Образ крестового похода как репрезентация общественно-политической жизни первой половины XX века
|
Введение 3
1 Образ крестового похода в начале первой половины XX в 16
1.1 Содержание идеи крестовых походов: историография вопроса 16
1.2 Образ крестового похода в довоенной Великобритании: истоки крестоносного
идеализма 20
1.3 «Великая война»: образ крестового похода в Великобритании и США в период Первой
мировой войны 24
2 Образ крестового похода в межвоенный период 35
2.1 Образ крестового похода в межвоенной рефлексии стран Западной Европы и США ...35
2.2 Образ крестового похода во взаимоотношениях между странами Западной Европы и
Ближнего Востока после Первой мировой войны 39
2.3 Образ крестового похода как часть антисоветской пропаганды: от Гражданской войны
в России до политики Ватикана 47
3 Образ крестового похода в конце первой половины XX в 54
3.1 Образ крестового похода в период Второй мировой войны 54
3.2 Образ крестового похода в послевоенный период: кризис колониальной системы 59
3.3 Образ крестового похода в послевоенный период: начало холодной войны 64
Заключение 71
Список использованных источников и литературы 75
1 Образ крестового похода в начале первой половины XX в 16
1.1 Содержание идеи крестовых походов: историография вопроса 16
1.2 Образ крестового похода в довоенной Великобритании: истоки крестоносного
идеализма 20
1.3 «Великая война»: образ крестового похода в Великобритании и США в период Первой
мировой войны 24
2 Образ крестового похода в межвоенный период 35
2.1 Образ крестового похода в межвоенной рефлексии стран Западной Европы и США ...35
2.2 Образ крестового похода во взаимоотношениях между странами Западной Европы и
Ближнего Востока после Первой мировой войны 39
2.3 Образ крестового похода как часть антисоветской пропаганды: от Гражданской войны
в России до политики Ватикана 47
3 Образ крестового похода в конце первой половины XX в 54
3.1 Образ крестового похода в период Второй мировой войны 54
3.2 Образ крестового похода в послевоенный период: кризис колониальной системы 59
3.3 Образ крестового похода в послевоенный период: начало холодной войны 64
Заключение 71
Список использованных источников и литературы 75
Актуальность. «Образ крестовых походов формирует международную политику и репрезентации в современных СМИ миллиардов христиан и мусульман по всему миру», - писал британский историк М. Дж. Хорсвелл .
Проблематика исторической памяти на сегодняшний день занимает значительное место в современном социально-гуманитарном дискурсе, оставаясь при этом одной из самых малоизученных областей общественного сознания в рамках социологии культуры. Заметной фигурой на исследовательской почве исторической памяти является немецкий египтолог Я. Ассман, рассмотревший в своем исследовании «Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности» взаимосвязь «воспоминания», «идентичности» и «культурной преемственности» . По его словам, каждая культура образует «коннективную структуру», которая выступает в качестве общего символического пространства, объединяющего членов социума через систему разделяемых ими смыслов, коллективных ожиданий и моделей взаимодействия . Крестовые походы, как одно из важнейших явлений не только эпохи Средневековья, но и всей мировой истории, и одна из ключевых тем исследования мировой медиевистики, не мог не задержаться в «коннективной структуре» общества. Явление средневековых крестовых походов переместилось в горизонт настоящего как образ из иного времени, при этом неразрывно связанный с текущими событиями.
В настоящее время можно утверждать, что образ крестового похода в обществе стал вневременным образом, обладающим мощным аффективным воздействием. Обратимся к ряду актуальных на сегодняшний момент примеров. Будучи кандидатом в президенты США, Д. Трамп в 2023 г. назвал свою предвыборную кампанию «крестовым походом» против действующего на тот момент главы государства Дж. Байдена . В 2025 г. в ответ на заявления президента Франции Э. Макрона МИД Израиля опубликовало заявление, в котором обвинили французского лидера в «крестовом походе против еврейского государства» . В России также можно обнаружить обращения к крестоносной риторике: например, в 2011 г. резолюция Совета Безопасности ООН №1973, вводящая бесполетную
зону над Ливией, была раскритикована президентом России В. В. Путиным как «средневековый призыв к крестовому походу» ; министр иностранных дел С. В. Лавров обозначил термином «крестовый поход» действия в отношении России со стороны США в 2023 г. и стран Запада в 2024 г. Помимо этого, исследователи фиксируют устойчивую связь современного мусульманского политического мышления с памятью о крестовых походах . В 2023 г. президент Турции Р. Т. Эрдоган на митинге в защиту Газы в Стамбуле задался следующим риторическим вопросом: «Эй Запад! Я обращаюсь к тебе, ты снова хочешь организовать крестовый поход против полумесяца?» . Образ крестового похода неоднократно оказывался на острие исламистских образований. Так, в 1988 г. была основана сеть мусульманских группировок Аль-Каида, также называемая
«Международным исламским фронтом джихада против иудеев и крестоносцев» .
Выявление специфики образа крестового похода приобретает особую значимость в контексте современных научных дискуссий о сохранении и передаче исторической памяти и механизмах репрезентации исторического прошлого. Современная международная обстановка, характеризующаяся нарастанием цивилизационных противоречий и конфликтов, актуализирует изучение опыта первой половины XX в., когда в условиях глобального переустройства мира и крупнейших военных конфликтов в обществе особенно востребован был ряд обеспечивающих идентичность представлений о прошлом, среди которых можно выделить образ крестового похода. Анализ того, как образ крестового похода функционировал в условиях глобальных конфликтов прошлого столетия, позволяет лучше понять логику процесса сохранения исторической памяти и роль исторических образов в формировании политического воображения сегодня.
При всей актуальности вопроса, не так много исследований в настоящее время посвящены образу крестовых походов после их фактического завершения в Средневековье, а еще меньше изучают образ крестового похода комплексно, включая выявление специфики исторической и политико-культурной репрезентации крестового похода как странами Запада, так и странами Востока и России.
Объект исследования - исторические и политико-культурные репрезентации крестового похода.
Предмет исследования - образ крестового похода как репрезентация общественно - политической жизни первой половины XX в.
Цель - выявление специфики образа крестового похода как репрезентации общественно-политической жизни первой половины XX в.
Задачи:
1. Охарактеризовать сущность идейных оснований крестовых походов, опираясь на историографию вопроса, и определить истоки крестоносной риторики начала XX в.;
2. Выявить примеры обращения к образу крестового похода в общественно-политической жизни стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.), ориентируясь на три основных периода хронологической рамки - начало первой половины XX в., межвоенный период 1918-1939 гг., период Второй мировой войны и первых годов послевоенного времени (до 1950 г.);
3. На основании примеров охарактеризовать специфику образа крестового похода как репрезентации общественно-политической жизни XX в. и определить место крестовых походов в культурной памяти стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.).
Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования охватывают первую половину XX в. (1900-1950-е годы), что обусловлено ключевыми процессами трансформации образа крестового похода в общественно-политическом дискурсе в условиях кардинальных изменений мирового порядка. Нижняя граница исследования связана с довоенным периодом, когда западноевропейское общество находилось под влиянием наследия викторианской эпохи, возродившей средневековые образы в общественно-политическом дискурсе. Следующая за этим периодом Первая мировая война актуализировала метафору крестового похода в странах Запада, что особенно ярко проявилось в Великобритании. В ходе Первой мировой войны британские войска в 1917 г. взяли Иерусалим, что привело к возрастанию значения крестоносной риторики для широкого круга социальных групп западного общества. После окончания Первой мировой войны представляют интерес те трансформации, которые пережил образ крестового похода в процессе формирования послевоенного мирового порядка и общего упадка религиозных настроений в Европе в межвоенное время.
Исследование завершается периодом Второй мировой войны и первых
послевоенных десятилетий (до конца 1950-х годов). Этот временной промежуток характеризируется значительным переустройством мира: распадом колониальной системы 5
и формированием биполярного мира. В это время страны арабского мира получают независимость и в 1948 г. образуется государство Израиль, с чего начинается новый виток крестоносной риторики, связанный с арабо-израильским конфликтом.
Территориальные рамки исследования охватывают страны Западной Европы, имеющие наиболее тесную историческую связь с крестовыми походами, США, Россию (с 1922 г. СССР), а также страны Ближнего Востока, располагающиеся в непосредственной близости с Палестиной.
Методологическая основа исследования. К основным относятся такие методы исследования, как историко-генетический, хронологический, историко-сравнительный методы. С целью анализа взаимосвязи образа крестового похода и таких понятий, как «воспоминание», «идентичность» и «культурная преемственность», в исследовании применяются методологические подходы теории культурной памяти Я. Ассмана и А. Ассман .
Историко-генетический метод позволяет изучить обращения к образу крестового похода как историческое явление в динамике, проследить этапы его развития и охарактеризовать их. Историко-хронологический метод обеспечивает хронологическую последовательность изучения вопроса. Историко-сравнительный метод позволяет сравнивать временные и территориальные особенности изучаемого явления , что дает возможность более полно охарактеризовать его специфику. Методологические подходы теории культурной памяти Я. Ассмана и А. Ассман применяются для определения места крестовых походов в культурной памяти рассматриваемых регионов в рамках обозначенной хронологической рамки.
Концепция культурной памяти Я. Ассмана, основанная на взаимосвязи «воспоминания», «идентичности» и «культурной преемственности», дает ключ к пониманию механизмов конструирования мифических и исторических нарративов о крестовых походах и их роли в формировании коллективной идентичности. По Я. Ассману, внутри коллективной памяти следует различать коммуникативную и культурную память. Если коммуникативная память - это живая память общества о недавнем прошлом, основанная на устных рассказах и личном опыте, то культурная память создает общее пространство культурного смысла, связывающее прошлое с настоящим. В культурной памяти история преобразуется в миф, т.е. обосновывающую историю. Миф обладает аффективным воздействием и служит укреплению коллективной идентичности. По Я.
Ассману, в образованной культурой «коннективной структуре» соединяются социальное и временное измерение, которое связывает человека с его современниками, удерживая в памяти общества воспоминания и опыт. Тот факт, что содержание образа крестового похода определяется социальными и культурными рамками общества, дает возможность проанализировать его с точки зрения циркулирующих в обществе культурных смыслов.
Помимо этого, Я. Ассман различает «горячие» и «холодные» опции в обращении с историей, иными словами, политические стратегии памяти. Тогда как «холодная» опция заключается в повторении смыслов и противостоянии изменениям, «горячая» опция отличается использованием воспоминаний как элемента формирования идентичности. В контексте исследования образа крестового прохода в начале XX в. особый интерес представляет «горячая» опция в обращении с памятью о крестовых походах. Такой подход позволит посмотреть на актуализацию образов прошлого, связанных с крестовыми походами, с позиции политической стратегии памяти, основанной на обращении к мифу о крестовом походе.
Проблематика исторической памяти на сегодняшний день занимает значительное место в современном социально-гуманитарном дискурсе, оставаясь при этом одной из самых малоизученных областей общественного сознания в рамках социологии культуры. Заметной фигурой на исследовательской почве исторической памяти является немецкий египтолог Я. Ассман, рассмотревший в своем исследовании «Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности» взаимосвязь «воспоминания», «идентичности» и «культурной преемственности» . По его словам, каждая культура образует «коннективную структуру», которая выступает в качестве общего символического пространства, объединяющего членов социума через систему разделяемых ими смыслов, коллективных ожиданий и моделей взаимодействия . Крестовые походы, как одно из важнейших явлений не только эпохи Средневековья, но и всей мировой истории, и одна из ключевых тем исследования мировой медиевистики, не мог не задержаться в «коннективной структуре» общества. Явление средневековых крестовых походов переместилось в горизонт настоящего как образ из иного времени, при этом неразрывно связанный с текущими событиями.
В настоящее время можно утверждать, что образ крестового похода в обществе стал вневременным образом, обладающим мощным аффективным воздействием. Обратимся к ряду актуальных на сегодняшний момент примеров. Будучи кандидатом в президенты США, Д. Трамп в 2023 г. назвал свою предвыборную кампанию «крестовым походом» против действующего на тот момент главы государства Дж. Байдена . В 2025 г. в ответ на заявления президента Франции Э. Макрона МИД Израиля опубликовало заявление, в котором обвинили французского лидера в «крестовом походе против еврейского государства» . В России также можно обнаружить обращения к крестоносной риторике: например, в 2011 г. резолюция Совета Безопасности ООН №1973, вводящая бесполетную
зону над Ливией, была раскритикована президентом России В. В. Путиным как «средневековый призыв к крестовому походу» ; министр иностранных дел С. В. Лавров обозначил термином «крестовый поход» действия в отношении России со стороны США в 2023 г. и стран Запада в 2024 г. Помимо этого, исследователи фиксируют устойчивую связь современного мусульманского политического мышления с памятью о крестовых походах . В 2023 г. президент Турции Р. Т. Эрдоган на митинге в защиту Газы в Стамбуле задался следующим риторическим вопросом: «Эй Запад! Я обращаюсь к тебе, ты снова хочешь организовать крестовый поход против полумесяца?» . Образ крестового похода неоднократно оказывался на острие исламистских образований. Так, в 1988 г. была основана сеть мусульманских группировок Аль-Каида, также называемая
«Международным исламским фронтом джихада против иудеев и крестоносцев» .
Выявление специфики образа крестового похода приобретает особую значимость в контексте современных научных дискуссий о сохранении и передаче исторической памяти и механизмах репрезентации исторического прошлого. Современная международная обстановка, характеризующаяся нарастанием цивилизационных противоречий и конфликтов, актуализирует изучение опыта первой половины XX в., когда в условиях глобального переустройства мира и крупнейших военных конфликтов в обществе особенно востребован был ряд обеспечивающих идентичность представлений о прошлом, среди которых можно выделить образ крестового похода. Анализ того, как образ крестового похода функционировал в условиях глобальных конфликтов прошлого столетия, позволяет лучше понять логику процесса сохранения исторической памяти и роль исторических образов в формировании политического воображения сегодня.
При всей актуальности вопроса, не так много исследований в настоящее время посвящены образу крестовых походов после их фактического завершения в Средневековье, а еще меньше изучают образ крестового похода комплексно, включая выявление специфики исторической и политико-культурной репрезентации крестового похода как странами Запада, так и странами Востока и России.
Объект исследования - исторические и политико-культурные репрезентации крестового похода.
Предмет исследования - образ крестового похода как репрезентация общественно - политической жизни первой половины XX в.
Цель - выявление специфики образа крестового похода как репрезентации общественно-политической жизни первой половины XX в.
Задачи:
1. Охарактеризовать сущность идейных оснований крестовых походов, опираясь на историографию вопроса, и определить истоки крестоносной риторики начала XX в.;
2. Выявить примеры обращения к образу крестового похода в общественно-политической жизни стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.), ориентируясь на три основных периода хронологической рамки - начало первой половины XX в., межвоенный период 1918-1939 гг., период Второй мировой войны и первых годов послевоенного времени (до 1950 г.);
3. На основании примеров охарактеризовать специфику образа крестового похода как репрезентации общественно-политической жизни XX в. и определить место крестовых походов в культурной памяти стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.).
Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования охватывают первую половину XX в. (1900-1950-е годы), что обусловлено ключевыми процессами трансформации образа крестового похода в общественно-политическом дискурсе в условиях кардинальных изменений мирового порядка. Нижняя граница исследования связана с довоенным периодом, когда западноевропейское общество находилось под влиянием наследия викторианской эпохи, возродившей средневековые образы в общественно-политическом дискурсе. Следующая за этим периодом Первая мировая война актуализировала метафору крестового похода в странах Запада, что особенно ярко проявилось в Великобритании. В ходе Первой мировой войны британские войска в 1917 г. взяли Иерусалим, что привело к возрастанию значения крестоносной риторики для широкого круга социальных групп западного общества. После окончания Первой мировой войны представляют интерес те трансформации, которые пережил образ крестового похода в процессе формирования послевоенного мирового порядка и общего упадка религиозных настроений в Европе в межвоенное время.
Исследование завершается периодом Второй мировой войны и первых
послевоенных десятилетий (до конца 1950-х годов). Этот временной промежуток характеризируется значительным переустройством мира: распадом колониальной системы 5
и формированием биполярного мира. В это время страны арабского мира получают независимость и в 1948 г. образуется государство Израиль, с чего начинается новый виток крестоносной риторики, связанный с арабо-израильским конфликтом.
Территориальные рамки исследования охватывают страны Западной Европы, имеющие наиболее тесную историческую связь с крестовыми походами, США, Россию (с 1922 г. СССР), а также страны Ближнего Востока, располагающиеся в непосредственной близости с Палестиной.
Методологическая основа исследования. К основным относятся такие методы исследования, как историко-генетический, хронологический, историко-сравнительный методы. С целью анализа взаимосвязи образа крестового похода и таких понятий, как «воспоминание», «идентичность» и «культурная преемственность», в исследовании применяются методологические подходы теории культурной памяти Я. Ассмана и А. Ассман .
Историко-генетический метод позволяет изучить обращения к образу крестового похода как историческое явление в динамике, проследить этапы его развития и охарактеризовать их. Историко-хронологический метод обеспечивает хронологическую последовательность изучения вопроса. Историко-сравнительный метод позволяет сравнивать временные и территориальные особенности изучаемого явления , что дает возможность более полно охарактеризовать его специфику. Методологические подходы теории культурной памяти Я. Ассмана и А. Ассман применяются для определения места крестовых походов в культурной памяти рассматриваемых регионов в рамках обозначенной хронологической рамки.
Концепция культурной памяти Я. Ассмана, основанная на взаимосвязи «воспоминания», «идентичности» и «культурной преемственности», дает ключ к пониманию механизмов конструирования мифических и исторических нарративов о крестовых походах и их роли в формировании коллективной идентичности. По Я. Ассману, внутри коллективной памяти следует различать коммуникативную и культурную память. Если коммуникативная память - это живая память общества о недавнем прошлом, основанная на устных рассказах и личном опыте, то культурная память создает общее пространство культурного смысла, связывающее прошлое с настоящим. В культурной памяти история преобразуется в миф, т.е. обосновывающую историю. Миф обладает аффективным воздействием и служит укреплению коллективной идентичности. По Я.
Ассману, в образованной культурой «коннективной структуре» соединяются социальное и временное измерение, которое связывает человека с его современниками, удерживая в памяти общества воспоминания и опыт. Тот факт, что содержание образа крестового похода определяется социальными и культурными рамками общества, дает возможность проанализировать его с точки зрения циркулирующих в обществе культурных смыслов.
Помимо этого, Я. Ассман различает «горячие» и «холодные» опции в обращении с историей, иными словами, политические стратегии памяти. Тогда как «холодная» опция заключается в повторении смыслов и противостоянии изменениям, «горячая» опция отличается использованием воспоминаний как элемента формирования идентичности. В контексте исследования образа крестового прохода в начале XX в. особый интерес представляет «горячая» опция в обращении с памятью о крестовых походах. Такой подход позволит посмотреть на актуализацию образов прошлого, связанных с крестовыми походами, с позиции политической стратегии памяти, основанной на обращении к мифу о крестовом походе.
Для того, чтобы подвести итоги исследования, необходимо обратиться к поставленной перед ним цели - выявить специфику образа крестового похода как репрезентации общественно-политической жизни первой половины XX в. Для того, чтобы достичь этой цели были определен и впоследствии выполнен ряд задач.
В первую очередь, необходимо было охарактеризовать сущность идейных оснований крестовых походов, опираясь на историографию вопроса, и определить истоки крестоносной риторики начала XX в. Данная задача была выполнена в первой главе. Во - первых, на основе анализа историографии были выявлены следующие идейные компоненты крестовых походов: доктрина «священной войны»; идея мученичества; пенитенциальность (покаяние); паломничество; рыцарская этика. Проведенный историографический анализ позволил определить эволюцию исторической науки в отношении исследования идей крестового похода и выявить некоторые из фундаментальных основ образа крестового похода. Во-вторых, истоки крестоносной риторики начала XX в. имеют отношение к всеобщему интересу к средневековому прошлому в XIX в. в условиях складывания национальных мифов. В этот период образ крестового похода соседствовал и взаимопроникал с другими феноменами, связанными с обращением к средневековому периоду - такими, как готическое и артуровское возрождение. Одним из наиболее показательных проявлений данной тенденции можно считать феномен «джентльменства» - переосмысления «рыцарства», вошедшего в культуру мужского самовосприятия XIX - начала XX века и изменившую социальные взгляды на положение женщины. Образ крестового похода использовался как символ христианского мужества и христианского милитаризма, что было в том числе во многом связано с представлениями об идеалах рыцарской доблести.
Вторая задача предписывала необходимость выявления примеров обращения к образу крестового похода в общественно-политической жизни стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.). Примеры были выявлены последовательно по ходу продвижения по основным периодам хронологической рамки - начало первой половины XX в., межвоенный период 1918-1939 гг., период Второй мировой войны и первых годов послевоенного времени (до 1950 г.). В первой главе были продемонстрированы многочисленные обращения к образу крестового похода в начале первой половины XX в. - до начала и в период Первой мировой войны. Во второй главе были выявлены примеры крестоносной риторики в межвоенной рефлексии стран Западной Европы и США, во взаимоотношениях между странами Западной Европы и Ближнего Востока после Первой мировой войны, а также образ крестового похода был рассмотрен как часть антисоветской пропаганды от начала Гражданской войны до конца 1930 -х гг. В третьей главе были проиллюстрированы крестоносные аллюзии времен Второй мировой войны, периода распада колониальной системы, а также крестоносная риторика США в период начала холодной войны и реакция на это в СССР. Примеры обращения к образу крестового похода были обнаружены в следующем ряде источников: публицистические источники (периодические издания и прочие издания публицистического характера - книги, опубликованные речи и др.); мемуарные источники (мемуарные свидетельства политических деятелей и рядовых солдат мировых войн); теоретические труды (советские исследования послевоенного периода по истории средневекового крестоносного движения и сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, а также В. И. Ленина).
Согласно третьей задаче, было необходимо на основании примеров охарактеризовать специфику образа крестового похода как репрезентации общественно - политической жизни XX в. и определить место крестовых походов в культурной памяти стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.). В первой главе на основании многочисленных примеров обращения к образу крестового похода в период Первой мировой войны было выявлено то, что риторика крестоносного идеализма, использованная во время Первой мировой войны в странах Запада, служила инструментом мобилизации общественного мнения и оправдания участия в конфликте. В контексте исследованного в этой главе был сделан вывод, что эта «горячая» опция исторической памяти воплотилась еще в XIX в., когда викторианская Великобритания активно переработала средневековое прошлое, интериоризировав его и превратив в движущую силу своего развития. Это наследие впоследствии оказало значительное влияние на репрезентацию Первой мировой войны в западноевропейском и американском обществе. Концепция крестового похода в военный период функционировала как миф в том смысле, что память о средневековых крестовых походах стала нарративом, оправдывающим современные действия. Было выявлено, что миф о крестовом походе преимущественно распространялся «сверху» - через политиков и церковь. Однако его влияние было заметно и на уровне рядовых участников событий, что прослеживается в их мемуарах. Наиболее четко эта тенденция проявилась во время Синайско-Палестинской кампании, где многие солдаты проводили параллели между собой и крестоносцами прошлого. Таким образом, в коллективной памяти эпохи Первой мировой войны крестовые походы трансформировались в фигуру воспоминания или миф, позволяющий интерпретировать текущие события через призму прошлого. В рамках «крестоносного менталитета» западные
общества легитимировали свою роль победителя, апеллируя к образу крестового похода как к средству обоснования своей исторической миссии.
Во второй главе на основе анализа источников было выявлено, что в межвоенный период образ крестового похода приобрел многогранный характер, укоренившись в политическом, общественном и культурном дискурсах. Он выступал не только как инструмент легитимации военных кампаний и внешнеполитических инициатив, но и стал значимой частью осмысления опыта Первой мировой войны.
Что касается ближневосточного дискурса в межвоенный период, образ крестового похода был тесно связан с антиколониальным сопротивлением в свете принятой Лигой Наций мандатной системы. Британские и французские политики часто апеллировали к истории крестовых походов, пытаясь найти историческое обоснование своим мандатным полномочиям в регионе. Эта тенденция отражала общий уклон в сторону крестоносной риторики при обсуждении ближневосточных вопросов. Из образа, или мифа, крестовых походов страны ближневосточного региона в свою очередь так же черпали внушительную часть обоснования политической ориентации. Исторический опыт крестовых походов обосновывал историческую неизбежность поражения сил Запада и победу арабских сил. В этом контексте память о крестовых походах носила контрапрезентный характер, поскольку она противопоставлялась колониальному настоящему. Ключевой фигурой мусульманской исторической памяти о крестовых походах был Салах ад-Дин, олицетворявший сопротивление и победу над крестоносцами.
Как было выявлено в последнем пункте второй главы, образ крестовых походов занял также особое место в антикоммунистической пропаганде. Это объяснялось тем, что коммунизм, будучи атеистической идеологией, воспринимался как прямой противник христианской церкви. В результате европейское общество, сохранявшее глубокие христианские традиции, естественным образом обратилось к историческому прецеденту борьбы с «неверными» как к мощному символическому ресурсу. Схожими причинами были вызваны крестоносные аллюзии белого движения в период Гражданской войны. В СССР в свою очередь образ крестового похода был дискредитирован и вытеснен из государственного нарратива.
В третьей главе был охарактеризован образ крестового похода во время и после Второй мировой войны. На основе выявленных примеров крестоносной риторики военного периода был сделан вывод, что значение образа крестового похода в 1939-1945 гг. существенно уменьшилось по сравнению с аналогичным опытом Первой мировой войны. Если в 1914-1918 гг. крестоносная риторика была широко распространена, то к 1939-1945 гг. она во многом уступила место «мифу о герое». В последних двух пунктах была затронута 73
послевоенная эпоха и важнейшие явления этого периода - распад колониальной системы и начале холодной войны. Крестовые походы, как было выявлено, стали для Ближнего Востока глубоко интериоризированным прошлым. В региональном контексте можно говорить о сложившемся мифе о крестовых походах, что подтверждается активным использованием соответствующей риторики в общественно-политической сфере. В мусульманской перспективе миф сыграл особую роль в формировании антиколониального дискурса арабских стран. После Второй мировой войны мусульманская память о крестовых походах сохранила свою контрапрезентную природу. Несмотря на формальное обретение независимости, страны региона столкнулись с продолжающимся вмешательством западных держав, особенно в связи с созданием государства Израиль. Как и в межвоенный период, эпоха крестовых походов воспринималась как символ утраченной независимости, но теперь эта аналогия адаптировалась под актуальный на тот момент контекст арабо-еврейского противостояния. Что касается периода начала холодной войны, то в эту эпоху образ крестовых походов стал важным инструментом идеологической борьбы. В США он служил средством сакрализации антикоммунистической борьбы, в то время как советская пропаганда использовала его для разоблачения «крестоносной» агрессии Запада. Это идеологическое противостояние нашло отражение и в академической сфере: западные исследователи часто обходили вниманием вопросы о сущности крестового движения и роли папства в изменении маршрута Четвертого крестового похода, тогда как советские историки специально акцентировали внимание на этих аспекты, а также подчеркивали варварство крестоносцев.
Таким образом, подводя итоги исследования, можно констатировать, что все поставленные задачи были успешно решены, что позволило достичь цели работы.
В первую очередь, необходимо было охарактеризовать сущность идейных оснований крестовых походов, опираясь на историографию вопроса, и определить истоки крестоносной риторики начала XX в. Данная задача была выполнена в первой главе. Во - первых, на основе анализа историографии были выявлены следующие идейные компоненты крестовых походов: доктрина «священной войны»; идея мученичества; пенитенциальность (покаяние); паломничество; рыцарская этика. Проведенный историографический анализ позволил определить эволюцию исторической науки в отношении исследования идей крестового похода и выявить некоторые из фундаментальных основ образа крестового похода. Во-вторых, истоки крестоносной риторики начала XX в. имеют отношение к всеобщему интересу к средневековому прошлому в XIX в. в условиях складывания национальных мифов. В этот период образ крестового похода соседствовал и взаимопроникал с другими феноменами, связанными с обращением к средневековому периоду - такими, как готическое и артуровское возрождение. Одним из наиболее показательных проявлений данной тенденции можно считать феномен «джентльменства» - переосмысления «рыцарства», вошедшего в культуру мужского самовосприятия XIX - начала XX века и изменившую социальные взгляды на положение женщины. Образ крестового похода использовался как символ христианского мужества и христианского милитаризма, что было в том числе во многом связано с представлениями об идеалах рыцарской доблести.
Вторая задача предписывала необходимость выявления примеров обращения к образу крестового похода в общественно-политической жизни стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.). Примеры были выявлены последовательно по ходу продвижения по основным периодам хронологической рамки - начало первой половины XX в., межвоенный период 1918-1939 гг., период Второй мировой войны и первых годов послевоенного времени (до 1950 г.). В первой главе были продемонстрированы многочисленные обращения к образу крестового похода в начале первой половины XX в. - до начала и в период Первой мировой войны. Во второй главе были выявлены примеры крестоносной риторики в межвоенной рефлексии стран Западной Европы и США, во взаимоотношениях между странами Западной Европы и Ближнего Востока после Первой мировой войны, а также образ крестового похода был рассмотрен как часть антисоветской пропаганды от начала Гражданской войны до конца 1930 -х гг. В третьей главе были проиллюстрированы крестоносные аллюзии времен Второй мировой войны, периода распада колониальной системы, а также крестоносная риторика США в период начала холодной войны и реакция на это в СССР. Примеры обращения к образу крестового похода были обнаружены в следующем ряде источников: публицистические источники (периодические издания и прочие издания публицистического характера - книги, опубликованные речи и др.); мемуарные источники (мемуарные свидетельства политических деятелей и рядовых солдат мировых войн); теоретические труды (советские исследования послевоенного периода по истории средневекового крестоносного движения и сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, а также В. И. Ленина).
Согласно третьей задаче, было необходимо на основании примеров охарактеризовать специфику образа крестового похода как репрезентации общественно - политической жизни XX в. и определить место крестовых походов в культурной памяти стран Западной Европы, Ближнего Востока, США, России (до 1922 г.) и СССР (с 1922 г.). В первой главе на основании многочисленных примеров обращения к образу крестового похода в период Первой мировой войны было выявлено то, что риторика крестоносного идеализма, использованная во время Первой мировой войны в странах Запада, служила инструментом мобилизации общественного мнения и оправдания участия в конфликте. В контексте исследованного в этой главе был сделан вывод, что эта «горячая» опция исторической памяти воплотилась еще в XIX в., когда викторианская Великобритания активно переработала средневековое прошлое, интериоризировав его и превратив в движущую силу своего развития. Это наследие впоследствии оказало значительное влияние на репрезентацию Первой мировой войны в западноевропейском и американском обществе. Концепция крестового похода в военный период функционировала как миф в том смысле, что память о средневековых крестовых походах стала нарративом, оправдывающим современные действия. Было выявлено, что миф о крестовом походе преимущественно распространялся «сверху» - через политиков и церковь. Однако его влияние было заметно и на уровне рядовых участников событий, что прослеживается в их мемуарах. Наиболее четко эта тенденция проявилась во время Синайско-Палестинской кампании, где многие солдаты проводили параллели между собой и крестоносцами прошлого. Таким образом, в коллективной памяти эпохи Первой мировой войны крестовые походы трансформировались в фигуру воспоминания или миф, позволяющий интерпретировать текущие события через призму прошлого. В рамках «крестоносного менталитета» западные
общества легитимировали свою роль победителя, апеллируя к образу крестового похода как к средству обоснования своей исторической миссии.
Во второй главе на основе анализа источников было выявлено, что в межвоенный период образ крестового похода приобрел многогранный характер, укоренившись в политическом, общественном и культурном дискурсах. Он выступал не только как инструмент легитимации военных кампаний и внешнеполитических инициатив, но и стал значимой частью осмысления опыта Первой мировой войны.
Что касается ближневосточного дискурса в межвоенный период, образ крестового похода был тесно связан с антиколониальным сопротивлением в свете принятой Лигой Наций мандатной системы. Британские и французские политики часто апеллировали к истории крестовых походов, пытаясь найти историческое обоснование своим мандатным полномочиям в регионе. Эта тенденция отражала общий уклон в сторону крестоносной риторики при обсуждении ближневосточных вопросов. Из образа, или мифа, крестовых походов страны ближневосточного региона в свою очередь так же черпали внушительную часть обоснования политической ориентации. Исторический опыт крестовых походов обосновывал историческую неизбежность поражения сил Запада и победу арабских сил. В этом контексте память о крестовых походах носила контрапрезентный характер, поскольку она противопоставлялась колониальному настоящему. Ключевой фигурой мусульманской исторической памяти о крестовых походах был Салах ад-Дин, олицетворявший сопротивление и победу над крестоносцами.
Как было выявлено в последнем пункте второй главы, образ крестовых походов занял также особое место в антикоммунистической пропаганде. Это объяснялось тем, что коммунизм, будучи атеистической идеологией, воспринимался как прямой противник христианской церкви. В результате европейское общество, сохранявшее глубокие христианские традиции, естественным образом обратилось к историческому прецеденту борьбы с «неверными» как к мощному символическому ресурсу. Схожими причинами были вызваны крестоносные аллюзии белого движения в период Гражданской войны. В СССР в свою очередь образ крестового похода был дискредитирован и вытеснен из государственного нарратива.
В третьей главе был охарактеризован образ крестового похода во время и после Второй мировой войны. На основе выявленных примеров крестоносной риторики военного периода был сделан вывод, что значение образа крестового похода в 1939-1945 гг. существенно уменьшилось по сравнению с аналогичным опытом Первой мировой войны. Если в 1914-1918 гг. крестоносная риторика была широко распространена, то к 1939-1945 гг. она во многом уступила место «мифу о герое». В последних двух пунктах была затронута 73
послевоенная эпоха и важнейшие явления этого периода - распад колониальной системы и начале холодной войны. Крестовые походы, как было выявлено, стали для Ближнего Востока глубоко интериоризированным прошлым. В региональном контексте можно говорить о сложившемся мифе о крестовых походах, что подтверждается активным использованием соответствующей риторики в общественно-политической сфере. В мусульманской перспективе миф сыграл особую роль в формировании антиколониального дискурса арабских стран. После Второй мировой войны мусульманская память о крестовых походах сохранила свою контрапрезентную природу. Несмотря на формальное обретение независимости, страны региона столкнулись с продолжающимся вмешательством западных держав, особенно в связи с созданием государства Израиль. Как и в межвоенный период, эпоха крестовых походов воспринималась как символ утраченной независимости, но теперь эта аналогия адаптировалась под актуальный на тот момент контекст арабо-еврейского противостояния. Что касается периода начала холодной войны, то в эту эпоху образ крестовых походов стал важным инструментом идеологической борьбы. В США он служил средством сакрализации антикоммунистической борьбы, в то время как советская пропаганда использовала его для разоблачения «крестоносной» агрессии Запада. Это идеологическое противостояние нашло отражение и в академической сфере: западные исследователи часто обходили вниманием вопросы о сущности крестового движения и роли папства в изменении маршрута Четвертого крестового похода, тогда как советские историки специально акцентировали внимание на этих аспекты, а также подчеркивали варварство крестоносцев.
Таким образом, подводя итоги исследования, можно констатировать, что все поставленные задачи были успешно решены, что позволило достичь цели работы.
Подобные работы
- Репрезентация памяти о Робин Гуде в кино, сериалах и мультипликации
Дипломные работы, ВКР, лингвистика. Язык работы: Русский. Цена: 4310 р. Год сдачи: 2018 - Политика СССР в странах Восточной Европы на последнем этапе Второй мировой войны: историко-антропологический аспект
Бакалаврская работа, педагогика. Язык работы: Русский. Цена: 4310 р. Год сдачи: 2016