ПРЕДМЕТНЫЙ МИР В СБОРНИКЕ СТИХОВ В. ХОДАСЕВИЧА «ЕВРОПЕЙСКАЯ НОЧЬ»
|
АННОТАЦИЯ 3
Введение 7
Глава 1. Сборник стихов “Европейская ночь” в контексте творчества В. Ходасевича 1920 - 30-х гг.» 10
Глава 2. Типология и функции художественных предметов в сборнике стихов “Европейская ночь” 22
2.1 Понятие «художественный предмет» и его функции в тексте произведения 22
2.2 Предметы природного мира 25
2.3 Предметы быта 39
2.4 Человеческое тело как предмет 69
Заключение 95
Список использованной литературы 102
Введение 7
Глава 1. Сборник стихов “Европейская ночь” в контексте творчества В. Ходасевича 1920 - 30-х гг.» 10
Глава 2. Типология и функции художественных предметов в сборнике стихов “Европейская ночь” 22
2.1 Понятие «художественный предмет» и его функции в тексте произведения 22
2.2 Предметы природного мира 25
2.3 Предметы быта 39
2.4 Человеческое тело как предмет 69
Заключение 95
Список использованной литературы 102
О поэзии Ходасевича существует большое количество работ разного жанра, во- первых, это монографические исследования И. Сурат, англоязычная монография D. Betea, во-вторых, есть отдельные главы в разного типа работах, например, в работе А. Ранчина поэзия Ходасевича рассматривается в интертекстуальном аспекте в контексте пушкинской поэзии и поэзии И. Бродского. Главы о Ходасевиче содержатся в любом издании, посвящённом литературе русской эмиграции . Самый распространённый тип исследований - статьи в сборниках, коллективных монографиях, например, выделяются статьи В.М. Толмачёва, Р. Хьюза, М.Ю. Кукина, Ю.И. Левина. Важное значение имеют предисловия к изданиям Ходасевича С. Г. Бочарова, Ю. Колкера, Н. А. Богомолова.
Есть работы, связанные с поэтикой вещи и предметного мира в стихотворениях Некрасова Н.А. , также с лирическим образом вещи в поэзии ХХ века , где рассмотрены стихи Мандельштама, Пастернака, Есенина, Маяковского, Анненского и других поэтов, следует упомянуть важную работу Ежи Фарино в исследовании предметного мира, где рассмотрены стихи Ахматовой А.А. среди некоторых уже названных поэтов. Написана диссертация Куликовой Е.Ю. «Петербургский текст в лирике В.Ф. Ходасевича: "Тяжелая лира", "Европейская ночь"», однако нет исследований, связанных напрямую с предметным миром сборника стихов «Европейская ночь» Владислава Ходасевича. Кроме того, в работах по поэтике вещи и предметному миру Чудакова А.П., Фарино Е., Роднянской И.Б. не рассмотрено человеческое тело как предмет исследования; в связи со всем сказанным выше, следует говорить об актуальности изучения книги стихов В. Ходасевича «Европейская ночь» в аспекте поэтики предметного мира и новизне в оценке современного состояния решаемой проблемы в области предметного мира человеческого тела.
Необходимо отметить основание и исходные данные для разработки темы. Таким образом, несмотря на обилие работ о творчестве Ходасевича в целом и книге стихов «Европейская ночь», в частности, есть такие аспекты поэтики, которые ещё не становились предметом научного освоения, к таким аспектам можно отнести поэтику предметного мира, которая позволяет уточнить своеобразие поэтического мира книги «Европейская ночь».
Цель работы: исследовать книгу стихов В. Ходасевича «Европейская ночь» в аспекте поэтики предметного мира. Задачи:
1) рассмотреть и проанализировать степень и характер изученности книги стихов В. Ходасевича «Европейская ночь»;
2) с опорой на теоретические работы обозначить функции предмета в художественном тексте;
3) выстроить типологию предметного ряда в книге «Европейская ночь»;
4) с опорой на предложенную типологию, определить специфику художественного мира и особенности сознания лирического героя в книге стихов.
Материал исследования - стихотворения сборника «Европейская ночь»: «Петербург», «Жив Бог! Умён, а не заумен...», «Весенний лепет не разнежит...», «Слепой», «Вдруг из-за туч озолотило.»; «У моря»: «Лежу, ленивая амеба.», «Сидит в табачных магазинах.», «Пустился в море с рыбаками.», «Изломала, одолевает.»; «Берлинское», «С берлинской улицы.», «An Mariechen», «Было на улице полутемно.», «Нет, не найду сегодня пищи я.», «Дачное», «Под змлёю», «Всё каменное. В каменный пролет.», «Встаю расслабленный с постели.», «Хранилище», «Интриги бирж, потуги наций», «Соррентинские фотографии», «Из дневника», «Перед зеркалом», «Окна во двор», «Бедные рифмы», «Сквозь ненастный зимний денёк.», «Баллада», «Джон Боттом», «Звёзды».
Объектом исследования является книга стихов Ходасевича «Европейская ночь»: предмет изучения - это предметы природы, быта, человеческого тела в стихотворениях сборника.
В работе использованы структурно-типологический и герменевтический методы исследования, элементы лингвостилистического анализа. Теоретическую и методологическую основу выпускной квалификационной работы составляют: исследования, посвященные анализу предметного мира в художественном тексте (А. П. Чудаков, Е. Фарино), феноменологии тела (В. Подорога), работы по истории литературы русского зарубежья и творчеству В. Ходасевича (Г. Струве, Ю. И. Левин, Н.А. Богомолов, Бочаров С., Колкер Ю., Г.М. Фридлендер и др.).
В структуру работы входят: Введение и глава 1 «Сборник стихов «Европейская ночь» в контексте творчества В. Ходасевича 1920-30-х гг.», глава 2 «Типология и функции художественных предметов в сборнике стихов «Европейская ночь»»: разделы 2.1. Понятие «художественный предмет» и его функции в тексте произведения, 2.2. Предметы природного мира, 2.3. Предметы быта, 2.4. Человеческое тело как предмет; Заключение и Список использованной литературы.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования выводов, полученных в результате проведенного исследования, в курсах по литературе русского зарубежья первой волны.
Есть работы, связанные с поэтикой вещи и предметного мира в стихотворениях Некрасова Н.А. , также с лирическим образом вещи в поэзии ХХ века , где рассмотрены стихи Мандельштама, Пастернака, Есенина, Маяковского, Анненского и других поэтов, следует упомянуть важную работу Ежи Фарино в исследовании предметного мира, где рассмотрены стихи Ахматовой А.А. среди некоторых уже названных поэтов. Написана диссертация Куликовой Е.Ю. «Петербургский текст в лирике В.Ф. Ходасевича: "Тяжелая лира", "Европейская ночь"», однако нет исследований, связанных напрямую с предметным миром сборника стихов «Европейская ночь» Владислава Ходасевича. Кроме того, в работах по поэтике вещи и предметному миру Чудакова А.П., Фарино Е., Роднянской И.Б. не рассмотрено человеческое тело как предмет исследования; в связи со всем сказанным выше, следует говорить об актуальности изучения книги стихов В. Ходасевича «Европейская ночь» в аспекте поэтики предметного мира и новизне в оценке современного состояния решаемой проблемы в области предметного мира человеческого тела.
Необходимо отметить основание и исходные данные для разработки темы. Таким образом, несмотря на обилие работ о творчестве Ходасевича в целом и книге стихов «Европейская ночь», в частности, есть такие аспекты поэтики, которые ещё не становились предметом научного освоения, к таким аспектам можно отнести поэтику предметного мира, которая позволяет уточнить своеобразие поэтического мира книги «Европейская ночь».
Цель работы: исследовать книгу стихов В. Ходасевича «Европейская ночь» в аспекте поэтики предметного мира. Задачи:
1) рассмотреть и проанализировать степень и характер изученности книги стихов В. Ходасевича «Европейская ночь»;
2) с опорой на теоретические работы обозначить функции предмета в художественном тексте;
3) выстроить типологию предметного ряда в книге «Европейская ночь»;
4) с опорой на предложенную типологию, определить специфику художественного мира и особенности сознания лирического героя в книге стихов.
Материал исследования - стихотворения сборника «Европейская ночь»: «Петербург», «Жив Бог! Умён, а не заумен...», «Весенний лепет не разнежит...», «Слепой», «Вдруг из-за туч озолотило.»; «У моря»: «Лежу, ленивая амеба.», «Сидит в табачных магазинах.», «Пустился в море с рыбаками.», «Изломала, одолевает.»; «Берлинское», «С берлинской улицы.», «An Mariechen», «Было на улице полутемно.», «Нет, не найду сегодня пищи я.», «Дачное», «Под змлёю», «Всё каменное. В каменный пролет.», «Встаю расслабленный с постели.», «Хранилище», «Интриги бирж, потуги наций», «Соррентинские фотографии», «Из дневника», «Перед зеркалом», «Окна во двор», «Бедные рифмы», «Сквозь ненастный зимний денёк.», «Баллада», «Джон Боттом», «Звёзды».
Объектом исследования является книга стихов Ходасевича «Европейская ночь»: предмет изучения - это предметы природы, быта, человеческого тела в стихотворениях сборника.
В работе использованы структурно-типологический и герменевтический методы исследования, элементы лингвостилистического анализа. Теоретическую и методологическую основу выпускной квалификационной работы составляют: исследования, посвященные анализу предметного мира в художественном тексте (А. П. Чудаков, Е. Фарино), феноменологии тела (В. Подорога), работы по истории литературы русского зарубежья и творчеству В. Ходасевича (Г. Струве, Ю. И. Левин, Н.А. Богомолов, Бочаров С., Колкер Ю., Г.М. Фридлендер и др.).
В структуру работы входят: Введение и глава 1 «Сборник стихов «Европейская ночь» в контексте творчества В. Ходасевича 1920-30-х гг.», глава 2 «Типология и функции художественных предметов в сборнике стихов «Европейская ночь»»: разделы 2.1. Понятие «художественный предмет» и его функции в тексте произведения, 2.2. Предметы природного мира, 2.3. Предметы быта, 2.4. Человеческое тело как предмет; Заключение и Список использованной литературы.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования выводов, полученных в результате проведенного исследования, в курсах по литературе русского зарубежья первой волны.
Сборник стихов «Европейская ночь» В. Ходасевича создает лик поэта, совершенно новый для читателя: в своей последней книге автор подошёл близко к низменным аспектам дикой жизни европейской цивилизации (таким ему предстало послевоенное и предвоенное западное общество), поэт впервые обратился к попыткам исследования человека массы, к попыткам вжиться в душу другого. Ходасевич пишет об иссякании христианской почвы европейской культуры, о кризисе европейского общества и возникновении культуры массовой, о её влиянии на общество и человека из толпы, о состоянии мира и что этот европейский мир, культуру ожидает.
Природа для лирического героя соотносится с предметностью «неба»; «туча» - сущность «какофонического мира»: связывается с технократией и электричеством машины, само «небо» - конечность мира, замкнутость и механистичность, «простор небес» выражает узость и едкую привычность; «небо» пустынно и фальшиво; знак пустой реальности для слепого; это дикое воспоминание и фотоснимок, его символика таинственна и инфернальна, но всё же оно - очередной обман. «Земля» - предмет негативный: юдоль страданий, разложения и запрета, значение которого отображается и в высших имматериальных сферах. «Лужа» - постепенное движение материального мира к упадку, причём от общего для всех людей к лицам частным. Предмет «вода» запечатлевает образ пошатнувшегося капиталистического мира, пустое дело, происходящее в течение дня; он связан с бытовой реалией, сковывающей человеческую свободу; предмет нивелируется до пены, вносящей меланхолию, однообразие в процесс жизни, это также обман, возвращающий грех к безвыходности, одиночество, но реки связаны с истоками бытия, в отличие от бесконечного моря жизни; через этот предмет совершается путешествие по волне памяти и фотоснимкам, реалиям мира, которые есть ложь. Предмет природы «трава» теряет свои свойства и обретает характеристику пограничности жизни, запустения, пустоты; «грязь» - это распад, бессмысленность пути. Предмет «камень» - это вымощенный гранитом город, чуждое пространство, место протеста и сопереживания трагедии маленьких людей; примета времени, однообразия, длительности, «высвистанности» и «прособаченности» действительности; состояние мира, страны и людей; наложение воспоминаний на реалии мира, которые есть обман; путь маленьких людей, смирение перед жизнью, миром, судьбой. Деревья как предметы выражают связующую роль с окружающей реальностью и с сознанием лирического героя: если привычному миру приходит конец, то и «липы» не живут в «Берлинском», а если персонажу суждено погибнуть или жить («березняк», «оливы») - то эти предметы природы всегда ожидают его и с распростёртыми объятиями принимают в своё лоно.
Таким образом, природа отражает разрушительную деятельность людей, отчуждённость и безвыходность, трагедию маленького человека, но принятие его таким, каков он есть - без противостояния и мщения.
Быт для лирического героя есть в предметности жилых помещений, которые получают разную коннотацию в зависимости от того, какие люди и ирреальные силы наполняют и окружают эти «дома»: горящие «дачи» становятся контрастными выразителями порочности персонажей в противопоставлении к природе, которая тушит огонь дождём; «дома» приобретают сравнение с демонами, в связи с появлением потусторонних тёмных сил - вероятно, влияние поведения человека; «домик» представляет опрятность, труд и любовь маленьких людей, живущих по правде и в согласии с миром; «дома» как первые свидетели грубого дня в мире, где всё каменное, в том числе и люди; «дом» как знак пустой реальности, не имеющий хозяина, и чуждый для внутреннего мира слепого; «Прокурации» - предмет архитектуры, означающий господство чиновников, но оно мнимо; «домишко» - небольшой, плохой дом, обитель работников, отображает воспоминание о родине, людях, соотносится с седмицей, его полуподвал - гробница работника, бедная смерть, «дома» - проводники процессии зловещей седмицы до «собора», который освящает реальность под своими сводами; «аббатство» включает тело неизвестного солдата, превращает его в общего для всех героя и объединяет общество, но не отстраняет трагедию маленьких людей; «дом свиданий» и «казино» двухэтажного здания - выразители пошлости массовой культуры 20-30-х годов, порочности людей.
Предметы передвижения способствуют перемещению персонажей, лирического героя, позволяют приобретать знания, претерпевать испытания, осознавать сущность действительности, безвыходности, повторяемости событий, и замкнутости воспоминаний: «баркас» - способ преодолеть однообразие бытия, возможность пересечь море жизни, демонстрация всеведущности Каина и расплаты за братоубийство, «лодка» - антитеза покойности жизни в сравнении с изламывающей скукой Каина, символ тупика; «корабль» - пограничный предмет меж мирной, счастливой жизнью и войной, безвременье; «трамвай» - (стая рыб, когда реальность - аквариум, вагонные окна предмета - познание сопричастности к гнилой обстановке) обречённость существования, неизбежная данность; «поезд» связан со смертью, возможность перемещения из городских условий в природные, неизменная реальность обывателя (бездуховность, однообразие жизни); «мотоциклетка» - способность лирического героя перемещаться в пространстве европейской ночи, предмет технического
прогресса, позволяющий быть всюду, наблюдать жизнь, это вездесущность и полнота знания лирического героя.
Предметы интерьера включают: «карандаш» - метонимия тления Каина, качественное трудолюбие портного; «газета» - повторяемость жизни, суетность мира и погружение в него посредством знания событий, для забытья, разнообразие привычного уклада бытия; «стол» связывается с едой и напитками, бунтом против однообразия, носитель пространства персонажей, лирического героя, уклада существования, место мольбы о жизни и творчестве, контраст между жизнью и смертью, расположение объектов, которые повергаются в катастрофу бытия; «граммофонная игла» - большее отягощение окружающей скудости, равнодушия, «игла» портного - помощник в профессиональном деле, - оба предмета моделируют мир (принижают или наполняют трудолюбием); «труба» - источник звука и шума без претензий со стороны реальности, продукт цивилизации, сковывающий природные процессы (свободу человека), связь с миром и судьбой, предмет длительного использования в плавании, воспоминание лирического героя, связанный с фотографией, эстетикой пейзажа; «лестница» - символ перехода из одного плана бытия в другой, перемещение из пространства мёртвых в «белый свет» берлинского дня - переход из гармоничного состояния, забытья, в действительность более ложную, мотив смерти, пресыщенности, тяги к иному миру, предел неблагополучия жителей дома, означает человеческое восхождение, элемент представления во время страстной пятницы, трепет перед жертвой Христа; «стена» - символизирует замкнутое пространство города, дающее укрытие, переходящее в трагизм; «дверь» - граница внешнего хаоса и частного, гармоничного мира, символ освобождения души, воспоминание, которое есть ложь, «врата» - граница смертных и душ блаженных, «ворота» - граница мира живых (частного пространства) и каменного (внешнего), - порог жизни, переходный мотив, нейтральное место; «ключи» - концентрация власти над тайной, освобождением божественного дара, возможность запирать и открывать врата рая, предмет хранит власть над душами, ими владеет апостол, в европейской реальности - потеря власти над выходом из каменной реальности ночью.
Предметы одежды выражают социальный статус героя, через них показано отношение лирического субъекта к персонажам, они - носители качеств и свойств персонажа, эти предметы вскрывают драмы маленьких людей, которые их носят, они - выразители чувств и характера личности: выразители уважения и недоумения, пошлости носителей, представлений и действий, в которых предметы задействованы по их носителям - персонажам; или бедности профессии, через предмет одежды выражена сама жизнь персонажа, смерть персонажа, возраст, рост, отношения к окружающему миру; различных
знаков: внимание, покойность, неомрачимость, побуждения эмоций, действий,
апокалиптического пророчества; предметы обуви - выразители сверх- и ирреальных превращений, диалога героев, бедности, состояния не только человеческого, но и собственно положения города, а также способа выжить в хаосе Европейской ночи.
Звуки приобретают «какофонию», которая обнаруживает состояние мира, воспроизводит картину несчастного существования, трагического, безвыходного; актёры, певец, оркестр создают звуки, которые оскорбляют эстетический мир лирического героя, они ориентированы на невзыскательный вкус посетителей, - воплощают инфернальный хаос; через этот предмет выражена любовь и смирение лирического героя к действительности, которая есть разверстые гласные, удар молнии, лязг электропилы, скрежет железа, беспощадность стихов; также это звуки музыки, звон посуды, моделирующие обстановку физиологическую, наполненную суетой; - лирический герой доведён до абсолютного упадка сил, благодаря радио, звуки проникают и встраиваются в мозг, ДНК, - шум гроз, электричества, а тёмные сыны Европы не предполагают о наличии шумов и лучей более губительных и действующих, - экзистенциальный предел жизненно-важных процессов человеческого существования; «треск» обращённый на благо - писательский дар лирического героя, в других случаях он связан с потусторонней силой и реальностью европейской ночи: имеет негативные последствия, которые выражаются в страхе перед предстоящим.
Напитки служат не только для утоления физиологических потребностей персонажей или лирического героя, но и как предметы, отображающие мотивы их чувств, прагматичных желаний и состояния жизни в данный момент в стихотворных произведениях: «пиво» - напиток отдыха, утоления жажды с утра, для укрощения раскалённого солнца, - оно бессмысленно, не может помочь забыться от проклятия жизни; «грог/коньяк» для лечения простуды и озноба, предмет показывает ситуацию смирения перед гнилой реальностью, желание обойтись выбором только в мелочах; «вино» - пошлый способ соблазнения, псевдоромантический штамп, а так же жертвоприношение за обладание девчонкой, предмет приоткрывает картину похоти, обнаруживает сарказм; «чай» - часть обстановки, контраст с лучами солнца придаёт предмету мгновение надежды на счастье творчества, предмет означает поэзию, которая жива, пока светило не скрылось в закате европейской массовой культуры.
Предметы еды отображают нужду, социальное неустройство - драму, невыносимость существования: «луковый суп» отображает бедность, болезненность, «зловонная треска» тотальный голод: это её запах, насилие над человеком, жалкий паёк.
Запахи образуют: дым табака - тучу, в которой нетрудно распознать картину людей с общей вредной привычкой и вкусом, простых и нервных профессий, с низким уровнем образования и культуры, общество мужчин под влиянием массового сознания; «дух сигары» - знак муки и вреда табачного аромата.
Таким образом, предметы быта расподобляются и становятся участниками хаоса, потустороннего мира, мрака бытия и приближающейся гибели европейской реальности, предметы быта - временные факторы характеров реальности и персонажей, находящихся в тупике и пошлости - им противостоят лучики праведного дела портного Джона Боттома и писательского дара лирического героя, которым, однако, также не удаётся избежать влияния чёрной европейской ночи.
Человеческое тело в анализируемом сборнике стихов также опредмечивается. Предмет «руки» выражает жест отчаяния, безвыходности; возможность погасить слышимость шума и звука; рабочий орган благого дела, службы на войне, «мёртвая рука» влияет на судьбу, переносит в рай, становится причиной бед, отсутствие собственной руки - потеря имени, призвания, неотвратимость судьбы, жестокость и абсурдность мироздания; предмет указывает на трудоспособность, выносливость, силу, опыт, мольбу, тяжесть жизни; если предмет из воска, то - утончённость, эстетику, поклонение; руки, сомкнутые ладонями - мольба и надежда на прощение; сомкнутые в кулак - протест, требование; «грудь» - знак абсурдной действительности (груди женские) и попытки оправдать абсурд, выглядят бульварно-фельетонно, вульгарно, показывают низкопробность спектакля, низменность и убогость варьете, через женские груди лирический герой утверждает невзыскательность посетителей и величайшую трагедию; означает девственность, пышность и расцвет молодости, страсти, соблазн, эстетику, удар ножом в грудь (сердце) показывает непоправимость картины, бессмысленность жизни; отражает муки при жизни, когда грудь сожжена, часть тела, символ сосредоточия чувств поэта, поэтического дара, жизни, как то, что мотивирует лирического героя; божественное присутствие, грудь, пробитая осколком - означает конец пути, разделяет мир на части (отделяет счастье и страдание), чужая рука на груди - конец земного существования, наказание, мученическая судьба, перенос частной жизни на общественную, интертекстуальные события (насмешка над политикой США); грудь покойника - охлаждение жизненных функций, разрыв с чувствами, разрыв с божественным - отсюда «сердце» - выразитель трагедий и переживаний, испытаний, разрыв отношений с Богом; индикатор окружающей действительности; «ноги» пытаются ощупать землю, найти надёжный путь, отрываются от почвы, видоизменяются, меняют пространство мира и приобретают метонимию источника угрозы, самого человека или знак пошлости, аллегорию отказа от дара; «рот» и ротовая полость в целом используются во всех аспектах жизни принадлежащих им персонажам: для пошлого пения, удивления и принятия массового искусства, трупного молчания и безвыходности в раю, довольства тишиной и обмана, усталости и для выражения тяжкого бремени жизни; в предмете тела «глаза» передаётся ограниченный взгляд на мир, остановленный момент настоящего, нравственный урок, когда смотрит только один глаз; предмет воспроизводит целый мир, но это знак пустой реальности, когда глаза - бельма; через них раскрывается потусторонняя сила и проклятие; восприятие таинства мёртвых, видение реальности, но всё это обман; усталость от вечных истин, желание заменить их на лекарство; «голова» представляет собой погибшее сознание, утрату личности, когда отсоединена от тела; зооморфное превращение, и показывает власть потустороннего и начало гибели мира; самоубийцу и познание счастья при падении вниз головой; человеческое «тело» - предмет страданий для лирического героя; когда они слипаются, то это выглядит как блуд, мнимый комфорт, антиприродность, которая ведёт к окаменению всей европейской действительности; - может от того телу лирического героя необходим распад на части; в «теле» заключены видения жизни, которые есть дикость и ложь; оно - предмет мытарств, когда это касается маленького человека, ведь ни в раю, ни на земле нет ему спасения; и лучше «телу» вовсе не жить - здесь и трагедия жизни, а также самой смерти; так же «тело» как пародия на подобие божественного творения - только пошло и ужасно; и куда лучше пребывать «телу» в изначальной форме - эмбрионе, только вечный сон подходит этому предмету.
Таким образом, предметность человеческого тела гипертрофируется по пути европейской действительности, оно уплотняется трагедиями извне и мотивируется в невозможность существования в сознании лирического героя, и уж лучше пребывать в этом мире - спать, как спит зародыш в утробе вечности.
Итак, поэт впитывает действительный мрак Европы (через предметы тела «грудь», «руки»): ближайшая современность - послевоенные два десятилетия - ужасающе повлияли на так необходимое для художника поэтическое вдохновение (выражено через «треск», «чай») - оно воплощается в жуткие формы принятия «удара на себя» (сожжённая «грудь» поэта, собственно предмет «тело» человека), в попытке полюбить окружающую реальность (предметы «рот», «глаза») и, как следствие, в «самоубийстве» или в ёрничестве, что выражается в предметах «голова», «тело». Поэт, застигнутый европейской ночью, воспринимает происходящее как молчаливый ад (предметы быта). В произведениях видны персонажи - конкретные лица из толпы (предметы одежды, еды, а также напитки, запахи), лирический герой наблюдает обычного человека из социального низа, творит во имя чуждой ему души простого человека (предмет тела «грудь»). Он принял европейскую реальность, полюбил её любовью медиумической (предметы природы, одежды, «какофонию», «грудь»), и потому настолько трагичны стихи «Европейской ночи». Без таковой любви художника к европейской действительности Ходасевичу не удалось бы ощутить и раскрыть действительность, какой бы она ни была. Он видит излом культуры: средний европеец доволен своим невежеством, закрыт от искусства, от религиозного начала в искусстве. Маленький человек не замечает, как мир Божий переорганизовывается в пародию и карикатуру, как всю Европу пронизывают неведомые "икс-лучи". Отметив в стихотворениях распад человеческой природы до примитивных рефлексов, полной опустошённости, с помощью имеющегося в стихах предметного мира, который представлен во всей своей жуткой наготе (выводы: предметы природы, быта), отвратности европейского мира, нужно довольно чётко отметить, что сам поэт принял современную реальность, не отстранился от неё, он сочувствует, и так же страдает, он болен от угасающей духовной искры жизни. Особенно явно это отражено в опредмечивании человеческого тела, где через предметы «грудь», «ноги», «глаза», «рот» происходит закономерный и постепенный разрыв отношений с Богом, отказ от божественного дара (вдохновения), усталость от жизни и вечных истин, в результате тело перестаёт быть оболочкой для души и закономерно является частью мира европейской ночи, а значит - такова расплата за принятие европейской реальности, отсюда тяга лирического героя к смерти, вечному забвению, беспробудному сну (предмет «голова», человеческое «тело» вообще). Оскудение людской души выражается в бьющемся смирении, отказе от высокого (горнего мира), безысходном одиночестве, непонятости его лирического героя человеком из социального низа. Фактически всякий предмет в стихах порождает могучие смыслы тайников души поэта. В связи со сказанным выше, следует сделать вывод о лирическом герое как носителе экзистенциального сознания, поскольку лирический герой ищет опору в себе, своём писательском даре («Вдруг из-за туч озолотило...», «Жив Бог! Умен, а не заумен.»), которым готов жертвовать ради маленького человека («Баллада»).
Угасание поэтического вдохновения и осмысленное осуждение себя на безмолвие. Движение Ходасевича от «Путём зерна» через «Тяжёлую лиру» к «Европейской ночи» пророчило этот конец, это безвыходное творческое положение. Если это движение - путь совершенствования, созревания, то оно связано с крепнущим пониманием трагического раздвоения и такого же раздора с естеством - осознанием поэтического бессилия, эпоха угнетала кошмаром поэзию Ходасевича. Неслучайно заглавие финальной книги стихов - «Европейская ночь». Пойманный европейской ночью в процессе движения, поэт не ощущает себя привлечённым на празднество божествами - он познаёт реальность как преисподнюю. Стремящийся к духу, поэт вернулся, отчаявшись, к миру. Страшная и жуткая поэзия «Европейской ночи» - по-настоящему поэзия тления и распада.
Природа для лирического героя соотносится с предметностью «неба»; «туча» - сущность «какофонического мира»: связывается с технократией и электричеством машины, само «небо» - конечность мира, замкнутость и механистичность, «простор небес» выражает узость и едкую привычность; «небо» пустынно и фальшиво; знак пустой реальности для слепого; это дикое воспоминание и фотоснимок, его символика таинственна и инфернальна, но всё же оно - очередной обман. «Земля» - предмет негативный: юдоль страданий, разложения и запрета, значение которого отображается и в высших имматериальных сферах. «Лужа» - постепенное движение материального мира к упадку, причём от общего для всех людей к лицам частным. Предмет «вода» запечатлевает образ пошатнувшегося капиталистического мира, пустое дело, происходящее в течение дня; он связан с бытовой реалией, сковывающей человеческую свободу; предмет нивелируется до пены, вносящей меланхолию, однообразие в процесс жизни, это также обман, возвращающий грех к безвыходности, одиночество, но реки связаны с истоками бытия, в отличие от бесконечного моря жизни; через этот предмет совершается путешествие по волне памяти и фотоснимкам, реалиям мира, которые есть ложь. Предмет природы «трава» теряет свои свойства и обретает характеристику пограничности жизни, запустения, пустоты; «грязь» - это распад, бессмысленность пути. Предмет «камень» - это вымощенный гранитом город, чуждое пространство, место протеста и сопереживания трагедии маленьких людей; примета времени, однообразия, длительности, «высвистанности» и «прособаченности» действительности; состояние мира, страны и людей; наложение воспоминаний на реалии мира, которые есть обман; путь маленьких людей, смирение перед жизнью, миром, судьбой. Деревья как предметы выражают связующую роль с окружающей реальностью и с сознанием лирического героя: если привычному миру приходит конец, то и «липы» не живут в «Берлинском», а если персонажу суждено погибнуть или жить («березняк», «оливы») - то эти предметы природы всегда ожидают его и с распростёртыми объятиями принимают в своё лоно.
Таким образом, природа отражает разрушительную деятельность людей, отчуждённость и безвыходность, трагедию маленького человека, но принятие его таким, каков он есть - без противостояния и мщения.
Быт для лирического героя есть в предметности жилых помещений, которые получают разную коннотацию в зависимости от того, какие люди и ирреальные силы наполняют и окружают эти «дома»: горящие «дачи» становятся контрастными выразителями порочности персонажей в противопоставлении к природе, которая тушит огонь дождём; «дома» приобретают сравнение с демонами, в связи с появлением потусторонних тёмных сил - вероятно, влияние поведения человека; «домик» представляет опрятность, труд и любовь маленьких людей, живущих по правде и в согласии с миром; «дома» как первые свидетели грубого дня в мире, где всё каменное, в том числе и люди; «дом» как знак пустой реальности, не имеющий хозяина, и чуждый для внутреннего мира слепого; «Прокурации» - предмет архитектуры, означающий господство чиновников, но оно мнимо; «домишко» - небольшой, плохой дом, обитель работников, отображает воспоминание о родине, людях, соотносится с седмицей, его полуподвал - гробница работника, бедная смерть, «дома» - проводники процессии зловещей седмицы до «собора», который освящает реальность под своими сводами; «аббатство» включает тело неизвестного солдата, превращает его в общего для всех героя и объединяет общество, но не отстраняет трагедию маленьких людей; «дом свиданий» и «казино» двухэтажного здания - выразители пошлости массовой культуры 20-30-х годов, порочности людей.
Предметы передвижения способствуют перемещению персонажей, лирического героя, позволяют приобретать знания, претерпевать испытания, осознавать сущность действительности, безвыходности, повторяемости событий, и замкнутости воспоминаний: «баркас» - способ преодолеть однообразие бытия, возможность пересечь море жизни, демонстрация всеведущности Каина и расплаты за братоубийство, «лодка» - антитеза покойности жизни в сравнении с изламывающей скукой Каина, символ тупика; «корабль» - пограничный предмет меж мирной, счастливой жизнью и войной, безвременье; «трамвай» - (стая рыб, когда реальность - аквариум, вагонные окна предмета - познание сопричастности к гнилой обстановке) обречённость существования, неизбежная данность; «поезд» связан со смертью, возможность перемещения из городских условий в природные, неизменная реальность обывателя (бездуховность, однообразие жизни); «мотоциклетка» - способность лирического героя перемещаться в пространстве европейской ночи, предмет технического
прогресса, позволяющий быть всюду, наблюдать жизнь, это вездесущность и полнота знания лирического героя.
Предметы интерьера включают: «карандаш» - метонимия тления Каина, качественное трудолюбие портного; «газета» - повторяемость жизни, суетность мира и погружение в него посредством знания событий, для забытья, разнообразие привычного уклада бытия; «стол» связывается с едой и напитками, бунтом против однообразия, носитель пространства персонажей, лирического героя, уклада существования, место мольбы о жизни и творчестве, контраст между жизнью и смертью, расположение объектов, которые повергаются в катастрофу бытия; «граммофонная игла» - большее отягощение окружающей скудости, равнодушия, «игла» портного - помощник в профессиональном деле, - оба предмета моделируют мир (принижают или наполняют трудолюбием); «труба» - источник звука и шума без претензий со стороны реальности, продукт цивилизации, сковывающий природные процессы (свободу человека), связь с миром и судьбой, предмет длительного использования в плавании, воспоминание лирического героя, связанный с фотографией, эстетикой пейзажа; «лестница» - символ перехода из одного плана бытия в другой, перемещение из пространства мёртвых в «белый свет» берлинского дня - переход из гармоничного состояния, забытья, в действительность более ложную, мотив смерти, пресыщенности, тяги к иному миру, предел неблагополучия жителей дома, означает человеческое восхождение, элемент представления во время страстной пятницы, трепет перед жертвой Христа; «стена» - символизирует замкнутое пространство города, дающее укрытие, переходящее в трагизм; «дверь» - граница внешнего хаоса и частного, гармоничного мира, символ освобождения души, воспоминание, которое есть ложь, «врата» - граница смертных и душ блаженных, «ворота» - граница мира живых (частного пространства) и каменного (внешнего), - порог жизни, переходный мотив, нейтральное место; «ключи» - концентрация власти над тайной, освобождением божественного дара, возможность запирать и открывать врата рая, предмет хранит власть над душами, ими владеет апостол, в европейской реальности - потеря власти над выходом из каменной реальности ночью.
Предметы одежды выражают социальный статус героя, через них показано отношение лирического субъекта к персонажам, они - носители качеств и свойств персонажа, эти предметы вскрывают драмы маленьких людей, которые их носят, они - выразители чувств и характера личности: выразители уважения и недоумения, пошлости носителей, представлений и действий, в которых предметы задействованы по их носителям - персонажам; или бедности профессии, через предмет одежды выражена сама жизнь персонажа, смерть персонажа, возраст, рост, отношения к окружающему миру; различных
знаков: внимание, покойность, неомрачимость, побуждения эмоций, действий,
апокалиптического пророчества; предметы обуви - выразители сверх- и ирреальных превращений, диалога героев, бедности, состояния не только человеческого, но и собственно положения города, а также способа выжить в хаосе Европейской ночи.
Звуки приобретают «какофонию», которая обнаруживает состояние мира, воспроизводит картину несчастного существования, трагического, безвыходного; актёры, певец, оркестр создают звуки, которые оскорбляют эстетический мир лирического героя, они ориентированы на невзыскательный вкус посетителей, - воплощают инфернальный хаос; через этот предмет выражена любовь и смирение лирического героя к действительности, которая есть разверстые гласные, удар молнии, лязг электропилы, скрежет железа, беспощадность стихов; также это звуки музыки, звон посуды, моделирующие обстановку физиологическую, наполненную суетой; - лирический герой доведён до абсолютного упадка сил, благодаря радио, звуки проникают и встраиваются в мозг, ДНК, - шум гроз, электричества, а тёмные сыны Европы не предполагают о наличии шумов и лучей более губительных и действующих, - экзистенциальный предел жизненно-важных процессов человеческого существования; «треск» обращённый на благо - писательский дар лирического героя, в других случаях он связан с потусторонней силой и реальностью европейской ночи: имеет негативные последствия, которые выражаются в страхе перед предстоящим.
Напитки служат не только для утоления физиологических потребностей персонажей или лирического героя, но и как предметы, отображающие мотивы их чувств, прагматичных желаний и состояния жизни в данный момент в стихотворных произведениях: «пиво» - напиток отдыха, утоления жажды с утра, для укрощения раскалённого солнца, - оно бессмысленно, не может помочь забыться от проклятия жизни; «грог/коньяк» для лечения простуды и озноба, предмет показывает ситуацию смирения перед гнилой реальностью, желание обойтись выбором только в мелочах; «вино» - пошлый способ соблазнения, псевдоромантический штамп, а так же жертвоприношение за обладание девчонкой, предмет приоткрывает картину похоти, обнаруживает сарказм; «чай» - часть обстановки, контраст с лучами солнца придаёт предмету мгновение надежды на счастье творчества, предмет означает поэзию, которая жива, пока светило не скрылось в закате европейской массовой культуры.
Предметы еды отображают нужду, социальное неустройство - драму, невыносимость существования: «луковый суп» отображает бедность, болезненность, «зловонная треска» тотальный голод: это её запах, насилие над человеком, жалкий паёк.
Запахи образуют: дым табака - тучу, в которой нетрудно распознать картину людей с общей вредной привычкой и вкусом, простых и нервных профессий, с низким уровнем образования и культуры, общество мужчин под влиянием массового сознания; «дух сигары» - знак муки и вреда табачного аромата.
Таким образом, предметы быта расподобляются и становятся участниками хаоса, потустороннего мира, мрака бытия и приближающейся гибели европейской реальности, предметы быта - временные факторы характеров реальности и персонажей, находящихся в тупике и пошлости - им противостоят лучики праведного дела портного Джона Боттома и писательского дара лирического героя, которым, однако, также не удаётся избежать влияния чёрной европейской ночи.
Человеческое тело в анализируемом сборнике стихов также опредмечивается. Предмет «руки» выражает жест отчаяния, безвыходности; возможность погасить слышимость шума и звука; рабочий орган благого дела, службы на войне, «мёртвая рука» влияет на судьбу, переносит в рай, становится причиной бед, отсутствие собственной руки - потеря имени, призвания, неотвратимость судьбы, жестокость и абсурдность мироздания; предмет указывает на трудоспособность, выносливость, силу, опыт, мольбу, тяжесть жизни; если предмет из воска, то - утончённость, эстетику, поклонение; руки, сомкнутые ладонями - мольба и надежда на прощение; сомкнутые в кулак - протест, требование; «грудь» - знак абсурдной действительности (груди женские) и попытки оправдать абсурд, выглядят бульварно-фельетонно, вульгарно, показывают низкопробность спектакля, низменность и убогость варьете, через женские груди лирический герой утверждает невзыскательность посетителей и величайшую трагедию; означает девственность, пышность и расцвет молодости, страсти, соблазн, эстетику, удар ножом в грудь (сердце) показывает непоправимость картины, бессмысленность жизни; отражает муки при жизни, когда грудь сожжена, часть тела, символ сосредоточия чувств поэта, поэтического дара, жизни, как то, что мотивирует лирического героя; божественное присутствие, грудь, пробитая осколком - означает конец пути, разделяет мир на части (отделяет счастье и страдание), чужая рука на груди - конец земного существования, наказание, мученическая судьба, перенос частной жизни на общественную, интертекстуальные события (насмешка над политикой США); грудь покойника - охлаждение жизненных функций, разрыв с чувствами, разрыв с божественным - отсюда «сердце» - выразитель трагедий и переживаний, испытаний, разрыв отношений с Богом; индикатор окружающей действительности; «ноги» пытаются ощупать землю, найти надёжный путь, отрываются от почвы, видоизменяются, меняют пространство мира и приобретают метонимию источника угрозы, самого человека или знак пошлости, аллегорию отказа от дара; «рот» и ротовая полость в целом используются во всех аспектах жизни принадлежащих им персонажам: для пошлого пения, удивления и принятия массового искусства, трупного молчания и безвыходности в раю, довольства тишиной и обмана, усталости и для выражения тяжкого бремени жизни; в предмете тела «глаза» передаётся ограниченный взгляд на мир, остановленный момент настоящего, нравственный урок, когда смотрит только один глаз; предмет воспроизводит целый мир, но это знак пустой реальности, когда глаза - бельма; через них раскрывается потусторонняя сила и проклятие; восприятие таинства мёртвых, видение реальности, но всё это обман; усталость от вечных истин, желание заменить их на лекарство; «голова» представляет собой погибшее сознание, утрату личности, когда отсоединена от тела; зооморфное превращение, и показывает власть потустороннего и начало гибели мира; самоубийцу и познание счастья при падении вниз головой; человеческое «тело» - предмет страданий для лирического героя; когда они слипаются, то это выглядит как блуд, мнимый комфорт, антиприродность, которая ведёт к окаменению всей европейской действительности; - может от того телу лирического героя необходим распад на части; в «теле» заключены видения жизни, которые есть дикость и ложь; оно - предмет мытарств, когда это касается маленького человека, ведь ни в раю, ни на земле нет ему спасения; и лучше «телу» вовсе не жить - здесь и трагедия жизни, а также самой смерти; так же «тело» как пародия на подобие божественного творения - только пошло и ужасно; и куда лучше пребывать «телу» в изначальной форме - эмбрионе, только вечный сон подходит этому предмету.
Таким образом, предметность человеческого тела гипертрофируется по пути европейской действительности, оно уплотняется трагедиями извне и мотивируется в невозможность существования в сознании лирического героя, и уж лучше пребывать в этом мире - спать, как спит зародыш в утробе вечности.
Итак, поэт впитывает действительный мрак Европы (через предметы тела «грудь», «руки»): ближайшая современность - послевоенные два десятилетия - ужасающе повлияли на так необходимое для художника поэтическое вдохновение (выражено через «треск», «чай») - оно воплощается в жуткие формы принятия «удара на себя» (сожжённая «грудь» поэта, собственно предмет «тело» человека), в попытке полюбить окружающую реальность (предметы «рот», «глаза») и, как следствие, в «самоубийстве» или в ёрничестве, что выражается в предметах «голова», «тело». Поэт, застигнутый европейской ночью, воспринимает происходящее как молчаливый ад (предметы быта). В произведениях видны персонажи - конкретные лица из толпы (предметы одежды, еды, а также напитки, запахи), лирический герой наблюдает обычного человека из социального низа, творит во имя чуждой ему души простого человека (предмет тела «грудь»). Он принял европейскую реальность, полюбил её любовью медиумической (предметы природы, одежды, «какофонию», «грудь»), и потому настолько трагичны стихи «Европейской ночи». Без таковой любви художника к европейской действительности Ходасевичу не удалось бы ощутить и раскрыть действительность, какой бы она ни была. Он видит излом культуры: средний европеец доволен своим невежеством, закрыт от искусства, от религиозного начала в искусстве. Маленький человек не замечает, как мир Божий переорганизовывается в пародию и карикатуру, как всю Европу пронизывают неведомые "икс-лучи". Отметив в стихотворениях распад человеческой природы до примитивных рефлексов, полной опустошённости, с помощью имеющегося в стихах предметного мира, который представлен во всей своей жуткой наготе (выводы: предметы природы, быта), отвратности европейского мира, нужно довольно чётко отметить, что сам поэт принял современную реальность, не отстранился от неё, он сочувствует, и так же страдает, он болен от угасающей духовной искры жизни. Особенно явно это отражено в опредмечивании человеческого тела, где через предметы «грудь», «ноги», «глаза», «рот» происходит закономерный и постепенный разрыв отношений с Богом, отказ от божественного дара (вдохновения), усталость от жизни и вечных истин, в результате тело перестаёт быть оболочкой для души и закономерно является частью мира европейской ночи, а значит - такова расплата за принятие европейской реальности, отсюда тяга лирического героя к смерти, вечному забвению, беспробудному сну (предмет «голова», человеческое «тело» вообще). Оскудение людской души выражается в бьющемся смирении, отказе от высокого (горнего мира), безысходном одиночестве, непонятости его лирического героя человеком из социального низа. Фактически всякий предмет в стихах порождает могучие смыслы тайников души поэта. В связи со сказанным выше, следует сделать вывод о лирическом герое как носителе экзистенциального сознания, поскольку лирический герой ищет опору в себе, своём писательском даре («Вдруг из-за туч озолотило...», «Жив Бог! Умен, а не заумен.»), которым готов жертвовать ради маленького человека («Баллада»).
Угасание поэтического вдохновения и осмысленное осуждение себя на безмолвие. Движение Ходасевича от «Путём зерна» через «Тяжёлую лиру» к «Европейской ночи» пророчило этот конец, это безвыходное творческое положение. Если это движение - путь совершенствования, созревания, то оно связано с крепнущим пониманием трагического раздвоения и такого же раздора с естеством - осознанием поэтического бессилия, эпоха угнетала кошмаром поэзию Ходасевича. Неслучайно заглавие финальной книги стихов - «Европейская ночь». Пойманный европейской ночью в процессе движения, поэт не ощущает себя привлечённым на празднество божествами - он познаёт реальность как преисподнюю. Стремящийся к духу, поэт вернулся, отчаявшись, к миру. Страшная и жуткая поэзия «Европейской ночи» - по-настоящему поэзия тления и распада.
Подобные работы
- ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР «ШАРМАНКИ» ЕЛЕНЫ ГУРО В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКО-ЭСТЕТИЧЕСКИХ ИСКАНИЙ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Диссертация , русский язык. Язык работы: Русский. Цена: 500 р. Год сдачи: 2004