Художественные интерпретации мифа о Протесилае и Лаодамии в драматургиирусских символистов
|
Аннотация
Введение 3
1 Русский символизм и явление неомифологизма в аспекте концепции семиосферы .... 6
1.1 Организация и особенности функционирования пространства культуры:
концепции исследователей и русских символистов 6
1.2 Драматургия в творчестве русских символистов 13
1.2.1 Литературный жанр как формально-содержательная категория 13
1.2.2 Символистский театр 16
1.2.2.1 Историко-мифологические принципы В. Брюсов 18
1.2.2.2 Мифотворчество И. Анненского 20
1.2.2.3 Концепция преодоления жизни искусством в творчестве Ф. Сологуба .. 24
2 Творческое осмысление античного мифа о Протесилае и Лаодамии в трагедиях И.
Анненского, В. Брюсова и Ф. Сологуба 29
2.1 Миф о Протесилае и Лаодамии в литературе рубежа XIX - XX веков 29
2.2 Заголовочные комплексы и предисловия в пьесах В. Брюсова, И. Анненского, Ф.
Сологуба 34
2.3 Категория смерти в мифе и ее реализация в пьесах символистов 49
2.4 Особенности интерпретации античного мифа в аспекте категории любви 62
2.5 Символистское осмысление категории долга 77
Заключение 88
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 92
Источники: 92
Введение 3
1 Русский символизм и явление неомифологизма в аспекте концепции семиосферы .... 6
1.1 Организация и особенности функционирования пространства культуры:
концепции исследователей и русских символистов 6
1.2 Драматургия в творчестве русских символистов 13
1.2.1 Литературный жанр как формально-содержательная категория 13
1.2.2 Символистский театр 16
1.2.2.1 Историко-мифологические принципы В. Брюсов 18
1.2.2.2 Мифотворчество И. Анненского 20
1.2.2.3 Концепция преодоления жизни искусством в творчестве Ф. Сологуба .. 24
2 Творческое осмысление античного мифа о Протесилае и Лаодамии в трагедиях И.
Анненского, В. Брюсова и Ф. Сологуба 29
2.1 Миф о Протесилае и Лаодамии в литературе рубежа XIX - XX веков 29
2.2 Заголовочные комплексы и предисловия в пьесах В. Брюсова, И. Анненского, Ф.
Сологуба 34
2.3 Категория смерти в мифе и ее реализация в пьесах символистов 49
2.4 Особенности интерпретации античного мифа в аспекте категории любви 62
2.5 Символистское осмысление категории долга 77
Заключение 88
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 92
Источники: 92
В культуре модерна предметом художественной рефлексии становится субъект, чей внутренний мир оказался под угрозой ценностного распада ввиду фрагментарности и бессистемности мира окружающего. Литературный герой в модернизме связан с миром уже не так, как в своё время был связан античный персонаж: «Не герой сам по себе делает происходящее трагедией, наоборот, "склад событий" может открыть трагизм... неведомого героя» [Ахутин]. В центр художественного интереса становится личность, характер, особое своеобразие нецельного человека. Соответственно, переосмысляется как ключевая особенность трагедии, так и её основа — миф. Мир это «универсальный текст», насыщаемый мифами, легендами, фольклорными традициями, отсылками к произведениями мировой литературы. В каждом символистском произведении создавался свой «миф о мире». Все «мифы о мире» оказывались сходными, создавая общесимволистский «миф о мире», своеобразный гипертекст. Последний не только вырастал из отдельных неомифологических произведений, но и становился культурной реальностью, ощущение которой должно было жить в каждом символистском тексте.
Актуальность древнегреческой трагедии на рубеже веков мотивирована её сущностью: с одной стороны, она воплощает миф как «замкнутое сознание» античного человека, с другой - сама по себе трагедия выступает шагом к «открытию сознания», своеобразным моментом, когда человек «приходит в себя». Рубеж веков с определённой точки зрения - сходная ситуация, это эпоха потрясений и пересоздания человеком самого себя в безумном и хаотичном мире, что, неоспоримо, актуализирует трагедию, позволяя точно изображать прорыв человеческого самосознания, исследовать новые глубины человеческой души.
Особый интерес представляет рассмотрение символистских трагедий, основанных на едином мифе, но переосмысленным разными художниками. В этом случае, одним из наиболее репрезентативных вариантов выступает миф о Протесилае и Лаодамии, заинтересовавший трёх символистов: В.Я. Брюсова, И.Ф. Анненского, Ф.К. Сологуба. Отталкиваясь от общей основы, писатели по-разному воплотили сюжет, образы и мотивы, создав самостоятельные художественные произведения, отражающее специфику интерпретации классического мифа в контексте авторской поэтики.
Актуальность работы обусловлена интересом современной науки к русскому модернизму, в частности - к символистской драматургии.
Материалом для исследования выступают пьесы «Лаодамия» И. Анненского, «Дар мудрых пчел» Ф. Сологуба, «Протесилай умерший» В. Брюсова.
Объектом данного исследования являются поэтика пьес И. Анненского, Ф. Сологуба, В. Брюсова.
Предмет исследования - авторские стратегии работы с античным претекстом.
Цель исследования - выявить специфику интерпретаций античного мифа в пьесах И. Анненского, Ф. Сологуба, В Брюсова.
Поставленная цель определила задачи исследования:
1) с опорой на филологические и культурологические исследования проанализировать объем понятий «семиосфера», «культурный диалог», «неомиф»;
2) с опорой на труды по истории и теории русского символизма, описать основные принципы эстетического направления, выявить специфику символистского театра;
3) обозначить доминанты поэтик И. Анненского, Ф. Сологуба, В. Брюсова и определить место пьес, основанных на мифе о Протесилае и Лаодамии, в их творческом наследии;
4) определить ключевые мотивы мифологического претекста;
5) проследить логику развития ключевых мотивов в указанных произведениях символистов;
6) выявить особенности авторских интерпретаций античного мифа.
Новизна исследования обусловлена тем, что при всей очевидности обращения авторов к античным прообразам в трагедиях «Протесилай умерший», «Лаодамия» и “Дар мудрых пчёл”, ключевые категории любви, смерти и долга произведений не становились предметом отдельного исследования, и вопрос о границах, степени и формах такого интертекстуального сближения специально не изучался.
Теоретическую и методологическую базу работы составили филологические и культурологические труды Ю.М. Лотмана «Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история», М.М. Бахтина «Эстетика словесного творчества», В. Хализева “Теория литературы”; исследования по истории русской литературы рубежа XIX - XX веков и творчеству русских символистов (З.Г. Минц, К.Г. Исупова, Л.А. Колобаевой, О. Страшковой и др.), критика русского символизма (Д. Мережковский, И. Анненский, М. Волошин и др.).
сопоставительный, герменевтический.
Структура работы определяется целью, задачами и спецификой материала. Работа состоит из введения, двух разделов основной части, заключения и библиографического списка.
Актуальность древнегреческой трагедии на рубеже веков мотивирована её сущностью: с одной стороны, она воплощает миф как «замкнутое сознание» античного человека, с другой - сама по себе трагедия выступает шагом к «открытию сознания», своеобразным моментом, когда человек «приходит в себя». Рубеж веков с определённой точки зрения - сходная ситуация, это эпоха потрясений и пересоздания человеком самого себя в безумном и хаотичном мире, что, неоспоримо, актуализирует трагедию, позволяя точно изображать прорыв человеческого самосознания, исследовать новые глубины человеческой души.
Особый интерес представляет рассмотрение символистских трагедий, основанных на едином мифе, но переосмысленным разными художниками. В этом случае, одним из наиболее репрезентативных вариантов выступает миф о Протесилае и Лаодамии, заинтересовавший трёх символистов: В.Я. Брюсова, И.Ф. Анненского, Ф.К. Сологуба. Отталкиваясь от общей основы, писатели по-разному воплотили сюжет, образы и мотивы, создав самостоятельные художественные произведения, отражающее специфику интерпретации классического мифа в контексте авторской поэтики.
Актуальность работы обусловлена интересом современной науки к русскому модернизму, в частности - к символистской драматургии.
Материалом для исследования выступают пьесы «Лаодамия» И. Анненского, «Дар мудрых пчел» Ф. Сологуба, «Протесилай умерший» В. Брюсова.
Объектом данного исследования являются поэтика пьес И. Анненского, Ф. Сологуба, В. Брюсова.
Предмет исследования - авторские стратегии работы с античным претекстом.
Цель исследования - выявить специфику интерпретаций античного мифа в пьесах И. Анненского, Ф. Сологуба, В Брюсова.
Поставленная цель определила задачи исследования:
1) с опорой на филологические и культурологические исследования проанализировать объем понятий «семиосфера», «культурный диалог», «неомиф»;
2) с опорой на труды по истории и теории русского символизма, описать основные принципы эстетического направления, выявить специфику символистского театра;
3) обозначить доминанты поэтик И. Анненского, Ф. Сологуба, В. Брюсова и определить место пьес, основанных на мифе о Протесилае и Лаодамии, в их творческом наследии;
4) определить ключевые мотивы мифологического претекста;
5) проследить логику развития ключевых мотивов в указанных произведениях символистов;
6) выявить особенности авторских интерпретаций античного мифа.
Новизна исследования обусловлена тем, что при всей очевидности обращения авторов к античным прообразам в трагедиях «Протесилай умерший», «Лаодамия» и “Дар мудрых пчёл”, ключевые категории любви, смерти и долга произведений не становились предметом отдельного исследования, и вопрос о границах, степени и формах такого интертекстуального сближения специально не изучался.
Теоретическую и методологическую базу работы составили филологические и культурологические труды Ю.М. Лотмана «Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история», М.М. Бахтина «Эстетика словесного творчества», В. Хализева “Теория литературы”; исследования по истории русской литературы рубежа XIX - XX веков и творчеству русских символистов (З.Г. Минц, К.Г. Исупова, Л.А. Колобаевой, О. Страшковой и др.), критика русского символизма (Д. Мережковский, И. Анненский, М. Волошин и др.).
сопоставительный, герменевтический.
Структура работы определяется целью, задачами и спецификой материала. Работа состоит из введения, двух разделов основной части, заключения и библиографического списка.
На рубеже XIX-XX вв. культурное наследие античности осмысляется как нечто чрезвычайно близкое современному миру, что наглядно демонстрируют художественные интерпретации мифа о Протесилае и Лаодамии. Новое представление об античной архаике позволило видеть в ней не только структурированное оформление общих законов мифотворческой мысли, но и исходный набор основных элементов современного сознания. Античная мифология представлялась универсальной схемой человеческих отношений и законов бытия. Материал стал посредником между жаждущим ответов современным сознанием и мудростью фольклора. Модернизм стал Ренессансом русской культуры, голосом эпохи, возрождающим знание, накопленное культурой. Античность с её многобожием интересует художников разных творческих направлений допустимостью множественности истин, а с этим и широтой интерпретаций, ничем не ограничивающих писателя. Так, античность становилась ключом к интерпретации современного мира.
Всё вышесказанное позволяет рассматривать переосмысление мифа о Протесилае и Лаодамии символистами как отражение ключевых для символистской трагедии установок. Образы главных героев трагедий В. Брюсова, И. Анненского и Ф. Сологуба были сопоставлены по трем ключевым категориям - любви, долга и смерти.
Смерть становится отправной точкой сюжета и осмысляется как сила, уничтожающая личность человека, тема гибели и всеобщего разрушения на всех уровнях бытия интересует символистов и требует их пристального рассмотрения. У Брюсова смерть осмысляется как трагическое состояние, лишающее Протесилая надежд, жажды славы и былой героической личности. Протесилай умирает на поле боя как герой, которому было предопределено погибнуть первым, исполняя свой долг царя. Лаодамия Брюсова, в силу своей страстности, после встречи с Протесилаем смерти не боится. Она поражает себя мечом, в отличие от героинь двух других трагедий, т.к. Лаодамия Брюсова в своей царственности и своеволии - личность цельная, способная даже на самоубийство. Для Протесилая Анненского смерть становится причиной перехода к новому имени - новому состоянию. Более того, в отличие от Протесилая Сологуба и Брюсова, Протесилай Анненского не зовёт Лаодамию за собой, но и, наоборот, отговаривает её, и, в отличие от двух других персонажей, он уговаривает богов о возвращении без вмешательства Лаодамии. Сам же герой изображается слабой бесплотной тенью, не отражающей себя живого.
Лаодамия Анненского смерти боится, но следует за Протесилаем в порыве безумия от горя. Она прыгает в костёр за восковой статуей Протесилая: её смерть - жертвенное самоубийство, очищение от бытового мира и человеческого закона. Сологуб единственный изображает Протесилая в посмертном состоянии не только в мире живых, но и в загробном мире, на пиру Персефоны и Аида. Смерть влияет на него в наименьшей степени: он сохраняет активность и способен бороться. Со смертью Лаодамии Сологуба также связан и образ статуи, и мотив огня, но погибает Лаодамия не в огне, а рядом с ним - интенция несвершившегося самоубийства и отождествление с важным символом трагедии - воском.
Для Протесилая Брюсова любовь становится смыслом посмертного существования, тем, ради чего стоит бороться, и тем, что даёт силу на борьбу с высшими силами (богами и самим роком, который стоит выше богов). Любовь выводит Протесилая из состояния апатии. В образе Лаодамии Брюсова подчёркнуто не столько высокое духовное чувство, сколько её страстность. Для Брюсова важно осмысление состояния «ни дева ни жена»: оно составляет важную часть психологического состояния героини, и при этом можно говорить о чувстве обделённости Лаодамии, её ощущении кражи богами чего -то важного. Любовь позволяет героям встретиться в посмертном мире - это и есть их бунт. Протесилай Анненского не забывает о своей любви к Лаодамии, но его апатичное и ослабленное состояние не позволяет в полной мере выразить эту любовь. Лаодамия Анненского представлена как молодая девушка, искренне переживающая своё горе. Для Анненского состояние «ни дева ни жена» менее значимо, но оно подчёркивает лирическое переживание героини. Она жертвенна, но более активна, чем муж. Неизвестно, смогут ли встретиться герои в загробном мире или боги будут препятствовать их воссоединению даже там. Протесилай Сологуба говорит о своей любви ещё в подземном мире, в диалоге с Персефоной. Он жаждет встречи с Лаодамией, её любовь - причина его активности. Лаодамия Сологуба бунтует против человеческого мира ради любви. Любовь наравне со смертью - основа мироздания, но искусство стоит выше любви, т.к. любовь ограничивает свободу. Для каждой героини эмоциональное (любовное) стоит выше рационального.
Для Брюсова долг становится неистинной целью. Долг Протесилая - быть царём и воином, быть первым, стать легендой и заслужить славу, что приводит его к смерти и трагичному существованию в загробном мире. На Лаодамию Брюсова давит долг царицы посредством знатных граждан Филаки, один из которых, Тимандр, настаивает на том, что царице необходимо выбрать мужа, т.к. в патриархальном мире женщина не должна править народом. Для Лаодамии долг перед гражданами ниже любви и страсти. Для Анненского долг также неистинен. Он становится причиной, по которой Протесилай отправляется на троянскую войну и погибает. У Сологуба существует долг гражданский, на Лаодамию давит её отец, требующий выйти замуж за нового жениха, Протесилай - воин, царь. Сологуб концентрируется на категории искусства, которое стоит выше долга, любви и смерти. С искусством связан основной мотив пчёл, воска и мёда. Пчёлы - мудрые устроительницы жизни, выражение самой жизни, предков, их традиций и традиций в искусстве, их дары - само искусство и любовь. Восковая статуя Протесилая связана с новой фигурой - творцом Лисиппом, который разговаривает с Афродитой, устроительницей мира, и Лаодамией, равной себе, способной воспринять статую не как предмет, но как образ. Искусство объединяет в себе остальные категории, ставится выше чего бы то ни было.
Брюсов формально и содержательно наиболее точно сохраняет основные аспекты мифа. Трансформации мифа проявляются на образно-мотивном, сюжетном, формальном уровнях и в системе персонажей. На образно-мотивном уровне - через отсутствие статуи Протесилая. На сюжетном уровне - через выбранный способ самоубийства Лаодамии, что соответствует характеру Лаодамии Брюсова. На формальном - через выбор римской, а не греческой традиции. В системе персонажей отсутствует отец Лаодамии Акаст (появляется только внесценически), но появляется Фрасон - её брат и представитель знатных граждан, который воплощает патриархально-государственное начало, довлеющее над героиней.
Трансформации мифа у Анненского проявляются через: образно-мотивный уровень - появления системы символистских мотивов (цвет, птица, сон), введение мотива безумия, связанного со смертью Протесилая и самоубийством Лаодамии; сюжетный - просьба у богов Протесилая (а не Лаодамии) устроить устроить свидание с женой; формально-стилистический - персонификация хора, в системе персонажей - переосмысление канонического образа Гермеса и замена его «бледным отражением».
Принципиальные трансформации мифа в пьесе Сологуба проявляются на разных уровнях произведения: на образно-мотивном - через смещение фокуса внимания с образов героев мифа на образ-символ пчелы, воплощающей в себе взаимосвязь реального и метафизического планов бытия, индивидуального и коллективного начал, временного (ограниченного жизненным циклом) и вечного, дар пчёл - центр трагедии, смысловая доминанта, вокруг которой уже действуют персонажи; на сюжетном уровне - через не самоубийство Лаодамии, но утрату витальности вместе с исчезновением в огне статуи; через систему персонажей - введение образа художника-творца - с ним говорят боги, его произведения нарушают бытовой порядок течения жизни и с помощью создание двойственных пар, отражающих антиномичность мироустройства.
Трагедии выступают критикой современности, попыткой поиска выхода из катастрофического положения человека рубежа веков, атмосферы тотальной подавленности, страха. В трагедиях вводится экзистенциальная проблематика: знание смерти, в корне меняющее человека, заставляет переосмыслить жизнь. Долг становится неистинной ценностью, мешающей на пути к ценности реальной - любви. Для Брюсова ключевой является победа любви над смертью и долгом (это возможность возвыситься над государством и богами). Для Анненского любовь неотделима от смерти и не может её победить, но это бунт, проявление последней человеческой воли. Для Сологуба искусство объединяет категории и смерти, и любви. Искусство требует самопожертвования не только от художника: с уничтожением искусства исчезает и человек.
В картине мира символистов мир предстаёт Хаосом, а возможность существования Космоса ставится под сомнение. В текстах реализуются настойчивые попытки интерпретировать мир, разобраться в его первоосновах, пересобрать онтологию, в том числе обращаясь к античности. Анненский и Брюсов мыслили спасение в любви и не находили её в катастрофическом мире, отягощенном долгом (надстраиваемым человечеством) и смертью (неизбежно надстраиваемой самим бытием). Трагическое мироощущение нашло отражение и в избранном жанре, и в материале, и в особенностях переработки мифа, однако оба так или иначе приходят к мысли, что только любовь, по сути своей такая же конечная, как и жизнь, даёт человеку ключевую возможность - возможность выбора и силы для борьбы. Сологуб определяет главную ценность и цель человеческой жизни иначе - искусство становится возможностью осмыслить катастрофический мир, сделать в нём выбор. Любовь и искусство стоят наравне, выступают в качестве достойных жизненных целей, но любовь при этом ограничивает свободу личности. Искусство не позволяет победить смерть, но через творчество возможно отметить своё присутствие в мироздании. Действительность - театр масок. Искусство и смерть способны освободить от маски, но смерть очевидно трагичный вариант такого освобождения, в отличие от искусства. Искусство стоит выше долга как созданной человеком неистинной ценности.
Всё вышесказанное позволяет рассматривать переосмысление мифа о Протесилае и Лаодамии символистами как отражение ключевых для символистской трагедии установок. Образы главных героев трагедий В. Брюсова, И. Анненского и Ф. Сологуба были сопоставлены по трем ключевым категориям - любви, долга и смерти.
Смерть становится отправной точкой сюжета и осмысляется как сила, уничтожающая личность человека, тема гибели и всеобщего разрушения на всех уровнях бытия интересует символистов и требует их пристального рассмотрения. У Брюсова смерть осмысляется как трагическое состояние, лишающее Протесилая надежд, жажды славы и былой героической личности. Протесилай умирает на поле боя как герой, которому было предопределено погибнуть первым, исполняя свой долг царя. Лаодамия Брюсова, в силу своей страстности, после встречи с Протесилаем смерти не боится. Она поражает себя мечом, в отличие от героинь двух других трагедий, т.к. Лаодамия Брюсова в своей царственности и своеволии - личность цельная, способная даже на самоубийство. Для Протесилая Анненского смерть становится причиной перехода к новому имени - новому состоянию. Более того, в отличие от Протесилая Сологуба и Брюсова, Протесилай Анненского не зовёт Лаодамию за собой, но и, наоборот, отговаривает её, и, в отличие от двух других персонажей, он уговаривает богов о возвращении без вмешательства Лаодамии. Сам же герой изображается слабой бесплотной тенью, не отражающей себя живого.
Лаодамия Анненского смерти боится, но следует за Протесилаем в порыве безумия от горя. Она прыгает в костёр за восковой статуей Протесилая: её смерть - жертвенное самоубийство, очищение от бытового мира и человеческого закона. Сологуб единственный изображает Протесилая в посмертном состоянии не только в мире живых, но и в загробном мире, на пиру Персефоны и Аида. Смерть влияет на него в наименьшей степени: он сохраняет активность и способен бороться. Со смертью Лаодамии Сологуба также связан и образ статуи, и мотив огня, но погибает Лаодамия не в огне, а рядом с ним - интенция несвершившегося самоубийства и отождествление с важным символом трагедии - воском.
Для Протесилая Брюсова любовь становится смыслом посмертного существования, тем, ради чего стоит бороться, и тем, что даёт силу на борьбу с высшими силами (богами и самим роком, который стоит выше богов). Любовь выводит Протесилая из состояния апатии. В образе Лаодамии Брюсова подчёркнуто не столько высокое духовное чувство, сколько её страстность. Для Брюсова важно осмысление состояния «ни дева ни жена»: оно составляет важную часть психологического состояния героини, и при этом можно говорить о чувстве обделённости Лаодамии, её ощущении кражи богами чего -то важного. Любовь позволяет героям встретиться в посмертном мире - это и есть их бунт. Протесилай Анненского не забывает о своей любви к Лаодамии, но его апатичное и ослабленное состояние не позволяет в полной мере выразить эту любовь. Лаодамия Анненского представлена как молодая девушка, искренне переживающая своё горе. Для Анненского состояние «ни дева ни жена» менее значимо, но оно подчёркивает лирическое переживание героини. Она жертвенна, но более активна, чем муж. Неизвестно, смогут ли встретиться герои в загробном мире или боги будут препятствовать их воссоединению даже там. Протесилай Сологуба говорит о своей любви ещё в подземном мире, в диалоге с Персефоной. Он жаждет встречи с Лаодамией, её любовь - причина его активности. Лаодамия Сологуба бунтует против человеческого мира ради любви. Любовь наравне со смертью - основа мироздания, но искусство стоит выше любви, т.к. любовь ограничивает свободу. Для каждой героини эмоциональное (любовное) стоит выше рационального.
Для Брюсова долг становится неистинной целью. Долг Протесилая - быть царём и воином, быть первым, стать легендой и заслужить славу, что приводит его к смерти и трагичному существованию в загробном мире. На Лаодамию Брюсова давит долг царицы посредством знатных граждан Филаки, один из которых, Тимандр, настаивает на том, что царице необходимо выбрать мужа, т.к. в патриархальном мире женщина не должна править народом. Для Лаодамии долг перед гражданами ниже любви и страсти. Для Анненского долг также неистинен. Он становится причиной, по которой Протесилай отправляется на троянскую войну и погибает. У Сологуба существует долг гражданский, на Лаодамию давит её отец, требующий выйти замуж за нового жениха, Протесилай - воин, царь. Сологуб концентрируется на категории искусства, которое стоит выше долга, любви и смерти. С искусством связан основной мотив пчёл, воска и мёда. Пчёлы - мудрые устроительницы жизни, выражение самой жизни, предков, их традиций и традиций в искусстве, их дары - само искусство и любовь. Восковая статуя Протесилая связана с новой фигурой - творцом Лисиппом, который разговаривает с Афродитой, устроительницей мира, и Лаодамией, равной себе, способной воспринять статую не как предмет, но как образ. Искусство объединяет в себе остальные категории, ставится выше чего бы то ни было.
Брюсов формально и содержательно наиболее точно сохраняет основные аспекты мифа. Трансформации мифа проявляются на образно-мотивном, сюжетном, формальном уровнях и в системе персонажей. На образно-мотивном уровне - через отсутствие статуи Протесилая. На сюжетном уровне - через выбранный способ самоубийства Лаодамии, что соответствует характеру Лаодамии Брюсова. На формальном - через выбор римской, а не греческой традиции. В системе персонажей отсутствует отец Лаодамии Акаст (появляется только внесценически), но появляется Фрасон - её брат и представитель знатных граждан, который воплощает патриархально-государственное начало, довлеющее над героиней.
Трансформации мифа у Анненского проявляются через: образно-мотивный уровень - появления системы символистских мотивов (цвет, птица, сон), введение мотива безумия, связанного со смертью Протесилая и самоубийством Лаодамии; сюжетный - просьба у богов Протесилая (а не Лаодамии) устроить устроить свидание с женой; формально-стилистический - персонификация хора, в системе персонажей - переосмысление канонического образа Гермеса и замена его «бледным отражением».
Принципиальные трансформации мифа в пьесе Сологуба проявляются на разных уровнях произведения: на образно-мотивном - через смещение фокуса внимания с образов героев мифа на образ-символ пчелы, воплощающей в себе взаимосвязь реального и метафизического планов бытия, индивидуального и коллективного начал, временного (ограниченного жизненным циклом) и вечного, дар пчёл - центр трагедии, смысловая доминанта, вокруг которой уже действуют персонажи; на сюжетном уровне - через не самоубийство Лаодамии, но утрату витальности вместе с исчезновением в огне статуи; через систему персонажей - введение образа художника-творца - с ним говорят боги, его произведения нарушают бытовой порядок течения жизни и с помощью создание двойственных пар, отражающих антиномичность мироустройства.
Трагедии выступают критикой современности, попыткой поиска выхода из катастрофического положения человека рубежа веков, атмосферы тотальной подавленности, страха. В трагедиях вводится экзистенциальная проблематика: знание смерти, в корне меняющее человека, заставляет переосмыслить жизнь. Долг становится неистинной ценностью, мешающей на пути к ценности реальной - любви. Для Брюсова ключевой является победа любви над смертью и долгом (это возможность возвыситься над государством и богами). Для Анненского любовь неотделима от смерти и не может её победить, но это бунт, проявление последней человеческой воли. Для Сологуба искусство объединяет категории и смерти, и любви. Искусство требует самопожертвования не только от художника: с уничтожением искусства исчезает и человек.
В картине мира символистов мир предстаёт Хаосом, а возможность существования Космоса ставится под сомнение. В текстах реализуются настойчивые попытки интерпретировать мир, разобраться в его первоосновах, пересобрать онтологию, в том числе обращаясь к античности. Анненский и Брюсов мыслили спасение в любви и не находили её в катастрофическом мире, отягощенном долгом (надстраиваемым человечеством) и смертью (неизбежно надстраиваемой самим бытием). Трагическое мироощущение нашло отражение и в избранном жанре, и в материале, и в особенностях переработки мифа, однако оба так или иначе приходят к мысли, что только любовь, по сути своей такая же конечная, как и жизнь, даёт человеку ключевую возможность - возможность выбора и силы для борьбы. Сологуб определяет главную ценность и цель человеческой жизни иначе - искусство становится возможностью осмыслить катастрофический мир, сделать в нём выбор. Любовь и искусство стоят наравне, выступают в качестве достойных жизненных целей, но любовь при этом ограничивает свободу личности. Искусство не позволяет победить смерть, но через творчество возможно отметить своё присутствие в мироздании. Действительность - театр масок. Искусство и смерть способны освободить от маски, но смерть очевидно трагичный вариант такого освобождения, в отличие от искусства. Искусство стоит выше долга как созданной человеком неистинной ценности.
