Память о военном прошлом Российской империи в Западной Сибири (1881-1914 гг.)
|
Аннотация 2
Введение 3
1 Мемориальная культура в Российской империи в конце XIX- начале XX века 15
1.1 Символическое пространство памяти 15
1.2 Особенности мемориальных практик и объектов 22
2 Практики сохранения памяти о военных событиях Российской империи 31
2.1 Символическое восприятие войн Российской империи 32
2.2 Мемориальные практики в пространстве Западной Сибири 40
3 Значение военно-мемориальных практик в пространстве Западной Сибири 56
3.1 Восприятие мемориальных практик местным населением 56
3.2 Место военно-мемориальных практик в мемориальной культуре региона 63
Заключение 72
Список использованных источников и литературы 74
Введение 3
1 Мемориальная культура в Российской империи в конце XIX- начале XX века 15
1.1 Символическое пространство памяти 15
1.2 Особенности мемориальных практик и объектов 22
2 Практики сохранения памяти о военных событиях Российской империи 31
2.1 Символическое восприятие войн Российской империи 32
2.2 Мемориальные практики в пространстве Западной Сибири 40
3 Значение военно-мемориальных практик в пространстве Западной Сибири 56
3.1 Восприятие мемориальных практик местным населением 56
3.2 Место военно-мемориальных практик в мемориальной культуре региона 63
Заключение 72
Список использованных источников и литературы 74
Актуальность темы исследования. В современной России память о прошлом является частью государственной политики. Обращение к истории объясняет настоящее, обосновывает существующие вызовы и возможности. Важнейшей составляющей исторической памяти являются события военной истории. Так память о Великой Отечественной войне, память о Великой Победе выступает сегодня главной опорной конструкцией современной российской идентичности. Война демонстрирует пиковые состояния общества - триумфальные и травматические. Подобное сочетание способно оказывать сильное влияние на население. В этой связи актуальность приобретают исследования российских традиций, включая как советские, так и дореволюционные, политического использования прошлого.
В этом отношении мемориальная культура Российской империи в настоящее время активно исследуется, однако Сибирь затрагивается лишь выборочно. Это касается и памяти о военном прошлом и его месте в мемориальной культуре. Сибирь или, в частности, Западная Сибирь включает в себя исследования конкретных юбилейных торжеств, но не общего политического направления данной деятельности. Также слабо раскрыт региональный компонент мемориальной культуры. Проблема восприятия общенациональных событий прошлого жителями отдельных регионов является ключевой в данном исследовании.
Следует понимать значение фокуса исследования на событиях и явлениях конца XIX - начала XX века. С развитием системы образования история теряла свои возможности как достояния привилегированных классов и позволяла углубляться в прошлое все большим и большим массам людей. В связи с этим к обозначенному периоду общество в развитых странах, в том числе Российской империи, стало проявлять больший интерес к прошлому. В то же время государственные структуры и общественные организации в поиске решения поставленных перед ними задач также стремились использовать коллективное восприятие прошлого. Сохранение памяти о прошлом, свойственное любой форме человеческого общества, стало трансформироваться под возможности ее практического применения, в том числе в политических целях. Однако восприятие подобной деятельности могло отличаться в зависимости от разных социальных факторов и территориальных особенностей. Западная Сибирь стала одной из точек приложения политики по использованию военного прошлого.
Современные исследователи выдвигают различные трактовки, объясняющие сохранение и использование памяти о прошлом. Ряд специалистов, такие как Дж. Александер и У Уорнер выдвигают концепции символического пространства, пронизывающего все человеческое общество на протяжении его истории и особенно в современности. П. Нора сформулировал свое видение через специальные «места памяти», а А. Ассман - через создание этического компонента мемориальной культуры. Однако данные концепции предполагают полноценное формирование государственной политики по использованию прошлого только ко второй половине или концу XX века, к завершению создания соответствующих институтов и механизмов. В связи с этим возникает вопрос о том, как данные институты и механизмы появлялись, с какого момента их появление можно отследить. Такое предположение высказывает П. Холквист, заявляя о начале «политики населения», то есть сознательного интереса государства к населению в качестве объекта политики, к началу XX века. Следует находить определенные подходы к изучению данного момента развития политического использования прошлого.
Степень изученности темы. Историографию по теме можно распределить по двум направлениям. Первая группа включает работы по истории мемориальной культуры и памятных мероприятий в Российской империи. Следует выделить вклад Ричарда С. Уортмана в исследование особенностей использования памяти о прошлом в политических целях императорской властью в России. Через концепцию «сценариев власти» объясняется и место военного прошлого страны в конце XIX- начале XX века. Обращаясь к работам отечественных исследователей, следует в первую очередь выделить исследования доктора культурологии А.В. Святославского. В них непосредственно акцентируется внимание на мемориальной культуре России в целом и Российской империи в частности. В частности, в его исследованиях применяется систематизация мемориальных объектов, которая будет использована в данной ВКР. Мемориальная культура и историческая память в Российской империи рассматривались и другими авторами, такими как С.В. Голикова, Р.С. Григорчук, А. Зорин, О.А. Сухова, А.И. Филюшкин, Ю.А. Чупрына.
Доктор исторических наук Т.Н. Иванова также обращала внимание на развитие отдельных коммеморативных практик в Российской империи, в частности церемониальных. Коммеморативные практики находили свое отражение и в работах А.Б. Бирюковой, А.Ф. Валеевой и Н.Г. Федотовой. Высокое значение придается исследованиям кандидата исторических наук К.Н. Цимбаева, посвященным особенностям российских юбилеев в конце XIX- начале XX века. Область юбилейных мероприятий в Российской империи, в том числе и военных юбилеев, исследовал целый ряд авторов, в частности, Е.А. Бочков, В.Ю. Карнишин, А.С. Лизогуб, В.В. Павленко и А.В. Сазиков.16 17 18 В свою очередь, выпускница МГУ В.К. Агафонова рассматривала классификацию и особенности непосредственно памятных объектов, посвященных военному прошлому России. Памятники и памятные объекты Российской империи также нашли свое отражение во множестве исследований, среди которых в работе использованы труды Е.А. Бесединой и Т.В. Бурковой, А.Ю. Золотухина и В.В. Коровина, П.Д. Корсакова, В.В. Лапина и Л.И. Стребковой. В данной группе исследований присутствуют и междисциплинарные работы. Так, кандидат географических наук К.Г. Сокол составил один из самых полных каталогов памятников Российской империи, а также исследовал особенности их размещения.
Вторая группа исследовательских работ предполагает рассмотрение пространства Западной Сибири как места существования памятных практик. Важнейшее значение для данного исследования имеют работы кандидата исторических наук О.В. Гефнер. Автор в своих статьях и монографии изучила различные аспекты данного вопроса. Большое внимание было уделено инфраструктуре, созданной военными, а также военным парадам как одному из основных видов коммеморативных практик. Важное место в изучении различных аспектов культурного пространства сибирских городов изучаемого периода занимают труды доктора исторических наук Ю.М. Гончарова. Отдельные работы использованы для освещения контекста в конкретных городах Западной Сибири. Доктор исторических наук В.А. Скубневский рассматривал праздничную культуру в Барнауле. Е.И. Красильникова, доктор исторических наук, автор работ о коммеморативных практиках в городах Западной Сибири до Великой Отечественной войны, показала мемориальное пространство Новониколаевска и особенности празднования юбилеев сибирских городов. А.И. Дудкин, выпускник аспирантуры Тюменского государственного университета, в своих статьях раскрыл особенности досуга и праздничную культуру в городах Тобольской губернии. Работа М.И. Болтик посвящена коммеморативным практикам празднования Отечественной войны 1812 года в Томске. Отдельные аспекты мемориальной культуры и коммеморативных практик в Сибири рассматривали также В.И. Баяндин, О.В. Ищенко, П.П. Лизогуб и Т.А. Мирюгина.
Объектом исследования послужила мемориальная культура Западной Сибири конца XIX - начала XX века. Под мемориальной культурой понимается совокупность устойчивых, воспроизводимых способов познания, интерпретации, описания, сохранения, трансляции прошлого, репрезентируемых в различных формах мемориальной деятельности. Предмет исследования - репрезентация военного прошлого Российской империи в городах Западной Сибири.
Цель исследования состоит в выявлении на примере Западной Сибири соотношения общеимперского и локального в организации и проведении военных юбилеев. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
- определить сущностные черты мемориальной культуры Российской империи в конце XIX - начале XX века;
- выявить и охарактеризовать тематический репертуар исторических сюжетов, включенных в праздничный церемониал губерний Западной Сибири в исследуемый период;
- определить место памяти о военных событиях имперской истории в мемориальной культуре региона.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1881 по 1914 год. Нижняя граница обусловлена не только сменой императоров и началом правления Александра III, но и первым общесибирским мемориальным событием - 300-летием присоединения Сибири к России. Верхняя граница обусловлена началом Первой мировой войны и изменением. Проведение масштабных памятных мероприятий прекратилось, а государственная пропаганда меняет формат своей работы, переключившись на использование памяти о героическом прошлом для доказательства неизбежной победы в настоящем.
Территориальные рамки работы охватывают две губернии: Томскую и Тобольскую. Данные территориальные рамки соответствуют принятой в научной литературе границе региона. Томская и Тобольская губернии, находящиеся в азиатской части России, к концу XIX - началу XX века позиционировались как внутренние территории. Важнейшие войны в истории Российской империи не затрагивали территорию напрямую. В то же время жители губернии принимали участие в войнах Российской империи и, по возвращении в Западную Сибирь, привносили в коллективную память знания о событиях военной истории страны.
Методологические основы исследования. Базовым общенаучным принципом исследования является принцип объективности. В полной мере осуществить изучение объекта независимо от особенностей познающего субъекта невозможно, однако стремление к этому является важным в любом исследовании, так как этот принцип приближает исследование к истине. Также используется принцип историзма как обоснование глубинной связи времен. Понимание особенностей событий войн России позволяет объяснить их роль в коммеморативных практиках поздней Российской империи. Помимо этого, использован ценностный подход для выявления оценочных суждений в источниках и историографии проблемы. При помощи оценочных суждений в исторической науке прошлое как объект познания рассматривается в качестве явления, значимого для современной деятельности как способа реализации социальных функций исторического познания, в число которых входит коллективная память и политико-идеологическая функция. Основными методами исследования являются специальные методы исторического исследования: сравнительно-исторический и историко-генетический методы. Они позволяют изучить совокупность взаимосвязанных элементов мемориальной культуры губерний для лучшего понимания развития памятных мероприятий. Сравнительно-исторический метод позволяет установить сходства и различия в юбилейных мероприятиях, а также выявить центральные разграничения между локальными и общеимперскими действиями и нарративами. Историко-генетический метод, в свою очередь, позволяет отследить факторы, влияющие на положение военных практик в городской среде Западной Сибири.
Работа опирается на теоретические подходы и понятийный аппарат, сформировавшийся в рамках коммеморативных исследований (memory studies). Ритуалы, направленные на сохранение и передачу памяти о прошлом как реализацию сопричастности к сакральному и объединяющую силу, рассматривал социолог Э. Дюркгейм. Именно в эти годы, как считал исследователь повседневности Ф. Арьес, начался процесс утраты «присутствия прошлого» и необходимости его восстановления. Исследователи продолжили разрабатывать подходы к изучению памяти в 1920-е годы, основываясь на опыте памятной академической культуры 1900-х годов. Уже тогда была выдвинута концепция «коллективной памяти» и развернулась ее критика. Много вопросов вызывала именно неопределенность трактовки «коллективной памяти», ее пределов и рамок.
К 1980-м годам были сформулированы концепции принципиального различия истории и памяти в качестве способов работы с прошлым. К. Олик в конце 1990-х годов разрабатывал вопросы коллективной памяти и ее практическое воплощение. К началу 2000-х годов П. Нора отмечал, что память в связи с критикой государственных концепций истории, развитием коммеморативных практик и исследований истории социальных групп и индивидов, ранее игнорируемых, становится одним из центральных понятий в мире. Отдельные исследователи, такие как Ф.Б. Шенк, исследовали память и в российских реалиях, в частности, трансформацию образа князя Александра Невского с момента смерти и до начала XXI века. Дж. Толлибек уже в 2010-е годы рассматривал вопросы социальной памяти, коммеморации и их существования в начале XX века. Свои особенности имеют и работы Алейды Ассман, используемые для раскрытия мемориальной культуры как явления. Ей же были выделены особенности развития данного феномена, которые являются ценными с точки зрения рассмотрения трансформаций данного аспекта в Российской империи. Ее концепции развития мемориальной культуры, как ранее упоминалось, являются центральными для исследования. В то же время, с точки зрения исследования особенностей политического использования прошлого, прежде всего с приложением к ситуации в Российской империи, высоко значение работ ранее упомянутого Р.С. Уортмана. Его концептуальное видение особенностей использования памяти со стороны государственной власти в России является ключевым для данного исследования.
В 1990-е годы данная концепция заинтересовала отечественных исследователей, и на данный момент политическое использование прошлого остается актуальной тематикой работ. Работы отечественных авторов раскрывают концептуальные особенности формирования памяти о прошлом. Ю.А. Сафронова в своих исследованиях формирует современные институциональные возможности и вызовы в области Memory studies. Высокое значение имеют работы доктора педагогических и философских наук Н.У Ярычева, посвященные мемориальной культуре как концепту, ее ключевым компонентам и актуальности в современных гуманитарных дисциплинах. И.С. Огоновская посвятила ряд работ коммеморативным практикам, где были классифицированы основные акты коммеморации, начиная с поминальных актов и заканчивая художественными коммеморациями. Специалист по символической политике О.Ю. Малинова исследует вопросы политического использования прошлого.
В ходе исследования используются несколько понятий, значение которых в связи с различием формулировок нуждается в уточнении. Теория памяти, ее репрезентации и применении в различных целях имеет целый ряд терминов, которые используют различные авторы. Для данной работы будут применены такие термины, как «мемориальная культура», «мемориальная политика», «политическое использование прошлого», «сценарии власти», «коммеморативные практики» и «коммеморативный нарратив».
Важнейшим из них является понятие «мемориальной культуры». А. Ассман в ряде работ исследует данное явление и предлагает ряд трактовок, большинство из которых предполагает формирование подобной культуры лишь ко второй половине XX века. В то же время одной из трактовок термина является освоение прошлого определенной социальной группой. Однако для данной работы используется расширенное понимание данного явления, взятое из работы ранее упомянутого Н.У Ярычева «Структура мемориальной культуры: анализ ключевых компонентов». Под мемориальной культурой понимается ранее упомянутая совокупность устойчивых, воспроизводимых способов познания, интерпретации, описания, сохранения, трансляции прошлого, репрезентируемых в различных формах мемориальной деятельности. Исходя из определения «мемориальной культуры» формируется и понимание мемориальной политики. С помощью данного термина Д.А. Аникин обозначает целенаправленную деятельность по репрезентации определенного образа прошлого, востребованного в современном политическом контексте. Данная политика осуществляется посредством различных вербальных (речи политиков, учебники истории) и визуальных (памятники, государственная символика) практик.
Политическое использование прошлого является наиболее нейтральным термином, описывающим действия политических акторов в сфере коллективной памяти. Исходя из работ О.Ю. Малиновой, данный термин означает продвижение или поддержку определенных интерпретаций коллективного прошлого представителями властвующей элиты в своих целях: легитимизации собственной власти, укрепления солидарности общества и других. В то же время термин «сценарии власти», исходя из концепции Р.С. Уортмана, обозначает способы презентации политического мифа, выраженные через различные символы, знаки, церемонии и ритуалы. При этом данный термин автор специально вводит для описания подобной деятельности в Российской империи от Петра Великого до Николая II.
Понятие коммеморативной практики взято из работы ранее упомянутой И.С. Огоновской. Исходя из представленных ей концепций, коммеморативные практики - это действия направленные на сохранение в общественном сознании памяти о значимых событиях прошлого; совокупность публичных актов их «вспоминания», осмысления и переосмысления в современном контексте. Понятие коммеморативного нарратива взято из работы Я. Зерубевеля. Согласно данному подходу, коммеморативный нарратив представляет собой повествование о различных исторических событиях, которое заключает в себе нравственные примеры и способно объяснять причины, по которым общество в ритуализированной форме вспоминает об этом прошлом.
Источниковая база исследования сформировалась в процессе изучения широкого круга как опубликованных, так и неопубликованных документов и материалов, призванных решить поставленные ранее задачи. Первую группу составляют нормативно-правовые документы принятые как центральной властью (постановления Совета министров), так и местными органами самоуправления (постановления городских дум).
Благодаря этим материалам можно не только реконструировать сценарии празднования, но и определить символические задачи, стоявшие перед конкретными мероприятиями. Таким образом, данные источники отвечают на вопрос общеимперского и регионального построения концепций развития и сохранения памяти о прошлом.
Второй группой источников являются делопроизводственные документы, представленные материалами Государственного архива Томской области. Архивные дела содержат переписку между государственными органами и общественными организациями, различного рода отчеты и предложения, не выходившие в печать. Данные документы содержат информацию по территориям Томской губернии, не содержащуюся в других источниках. В частности, раскрывается весь процесс подготовки к празднованиям юбилеев военно-исторических событий, процессы постановки памятников и постройки памятных зданий, то есть дополняют информацию о мемориальной культуре губернии и ее материальном выражении. Кроме того, среди архивных источников выделяются документы, посвященные работе попечителя Западно-Сибирского учебного округа. Данный округ включал в себя не только Томскую, но и Тобольскую губернию, а также Степное генерал-губернаторство. Благодаря этому есть возможность изучить прямые материалы, связанные с ситуацией в другой губернии Западной Сибири. Это позволяет выстроить процесс самой разработки и исполнения заданных нормативно-правовыми актами положений, связанных с сохранением памяти и политическим использованием прошлого.
Третью группу источников составляет периодическая печать сибирских городов, таких как Томск, Тобольск, Барнаул, Тюмень и Курган. Важнейшими печатными изданиями являются томские газеты и журналы, такие как «Сибирская жизнь», «Томские губернские ведомости», «Томские епархиальные ведомости» или «Сибирские отголоски», а также журнал «Сибирский наблюдатель». В Барнауле на тот момент существовала газета «Алтай». Тобольская губерния, прежде всего, представлена «Тобольским губернскими ведомостями» и «Тобольскими епархиальными ведомостями». Тюмень представлена такой газетой, как «Ермак». Данные печатные издания, являющиеся частными или
государственными, проходили проверку цензурой, в связи с чем следует осознавать ограниченность критики действий правительства. Помимо публикации официальных заявлений, печатные издания представляют собой площадку для рекламы и извещения о тех или иных мероприятиях, часть из которых стали коммеморативными практиками. Там же публикуются и некоторые сведения по итогам проведения подобных мероприятий и оценке данных мероприятий участниками, что является важнейшей частью определения места военной коммеморации в мемориальной культуре региона. Именно источники 13
данной группы позволяют изучить конечный результат работы по политическому использованию прошлого.
Отдельной группой источников следует выделить статистические документы. Так, статистические комитеты губерний и областей к концу XIX века начали издание памятных книжек. Основу их составляли сведения о межевании, административных органах и лицах в губернии, а также неприсутственных днях и императорской фамилии. Однако в ряде памятных книжек встречаются сведения о культурных объектах на территории городов, а также в нескольких книжках есть упоминание празднование 300 - летия династии Романовых, что позволяет уточнить определенный набор коммеморативных практик. Данная группа источников в исследовании выполняет те же функции, что и периодическая печать.
Выпускная квалификационная работа опирается на материалы и выводы предшествующих курсовых работ «Войны Российской империи как компонент политики памяти в современной России» и «Военно-мемориальные практики городов Томской губернии поздней Российской империи (1881-1914 гг.)». Работа состоит из введения, трех глав и заключения. В первой главе рассматривается мемориальная культура Российской империи в исследуемый период, особенности формирования мемориальных объектов и коммеморативных практик, символическое восприятие прошлого и возможностей по его применению. Во второй главе исследуется сохранение и использование памяти о военных событиях Российской империи, прежде всего на территории Тобольской и Томской губерний. Рассматриваются конкретные коммеморативные практики и нарративы, посвященные памяти о военном прошлом. В третьей главе изучено значение данных коммеморативных практик для жителей Западной Сибири и их место в мемориальной культуре региона. Важным аспектом становится включенность военных практик в общую мемориальную культуру региона.
В этом отношении мемориальная культура Российской империи в настоящее время активно исследуется, однако Сибирь затрагивается лишь выборочно. Это касается и памяти о военном прошлом и его месте в мемориальной культуре. Сибирь или, в частности, Западная Сибирь включает в себя исследования конкретных юбилейных торжеств, но не общего политического направления данной деятельности. Также слабо раскрыт региональный компонент мемориальной культуры. Проблема восприятия общенациональных событий прошлого жителями отдельных регионов является ключевой в данном исследовании.
Следует понимать значение фокуса исследования на событиях и явлениях конца XIX - начала XX века. С развитием системы образования история теряла свои возможности как достояния привилегированных классов и позволяла углубляться в прошлое все большим и большим массам людей. В связи с этим к обозначенному периоду общество в развитых странах, в том числе Российской империи, стало проявлять больший интерес к прошлому. В то же время государственные структуры и общественные организации в поиске решения поставленных перед ними задач также стремились использовать коллективное восприятие прошлого. Сохранение памяти о прошлом, свойственное любой форме человеческого общества, стало трансформироваться под возможности ее практического применения, в том числе в политических целях. Однако восприятие подобной деятельности могло отличаться в зависимости от разных социальных факторов и территориальных особенностей. Западная Сибирь стала одной из точек приложения политики по использованию военного прошлого.
Современные исследователи выдвигают различные трактовки, объясняющие сохранение и использование памяти о прошлом. Ряд специалистов, такие как Дж. Александер и У Уорнер выдвигают концепции символического пространства, пронизывающего все человеческое общество на протяжении его истории и особенно в современности. П. Нора сформулировал свое видение через специальные «места памяти», а А. Ассман - через создание этического компонента мемориальной культуры. Однако данные концепции предполагают полноценное формирование государственной политики по использованию прошлого только ко второй половине или концу XX века, к завершению создания соответствующих институтов и механизмов. В связи с этим возникает вопрос о том, как данные институты и механизмы появлялись, с какого момента их появление можно отследить. Такое предположение высказывает П. Холквист, заявляя о начале «политики населения», то есть сознательного интереса государства к населению в качестве объекта политики, к началу XX века. Следует находить определенные подходы к изучению данного момента развития политического использования прошлого.
Степень изученности темы. Историографию по теме можно распределить по двум направлениям. Первая группа включает работы по истории мемориальной культуры и памятных мероприятий в Российской империи. Следует выделить вклад Ричарда С. Уортмана в исследование особенностей использования памяти о прошлом в политических целях императорской властью в России. Через концепцию «сценариев власти» объясняется и место военного прошлого страны в конце XIX- начале XX века. Обращаясь к работам отечественных исследователей, следует в первую очередь выделить исследования доктора культурологии А.В. Святославского. В них непосредственно акцентируется внимание на мемориальной культуре России в целом и Российской империи в частности. В частности, в его исследованиях применяется систематизация мемориальных объектов, которая будет использована в данной ВКР. Мемориальная культура и историческая память в Российской империи рассматривались и другими авторами, такими как С.В. Голикова, Р.С. Григорчук, А. Зорин, О.А. Сухова, А.И. Филюшкин, Ю.А. Чупрына.
Доктор исторических наук Т.Н. Иванова также обращала внимание на развитие отдельных коммеморативных практик в Российской империи, в частности церемониальных. Коммеморативные практики находили свое отражение и в работах А.Б. Бирюковой, А.Ф. Валеевой и Н.Г. Федотовой. Высокое значение придается исследованиям кандидата исторических наук К.Н. Цимбаева, посвященным особенностям российских юбилеев в конце XIX- начале XX века. Область юбилейных мероприятий в Российской империи, в том числе и военных юбилеев, исследовал целый ряд авторов, в частности, Е.А. Бочков, В.Ю. Карнишин, А.С. Лизогуб, В.В. Павленко и А.В. Сазиков.16 17 18 В свою очередь, выпускница МГУ В.К. Агафонова рассматривала классификацию и особенности непосредственно памятных объектов, посвященных военному прошлому России. Памятники и памятные объекты Российской империи также нашли свое отражение во множестве исследований, среди которых в работе использованы труды Е.А. Бесединой и Т.В. Бурковой, А.Ю. Золотухина и В.В. Коровина, П.Д. Корсакова, В.В. Лапина и Л.И. Стребковой. В данной группе исследований присутствуют и междисциплинарные работы. Так, кандидат географических наук К.Г. Сокол составил один из самых полных каталогов памятников Российской империи, а также исследовал особенности их размещения.
Вторая группа исследовательских работ предполагает рассмотрение пространства Западной Сибири как места существования памятных практик. Важнейшее значение для данного исследования имеют работы кандидата исторических наук О.В. Гефнер. Автор в своих статьях и монографии изучила различные аспекты данного вопроса. Большое внимание было уделено инфраструктуре, созданной военными, а также военным парадам как одному из основных видов коммеморативных практик. Важное место в изучении различных аспектов культурного пространства сибирских городов изучаемого периода занимают труды доктора исторических наук Ю.М. Гончарова. Отдельные работы использованы для освещения контекста в конкретных городах Западной Сибири. Доктор исторических наук В.А. Скубневский рассматривал праздничную культуру в Барнауле. Е.И. Красильникова, доктор исторических наук, автор работ о коммеморативных практиках в городах Западной Сибири до Великой Отечественной войны, показала мемориальное пространство Новониколаевска и особенности празднования юбилеев сибирских городов. А.И. Дудкин, выпускник аспирантуры Тюменского государственного университета, в своих статьях раскрыл особенности досуга и праздничную культуру в городах Тобольской губернии. Работа М.И. Болтик посвящена коммеморативным практикам празднования Отечественной войны 1812 года в Томске. Отдельные аспекты мемориальной культуры и коммеморативных практик в Сибири рассматривали также В.И. Баяндин, О.В. Ищенко, П.П. Лизогуб и Т.А. Мирюгина.
Объектом исследования послужила мемориальная культура Западной Сибири конца XIX - начала XX века. Под мемориальной культурой понимается совокупность устойчивых, воспроизводимых способов познания, интерпретации, описания, сохранения, трансляции прошлого, репрезентируемых в различных формах мемориальной деятельности. Предмет исследования - репрезентация военного прошлого Российской империи в городах Западной Сибири.
Цель исследования состоит в выявлении на примере Западной Сибири соотношения общеимперского и локального в организации и проведении военных юбилеев. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
- определить сущностные черты мемориальной культуры Российской империи в конце XIX - начале XX века;
- выявить и охарактеризовать тематический репертуар исторических сюжетов, включенных в праздничный церемониал губерний Западной Сибири в исследуемый период;
- определить место памяти о военных событиях имперской истории в мемориальной культуре региона.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1881 по 1914 год. Нижняя граница обусловлена не только сменой императоров и началом правления Александра III, но и первым общесибирским мемориальным событием - 300-летием присоединения Сибири к России. Верхняя граница обусловлена началом Первой мировой войны и изменением. Проведение масштабных памятных мероприятий прекратилось, а государственная пропаганда меняет формат своей работы, переключившись на использование памяти о героическом прошлом для доказательства неизбежной победы в настоящем.
Территориальные рамки работы охватывают две губернии: Томскую и Тобольскую. Данные территориальные рамки соответствуют принятой в научной литературе границе региона. Томская и Тобольская губернии, находящиеся в азиатской части России, к концу XIX - началу XX века позиционировались как внутренние территории. Важнейшие войны в истории Российской империи не затрагивали территорию напрямую. В то же время жители губернии принимали участие в войнах Российской империи и, по возвращении в Западную Сибирь, привносили в коллективную память знания о событиях военной истории страны.
Методологические основы исследования. Базовым общенаучным принципом исследования является принцип объективности. В полной мере осуществить изучение объекта независимо от особенностей познающего субъекта невозможно, однако стремление к этому является важным в любом исследовании, так как этот принцип приближает исследование к истине. Также используется принцип историзма как обоснование глубинной связи времен. Понимание особенностей событий войн России позволяет объяснить их роль в коммеморативных практиках поздней Российской империи. Помимо этого, использован ценностный подход для выявления оценочных суждений в источниках и историографии проблемы. При помощи оценочных суждений в исторической науке прошлое как объект познания рассматривается в качестве явления, значимого для современной деятельности как способа реализации социальных функций исторического познания, в число которых входит коллективная память и политико-идеологическая функция. Основными методами исследования являются специальные методы исторического исследования: сравнительно-исторический и историко-генетический методы. Они позволяют изучить совокупность взаимосвязанных элементов мемориальной культуры губерний для лучшего понимания развития памятных мероприятий. Сравнительно-исторический метод позволяет установить сходства и различия в юбилейных мероприятиях, а также выявить центральные разграничения между локальными и общеимперскими действиями и нарративами. Историко-генетический метод, в свою очередь, позволяет отследить факторы, влияющие на положение военных практик в городской среде Западной Сибири.
Работа опирается на теоретические подходы и понятийный аппарат, сформировавшийся в рамках коммеморативных исследований (memory studies). Ритуалы, направленные на сохранение и передачу памяти о прошлом как реализацию сопричастности к сакральному и объединяющую силу, рассматривал социолог Э. Дюркгейм. Именно в эти годы, как считал исследователь повседневности Ф. Арьес, начался процесс утраты «присутствия прошлого» и необходимости его восстановления. Исследователи продолжили разрабатывать подходы к изучению памяти в 1920-е годы, основываясь на опыте памятной академической культуры 1900-х годов. Уже тогда была выдвинута концепция «коллективной памяти» и развернулась ее критика. Много вопросов вызывала именно неопределенность трактовки «коллективной памяти», ее пределов и рамок.
К 1980-м годам были сформулированы концепции принципиального различия истории и памяти в качестве способов работы с прошлым. К. Олик в конце 1990-х годов разрабатывал вопросы коллективной памяти и ее практическое воплощение. К началу 2000-х годов П. Нора отмечал, что память в связи с критикой государственных концепций истории, развитием коммеморативных практик и исследований истории социальных групп и индивидов, ранее игнорируемых, становится одним из центральных понятий в мире. Отдельные исследователи, такие как Ф.Б. Шенк, исследовали память и в российских реалиях, в частности, трансформацию образа князя Александра Невского с момента смерти и до начала XXI века. Дж. Толлибек уже в 2010-е годы рассматривал вопросы социальной памяти, коммеморации и их существования в начале XX века. Свои особенности имеют и работы Алейды Ассман, используемые для раскрытия мемориальной культуры как явления. Ей же были выделены особенности развития данного феномена, которые являются ценными с точки зрения рассмотрения трансформаций данного аспекта в Российской империи. Ее концепции развития мемориальной культуры, как ранее упоминалось, являются центральными для исследования. В то же время, с точки зрения исследования особенностей политического использования прошлого, прежде всего с приложением к ситуации в Российской империи, высоко значение работ ранее упомянутого Р.С. Уортмана. Его концептуальное видение особенностей использования памяти со стороны государственной власти в России является ключевым для данного исследования.
В 1990-е годы данная концепция заинтересовала отечественных исследователей, и на данный момент политическое использование прошлого остается актуальной тематикой работ. Работы отечественных авторов раскрывают концептуальные особенности формирования памяти о прошлом. Ю.А. Сафронова в своих исследованиях формирует современные институциональные возможности и вызовы в области Memory studies. Высокое значение имеют работы доктора педагогических и философских наук Н.У Ярычева, посвященные мемориальной культуре как концепту, ее ключевым компонентам и актуальности в современных гуманитарных дисциплинах. И.С. Огоновская посвятила ряд работ коммеморативным практикам, где были классифицированы основные акты коммеморации, начиная с поминальных актов и заканчивая художественными коммеморациями. Специалист по символической политике О.Ю. Малинова исследует вопросы политического использования прошлого.
В ходе исследования используются несколько понятий, значение которых в связи с различием формулировок нуждается в уточнении. Теория памяти, ее репрезентации и применении в различных целях имеет целый ряд терминов, которые используют различные авторы. Для данной работы будут применены такие термины, как «мемориальная культура», «мемориальная политика», «политическое использование прошлого», «сценарии власти», «коммеморативные практики» и «коммеморативный нарратив».
Важнейшим из них является понятие «мемориальной культуры». А. Ассман в ряде работ исследует данное явление и предлагает ряд трактовок, большинство из которых предполагает формирование подобной культуры лишь ко второй половине XX века. В то же время одной из трактовок термина является освоение прошлого определенной социальной группой. Однако для данной работы используется расширенное понимание данного явления, взятое из работы ранее упомянутого Н.У Ярычева «Структура мемориальной культуры: анализ ключевых компонентов». Под мемориальной культурой понимается ранее упомянутая совокупность устойчивых, воспроизводимых способов познания, интерпретации, описания, сохранения, трансляции прошлого, репрезентируемых в различных формах мемориальной деятельности. Исходя из определения «мемориальной культуры» формируется и понимание мемориальной политики. С помощью данного термина Д.А. Аникин обозначает целенаправленную деятельность по репрезентации определенного образа прошлого, востребованного в современном политическом контексте. Данная политика осуществляется посредством различных вербальных (речи политиков, учебники истории) и визуальных (памятники, государственная символика) практик.
Политическое использование прошлого является наиболее нейтральным термином, описывающим действия политических акторов в сфере коллективной памяти. Исходя из работ О.Ю. Малиновой, данный термин означает продвижение или поддержку определенных интерпретаций коллективного прошлого представителями властвующей элиты в своих целях: легитимизации собственной власти, укрепления солидарности общества и других. В то же время термин «сценарии власти», исходя из концепции Р.С. Уортмана, обозначает способы презентации политического мифа, выраженные через различные символы, знаки, церемонии и ритуалы. При этом данный термин автор специально вводит для описания подобной деятельности в Российской империи от Петра Великого до Николая II.
Понятие коммеморативной практики взято из работы ранее упомянутой И.С. Огоновской. Исходя из представленных ей концепций, коммеморативные практики - это действия направленные на сохранение в общественном сознании памяти о значимых событиях прошлого; совокупность публичных актов их «вспоминания», осмысления и переосмысления в современном контексте. Понятие коммеморативного нарратива взято из работы Я. Зерубевеля. Согласно данному подходу, коммеморативный нарратив представляет собой повествование о различных исторических событиях, которое заключает в себе нравственные примеры и способно объяснять причины, по которым общество в ритуализированной форме вспоминает об этом прошлом.
Источниковая база исследования сформировалась в процессе изучения широкого круга как опубликованных, так и неопубликованных документов и материалов, призванных решить поставленные ранее задачи. Первую группу составляют нормативно-правовые документы принятые как центральной властью (постановления Совета министров), так и местными органами самоуправления (постановления городских дум).
Благодаря этим материалам можно не только реконструировать сценарии празднования, но и определить символические задачи, стоявшие перед конкретными мероприятиями. Таким образом, данные источники отвечают на вопрос общеимперского и регионального построения концепций развития и сохранения памяти о прошлом.
Второй группой источников являются делопроизводственные документы, представленные материалами Государственного архива Томской области. Архивные дела содержат переписку между государственными органами и общественными организациями, различного рода отчеты и предложения, не выходившие в печать. Данные документы содержат информацию по территориям Томской губернии, не содержащуюся в других источниках. В частности, раскрывается весь процесс подготовки к празднованиям юбилеев военно-исторических событий, процессы постановки памятников и постройки памятных зданий, то есть дополняют информацию о мемориальной культуре губернии и ее материальном выражении. Кроме того, среди архивных источников выделяются документы, посвященные работе попечителя Западно-Сибирского учебного округа. Данный округ включал в себя не только Томскую, но и Тобольскую губернию, а также Степное генерал-губернаторство. Благодаря этому есть возможность изучить прямые материалы, связанные с ситуацией в другой губернии Западной Сибири. Это позволяет выстроить процесс самой разработки и исполнения заданных нормативно-правовыми актами положений, связанных с сохранением памяти и политическим использованием прошлого.
Третью группу источников составляет периодическая печать сибирских городов, таких как Томск, Тобольск, Барнаул, Тюмень и Курган. Важнейшими печатными изданиями являются томские газеты и журналы, такие как «Сибирская жизнь», «Томские губернские ведомости», «Томские епархиальные ведомости» или «Сибирские отголоски», а также журнал «Сибирский наблюдатель». В Барнауле на тот момент существовала газета «Алтай». Тобольская губерния, прежде всего, представлена «Тобольским губернскими ведомостями» и «Тобольскими епархиальными ведомостями». Тюмень представлена такой газетой, как «Ермак». Данные печатные издания, являющиеся частными или
государственными, проходили проверку цензурой, в связи с чем следует осознавать ограниченность критики действий правительства. Помимо публикации официальных заявлений, печатные издания представляют собой площадку для рекламы и извещения о тех или иных мероприятиях, часть из которых стали коммеморативными практиками. Там же публикуются и некоторые сведения по итогам проведения подобных мероприятий и оценке данных мероприятий участниками, что является важнейшей частью определения места военной коммеморации в мемориальной культуре региона. Именно источники 13
данной группы позволяют изучить конечный результат работы по политическому использованию прошлого.
Отдельной группой источников следует выделить статистические документы. Так, статистические комитеты губерний и областей к концу XIX века начали издание памятных книжек. Основу их составляли сведения о межевании, административных органах и лицах в губернии, а также неприсутственных днях и императорской фамилии. Однако в ряде памятных книжек встречаются сведения о культурных объектах на территории городов, а также в нескольких книжках есть упоминание празднование 300 - летия династии Романовых, что позволяет уточнить определенный набор коммеморативных практик. Данная группа источников в исследовании выполняет те же функции, что и периодическая печать.
Выпускная квалификационная работа опирается на материалы и выводы предшествующих курсовых работ «Войны Российской империи как компонент политики памяти в современной России» и «Военно-мемориальные практики городов Томской губернии поздней Российской империи (1881-1914 гг.)». Работа состоит из введения, трех глав и заключения. В первой главе рассматривается мемориальная культура Российской империи в исследуемый период, особенности формирования мемориальных объектов и коммеморативных практик, символическое восприятие прошлого и возможностей по его применению. Во второй главе исследуется сохранение и использование памяти о военных событиях Российской империи, прежде всего на территории Тобольской и Томской губерний. Рассматриваются конкретные коммеморативные практики и нарративы, посвященные памяти о военном прошлом. В третьей главе изучено значение данных коммеморативных практик для жителей Западной Сибири и их место в мемориальной культуре региона. Важным аспектом становится включенность военных практик в общую мемориальную культуру региона.
К концу XIX века в Российской империи на государственном уровне началось институциональное формирование представлений о прошлом, которые должны были участвовать в подтверждении правильности существующей политики государства. Выбранное направление политического использования военного прошлого страны подразумевало выработку у населения понимания необходимости сильной монархической власти, способной поддерживать порядок и обеспечивать безопасность страны. Апелляция к победам и войнам позволяла отождествлять монархов настоящего и прошлого, приписывая первым черты последних.
Две губернии Западной Сибири оказались в различных условиях при трансляции данной политики государства. Тобольская губерния, в силу старшинства, обладала большим количеством древностей и первой оказалась включена в процессы использования прошлого. При этом ключевое влияние на процессы формирования коммеморативных нарративов было передано духовенству, как одному из центральных трансляторов государственной политики. Томская губерния же позже включилась в процессы формирования мемориальной культуры на государственном и общественном уровне. Однако для этого процесса регион обладал более развитыми городскими пространствами и общественными организациями. В связи с этим была возможность организовывать более масштабные торжества на территории губернии и аккумулировать возможности различных структур при разработке юбилеев.
В то же время на территории Западной Сибири население уже пришло к пониманию общеимперской истории как своей собственной. Императоры, важные для государства события и личности - все это рассматривалось как значимое для самих жителей. Возникало добровольное желание различных социальных групп увековечить общегосударственное прошлое на своей территории. Локальные сюжеты оказывались недостаточно репрезентированы, однако с точки зрения транслируемых смыслов они включались в общеимперскую историю и воспринимались как ее неотъемлемая часть. Также, с подачи местных интеллектуальных кругов, жители губерний имели собственное видение прошлого, основанное на фактах из истории Сибири. Акценты, расставляемые на различные элементы представлений о военном прошлом, позволяли показывать значимость тех или иных событий для общества и отдельных социальных групп.
Данное исследование затрагивает актуальный вопрос восприятия процессов работы с прошлым с точки зрения современной методологии истории и актуального понимания 72
«политики памяти». Военное прошлое страны становилось способом трансляции возможностей власти и различных представителей общества. Однако только к последним празднованиям, к 1912 году, была выстроена институциональная структура, позволяющая максимально использовать имеющиеся ресурсы для использования прошлого. При этом сохранялось слабое включение символики военного прошлого в мемориальную топографию обоих регионов. Памятные объекты с соответствующим содержанием отсутствовали, как и технологические возможности для трансляции общеимперского коммеморативного нарратива. Основой политического использования прошлого оставались коммеморативные практики, в большинстве своем проводимые только в годы юбилеев исторических событий. Подобные действия оставались недостаточно актуальными для населения в силу низкого уровня образования и недостаточной проработки целей применения данных практик. Данный уровень включения военного прошлого в мемориальную культуру губерний Западной Сибири позволяет актуализировать вопрос об эпизодическом использовании прошлого для реализации и поддержки существующей формы правления, но не для реально обозначенных политических целей. Однако подобные проявления могут свидетельствовать о начале формирования подходов к использованию прошлого на государственном уровне.
Две губернии Западной Сибири оказались в различных условиях при трансляции данной политики государства. Тобольская губерния, в силу старшинства, обладала большим количеством древностей и первой оказалась включена в процессы использования прошлого. При этом ключевое влияние на процессы формирования коммеморативных нарративов было передано духовенству, как одному из центральных трансляторов государственной политики. Томская губерния же позже включилась в процессы формирования мемориальной культуры на государственном и общественном уровне. Однако для этого процесса регион обладал более развитыми городскими пространствами и общественными организациями. В связи с этим была возможность организовывать более масштабные торжества на территории губернии и аккумулировать возможности различных структур при разработке юбилеев.
В то же время на территории Западной Сибири население уже пришло к пониманию общеимперской истории как своей собственной. Императоры, важные для государства события и личности - все это рассматривалось как значимое для самих жителей. Возникало добровольное желание различных социальных групп увековечить общегосударственное прошлое на своей территории. Локальные сюжеты оказывались недостаточно репрезентированы, однако с точки зрения транслируемых смыслов они включались в общеимперскую историю и воспринимались как ее неотъемлемая часть. Также, с подачи местных интеллектуальных кругов, жители губерний имели собственное видение прошлого, основанное на фактах из истории Сибири. Акценты, расставляемые на различные элементы представлений о военном прошлом, позволяли показывать значимость тех или иных событий для общества и отдельных социальных групп.
Данное исследование затрагивает актуальный вопрос восприятия процессов работы с прошлым с точки зрения современной методологии истории и актуального понимания 72
«политики памяти». Военное прошлое страны становилось способом трансляции возможностей власти и различных представителей общества. Однако только к последним празднованиям, к 1912 году, была выстроена институциональная структура, позволяющая максимально использовать имеющиеся ресурсы для использования прошлого. При этом сохранялось слабое включение символики военного прошлого в мемориальную топографию обоих регионов. Памятные объекты с соответствующим содержанием отсутствовали, как и технологические возможности для трансляции общеимперского коммеморативного нарратива. Основой политического использования прошлого оставались коммеморативные практики, в большинстве своем проводимые только в годы юбилеев исторических событий. Подобные действия оставались недостаточно актуальными для населения в силу низкого уровня образования и недостаточной проработки целей применения данных практик. Данный уровень включения военного прошлого в мемориальную культуру губерний Западной Сибири позволяет актуализировать вопрос об эпизодическом использовании прошлого для реализации и поддержки существующей формы правления, но не для реально обозначенных политических целей. Однако подобные проявления могут свидетельствовать о начале формирования подходов к использованию прошлого на государственном уровне.
