ГЕНДЕРНЫЕ МОДЕЛИ СВЯТОСТИ В АНГЛОСАКСОНСКОЙ АГИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ VIII-XI ВВ.: СОЦИАЛЬНАЯ РОЛЬ И КУЛЬТУРНЫЙ ФУНКЦИОНАЛ
|
Введение 3
1 Исторический и биографический контексты создания житийных произведений в рамках развития и проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв 21
1.1 Развитие англосаксонской церкви и англосаксонских королевств Британии в VIII¬XI вв 21
1.2 Житийные произведения в контексте проповеднической и миссионеркой
деятельности англосаксонской церкви 41
Глава 2 Гендерные модели святости в произведениях раннеанглосаксонской и
позднеанглосаксонской агиографии: механизмы конструирования 52
2.1 Типология и механизмы конструирования гендерных моделей в
раннеанглосаксонской агиографии VIII-IX вв 52
2.2 Типология и механизмы конструирования гендерных моделей в
позднеанглосаксонской агиографии X-XI вв 76
Глава 3 Сюжетные и социальные функции гендерных моделей святости: причины трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв 102
3.1 Функции гендерных моделей в структуре агиографических произведений 102
3.2 Социальная роль и культурные функции гендерных моделей святости в
англосаксонском обществе и англосаксонской церкви 118
Заключение 135
Список использованных источников и литературы 140
Приложение А Список публикаций, выступлений на конференциях по теме ВКР 160
1 Исторический и биографический контексты создания житийных произведений в рамках развития и проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв 21
1.1 Развитие англосаксонской церкви и англосаксонских королевств Британии в VIII¬XI вв 21
1.2 Житийные произведения в контексте проповеднической и миссионеркой
деятельности англосаксонской церкви 41
Глава 2 Гендерные модели святости в произведениях раннеанглосаксонской и
позднеанглосаксонской агиографии: механизмы конструирования 52
2.1 Типология и механизмы конструирования гендерных моделей в
раннеанглосаксонской агиографии VIII-IX вв 52
2.2 Типология и механизмы конструирования гендерных моделей в
позднеанглосаксонской агиографии X-XI вв 76
Глава 3 Сюжетные и социальные функции гендерных моделей святости: причины трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв 102
3.1 Функции гендерных моделей в структуре агиографических произведений 102
3.2 Социальная роль и культурные функции гендерных моделей святости в
англосаксонском обществе и англосаксонской церкви 118
Заключение 135
Список использованных источников и литературы 140
Приложение А Список публикаций, выступлений на конференциях по теме ВКР 160
Актуальность исследования. Англосаксонская агиография представляет собой уникальное сочетание агиографических, интеллектуальных и религиозных традиций раннесредневековой Европы. На ее формирование оказали влияние, прежде всего, континентальная (или римская) традиция и не менее уникальная по своему содержанию ирландская агиография, долгое время развивавшаяся в особых условиях субстрата традиционных верований и христианской религии. Помимо влияния указанных традиций англосаксонские агиографические произведения испытали влияние неугасающих на протяжении всего Раннего Средневековья германских традиционных представлений : подобный синтез различных культурных традиций является достаточно редким феноменом в эпоху Раннего Средневековья, возможность изучения которого представляется исследователю не так часто. Изучение англосаксонских агиографических текстов, воплощающих в себе несколько религиозных традиций, позволяет реконструировать образ мышления общества в эпоху христианизации и в более поздние периоды, а также принципы и характер взаимодействия разных культурных традиций.
Примечательно также и то, что агиография оказывалась тесно связана с локальной идентичностью религиозных сообществ англосаксонской Британии. Данный аспект в современной отечественной и зарубежной историографии является малоизученным, однако его рассмотрение позволит более детально изучить историю церковных структур и историю отдельных англосаксонских территориальных религиозных сообществ, существующих по сей день. Более пристальное изучение житийной литературы и биографий локальных англосаксонских святых позволит выяснить, для каких целей создавались эти биографии и какую роль они играли в поддержании идентичности локальных общин и в политико - правовых спорах с другими общинами. Таким образом, агиография обладает значительным эпистемологическим потенциалом и при исследовании религиозной жизни раннесредневековой Британии, в связи с чем вовлечение данного вид источника в исследования со схожей предметной областью представляется нам необходимым.
Помимо вышеперечисленного англосаксонская агиографическая и проповедническая литература являются богатым материалом для изучения истории повседневности, политических, этнических и иных процессов, поскольку помимо чисто катехизических тем мы находим в ней отражение и других актуальных в данный период проблем: распри англосаксонских правителей, нашествий данов, тем голода, болезней, смерти и т. д. Используя материалы агиографии данного периода, мы также получаем возможность глубже изучить мировоззрение мирян и церковнослужителей.
Англосаксонская агиография также не обошла стороной проблему гендерных отношений, морально-этических и семейно-брачных тем, которые и являются предметом настоящего исследования. Через агиографические и проповеднические произведения, предназначенные для чтения во время богослужений, церковь пыталась сформировать у мирян определенные модели гендерных и семейных отношений. Изучение данных моделей в контексте взаимоотношений церкви и мирян, в свою очередь, позволяет реконструировать отношение церкви к гендерным ролям и гендерным образам, а также понять установки, которые пыталась донести церковь своей пастве, что, в свою очередь, затрагивает проблему информационного потенциала агиографического текста.
Англосаксонской агиографии посвящено множество трудов в англоязычной историографии, в которых рассматривались источники происхождения взглядов агиографов, давалась обобщенная характеристика агиографическим и проповедническим произведениям, их сюжетам, выявлялись связи между различными агиографическими традициями Средневековой Европы, приводилась источниковедческая критика некоторых агиографических произведений. Отдельными авторами поднималась проблема социальных функций агиографических текстов, однако попытки их выявления носили точечный характер . В русскоязычной историографии имеется достаточно небольшой массив литературы, посвященной англосаксонским агиографическим текстам и их авторам, что указывает на недостаточную разработанность данной проблемы.
Таким образом, ограниченные попытки рассмотрения функционального аспекта агиографических предпринимались в англоязычной историографии, а в историографии отечественной данная тематика не получила подробного рассмотрения. В связи с вышеперечисленным научная новизна исследования заключается в рассмотрении характера воздействия христианского текста на раннесредневековое общество в период христианизации и после неё: исходя из вышеперечисленного, выводы настоящего исследования дополнить устоявшиеся в историографии взгляды на культурные и социальные функции агиографии в целом. Отметим также, что тематика исследования актуализируется в контексте популярности в последние десятилетия гендерных исследований.
Историография исследований раннесредневековой агиографии, в частности англосаксонской, включает достаточно обширный массив трудов, посвященный как филологическому, так и историческому изучению житийных произведений, и имеет 200-летнюю историю исследований.
На первом этапе исследования житийных произведений, который можно поместить в рамки XIX-нач. XX вв., исследователи акцентировали внимание преимущественно на филологическом изучении житийной литературы, которое побудило их к изданию письменных памятников англосаксонского периода. С XIX в. начинаются первые публикации сборников англосаксонских житий. В 1840-х гг. выходят «The Homilies of the Anglo-Saxon Church. Containing the Sermones Catholici or Homilies of Aelfric» Б. Торпа и Общества Антикваров Лондона, которые включили переводы проповеднических текстов англосаксонского агиографа Эльфрика Эйншамского. Данное издание включило в себя 95 проповедей, расположенных по календарю христианских праздников.
Чуть позже, в 1880-х гг., В. В. Скит выпустил полное собрание житийных текстов упомянутого ранее Эльфрика Эйншамского - «^lfric’s Lives of Saints» (1884) . Стоит отметить, что исследователи англосаксонской агиографии на данном этапе акцентировали внимание преимущественно на произведениях Эльфрика в то время, как другие англосаксонские агиографы оказывались вне поля внимания их научных трудов. Во многом, это связано с созданным в XIX в. образом Эльфрика как старательного учителя, проповедника и богослова, что можно объяснить влиянием идей романтизма с их пристрастием к национальным колориту, культуре, языку и т . д . Более поздними английскими филологами, обратившимися к гомилетическим, экзегетическим и агиографическим произведениям Эльфрика были Ч. Смит и И. Вилкс : ими были проанализированы синтаксические составляющие, порядок и формы слов, грамматика в трудах Эльфрика и их стилистические особенности.
Образ Эльфрика стал популярным и на континенте, что подогрело интерес германских филологов к изучению его произведений: этому способствовала также статья немецкого филолога Э. Дитриха «Abt Aelfrik: Zur Literatur-Geschichte der angelsachsischen Kirche» (1855) , в которой предпринимается первая попытка системно проанализировать его биографию и дать представление о канонах, транслируемых Эльфриком в своих трудах. В это же время в Германии развивается аналогичная практика филологического изучения английской агиографии, в частности, Х. В. М. Грейн издаёт сборник экзегетических сочинений Эльфрика о Новом Завете. Во 2 пол. XIX-нач. XX в. на труды Эльфрика обратили внимание такие немецкие филологи, как Т. Вольфарт, М. Брауншвейгер, Б. Шрёйдер, Г. Швердтфегер, Н. Брюлль, О. Шюллер.
Подводя промежуточный итог, скажем, что на данном этапе отсутствовали исследования, рассматривающие англосаксонскую житийную литературу в исторических условиях её создания: исследователи на обозреваемом этапе не ставили в качестве целей своих исследований выявить ретроспективную информацию, содержащуюся в литературных памятниках. На обозначенном этапе также можно выделить германскую и английскую филологические традиции изучения англосаксонской агиографической литературы, развивавшиеся параллельно друг другу: как было сказано ранее, во многом, интерес к произведениям Эльфрика, переводу его житий и гомилетических произведений был вызван образом самого Эльфрика в контексте развития идей романтизма, сподвигших немецких и английских филологов к изучению языков и литературы германских народов в Ранее Средневековье, в которых представителями обеих традиций искались истоки и «корни» национальной культуры.
Второй этап, который можно обозначить в рамках 1 пол. XX вв., положил начало историческим исследованиям житий и появлению теоретических работ по проблемам святости, чудес и других феноменам, связанным с культами святых. Первые исследования, касающиеся теоретического изучения житийной литературы, были предприняты И. Делё и Ф. Граусом. В своих трудах, «The Legends of the Saints» (1905) и «Herscher Und Heiliger Im Reich Der Merowinger: Studien Zur Hagiographie Der Merowinerzeit» (1965) они проанализировали континентальную агиографическую традицию Средних Веков и поставили некоторые программные цели изучения житийных текстов: реконструкция механизмов создания историй и легенд о святых, анализ исторического контекста написания житий, выявление ретроспективной информации из агиографической литературы. С трудов И. Делё и Ф. Грауса принято связывать появление т. н критической агиографии, методы и подходы которой применяются в современных исследованиях. Методологические установки И. Делё и Ф. Грауса оказали влияние на последующих авторов, исследующих житийные произведения, в частности, на П. Петерса, М. ван Эсбрука. Данными авторами агиографические произведения были выделены в качестве отдельного жанра, особенности и характеристики которого стали предметом их исследований.
Вопросы об истоках житийной литературы и культах святых впервые подняли Ф. Халкин и П. Браун, которые ввели в оборот произведения позднеантичной и византийской агиографии. Авторы в своих трудах «L’ Hagiographi Byzantine au de L'Histoire» (1966) и «The cult of the saints : its rise and function in Latin Christianity» (1981)23, соответственно, дали обширное представление о социальных функциях культов святых, на основе анализа изучаемых житий выделили основных героев данных произведений, проанализировали проблему взаимодействия власти и святости и т. д. П. Браун приходит к выводу о том, что сам концепт святости, получивший своё дальнейшее развитие в Раннее Средневековье, формируется именно в Позднеантичный период . В этом автор видит ментальное отличие двух разных эпох.
Феномену святости посвятил свою работы П. Делюз. Из самых известных работ данного автора стоит выделить «Conditions sociologiques de la saintetd canonisee» (1960), «Sociologie et canonisations» (1969), «L’Evolution des attitudes religieuses en Occident» (1978). П. Делюз приходит к выводу о том, что святость является социальным конструктом, воплощающим представления людей о сверхъестественном.
На 1970-1990-е гг. приходится расцвет общетеоретических и частных исследований феномена святости, выполненных на основе широкого круга западной и восточной агиографии. Здесь стоит отметить таких авторов, как А. Воше, который в своей книге «La saintetd en Occident aux demiers siecles du Moyen Age d’apres les proces de canonisation et les documents hagiographiques» (198 8) впервые типологизировал различные модели святости, отметив три основных типа святых: первый - служителя церкви (священники, пасторы, прелаты, аскеты); второй - аристократические святые (в основном короли); третий - святые миряне. На основе житийной литературы меровингского периода им также была подчеркнута связь между социальным происхождением и святостью. Сравнительными исследования в данный период занимались также Дж. Т. Шуленберг 30, упомянутый ранее П. Браун: перечисленные авторы ставили своей целью - раскрыть взаимосвязи между святостью и такими факторами, как пол, возраст, социальная принадлежность, а также разработать классификацию святых по принципам их почитания.
Данный период также ознаменовался масштабным изданием англосаксонских житийных произведений. Их издание на рассматриваемом историографическом этапе не ограничивается обращением исключительно к житиям Эльфрика: в связи с этим можно сказать, что англоязычные авторы в 1980-2000 гг. всё чаще стремились к системному изучению авторов англосаксонской агиографической традиции. Здесь стоит отметить таких учёных, как Б. Колгрейв, Дж. К. Поуп, К. Фелл, С. Ридьярд, Ч. Джонс, Д. Г. Скрэг, К. Ньюман де Вивгар, П. Хантер-Блэйр, Дж. Кемпбелл, М. Лапидж. Данными авторами были проанализированы отдельные жизнеописания святых, проведен подробный источниковедческий и текстологический анализ житий, а также представлен перевод житийных произведений с древнеанглийского языка. Из исследователей, занимавшихся источниковедческой проблематикой англосаксонских житий, в данный период выделяются С. Сметана и П. Зеттель : ими выявлены континентальные источники житий и проповедей Эльфрика.
Среди редакторов новых изданий агиографических текстов стоит назвать упомянутого ранее Дж. К. Поупа и М. Р. Годдена, которые в 1960-1970-х гг. произвели перевод и опубликовали вторую серию католических гомилий Эльфрика; Дж. Нидхам выполнил перевод житий трёх английский святых: Освальда, Эдмунда и Связина ; Р. К. Лав осуществила перевод житий святых Бирина, Кинельма и Румвольда, а также перевод женских житий Госцелина Кентерберийского ; М. Лапидж и М. Уинтерботтом перевели житие св. Этельвольда, восстановили биографию святого, выявили -интер и гипертекстуальные связи списков житий между собой .
Далее следует обозначить третий этап исследований англосаксонской житийной литературы, проходивший на новом методологическом уровне под влиянием актуальных для данного времени историографических идей: его рамки, в свою очередь, охватывают 2 пол. XX-н. в. Значительное влияние на агиографические исследования в обозначенный период оказали такие историографические тренды, как лингвистический поворот, гендерная, женская история, история памяти и т. д.
Из представителей, посвятивших свои научные изыскания изучению гендерной истории, можно отметить Х. Дамико, А. Х. Олсен, Ш. Хорнер и их исследования о женских образах в древнеанглийской литературе; К. Б. Пастернак, Л. М. С. Вестон, изучавших темы сексуальности в древнеанглийских произведениях ; Р. МакДаниэл и её книгу «The Third Gender and ^Ifric’s Lives of Saints» (2018), посвященную проблемам гендера и сексуальности в житиях Эльфрика.
Подходы истории памяти к англосаксонскому материалу о святых предприняла попытки апробировать К. Кубит в своей статье «Memory and narrative in the cult of early Anglo-Saxon saints» (2000) . Помимо данной проблематики в поле зрения автора оказались тема сексуальности и брака в житийных произведениях, которые были рассмотрены в статье «Virginity and Misogyny in Tenth- and Eleventh-Century England» (2002) ; темы эсхатологический ожиданий в контексте «1000 года» поднимались автором в статье «Apocalyptic and eschatological thought in England around the year 1000» (2015).
Рассматривая данные темы, автор выявил связи между движением за церковную реформу, ожиданием «1000 года», темами целибата и «духовного брака».
Отечественная историография, посвященная англосаксонской житийной литературе, имеет меньший массив исследований по сравнению с англоязычной историографией. Российские исследователи обратились к системному исследованию проблем святости и феноменам культов святых только в постсоветский период.
В дореволюционный период жития, преимущественно древнерусские, изучались в контексте филологии и литературоведения: в качестве основных авторов в данный период стоит выделить Ф. И. Буслаева, И. С. Некрасова, В. А. Яковлева, А. Н. Пыпина, А. Н. Веселовского. Советские исследования, в свою очередь, посвященные, прежде всего, изучению древнерусской житийной литературе, носили антирелигиозную повестку и испытали на себе влияние марксистских идей в отношении церкви и религиозной культуры, как подметила О. Г. Гжибовская. Однако советскими исследователями были подняты значимые вопросы изучения культов и реликвий, которые актуальны и в настоящее время: А. С. Хорошевым изучались политические смыслы канонизации ; трансформацией, происхождением культов, их изучением как социокультурного явления занимались М. В. Горев, А. Б. Ранович. Однако большинство советских исследований не были нацелены на объективную и всестороннюю оценку перечисленных явлений: характер исследований житийных произведений и культов святых был направлен на их «разоблачение».
Проблемам моделей святости, их функционалу, образу святых, возникновению и значению культов святых уделил внимание в своей диссертации «Агиографические модели позднего англосаксонского периода» (2000) М. П. Омельницкий, которым были всесторонне рассмотрены источниковедческие и историографические проблемы изучения житий. На основе корпуса позднеанглосаксонских житий автор выявил истоки образов святых и пришёл к выводу о значительном влиянии на агиографическую традицию англосаксов традиционных языческих представлений.
В отдельных монографиях таких, как «Образ святого в англосаксонской литературной и агиографической традиции (на материалах Поэмы “Гутлак “А” и “Vita Sancti Gutlaci” Феликса Кроуландского)» (1997), «Жития трех английских святых Эльфрика: св.Освальда, св.Эдмунда, св.Свизина» (1997), «Древнеанглийские святые. Древнеанглийские проповеди и жития об англосаксонских святых: Альбане, Этельтрут, Милдред, Неоте, Дрихтхельме, Ферзи и Чаде» (1999) М. П. Омельницкий рассмотрел истоки культов английских святых и их биографии.
И. И. Болдыревой рассмотрены аспекты жизни женского монашества в Британии VII-VIII вв., в своей диссертации «Женщина в англосаксонском обществе и его письменной культуре конца IX - середины XI вв.» (2009) автор проанализировала англосаксонские поэтические, прозаические и житийные произведения на предмет тр ансформации и изменений женских образов.
Можно обозначить также исследования, посвященные отдельным культам и биографиям святых. Среди них стоит отметить работу Е. В. Денисовой о культе святых королевской крови ; Д. Э. Базяевой и Н. А. Шадриной о ветхозаветном переложении мифа о Юдифь в англосаксонской агиографии ; Ю. М. Прогуновой о святой Леобе; И. Г. Матюшиной о короле Эдуарде Исповеднике.
Теоретические работы о феномене святости и его функционале в отечественной историографии принадлежат Ю. М. Парамоновой и Ю. Е. Арнаутовой : ими выделены и проанализированы топосы латинской житийной литературы. А. И. Филюшкиным и С. А. Яцык был произведен историографический обзор современных трендов и подходов в изучении феномена святости.
Суммируя обзор теоретических исследований по проблемам святости, можно выявить следующие методологические направления её исследований и других, связанных с данной проблемой тем: функциональное, социо-историческое, культурно-антропологическое, гендерное, макроисторическое и квантитативное. Представителем первого направления можно считать упомянутого ранее П. Брауна; второго - А. Воше; третьего - П. Мариани; четвёртого - Ш. Фармер; пятого - Д. Летта.
Подводя итоги анализа историографии, стоит сказать, что история изучения англосаксонской агиографии накопила достаточно обширный корпус исследований. Кроме того, научные изыскания в области изучения средневековой агиографии привели к появлению общих теоретизирующих работ, посвященных феноменам святости, чудес, развитию культов святости и т. д. Исследования англосаксонской агиографии прошли путь от публикации и филологической критики к исследованию житий как исторического источника: до XX в. житийные произведения не воспринимались как ценный источник, содержащий ретроспективную информацию по различным аспектам исторических реалий. В XIX в. изучение агиографии получило новый импульс, связанный с развитием филологии и идеями поиска первоистоков национальных культур, что было особенно актуально в контексте развития националистических идей в данное время.
И только в XX в. появляются методы критического анализа житий, а в конце столетия изучение агиография встраивается в актуальные тренды гендерных, дискурсивных исследований, исследований памяти. В изучении агиографии, как можно было убедиться, ищутся актуальные тематики, на которые появляются в сер. XX-нач. XXI новые социальные запросы (здесь мы имеем в виду женские, гендерные исследования, исследования исторической памяти на материале агиографических произведений). Зарубежная историография рассматриваемой темы впитала в себя новейшие тренды исторической науки XX в., в результате чего в ней сложился достаточно объемный корпус исследований агиографических и проповеднических произведений.
В отечественной историографии подобная традиция не сложилась: современные исследования англосаксонских житий, во многом, заимствовали западные подходы и теории к исследованию проблем чудес, святости и т. д. Однако в российской исторической науке имеется значительный корпус исследований, посвященных древнерусской житийной литературе. Тема англосаксонской агиографии является достаточно непопулярной и нестандартной для отечественных исследователей, однако, как было замечено нами ранее, в российской историографии имеются исследования об отдельных культах святых, а также общетеоретические исследования по проблемам святости. Однако меньшее количество исследований касалось функций святости и фигур святых в раннесредневековых обществах. Ещё меньший корпус исследований посвящен рассмотрению гендерных моделей святости, их социальному и культурному функционалу.
Постановка проблемы исследования. В исследовании ставится проблема информационного потенциала агиографического текста, его воздействия и роли в процессах включения раннесредневекового общества в христианскую традицию через практики чтения и слушания.
Объект: произведения англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Предмет: гендерные модели святости в англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Гипотеза исследования. Социальный функционал гендерных моделей святости ранней англосаксонской и поздней англосаксонской агиографии претерпел изменения под воздействием религиозных и политических процессов в Британии кон. VIII-нач. XI вв. Если создание гендерных моделей англосаксонскими агиографами и проповедниками в кон. VI¬VIII вв., т. е в период христианизации Британии, было продиктовано необходимостью обучения новообращенных англосаксов основам вероучения и создания новых «эталонных образцов» христианского поведения для них, то дальнейшее развитие данных моделей в период IX-XI вв. было обусловлено движением за монашескую реформу, в процессе которой предполагалось утвердить целибат для лиц духовного звания, а также актуальными на тот момент представлениями о надвигающемся «миллениуме» (или «1000 годе»), который должен был сподвигнуть духовенство и мирян к идее «очищения» и ведения праведного образа жизни.
Цель исследования: выявить социальную роль и культурный функционал женских и мужских моделей святости, характерных для произведений англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Задачи исследования:
1) Охарактеризовать исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, а также выявить их функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв.;
2) Реконструировать основные модели святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях, механизмы создания данных моделей и выявить их трансформацию в обозначенный период;
3) Выявить функционал женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причины их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв.
Хронологические рамки исследования охватывают период VIII-XI вв. Нижняя граница исследования обусловлена появлением первых англосаксонских агиографических произведений, в которых были сформированы сюжетные типы построения жития и основные модели святости, ставшие примером для поздней англосаксонской агиографии. Таким образом, нижнюю хронологическую границу можно считать периодом становления самой англосаксонской агиографической традиции.
Верхняя граница исследования, период которой мы относим к XI в., обусловлена появлением последних произведений и авторов, продолжавших заложенную в VIII-XI вв. агиографическую традицию, и появлением новой англо-нормандской традиции (устоявшуюся после Нормандского завоевания). Таким образом, хронологические рамки обусловлены существованием самой англосаксонской агиографической традиции.
Территориальные рамки исследования очерчены территорией Британских островов и англосаксонских королевств VIII-XI вв, поскольку именно в их рамках развивалась англосаксонская агиография.
В методологической основе исследования лежит принцип историзма, понимаемый как принцип рассмотрения исторических событий, процессов, явлений в динамике их генезиса и развития в связи с конкретно-историческими условиями их существования. На основе данного принципа, выявляются изменения агиографических гендерных моделей, а также анализируется исторический контекст создания агиографических произведений.
Сравнительно-исторический метод, т. е метод направленный на выявление типологических сходств и различий исторических феноменов, процессов и т. д., применяется нами при сравнении агиографических гендерных моделей, а также для выявления их особенностей и общих черт.
Биографический метод, понимаемый нами как метод, направленный на описание, реконструкцию и анализ обстоятельств жизни, результатов деятельности личности, социальной группы, используется для анализа биографий авторов рассматриваемых агиографических произведений.
Описательный метод использовался нами для характеризации образов женских и мужских святых. Анализ описания женских и мужских святых, лексических переменных, которыми описаны данные образы, выявленных нами с помощью контент анализа, позволяют реконструировать женские и мужские образы святости, а также выявить их отличия.
Рассматривая англосаксонские агиографические тексты как, во многом, литературные произведения мы вынуждены обратиться к методам текстологии и текстологической критики, нацеленным на выявление ретроспективной исторической информации, интертекстуальных отношений различных текстов, а также гипертекстуальный связей внутри одного текста.
В основу анализа образов женских и мужских святых положен гендерный подход, в рамках которого гендер понимается как набор символических единиц, находящих выражение в стереотипных представлениях и образах, а также как определенная социальная практика. Анализ образов и стереотипных представлений на основе гендерного подхода также использовался нами для выявления характерных черт женских и мужских образов святости.
Для анализа социальной роли и функционала гендерных моделей святости в исследовании применяется структурно-функциональный подход Б. Малиновского и А. Редклиффа-Брауна, согласно которому любые феномены культуры, верования выполняют определенную «жизненную функцию» в отдельном социуме. Культура, согласно Б. Малиновскому, является самодостаточной функциональной системой, отражающей и удовлетворяющей те или иные потребности социума и отдельных индивидов . Согласно А. Редклифф-Брауну, суть структурно-функционального анализа состоит в выявлении роли социокультурного явления (которое выполняет свою специфическую функцию в общей системе культуры) и характера его функционирования в социальной системе. Структурно¬функциональный анализ в настоящем исследовании, таким образом, позволит глубже проанализировать социальную роль гендерных моделей святости и выявить их функции в англосаксонском обществе.
Феномен гендерных моделей святости также анализируется нами в русле феноменологического подхода М. Элиаде, согласно которому религиозные феномены необходимо понимать как социокультурное явление и рассматривать данные феномены в контексте социальной психологии, привлекая данные герменевтики для интерпретации обрядов, мифов и других элементов религиозных представлений.
Источниковая база исследования. Основные источники исследования были классифицированы по жанровому принципу: в первую группу источников вошли непосредственно житийные произведения VIII-XI вв., которые делятся на агиографию VII-IX,X-XI и XI-XII вв.; во вторую группу источников вошли англосаксонские проповеднические тексты данного периода; в третью группу источников вошли религиозные литературные, в том числе, поэтические произведения о святых англосаксонской Британии; в четвертую группу были включены исторические произведения, содержащие информацию о святых: прежде всего, нами были проанализированы упоминания о святых в «Церковной истории народа Англов» Беды Достопочтенного, а также «Деяния королей Англии» и «Деяния английских епископов» Уильяма Мальмсберийского; пятая группа включает в себя дополнительный корпус источников, выходящих за рамки рассматриваемого нами периода: были привлечены источники VII и XII вв. Также в качестве дополняющих источников были привлечены «Древнеанглийский мартиролог», в котором содержатся упоминания о святых и их поминовениях по месяцам, а также анонимное произведение «О местах упокоения святых».
Выбор перечисленных типов источников обусловлен следующими причинами. Житийные произведения являются наиболее репрезентативными источниками при анализе образов мужский и женских святых. Проповеднические тексты, в свою очередь, содержат примеры жизни святых, затрагивают морально-этические темы, касающиеся семейно¬брачных отношений и иных аспектов, напрямую связанных с феноменами святости и её моделями (как женскими, так и мужскими). В литературных религиозных произведениях также нашли отражение бытовавшие в то время гендерные представления, которые разделяли представители духовного сословия. Некоторые исторические произведения, например, «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного являются произведениями, стоящим на пересечении агиографического и исторического жанра, в связи с чем мы считаем необходимым привлечение данного типа источника.
Дополнительные источники ранних и поздних периодов, указанные нами ниже, позволяют нам выявить происхождение женских образов женской и мужской святости и проследить их трансформацию в более широких хронологических рамках.
Классификация источниковой базы исследования произведена следующим образом:
1. Агиографические произведения
1.1 Агиографические произведения VII-IX вв.: «Жизнь св. Колумбы» Адомнана ; «Жизнь св. Вилфрида» Эдия Стефана ; «Жизнь св. Кеолфрита» анонимная ; «Жизнь св. Григория Великого», «История аббатов Вермут-Ярроу», «Жизнь св. Феликса», «Жизнь св. Кутберта», «Житие св. Чада» Беды Достопочтенного ; «Житие св. Бонифация» Виллибальда ; «Жизнь св. Гутлака» Феликса Кроуландского ; «Жизнь св. Виллиброрда» Алкуина ; «Житие св. Леобы» Рудольфа из Фульды .
1.2 Агиографические произведения X-XI в.: «Страсти св. Эдмунда» Аббона Флерийского ; «Жизнь св. Свизина», «Жития святых», «Католические гомилии» Эльфрика Эйншемского ; «Жизнь св. Освальда», «Жизнь св. Экгвина» Биртферта , «Жизнь короля Эдуарда, который покоится в Вестминстере» анонимная ; «Жизнь св. Этельтрут», «Жизнь и перенос св. Витбург», «Жизнь св. Вербурги», «Жизнь св. Эдит», «Жизнь благословенной королевы Сексбурги», «Жизнь св. Бирина», «Жизнь св. Иво», «Жизнь св. Вульфхильды» Госцелина Кентерберийского ; «Жизнь св. Этельвольда» Вульфстана Винчестерского ; «Жизнь св. Иоанна» Фолкарда ; «Жизнь св. Неота» анонимная ; «Жизнь и чудеса св. Кинельма» (пред. Эльфин) ;«Жизнь св. Румвольда» анонимная .
1.3 Агиографические произведения XI-XII вв.: «Жизнь св. Оды» «Жизнь и чудеса св. Дунстана», «Жизнь св. Ансельма» Эадмера Кентерберийского ; «Житие св. Маргариты королевы шотландской» Тюргота Даремского ; «Жизнь Эадбурги Винчерской», «Жизнь св. Эльфхеа» Осберна из Клера ; «Жизнь и чудеса св. Модвенны» Джеффри из Бертона.
Проповеднические тексты: Верчелльские гомилии X в., Бликлингские гомилии X в .
3. Поэтические произведения и иные литературные произведения о святых: стихи Альдхельма «De virginitate», «Aldhelm’s Exemplary Virgins», «De octo principalibus vitiis» VII в ; поэмы Кюневульфа «Юлиана», «Христос», «Елена», «Судьбы апостолов» IX в ; Эксетерская книга X в.
4. Дополнительные источники: «Древнеанглийский мартиролог» IX в., «О местах упокоения святых» XI в.
5. Исторические произведения: «Церковная история народа Англов» VIII в. Беды Достопчтенного; «Деяния английских епископов», «Деяния английских королей» «О древностях Гластонбери» Уильяма Мальмсберийского XII в .
Структура исследования состоит из введения, трёх глав и заключения и напрямую соответствует поставленной цели и задачам.
Во введении обосновывается актуальность исследования на основе рассмотрения историографии по рассматриваемой теме, производится постановка научной проблемы, определяются объект, предмет исследования, выдвигается гипотеза, устанавливаются цели и задачи, указываются территориально-хронологические рамки исследования, обозревается методологическая и источниковая база исследования.
В первой главе характеризуются исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, выявляются их функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв.
Во второй главе реконструируются основные модели святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях и механизмы их создания, а также выявляется их трансформация в обозначенный период.
В третьей главе выявляется функционал женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причины их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв.
В заключении подводятся итоги и излагаются результаты исследования
Примечательно также и то, что агиография оказывалась тесно связана с локальной идентичностью религиозных сообществ англосаксонской Британии. Данный аспект в современной отечественной и зарубежной историографии является малоизученным, однако его рассмотрение позволит более детально изучить историю церковных структур и историю отдельных англосаксонских территориальных религиозных сообществ, существующих по сей день. Более пристальное изучение житийной литературы и биографий локальных англосаксонских святых позволит выяснить, для каких целей создавались эти биографии и какую роль они играли в поддержании идентичности локальных общин и в политико - правовых спорах с другими общинами. Таким образом, агиография обладает значительным эпистемологическим потенциалом и при исследовании религиозной жизни раннесредневековой Британии, в связи с чем вовлечение данного вид источника в исследования со схожей предметной областью представляется нам необходимым.
Помимо вышеперечисленного англосаксонская агиографическая и проповедническая литература являются богатым материалом для изучения истории повседневности, политических, этнических и иных процессов, поскольку помимо чисто катехизических тем мы находим в ней отражение и других актуальных в данный период проблем: распри англосаксонских правителей, нашествий данов, тем голода, болезней, смерти и т. д. Используя материалы агиографии данного периода, мы также получаем возможность глубже изучить мировоззрение мирян и церковнослужителей.
Англосаксонская агиография также не обошла стороной проблему гендерных отношений, морально-этических и семейно-брачных тем, которые и являются предметом настоящего исследования. Через агиографические и проповеднические произведения, предназначенные для чтения во время богослужений, церковь пыталась сформировать у мирян определенные модели гендерных и семейных отношений. Изучение данных моделей в контексте взаимоотношений церкви и мирян, в свою очередь, позволяет реконструировать отношение церкви к гендерным ролям и гендерным образам, а также понять установки, которые пыталась донести церковь своей пастве, что, в свою очередь, затрагивает проблему информационного потенциала агиографического текста.
Англосаксонской агиографии посвящено множество трудов в англоязычной историографии, в которых рассматривались источники происхождения взглядов агиографов, давалась обобщенная характеристика агиографическим и проповедническим произведениям, их сюжетам, выявлялись связи между различными агиографическими традициями Средневековой Европы, приводилась источниковедческая критика некоторых агиографических произведений. Отдельными авторами поднималась проблема социальных функций агиографических текстов, однако попытки их выявления носили точечный характер . В русскоязычной историографии имеется достаточно небольшой массив литературы, посвященной англосаксонским агиографическим текстам и их авторам, что указывает на недостаточную разработанность данной проблемы.
Таким образом, ограниченные попытки рассмотрения функционального аспекта агиографических предпринимались в англоязычной историографии, а в историографии отечественной данная тематика не получила подробного рассмотрения. В связи с вышеперечисленным научная новизна исследования заключается в рассмотрении характера воздействия христианского текста на раннесредневековое общество в период христианизации и после неё: исходя из вышеперечисленного, выводы настоящего исследования дополнить устоявшиеся в историографии взгляды на культурные и социальные функции агиографии в целом. Отметим также, что тематика исследования актуализируется в контексте популярности в последние десятилетия гендерных исследований.
Историография исследований раннесредневековой агиографии, в частности англосаксонской, включает достаточно обширный массив трудов, посвященный как филологическому, так и историческому изучению житийных произведений, и имеет 200-летнюю историю исследований.
На первом этапе исследования житийных произведений, который можно поместить в рамки XIX-нач. XX вв., исследователи акцентировали внимание преимущественно на филологическом изучении житийной литературы, которое побудило их к изданию письменных памятников англосаксонского периода. С XIX в. начинаются первые публикации сборников англосаксонских житий. В 1840-х гг. выходят «The Homilies of the Anglo-Saxon Church. Containing the Sermones Catholici or Homilies of Aelfric» Б. Торпа и Общества Антикваров Лондона, которые включили переводы проповеднических текстов англосаксонского агиографа Эльфрика Эйншамского. Данное издание включило в себя 95 проповедей, расположенных по календарю христианских праздников.
Чуть позже, в 1880-х гг., В. В. Скит выпустил полное собрание житийных текстов упомянутого ранее Эльфрика Эйншамского - «^lfric’s Lives of Saints» (1884) . Стоит отметить, что исследователи англосаксонской агиографии на данном этапе акцентировали внимание преимущественно на произведениях Эльфрика в то время, как другие англосаксонские агиографы оказывались вне поля внимания их научных трудов. Во многом, это связано с созданным в XIX в. образом Эльфрика как старательного учителя, проповедника и богослова, что можно объяснить влиянием идей романтизма с их пристрастием к национальным колориту, культуре, языку и т . д . Более поздними английскими филологами, обратившимися к гомилетическим, экзегетическим и агиографическим произведениям Эльфрика были Ч. Смит и И. Вилкс : ими были проанализированы синтаксические составляющие, порядок и формы слов, грамматика в трудах Эльфрика и их стилистические особенности.
Образ Эльфрика стал популярным и на континенте, что подогрело интерес германских филологов к изучению его произведений: этому способствовала также статья немецкого филолога Э. Дитриха «Abt Aelfrik: Zur Literatur-Geschichte der angelsachsischen Kirche» (1855) , в которой предпринимается первая попытка системно проанализировать его биографию и дать представление о канонах, транслируемых Эльфриком в своих трудах. В это же время в Германии развивается аналогичная практика филологического изучения английской агиографии, в частности, Х. В. М. Грейн издаёт сборник экзегетических сочинений Эльфрика о Новом Завете. Во 2 пол. XIX-нач. XX в. на труды Эльфрика обратили внимание такие немецкие филологи, как Т. Вольфарт, М. Брауншвейгер, Б. Шрёйдер, Г. Швердтфегер, Н. Брюлль, О. Шюллер.
Подводя промежуточный итог, скажем, что на данном этапе отсутствовали исследования, рассматривающие англосаксонскую житийную литературу в исторических условиях её создания: исследователи на обозреваемом этапе не ставили в качестве целей своих исследований выявить ретроспективную информацию, содержащуюся в литературных памятниках. На обозначенном этапе также можно выделить германскую и английскую филологические традиции изучения англосаксонской агиографической литературы, развивавшиеся параллельно друг другу: как было сказано ранее, во многом, интерес к произведениям Эльфрика, переводу его житий и гомилетических произведений был вызван образом самого Эльфрика в контексте развития идей романтизма, сподвигших немецких и английских филологов к изучению языков и литературы германских народов в Ранее Средневековье, в которых представителями обеих традиций искались истоки и «корни» национальной культуры.
Второй этап, который можно обозначить в рамках 1 пол. XX вв., положил начало историческим исследованиям житий и появлению теоретических работ по проблемам святости, чудес и других феноменам, связанным с культами святых. Первые исследования, касающиеся теоретического изучения житийной литературы, были предприняты И. Делё и Ф. Граусом. В своих трудах, «The Legends of the Saints» (1905) и «Herscher Und Heiliger Im Reich Der Merowinger: Studien Zur Hagiographie Der Merowinerzeit» (1965) они проанализировали континентальную агиографическую традицию Средних Веков и поставили некоторые программные цели изучения житийных текстов: реконструкция механизмов создания историй и легенд о святых, анализ исторического контекста написания житий, выявление ретроспективной информации из агиографической литературы. С трудов И. Делё и Ф. Грауса принято связывать появление т. н критической агиографии, методы и подходы которой применяются в современных исследованиях. Методологические установки И. Делё и Ф. Грауса оказали влияние на последующих авторов, исследующих житийные произведения, в частности, на П. Петерса, М. ван Эсбрука. Данными авторами агиографические произведения были выделены в качестве отдельного жанра, особенности и характеристики которого стали предметом их исследований.
Вопросы об истоках житийной литературы и культах святых впервые подняли Ф. Халкин и П. Браун, которые ввели в оборот произведения позднеантичной и византийской агиографии. Авторы в своих трудах «L’ Hagiographi Byzantine au de L'Histoire» (1966) и «The cult of the saints : its rise and function in Latin Christianity» (1981)23, соответственно, дали обширное представление о социальных функциях культов святых, на основе анализа изучаемых житий выделили основных героев данных произведений, проанализировали проблему взаимодействия власти и святости и т. д. П. Браун приходит к выводу о том, что сам концепт святости, получивший своё дальнейшее развитие в Раннее Средневековье, формируется именно в Позднеантичный период . В этом автор видит ментальное отличие двух разных эпох.
Феномену святости посвятил свою работы П. Делюз. Из самых известных работ данного автора стоит выделить «Conditions sociologiques de la saintetd canonisee» (1960), «Sociologie et canonisations» (1969), «L’Evolution des attitudes religieuses en Occident» (1978). П. Делюз приходит к выводу о том, что святость является социальным конструктом, воплощающим представления людей о сверхъестественном.
На 1970-1990-е гг. приходится расцвет общетеоретических и частных исследований феномена святости, выполненных на основе широкого круга западной и восточной агиографии. Здесь стоит отметить таких авторов, как А. Воше, который в своей книге «La saintetd en Occident aux demiers siecles du Moyen Age d’apres les proces de canonisation et les documents hagiographiques» (198 8) впервые типологизировал различные модели святости, отметив три основных типа святых: первый - служителя церкви (священники, пасторы, прелаты, аскеты); второй - аристократические святые (в основном короли); третий - святые миряне. На основе житийной литературы меровингского периода им также была подчеркнута связь между социальным происхождением и святостью. Сравнительными исследования в данный период занимались также Дж. Т. Шуленберг 30, упомянутый ранее П. Браун: перечисленные авторы ставили своей целью - раскрыть взаимосвязи между святостью и такими факторами, как пол, возраст, социальная принадлежность, а также разработать классификацию святых по принципам их почитания.
Данный период также ознаменовался масштабным изданием англосаксонских житийных произведений. Их издание на рассматриваемом историографическом этапе не ограничивается обращением исключительно к житиям Эльфрика: в связи с этим можно сказать, что англоязычные авторы в 1980-2000 гг. всё чаще стремились к системному изучению авторов англосаксонской агиографической традиции. Здесь стоит отметить таких учёных, как Б. Колгрейв, Дж. К. Поуп, К. Фелл, С. Ридьярд, Ч. Джонс, Д. Г. Скрэг, К. Ньюман де Вивгар, П. Хантер-Блэйр, Дж. Кемпбелл, М. Лапидж. Данными авторами были проанализированы отдельные жизнеописания святых, проведен подробный источниковедческий и текстологический анализ житий, а также представлен перевод житийных произведений с древнеанглийского языка. Из исследователей, занимавшихся источниковедческой проблематикой англосаксонских житий, в данный период выделяются С. Сметана и П. Зеттель : ими выявлены континентальные источники житий и проповедей Эльфрика.
Среди редакторов новых изданий агиографических текстов стоит назвать упомянутого ранее Дж. К. Поупа и М. Р. Годдена, которые в 1960-1970-х гг. произвели перевод и опубликовали вторую серию католических гомилий Эльфрика; Дж. Нидхам выполнил перевод житий трёх английский святых: Освальда, Эдмунда и Связина ; Р. К. Лав осуществила перевод житий святых Бирина, Кинельма и Румвольда, а также перевод женских житий Госцелина Кентерберийского ; М. Лапидж и М. Уинтерботтом перевели житие св. Этельвольда, восстановили биографию святого, выявили -интер и гипертекстуальные связи списков житий между собой .
Далее следует обозначить третий этап исследований англосаксонской житийной литературы, проходивший на новом методологическом уровне под влиянием актуальных для данного времени историографических идей: его рамки, в свою очередь, охватывают 2 пол. XX-н. в. Значительное влияние на агиографические исследования в обозначенный период оказали такие историографические тренды, как лингвистический поворот, гендерная, женская история, история памяти и т. д.
Из представителей, посвятивших свои научные изыскания изучению гендерной истории, можно отметить Х. Дамико, А. Х. Олсен, Ш. Хорнер и их исследования о женских образах в древнеанглийской литературе; К. Б. Пастернак, Л. М. С. Вестон, изучавших темы сексуальности в древнеанглийских произведениях ; Р. МакДаниэл и её книгу «The Third Gender and ^Ifric’s Lives of Saints» (2018), посвященную проблемам гендера и сексуальности в житиях Эльфрика.
Подходы истории памяти к англосаксонскому материалу о святых предприняла попытки апробировать К. Кубит в своей статье «Memory and narrative in the cult of early Anglo-Saxon saints» (2000) . Помимо данной проблематики в поле зрения автора оказались тема сексуальности и брака в житийных произведениях, которые были рассмотрены в статье «Virginity and Misogyny in Tenth- and Eleventh-Century England» (2002) ; темы эсхатологический ожиданий в контексте «1000 года» поднимались автором в статье «Apocalyptic and eschatological thought in England around the year 1000» (2015).
Рассматривая данные темы, автор выявил связи между движением за церковную реформу, ожиданием «1000 года», темами целибата и «духовного брака».
Отечественная историография, посвященная англосаксонской житийной литературе, имеет меньший массив исследований по сравнению с англоязычной историографией. Российские исследователи обратились к системному исследованию проблем святости и феноменам культов святых только в постсоветский период.
В дореволюционный период жития, преимущественно древнерусские, изучались в контексте филологии и литературоведения: в качестве основных авторов в данный период стоит выделить Ф. И. Буслаева, И. С. Некрасова, В. А. Яковлева, А. Н. Пыпина, А. Н. Веселовского. Советские исследования, в свою очередь, посвященные, прежде всего, изучению древнерусской житийной литературе, носили антирелигиозную повестку и испытали на себе влияние марксистских идей в отношении церкви и религиозной культуры, как подметила О. Г. Гжибовская. Однако советскими исследователями были подняты значимые вопросы изучения культов и реликвий, которые актуальны и в настоящее время: А. С. Хорошевым изучались политические смыслы канонизации ; трансформацией, происхождением культов, их изучением как социокультурного явления занимались М. В. Горев, А. Б. Ранович. Однако большинство советских исследований не были нацелены на объективную и всестороннюю оценку перечисленных явлений: характер исследований житийных произведений и культов святых был направлен на их «разоблачение».
Проблемам моделей святости, их функционалу, образу святых, возникновению и значению культов святых уделил внимание в своей диссертации «Агиографические модели позднего англосаксонского периода» (2000) М. П. Омельницкий, которым были всесторонне рассмотрены источниковедческие и историографические проблемы изучения житий. На основе корпуса позднеанглосаксонских житий автор выявил истоки образов святых и пришёл к выводу о значительном влиянии на агиографическую традицию англосаксов традиционных языческих представлений.
В отдельных монографиях таких, как «Образ святого в англосаксонской литературной и агиографической традиции (на материалах Поэмы “Гутлак “А” и “Vita Sancti Gutlaci” Феликса Кроуландского)» (1997), «Жития трех английских святых Эльфрика: св.Освальда, св.Эдмунда, св.Свизина» (1997), «Древнеанглийские святые. Древнеанглийские проповеди и жития об англосаксонских святых: Альбане, Этельтрут, Милдред, Неоте, Дрихтхельме, Ферзи и Чаде» (1999) М. П. Омельницкий рассмотрел истоки культов английских святых и их биографии.
И. И. Болдыревой рассмотрены аспекты жизни женского монашества в Британии VII-VIII вв., в своей диссертации «Женщина в англосаксонском обществе и его письменной культуре конца IX - середины XI вв.» (2009) автор проанализировала англосаксонские поэтические, прозаические и житийные произведения на предмет тр ансформации и изменений женских образов.
Можно обозначить также исследования, посвященные отдельным культам и биографиям святых. Среди них стоит отметить работу Е. В. Денисовой о культе святых королевской крови ; Д. Э. Базяевой и Н. А. Шадриной о ветхозаветном переложении мифа о Юдифь в англосаксонской агиографии ; Ю. М. Прогуновой о святой Леобе; И. Г. Матюшиной о короле Эдуарде Исповеднике.
Теоретические работы о феномене святости и его функционале в отечественной историографии принадлежат Ю. М. Парамоновой и Ю. Е. Арнаутовой : ими выделены и проанализированы топосы латинской житийной литературы. А. И. Филюшкиным и С. А. Яцык был произведен историографический обзор современных трендов и подходов в изучении феномена святости.
Суммируя обзор теоретических исследований по проблемам святости, можно выявить следующие методологические направления её исследований и других, связанных с данной проблемой тем: функциональное, социо-историческое, культурно-антропологическое, гендерное, макроисторическое и квантитативное. Представителем первого направления можно считать упомянутого ранее П. Брауна; второго - А. Воше; третьего - П. Мариани; четвёртого - Ш. Фармер; пятого - Д. Летта.
Подводя итоги анализа историографии, стоит сказать, что история изучения англосаксонской агиографии накопила достаточно обширный корпус исследований. Кроме того, научные изыскания в области изучения средневековой агиографии привели к появлению общих теоретизирующих работ, посвященных феноменам святости, чудес, развитию культов святости и т. д. Исследования англосаксонской агиографии прошли путь от публикации и филологической критики к исследованию житий как исторического источника: до XX в. житийные произведения не воспринимались как ценный источник, содержащий ретроспективную информацию по различным аспектам исторических реалий. В XIX в. изучение агиографии получило новый импульс, связанный с развитием филологии и идеями поиска первоистоков национальных культур, что было особенно актуально в контексте развития националистических идей в данное время.
И только в XX в. появляются методы критического анализа житий, а в конце столетия изучение агиография встраивается в актуальные тренды гендерных, дискурсивных исследований, исследований памяти. В изучении агиографии, как можно было убедиться, ищутся актуальные тематики, на которые появляются в сер. XX-нач. XXI новые социальные запросы (здесь мы имеем в виду женские, гендерные исследования, исследования исторической памяти на материале агиографических произведений). Зарубежная историография рассматриваемой темы впитала в себя новейшие тренды исторической науки XX в., в результате чего в ней сложился достаточно объемный корпус исследований агиографических и проповеднических произведений.
В отечественной историографии подобная традиция не сложилась: современные исследования англосаксонских житий, во многом, заимствовали западные подходы и теории к исследованию проблем чудес, святости и т. д. Однако в российской исторической науке имеется значительный корпус исследований, посвященных древнерусской житийной литературе. Тема англосаксонской агиографии является достаточно непопулярной и нестандартной для отечественных исследователей, однако, как было замечено нами ранее, в российской историографии имеются исследования об отдельных культах святых, а также общетеоретические исследования по проблемам святости. Однако меньшее количество исследований касалось функций святости и фигур святых в раннесредневековых обществах. Ещё меньший корпус исследований посвящен рассмотрению гендерных моделей святости, их социальному и культурному функционалу.
Постановка проблемы исследования. В исследовании ставится проблема информационного потенциала агиографического текста, его воздействия и роли в процессах включения раннесредневекового общества в христианскую традицию через практики чтения и слушания.
Объект: произведения англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Предмет: гендерные модели святости в англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Гипотеза исследования. Социальный функционал гендерных моделей святости ранней англосаксонской и поздней англосаксонской агиографии претерпел изменения под воздействием религиозных и политических процессов в Британии кон. VIII-нач. XI вв. Если создание гендерных моделей англосаксонскими агиографами и проповедниками в кон. VI¬VIII вв., т. е в период христианизации Британии, было продиктовано необходимостью обучения новообращенных англосаксов основам вероучения и создания новых «эталонных образцов» христианского поведения для них, то дальнейшее развитие данных моделей в период IX-XI вв. было обусловлено движением за монашескую реформу, в процессе которой предполагалось утвердить целибат для лиц духовного звания, а также актуальными на тот момент представлениями о надвигающемся «миллениуме» (или «1000 годе»), который должен был сподвигнуть духовенство и мирян к идее «очищения» и ведения праведного образа жизни.
Цель исследования: выявить социальную роль и культурный функционал женских и мужских моделей святости, характерных для произведений англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Задачи исследования:
1) Охарактеризовать исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, а также выявить их функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв.;
2) Реконструировать основные модели святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях, механизмы создания данных моделей и выявить их трансформацию в обозначенный период;
3) Выявить функционал женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причины их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв.
Хронологические рамки исследования охватывают период VIII-XI вв. Нижняя граница исследования обусловлена появлением первых англосаксонских агиографических произведений, в которых были сформированы сюжетные типы построения жития и основные модели святости, ставшие примером для поздней англосаксонской агиографии. Таким образом, нижнюю хронологическую границу можно считать периодом становления самой англосаксонской агиографической традиции.
Верхняя граница исследования, период которой мы относим к XI в., обусловлена появлением последних произведений и авторов, продолжавших заложенную в VIII-XI вв. агиографическую традицию, и появлением новой англо-нормандской традиции (устоявшуюся после Нормандского завоевания). Таким образом, хронологические рамки обусловлены существованием самой англосаксонской агиографической традиции.
Территориальные рамки исследования очерчены территорией Британских островов и англосаксонских королевств VIII-XI вв, поскольку именно в их рамках развивалась англосаксонская агиография.
В методологической основе исследования лежит принцип историзма, понимаемый как принцип рассмотрения исторических событий, процессов, явлений в динамике их генезиса и развития в связи с конкретно-историческими условиями их существования. На основе данного принципа, выявляются изменения агиографических гендерных моделей, а также анализируется исторический контекст создания агиографических произведений.
Сравнительно-исторический метод, т. е метод направленный на выявление типологических сходств и различий исторических феноменов, процессов и т. д., применяется нами при сравнении агиографических гендерных моделей, а также для выявления их особенностей и общих черт.
Биографический метод, понимаемый нами как метод, направленный на описание, реконструкцию и анализ обстоятельств жизни, результатов деятельности личности, социальной группы, используется для анализа биографий авторов рассматриваемых агиографических произведений.
Описательный метод использовался нами для характеризации образов женских и мужских святых. Анализ описания женских и мужских святых, лексических переменных, которыми описаны данные образы, выявленных нами с помощью контент анализа, позволяют реконструировать женские и мужские образы святости, а также выявить их отличия.
Рассматривая англосаксонские агиографические тексты как, во многом, литературные произведения мы вынуждены обратиться к методам текстологии и текстологической критики, нацеленным на выявление ретроспективной исторической информации, интертекстуальных отношений различных текстов, а также гипертекстуальный связей внутри одного текста.
В основу анализа образов женских и мужских святых положен гендерный подход, в рамках которого гендер понимается как набор символических единиц, находящих выражение в стереотипных представлениях и образах, а также как определенная социальная практика. Анализ образов и стереотипных представлений на основе гендерного подхода также использовался нами для выявления характерных черт женских и мужских образов святости.
Для анализа социальной роли и функционала гендерных моделей святости в исследовании применяется структурно-функциональный подход Б. Малиновского и А. Редклиффа-Брауна, согласно которому любые феномены культуры, верования выполняют определенную «жизненную функцию» в отдельном социуме. Культура, согласно Б. Малиновскому, является самодостаточной функциональной системой, отражающей и удовлетворяющей те или иные потребности социума и отдельных индивидов . Согласно А. Редклифф-Брауну, суть структурно-функционального анализа состоит в выявлении роли социокультурного явления (которое выполняет свою специфическую функцию в общей системе культуры) и характера его функционирования в социальной системе. Структурно¬функциональный анализ в настоящем исследовании, таким образом, позволит глубже проанализировать социальную роль гендерных моделей святости и выявить их функции в англосаксонском обществе.
Феномен гендерных моделей святости также анализируется нами в русле феноменологического подхода М. Элиаде, согласно которому религиозные феномены необходимо понимать как социокультурное явление и рассматривать данные феномены в контексте социальной психологии, привлекая данные герменевтики для интерпретации обрядов, мифов и других элементов религиозных представлений.
Источниковая база исследования. Основные источники исследования были классифицированы по жанровому принципу: в первую группу источников вошли непосредственно житийные произведения VIII-XI вв., которые делятся на агиографию VII-IX,X-XI и XI-XII вв.; во вторую группу источников вошли англосаксонские проповеднические тексты данного периода; в третью группу источников вошли религиозные литературные, в том числе, поэтические произведения о святых англосаксонской Британии; в четвертую группу были включены исторические произведения, содержащие информацию о святых: прежде всего, нами были проанализированы упоминания о святых в «Церковной истории народа Англов» Беды Достопочтенного, а также «Деяния королей Англии» и «Деяния английских епископов» Уильяма Мальмсберийского; пятая группа включает в себя дополнительный корпус источников, выходящих за рамки рассматриваемого нами периода: были привлечены источники VII и XII вв. Также в качестве дополняющих источников были привлечены «Древнеанглийский мартиролог», в котором содержатся упоминания о святых и их поминовениях по месяцам, а также анонимное произведение «О местах упокоения святых».
Выбор перечисленных типов источников обусловлен следующими причинами. Житийные произведения являются наиболее репрезентативными источниками при анализе образов мужский и женских святых. Проповеднические тексты, в свою очередь, содержат примеры жизни святых, затрагивают морально-этические темы, касающиеся семейно¬брачных отношений и иных аспектов, напрямую связанных с феноменами святости и её моделями (как женскими, так и мужскими). В литературных религиозных произведениях также нашли отражение бытовавшие в то время гендерные представления, которые разделяли представители духовного сословия. Некоторые исторические произведения, например, «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного являются произведениями, стоящим на пересечении агиографического и исторического жанра, в связи с чем мы считаем необходимым привлечение данного типа источника.
Дополнительные источники ранних и поздних периодов, указанные нами ниже, позволяют нам выявить происхождение женских образов женской и мужской святости и проследить их трансформацию в более широких хронологических рамках.
Классификация источниковой базы исследования произведена следующим образом:
1. Агиографические произведения
1.1 Агиографические произведения VII-IX вв.: «Жизнь св. Колумбы» Адомнана ; «Жизнь св. Вилфрида» Эдия Стефана ; «Жизнь св. Кеолфрита» анонимная ; «Жизнь св. Григория Великого», «История аббатов Вермут-Ярроу», «Жизнь св. Феликса», «Жизнь св. Кутберта», «Житие св. Чада» Беды Достопочтенного ; «Житие св. Бонифация» Виллибальда ; «Жизнь св. Гутлака» Феликса Кроуландского ; «Жизнь св. Виллиброрда» Алкуина ; «Житие св. Леобы» Рудольфа из Фульды .
1.2 Агиографические произведения X-XI в.: «Страсти св. Эдмунда» Аббона Флерийского ; «Жизнь св. Свизина», «Жития святых», «Католические гомилии» Эльфрика Эйншемского ; «Жизнь св. Освальда», «Жизнь св. Экгвина» Биртферта , «Жизнь короля Эдуарда, который покоится в Вестминстере» анонимная ; «Жизнь св. Этельтрут», «Жизнь и перенос св. Витбург», «Жизнь св. Вербурги», «Жизнь св. Эдит», «Жизнь благословенной королевы Сексбурги», «Жизнь св. Бирина», «Жизнь св. Иво», «Жизнь св. Вульфхильды» Госцелина Кентерберийского ; «Жизнь св. Этельвольда» Вульфстана Винчестерского ; «Жизнь св. Иоанна» Фолкарда ; «Жизнь св. Неота» анонимная ; «Жизнь и чудеса св. Кинельма» (пред. Эльфин) ;«Жизнь св. Румвольда» анонимная .
1.3 Агиографические произведения XI-XII вв.: «Жизнь св. Оды» «Жизнь и чудеса св. Дунстана», «Жизнь св. Ансельма» Эадмера Кентерберийского ; «Житие св. Маргариты королевы шотландской» Тюргота Даремского ; «Жизнь Эадбурги Винчерской», «Жизнь св. Эльфхеа» Осберна из Клера ; «Жизнь и чудеса св. Модвенны» Джеффри из Бертона.
Проповеднические тексты: Верчелльские гомилии X в., Бликлингские гомилии X в .
3. Поэтические произведения и иные литературные произведения о святых: стихи Альдхельма «De virginitate», «Aldhelm’s Exemplary Virgins», «De octo principalibus vitiis» VII в ; поэмы Кюневульфа «Юлиана», «Христос», «Елена», «Судьбы апостолов» IX в ; Эксетерская книга X в.
4. Дополнительные источники: «Древнеанглийский мартиролог» IX в., «О местах упокоения святых» XI в.
5. Исторические произведения: «Церковная история народа Англов» VIII в. Беды Достопчтенного; «Деяния английских епископов», «Деяния английских королей» «О древностях Гластонбери» Уильяма Мальмсберийского XII в .
Структура исследования состоит из введения, трёх глав и заключения и напрямую соответствует поставленной цели и задачам.
Во введении обосновывается актуальность исследования на основе рассмотрения историографии по рассматриваемой теме, производится постановка научной проблемы, определяются объект, предмет исследования, выдвигается гипотеза, устанавливаются цели и задачи, указываются территориально-хронологические рамки исследования, обозревается методологическая и источниковая база исследования.
В первой главе характеризуются исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, выявляются их функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в VIII-XI вв.
Во второй главе реконструируются основные модели святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях и механизмы их создания, а также выявляется их трансформация в обозначенный период.
В третьей главе выявляется функционал женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причины их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв.
В заключении подводятся итоги и излагаются результаты исследования
Обобщая результаты исследования, необходимо вернуться к поставленным нами целям и задачам. Целью нашего исследования являлось выявление социальной роли и культурного функционала женских и мужских моделей святости, характерных для произведений англосаксонской агиографии VIII-XI вв.
Для выполнения цели исследования были определены следующие задачи. Во - первых, нами ставилась задача охарактеризовать исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, а также выявить их идейное содержание, структуру и функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в установленный хронологический период. Данной задаче была посвящена первая глава исследования. Анализ культурного и интеллектуального контекста эпохи, в которую были написаны привлекаемые в исследовании жития, показал влияние нескольких агиографических традиций на агиографию англосаксонскую: ирландской и латинской. На развитие англосаксонской церкви в период VII-VIII вв. оказало влияние противоборство ирландской и римско-католической традиций, первая из которых первоначально оказалась наиболее влиятельной. Этим объясняется существенное влияние ирландской интеллектуальной традиции на интеллектуальную атмосферу англосаксонской церкви и, в частности, на агиографию.
Выявленный контекст рассматриваемого периода позволил также говорить о влиянии политической раздробленности острова на появление новых культов в отдельных церковных общинах, соперничавших между собой (политическая раздробленность острова, таким образом, отразилась и на состоянии церкви). Большая часть житий данного периода была составлена по заказу общин, в чем мы могли убедиться, рассматривая биографии авторов агиографических произведений. Их тексты составлялись на основе более ранних письменных свидетельств о святом, личных воспоминаний, если агиограф был знаком со святым, или воспоминаний приближенных к святому лиц. С биографической точки зрения можно охарактеризовать авторов житий как однородный социальный слой: все они получили соответствующее церковное образование, были приобщены к интеллектуальным центрам Британии и относились к духовному сословию (в связи с чем имели прямое отношение к письменной культуре своего времени). Их труды опираются на широкий круг религиозных текстов, распространённых в Британии в VIII-XI вв. и включавших как источники местного происхождения (например, ранние агиографические тексты, составленные до них), так и источники континентального происхождения, что объясняется опытом паломничества англосаксонского духовенства в другие духовные центры Европы - в Галльские обители и Рим.
В более поздние периоды, т. е в X-XI вв., англосаксонская агиография испытывает влияние Бенедиктинской реформы и распространённых в обозначенное время представлений о надвигающемся «миллениуме»: агиографические тексты на данном этапе впитали в себя тематики духовного очищения и другие морально -этические идеи. Именно X-XI вв. стоит считать подлинным расцветом англосаксонской агиографической традиции. XII в., в свою очередь, ознаменовался влиянием нормандской традиции и появлением новой англо-нормандской агиографии.
В проповеднической деятельности жития святых также становились достаточно мощным инструментом в руках церкви и применялись как в контексте христианизации VII¬VIII вв., так и в более поздние периоды, но уже в контексте проведения Бенедиктинской реформы. Об этом свидетельствуют многочисленные списки житийных текстов, а также их присутствие в гомилетических сборниках: данные факты указывают на пастырское предназначение жизнеописаний святых. Язык поздней агиографии, т. е древнеанглийский (в отличии от ранней агиографии, которая была составлена на латыни), также свидетельствует об этом. Истории о святых становились наставлением для мирян: их паства могла услышать как на публичных чтениях в церкви, так и ознакомиться с ними в процессе частного чтения (что, скорее, характерно для аристократических кругов или же духовенства). Таким образом, в вышеизложенном раскрывается первая задача исследования.
В качестве второй задачи были поставлены реконструкция основных моделей святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях, механизмов создания данных моделей и выявление их трансформации в обозначенный период. При рассмотрении ранней и поздней англосаксонской агиографии нами были выявлены следующие модели святости для мужский святых: модель проповедника, миссионерская модель, монашеская модель, модель христианского правителя (почитаемая и в мученическом лике), мученическая модель, модель гонимого исповедника, модель святого анахорета.
Для женских святых нами выделены модели замужних святых (отвергнувших супружескую жизнь), ученой-святой, святой монахини-девы, девы-мученицы. Образ святых как мужских, так и женских конструировался на многокомпонентной основе. Усиление образа и способностей святого происходило за счёт проведения аллюзий на чудотворчество и способности ветхо и новозаветных героев, параллелей с их биографиями, в некоторых случаях присутствию в образе святого знакомых традиционных черт, проистекающих из языческих верований (что оказывало весомое влияние при включении новообращенной публики в христианскую традицию), а также описания его телесной и духовной красоты. На задачу усиления образа работал контраст в праведном поведении святого и негативного поведения антагонистических персонажей (учинявших препятствия святому), который создавался в сюжете жития.
Значимым элементом становилось благородное происхождение святого, с которым связывались идеалы, воплощённые в его фигуре. Отсюда проистекает элитарность моделей святости, поскольку большая святых, рассмотренных в работе, относилась к духовенству, к представителям королевских династий или связанным с ними благородными родами (данный факт мы связываем с феноменом поздней христианизации, происходившей во многом под влиянием церкви и государства). Говоря про различия женских и мужских моделей, стоит отметить следующее.
Женские модели отличаются характеристиками, связанными с целомудрием святой: зачастую именно при описании женских святых делается особый акцент на красоте, телесности и плоти, которые являются своеобразным символом благословения святой женщины. Однако в контексте житийных произведений агиографами создаются те или иные ситуации, при которых святая героиня добровольно отказывается от признания своей красоты и подавляет её. Аналогичные черты нельзя выявить в мужских образах, которым гораздо меньше свойственно описание вышеизложенных черт.
Аналогичные модели и механизмы их создания можно фиксировать в позднеанглосаксонской агиографии. Агиография данного периода, как отмечалось нами ранее, связана с проводимой Бенедиктинской реформой, что оказало влияние на семантическую составляющую моделей святости как женских, так и мужских: идеальной моделью данного периода становится монашеская модель с характерными для неё чертами. Движение за целибат клира становилось основой для формирования «целомудренной» модели святости, что обусловило, например, обращение агиографов к соответствующим сюжетам о целомудренных девах (как к раннехристианским, так и к англосаксонским). Этим объясняются также частые отсылки авторов житий к темам семейно-брачных отношений и морально-этическим вопросам. Их раскрытию способствует и эсхатологический дискурс, который можно встретить в большинстве житийных произведений X-XI вв. Таким образом, можно считать, что и вторая задача была достаточно детально раскрыта нами.
Третья задача состояла в выявлении функционала женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причин их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв. Именно в данной задаче при учёте вышеперечисленных результатов наиболее полно раскрывается цель исследования - выявление социальной роли и культурного функционала женских и мужских моделей святости.
Говоря о функционале женских и мужских моделей святости в сюжетной структуре жития, стоит отметить, что им свойственны различные формы дискурса, благодаря которым и складывается модель святого, включающая его праведные действия, мысли и поступки: именно она является центральным элементом жития. Отсюда проистекает дидактическая функция фигуры святого в контексте житийного произведения. На раскрытие его образа работают темпоральные, топографические детали жития, персонажи, воплощающие определенные поведенческие нормы и антинормы, а также события, происходящие на фоне жизни святого. Не менее важным при создании его образа является канон структуры житийного произведения, который воспроизводится агиографом.
Социальные функции рассмотренных моделей можно выделить следующие. Коммуникативная функция, посредством которой обеспечивалось взаимодействие церкви с паствой. Через образы святых церковь формулировала определённую повестку и доносила своей пастве смыслы, идеи о жизненных приоритетах в более понятных ей образах. В связи с этим можно считать, что образы святых формировали коммуникативное пространство между мирянами и церковью и, кроме того, становились символическими элементами, с помощью которых обеспечивалось взаимодействие религиозных общин между собой.
Необходимо выделить и мемориальную функцию, поскольку через образ святого могла выстраиваться самоидентификация отдельной религиозной общины. Значимой является и функция социально-психологической компенсации модели святого (или святой), с которыми миряне могли связывать улучшение своей жизни, помощь в повседневных делах и неурядицах. С ней также связана функция патронажа святого определенным территориям и социальным группам. Как было выяснено нами, женские и мужские святые могли покровительствовать общинам, приходам и даже землям. Однако мужские святые наделялись более обширными функциями патронажа и могли покровительствовать государству (например, английским землям), в то время, как женские святые оказываются покровителями более малых социальных групп (например, женщин, в чём также просматривается зависимость гендерной принадлежности святого и объекта его покровительства). Говоря о культурном измерении моделей святости, стоит сказать, что они стали воплощением эстетических идеалов, нравственных и морально-этических норм рассматриваемого периода. В вышеизложенном раскрывается третья задача, а также непосредственно цель исследования.
В ходе проведения исследования нами также была подтверждена гипотеза о причинах изменения функционала и семантического содержания моделей святости англосаксонской агиографии: было установлено, что существенную роль в этом играли происходившие в рассматриваемый период религиозные и политические процессы. Подтверждено также и то, что конструирование гендерных моделей англосаксонскими агиографами в период христианизации Британии, было продиктовано необходимостью обучения новообращенных англосаксов основам вероучения и создания новых «эталонных образцов» христианского поведения для них. Подтвердилось и предположением о том, что дальнейшее развитие моделей святости в период X-XI вв. было обусловлено движением за монашескую реформу, в процессе которой предполагалось утвердить целибат для лиц духовного звания. Существенную роль в этом, как и предполагалось нами, сыграли распространённые в рассматриваемый период представления о надвигающемся «миллениуме», который должен был побудить духовенство и мирян к ведению праведного образа жизни, воплощенного в моделях святости поздней англосаксонской агиографии.
Таким образом, все задачи исследования были раскрыты, в связи с чем можно говорить и о реализации его цели.
Для выполнения цели исследования были определены следующие задачи. Во - первых, нами ставилась задача охарактеризовать исторический и биографический контексты создания рассматриваемых житийных произведений, а также выявить их идейное содержание, структуру и функции в проповеднической деятельности англосаксонской церкви в установленный хронологический период. Данной задаче была посвящена первая глава исследования. Анализ культурного и интеллектуального контекста эпохи, в которую были написаны привлекаемые в исследовании жития, показал влияние нескольких агиографических традиций на агиографию англосаксонскую: ирландской и латинской. На развитие англосаксонской церкви в период VII-VIII вв. оказало влияние противоборство ирландской и римско-католической традиций, первая из которых первоначально оказалась наиболее влиятельной. Этим объясняется существенное влияние ирландской интеллектуальной традиции на интеллектуальную атмосферу англосаксонской церкви и, в частности, на агиографию.
Выявленный контекст рассматриваемого периода позволил также говорить о влиянии политической раздробленности острова на появление новых культов в отдельных церковных общинах, соперничавших между собой (политическая раздробленность острова, таким образом, отразилась и на состоянии церкви). Большая часть житий данного периода была составлена по заказу общин, в чем мы могли убедиться, рассматривая биографии авторов агиографических произведений. Их тексты составлялись на основе более ранних письменных свидетельств о святом, личных воспоминаний, если агиограф был знаком со святым, или воспоминаний приближенных к святому лиц. С биографической точки зрения можно охарактеризовать авторов житий как однородный социальный слой: все они получили соответствующее церковное образование, были приобщены к интеллектуальным центрам Британии и относились к духовному сословию (в связи с чем имели прямое отношение к письменной культуре своего времени). Их труды опираются на широкий круг религиозных текстов, распространённых в Британии в VIII-XI вв. и включавших как источники местного происхождения (например, ранние агиографические тексты, составленные до них), так и источники континентального происхождения, что объясняется опытом паломничества англосаксонского духовенства в другие духовные центры Европы - в Галльские обители и Рим.
В более поздние периоды, т. е в X-XI вв., англосаксонская агиография испытывает влияние Бенедиктинской реформы и распространённых в обозначенное время представлений о надвигающемся «миллениуме»: агиографические тексты на данном этапе впитали в себя тематики духовного очищения и другие морально -этические идеи. Именно X-XI вв. стоит считать подлинным расцветом англосаксонской агиографической традиции. XII в., в свою очередь, ознаменовался влиянием нормандской традиции и появлением новой англо-нормандской агиографии.
В проповеднической деятельности жития святых также становились достаточно мощным инструментом в руках церкви и применялись как в контексте христианизации VII¬VIII вв., так и в более поздние периоды, но уже в контексте проведения Бенедиктинской реформы. Об этом свидетельствуют многочисленные списки житийных текстов, а также их присутствие в гомилетических сборниках: данные факты указывают на пастырское предназначение жизнеописаний святых. Язык поздней агиографии, т. е древнеанглийский (в отличии от ранней агиографии, которая была составлена на латыни), также свидетельствует об этом. Истории о святых становились наставлением для мирян: их паства могла услышать как на публичных чтениях в церкви, так и ознакомиться с ними в процессе частного чтения (что, скорее, характерно для аристократических кругов или же духовенства). Таким образом, в вышеизложенном раскрывается первая задача исследования.
В качестве второй задачи были поставлены реконструкция основных моделей святости для мужских и женских святых в раннеанглосаксонских и позднеанглосаксонских агиографических произведениях, механизмов создания данных моделей и выявление их трансформации в обозначенный период. При рассмотрении ранней и поздней англосаксонской агиографии нами были выявлены следующие модели святости для мужский святых: модель проповедника, миссионерская модель, монашеская модель, модель христианского правителя (почитаемая и в мученическом лике), мученическая модель, модель гонимого исповедника, модель святого анахорета.
Для женских святых нами выделены модели замужних святых (отвергнувших супружескую жизнь), ученой-святой, святой монахини-девы, девы-мученицы. Образ святых как мужских, так и женских конструировался на многокомпонентной основе. Усиление образа и способностей святого происходило за счёт проведения аллюзий на чудотворчество и способности ветхо и новозаветных героев, параллелей с их биографиями, в некоторых случаях присутствию в образе святого знакомых традиционных черт, проистекающих из языческих верований (что оказывало весомое влияние при включении новообращенной публики в христианскую традицию), а также описания его телесной и духовной красоты. На задачу усиления образа работал контраст в праведном поведении святого и негативного поведения антагонистических персонажей (учинявших препятствия святому), который создавался в сюжете жития.
Значимым элементом становилось благородное происхождение святого, с которым связывались идеалы, воплощённые в его фигуре. Отсюда проистекает элитарность моделей святости, поскольку большая святых, рассмотренных в работе, относилась к духовенству, к представителям королевских династий или связанным с ними благородными родами (данный факт мы связываем с феноменом поздней христианизации, происходившей во многом под влиянием церкви и государства). Говоря про различия женских и мужских моделей, стоит отметить следующее.
Женские модели отличаются характеристиками, связанными с целомудрием святой: зачастую именно при описании женских святых делается особый акцент на красоте, телесности и плоти, которые являются своеобразным символом благословения святой женщины. Однако в контексте житийных произведений агиографами создаются те или иные ситуации, при которых святая героиня добровольно отказывается от признания своей красоты и подавляет её. Аналогичные черты нельзя выявить в мужских образах, которым гораздо меньше свойственно описание вышеизложенных черт.
Аналогичные модели и механизмы их создания можно фиксировать в позднеанглосаксонской агиографии. Агиография данного периода, как отмечалось нами ранее, связана с проводимой Бенедиктинской реформой, что оказало влияние на семантическую составляющую моделей святости как женских, так и мужских: идеальной моделью данного периода становится монашеская модель с характерными для неё чертами. Движение за целибат клира становилось основой для формирования «целомудренной» модели святости, что обусловило, например, обращение агиографов к соответствующим сюжетам о целомудренных девах (как к раннехристианским, так и к англосаксонским). Этим объясняются также частые отсылки авторов житий к темам семейно-брачных отношений и морально-этическим вопросам. Их раскрытию способствует и эсхатологический дискурс, который можно встретить в большинстве житийных произведений X-XI вв. Таким образом, можно считать, что и вторая задача была достаточно детально раскрыта нами.
Третья задача состояла в выявлении функционала женских и мужских моделей святости в структуре англосаксонских житийных произведений и причин их трансформации в контексте религиозных и социально-политических процессов в Британии VIII-XI вв. Именно в данной задаче при учёте вышеперечисленных результатов наиболее полно раскрывается цель исследования - выявление социальной роли и культурного функционала женских и мужских моделей святости.
Говоря о функционале женских и мужских моделей святости в сюжетной структуре жития, стоит отметить, что им свойственны различные формы дискурса, благодаря которым и складывается модель святого, включающая его праведные действия, мысли и поступки: именно она является центральным элементом жития. Отсюда проистекает дидактическая функция фигуры святого в контексте житийного произведения. На раскрытие его образа работают темпоральные, топографические детали жития, персонажи, воплощающие определенные поведенческие нормы и антинормы, а также события, происходящие на фоне жизни святого. Не менее важным при создании его образа является канон структуры житийного произведения, который воспроизводится агиографом.
Социальные функции рассмотренных моделей можно выделить следующие. Коммуникативная функция, посредством которой обеспечивалось взаимодействие церкви с паствой. Через образы святых церковь формулировала определённую повестку и доносила своей пастве смыслы, идеи о жизненных приоритетах в более понятных ей образах. В связи с этим можно считать, что образы святых формировали коммуникативное пространство между мирянами и церковью и, кроме того, становились символическими элементами, с помощью которых обеспечивалось взаимодействие религиозных общин между собой.
Необходимо выделить и мемориальную функцию, поскольку через образ святого могла выстраиваться самоидентификация отдельной религиозной общины. Значимой является и функция социально-психологической компенсации модели святого (или святой), с которыми миряне могли связывать улучшение своей жизни, помощь в повседневных делах и неурядицах. С ней также связана функция патронажа святого определенным территориям и социальным группам. Как было выяснено нами, женские и мужские святые могли покровительствовать общинам, приходам и даже землям. Однако мужские святые наделялись более обширными функциями патронажа и могли покровительствовать государству (например, английским землям), в то время, как женские святые оказываются покровителями более малых социальных групп (например, женщин, в чём также просматривается зависимость гендерной принадлежности святого и объекта его покровительства). Говоря о культурном измерении моделей святости, стоит сказать, что они стали воплощением эстетических идеалов, нравственных и морально-этических норм рассматриваемого периода. В вышеизложенном раскрывается третья задача, а также непосредственно цель исследования.
В ходе проведения исследования нами также была подтверждена гипотеза о причинах изменения функционала и семантического содержания моделей святости англосаксонской агиографии: было установлено, что существенную роль в этом играли происходившие в рассматриваемый период религиозные и политические процессы. Подтверждено также и то, что конструирование гендерных моделей англосаксонскими агиографами в период христианизации Британии, было продиктовано необходимостью обучения новообращенных англосаксов основам вероучения и создания новых «эталонных образцов» христианского поведения для них. Подтвердилось и предположением о том, что дальнейшее развитие моделей святости в период X-XI вв. было обусловлено движением за монашескую реформу, в процессе которой предполагалось утвердить целибат для лиц духовного звания. Существенную роль в этом, как и предполагалось нами, сыграли распространённые в рассматриваемый период представления о надвигающемся «миллениуме», который должен был побудить духовенство и мирян к ведению праведного образа жизни, воплощенного в моделях святости поздней англосаксонской агиографии.
Таким образом, все задачи исследования были раскрыты, в связи с чем можно говорить и о реализации его цели.