ИТАЛЬЯНСКИЙ ТЕКСТ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ЛЮБОМУДРОВ
|
Введение 3
1. Историко-литературный и философско-эстетический контекст проблемы 12
1.1. Образ Италии в русской литературе (обзор) 12
1.2. Феномен русского любомудрия и его истоки. Общество любомудрия 16
1.3. Итальянский текст на страницах журнала любомудров «Московский 22 вестник» (1827 - 1830)
2. Итальянский текст в творчестве ключевых представителей любомудрия: фи- 33 лософское осмысление В.Ф. Одоевского и эстетическая утопия Д. В. Веневитинова
2.1. Специфика образа Италии в творчестве В. Ф. Одоевского (на материале 33 прозы 1830-х - 1840-х гг.)
2.2.Образы и мотивы Италии в творчестве Д. В. Веневитинова (лирика, 48 проза, драма)
3. Италия в прозе и поэзии С. П. Шевырёва: путь от любомудрия к славяно- 59 фильству
3.1.Образ Италии в путевых дневниках С. П. Шевырёва (на материале «Жур- 59 нала первого» и «Писем» 1829 - 1830 гг.)
3.2. Итальянский текст в лирике С. П. Шевырёва 1820-х - 1840-х гг. 88
4. Италия в наследии других любомудров и близких к ним авторов 104
4.1. Итальянский текст в прозе М. П. Погодина 1820-х - 1830-х гг. 104
4.2. Италия в критическом наследии и переписке И.В. Киреевского 117
4.3. Княгиня З. А. Волконская как «итальянская муза» любомудров: итальян- 144
ский текст в посвящённой ей лирике
4.4. Контуры итальянского текста в творчестве Н. Ф. Павлова (на материале 153
«Трёх повестей» и «Новых повестей»)
Заключение 163
Список использованных источников и литературы 167
Приложение 175
1. Историко-литературный и философско-эстетический контекст проблемы 12
1.1. Образ Италии в русской литературе (обзор) 12
1.2. Феномен русского любомудрия и его истоки. Общество любомудрия 16
1.3. Итальянский текст на страницах журнала любомудров «Московский 22 вестник» (1827 - 1830)
2. Итальянский текст в творчестве ключевых представителей любомудрия: фи- 33 лософское осмысление В.Ф. Одоевского и эстетическая утопия Д. В. Веневитинова
2.1. Специфика образа Италии в творчестве В. Ф. Одоевского (на материале 33 прозы 1830-х - 1840-х гг.)
2.2.Образы и мотивы Италии в творчестве Д. В. Веневитинова (лирика, 48 проза, драма)
3. Италия в прозе и поэзии С. П. Шевырёва: путь от любомудрия к славяно- 59 фильству
3.1.Образ Италии в путевых дневниках С. П. Шевырёва (на материале «Жур- 59 нала первого» и «Писем» 1829 - 1830 гг.)
3.2. Итальянский текст в лирике С. П. Шевырёва 1820-х - 1840-х гг. 88
4. Италия в наследии других любомудров и близких к ним авторов 104
4.1. Итальянский текст в прозе М. П. Погодина 1820-х - 1830-х гг. 104
4.2. Италия в критическом наследии и переписке И.В. Киреевского 117
4.3. Княгиня З. А. Волконская как «итальянская муза» любомудров: итальян- 144
ский текст в посвящённой ей лирике
4.4. Контуры итальянского текста в творчестве Н. Ф. Павлова (на материале 153
«Трёх повестей» и «Новых повестей»)
Заключение 163
Список использованных источников и литературы 167
Приложение 175
Проблема итальянского текста в русской литературе (выразившегося в отдельных темах, образах, мотивах, а также в хронотопе, героях произведений) обладает острой актуальностью в наши дни. Усиливается интерес к литературе как способу культурного диалога и каналу культурной преемственности: развиваются такие литературоведческие направления, как компаративистика, теория художественного перевода, анализ интертекстуальных связей и мифопоэтических пластов текста. Кроме того, в последние годы большую роль обрела имагология - наука об образе Другого в той или иной культуре, рассматривающая его как неповторимый и самоценный феномен, во многом определяющий картину мира. Влияние других культур оценивается уже не как негативный фактор (показатель вторичности, подражательности), а как естественный процесс, способствующий развитию отечественной словесности в переосмыслении чужих знаков, форм и традиций.
О диалогической форме существования культуры (и литературы в частности) писал ещё Ю.М. Лотман, выделяя этапы этого диалога, значимые для нашего исследования: «При вычленении из истории мировой культуры какого-либо изолированного ряда <...> мы получаем хронологически вытянутую непрерывную линию, в которой периоды интенсивности сменяются. затишьями. Однако стоит увидеть в имманентном развитии одну партию в диалоге [курсив Ю.М. Лотмана. - Ю.П.], чтобы стало очевидным, что периоды так называемого спада часто являются временем паузы в диалоге, заполненной интенсивным получением информации, за которой следуют периоды трансляции. Так строятся отношения между единицами всех уровней - от жанров до национальных культур». Мы можем проследить такие периоды и в истории русской литературы, при этом первая треть XIX в. видится переходным этапом от долгого накопления культурной информации к её «трансляции», самостоятельному мышлению. Активизация в эту эпоху именно русско-итальянского диалога - на наш взгляд, неслучайное явление.
Русско-итальянский культурный диалог в романтизме XIX в. часто воспринимается как нечто фоновое по сравнению с более обширными русско-немецким, русско-французским и русско-английским. Действительно, даже поверхностного взгляда на круг чтения и переводов русских романтиков (Гёте и Шиллер, Шекспир и Байрон, Вальтер Скотт как образец романиста, Шатобриан как мастер психологической прозы) достаточно, чтобы убедиться в этом. Имена Данте, Петрарки, Тассо, Гольдони, Мандзони, итальянских мыслителей уровня Макиавелли хотя и входят в русское культурное сознание, но долго остаются на его периферии. Возможно, это связано с пока небольшим биографическим опытом соприкосновения с Италией (несмотря на уже существовавшие хождения древнерусских путешественников и путевые записки некоторых дворян XVIII в.) и итальянским языком (потеснённым французским как языком бытового общения и немецким как языком философии). Тем более интересно пронаблюдать, как совершался перелом в сторону обострённого внимания к итальянскому и (опосредованно) древнеримскому наследию, как накопление итальянских культурных впечатлений привело сначала к их словесному воплощению (в творчестве и переводах К.Н. Батюшкова, С.Е. Раича, Е.А. Баратынского, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, авторов-любомудров), а затем - к буквальной устремлённости русских авторов в Италию (поездки С.П. Шевырёва, В.Ф. Одоевского, Н.В. Гоголя и других). Что они видели там, чего искали? Особенности и причины такой устремлённости - несомненно, важный предмет исследований.
Очевидно, что из культурного знака с готовым, несколько клишированным содержанием («земной рай», Юг, солнечная, утопически-прекрасная страна мечты, где формой жизни становятся куртуазная поэзия, живопись Ренессанса, античная скульптура, оперная музыка) образ Италии постепенно превращался в более сложный феномен. Этот феномен по-разному осмыслялся в художественных системах разных авторов (в беллетристике и очерковой прозе, лирике, драматургии), наделялся различными оценками и коннотациями (при сохранении, впрочем, устойчивых черт), включал взаимопроникновение общекультурного и личного опыта, исторической преемственности (напр., гражданских идеалов Римской республики, эстетического и философского наследия итальянского Возрождения) и современности (в частности, русской).
«Архивные юноши», любомудры (поэты, прозаики, философы, сформировавшие отдельную и пока малоизученную нишу в русском романтизме), стали катализаторами этого процесса. Впустив в своё культурное сознание Италию наравне с рассудочной Германией (олицетворённой для них прежде всего в творчестве Гёте и философии Шеллинга, что будет раскрыто ниже), любомудры открыли новый этап в русско-европейском культурном диалоге. Анализ их наследия показывает, что Италия и итальянская культура были не менее важны в их картине мира, чем Германия, а в некоторых аспектах (напр., в осмыслении искусства или выражении личных переживаний) - возможно, и более.
Творчество любомудров как «осердеченная», заряженная психологизмом и лиризмом философия родственно, с одной стороны, русской «поэзии мысли» (напр., лирике Баратынского и Тютчева, философским линиям в творчестве Пушкина, Гоголя, Лермонтова), с другой - наследию европейского романтизма в самом широком понимании (от Гёте и Гофмана до Шатобриана и Байрона). Оно стало важным фактором развития литературного процесса XIX в., во многом определило его, но часто лишается исследовательского внимания (особенно - в аспекте культурного диалога, который и является, по нашему мнению, для любомудров ключевым). Что касается итальянского текста в наследии любомудров, то посвящённых именно ему целостных работ пока нет. Это делает изучаемую нами проблему актуальной сразу в двух аспектах: как часть творческого наследия любомудров и как важную ступень в развитии русско-европейского культурного диалога в целом, русско-итальянского - в частности.
Из вышесказанного следует, что объект нашего исследования - итальянский текст в творческом наследии любомудров и близких им авторов. Предметом исследования является специфика этого текста, его реализация и место в художественно-философской системе любомудрия: рассматриваются темы, образы, мотивы Италии, её черты как философского феномена и реального географического пространства, а также аллюзии и интертекстуальные связи с итальянской литературой. Изучение проблемы проводится на материале текстов авторов-любомудров, а также тех, кто не принадлежал к Обществу непосредственно, но был близок их кружку (напр., Н.Ф. Павлова). Привлекаются при этом как художественные произведения (проза, лирика, драма), так и публицистика (статьи И.В. Киреевского), травелоги (путевые дневники С.П. Шевырёва), переписка. Такой подход позволяет изучить проблему итальянского текста в разных аспектах - от очерково-биографического до феноменологического, философского.
Цель работы можно сформулировать следующим образом: проанализировав различные формы воплощения итальянского текста в творчестве любомудров (на уровнях образов, мотивов и тем, персонажей, хронотопа, подтекста, интертекста), выявить его специфическую роль в русско-европейском культурном диалоге, показать своеобразие творческого видения Италии любомудрами в целом и отдельными их представителями. Цели соответствуют задачи работы: 1) провести теоретическую разработку проблемы; 2) отобрать и проанализировать тексты любомудров, связанные с образом Италии (эксплицитно или имплицитно); 3) систематизировать результаты исследования и сделать выводы, намеченные в цели.
Исследование, на наш взгляд, обладает широкими перспективами: изучение русско-европейского культурного диалога в русской словесности можно продолжать в разных направлениях. Роль итальянского текста в ней лишь нарастала с эпохи любомудров, достигнув, пожалуй, своего пика в Серебряном веке, поэтому данную проблему целесообразно рассмотреть и у других авторов (особенно тех, к чьему творчеству ещё не обращались в этом аспекте). Кроме того, заслуживают внимания локальные тексты самих любомудров: несмотря на роль русско-итальянского диалога, их философское и художественное мировоззрение всё же определил диалог с Германией, в первую очередь - с немецкой философией (Шеллинг), эстетикой (Ваккенродер и др.), литературой (Гёте, Шиллер и др.) и музыкой (Бах, Бетховен для Одоевского). Более того, в их творчестве наблюдается постоянное взаимопроникновение немецкого и итальянского текстов, что ставит ещё одну проблему для дальнейшего изучения.....
О диалогической форме существования культуры (и литературы в частности) писал ещё Ю.М. Лотман, выделяя этапы этого диалога, значимые для нашего исследования: «При вычленении из истории мировой культуры какого-либо изолированного ряда <...> мы получаем хронологически вытянутую непрерывную линию, в которой периоды интенсивности сменяются. затишьями. Однако стоит увидеть в имманентном развитии одну партию в диалоге [курсив Ю.М. Лотмана. - Ю.П.], чтобы стало очевидным, что периоды так называемого спада часто являются временем паузы в диалоге, заполненной интенсивным получением информации, за которой следуют периоды трансляции. Так строятся отношения между единицами всех уровней - от жанров до национальных культур». Мы можем проследить такие периоды и в истории русской литературы, при этом первая треть XIX в. видится переходным этапом от долгого накопления культурной информации к её «трансляции», самостоятельному мышлению. Активизация в эту эпоху именно русско-итальянского диалога - на наш взгляд, неслучайное явление.
Русско-итальянский культурный диалог в романтизме XIX в. часто воспринимается как нечто фоновое по сравнению с более обширными русско-немецким, русско-французским и русско-английским. Действительно, даже поверхностного взгляда на круг чтения и переводов русских романтиков (Гёте и Шиллер, Шекспир и Байрон, Вальтер Скотт как образец романиста, Шатобриан как мастер психологической прозы) достаточно, чтобы убедиться в этом. Имена Данте, Петрарки, Тассо, Гольдони, Мандзони, итальянских мыслителей уровня Макиавелли хотя и входят в русское культурное сознание, но долго остаются на его периферии. Возможно, это связано с пока небольшим биографическим опытом соприкосновения с Италией (несмотря на уже существовавшие хождения древнерусских путешественников и путевые записки некоторых дворян XVIII в.) и итальянским языком (потеснённым французским как языком бытового общения и немецким как языком философии). Тем более интересно пронаблюдать, как совершался перелом в сторону обострённого внимания к итальянскому и (опосредованно) древнеримскому наследию, как накопление итальянских культурных впечатлений привело сначала к их словесному воплощению (в творчестве и переводах К.Н. Батюшкова, С.Е. Раича, Е.А. Баратынского, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, авторов-любомудров), а затем - к буквальной устремлённости русских авторов в Италию (поездки С.П. Шевырёва, В.Ф. Одоевского, Н.В. Гоголя и других). Что они видели там, чего искали? Особенности и причины такой устремлённости - несомненно, важный предмет исследований.
Очевидно, что из культурного знака с готовым, несколько клишированным содержанием («земной рай», Юг, солнечная, утопически-прекрасная страна мечты, где формой жизни становятся куртуазная поэзия, живопись Ренессанса, античная скульптура, оперная музыка) образ Италии постепенно превращался в более сложный феномен. Этот феномен по-разному осмыслялся в художественных системах разных авторов (в беллетристике и очерковой прозе, лирике, драматургии), наделялся различными оценками и коннотациями (при сохранении, впрочем, устойчивых черт), включал взаимопроникновение общекультурного и личного опыта, исторической преемственности (напр., гражданских идеалов Римской республики, эстетического и философского наследия итальянского Возрождения) и современности (в частности, русской).
«Архивные юноши», любомудры (поэты, прозаики, философы, сформировавшие отдельную и пока малоизученную нишу в русском романтизме), стали катализаторами этого процесса. Впустив в своё культурное сознание Италию наравне с рассудочной Германией (олицетворённой для них прежде всего в творчестве Гёте и философии Шеллинга, что будет раскрыто ниже), любомудры открыли новый этап в русско-европейском культурном диалоге. Анализ их наследия показывает, что Италия и итальянская культура были не менее важны в их картине мира, чем Германия, а в некоторых аспектах (напр., в осмыслении искусства или выражении личных переживаний) - возможно, и более.
Творчество любомудров как «осердеченная», заряженная психологизмом и лиризмом философия родственно, с одной стороны, русской «поэзии мысли» (напр., лирике Баратынского и Тютчева, философским линиям в творчестве Пушкина, Гоголя, Лермонтова), с другой - наследию европейского романтизма в самом широком понимании (от Гёте и Гофмана до Шатобриана и Байрона). Оно стало важным фактором развития литературного процесса XIX в., во многом определило его, но часто лишается исследовательского внимания (особенно - в аспекте культурного диалога, который и является, по нашему мнению, для любомудров ключевым). Что касается итальянского текста в наследии любомудров, то посвящённых именно ему целостных работ пока нет. Это делает изучаемую нами проблему актуальной сразу в двух аспектах: как часть творческого наследия любомудров и как важную ступень в развитии русско-европейского культурного диалога в целом, русско-итальянского - в частности.
Из вышесказанного следует, что объект нашего исследования - итальянский текст в творческом наследии любомудров и близких им авторов. Предметом исследования является специфика этого текста, его реализация и место в художественно-философской системе любомудрия: рассматриваются темы, образы, мотивы Италии, её черты как философского феномена и реального географического пространства, а также аллюзии и интертекстуальные связи с итальянской литературой. Изучение проблемы проводится на материале текстов авторов-любомудров, а также тех, кто не принадлежал к Обществу непосредственно, но был близок их кружку (напр., Н.Ф. Павлова). Привлекаются при этом как художественные произведения (проза, лирика, драма), так и публицистика (статьи И.В. Киреевского), травелоги (путевые дневники С.П. Шевырёва), переписка. Такой подход позволяет изучить проблему итальянского текста в разных аспектах - от очерково-биографического до феноменологического, философского.
Цель работы можно сформулировать следующим образом: проанализировав различные формы воплощения итальянского текста в творчестве любомудров (на уровнях образов, мотивов и тем, персонажей, хронотопа, подтекста, интертекста), выявить его специфическую роль в русско-европейском культурном диалоге, показать своеобразие творческого видения Италии любомудрами в целом и отдельными их представителями. Цели соответствуют задачи работы: 1) провести теоретическую разработку проблемы; 2) отобрать и проанализировать тексты любомудров, связанные с образом Италии (эксплицитно или имплицитно); 3) систематизировать результаты исследования и сделать выводы, намеченные в цели.
Исследование, на наш взгляд, обладает широкими перспективами: изучение русско-европейского культурного диалога в русской словесности можно продолжать в разных направлениях. Роль итальянского текста в ней лишь нарастала с эпохи любомудров, достигнув, пожалуй, своего пика в Серебряном веке, поэтому данную проблему целесообразно рассмотреть и у других авторов (особенно тех, к чьему творчеству ещё не обращались в этом аспекте). Кроме того, заслуживают внимания локальные тексты самих любомудров: несмотря на роль русско-итальянского диалога, их философское и художественное мировоззрение всё же определил диалог с Германией, в первую очередь - с немецкой философией (Шеллинг), эстетикой (Ваккенродер и др.), литературой (Гёте, Шиллер и др.) и музыкой (Бах, Бетховен для Одоевского). Более того, в их творчестве наблюдается постоянное взаимопроникновение немецкого и итальянского текстов, что ставит ещё одну проблему для дальнейшего изучения.....
Эпоха «гражданской экзальтации», Отечественной войны 1812 года актуализировала философский пласт итальянского текста (и ранее достаточно значимого для русской литературы). Большая заслуга в этом процессе принадлежала московскому Обществу любомудрия, основанному в 1823 г. и занимающему видное место в русской культуре. Любомудры ставили перед собой просветительские задачи - популяризировать в России европейскую (прежде всего немецкую) философию, придать философскую системность русской литературе, эстетике, критике. Поэтому они активно восприняли европейский, в том числе итальянский, культурный опыт.
Центром духовной жизни любомудров стал салон княгини З. А. Волконской, «северной Коринны», писательницы, певицы, покровительницы науки и искусства. Он был важным для России культурным феноменом, основанным на чувстве духовной свободы (по выражению Ю.М. Лотмана, «“эстетствующей” независимости»). Княгиня стала «музой» любомудров, а трагическая любовь к ней Веневитинова сформировала большой пласт его поэтического наследия. Жизненный путь Волконской сложился как цепь колебаний между Россией и Италией. После своего окончательного переезда туда в 1829 г. княгиня поселилась на вилле «Palazzo Poli» на окраине Рима, сделав и её обителью искусств: постоянными её гостями стали русские художники (Кипренский, Брюллов, Иванов), которым она оказывала покровительство, и литераторы, в т. ч. Жуковский и Гоголь. Вместе с Волконской в Италию уехал С. П. Шевырёв, учитель её сына, для которого Италия стала духовной родиной.
Волконская оказала огромное влияние на формирование итальянского текста в наследии любомудров. Прямо или косвенно она стала причиной отражения итальянского образа у многих авторов; при этом он мог основываться на биографическом опыте (напр., у Шевырёва, Гоголя) либо только на умозрительном восприятии (у Веневитинова). Во многом благодаря ей началось вхождение Италии в русское культурное сознание наравне с более «освоенными» Францией и Германией. Пропустив образ «отчизны вдохновенья» (Веневитинов) сквозь призму немецкой философской рефлексии, любомудры по-новому поставили проблему итальянской культуры, совместили в её восприятии лирический восторг с объективным анализом, всерьёз задумались о русско-итальянских связях.
В. Ф. Одоевский, председатель Общества любомудрия и один из его главных идеологов, не мог проигнорировать образ Италии в своей философской прозе. Италия входит в его повести и новеллы 30-х гг. («Сильфида», «Imbroglio», «Виченцио и Цецилия», «Княжна Мими»), а также во вставные новеллы итогового романа «Русские ночи» («Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi», «Себастиян Бах»). Итальянский мир создаётся в них на разных уровнях - не только в хронотопе и персонажах, но и на уровне мотивов, символов, подтекста. В романтическом ключе образ Италии остаётся скорее самостоятельным культурным кодом, чем фоном для происходящих событий. Можно выделить пять основных аспектов, в которых осмысляется Италия: исторический, гуманистический, эстетический, авантюрный и общественно-политический. Все они соприкасаются с философскими и психологическими концепциями Одоевского, а также с текстом Германии (её философией, словесностью, музыкой), имеющим для него первостепенную важность. Ведущим аспектом, однако, остаётся эстетический: при всей сложности понимания, Италия для Одоевского - в первую очередь, воплощение и родина европейского искусства.
«Душа» любомудров, рано умерший поэт-романтик Д. В. Веневитинов также выстроил в своём творчестве целую систему итальянских смыслов. В его лирике Италия отразилась как романтический «земной рай», поэтическая мечта, одновременно прекрасная и трагичная из-за своей недостижимости; часто её образ сопрягается с образом возлюбленной или даже сливается с ним. В статьях и образцах философской прозы Веневитинов осмысляет Италию, с одной стороны, более объективно - как реальную страну с собственными законами исторического развития, подлежащими анализу (перевод исторического эссе Герена «Европа»), с другой - как эстетический идеал, воспринятый в контексте античного Рима и Ренессанса («Три эпохи любви», «Скульптура, живопись и музыка»). Драматургические тексты Веневитинова, содержащие итальянские образы, являются переводами из Гёте, что указывает на контраст и в то же время внутреннюю связь итальянской и немецкой культур в сознании любомудров.
Тем не менее, вершиной в формировании итальянского образа у любомудров можно назвать творчество С.П. Шевырёва, который провёл в Италии несколько лет и сделал её центром своих духовных исканий. Его лирика, научные работы («Дант и его век», «История поэзии»), путевые «Журналы» и «Письма», выстроенные с явной ориентацией на традицию «Писем русского путешественника» Карамзина, позволяют считать Шевырёва своего рода первым «энциклопедистом» итальянского текста в русской литературе. Не утратив самобытных, русских черт своего культурного сознания, он приблизился к Италии вплотную, наделив её природной, культурной, социально-политической, исторической конкретикой. В травелогах Шевырёва «обрели плоть» имагологически значимые итальянские топосы (Рим, Неаполь, Флоренция и т.д.), культурные реалии (Помпеи, Колизей, Собор Св. Петра, римский карнавал), национальные традиции и черты характера, особенности итальянского католицизма. Романтическая экзальтация в его текстах сменяется объективностью, попыткой не только зафиксировать впечатления, но и понять их, выстроив в систему. Особенно эти тенденции очевидны в эволюции Шевырёва как поэта; однако, обретая в его лирике имагологический, завершённый смысл, образ Италии в то же время постепенно отступал на второй план перед образом России - по мере того, как автор проникался славянофильскими настроениями. Три поездки Шевырёва в Италию (рубежа 20-30-х, конца 30-х и рубежа 5060-х гг.) разграничили три вехи в его философско-художественном развитии и три «лика» Италии в его поэзии.
Славянофильство стало также и итоговой концепцией И. В. Киреевского, что проиллюстрировал его итальянский текст. Вожделенное путешествие в Италию, запланированное для Киреевского его наставником В. А. Жуковским, не состоялось; возможно, поэтому образ южной страны остался для Ивана Васильевича загадкой, своего рода «не достигнутым раем». От романтической идеализации Италии в юношеских письмах Киреевский пришёл к её осмыслению в аспекте эстетических (статьи «Нечто о характере поэзии Пушкина», «Обозрение русской словесности 1829 года», «О стихотворениях г. Языкова», «О русских писательницах») и историософских («Обозрение современного состояния литературы», «Девятнадцатый век») проблем современности. В отличие от других любомудров, Киреевский воспринял Италию прежде всего как мыслитель. Отдаляясь от литературной критики, он углублялся в философские обобщения, вписывая Италию в свои размышления о просвещении, о европейском культурном и религиозном сознании, о месте России в истории человечества. Однако в поздних статьях (напр., «В ответ А. С. Хомякову») наблюдаются уже чрезмерная категоричность оценок и славянофильский дидактизм, при котором Италия предстаёт лишь безликой частью Европы - чужой, в чём-то враждебной для России культуры, избравшей, по мнению автора, ложный исторический путь.
Отдельным этапом в осмыслении Италии стали поэтические послания княгине Волконской, в основном посвящённые её отъезду. Стихотворения любомудров (И. В. Киреевского, С. П. Шевырёва) и близких к ним авторов (Е. А. Баратынского, Н. Ф. Павлова), проникнутые искренним лирическим чувством, выводят Италию за пределы умозрительного восприятия. Её образ в них «осердечивается», обретая наряду с клишированными романтическими чертами новые, окрашенные личностной интенцией.
Особого внимания заслуживают историк, издатель «Московского вестника» М. П. Погодин и Н. Ф. Павлов, примыкавший к любомудрам на раннем этапе творчества. В беллетристике 20-х - 30-х гг. у того и другого явно просматривается итальянский текст, реализующий, в первую очередь, романтические представления об Италии как о культурном знаке. Этот культурный знак наделяется широким спектром значений: Италия воспринимается как родина европейской культуры, страна красоты и куртуазного поклонения женщине, благодатной природы и искусства, наследница Древнего Рима и Эпохи Возрождения, центр христианства (в первую очередь живописи на христианские сюжеты), но - и как мертвенное, застывшее прошлое, власть телесности, и как «чужое», далёкое пространство с враждебными чертами. При этом и Павлов, и Погодин включают итальянский текст в сложные со- и противопоставления с русской современностью, дворянским бытом, показывая, как именно он «уживается» с высокой культурой. Это порождает разные авторские модальности по отношению к Италии: пиетет и иронию Погодина (повести «Сокольницкий сад», «Адель», «Преступница» и др.), сатиру и трагический психологизм Павлова («Маскарад», «Демон», «Миллион» и др.). Кроме того, оба прозаика включают Италию в контекст мировой культуры, часто обращаясь к авторам-«посредникам» (Гёте, Шекспиру, Руссо) в её восприятии.
Все рассмотренные авторы и тенденции позволяют говорить об итальянском тексте в творческом наследии любомудров как особом и пока малоизученном феномене, о целостной системе смыслов и художественных средств для их воплощения. Именно любомудры во многом ввели Италию в русское культурное сознание, способствуя глобальному диалогу с Европой в отечественной словесности: русско-итальянские связи в их произведениях постоянно взаимодействуют с русско-французскими, русско-английскими и, в первую очередь, русско-немецкими. Можно сказать, что любомудрам принадлежит сразу две заслуги - «философизация» и «психологизация» итальянского текста, повлиявшие в дальнейшем на всю русскую литературу.
Центром духовной жизни любомудров стал салон княгини З. А. Волконской, «северной Коринны», писательницы, певицы, покровительницы науки и искусства. Он был важным для России культурным феноменом, основанным на чувстве духовной свободы (по выражению Ю.М. Лотмана, «“эстетствующей” независимости»). Княгиня стала «музой» любомудров, а трагическая любовь к ней Веневитинова сформировала большой пласт его поэтического наследия. Жизненный путь Волконской сложился как цепь колебаний между Россией и Италией. После своего окончательного переезда туда в 1829 г. княгиня поселилась на вилле «Palazzo Poli» на окраине Рима, сделав и её обителью искусств: постоянными её гостями стали русские художники (Кипренский, Брюллов, Иванов), которым она оказывала покровительство, и литераторы, в т. ч. Жуковский и Гоголь. Вместе с Волконской в Италию уехал С. П. Шевырёв, учитель её сына, для которого Италия стала духовной родиной.
Волконская оказала огромное влияние на формирование итальянского текста в наследии любомудров. Прямо или косвенно она стала причиной отражения итальянского образа у многих авторов; при этом он мог основываться на биографическом опыте (напр., у Шевырёва, Гоголя) либо только на умозрительном восприятии (у Веневитинова). Во многом благодаря ей началось вхождение Италии в русское культурное сознание наравне с более «освоенными» Францией и Германией. Пропустив образ «отчизны вдохновенья» (Веневитинов) сквозь призму немецкой философской рефлексии, любомудры по-новому поставили проблему итальянской культуры, совместили в её восприятии лирический восторг с объективным анализом, всерьёз задумались о русско-итальянских связях.
В. Ф. Одоевский, председатель Общества любомудрия и один из его главных идеологов, не мог проигнорировать образ Италии в своей философской прозе. Италия входит в его повести и новеллы 30-х гг. («Сильфида», «Imbroglio», «Виченцио и Цецилия», «Княжна Мими»), а также во вставные новеллы итогового романа «Русские ночи» («Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi», «Себастиян Бах»). Итальянский мир создаётся в них на разных уровнях - не только в хронотопе и персонажах, но и на уровне мотивов, символов, подтекста. В романтическом ключе образ Италии остаётся скорее самостоятельным культурным кодом, чем фоном для происходящих событий. Можно выделить пять основных аспектов, в которых осмысляется Италия: исторический, гуманистический, эстетический, авантюрный и общественно-политический. Все они соприкасаются с философскими и психологическими концепциями Одоевского, а также с текстом Германии (её философией, словесностью, музыкой), имеющим для него первостепенную важность. Ведущим аспектом, однако, остаётся эстетический: при всей сложности понимания, Италия для Одоевского - в первую очередь, воплощение и родина европейского искусства.
«Душа» любомудров, рано умерший поэт-романтик Д. В. Веневитинов также выстроил в своём творчестве целую систему итальянских смыслов. В его лирике Италия отразилась как романтический «земной рай», поэтическая мечта, одновременно прекрасная и трагичная из-за своей недостижимости; часто её образ сопрягается с образом возлюбленной или даже сливается с ним. В статьях и образцах философской прозы Веневитинов осмысляет Италию, с одной стороны, более объективно - как реальную страну с собственными законами исторического развития, подлежащими анализу (перевод исторического эссе Герена «Европа»), с другой - как эстетический идеал, воспринятый в контексте античного Рима и Ренессанса («Три эпохи любви», «Скульптура, живопись и музыка»). Драматургические тексты Веневитинова, содержащие итальянские образы, являются переводами из Гёте, что указывает на контраст и в то же время внутреннюю связь итальянской и немецкой культур в сознании любомудров.
Тем не менее, вершиной в формировании итальянского образа у любомудров можно назвать творчество С.П. Шевырёва, который провёл в Италии несколько лет и сделал её центром своих духовных исканий. Его лирика, научные работы («Дант и его век», «История поэзии»), путевые «Журналы» и «Письма», выстроенные с явной ориентацией на традицию «Писем русского путешественника» Карамзина, позволяют считать Шевырёва своего рода первым «энциклопедистом» итальянского текста в русской литературе. Не утратив самобытных, русских черт своего культурного сознания, он приблизился к Италии вплотную, наделив её природной, культурной, социально-политической, исторической конкретикой. В травелогах Шевырёва «обрели плоть» имагологически значимые итальянские топосы (Рим, Неаполь, Флоренция и т.д.), культурные реалии (Помпеи, Колизей, Собор Св. Петра, римский карнавал), национальные традиции и черты характера, особенности итальянского католицизма. Романтическая экзальтация в его текстах сменяется объективностью, попыткой не только зафиксировать впечатления, но и понять их, выстроив в систему. Особенно эти тенденции очевидны в эволюции Шевырёва как поэта; однако, обретая в его лирике имагологический, завершённый смысл, образ Италии в то же время постепенно отступал на второй план перед образом России - по мере того, как автор проникался славянофильскими настроениями. Три поездки Шевырёва в Италию (рубежа 20-30-х, конца 30-х и рубежа 5060-х гг.) разграничили три вехи в его философско-художественном развитии и три «лика» Италии в его поэзии.
Славянофильство стало также и итоговой концепцией И. В. Киреевского, что проиллюстрировал его итальянский текст. Вожделенное путешествие в Италию, запланированное для Киреевского его наставником В. А. Жуковским, не состоялось; возможно, поэтому образ южной страны остался для Ивана Васильевича загадкой, своего рода «не достигнутым раем». От романтической идеализации Италии в юношеских письмах Киреевский пришёл к её осмыслению в аспекте эстетических (статьи «Нечто о характере поэзии Пушкина», «Обозрение русской словесности 1829 года», «О стихотворениях г. Языкова», «О русских писательницах») и историософских («Обозрение современного состояния литературы», «Девятнадцатый век») проблем современности. В отличие от других любомудров, Киреевский воспринял Италию прежде всего как мыслитель. Отдаляясь от литературной критики, он углублялся в философские обобщения, вписывая Италию в свои размышления о просвещении, о европейском культурном и религиозном сознании, о месте России в истории человечества. Однако в поздних статьях (напр., «В ответ А. С. Хомякову») наблюдаются уже чрезмерная категоричность оценок и славянофильский дидактизм, при котором Италия предстаёт лишь безликой частью Европы - чужой, в чём-то враждебной для России культуры, избравшей, по мнению автора, ложный исторический путь.
Отдельным этапом в осмыслении Италии стали поэтические послания княгине Волконской, в основном посвящённые её отъезду. Стихотворения любомудров (И. В. Киреевского, С. П. Шевырёва) и близких к ним авторов (Е. А. Баратынского, Н. Ф. Павлова), проникнутые искренним лирическим чувством, выводят Италию за пределы умозрительного восприятия. Её образ в них «осердечивается», обретая наряду с клишированными романтическими чертами новые, окрашенные личностной интенцией.
Особого внимания заслуживают историк, издатель «Московского вестника» М. П. Погодин и Н. Ф. Павлов, примыкавший к любомудрам на раннем этапе творчества. В беллетристике 20-х - 30-х гг. у того и другого явно просматривается итальянский текст, реализующий, в первую очередь, романтические представления об Италии как о культурном знаке. Этот культурный знак наделяется широким спектром значений: Италия воспринимается как родина европейской культуры, страна красоты и куртуазного поклонения женщине, благодатной природы и искусства, наследница Древнего Рима и Эпохи Возрождения, центр христианства (в первую очередь живописи на христианские сюжеты), но - и как мертвенное, застывшее прошлое, власть телесности, и как «чужое», далёкое пространство с враждебными чертами. При этом и Павлов, и Погодин включают итальянский текст в сложные со- и противопоставления с русской современностью, дворянским бытом, показывая, как именно он «уживается» с высокой культурой. Это порождает разные авторские модальности по отношению к Италии: пиетет и иронию Погодина (повести «Сокольницкий сад», «Адель», «Преступница» и др.), сатиру и трагический психологизм Павлова («Маскарад», «Демон», «Миллион» и др.). Кроме того, оба прозаика включают Италию в контекст мировой культуры, часто обращаясь к авторам-«посредникам» (Гёте, Шекспиру, Руссо) в её восприятии.
Все рассмотренные авторы и тенденции позволяют говорить об итальянском тексте в творческом наследии любомудров как особом и пока малоизученном феномене, о целостной системе смыслов и художественных средств для их воплощения. Именно любомудры во многом ввели Италию в русское культурное сознание, способствуя глобальному диалогу с Европой в отечественной словесности: русско-итальянские связи в их произведениях постоянно взаимодействуют с русско-французскими, русско-английскими и, в первую очередь, русско-немецкими. Можно сказать, что любомудрам принадлежит сразу две заслуги - «философизация» и «психологизация» итальянского текста, повлиявшие в дальнейшем на всю русскую литературу.
Подобные работы
- ФАУСТОВСКИЙ КОД В РОМАНЕ В.Ф. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ»
Бакалаврская работа, филология. Язык работы: Русский. Цена: 4210 р. Год сдачи: 2024 - Московский литературный салон кн. Зинаиды Волконской.(10.01.01 )
Диссертации (РГБ), русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 700 р. Год сдачи: 2002 - ЛИТУРГИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ КОМПОЗИТОРОВ КОНЦА XVIII - ХХ ВЕКОВ. СПЕЦИФИКА ЖАНРА И ОРГАНИЗАЦИЯ ЦИКЛА
Диссертации (РГБ), музыка. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2004