя, идея о священном значении и происхождении царской власти была общехристианской, а не исключительно византийской, и на Руси сложилось собственное ее понимание: «Идея власти царя русского, была не та, что в Византии идея власти императора ромеев» . Этот вывод представляет, конечно, большую важность. Если идея царской власти не была целиком перенесена в Москву, а изменилась под влиянием местной политической традиции, то встает вопрос как раз о существе русской средневековой доктрины монархии.
Подобные мысли высказывались и в исследованиях филологов. Например, известный русский фольклорист и византинист М. Н. Сперанский писал, что «Грозный уже имел законченную идеологию царской власти, построенную на осознании своей власти, подкрепленную образцами ветхозаветного правителя, выведенными из Священного Писания. Это было преувеличенное представление о себе как о главе государства, которому уготована исключительная судьба за особые заслуги перед Богом».
Несомненная заслуга дореволюционной историографии заключается в том, что она поставила вопрос о необходимости изучать деятельность Ивана Грозного, как минимум, с учетом двух факторов - византийской политической доктрины и религиозности самого Ивана IV. Однако это направление исследований оказалось не востребовано советской историографией.
Советские историки по данной проблеме если и высказывались, то вскользь, и часто руководствовались в своих определениях идеологическими штампами, что исключало объективный подход в освещении личности Ивана Грозного и его эпохи, но в своем обзоре мы рассмотрим и их взгляды. Более подробно на взглядах Ивана IV останавливается И.У. Будовниц. По его мнению, царь переработал церковную «иосифлянскую» доктрину исходя из своих собственных интересов, их идеи он заострил до предела и довел до логического конца. Он считал, что Иван Грозный в своем послание А.Курбскому, не просто решительно отверг возводимые на него князем обвинения, но и выдвинул свою теорию власти. Как пишет Будовниц, Иван «вскользь» повторяет церковный тезис о том, что ему придется держать ответ перед Богом не только в собственных прегрешениях, но и за подвластных, которые согрешают его «несмотрением». По мнению историка, в свете сказанного слова Грозного о том, что он может своих холопов казнить или жаловать, звучат уже не как самодурство ничем не ограниченного владыки, а приобретают смысл государственной целесообразности. При этом И.У. Будовниц, не рассматривая религиозные взгляды царя как причину его политических идей и поступков, считает их производными от иосифлянских идей, тем самым исследует их только в логике политического мышления.
Многие советские историки вообще отказывались хотя бы от символического анализа религиозно-политических взглядов Ивана IV. Известный исследователь А. А. Зимин, специалист по истории царствования Ивана Васильевича, подводя итоги его правления, указывал на его «фанатичную» религиозность, и при этом оценивал его политические взгляды как «сумбурную смесь обветшавших церковных учений и непомерно гипертрофированных представлений о собственной роли как вершителя судеб подданных». Понятно, что такой подход не может помочь в объяснении его поступков и реальных действий.
Н.М. Золотухина утверждала, что Иван IV в своих сочинениях дает идеологическое обоснование ничем не ограниченного произвола, отрицает какие-либо обязанности царя перед подданными, провозглашает принцип полной надзаконности верховной власти. С точки зрения исследовательницы, изложенное в его сочинениях должно было дать идеологическое оправдание проводимого им террора и беззакония. Кроме этого, она отметила, что взгляды Ивана IV были шагом назад в развитии политической теории по сравнению с уже достигнутым уровнем правового мышления в России к середине XVI в. Эти выводы сегодня вызывают много вопросов, поскольку область правового мышления XVI века, в сущности, только начала изучаться.
Более глубокой является мысль А. М. Сахарова, справедливо указавшего на то, что Иван Грозный сформулировал идею божественного происхождения своей власти, настаивая на своей личной, индивидуальной ответственности перед Богом за вверенное ему государство. Для той эпохи это означало, что именно благодаря ответственности власть царя должна быть неограниченной, никто не может вмешиваться в дела государственной важности. К сожалению, А. М. Сахаров не развил своих идей дальше, и становится непонятным, почему царь лично отвечает за свое государство перед Богом.
Ряд интересных мыслей содержится в исследовании Я.С. Лурье, посвященному переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. В частности, он утверждает, что «своеобразие идеологической позиции Ивана Грозного в том именно и заключалось, что идея нового государства, воплощающего правую веру, «изрушившуюся» во всем остальном мире, начисто освобождалась у него от прежних вольнодумных и социальнореформаторских черт и становилась официальной идеологией уже существующего «православного истинного христианского самодержавства». В этой логике главной государственной задачей становились поэтому не реформы, а защита его от всех антигосударственных сил, которые «растлевают» страну «нестроением и междоусобными браньми». Однако далеко не со всеми выводами исследователя можно согласиться. Это касается, например, его замечания о «демагогии» царя. Кроме того, исследователь, на наш взгляд, не обратил должного внимания на то, как отразились взгляды царя на его политических действиях.
Ивану Грозному и его эпохе посвятил ряд работ Р.Г. Скрынников, однако, в его трудах остается не совсем понятным под воздействием чего сформировались взгляды царя на власть, а так же насколько сильна степень их влияния на ситуацию в государстве, хотя автор является специалистом по этой эпохе и мог раскрыть данный вопрос более глубоко.
Известный современный историк Б.Н. Флоря в своем исследовании «Иван Грозный» постарался наиболее полно раскрыть взгляды Ивана IV на самодержавную власть. По его мнению, источник своей власти царь видел в воле Бога, вручившего ему эту власть, и в «благословении» прародителей - своих предков, от которых он эту власть унаследовал. Таким образом, власть была получена царем не от подданных, и царь Иван IV неоднократно и энергично подчеркивал, что не должен ни с кем ею делиться. Поскольку вся полнота власти в государстве должна принадлежать царю, то он несет ответ за то, что его «несмотрением погрешитца». Однако это была ответственность не перед подданными, а перед Богом. Что касается подданных, то, по убеждению царя, никакие его действия не могут быть предметом разбирательства между ним и подданными. В соответствии с установившейся к тому времени традицией своей важнейшей обязанностью царь считал не только установление порядка в обществе, но и спасение душ своих подданных. Таким образом, в представлении Ивана IV власть русского государя выступает как наследственная, всеобъемлющая и никому не подконтрольная кроме Бога
Изучение этой темы продолжено в монографии А.В. Каравашкина «Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский», где охарактеризована эволюция русской средневековой публицистики 40-80-х гг. XVI века. Это исследование стало результатом новых авторских интерпретаций публицистических памятников Московского царства. Так, на примере сочинений Ивана Грозного, Андрея Курбского и Ивана Пересветова, А. В. Каравашкин говорит о различных концепциях исторической жизни, разном понимании человека как действующего лица мировой истории, несходных типах выражения самой писательской позиции. Монография для нашей работы была интересна анализом предпосылок и путей формирования авторской концепции Ивана Грозного, реконструкцией исторических и нравственных представлений царя, его трактовок понятия «самовластье» и теории «казней Божиих».
Значительное место изучению различных проблем истории Московской Руси времен Ивана Грозного как традиционного общества отводится в монографии А.Л. Юрганова «Категории русской средневековой культуры». В частности, исследователь отмечает, что «в любом обществе существует (в явном или скрытом виде) иерархия ценностей, которую человек, так или иначе, принимает как свою, нравственно-значимую модель жизни. Например, для русского средневекового человека имело значение то, что следует вести праведную жизнь, ежедневно молиться и посещать церковь, ибо таким образом осмысливалась высшая христианская ценность - спасение души на Страшном Суде.». Наибольшую ценность для данного исследования представляет статья «Опричнина и страшный суд» в которой А. Л. Юрганов анализирует то, как воспринимают опричнину Иван IV и его современники. По утверждению историка, опричные казни имеют символическое соотношение с грехами и воспринимались современниками как приближение Страшного Суда. Также, большое внимание в статье, было уделено тому, что царь считал себя исполнителем воли Божьей по наказанию человеческого греха и утверждению истинного «благочестия » не только во спасение собственной души, но и тех грешников, которых он обрекал на смерть. Таким образом, А. Л. Юрганов приходит к мнению что: «эсхатологические представления причудливым образом совмещались со взглядами на сущность царской власти в средневековой России».
В дальнейшем идеи А. Л. Юрганова развивает И. Н. Данилевский в статье посвященной семантики Опричного дворца. В своем исследование он уделил большое внимание деталям и символам, которые украшают дворец, также автор отмечает, что в период постройки дворца в Москве появляются новые «иерусалимские» топонимы такие как Лобное место, Поклонная гора. Проанализировав все факты, исследователь приходит к выводам что: «судя по всему, в преддверии грядущего конца света Москва отстраивалась как столица последнего царства, во главе которого стоял царь-помазанник», что указывает высокую степень набожности царя и его эсхатологических представлений.
Исторический и культурный контекст идей, проанализированных в работах А.Л. Юрганова и И.Н. Данилевского, представлен в монографии М.Б. Плюхановой, посвященной христианским символам Московского царства. По ее мнению, «идея Московского царства была, прежде всего, идеей присутствия великорусского государства в мировой христианской истории». При этом оно имело «формы и границы, столь определенные, какие бывают только у духовных феноменов». Московское царство как «реальность религиознополитического самосознания» было продуктом деятельности двух сил: интеллекта и воли книжника, с одной стороны; с другой, главной силой, с которой книжник вступает в контакт и из которой черпает энергию своей деятельности, выступают христианские символы. Вместе с тем, М.Б. Плюханова, как и А.Л. Юрганов, в силу обозначенной тематики работы изучают отдельные аспекты истории Московской Руси интересующего нас периода, не останавливаясь слишком подробно на различных аспектах политической истории....
Гипотеза исследования - эсхатологические ожидания Ивана IV как пишущего монарха являлись доминирующим фактором при отборе им цитат для своих сочинений.
Историографический обзор. Несмотря на то, что личность Ивана Грозного и эпоха его правления издавна привлекали внимание исследователей, анализу его религиозных представлений посвящено небольшое число работ. Хочется отметить, что специальных исследований, посвященных нашей теме, не проводилось. В основном все работы, связанные с религиозными взглядами, представляют собой статьи и небольшие разделы в обобщающих и специальных трудах по истории русской общественно- политической мысли, истории государства и церкви, их взаимоотношениях, причем экскурсы в историю изучения темы, как правило, приводятся попутно. Тем не менее, ее отдельные аспекты детально рассмотрены в отечественной исторической науке.
Первым, кто обратил внимание на то, что Иван Васильевич был первым царем не только потому, что первым венчался на царство, но еще и потому, что он был первым, кто составил ее идеологическое обоснование, был С.М. Соловьев: «Иоанн IV был первым Царем не потому только, что первый принял царский титул, но потому, что первый осознал вполне все значение царской власти, первый составил сам, так сказать, ее теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически» 2. Однако Соловьев оставил это утверждение без комментариев.
Более подробную характеристику взглядов царя дал В.О. Ключевский. Наиболее интересным для настоящей работы представляется вывод историка о том, что чтение библейских текстов определило характер маленького великого князя, пытавшегося в описаниях Моисея, Саула, Давида и Соломона найти черты божественной избранности. Именно на этой основе, по мнению историка, и возникло желание Ивана IV, видеть себя помазанником Божьим, царем в библейском смысле слова.
Однако вряд ли можно согласиться с утверждением В.О. Ключевского, что «Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное «Я» стало для него предметом набожного поклонения. Он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти». В том, что Иван Грозный живо почувствовал в себе царя, нет ничего удивительного - в Библии представлены поведенческие образцы, которым стремились подражать христиане, в том числе и правители разных эпох. Ключевский же считал взгляды Ивана Васильевича отвлеченной теорией, которую царь не сумел «приспособить» к местной исторической действительности, а без подобной адаптации она превратилась в каприз личного самовластия, «исказилась» в орудие личного безотчетного произвола. Но подобные оценки являются лишь искаженным взглядом исследователя- позитивиста конца XIX - начала XX века на события XVI столетия, не учитывающим общий эсхатологический настрой эпохи и отношение средневекового интеллектуала к Библии как к истинной книге жизни.
Еще один исследователь царствования Ивана Грозного русский историк, специалист в области источниковедения, дипломатики и сфрагистики Н.П. Лихачев своей работе «Дело о приезде в Москву Антонио Поссевино» лишь вскользь отметил, что именно в религиозности царя следует искать объяснение для его поведения.
Определить характер религиозности XVI века одним из первых предпринял попытку В.С. Иконников. В книге «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории», он впервые проследил ее влияние, начиная от усвоения ее политической доктрины и восходящих к Библии воззрений о божественном происхождении власти. По мнению исследователя, Иван Грозный стал первым, кто детализировал эти представления, ориентируясь именно на «пример Византии».
Против увлечения теорией византийского влияния в вопросе о характере царской власти направлена монография В.И. Саввы «Московские цари и византийские василевсы» (1901 г.) По мнению исследователя, идея о священном значении и происхождении царской власти была общехристианской, а не исключительно византийской, и на Руси сложилось собственное ее понимание: «Идея власти царя русского, была не та, что в Византии идея власти императора ромеев» . Этот вывод представляет, конечно, большую важность. Если идея царской власти не была целиком перенесена в Москву, а изменилась под влиянием местной политической традиции, то встает вопрос как раз о существе русской средневековой доктрины монархии.
Подобные мысли высказывались и в исследованиях филологов. Например, известный русский фольклорист и византинист М. Н. Сперанский писал, что «Грозный уже имел законченную идеологию царской власти, построенную на осознании своей власти, подкрепленную образцами ветхозаветного правителя, выведенными из Священного Писания. Это было преувеличенное представление о себе как о главе государства, которому уготована исключительная судьба за особые заслуги перед Богом».
Несомненная заслуга дореволюционной историографии заключается в том, что она поставила вопрос о необходимости изучать деятельность Ивана Грозного, как минимум, с учетом двух факторов - византийской политической доктрины и религиозности самого Ивана IV. Однако это направление исследований оказалось не востребовано советской историографией.
Советские историки по данной проблеме если и высказывались, то вскользь, и часто руководствовались в своих определениях идеологическими штампами, что исключало объективный подход в освещении личности Ивана Грозного и его эпохи, но в своем обзоре мы рассмотрим и их взгляды. Более подробно на взглядах Ивана IV останавливается И.У. Будовниц. По его мнению, царь переработал церковную «иосифлянскую» доктрину исходя из своих собственных интересов, их идеи он заострил до предела и довел до логического конца. Он считал, что Иван Грозный в своем послание А.Курбскому, не просто решительно отверг возводимые на него князем обвинения, но и выдвинул свою теорию власти. Как пишет Будовниц, Иван «вскользь» повторяет церковный тезис о том, что ему придется держать ответ перед Богом не только в собственных прегрешениях, но и за подвластных, которые согрешают его «несмотрением». По мнению историка, в свете сказанного слова Грозного о том, что он может своих холопов казнить или жаловать, звучат уже не как самодурство ничем не ограниченного владыки, а приобретают смысл государственной целесообразности. При этом И.У. Будовниц, не рассматривая религиозные взгляды царя как причину его политических идей и поступков, считает их производными от иосифлянских идей, тем самым исследует их только в логике политического мышления.
Многие советские историки вообще отказывались хотя бы от символического анализа религиозно-политических взглядов Ивана IV. Известный исследователь А. А. Зимин, специалист по истории царствования Ивана Васильевича, подводя итоги его правления, указывал на его «фанатичную» религиозность, и при этом оценивал его политические взгляды как «сумбурную смесь обветшавших церковных учений и непомерно гипертрофированных представлений о собственной роли как вершителя судеб подданных». Понятно, что такой подход не может помочь в объяснении его поступков и реальных действий.
Н.М. Золотухина утверждала, что Иван IV в своих сочинениях дает идеологическое обоснование ничем не ограниченного произвола, отрицает какие-либо обязанности царя перед подданными, провозглашает принцип полной надзаконности верховной власти. С точки зрения исследовательницы, изложенное в его сочинениях должно было дать идеологическое оправдание проводимого им террора и беззакония. Кроме этого, она отметила, что взгляды Ивана IV были шагом назад в развитии политической теории по сравнению с уже достигнутым уровнем правового мышления в России к середине XVI в. Эти выводы сегодня вызывают много вопросов, поскольку область правового мышления XVI века, в сущности, только начала изучаться.
Более глубокой является мысль А. М. Сахарова, справедливо указавшего на то, что Иван Грозный сформулировал идею божественного происхождения своей власти, настаивая на своей личной, индивидуальной ответственности перед Богом за вверенное ему государство. Для той эпохи это означало, что именно благодаря ответственности власть царя должна быть неограниченной, никто не может вмешиваться в дела государственной важности. К сожалению, А. М. Сахаров не развил своих идей дальше, и становится непонятным, почему царь лично отвечает за свое государство перед Богом.
Ряд интересных мыслей содержится в исследовании Я.С. Лурье, посвященному переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. В частности, он утверждает, что «своеобразие идеологической позиции Ивана Грозного в том именно и заключалось, что идея нового государства, воплощающего правую веру, «изрушившуюся» во всем остальном мире, начисто освобождалась у него от прежних вольнодумных и социальнореформаторских черт и становилась официальной идеологией уже существующего «православного истинного христианского самодержавства». В этой логике главной государственной задачей становились поэтому не реформы, а защита его от всех антигосударственных сил, которые «растлевают» страну «нестроением и междоусобными браньми». Однако далеко не со всеми выводами исследователя можно согласиться. Это касается, например, его замечания о «демагогии» царя. Кроме того, исследователь, на наш взгляд, не обратил должного внимания на то, как отразились взгляды царя на его политических действиях.
Ивану Грозному и его эпохе посвятил ряд работ Р.Г. Скрынников, однако, в его трудах остается не совсем понятным под воздействием чего сформировались взгляды царя на власть, а так же насколько сильна степень их влияния на ситуацию в государстве, хотя автор является специалистом по этой эпохе и мог раскрыть данный вопрос более глубоко.
Известный современный историк Б.Н. Флоря в своем исследовании «Иван Грозный» постарался наиболее полно раскрыть взгляды Ивана IV на самодержавную власть. По его мнению, источник своей власти царь видел в воле Бога, вручившего ему эту власть, и в «благословении» прародителей - своих предков, от которых он эту власть унаследовал. Таким образом, власть была получена царем не от подданных, и царь Иван IV неоднократно и энергично подчеркивал, что не должен ни с кем ею делиться. Поскольку вся полнота власти в государстве должна принадлежать царю, то он несет ответ за то, что его «несмотрением погрешитца». Однако это была ответственность не перед подданными, а перед Богом. Что касается подданных, то, по убеждению царя, никакие его действия не могут быть предметом разбирательства между ним и подданными. В соответствии с установившейся к тому времени традицией своей важнейшей обязанностью царь считал не только установление порядка в обществе, но и спасение душ своих подданных. Таким образом, в представлении Ивана IV власть русского государя выступает как наследственная, всеобъемлющая и никому не подконтрольная кроме Бога
Изучение этой темы продолжено в монографии А.В. Каравашкина «Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский», где охарактеризована эволюция русской средневековой публицистики 40-80-х гг. XVI века. Это исследование стало результатом новых авторских интерпретаций публицистических памятников Московского царства. Так, на примере сочинений Ивана Грозного, Андрея Курбского и Ивана Пересветова, А. В. Каравашкин говорит о различных концепциях исторической жизни, разном понимании человека как действующего лица мировой истории, несходных типах выражения самой писательской позиции. Монография для нашей работы была интересна анализом предпосылок и путей формирования авторской концепции Ивана Грозного, реконструкцией исторических и нравственных представлений царя, его трактовок понятия «самовластье» и теории «казней Божиих».
Значительное место изучению различных проблем истории Московской Руси времен Ивана Грозного как традиционного общества отводится в монографии А.Л. Юрганова «Категории русской средневековой культуры». В частности, исследователь отмечает, что «в любом обществе существует (в явном или скрытом виде) иерархия ценностей, которую человек, так или иначе, принимает как свою, нравственно-значимую модель жизни. Например, для русского средневекового человека имело значение то, что следует вести праведную жизнь, ежедневно молиться и посещать церковь, ибо таким образом осмысливалась высшая христианская ценность - спасение души на Страшном Суде.». Наибольшую ценность для данного исследования представляет статья «Опричнина и страшный суд» в которой А. Л. Юрганов анализирует то, как воспринимают опричнину Иван IV и его современники. По утверждению историка, опричные казни имеют символическое соотношение с грехами и воспринимались современниками как приближение Страшного Суда. Также, большое внимание в статье, было уделено тому, что царь считал себя исполнителем воли Божьей по наказанию человеческого греха и утверждению истинного «благочестия » не только во спасение собственной души, но и тех грешников, которых он обрекал на смерть. Таким образом, А. Л. Юрганов приходит к мнению что: «эсхатологические представления причудливым образом совмещались со взглядами на сущность царской власти в средневековой России».
В дальнейшем идеи А. Л. Юрганова развивает И. Н. Данилевский в статье посвященной семантики Опричного дворца. В своем исследование он уделил большое внимание деталям и символам, которые украшают дворец, также автор отмечает, что в период постройки дворца в Москве появляются новые «иерусалимские» топонимы такие как Лобное место, Поклонная гора. Проанализировав все факты, исследователь приходит к выводам что: «судя по всему, в преддверии грядущего конца света Москва отстраивалась как столица последнего царства, во главе которого стоял царь-помазанник», что указывает высокую степень набожности царя и его эсхатологических представлений.
Исторический и культурный контекст идей, проанализированных в работах А.Л. Юрганова и И.Н. Данилевского, представлен в монографии М.Б. Плюхановой, посвященной христианским символам Московского царства. По ее мнению, «идея Московского царства была, прежде всего, идеей присутствия великорусского государства в мировой христианской истории». При этом оно имело «формы и границы, столь определенные, какие бывают только у духовных феноменов». Московское царство как «реальность религиознополитического самосознания» было продуктом деятельности двух сил: интеллекта и воли книжника, с одной стороны; с другой, главной силой, с которой книжник вступает в контакт и из которой черпает энергию своей деятельности, выступают христианские символы. Вместе с тем, М.Б. Плюханова, как и А.Л. Юрганов, в силу обозначенной тематики работы изучают отдельные аспекты истории Московской Руси интересующего нас периода, не останавливаясь слишком подробно на различных аспектах политической истории....
В рамках исследования была предпринята попытка использования нового подхода для изучения посланий первого русского царя Ивана Грозного, а также выявлению связи между идеями, которые он как автор выдвигает в своих сочинениях и проводимой им внутренней политикой. Данный подход предполагает рассмотрение религиозной картины мира Средневековой Руси, обладающего особой, лишь ей присущей, логикой. Особое внимание было уделено эсхатологическим представлениям и их влиянию на мировоззрение Ивана IV. Для этого в ВКР были проанализированы послания Ивана Грозного, установлен круг религиозных сочинений и выявлены стилистические приемы, которые использовал царь для цитирования. Кроме того, была рассмотрена гипотеза о том, что эсхатологические ожидания Ивана IV как пишущего монарха являлись доминирующим фактором при отборе им цитат для своих сочинений.
В результате работы над данной темой были сделаны следующие выводы:
1. Существует два типа эсхатологии: мифологический и исторический. К мифологическому типу эсхатологии относятся верования первобытных людей и языческие религиозные системы разных народов и эпох. От исторического типа его отличает циклическое восприятия исторического процесса, то есть история здесь представляется как цикл повторяющийся до бесконечности. Исторический тип эсхатологии представлен иудаизмом и христианством. Этот тип отличается линейным и необратимым восприятием времени, то есть каждое событие уникально происходит только один раз.
2. Цель христианской эсхатологии это движение к финальной цели - спасение по средством Второго пришествия Иисуса, затем Страшный Суд и установление Царства Божьего. Христианская эсхатология имеет акцент на спасение каждого человека в отдельности, в результате чего развивается такое понятие, как индивидуальная эсхатология. Таким образом, можно отметить, что эсхатология - это основа всего христианского вероучения.
3. В период с XI по XVI вв. оптимистический тип мироощущения сменяется трагически-пессимистичным, что свидетельствует о колоссальном перевороте в сознании людей. В Раннем Средневековье человек не боялся умереть, а в свой «смертный час» он думал о триумфальном избавление от земных испытании и об вознесении своей души в рай. С приближением прогнозируемых сроков Второго пришествия в X-XI в Европе наступает эсхатологический кризис, в последствии которого трансформируется сам характер раннесредневековой религиозности, именно поэтому в этот период идея Страшного суда стала одной из самых актуальных, а ожидания блаженной смерти сменились на страх перед Страшным судом и дьяволом.
4. На Руси в X-XI века не было эсхатологического кризиса в силу христианской незрелости, но в дальнейшем, «конец мира» был спрогнозирован на 1492 год. Несмотря на уверенность в том, что с исходом 7000 лет от сотворения мира наступит «конец света», была создана новая пасхалия еще на 70 лет, что привело к обострению эсхатологических ожиданий к 7070 и 7077, как раз именно в это время Иван Грозный начинает политику опричнины. Огромное значение эсхатологических ожиданий для русской средневековой истории позволяет прояснить и многие непонятные моменты, связанные со временем правления Ивана IV.
5. Священное Писание являлось не только образцом для подражания, но и идеалом риторического мастерства, поэтому работа с литературными произведениями Средневековой Руси любая попытка без учета догматических основ православия истолковать смысл произведения обречена на неудачу.
6. Основной темой эпистолярных сочинений Ивана IV стала проблема царской власти, которая тесно переплетена с эсхатологическими представлениями христианского мира. Для аргументации своей царь использует цитаты из обширного круга религиозных текстов. Наиболее часто цитируются Псалтырь, Евангелия от Матфея и Луки. Наибольшее количество цитат приходится на так называемые прямые цитаты. Это значит, что автор использовал точную цитату, не меняя слова и структуру предложений, и цитируемые тексты имел «под рукой» или знал их наизусть. Вместе с тем, Иван IV использовал аллюзии и реминисценции, отсылающие к историческим событиям или персонажам.
7. Путем анализа цитат, присутствующих в сочинениях Ивана Грозного, можно определить его эсхатологические взгляды, определившие не только его индивидуальное поведение как христианина, но и политические решения. Иван Грозный придерживался традиционного христианского взгляда на историю, согласно которому конечным итогом и целью всего исторического процесса является Страшный Суд. В его изложении исторических событий очень часто можно увидеть указания на действие высших сил в истории, и он постоянно подчеркивает, что то или иное событие происходит «Божьей волей» или «с Божьей помощью».
8. Иван Грозный, считал главной своей задачей, как истинно христианского царя, борьбу со злом, что бы обеспечение своему народу «путь» в Царство Божье, даже ценой своего благополучия, то есть, он был готов принести царскую жертву и взять грех на душу, во благо народа. Наблюдать это можно на примере его посланий, где он прямо об этом заявляет, а так же путем анализа казней, воссоздающие наказания, которым подвергаются грешники в аду.
9. Введение опричнины и строительство Опричного дворца, так же являются показателями эсхатологических настроений царя. Опричный дворец полностью воссоздает Третий Храм Иерусалимский и согласно Иезекиилю, будет построен перед приходом Мессии или самим Мессией. Строительство дворца имело сакральное значение для царя и политики, которую он проводил, ведь Иван Грозный считал, что его поступки угодны богу, именно поэтому пожар в Москве и полное уничтожение Опричного дворца были восприняты как божественное наказания за грехи, что заставило в корне пересмотреть политику опричнины, а в дальнейшем и вовсе запретить любое упоминание о ней. Эти события заставили Ивана IV раскаиваться и написать Синодик Опальных, что бы замаливать «невинно замученные им души».
В заключение хотелось бы сказать, что данное исследование не претендует на разрешение всех проблем, связанных с личностью и правлением Ивана Грозного. Многие исторические вопросы по-прежнему не имеют адекватных ответов в источниках. Но можно утверждать, что анализ сочинений Ивана IV с использованием нового подхода наглядно продемонстрировал, что эсхатологическим ожиданием придавалось огромное значение как самим царем, так и всеми людьми средневекового христианского общества. Исходя из этого факта, можно сделать вывод о том, что при исследовании проблем средневековья, следует уделять внимание религиозному сознанию людей того времени, что бы избежать проблем и недопонимания во время изучения вопросов, которые на первый взгляд вовсе и не связаны с религией.
В результате работы над данной темой были сделаны следующие выводы:
1. Существует два типа эсхатологии: мифологический и исторический. К мифологическому типу эсхатологии относятся верования первобытных людей и языческие религиозные системы разных народов и эпох. От исторического типа его отличает циклическое восприятия исторического процесса, то есть история здесь представляется как цикл повторяющийся до бесконечности. Исторический тип эсхатологии представлен иудаизмом и христианством. Этот тип отличается линейным и необратимым восприятием времени, то есть каждое событие уникально происходит только один раз.
2. Цель христианской эсхатологии это движение к финальной цели - спасение по средством Второго пришествия Иисуса, затем Страшный Суд и установление Царства Божьего. Христианская эсхатология имеет акцент на спасение каждого человека в отдельности, в результате чего развивается такое понятие, как индивидуальная эсхатология. Таким образом, можно отметить, что эсхатология - это основа всего христианского вероучения.
3. В период с XI по XVI вв. оптимистический тип мироощущения сменяется трагически-пессимистичным, что свидетельствует о колоссальном перевороте в сознании людей. В Раннем Средневековье человек не боялся умереть, а в свой «смертный час» он думал о триумфальном избавление от земных испытании и об вознесении своей души в рай. С приближением прогнозируемых сроков Второго пришествия в X-XI в Европе наступает эсхатологический кризис, в последствии которого трансформируется сам характер раннесредневековой религиозности, именно поэтому в этот период идея Страшного суда стала одной из самых актуальных, а ожидания блаженной смерти сменились на страх перед Страшным судом и дьяволом.
4. На Руси в X-XI века не было эсхатологического кризиса в силу христианской незрелости, но в дальнейшем, «конец мира» был спрогнозирован на 1492 год. Несмотря на уверенность в том, что с исходом 7000 лет от сотворения мира наступит «конец света», была создана новая пасхалия еще на 70 лет, что привело к обострению эсхатологических ожиданий к 7070 и 7077, как раз именно в это время Иван Грозный начинает политику опричнины. Огромное значение эсхатологических ожиданий для русской средневековой истории позволяет прояснить и многие непонятные моменты, связанные со временем правления Ивана IV.
5. Священное Писание являлось не только образцом для подражания, но и идеалом риторического мастерства, поэтому работа с литературными произведениями Средневековой Руси любая попытка без учета догматических основ православия истолковать смысл произведения обречена на неудачу.
6. Основной темой эпистолярных сочинений Ивана IV стала проблема царской власти, которая тесно переплетена с эсхатологическими представлениями христианского мира. Для аргументации своей царь использует цитаты из обширного круга религиозных текстов. Наиболее часто цитируются Псалтырь, Евангелия от Матфея и Луки. Наибольшее количество цитат приходится на так называемые прямые цитаты. Это значит, что автор использовал точную цитату, не меняя слова и структуру предложений, и цитируемые тексты имел «под рукой» или знал их наизусть. Вместе с тем, Иван IV использовал аллюзии и реминисценции, отсылающие к историческим событиям или персонажам.
7. Путем анализа цитат, присутствующих в сочинениях Ивана Грозного, можно определить его эсхатологические взгляды, определившие не только его индивидуальное поведение как христианина, но и политические решения. Иван Грозный придерживался традиционного христианского взгляда на историю, согласно которому конечным итогом и целью всего исторического процесса является Страшный Суд. В его изложении исторических событий очень часто можно увидеть указания на действие высших сил в истории, и он постоянно подчеркивает, что то или иное событие происходит «Божьей волей» или «с Божьей помощью».
8. Иван Грозный, считал главной своей задачей, как истинно христианского царя, борьбу со злом, что бы обеспечение своему народу «путь» в Царство Божье, даже ценой своего благополучия, то есть, он был готов принести царскую жертву и взять грех на душу, во благо народа. Наблюдать это можно на примере его посланий, где он прямо об этом заявляет, а так же путем анализа казней, воссоздающие наказания, которым подвергаются грешники в аду.
9. Введение опричнины и строительство Опричного дворца, так же являются показателями эсхатологических настроений царя. Опричный дворец полностью воссоздает Третий Храм Иерусалимский и согласно Иезекиилю, будет построен перед приходом Мессии или самим Мессией. Строительство дворца имело сакральное значение для царя и политики, которую он проводил, ведь Иван Грозный считал, что его поступки угодны богу, именно поэтому пожар в Москве и полное уничтожение Опричного дворца были восприняты как божественное наказания за грехи, что заставило в корне пересмотреть политику опричнины, а в дальнейшем и вовсе запретить любое упоминание о ней. Эти события заставили Ивана IV раскаиваться и написать Синодик Опальных, что бы замаливать «невинно замученные им души».
В заключение хотелось бы сказать, что данное исследование не претендует на разрешение всех проблем, связанных с личностью и правлением Ивана Грозного. Многие исторические вопросы по-прежнему не имеют адекватных ответов в источниках. Но можно утверждать, что анализ сочинений Ивана IV с использованием нового подхода наглядно продемонстрировал, что эсхатологическим ожиданием придавалось огромное значение как самим царем, так и всеми людьми средневекового христианского общества. Исходя из этого факта, можно сделать вывод о том, что при исследовании проблем средневековья, следует уделять внимание религиозному сознанию людей того времени, что бы избежать проблем и недопонимания во время изучения вопросов, которые на первый взгляд вовсе и не связаны с религией.
Подобные работы
- ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНАХ ДОСТОЕВСКОГО
Бакалаврская работа, филология. Язык работы: Русский. Цена: 3900 р. Год сдачи: 2017 - КОМПОЗИЦИОННОЕ ПОСТРОЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ГЕРБА
РОССИИ И ЕГО ЭВОЛЮЦИЯ В КОНЦЕ XV-СЕРЕДИНЕ ХУ1 ВВ.
Дипломные работы, ВКР, история . Язык работы: Русский. Цена: 4930 р. Год сдачи: 2018 - Особенности художественного дискурса романа Ф. М. Достоевского «Братья
Карамазовы» и повести А. А. Золотарева «На чужой стороне»
Дипломные работы, ВКР, филология. Язык работы: Русский. Цена: 3950 р. Год сдачи: 2020 - Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ. ДУХОВНО-ТВОРЧЕСКИЙ ДИАЛОГ (10.01.01)
Диссертации (РГБ), русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2005 - Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ. ДУХОВНО-ТВОРЧЕСКИЙ ДИАЛОГ
Диссертация , русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2006 - Интертекстуальные образы и мотивы в песнях Бориса
Гребенщикова (на материале альбомов 2020 года «Знак Огня», «Тор»)
Дипломные работы, ВКР, музыка. Язык работы: Русский. Цена: 4700 р. Год сдачи: 2021 - Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ И Н. Ф. ФЕДОРОВ. ДУХОВНО-ТВОРЧЕСКИЙ ДИАЛОГ
Диссертации (РГБ), литература. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2006