КЕРАМИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС НЕОЛИТИЧЕСКОГО ПОСЕЛЕНИЯ ЧЕС-ТЫЙ-ЯГ
|
ВВЕДЕНИЕ 5
Глава 1 История изучения археологической керамики 11
1.1 О становлении методики и методологии работы с археологической керамикой в отечественной археологии 11
1.2 О становлении методики и методологии работы с археологической керамикой в зарубежной археологии 19
1.3 Проблемы изучения керамических комплексов Урала и Зауралья 25
Глава 2 Технико-технологические и морфолого-декоративные особенности керамического комплекса Чес-тый-яг 32
2.1 Технико-технологические основы гончарного производства 32
2.2 Декоративные особенности керамического комплекса 42
Глава 3 К вопросу о культурно-генетических связях населения памятника Чес-тый-яг 49
3.1 Культурная специфика древнего населения памятника Чес-тый-яг 49
3.2 Культурно-генетические связи населения памятника Чес-тый-яг 54
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 66
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 72
ПРИЛОЖЕНИЕ А 79
ПРИЛОЖЕНИЕ Б
Глава 1 История изучения археологической керамики 11
1.1 О становлении методики и методологии работы с археологической керамикой в отечественной археологии 11
1.2 О становлении методики и методологии работы с археологической керамикой в зарубежной археологии 19
1.3 Проблемы изучения керамических комплексов Урала и Зауралья 25
Глава 2 Технико-технологические и морфолого-декоративные особенности керамического комплекса Чес-тый-яг 32
2.1 Технико-технологические основы гончарного производства 32
2.2 Декоративные особенности керамического комплекса 42
Глава 3 К вопросу о культурно-генетических связях населения памятника Чес-тый-яг 49
3.1 Культурная специфика древнего населения памятника Чес-тый-яг 49
3.2 Культурно-генетические связи населения памятника Чес-тый-яг 54
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 66
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 72
ПРИЛОЖЕНИЕ А 79
ПРИЛОЖЕНИЕ Б
Неолитическая эпоха - особый период в древней истории Западной Сибири. Именно в это время закладываются основы традиций, предопределивших своеобразие всего последующего культурогенеза. Однако до сих пор в археологии неолита Севера Западной Сибири остается немало трудностей. Дискуссионнен вопрос о периодизации, о культурно-генетических связях местного населения с культурами пограничных территорий. Проблема заключается в мозаичности неолитических культур лесной и таежной зон Западной Сибири, сосуществовании и развитии нескольких орнаментальных традиций на протяжении всей эпохи, а также в наличие целого ряда возможных путей, обеспечивавших связи Западной Сибири в различных направлениях.
Актуальность темы обуславливается еще и тем, что к настоящему времени совсем непонятным остается место в неолите таежной зоны Западной Сибири волнисто- прочерченных комплексов, к которым относится комплекс поселения Чес-тый-яг. Введение в научный оборот новых статистических данных о керамике Чес-тый-яга, а также представление разработанной в ходе исследования классификации сосудов, позволяет провести подробный сравнительный анализ с комплексами сопредельных территорий, выявить культурно-генетические связи древнего населения памятника, что в дальнейшем, по нашему мнению, позволит уточнить некоторые данные не только о месте в неолите региона конкретного комплекса, но и место прочих комплексов, определяемых специалистами как волнисто-прочерченные. Исследование отдельных комплексов и связанных с ними микрорайонов представляется на наш взгляд перспективным в связи с возможностью построение типологий и основанных на них хронологических шкал, сопоставление которых, в свою очередь, позволит получить более точную картину этнокультурных процессов, протекавших на севере Западной Сибири и на сопредельных территориях.
Для того чтобы оценить степень изученности темы, обратимся к истории открытия и изучения памятника, а также приведем его краткую характеристику.
Поселение Чес-тый-яг находится в заболоченной пойме левобережья р. Ляпин, в 2,5 км от ее современного русла и в 3,5 км от поселка Саранпауль Березовского района Ханты-Мансийского автономного округа - Югры [См. ПРИЛОЖЕНИЕ А, Рис. 1]. Оно расположено на южном мысе останца надпойменной террасы, называемого по-зырянски Чес-тый-яг и возвышающегося на 5-6 метров над уровнем окружающих болот.
Впервые памятник был открыт в 1934г. геологом С. Г. Бочем, который назвал его Саранпаульской стоянкой и заложил шурф в жилище № 1 . В 1935 году разведочные работы были продолжены В. Н. Чернецовым. Он переименовал памятник в стоянку Чес- тый-яг, расчистил и продолжил, заложенный С. Г. Бочем шурф, и позже ввел в научный оборот весь полученный материал . Им же был составлен план стоянки, указывающий на наличие «более семнадцати землянок, расположенных очень близко одна от другой» . Вся собранная керамика определялась В. Н. Чернецовым как остатки сосудов параболоидной и яйцевидной форм, выполненных в технике ленточного налепа и орнаментированных по всей поверхности гребенчатым штампом и наколами, при этом ученый обратил внимание на близость честыйягский материалов и материалов памятников Хулюм-сунт и Сортынья, расположенных вдоль р. Северная Сосьва.
В 1968 году памятник был обследован В. Ф. Старковым. Он снял достоверный инструментальный план поселения и нанес на него 18 земляночных западин, нумерация которых сохранена в настоящей работе. В.Ф Старков провел рекогносцировочные раскопки жилища №2, проложив через его котлован две взаимно перпендикулярные траншеи общей площадью 28 кв.м .
В 1983 году Северотаёжным отрядом Археологической экспедиции Томского государственного университета под руководством Е. А. Васильева в соответствии с перспективным планом изучения древней истории Западной Сибири были начаты крупные стационарные работы на памятнике. Они получили продолжение в 1985-1987, 1997 и 2003 годах. Всего было исследовано свыше 1400 кв.м. площади поселения, исследованы котлованы пяти жилищ. Автором раскопок поселение было датировано концом IV - началом III тыс. до н.э.
Все 18 жилищных западин хорошо заметны на современной поверхности. Они подпрямоугольны по форме и окружены сглаженными валами - остатками кровельной засыпки. Площади жилищ оцениваются по-разному. По мнению В. Ф. Старкова, площадь землянок колеблется от 27 до 277 кв.м. , В. Н. Чернецов полагал, что площадь самых больших жилищ достигает 600 кв.м., Е. А. Васильевым после проведение раскопок размер жилищ условно поделен на малые (60-70 кв.м.), средние (100-120 кв.м.) и большие (150-250 кв.м.).
Сами жилища представляли собой глубокие землянки с нарами вдоль стен, котлован которого включал жилую камеру подпрямоугольной формы и выход в виде округлой ямы с отвесными стенками, соединенными с основным помещением узким коридорным проходом. По всему периметру жилищ фиксируются нары как хорошо выраженный материковый уступ высотой 25-30 см, на поверхности которых сохранились локальные следы охристой прослойки. В центральной части землянок находились, как правило, очаг, несколько хозяйственных углублений и столбовые ямы, располагавшиеся вдоль внутреннего абриса нар с интервалом в 1-2 м. Пол фиксировался по уплотненной почве, окрашенной в грязно-фиолетовый цвет с многочисленными пятнами охры [См. ПРИЛОЖЕНИЕ А, Рис. 2].
Керамический комплекс поселения, первоначально определенный В. Н. Чернецовым как гребенчатый, позднее был отнесен к волнисто-прочерченным комплексам. Наличие нестандартных ладьевидных форм и непривычно большие размеры жилищ послужили поводом для дальнейших исследований памятника с целью определения связей данной традиции с культурами сопредельных территорий.
По мнению ряда исследователей на волнисто-прочерченные комплексы севера Западной Сибири оказала влияние неолитическая кельтеминарская культура полуоседлых и оседлых рыболовов, проживавших в южном Приаралье (древняя Акчадарьинская дельта Амударьи и сопредельные территории) в VI - III тыс. до н.э.
Гипотеза о влиянии на Уральский и Зауральский неолит данной культуры, впервые выдвинутая В. Н. Чернецовым, в дальнейшем получила развитие в работах поздних исследователей: Е. А. Васильева, В. Т. Ковалевой, Л. Л. Косинской, Т. Н. Собольниковой и др.
При этом многочисленные волнисто-прочерченные комплексы Приполярного Урала (честыйягский, сумпаньинские, козловские, барсовские), даже несмотря на отдельные их сходства, не могут быть связаны с одной определенной культурной традицией. В таежной зоне Западной Сибири к настоящему времени в ранге археологических культур выступают пока только сумпаньинские памятники бассейна Конды и быстринские Сургутского Приобья. В Нижнем Приобье неолит, по мнению исследователей, представлен всего двумя достоверно выявленными культурными типами - честыйягским и амнинским.
По мнению Л. Л. Косинской типолого-хронологическое соотношение культур для данного региона выглядит следующим образом: наиболее древние памятники севера Западной Сибири имеют в составе плоскодонную керамику и относятся к амнинскому и каюковскому типам, а также, возможно, к «добыстринским» комплексам Сургутского Приобья. За ними следуют комплексы сумпаньинской культуры. К следующему хронологическому горизонту относятся быстринская археологическая культура и поселение Чес-тый-яг .
Мы согласны с мнение исследовательницы о слабой степени изученность региона (ни один поселенческий комплекс не был раскопан полностью), а также о недостатке и при этом большом разбросе уже имеющихся радиоуглеродных датировок. Все эти проблемы, как и общие проблемы методики и методологии, подробно описанные в первой главе настоящей работы, привели к тому, что культурогенез северных районов Западной Сибири находится пока лишь в начальной стадии изучения, а сравнение керамики таежных районов с керамикой более южных (подтаежных и лесостепных) зон является в, настоящий момент, наиболее перспективным.
Для решения обозначенной выше проблемы нами была поставлена следующая цель: выявить технологические и декоративные особенности керамического производства на неолитическом поселении Чес-тый-яг.
Для достижения поставленной цели выдвинуты следующие задачи:
1. Изучить и освоить основы методики и методологии работы с археологической керамикой;
2. Рассмотреть историю изучения неолитических керамических комплексов в территориальных рамках исследования;
3. Провести технологический и декоративно-морфологический анализ керамики комплекса Чес-тый-яя; на основе этого анализа разработать классификацию честыйягской керамики;
4. Выполнить сравнительный анализ и сопоставление технологических и декоративно-морфологических стандартов поселения Чес-тый-яг с материалами сопредельных территорий.
Объектом исследования стал керамический комплекс неолитического поселения Чес-тый-яг, предметом - технологические и декоративные особенности комплекса.
Хронологические рамки работы ограничены временем неолита Северной Азии, охватывающим период с VI по начало III тыс. до н.э.
Территориальные рамки исследования включают в себя Нижнеобскую провинцию таежной зоны Западной Сибири, а также Приполярный Урал, территория которого с севера ограничена истоком реки Ляпин, а с юга - горой Тельпосиз. Кроме того, в работе были проанализированы материалы сопредельных территорий Урала и Зауралья.
Методологическая основа исследования включает базовые принципы современной исторической и археологической наук, такие как принцип объективности, историзма и системности, которые позволяют рассматривать события в их развитии и взаимосвязи, благодаря чему возможен комплексный анализ археологических источников.
Для характеристики поселенческих слоев и условий залегания керамического материала использовались данные, полученные при изучении стратиграфии и планиграфии памятника; для анализа керамических изделий методы: сравнительно-типологический, аналогии, графической реконструкции, статистики. Помимо этого, при поиске аналогий с полученными в ходе статистического анализа данными в работе был использован метод картографирования.
Источниковую базу исследования составляют археологическая коллекция фонда МАЭС ТГУ № 7540, отчеты Е. А. Васильева о полевых работах Северотаёжного отряда археологической экспедиции Томского государственного университета № 963, 1220, 1222.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, каждая из которых, в свою очередь, подразделяется на разделы, заключения, списка литературы и приложения.
Актуальность темы обуславливается еще и тем, что к настоящему времени совсем непонятным остается место в неолите таежной зоны Западной Сибири волнисто- прочерченных комплексов, к которым относится комплекс поселения Чес-тый-яг. Введение в научный оборот новых статистических данных о керамике Чес-тый-яга, а также представление разработанной в ходе исследования классификации сосудов, позволяет провести подробный сравнительный анализ с комплексами сопредельных территорий, выявить культурно-генетические связи древнего населения памятника, что в дальнейшем, по нашему мнению, позволит уточнить некоторые данные не только о месте в неолите региона конкретного комплекса, но и место прочих комплексов, определяемых специалистами как волнисто-прочерченные. Исследование отдельных комплексов и связанных с ними микрорайонов представляется на наш взгляд перспективным в связи с возможностью построение типологий и основанных на них хронологических шкал, сопоставление которых, в свою очередь, позволит получить более точную картину этнокультурных процессов, протекавших на севере Западной Сибири и на сопредельных территориях.
Для того чтобы оценить степень изученности темы, обратимся к истории открытия и изучения памятника, а также приведем его краткую характеристику.
Поселение Чес-тый-яг находится в заболоченной пойме левобережья р. Ляпин, в 2,5 км от ее современного русла и в 3,5 км от поселка Саранпауль Березовского района Ханты-Мансийского автономного округа - Югры [См. ПРИЛОЖЕНИЕ А, Рис. 1]. Оно расположено на южном мысе останца надпойменной террасы, называемого по-зырянски Чес-тый-яг и возвышающегося на 5-6 метров над уровнем окружающих болот.
Впервые памятник был открыт в 1934г. геологом С. Г. Бочем, который назвал его Саранпаульской стоянкой и заложил шурф в жилище № 1 . В 1935 году разведочные работы были продолжены В. Н. Чернецовым. Он переименовал памятник в стоянку Чес- тый-яг, расчистил и продолжил, заложенный С. Г. Бочем шурф, и позже ввел в научный оборот весь полученный материал . Им же был составлен план стоянки, указывающий на наличие «более семнадцати землянок, расположенных очень близко одна от другой» . Вся собранная керамика определялась В. Н. Чернецовым как остатки сосудов параболоидной и яйцевидной форм, выполненных в технике ленточного налепа и орнаментированных по всей поверхности гребенчатым штампом и наколами, при этом ученый обратил внимание на близость честыйягский материалов и материалов памятников Хулюм-сунт и Сортынья, расположенных вдоль р. Северная Сосьва.
В 1968 году памятник был обследован В. Ф. Старковым. Он снял достоверный инструментальный план поселения и нанес на него 18 земляночных западин, нумерация которых сохранена в настоящей работе. В.Ф Старков провел рекогносцировочные раскопки жилища №2, проложив через его котлован две взаимно перпендикулярные траншеи общей площадью 28 кв.м .
В 1983 году Северотаёжным отрядом Археологической экспедиции Томского государственного университета под руководством Е. А. Васильева в соответствии с перспективным планом изучения древней истории Западной Сибири были начаты крупные стационарные работы на памятнике. Они получили продолжение в 1985-1987, 1997 и 2003 годах. Всего было исследовано свыше 1400 кв.м. площади поселения, исследованы котлованы пяти жилищ. Автором раскопок поселение было датировано концом IV - началом III тыс. до н.э.
Все 18 жилищных западин хорошо заметны на современной поверхности. Они подпрямоугольны по форме и окружены сглаженными валами - остатками кровельной засыпки. Площади жилищ оцениваются по-разному. По мнению В. Ф. Старкова, площадь землянок колеблется от 27 до 277 кв.м. , В. Н. Чернецов полагал, что площадь самых больших жилищ достигает 600 кв.м., Е. А. Васильевым после проведение раскопок размер жилищ условно поделен на малые (60-70 кв.м.), средние (100-120 кв.м.) и большие (150-250 кв.м.).
Сами жилища представляли собой глубокие землянки с нарами вдоль стен, котлован которого включал жилую камеру подпрямоугольной формы и выход в виде округлой ямы с отвесными стенками, соединенными с основным помещением узким коридорным проходом. По всему периметру жилищ фиксируются нары как хорошо выраженный материковый уступ высотой 25-30 см, на поверхности которых сохранились локальные следы охристой прослойки. В центральной части землянок находились, как правило, очаг, несколько хозяйственных углублений и столбовые ямы, располагавшиеся вдоль внутреннего абриса нар с интервалом в 1-2 м. Пол фиксировался по уплотненной почве, окрашенной в грязно-фиолетовый цвет с многочисленными пятнами охры [См. ПРИЛОЖЕНИЕ А, Рис. 2].
Керамический комплекс поселения, первоначально определенный В. Н. Чернецовым как гребенчатый, позднее был отнесен к волнисто-прочерченным комплексам. Наличие нестандартных ладьевидных форм и непривычно большие размеры жилищ послужили поводом для дальнейших исследований памятника с целью определения связей данной традиции с культурами сопредельных территорий.
По мнению ряда исследователей на волнисто-прочерченные комплексы севера Западной Сибири оказала влияние неолитическая кельтеминарская культура полуоседлых и оседлых рыболовов, проживавших в южном Приаралье (древняя Акчадарьинская дельта Амударьи и сопредельные территории) в VI - III тыс. до н.э.
Гипотеза о влиянии на Уральский и Зауральский неолит данной культуры, впервые выдвинутая В. Н. Чернецовым, в дальнейшем получила развитие в работах поздних исследователей: Е. А. Васильева, В. Т. Ковалевой, Л. Л. Косинской, Т. Н. Собольниковой и др.
При этом многочисленные волнисто-прочерченные комплексы Приполярного Урала (честыйягский, сумпаньинские, козловские, барсовские), даже несмотря на отдельные их сходства, не могут быть связаны с одной определенной культурной традицией. В таежной зоне Западной Сибири к настоящему времени в ранге археологических культур выступают пока только сумпаньинские памятники бассейна Конды и быстринские Сургутского Приобья. В Нижнем Приобье неолит, по мнению исследователей, представлен всего двумя достоверно выявленными культурными типами - честыйягским и амнинским.
По мнению Л. Л. Косинской типолого-хронологическое соотношение культур для данного региона выглядит следующим образом: наиболее древние памятники севера Западной Сибири имеют в составе плоскодонную керамику и относятся к амнинскому и каюковскому типам, а также, возможно, к «добыстринским» комплексам Сургутского Приобья. За ними следуют комплексы сумпаньинской культуры. К следующему хронологическому горизонту относятся быстринская археологическая культура и поселение Чес-тый-яг .
Мы согласны с мнение исследовательницы о слабой степени изученность региона (ни один поселенческий комплекс не был раскопан полностью), а также о недостатке и при этом большом разбросе уже имеющихся радиоуглеродных датировок. Все эти проблемы, как и общие проблемы методики и методологии, подробно описанные в первой главе настоящей работы, привели к тому, что культурогенез северных районов Западной Сибири находится пока лишь в начальной стадии изучения, а сравнение керамики таежных районов с керамикой более южных (подтаежных и лесостепных) зон является в, настоящий момент, наиболее перспективным.
Для решения обозначенной выше проблемы нами была поставлена следующая цель: выявить технологические и декоративные особенности керамического производства на неолитическом поселении Чес-тый-яг.
Для достижения поставленной цели выдвинуты следующие задачи:
1. Изучить и освоить основы методики и методологии работы с археологической керамикой;
2. Рассмотреть историю изучения неолитических керамических комплексов в территориальных рамках исследования;
3. Провести технологический и декоративно-морфологический анализ керамики комплекса Чес-тый-яя; на основе этого анализа разработать классификацию честыйягской керамики;
4. Выполнить сравнительный анализ и сопоставление технологических и декоративно-морфологических стандартов поселения Чес-тый-яг с материалами сопредельных территорий.
Объектом исследования стал керамический комплекс неолитического поселения Чес-тый-яг, предметом - технологические и декоративные особенности комплекса.
Хронологические рамки работы ограничены временем неолита Северной Азии, охватывающим период с VI по начало III тыс. до н.э.
Территориальные рамки исследования включают в себя Нижнеобскую провинцию таежной зоны Западной Сибири, а также Приполярный Урал, территория которого с севера ограничена истоком реки Ляпин, а с юга - горой Тельпосиз. Кроме того, в работе были проанализированы материалы сопредельных территорий Урала и Зауралья.
Методологическая основа исследования включает базовые принципы современной исторической и археологической наук, такие как принцип объективности, историзма и системности, которые позволяют рассматривать события в их развитии и взаимосвязи, благодаря чему возможен комплексный анализ археологических источников.
Для характеристики поселенческих слоев и условий залегания керамического материала использовались данные, полученные при изучении стратиграфии и планиграфии памятника; для анализа керамических изделий методы: сравнительно-типологический, аналогии, графической реконструкции, статистики. Помимо этого, при поиске аналогий с полученными в ходе статистического анализа данными в работе был использован метод картографирования.
Источниковую базу исследования составляют археологическая коллекция фонда МАЭС ТГУ № 7540, отчеты Е. А. Васильева о полевых работах Северотаёжного отряда археологической экспедиции Томского государственного университета № 963, 1220, 1222.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, каждая из которых, в свою очередь, подразделяется на разделы, заключения, списка литературы и приложения.
Керамика, в отличие от органических изделий, сохранятся в земле тысячелетиями. Поэтому она является одним из самых массовых источников первобытности. При многоплановом системном анализе такой источник способен дать сведения о технологическом процессе древнего гончарного труда и степени его развития, о семейно-брачных отношениях и этнокультурных контактах, что в свою очередь позволяет восстановить следы первобытных миграционных процессов. Потому вполне объясним пристальный интерес к первобытной керамике ученых-археологов.
В первой главе работы нами был прослежен путь развития и становления современной методики и методологии работы с археологической керамикой. В отечественной науке методика и методология изучения керамики в процессе своей эволюции прошли несколько этапов: от эмоционально-описательного и формально-классификационного до историко-культурного.
В целом, характерной чертой настоящего этапа отечественной науки является то, что в изучении керамики все еще применяются исследования, выполненные с позиций всех трех подходов: эмоционально-описательного, формально-классификационного и историко-культурного. В современной российской археологии все больше утверждается методика анализа керамики, основанная как на традиционных археологических методах, так и новых, связанных с привлечением результатов изучения с помощью естественных наук. Эти методы используются в разной степени, но при этом приводят к невозможности выработки единой системы исследовательских процедур, а также разнобою в терминологии. Утверждение единой терминологии (особенно в области изучения орнамента), а также следование единому - системному подходу, без излишнего увлечения отдельными методами изучения керамики, на наш взгляд, способно решить ряд проблем, стоящих перед исследователями древнего гончарства в настоящее время.
Изучение комплексов Западной Сибири, безусловно, внесло существенный вклад в развитие методов работы с первобытной керамикой. На материалах этих комплексов формировались и совершенствовались новые методики исследования: трасологии, количественного анализа, компьютерного моделирования керамики, а также углубленных методов типологии.
Что касается зарубежной археологии, там развитие интереса к первобытной керамике в общих чертах можно представить, воспользовавшись классификацией Клива Ортона, который разделяет историю развития исследования древнего гончарства на три фазы: 1.«Фаза исторического искусства», рамки которой определяются ученым условно в промежутке с 1500 по 1880 год. На данном этапе людей, занимающихся сбором и коллекционированием древностей, а позже и самих археологов, керамические горшки интересовали в целом, как произведения искусства, при этом познавательные функции керамики считались несущественными; 2.«Фаза типологического интереса» с 1880 по 1960 год, которую характеризует интерес к датирующей функции археологической керамики; 3. «Фаза контекстуального интереса», учитывающая все аспекты от микроструктуры до морфологии сосудов, — современная фаза науки, длящаяся с конца 1960-х годов по сей день.
Сравнивая уровень развития отечественной и зарубежной науки в области изучения керамики, можно отметить более высокий процент привлечения естественно¬научных исследований в тесном сочетании с экологическим и этноархеологическим подходом. Эта интегральность обеспечивается работой междисциплинарных исследовательских центров и сотрудничеством специалистов разного профиля. Однако следует отметить, что и в отечественной науке в последние годы наметилась тенденция в сторону разноплановости исследовательских методов, которые стремится объединить в себе историко-культурный подход.
Обращаясь к проблеме исследования неолитических комплексов таежной зоны Западной Сибири, автор настоящей работы согласился с мнением Т. Н. Собольниковой о мозаичности культур таежной и лесной зоны Западной Сибири. Особенно характерно это проявляться для комплексов Приполярного Урала. Нам представляется убедительным факт влияния на складывание неолита как Северного, так и Южного Зауралья миграционного потока с территорий Южного Приаралья (кельтеминарская культура?). Однако в данной главе работы было поставлено под сомнение наличие двух волн миграции южного населения в обозначенный регион на протяжении эпохи неолита, предложенное В. Т. Ковалевой.
Во второй главе, в соответствии с поставленными задачами исследования, нами был проведен технико-технологический и декоративно-морфологический анализ керамического комплекса неолитического памятника Чес-тый-яг. На основании проведенного анализа разработана классификация сосудов, в основу которой положена форма емкостей. Все сосуды поселения можно разделить на два класса: стандартные (85%) и нестандартные емкости (15%).
В классе стандартных сосудов яйцевидные емкости представляют собой отдельную группу. По оформлению венчика группа подразделяется на два типа: сосуды с прямым обрезом венчика и сосуды с седловидным обрезом веничка. Разница между диаметром венчика и наибольшим диаметром тулова служит критерием для отнесения сосудов к подтипу закрытых или открытых емкостей. Вариант определяется наличием или отсутствием декоративных элементов и включает в себя следующие категории: сосуды с выступом-налепом, сосуды с выемкой, сосуды без дополнительных декоративных элементов.
В классе нестандартной глиняной выделены две группы: ладьевидные сосуды и чаши. Группа ладьевидных сосудов по оформлению носовой и кормовой частей подразделяется на два типа: изделия с овальным устьем и изделия с овально- приостренным устьем. Форма венчика служит критерием для отнесения емкости к подтипу открытых или закрытых емкостей. Варианты определяются наличием или отсутствием скульптурных элементов (орнито- или зооморфных образов) и включает в себя следующие категории: сосуды с выступом-налепом, сосуды с выемкой, сосуды без дополнительных декоративных элементов . Для группы сосудов, обозначенной нами как чаши дальнейшая классификация затруднительна по причине малочисленности сосудов данной группы. Чаши представлены всего тремя образцами и представляют собой, судя по всему, невысокие емкости открытой формы с округлым донцем.
Подводя итоги технико-технологическому и морфолого-декоративному анализу керамического комплекса поселения Чес-тый-яг, можно сказать следующее: сосуды с толщиной стенки в среднем 5-6 см изготавливались из тонкослоистой глины с естественной примесью слюды и искусственными добавками в виде шамота, охры, песка, дресвы, (кварцевой?) гальки путем ленточного налепа и реже (для емкостей с диаметром менее 6см) выдавливания. Венчики преимущественно уплощенные либо скошенные внутрь. Сосуды орнаментированы в основном в прочерченной и накольчатой технике, по закраине венчика - печатью зубчатым штампом.
Для яйцевидных сосудов с седловидным обрезом венчика характерен более сложный орнамент, чем для сосудов с прямым обрезом веничка, что обуславливается наличием на первых полизональных композицией, связанных, по всей видимости, с оригинальной формой и дополнительными декоративными элементами в виде выступов-налепов и выемок. При том, на одном из сосудов с прямым обрезом веничка также обнаружен налей, однако, он не повлиял на композицию орнамента. Композиция ладьевидных сосудов представлена как моно- так и полизональностью. Зачастую такие емкости декорировались с двух сторон.
Обработка поверхности сосудов чаще всего представлена обмазкой влажной глиной с последующей затиркой, реже встречены приемы рельефно-выраженного заглаживания (характерен для группы яйцевидных сосудов с прямым обрезом венчика и неорнаментированным туловом) и лощения. Для ладьевидных емкостей прием лощения почти всегда был связан также с окрашиванием поверхности красновато-малиновой охрой.
В третьей главе автором был проведен сравнительный анализ керамического комплекса Чес-тый-яга с материалами неолитическими памятников обозначенного рамками исследования региона, который показал следующее:
1. Единичные ладьевидные емкости известны в ряде памятников Северной Евразии, однако наибольшее количество подобных форм известно в комплексах Чес-тый- яга, стоянках джанбасского этапа кельтеминарской культуры, а также в комплексах, относящихся к быстринскому культурному типу.
2. Многочисленных следов группы яйцевидных сосудов с седловидным обрезом венчика за пределами Чес-тый-яга при картографировании нами обнаружено не было. Несколько подобных сосудов известны в неолитических слоях Кокшаровского холма, однако их культурная атрибуция, на наш взгляд, затруднительна.
3. Сосуды с налепами в виде животных и рыб обнаружены в ранненеолитических слоях памятников Кокшаровский холм, Махтылинский холм и Полуденка I, относящихся, по мнению исследователей, к боборыкинско-кошкинским древностям. Все они залегали в одном стратиграфическом слое с керамикой, орнаментированной в прочерченной и накольчато-прочерченной технике. Поздненеолитические находки представлены сосудами с волнистым обрезом венчика и редуцированными изображениями-выступами и выемками по краю сосудов из комплекса поселения Быстрый Кульёган 66 (быстринский культурный тип).
4. Аналогии в технике и технологии изготовления посуды Чес-тый-яга найдены в кошкинско-боборыкинских и кельтеминарских (джанбасский этап) комплексах.
5. Отдельные в орнаментальной традиции обнаруживаются как с ранненеолитическими прочерченно-накольчатыми комплексами (кошкинско-юрьинские), так и с поздненеолитическими (барсовогорская группа памятников, быстринский культурный тип - памятник Быстрый Кульёган 66, Чилимка V, селище Чёрная 3). За пределами лесной и таежной зон Западной Сибири, схожая орнаментальная традиция обнаружена в материалах уже названного нами памятника Джанбас 4. Здесь наблюдается наиболее схожее сочетание волнисто-прочерченной техники, традиции украшений венчика зубчатым штампом, наличие мотивов в виде ромба и зигзага.
Наличие отдельных общих черт со многими культурными типами Урала и Зауралья, но отсутствие полных аналогий (в том числе в каменной индустрии и типе жилищ) заставляет нас вернуть к вопросу о мозаичности культур неолита обозначенного региона. Осложняет ситуацию и сосуществование в определенные периоды некоторых, определяемых как разновременные, традиций.
На наш взгляд, полученные результаты, говорят в пользу версии о двух волнах миграции В. Т. Ковалевой. Первая, пришедшаяся на ранненеолитическое время (VI - V тыс. до н.э.), вероятно, представляла собой продвижение южного населения охотников и собирателей в Южное и Среднее Зауралье, где оно смешивалось с местной традицией, образуя локальные культурные варианты, а затем постепенно продвигалось в северные районы, обеспечивая взаимосвязь различных традиций, что проявляется в наличие устойчивых форм, часто повторяющихся мотивов для обширных территорий.
Вторая волна, пришедшаяся условно на поздненеолитическое время (IV- начало III тыс. до н.э.), вновь принесла на территорию Зауралья и Урала южный компонент, при том, однако, пришлое население не было однородным, и продвигалось на большие дистанции, чем в первую волну миграции.
Появление Чес-тый-яга связано, на наш взгляд, с миграцией во время второй волны не ранних земледельцев, а продолжателей традиции охотников-собирателей, какими являлись носители кельтеминарской культуры на ее джанбасском этапе. Яйцевидные, ладьевидные сосуды и чаши, преобладание волнисто-прочерченной техники в сочетании с развитием ко второй половине этапа техники орнаментации венчика насечками и оттисками зубчатого штампа, преобладание мотивов в виде «зигзага» и общего геометризма, окрашивание сосудов желтой и красноватой охрой дают достаточно аналогий с комплексом Чес-тый-яга для того, чтобы говорить о генетических связях двух культурных традиций.
Разумеется, мы не может говорить о том, что население Чес-тый-яга является «чистой» традицией кельтеминарского населения. В керамике памятника найдены следы взаимодействия с местной традицией (гребенчатый штамп), иными пришлыми группами (зооморфные налепы). Все это привело к постепенной трансформации честыйягской традиции, выразившейся в появление особенных, не имеющих аналогий, черт (группа сосудов с седловидным обрезом венчика). Однако, по всей вероятности, такая миграция произошла за относительно короткий промежуток времени (максимум 5-6 поколений), так как сохранение столь крепкой связи с истоками традиции при постоянном влияние новой обстановки практически невозможно на протяжении более длительного времени, неизменно связанного с постепенной ассимиляцией и утратой «корней». При имеющихся в нашем распоряжении данных мы не может считать поселения таежной зоны «резервациями», где культурная традиция особенно консервативна. Постоянный приток мигрантов на относительно свободные и богатые лесные угодья севера Западной Сибири исключает возможность изолированности местных традиций.
Таким образом, именно постоянный приток мигрантов определил мозаичный и гетерогенный облик неолита Зауралья и Урала, в особенности, Приполярной его зоны. Потому, становится актуальным изучение не только отдельных - локальных - типов, а попытки выявить в таких типах общие компоненты единого социума, включающего некоторое количество резидентных групп (общин), проживающих на общей территории в единой ландшафтной зоне и соединенных между собой кровно-родственными отношениями, обменом, общей мифологией и другими коммуникациями, образующих социальную систему из поселений и стоянок. Автор работы согласен с мнением В. С. Мосина о перспективности многопланового изучения памятников Западной Сибири, необходимости исследования не отдельных жилищ, а всего древнего поселка в целом, что позволит сделать шаг в сторону реконструкции внутренней структуры населявшего его общества. Дальнейшие исследования позволят проследить направление и интенсивность связей с другими синхронными поселениями, определить ячейки единой сети, создающей социальную идентичность.
Что касается места на шкале истории исследуемого нами памятника, в настоящий момент мы не располагаем достаточным количеством фактов в пользу выдвинутого Л. Л. Косинской предложения об удревлении Чес-тый-яга и его синхронности с быстринской археологической культурой на ее начальном этапе. На наш взгляд, имеющиеся к настоящему времени материалы свидетельствуют в пользу того, что время функционирования поселения Чес-тый-яг пришлось на период позднего неолита, потому его место в хронологической шкале региона на данный момент не может быть пересмотрено. Однако при этом нельзя не отметить сходство керамических комплексов двух традиций. На наш взгляд, наличие общих черт в честыйягской и быстринской гончарных традициях можно объяснить формированием этих традиций пришлым населением, имеющим общую прародину, и, вероятно, образующим единый социум, в состав которого входили носители как минимум этих двух гончарных традиций.
В первой главе работы нами был прослежен путь развития и становления современной методики и методологии работы с археологической керамикой. В отечественной науке методика и методология изучения керамики в процессе своей эволюции прошли несколько этапов: от эмоционально-описательного и формально-классификационного до историко-культурного.
В целом, характерной чертой настоящего этапа отечественной науки является то, что в изучении керамики все еще применяются исследования, выполненные с позиций всех трех подходов: эмоционально-описательного, формально-классификационного и историко-культурного. В современной российской археологии все больше утверждается методика анализа керамики, основанная как на традиционных археологических методах, так и новых, связанных с привлечением результатов изучения с помощью естественных наук. Эти методы используются в разной степени, но при этом приводят к невозможности выработки единой системы исследовательских процедур, а также разнобою в терминологии. Утверждение единой терминологии (особенно в области изучения орнамента), а также следование единому - системному подходу, без излишнего увлечения отдельными методами изучения керамики, на наш взгляд, способно решить ряд проблем, стоящих перед исследователями древнего гончарства в настоящее время.
Изучение комплексов Западной Сибири, безусловно, внесло существенный вклад в развитие методов работы с первобытной керамикой. На материалах этих комплексов формировались и совершенствовались новые методики исследования: трасологии, количественного анализа, компьютерного моделирования керамики, а также углубленных методов типологии.
Что касается зарубежной археологии, там развитие интереса к первобытной керамике в общих чертах можно представить, воспользовавшись классификацией Клива Ортона, который разделяет историю развития исследования древнего гончарства на три фазы: 1.«Фаза исторического искусства», рамки которой определяются ученым условно в промежутке с 1500 по 1880 год. На данном этапе людей, занимающихся сбором и коллекционированием древностей, а позже и самих археологов, керамические горшки интересовали в целом, как произведения искусства, при этом познавательные функции керамики считались несущественными; 2.«Фаза типологического интереса» с 1880 по 1960 год, которую характеризует интерес к датирующей функции археологической керамики; 3. «Фаза контекстуального интереса», учитывающая все аспекты от микроструктуры до морфологии сосудов, — современная фаза науки, длящаяся с конца 1960-х годов по сей день.
Сравнивая уровень развития отечественной и зарубежной науки в области изучения керамики, можно отметить более высокий процент привлечения естественно¬научных исследований в тесном сочетании с экологическим и этноархеологическим подходом. Эта интегральность обеспечивается работой междисциплинарных исследовательских центров и сотрудничеством специалистов разного профиля. Однако следует отметить, что и в отечественной науке в последние годы наметилась тенденция в сторону разноплановости исследовательских методов, которые стремится объединить в себе историко-культурный подход.
Обращаясь к проблеме исследования неолитических комплексов таежной зоны Западной Сибири, автор настоящей работы согласился с мнением Т. Н. Собольниковой о мозаичности культур таежной и лесной зоны Западной Сибири. Особенно характерно это проявляться для комплексов Приполярного Урала. Нам представляется убедительным факт влияния на складывание неолита как Северного, так и Южного Зауралья миграционного потока с территорий Южного Приаралья (кельтеминарская культура?). Однако в данной главе работы было поставлено под сомнение наличие двух волн миграции южного населения в обозначенный регион на протяжении эпохи неолита, предложенное В. Т. Ковалевой.
Во второй главе, в соответствии с поставленными задачами исследования, нами был проведен технико-технологический и декоративно-морфологический анализ керамического комплекса неолитического памятника Чес-тый-яг. На основании проведенного анализа разработана классификация сосудов, в основу которой положена форма емкостей. Все сосуды поселения можно разделить на два класса: стандартные (85%) и нестандартные емкости (15%).
В классе стандартных сосудов яйцевидные емкости представляют собой отдельную группу. По оформлению венчика группа подразделяется на два типа: сосуды с прямым обрезом венчика и сосуды с седловидным обрезом веничка. Разница между диаметром венчика и наибольшим диаметром тулова служит критерием для отнесения сосудов к подтипу закрытых или открытых емкостей. Вариант определяется наличием или отсутствием декоративных элементов и включает в себя следующие категории: сосуды с выступом-налепом, сосуды с выемкой, сосуды без дополнительных декоративных элементов.
В классе нестандартной глиняной выделены две группы: ладьевидные сосуды и чаши. Группа ладьевидных сосудов по оформлению носовой и кормовой частей подразделяется на два типа: изделия с овальным устьем и изделия с овально- приостренным устьем. Форма венчика служит критерием для отнесения емкости к подтипу открытых или закрытых емкостей. Варианты определяются наличием или отсутствием скульптурных элементов (орнито- или зооморфных образов) и включает в себя следующие категории: сосуды с выступом-налепом, сосуды с выемкой, сосуды без дополнительных декоративных элементов . Для группы сосудов, обозначенной нами как чаши дальнейшая классификация затруднительна по причине малочисленности сосудов данной группы. Чаши представлены всего тремя образцами и представляют собой, судя по всему, невысокие емкости открытой формы с округлым донцем.
Подводя итоги технико-технологическому и морфолого-декоративному анализу керамического комплекса поселения Чес-тый-яг, можно сказать следующее: сосуды с толщиной стенки в среднем 5-6 см изготавливались из тонкослоистой глины с естественной примесью слюды и искусственными добавками в виде шамота, охры, песка, дресвы, (кварцевой?) гальки путем ленточного налепа и реже (для емкостей с диаметром менее 6см) выдавливания. Венчики преимущественно уплощенные либо скошенные внутрь. Сосуды орнаментированы в основном в прочерченной и накольчатой технике, по закраине венчика - печатью зубчатым штампом.
Для яйцевидных сосудов с седловидным обрезом венчика характерен более сложный орнамент, чем для сосудов с прямым обрезом веничка, что обуславливается наличием на первых полизональных композицией, связанных, по всей видимости, с оригинальной формой и дополнительными декоративными элементами в виде выступов-налепов и выемок. При том, на одном из сосудов с прямым обрезом веничка также обнаружен налей, однако, он не повлиял на композицию орнамента. Композиция ладьевидных сосудов представлена как моно- так и полизональностью. Зачастую такие емкости декорировались с двух сторон.
Обработка поверхности сосудов чаще всего представлена обмазкой влажной глиной с последующей затиркой, реже встречены приемы рельефно-выраженного заглаживания (характерен для группы яйцевидных сосудов с прямым обрезом венчика и неорнаментированным туловом) и лощения. Для ладьевидных емкостей прием лощения почти всегда был связан также с окрашиванием поверхности красновато-малиновой охрой.
В третьей главе автором был проведен сравнительный анализ керамического комплекса Чес-тый-яга с материалами неолитическими памятников обозначенного рамками исследования региона, который показал следующее:
1. Единичные ладьевидные емкости известны в ряде памятников Северной Евразии, однако наибольшее количество подобных форм известно в комплексах Чес-тый- яга, стоянках джанбасского этапа кельтеминарской культуры, а также в комплексах, относящихся к быстринскому культурному типу.
2. Многочисленных следов группы яйцевидных сосудов с седловидным обрезом венчика за пределами Чес-тый-яга при картографировании нами обнаружено не было. Несколько подобных сосудов известны в неолитических слоях Кокшаровского холма, однако их культурная атрибуция, на наш взгляд, затруднительна.
3. Сосуды с налепами в виде животных и рыб обнаружены в ранненеолитических слоях памятников Кокшаровский холм, Махтылинский холм и Полуденка I, относящихся, по мнению исследователей, к боборыкинско-кошкинским древностям. Все они залегали в одном стратиграфическом слое с керамикой, орнаментированной в прочерченной и накольчато-прочерченной технике. Поздненеолитические находки представлены сосудами с волнистым обрезом венчика и редуцированными изображениями-выступами и выемками по краю сосудов из комплекса поселения Быстрый Кульёган 66 (быстринский культурный тип).
4. Аналогии в технике и технологии изготовления посуды Чес-тый-яга найдены в кошкинско-боборыкинских и кельтеминарских (джанбасский этап) комплексах.
5. Отдельные в орнаментальной традиции обнаруживаются как с ранненеолитическими прочерченно-накольчатыми комплексами (кошкинско-юрьинские), так и с поздненеолитическими (барсовогорская группа памятников, быстринский культурный тип - памятник Быстрый Кульёган 66, Чилимка V, селище Чёрная 3). За пределами лесной и таежной зон Западной Сибири, схожая орнаментальная традиция обнаружена в материалах уже названного нами памятника Джанбас 4. Здесь наблюдается наиболее схожее сочетание волнисто-прочерченной техники, традиции украшений венчика зубчатым штампом, наличие мотивов в виде ромба и зигзага.
Наличие отдельных общих черт со многими культурными типами Урала и Зауралья, но отсутствие полных аналогий (в том числе в каменной индустрии и типе жилищ) заставляет нас вернуть к вопросу о мозаичности культур неолита обозначенного региона. Осложняет ситуацию и сосуществование в определенные периоды некоторых, определяемых как разновременные, традиций.
На наш взгляд, полученные результаты, говорят в пользу версии о двух волнах миграции В. Т. Ковалевой. Первая, пришедшаяся на ранненеолитическое время (VI - V тыс. до н.э.), вероятно, представляла собой продвижение южного населения охотников и собирателей в Южное и Среднее Зауралье, где оно смешивалось с местной традицией, образуя локальные культурные варианты, а затем постепенно продвигалось в северные районы, обеспечивая взаимосвязь различных традиций, что проявляется в наличие устойчивых форм, часто повторяющихся мотивов для обширных территорий.
Вторая волна, пришедшаяся условно на поздненеолитическое время (IV- начало III тыс. до н.э.), вновь принесла на территорию Зауралья и Урала южный компонент, при том, однако, пришлое население не было однородным, и продвигалось на большие дистанции, чем в первую волну миграции.
Появление Чес-тый-яга связано, на наш взгляд, с миграцией во время второй волны не ранних земледельцев, а продолжателей традиции охотников-собирателей, какими являлись носители кельтеминарской культуры на ее джанбасском этапе. Яйцевидные, ладьевидные сосуды и чаши, преобладание волнисто-прочерченной техники в сочетании с развитием ко второй половине этапа техники орнаментации венчика насечками и оттисками зубчатого штампа, преобладание мотивов в виде «зигзага» и общего геометризма, окрашивание сосудов желтой и красноватой охрой дают достаточно аналогий с комплексом Чес-тый-яга для того, чтобы говорить о генетических связях двух культурных традиций.
Разумеется, мы не может говорить о том, что население Чес-тый-яга является «чистой» традицией кельтеминарского населения. В керамике памятника найдены следы взаимодействия с местной традицией (гребенчатый штамп), иными пришлыми группами (зооморфные налепы). Все это привело к постепенной трансформации честыйягской традиции, выразившейся в появление особенных, не имеющих аналогий, черт (группа сосудов с седловидным обрезом венчика). Однако, по всей вероятности, такая миграция произошла за относительно короткий промежуток времени (максимум 5-6 поколений), так как сохранение столь крепкой связи с истоками традиции при постоянном влияние новой обстановки практически невозможно на протяжении более длительного времени, неизменно связанного с постепенной ассимиляцией и утратой «корней». При имеющихся в нашем распоряжении данных мы не может считать поселения таежной зоны «резервациями», где культурная традиция особенно консервативна. Постоянный приток мигрантов на относительно свободные и богатые лесные угодья севера Западной Сибири исключает возможность изолированности местных традиций.
Таким образом, именно постоянный приток мигрантов определил мозаичный и гетерогенный облик неолита Зауралья и Урала, в особенности, Приполярной его зоны. Потому, становится актуальным изучение не только отдельных - локальных - типов, а попытки выявить в таких типах общие компоненты единого социума, включающего некоторое количество резидентных групп (общин), проживающих на общей территории в единой ландшафтной зоне и соединенных между собой кровно-родственными отношениями, обменом, общей мифологией и другими коммуникациями, образующих социальную систему из поселений и стоянок. Автор работы согласен с мнением В. С. Мосина о перспективности многопланового изучения памятников Западной Сибири, необходимости исследования не отдельных жилищ, а всего древнего поселка в целом, что позволит сделать шаг в сторону реконструкции внутренней структуры населявшего его общества. Дальнейшие исследования позволят проследить направление и интенсивность связей с другими синхронными поселениями, определить ячейки единой сети, создающей социальную идентичность.
Что касается места на шкале истории исследуемого нами памятника, в настоящий момент мы не располагаем достаточным количеством фактов в пользу выдвинутого Л. Л. Косинской предложения об удревлении Чес-тый-яга и его синхронности с быстринской археологической культурой на ее начальном этапе. На наш взгляд, имеющиеся к настоящему времени материалы свидетельствуют в пользу того, что время функционирования поселения Чес-тый-яг пришлось на период позднего неолита, потому его место в хронологической шкале региона на данный момент не может быть пересмотрено. Однако при этом нельзя не отметить сходство керамических комплексов двух традиций. На наш взгляд, наличие общих черт в честыйягской и быстринской гончарных традициях можно объяснить формированием этих традиций пришлым населением, имеющим общую прародину, и, вероятно, образующим единый социум, в состав которого входили носители как минимум этих двух гончарных традиций.