ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ДЕРЖАВ В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ РУССКОГО ОФИЦЕРСТВА НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
|
АННОТАЦИЯ 3
Введение 3
1 Представления русского офицерства о вооружённых силах Германской
империи накануне Первой мировой войны 12
1.1 Русская военная периодика о воруженных силах Германской
империи 12
1.2 Армия Германской империи в воспоминаниях русских офицеров . 22
2 Вооруженные силы Австро-Венгерской империи в представлении русского
офицерства 42
2.1 Армия Австро-Венгерской империи на страницах русской военной
периодики 42
2.2 Вооруженные силы Австро-Венгерской империи в дневниках и
мемуарах русских офицеров 49
Заключение 55
Список использованных источников и литературы 57
Введение 3
1 Представления русского офицерства о вооружённых силах Германской
империи накануне Первой мировой войны 12
1.1 Русская военная периодика о воруженных силах Германской
империи 12
1.2 Армия Германской империи в воспоминаниях русских офицеров . 22
2 Вооруженные силы Австро-Венгерской империи в представлении русского
офицерства 42
2.1 Армия Австро-Венгерской империи на страницах русской военной
периодики 42
2.2 Вооруженные силы Австро-Венгерской империи в дневниках и
мемуарах русских офицеров 49
Заключение 55
Список использованных источников и литературы 57
Актуальность обусловлена усилившемся в последние десятилетия интересом исследователей как к различным проявлениям в исторических и культурных контекстах базовой семантической оппозиции «свой» / «чужой» в целом, так и к накопленному за многие века опыту конструирования образа врага. В области исторической имагологии наблюдается значительный интерес к изучению военных конфликтов как примера кульминации развития образов, их наполнение и дальнейшее влияние на представления о враге. Также сейчас происходит сдвиг основного ориентира исторической имагологии от ранее обозначенных границ применения. Ввиду подобного интереса, данная работа фокусирует своё внимание, в первую очередь, не на период активных боевых действий, а на предвоенное время.
Степень изученности темы. Изучение Первой мировой войны началось почти сразу с её окончанием. Первые работы на начинают выходить в 20-30¬ых годах. Среди них можно выделить совместную работу Е. Болтина и Ю Вебера . В ней авторы описывают события «империалистической» войны начиная с сараевского убийства и заканчивая подписанием Версальского мирного договора. Наряду с другими в работе рассматривается и тема русского офицерства. С одной стороны, в контексте общей готовности армии и, в частности, ее офицерского корпуса к боевым действиям; с другой, затрагивается проблема их отношения к революционным событиям и последующая поддержка большевиков.
А. М. Зайончковский в своей работе подробно разбирает подготовку стран, боевые действия и финальное положение Европы к концу войны. В своем труде автор рассматривает войну с точки зрения теории и последовательно описывает ход боевых действий. Русское офицерство используется в работе исключительно для сравнения по количеству унтер - офицеров, обер-офицеров, штаб-офицеров и генералитета у разных армий. Подобным подходом в своих работах пользуются О. Р. Айрапетов , Д. В. Вержховский , М. В. Оськин , Е. З Барсуков , М. Гилберт , Д. Киган , А. А.Могилевич и М. Э Айрапетян , Л. Г. Бескровный
В другой своей работе О. Р. Айрапетов исследует жизненный путь создателя главного управления генерального штаба армии (ГУ ГША) Н. Н. Обручева. Основное внимание относительно армии направлено на описание её функционирования как слаженного механизма. Затронут вопрос ориентира русского офицерства в области военной подготовки. Усиленное внимание, как указывает Олег Рудольфович, было на трёх европейских державах: Франции, Великобритании и Германии (после 1871 г.). У Германской империи и была позаимствована идея формирования генерального штаба армии, а позже и главного управления.
А. А. Керсновский в своей работе в целом охватывает историю армии. Он сфокусирован на внутренних проблемах в организации армии того времени. Русский офицерский корпус рассматривается в рамках динамики собственного улучшения или угасания.
В монографии С. В. Волкова исследуются: формирование, комплектация, быт, социальные проблемы и мораль офицерства с XVIII по XX вв. Армия Германской империи используется для сравнения по основным вопросам исследования, но делается это вскользь, без конкретного акцента. В. Н. Суряев продолжает работу Волкова, но сужает исследуемый период от 1900 до 1917 гг., и углубляется в следующей своей работе в период с 1905 по 1917 гг. Он расширяет уже исследованные Волковым темы, но также вскользь упоминает представления офицеров о Германской армии, которые выражает как равную конкуренцию.
П. Г. Култышев обращает внимание на проблемы трансформации образа немца у русского офицерства. Отмечается рыхлость представлений, которая вызвана рядом психологических особенностей и наличие немецкого родства у большого количества офицеров. Указывается, что «немец был для них скорее соперником, у которого стоит учиться и перениматься всё самое лучшее». Из такого комплементарного и, в своём смысле, рыцарского отношения к противнику подчёркивается его ведущая роль в области военного дела.
Л. В. Ланник в своей работе показывает отношение генералитета и высшего офицерства к России с политической точки зрения, а также повествует об эволюции германской военной элиты. Можно отметить, что автор исследует «зеркальную» для данной работы тему, и она также является полезной из-за схожести хронологических рамок, объекта и предмета исследования. Сами работы подобного направления, помимо изучения военной истории начала XX века, разрабатывают и улучшают методологический аппарат подобных тем, что позволяет глубже проанализировать полученные данные.
В. И. Баяндин рассматривает вопросы: подготовки, оснащения и быта в том числе у нижних офицерских чинов. В рамках рассматриваемой темы, автор указывает, что ряд европейских стран были более развиты в военном отношении, чем Российская империя. Крымская война указывается как переломный момент для модернизации армии, после которой офицерство начинает внимательнее отслеживать решение насущных проблем для своей армии во французском и Британском опыте. Уже к концу XX века в ряд «превосходящих» армий, как описывает автор, присоединяется Германская империя, но не описывается с какого переломного момента (события) это происходит.
Исследовательница Е. С. Сенявская в своей работе сконцентрирована на представлениях у армии и общества относительно противников отечества в XX веке. Особое внимание уделяется Германии и её армии. Елена Спартаковна указывает на переход от образа «врага-зверя» в начале войны до образа «врага- человека» к её концу. Это применимо как к армии Г ерманской империи, так и к её союзникам: Австро-венгерской империи, Османской империи и Болгарскому царству. Автор рассматривает армию в целом, не отделяя образы и представления солдат от офицеров. Также подчёркивается общая усталость от боевых действий, братания на фронте.
Объект исследования: Русское офицерство начала XX века.
Предмет исследования: Представления русского офицерства о вооруженных силах центральных держав.
Цель выпускной квалификационной работы - выявить закономерности и динамику формирования представлений русского офицерства о вооружённых силах центральных держав в преддверии Первой мировой войны
Задачи, решаемые для достижения поставленной цели:
- реконструировать образ армий Австро-Венгерской и Германской империи в российской военной периодике;
- выявить общее и особенное в преставлениях об армиях Австро-Венгерской и Германской империй, сложившихся у русского офицерства накануне Первой мировой войны;
- определить характер и динамику изменений в представлениях об армиях центральных держав в военной среде Российской империи.
Хронологические рамки исследования: с начала XX века до Первой мировой войны. Они обоснованы относительно спокойным временем для формирования образа. Это позволяет выявить механизмы формирования этих образов.
Территориальные рамки исследования: Российская империя.
Методологическая база исследования: опирается как на специально¬исторические (историко-генетический, историко-сравнительный, историко¬типологический) методы, так и смежных социогуманитарных наук (контент анализ), а также подходы, выработанные в рамках исторической имагологии. Ключевыми для работы являются понятия «имаготема» и «имагема» . «Имаготема» - мотив переходящий из одной группы в другую (из текста в текст) в пределах воспринимающей общности. «Имагема» - выражает полярные черты образа, невосприимчивые к собственному устареванию. В нашем случае воспринимающие общности находятся в РИА и являются людьми с различными офицерскими званиями. Так же под «Русским Офицерством» - группа людей, имеющие офицерское звание в Русской Императорской армии.
Относительно «образа врага» существует несколько разных подходов. Исследователь А. В. Фатеев понимает под данным понятием общественный ярко выраженный антагонизм, в то числе символ чего-то враждебного для государства и общества. В работах Л. Д. Гудкова и А. Н. Савельева «образ врага» обладает консолидирующим свойством. В первом случае консолидация проходит вокруг человека, обладающего властью и должна гарантировать уничтожение угрозы. Во втором случае консолидация проходит для коллективного решения насущной проблемы.
С. И. Маслаков отмечает, что «Образ врага» может сформироваться в очень короткое время и при этом быть достаточно устойчивым к изменениям в течении длительного промежутка времени Уже сформировавшийся образ вооружённых сил Германской и Австро-Венгерской империи как вражеский устойчиво держится у русского офицерства, начиная с записей в дневниках и заканчивая мемуарами. Конечно, определённые трансформации происходят, но не появляются новые видения врага, а только укореняется ранее заявленная позиция. Е. С. Сенявская, активно разрабатывающая методологический инструментарий исторической имагологии, указывает, что активность в формировании внешних образов проявляется, как правило, далеко не всегда, а именно тогда, когда они становятся инструментом мобилизации населения против врага (внешнего или внутреннего). . Уже после начала сражений в 1914 году начинается. Можно также отметить, что «образ врага» из стихийного стереотипа (всегда в той или иной степени мифологизированного) приобретает свойства идеологемы . Уже во время гражданской войны обе стороны конфликта использовали в рамках своей идеологии образ врага (Германию в частности) как тем или иным способом помогающего противоположной стороне. В своей работе Г. И. Козырев даёт определение понятию «враг» и «образ врага» которых мы будем придерживаться в данном исследовании. Враг - это актор (явление), представляющий собой реальную или мнимую угрозу самому существованию индивида, группы, социума, носитель «антигуманных» свойств и качеств. В свой очередь «образ врага» - это качественная (оценочная) характеристика, сформированная в общественном сознании.
...
Степень изученности темы. Изучение Первой мировой войны началось почти сразу с её окончанием. Первые работы на начинают выходить в 20-30¬ых годах. Среди них можно выделить совместную работу Е. Болтина и Ю Вебера . В ней авторы описывают события «империалистической» войны начиная с сараевского убийства и заканчивая подписанием Версальского мирного договора. Наряду с другими в работе рассматривается и тема русского офицерства. С одной стороны, в контексте общей готовности армии и, в частности, ее офицерского корпуса к боевым действиям; с другой, затрагивается проблема их отношения к революционным событиям и последующая поддержка большевиков.
А. М. Зайончковский в своей работе подробно разбирает подготовку стран, боевые действия и финальное положение Европы к концу войны. В своем труде автор рассматривает войну с точки зрения теории и последовательно описывает ход боевых действий. Русское офицерство используется в работе исключительно для сравнения по количеству унтер - офицеров, обер-офицеров, штаб-офицеров и генералитета у разных армий. Подобным подходом в своих работах пользуются О. Р. Айрапетов , Д. В. Вержховский , М. В. Оськин , Е. З Барсуков , М. Гилберт , Д. Киган , А. А.Могилевич и М. Э Айрапетян , Л. Г. Бескровный
В другой своей работе О. Р. Айрапетов исследует жизненный путь создателя главного управления генерального штаба армии (ГУ ГША) Н. Н. Обручева. Основное внимание относительно армии направлено на описание её функционирования как слаженного механизма. Затронут вопрос ориентира русского офицерства в области военной подготовки. Усиленное внимание, как указывает Олег Рудольфович, было на трёх европейских державах: Франции, Великобритании и Германии (после 1871 г.). У Германской империи и была позаимствована идея формирования генерального штаба армии, а позже и главного управления.
А. А. Керсновский в своей работе в целом охватывает историю армии. Он сфокусирован на внутренних проблемах в организации армии того времени. Русский офицерский корпус рассматривается в рамках динамики собственного улучшения или угасания.
В монографии С. В. Волкова исследуются: формирование, комплектация, быт, социальные проблемы и мораль офицерства с XVIII по XX вв. Армия Германской империи используется для сравнения по основным вопросам исследования, но делается это вскользь, без конкретного акцента. В. Н. Суряев продолжает работу Волкова, но сужает исследуемый период от 1900 до 1917 гг., и углубляется в следующей своей работе в период с 1905 по 1917 гг. Он расширяет уже исследованные Волковым темы, но также вскользь упоминает представления офицеров о Германской армии, которые выражает как равную конкуренцию.
П. Г. Култышев обращает внимание на проблемы трансформации образа немца у русского офицерства. Отмечается рыхлость представлений, которая вызвана рядом психологических особенностей и наличие немецкого родства у большого количества офицеров. Указывается, что «немец был для них скорее соперником, у которого стоит учиться и перениматься всё самое лучшее». Из такого комплементарного и, в своём смысле, рыцарского отношения к противнику подчёркивается его ведущая роль в области военного дела.
Л. В. Ланник в своей работе показывает отношение генералитета и высшего офицерства к России с политической точки зрения, а также повествует об эволюции германской военной элиты. Можно отметить, что автор исследует «зеркальную» для данной работы тему, и она также является полезной из-за схожести хронологических рамок, объекта и предмета исследования. Сами работы подобного направления, помимо изучения военной истории начала XX века, разрабатывают и улучшают методологический аппарат подобных тем, что позволяет глубже проанализировать полученные данные.
В. И. Баяндин рассматривает вопросы: подготовки, оснащения и быта в том числе у нижних офицерских чинов. В рамках рассматриваемой темы, автор указывает, что ряд европейских стран были более развиты в военном отношении, чем Российская империя. Крымская война указывается как переломный момент для модернизации армии, после которой офицерство начинает внимательнее отслеживать решение насущных проблем для своей армии во французском и Британском опыте. Уже к концу XX века в ряд «превосходящих» армий, как описывает автор, присоединяется Германская империя, но не описывается с какого переломного момента (события) это происходит.
Исследовательница Е. С. Сенявская в своей работе сконцентрирована на представлениях у армии и общества относительно противников отечества в XX веке. Особое внимание уделяется Германии и её армии. Елена Спартаковна указывает на переход от образа «врага-зверя» в начале войны до образа «врага- человека» к её концу. Это применимо как к армии Г ерманской империи, так и к её союзникам: Австро-венгерской империи, Османской империи и Болгарскому царству. Автор рассматривает армию в целом, не отделяя образы и представления солдат от офицеров. Также подчёркивается общая усталость от боевых действий, братания на фронте.
Объект исследования: Русское офицерство начала XX века.
Предмет исследования: Представления русского офицерства о вооруженных силах центральных держав.
Цель выпускной квалификационной работы - выявить закономерности и динамику формирования представлений русского офицерства о вооружённых силах центральных держав в преддверии Первой мировой войны
Задачи, решаемые для достижения поставленной цели:
- реконструировать образ армий Австро-Венгерской и Германской империи в российской военной периодике;
- выявить общее и особенное в преставлениях об армиях Австро-Венгерской и Германской империй, сложившихся у русского офицерства накануне Первой мировой войны;
- определить характер и динамику изменений в представлениях об армиях центральных держав в военной среде Российской империи.
Хронологические рамки исследования: с начала XX века до Первой мировой войны. Они обоснованы относительно спокойным временем для формирования образа. Это позволяет выявить механизмы формирования этих образов.
Территориальные рамки исследования: Российская империя.
Методологическая база исследования: опирается как на специально¬исторические (историко-генетический, историко-сравнительный, историко¬типологический) методы, так и смежных социогуманитарных наук (контент анализ), а также подходы, выработанные в рамках исторической имагологии. Ключевыми для работы являются понятия «имаготема» и «имагема» . «Имаготема» - мотив переходящий из одной группы в другую (из текста в текст) в пределах воспринимающей общности. «Имагема» - выражает полярные черты образа, невосприимчивые к собственному устареванию. В нашем случае воспринимающие общности находятся в РИА и являются людьми с различными офицерскими званиями. Так же под «Русским Офицерством» - группа людей, имеющие офицерское звание в Русской Императорской армии.
Относительно «образа врага» существует несколько разных подходов. Исследователь А. В. Фатеев понимает под данным понятием общественный ярко выраженный антагонизм, в то числе символ чего-то враждебного для государства и общества. В работах Л. Д. Гудкова и А. Н. Савельева «образ врага» обладает консолидирующим свойством. В первом случае консолидация проходит вокруг человека, обладающего властью и должна гарантировать уничтожение угрозы. Во втором случае консолидация проходит для коллективного решения насущной проблемы.
С. И. Маслаков отмечает, что «Образ врага» может сформироваться в очень короткое время и при этом быть достаточно устойчивым к изменениям в течении длительного промежутка времени Уже сформировавшийся образ вооружённых сил Германской и Австро-Венгерской империи как вражеский устойчиво держится у русского офицерства, начиная с записей в дневниках и заканчивая мемуарами. Конечно, определённые трансформации происходят, но не появляются новые видения врага, а только укореняется ранее заявленная позиция. Е. С. Сенявская, активно разрабатывающая методологический инструментарий исторической имагологии, указывает, что активность в формировании внешних образов проявляется, как правило, далеко не всегда, а именно тогда, когда они становятся инструментом мобилизации населения против врага (внешнего или внутреннего). . Уже после начала сражений в 1914 году начинается. Можно также отметить, что «образ врага» из стихийного стереотипа (всегда в той или иной степени мифологизированного) приобретает свойства идеологемы . Уже во время гражданской войны обе стороны конфликта использовали в рамках своей идеологии образ врага (Германию в частности) как тем или иным способом помогающего противоположной стороне. В своей работе Г. И. Козырев даёт определение понятию «враг» и «образ врага» которых мы будем придерживаться в данном исследовании. Враг - это актор (явление), представляющий собой реальную или мнимую угрозу самому существованию индивида, группы, социума, носитель «антигуманных» свойств и качеств. В свой очередь «образ врага» - это качественная (оценочная) характеристика, сформированная в общественном сознании.
...
У исследуемых образов можно выделить сходные и различные черты. Из сходного: Во-первых, оба они формируются во второй половине XIX века, где кульминационным моментом становится война. У образа Вооружённых сил Германской империи это Франко-Прусская война 1870-1871 годов. У вооружённых сил Австро-Венгерской империи это два военных конфликта. Первый - Австро-Итало-Французская война 1859 года. Второй - Австро- Прусско-Итальянская война 1866 года.
Также одинаково проходит динамика образов. С момента формирования они закрепляются в своих имаготемах и далее во временном отрезке становятся только больше и увереннее. Подобный образом ведёт себя динамика образов в период Первой мировой войны, они находят своё подтверждение на практике, но относительно друг друга они идут в разные стороны.
Различий у образов и их динамики гораздо больше. Образ вооружённых сил Германской империи имеет четыре имаготемы, а образ вооружённых сил Австро-Венгрии имеет всего две. Германские имаготемы: «техническое превосходство», «профессионализм командного состава», «развитая инфраструктура» и относящаяся только к мемуарам «преждевременная готовность». Австро-Венгерские имаготемы: «дезорганизованная армия», «союзник Германской империи».
Германские имаготемы в периодической печати: ««техническая оснащённость», «упадок офицерского корпуса», «лидерство военного законодательства». Австро-Венгерские имаготема периодической печати: «несерьезность». Разница имаготем заключается в их количестве, и тех наполняющих их мотивах. У Германии мотивы «силы», у Австро-Венгрии мотивы «слабости».
Если говорить про общее и частное в самих представлениях, то относительно Германской империи можно выделить следующее: У всех офицеров было представление о «могущественных» вооружённых силах Германской империи. Имаготемы отражают общие мотивы, формировавшие образ. Относительно частного можно выделить разные акцент, которые расставляли офицеры русской императорской армии. Разное количество оснащения для наполнения технической силы, разное происхождение хорошей подготовки офицерского корпуса.
У вооружённых сил Австро-Венгерской империи общим будет образ «слабости» в военном отношении. Частное будет проявляется в обрисовке такого положения с разных сторон. Либо акцент будет сделан на многонациональность, либо на хрупкость, либо на указание отсутствия самостоятельности как таковой.
Время жизни этих образов соотносится с формальными датами существования этих государств. Они стали неотъемлемой их частью, что позволяет образу закрепиться ещё глубже, но уже в исторической памяти об этих государствах.
Также одинаково проходит динамика образов. С момента формирования они закрепляются в своих имаготемах и далее во временном отрезке становятся только больше и увереннее. Подобный образом ведёт себя динамика образов в период Первой мировой войны, они находят своё подтверждение на практике, но относительно друг друга они идут в разные стороны.
Различий у образов и их динамики гораздо больше. Образ вооружённых сил Германской империи имеет четыре имаготемы, а образ вооружённых сил Австро-Венгрии имеет всего две. Германские имаготемы: «техническое превосходство», «профессионализм командного состава», «развитая инфраструктура» и относящаяся только к мемуарам «преждевременная готовность». Австро-Венгерские имаготемы: «дезорганизованная армия», «союзник Германской империи».
Германские имаготемы в периодической печати: ««техническая оснащённость», «упадок офицерского корпуса», «лидерство военного законодательства». Австро-Венгерские имаготема периодической печати: «несерьезность». Разница имаготем заключается в их количестве, и тех наполняющих их мотивах. У Германии мотивы «силы», у Австро-Венгрии мотивы «слабости».
Если говорить про общее и частное в самих представлениях, то относительно Германской империи можно выделить следующее: У всех офицеров было представление о «могущественных» вооружённых силах Германской империи. Имаготемы отражают общие мотивы, формировавшие образ. Относительно частного можно выделить разные акцент, которые расставляли офицеры русской императорской армии. Разное количество оснащения для наполнения технической силы, разное происхождение хорошей подготовки офицерского корпуса.
У вооружённых сил Австро-Венгерской империи общим будет образ «слабости» в военном отношении. Частное будет проявляется в обрисовке такого положения с разных сторон. Либо акцент будет сделан на многонациональность, либо на хрупкость, либо на указание отсутствия самостоятельности как таковой.
Время жизни этих образов соотносится с формальными датами существования этих государств. Они стали неотъемлемой их частью, что позволяет образу закрепиться ещё глубже, но уже в исторической памяти об этих государствах.
