ХРОНОТОП ДНЕВНИКА В РОМАНЕ Л. АНДРЕЕВА «ДНЕВНИК САТАНЫ»
|
ВВЕДЕНИЕ 3
1. Роман Л. Андреева «Дневник Сатаны» в современных исследованиях 10
1.1 Изучение сюжетной организации и поэтики романа; жанровой природы;
формы дневника 10
1.2 Исследование пространства и времени в романе «Дневник Сатаны».
Проблема дневникового хронотопа 16
2. Художественное время в романе Л. Андреева «Дневник Сатаны» 23
2. 1 Особенности дневникового повествования. Субъект. 23
2. 2. Семантика дневниковых дат. Мотив пути 29
3. Пространство в романе Л. Андреева «Дневник Сатаны» 50
3.1 Мотив пути. Пространство «здесь»: характеристика топосов земной действительности. 50
3.3 Мотив преодоления границы. Пространство «там»: характеристика
мира «Невыразимого» 66
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 73
ЛИТЕРАТУРА 76
1. Роман Л. Андреева «Дневник Сатаны» в современных исследованиях 10
1.1 Изучение сюжетной организации и поэтики романа; жанровой природы;
формы дневника 10
1.2 Исследование пространства и времени в романе «Дневник Сатаны».
Проблема дневникового хронотопа 16
2. Художественное время в романе Л. Андреева «Дневник Сатаны» 23
2. 1 Особенности дневникового повествования. Субъект. 23
2. 2. Семантика дневниковых дат. Мотив пути 29
3. Пространство в романе Л. Андреева «Дневник Сатаны» 50
3.1 Мотив пути. Пространство «здесь»: характеристика топосов земной действительности. 50
3.3 Мотив преодоления границы. Пространство «там»: характеристика
мира «Невыразимого» 66
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 73
ЛИТЕРАТУРА 76
Творчество Леонида Андреев - одной из самых неоднозначных фигур Серебряного века (современники называли его «Иваном Карамазовым русской литературы») - долгое время оставалось вне поля зрения исследователей, и потому андрееведение как область литературоведения сложилась сравнительно недавно.
При жизни писателя о его произведениях, особенно 1900-х годов, в своих статьях и книгах отзывались многие современники, такие как Ю. Айхенвальд, А. Блок, З. Гиппиус, М. Горький, А. Луначарский, В. Львов- Рогачевский, Д. Мережковский, Н. Михайловский, К. Чуковский и др. Уже ими была поставлена проблема самобытности его творчества. Г. Чулков писал в своих воспоминаниях: «.. .Этот человек как будто пришел из другой страны <...> было в нём что-то иное, чего определить вкусом или мнениями никак нельзя, и что делало его одиноким и своеобразным». В. Брусянин, биограф и секретарь писателя, обозначил обособленное место Андреева в литературном процессе: «Каким-то одиноким, не укладывающимся в рамки определённых направлений и школ, живёт и работает Андреев».
Изучение наследия художника продолжалось в 1920-е годы. И. Иоффеи К. Дрягин рассмотрели экспрессионистский характер его прозы и драматургии. Однако уже к концу десятилетия Л. Андреев был вытеснен из литературы и стал недоступен не только исследовательским кругам, но и рядовым читателям. Андреев, разорвавший дружбу с Горьким, изменивший своё отношение к революции, не принявший Октябрьского переворота и негативно высказывающийся о Вл. Ленине, был идеологически неугоден Советской власти и потому на долгие годы забыт.
Художник был «прощён» лишь в конце 1950-х: началось переиздание некоторых его произведений (но многое, например, рассказ «Тьма», роман «Сашка Жегулёв», драмы «Царь Голод», «Черные маски», «Собачий вальс») оставались ненапечатанными). В 1959 г. вышла книга Л. Н. Афонина «Леонид Андреев», которая представляла собой критико-биографический очерк и стала отправной точкой в отечественном андрееведении.
В последующие годы творчество писателя рассматривалось с позиций таких культурных и литературных течений, как реализм, экспрессионизм, экзистенциализм, романтизм.
До середины 1970-х гг. наиболее распространённым оставалось представление о реалистическом характере ранней прозы и драматургии Андреева (поздние произведения не становились объектом изучения). Уровень осмысления его произведений в целом носил проблемнотематический характер. В работах Ю. В. Бабичевой, В. И. Беззубова,
Э. Полоцкой (в труде «Развитие реализма в русской литературе»), Л. А. Иезуитовой рассматривалась связь творчества Андреева с предшественниками и современниками реалистического направления (Л. Толстым, Ф. Достоевским, А. Чеховым, М. Горьким) и символистами (А. Блоком), отмечалось стремление писателя к неореализму, понимаемому как «искусство больших обобщений, искусство синтетическое». Делались попытки изучения произведений писателя с позиций и других литературных и культурных течений, в частности, экспрессионизма (статьи А. Л. Григорьева, В. Н. Чувакова, Л. Н. Кена). Исследователи устанавливали связь театра Андреева с немецкими экспрессионистами, отмечали влияние его драматургии на творчество Л. Пиранделло, Ю. О’Нила.
Ситуацию в андрееведении к середине 70-х изменила работа В. А. Келдыша, которая стала первым целостным анализом наследия Андреева. В ней была представлена периодизация творчества писателя, сложилась своеобразная типологическая классификация его произведений. Келдыш рассматривал художественную систему Л. Андреева в качестве пограничного явления «двойной эстетической природы». Он пришёл к выводу, что в методе Андреева сочетаются реалистические, символистские, экзистенциалистские и экспрессионистические принципы изображения действительности13 . Это был первый шаг к рассмотрению наследия писателя с точки зрения синтетизма.
В отечественной науке 1980-х гг. обусловленность андреевского мировидения указанными тенденциями не вызывала сомнений, но их соотношение с реалистическими принципами воссоздания мира и человека в творчестве писателя решалось учёными по-разному. Было продолжено изучение различных аспектов поэтики произведений (вырабатывался комплекс характеризующих её понятий) и их жанрового своеобразия. Ранние произведения и драматургия Андреева 1905-1910-х гг. составили наиболее изученный пласт наследия художника, в то время как позднее творчество оставалось на периферии научного внимания. Продолжалось исследование работ Андреева с точки зрения принадлежности к нереалистической эстетике (К. Д. Муратова), высказывалась мысль о романтической природе
творчества (Ю. Н. Чирва), о связи мотивов его произведений с
экзистенциалистской концепцией человека (Л. А. Колобаева).
Бурное развитие андрееведения в 1990-е годы было обусловлено снятием всех запретов в исследовании литературы модернизма, а также изданием шеститомного собрания сочинений с комментариями и вступительными статьями А. В. Богданова, М. В. Козьменко, А. П. Руднева, Ю. Н. Чирвы, В. Н. Чувакова и др. , сборников поздней публицистики писателя19,20. Были возобновлены попытки поиска «ключевого слова» для творческого метода Андреева. А. В. Татаринов обозначил поэтику Л. Андреева 1898-1907 гг. термином «мифологический реализм». Е. А. Михеичева объяснила соединение направлений и стилей в наследии писателя как феномен Андреева и посвятила своё исследование одной из определяющих черт его творчества - психологизму. В. В. Заманская высказала мысль, что в произведениях Л. Андреева реализуется совершенно оригинальная типологическая модель - «психологический
экзистенциализм».
В разделе о творчестве Л. Андреева академического издания ИМЛИ РАН, написанном А. В. Татариновым, высказана мысль о развитии в художественном мире писателя тенденций экзистенциализма (на уровне конфликтологии), экспрессионизма (субъективность) и постмодернизма (ирония и напряжённость). Делается важный вывод: творчество писателя «представляет собой один из вариантов характерного для XX в. эстетического и мировоззренческого синтетизма». На синтез в творческих исканиях писателя ранее указывала Г. Н. Боева.
В андрееведении, таким образом, начинает утверждаться представление о синтезе творческих исканий Л. Андреева, которое становится основным стержнем в интерпретациях его произведений. Его развивают М. В. Еременко, И. И. Московкина, Т. К. Гусева (обозначая, при этом, доминирующую эстетическую направленность творчества Л. Андреева как «предэкзистенциалисткую»), Е. И. Петрова, которая выявляет в прозе писателя элементы экспериментальной сюрреалистической поэтики. Г. Н. Боева указывает на сочетание индивидуального почерка Андреева и принципов модерна («вариант репрезентации идеи художественной переходности». Его творчество, по мнению исследовательницы, по определению близко терминам «неореализм» и «постреализм» (в классификации Н. Л. Лейдермана) .
В последние годы предлагается взгляд на творчество писателя как имеющее характер перехода от модернизма к «предпостмодернизму»31,32.
В попытках охарактеризовать Л. Андреева как представителя того или иного литературного направления и вписать, таким образом, его в литературный процесс рубежа XIX-XX вв. исследователи в последние годы начинают активно обращаться к его позднему творчеству, публицистике времён Первой мировой войны (дневникам, письмам, статьям) и неоконченному роману «Дневник Сатаны». Данный роман является итоговым произведением писателя и, в сравнении с произведениями более раннего периода, в современном андрееведении остаётся малоизученным.
Актуальность исследования обусловлена вниманием современного литературоведения к литературе модернизма, эстетически неоднозначному творчеству Л. Н. Андреева и его малоисследованному произведению - роману «Дневник Сатаны».
Объектом исследования является произведение Л. Андреева «Дневник Сатаны», предметом изучения - своеобразие дневникового хронотопа романа.
Цель работы - исследование романа «Дневник Сатаны» Л. Андреева в аспекте дневникового хронотопа.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:
- описать особенности повествовательной структуры романа- дневника;
- раскрыть семантику дневниковых дат, определяющую
разворачивание сюжета произведения;
- интерпретировать основания, согласно которым выстраивается художественное пространство произведения;
- выделить и охарактеризовать пространственные уровни в связи с особенностями субъекта повествования; проанализировать основные топосы и локусы;
- сделать выводы об авторской картине мира и концепции человека в поздний период творчества.
Новизна исследования. Роман «Дневник Сатаны» впервые исследуется в аспекте хронотопа дневника, который имеет мифологическую семантику и позволяет интерпретировать сюжет романа и авторскую картину мира в последний период творчества Л. Андреева.
Теоретическая и практическая значимость работы. Исследование вносит вклад в изучение позднего творчества Л. Андреева, а также последнего произведения - романа «Дневник Сатаны» с точки зрения его пространственно-временной организации, жанровой природы романа- дневника и дневникового повествования. Данные материалы могут быть использованы при подготовке курса «История русской литературы рубежа XIX-XX вв.», при проведении семинаров и спецкурсов.
Методологической базой исследования послужили работы по теории литературы, жанру романа, дневниковому повествованию, хронотопу - М. М. Бахтина, Т. Л. Рыбальченко, Н. Т. Рымаря, В. П. Скобелева, А. А. Зализняк, О. Г. Егорова, Ю. В. Булдаковой и др.; по истории русской литературы рубежа XIX-ХХ вв. и творчеству Л. Н. Андреева - Ю. В. Бабичевой, К. Д. Муратовой, В. И. Беззубова, В. А. Келдыша, А. А. Ачатовой, А. В. Татаринова, В. В. Заманской, И. И. Московкиной, Г. Н. Боевой, Т. К. Гусевой и др.
При анализе дневникового хронотопа романа «Дневник Сатаны» использовались следующие методы исследования: структурносемиотический, герменевтический, структурно-типологический,
биографический.
Апробация. Некоторые положения работы были представлены на конференциях молодых ученых в форме докладов: IV (XVIII)
Международная конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 20-22 апреля 2017 г.), V (XIX) Международная научно-практическая конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (19-21 апреля 2018 г.), VI (X) Международная научно-практическая конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (18-20 апреля 2019 г.)
Структура работы соответствует поставленной цели. Работа состоит из введения, основной части, заключения, списка литературы.
При жизни писателя о его произведениях, особенно 1900-х годов, в своих статьях и книгах отзывались многие современники, такие как Ю. Айхенвальд, А. Блок, З. Гиппиус, М. Горький, А. Луначарский, В. Львов- Рогачевский, Д. Мережковский, Н. Михайловский, К. Чуковский и др. Уже ими была поставлена проблема самобытности его творчества. Г. Чулков писал в своих воспоминаниях: «.. .Этот человек как будто пришел из другой страны <...> было в нём что-то иное, чего определить вкусом или мнениями никак нельзя, и что делало его одиноким и своеобразным». В. Брусянин, биограф и секретарь писателя, обозначил обособленное место Андреева в литературном процессе: «Каким-то одиноким, не укладывающимся в рамки определённых направлений и школ, живёт и работает Андреев».
Изучение наследия художника продолжалось в 1920-е годы. И. Иоффеи К. Дрягин рассмотрели экспрессионистский характер его прозы и драматургии. Однако уже к концу десятилетия Л. Андреев был вытеснен из литературы и стал недоступен не только исследовательским кругам, но и рядовым читателям. Андреев, разорвавший дружбу с Горьким, изменивший своё отношение к революции, не принявший Октябрьского переворота и негативно высказывающийся о Вл. Ленине, был идеологически неугоден Советской власти и потому на долгие годы забыт.
Художник был «прощён» лишь в конце 1950-х: началось переиздание некоторых его произведений (но многое, например, рассказ «Тьма», роман «Сашка Жегулёв», драмы «Царь Голод», «Черные маски», «Собачий вальс») оставались ненапечатанными). В 1959 г. вышла книга Л. Н. Афонина «Леонид Андреев», которая представляла собой критико-биографический очерк и стала отправной точкой в отечественном андрееведении.
В последующие годы творчество писателя рассматривалось с позиций таких культурных и литературных течений, как реализм, экспрессионизм, экзистенциализм, романтизм.
До середины 1970-х гг. наиболее распространённым оставалось представление о реалистическом характере ранней прозы и драматургии Андреева (поздние произведения не становились объектом изучения). Уровень осмысления его произведений в целом носил проблемнотематический характер. В работах Ю. В. Бабичевой, В. И. Беззубова,
Э. Полоцкой (в труде «Развитие реализма в русской литературе»), Л. А. Иезуитовой рассматривалась связь творчества Андреева с предшественниками и современниками реалистического направления (Л. Толстым, Ф. Достоевским, А. Чеховым, М. Горьким) и символистами (А. Блоком), отмечалось стремление писателя к неореализму, понимаемому как «искусство больших обобщений, искусство синтетическое». Делались попытки изучения произведений писателя с позиций и других литературных и культурных течений, в частности, экспрессионизма (статьи А. Л. Григорьева, В. Н. Чувакова, Л. Н. Кена). Исследователи устанавливали связь театра Андреева с немецкими экспрессионистами, отмечали влияние его драматургии на творчество Л. Пиранделло, Ю. О’Нила.
Ситуацию в андрееведении к середине 70-х изменила работа В. А. Келдыша, которая стала первым целостным анализом наследия Андреева. В ней была представлена периодизация творчества писателя, сложилась своеобразная типологическая классификация его произведений. Келдыш рассматривал художественную систему Л. Андреева в качестве пограничного явления «двойной эстетической природы». Он пришёл к выводу, что в методе Андреева сочетаются реалистические, символистские, экзистенциалистские и экспрессионистические принципы изображения действительности13 . Это был первый шаг к рассмотрению наследия писателя с точки зрения синтетизма.
В отечественной науке 1980-х гг. обусловленность андреевского мировидения указанными тенденциями не вызывала сомнений, но их соотношение с реалистическими принципами воссоздания мира и человека в творчестве писателя решалось учёными по-разному. Было продолжено изучение различных аспектов поэтики произведений (вырабатывался комплекс характеризующих её понятий) и их жанрового своеобразия. Ранние произведения и драматургия Андреева 1905-1910-х гг. составили наиболее изученный пласт наследия художника, в то время как позднее творчество оставалось на периферии научного внимания. Продолжалось исследование работ Андреева с точки зрения принадлежности к нереалистической эстетике (К. Д. Муратова), высказывалась мысль о романтической природе
творчества (Ю. Н. Чирва), о связи мотивов его произведений с
экзистенциалистской концепцией человека (Л. А. Колобаева).
Бурное развитие андрееведения в 1990-е годы было обусловлено снятием всех запретов в исследовании литературы модернизма, а также изданием шеститомного собрания сочинений с комментариями и вступительными статьями А. В. Богданова, М. В. Козьменко, А. П. Руднева, Ю. Н. Чирвы, В. Н. Чувакова и др. , сборников поздней публицистики писателя19,20. Были возобновлены попытки поиска «ключевого слова» для творческого метода Андреева. А. В. Татаринов обозначил поэтику Л. Андреева 1898-1907 гг. термином «мифологический реализм». Е. А. Михеичева объяснила соединение направлений и стилей в наследии писателя как феномен Андреева и посвятила своё исследование одной из определяющих черт его творчества - психологизму. В. В. Заманская высказала мысль, что в произведениях Л. Андреева реализуется совершенно оригинальная типологическая модель - «психологический
экзистенциализм».
В разделе о творчестве Л. Андреева академического издания ИМЛИ РАН, написанном А. В. Татариновым, высказана мысль о развитии в художественном мире писателя тенденций экзистенциализма (на уровне конфликтологии), экспрессионизма (субъективность) и постмодернизма (ирония и напряжённость). Делается важный вывод: творчество писателя «представляет собой один из вариантов характерного для XX в. эстетического и мировоззренческого синтетизма». На синтез в творческих исканиях писателя ранее указывала Г. Н. Боева.
В андрееведении, таким образом, начинает утверждаться представление о синтезе творческих исканий Л. Андреева, которое становится основным стержнем в интерпретациях его произведений. Его развивают М. В. Еременко, И. И. Московкина, Т. К. Гусева (обозначая, при этом, доминирующую эстетическую направленность творчества Л. Андреева как «предэкзистенциалисткую»), Е. И. Петрова, которая выявляет в прозе писателя элементы экспериментальной сюрреалистической поэтики. Г. Н. Боева указывает на сочетание индивидуального почерка Андреева и принципов модерна («вариант репрезентации идеи художественной переходности». Его творчество, по мнению исследовательницы, по определению близко терминам «неореализм» и «постреализм» (в классификации Н. Л. Лейдермана) .
В последние годы предлагается взгляд на творчество писателя как имеющее характер перехода от модернизма к «предпостмодернизму»31,32.
В попытках охарактеризовать Л. Андреева как представителя того или иного литературного направления и вписать, таким образом, его в литературный процесс рубежа XIX-XX вв. исследователи в последние годы начинают активно обращаться к его позднему творчеству, публицистике времён Первой мировой войны (дневникам, письмам, статьям) и неоконченному роману «Дневник Сатаны». Данный роман является итоговым произведением писателя и, в сравнении с произведениями более раннего периода, в современном андрееведении остаётся малоизученным.
Актуальность исследования обусловлена вниманием современного литературоведения к литературе модернизма, эстетически неоднозначному творчеству Л. Н. Андреева и его малоисследованному произведению - роману «Дневник Сатаны».
Объектом исследования является произведение Л. Андреева «Дневник Сатаны», предметом изучения - своеобразие дневникового хронотопа романа.
Цель работы - исследование романа «Дневник Сатаны» Л. Андреева в аспекте дневникового хронотопа.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:
- описать особенности повествовательной структуры романа- дневника;
- раскрыть семантику дневниковых дат, определяющую
разворачивание сюжета произведения;
- интерпретировать основания, согласно которым выстраивается художественное пространство произведения;
- выделить и охарактеризовать пространственные уровни в связи с особенностями субъекта повествования; проанализировать основные топосы и локусы;
- сделать выводы об авторской картине мира и концепции человека в поздний период творчества.
Новизна исследования. Роман «Дневник Сатаны» впервые исследуется в аспекте хронотопа дневника, который имеет мифологическую семантику и позволяет интерпретировать сюжет романа и авторскую картину мира в последний период творчества Л. Андреева.
Теоретическая и практическая значимость работы. Исследование вносит вклад в изучение позднего творчества Л. Андреева, а также последнего произведения - романа «Дневник Сатаны» с точки зрения его пространственно-временной организации, жанровой природы романа- дневника и дневникового повествования. Данные материалы могут быть использованы при подготовке курса «История русской литературы рубежа XIX-XX вв.», при проведении семинаров и спецкурсов.
Методологической базой исследования послужили работы по теории литературы, жанру романа, дневниковому повествованию, хронотопу - М. М. Бахтина, Т. Л. Рыбальченко, Н. Т. Рымаря, В. П. Скобелева, А. А. Зализняк, О. Г. Егорова, Ю. В. Булдаковой и др.; по истории русской литературы рубежа XIX-ХХ вв. и творчеству Л. Н. Андреева - Ю. В. Бабичевой, К. Д. Муратовой, В. И. Беззубова, В. А. Келдыша, А. А. Ачатовой, А. В. Татаринова, В. В. Заманской, И. И. Московкиной, Г. Н. Боевой, Т. К. Гусевой и др.
При анализе дневникового хронотопа романа «Дневник Сатаны» использовались следующие методы исследования: структурносемиотический, герменевтический, структурно-типологический,
биографический.
Апробация. Некоторые положения работы были представлены на конференциях молодых ученых в форме докладов: IV (XVIII)
Международная конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 20-22 апреля 2017 г.), V (XIX) Международная научно-практическая конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (19-21 апреля 2018 г.), VI (X) Международная научно-практическая конференция молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (18-20 апреля 2019 г.)
Структура работы соответствует поставленной цели. Работа состоит из введения, основной части, заключения, списка литературы.
В ходе анализа итогового романа-дневника Л. Андреева «Дневник Сатаны» нами был рассмотрен дневниковый хронотоп, который отличает комплекс мотивов - мотив пути и мотив преодоления границы. В произведении он реализуется с помощью дневниковых дат и смены пространственных образов, которые определяют сюжет произведения.
Я-повествование ведётся от лица вочеловечишегося Сатаны. Фигура Сатаны позволяет поставить вопрос о человеческом бытии с позиции вечности. Изображением сознания такого субъекта видения, пришедшего из другого, трансцендентного мира, не имеющего ничего общего с земной реальностью, достигается новизна взгляда на сущность человека и окружающую его действительность. Опираясь на общекультурную литературную традиции, Л. Андреев создаёт свой образ Дьявола, который имеет сходство с представлениями романтиков и декадентов: Сатана - больше дьяволочеловек, чем собственно Князь Ада.
Процесс вочеловечивания Сатаны, являющийся сюжетной основой романа, соотносится с мотивом пути, который выражен во временных и пространственных образах, организующих хронотоп дневника. Дневниковые даты маркируют этапы превращения Сатаны в человека, идущего крестным путём. Это отражается в семантике дат записей, которые совпадают с главными христианскими праздниками, закреплёнными в православном календаре. Время в произведении имеет тесную связь с пространственными образами (море, пустынная Кампанья, о. Капри и др.). Христианский код, используемый Андреевым в романе, выполняет не религиозную, а культурную и нравственную функции, обозначающие
предэкзистенциалистскую позицию писателя.
Сатана, вселяясь в тело американца Генри-Вандергуда, ищет на земле игры - избирает роль Нового Мессии (это достигается через профанацию библейских текстов, пародирование манеры поведение, использование религиозной лексики), и становится Антихристом. Однако новая жизнь удивляет его: он открывает в себе силу любви (через чувства к земной девушке Марии, которую принимает за Мадонну) и, проходя через сомнение (этап «Дьяволочеловек»), становится человеком, причем делает свою природу объектом философских размышлений. Человеческая природа двойственна и противоречива - сочетает в себе самые низменные пороки и способность к любви, которая может изменить самого Сатану.
Путь Сатаны-Вандергуда символизирует в романе путь каждого человека, что позволяет приблизиться к Андреевскому мифу о человеке, сформировавшемуся у писателя к концу жизни: это человек страдающий и одинокий, у которого отсутствует представление о границах и ценностных ориентирах (неприсутствие Бога и Дьявола как в земном пространстве, так и за его пределами), и который, в силу ограниченности своей природы, не может достичь гармонии через прорыв к вечности. Потеря ориентиров (Бога, Дьявола - нравственных законов, представлений о добре и зле) ведёт, с одной стороны, к безграничной свободе, с другой - к потере человеком человеческого в попытках в открывшейся перспективе определить границы дозволенного путём проведения эксперимента.
В пространственном воплощении мотив пути выражается через путешествие Сатаны Вандергуда по земной реальности - пространству Италии и выделенным топосам (море, город Рим, пустынная Кампанья, палаццо Орсини, остров Капри и др.). Мы обнаруживаем в них амбивалентную неомифологическую семантику, которую пересоздаёт Андреев. Автором также используется укоренённый в мировой культурной традиции христианский код, через расшифровку которого открывается противоречивость жизненной реальности и человеческих представлений о ней. Писатель отмечает зыбкость, неопределённость земной реальности, в которой пребывает современный человек: события в романе разворачиваются в 1914 г. - накануне Первой Мировой войны. Опора на социально - исторический контекст переломной в истории человечества эпохи даёт Андрееву возможность показать смену культурных парадигм, и, как следствие, нравственных законов, на которые веками опиралось человечество.
Мотив преодоления границы связан с явлением пространства «Невыразимого», откуда приходит герой романа. Его главные характеристики - абстрактность, метафоричность, невозможность быть выраженным через человеческое слово. Мир гармонии и вечности, который покинул Сатана, маркируется в произведении образом-символом шхуны посреди океана. Океан - это порог между бесконечным и конечным, лодка - возможность преодолеть ограничение земной действительности, чьи законы действуют на Дьявола, становящегося человеком. Его память о мире «Необыкновенного» постепенно исчезает. Способы преодоления человеческой природы - любовь и искусство - позволяют проникнуть за границу реального мира. Однако их дискредитацией в конце романа Л. Андреевым утверждается трагичность человеческого существования в невозможности прорваться к вселенской гармонии.
Я-повествование ведётся от лица вочеловечишегося Сатаны. Фигура Сатаны позволяет поставить вопрос о человеческом бытии с позиции вечности. Изображением сознания такого субъекта видения, пришедшего из другого, трансцендентного мира, не имеющего ничего общего с земной реальностью, достигается новизна взгляда на сущность человека и окружающую его действительность. Опираясь на общекультурную литературную традиции, Л. Андреев создаёт свой образ Дьявола, который имеет сходство с представлениями романтиков и декадентов: Сатана - больше дьяволочеловек, чем собственно Князь Ада.
Процесс вочеловечивания Сатаны, являющийся сюжетной основой романа, соотносится с мотивом пути, который выражен во временных и пространственных образах, организующих хронотоп дневника. Дневниковые даты маркируют этапы превращения Сатаны в человека, идущего крестным путём. Это отражается в семантике дат записей, которые совпадают с главными христианскими праздниками, закреплёнными в православном календаре. Время в произведении имеет тесную связь с пространственными образами (море, пустынная Кампанья, о. Капри и др.). Христианский код, используемый Андреевым в романе, выполняет не религиозную, а культурную и нравственную функции, обозначающие
предэкзистенциалистскую позицию писателя.
Сатана, вселяясь в тело американца Генри-Вандергуда, ищет на земле игры - избирает роль Нового Мессии (это достигается через профанацию библейских текстов, пародирование манеры поведение, использование религиозной лексики), и становится Антихристом. Однако новая жизнь удивляет его: он открывает в себе силу любви (через чувства к земной девушке Марии, которую принимает за Мадонну) и, проходя через сомнение (этап «Дьяволочеловек»), становится человеком, причем делает свою природу объектом философских размышлений. Человеческая природа двойственна и противоречива - сочетает в себе самые низменные пороки и способность к любви, которая может изменить самого Сатану.
Путь Сатаны-Вандергуда символизирует в романе путь каждого человека, что позволяет приблизиться к Андреевскому мифу о человеке, сформировавшемуся у писателя к концу жизни: это человек страдающий и одинокий, у которого отсутствует представление о границах и ценностных ориентирах (неприсутствие Бога и Дьявола как в земном пространстве, так и за его пределами), и который, в силу ограниченности своей природы, не может достичь гармонии через прорыв к вечности. Потеря ориентиров (Бога, Дьявола - нравственных законов, представлений о добре и зле) ведёт, с одной стороны, к безграничной свободе, с другой - к потере человеком человеческого в попытках в открывшейся перспективе определить границы дозволенного путём проведения эксперимента.
В пространственном воплощении мотив пути выражается через путешествие Сатаны Вандергуда по земной реальности - пространству Италии и выделенным топосам (море, город Рим, пустынная Кампанья, палаццо Орсини, остров Капри и др.). Мы обнаруживаем в них амбивалентную неомифологическую семантику, которую пересоздаёт Андреев. Автором также используется укоренённый в мировой культурной традиции христианский код, через расшифровку которого открывается противоречивость жизненной реальности и человеческих представлений о ней. Писатель отмечает зыбкость, неопределённость земной реальности, в которой пребывает современный человек: события в романе разворачиваются в 1914 г. - накануне Первой Мировой войны. Опора на социально - исторический контекст переломной в истории человечества эпохи даёт Андрееву возможность показать смену культурных парадигм, и, как следствие, нравственных законов, на которые веками опиралось человечество.
Мотив преодоления границы связан с явлением пространства «Невыразимого», откуда приходит герой романа. Его главные характеристики - абстрактность, метафоричность, невозможность быть выраженным через человеческое слово. Мир гармонии и вечности, который покинул Сатана, маркируется в произведении образом-символом шхуны посреди океана. Океан - это порог между бесконечным и конечным, лодка - возможность преодолеть ограничение земной действительности, чьи законы действуют на Дьявола, становящегося человеком. Его память о мире «Необыкновенного» постепенно исчезает. Способы преодоления человеческой природы - любовь и искусство - позволяют проникнуть за границу реального мира. Однако их дискредитацией в конце романа Л. Андреевым утверждается трагичность человеческого существования в невозможности прорваться к вселенской гармонии.
Подобные работы
- Традиции классической антиутопии в финской литературе (на материале произведений Эмми Итяранта)
Бакалаврская работа, лингвистика. Язык работы: Русский. Цена: 4220 р. Год сдачи: 2018