Омские сообщества цигун как субъекты коммуникации (на примере нового религиозного движения Фалуньгун и центра умного здоровья «8 перемен»)
|
Аннотация 2
ВВЕДЕНИЕ 3
Глава 1. РАЗНООБРАЗИЕ ДВИЖЕНИЙ NEW AGE В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ 8
1.1. Определение New Age и НРД в историографии 8
1.2. Сущностные элементы движений New Age: восточное наследие, альтернативная
медицина, наука 12
1.3. Гимнастика цигун в контексте даосской традиции и New Age 17
Глава 2. СООБЩЕСТВА ЦИГУН В ГОРОДЕ ТОМСК: СРАВНИТЕЛЬНАЯ
ХАРАКТЕРИСТИКА ДВУХ КЕЙСОВ 23
2.1. Краткая история формирования сообществ 23
2.2. Специфика форм организации деятельности 26
2.3. Содержание практик 30
Глава 3. КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СООБЩЕСТВ 39
3.1. Структура коммуникативного действия 39
3.2. Коммуникативные практики сообществ по уровням коммуникации: межличностный,
межгрупповой, связи с общественностью 41
3.3. Типы дискурсов в коммуникации сообществ 46
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 60
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 65
ПРИЛОЖЕНИЕ А 70
ПРИЛОЖЕНИЕ Б 72
ПРИЛОЖЕНИЕ В 74
ВВЕДЕНИЕ 3
Глава 1. РАЗНООБРАЗИЕ ДВИЖЕНИЙ NEW AGE В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ 8
1.1. Определение New Age и НРД в историографии 8
1.2. Сущностные элементы движений New Age: восточное наследие, альтернативная
медицина, наука 12
1.3. Гимнастика цигун в контексте даосской традиции и New Age 17
Глава 2. СООБЩЕСТВА ЦИГУН В ГОРОДЕ ТОМСК: СРАВНИТЕЛЬНАЯ
ХАРАКТЕРИСТИКА ДВУХ КЕЙСОВ 23
2.1. Краткая история формирования сообществ 23
2.2. Специфика форм организации деятельности 26
2.3. Содержание практик 30
Глава 3. КОММУНИКАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СООБЩЕСТВ 39
3.1. Структура коммуникативного действия 39
3.2. Коммуникативные практики сообществ по уровням коммуникации: межличностный,
межгрупповой, связи с общественностью 41
3.3. Типы дискурсов в коммуникации сообществ 46
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 60
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 65
ПРИЛОЖЕНИЕ А 70
ПРИЛОЖЕНИЕ Б 72
ПРИЛОЖЕНИЕ В 74
Актуальность темы исследования.
Исследуемые в данной работе общественные движения в более широком контексте можно рассматривать с точки зрения их принадлежности к такому социально-культурному явлению как New Age. Этот феномен представляет собой современную тенденцию возникновения и распространения разнообразных идейных и практически ориентированных общественных движений синкретического, оккультного и эзотерического характера, опирающихся в своей деятельности на какую-либо систему знания. К таким сообществам относятся как некоторые новые религиозные движения, так и различные культурологические, оздоровительные, просвещенческие, образовательные течения и сообщества. Их объединяют некие общие стремления к разработке своей системы мировоззрения и методологии трансляции идей в среде общественности через синтез науки и эзотерики, разных культурных традиций т.д. В силу разнообразия форм и относительной новизны феномена движений New Age возникают проблемы дефиниции, определения, классификации и понимания этих общественных движений, что заслуживает исследовательского внимания. В данной работе новые религиозные движения будут рассматриваться как одно из проявлений феномена New Age, следовательно, представляется необходимым привлечь и, одновременно, пересмотреть подходы к новым религиозным движениям, как более общему и проработанному с научной точки зрения феномену.
Более того, не только в научной среде, но и в целом в обществе всё сильнее нарастает неясность и даже безграмотность в различении традиционных культурных идей и искажённых/модифицированных, радикальных сект и идеологически нейтральных просветительных центров, научных и псевдонаучных идей. Существует проблема безосновательного «навешивания ярлыков», таких как «секта», «псевдонаука», «шарлатаны» и др.
С другой стороны, New Age - это целое особое мировоззрение современной эпохи и сложносоставная совокупность идей, развивающихся благодаря ускоряющимся темпам глобализации, а не просто совокупность разрозненных сообществ. Поэтому в попытке понять движения мы сможем приблизиться в целом к пониманию особенностей современного мировоззрения и мировосприятия человека в современном мире и к пониманию глобализации в целом.
Почему в данной работе в центре внимания стоит именно китайская культурная традиция на примере цигун? Китайская культура интересна в рамках феномена New Age сама по себе тем, что в современном мире к её достоянию: даосизму, буддизму, идеям конфуцианства, китайской народной медицине, обращаются всё больше людей разных культур и разной социальной принадлежности. Можно говорить о популярности и актуализации восточной культуры в целом, и китайской культуры, в частности.
Также в данной работе отдельного внимания заслуживает проблема коммуникации и диалога культур. В условиях гетерогенности современного общества коммуникация исследуемых сообществ приобретает диалоговый характер с целью построения общего смыслового пространства и мирного сосуществования. В данном исследовании представляется необходимым рассмотрение этих особенностей коммуникации, что поможет наряду с общей сравнительной характеристикой выявить, как, с одной стороны, трансформируется сама китайская традиция, с одной стороны, и как воспринимает и понимает её современная общественность, с другой стороны.
Степень разработанности данной проблематики.
В изучении феномена New Age важное место занимают работы в сфере социологии и философии религии, так как теоретические предпосылки изучения различных нетрадиционных религиозных и оккультных форм сложились ещё с конца XIX века, благодаря таким учёным, как М.Вебер , Э.Трёльч и др. Их труды освещали природу и специфику религиозности, тенденции её развития и нейтрально анализировали категории «секта» и «культ», которые лишь впоследствии приобрели негативную коннотацию, и всё чаще заменяются теперь термином «новые религиозные движения (НРД)». Дальнейшее переосмысление классических подходов в данной области было проделано в работах таких исследователей, как Т.Лукман , П.Бергер , которые проанализировали трансформации религиозных групп в условиях меняющейся реальности и новые тенденции в появлении новых форм религиозности. Нельзя не отметить также вклад такого философа и религиоведа, как Элиаде Мирча , который изучал различные аспекты мифологии, магии и оккультизма, шаманизма, религиозного мышления и др.
В отечественной науке исследовательская традиция изучения новой религиозности представлена такими учёными, как И.Н.Яблоков , Д.М.Угринович , которые в своих трудах формулируют основные сложившиеся теории религии, дефиниции религии и религиозности как таковой. Д.М.Угринович дополняет свои исследования религии рассмотрением её с точки зрения психологии. Митрохин Л.Н. внёс вклад в изучение «религий нового века», акцентировав внимание на рассмотрении характеристик частных проявлений новых форм религиозности с целью избежать ошибок обобщения в этом вопросе. К более современным представителям отечественной традиции можно отнести таких деятелей как А.А.Агаджанян , Е.Г.Балагушкин , И.Я.Кантеров , С.Б.Филатов и других. В своих трудах они анализируют как общую специфику феномена новой религиозности, НРД и New Age, так и занимаются отдельными сторонами данной проблематики: особенности внутренней организации, текстов и Учений, социальный состав движений, их типологизация, социальные функции и т.д. Вышеназванные А.А.Агаджанян и Е.Г.Балагушкин внесли вклад в изучение конкретных современных религиозных форм восточного (ориенталистского) типа. Отдельно хотелось бы отметить значимость для данной ВКР исследований Е.А.Торчинова , профессионального религиоведа и синолога, который специализировался, в частности, на восточных религиозных практиках даосизма и буддизма, занимался сравнительным религиоведением. Его исследования представляют собой качественный и глубокий анализ феномена религиозности в целом.
В исследовательской томской традиции изучения новой религиозности важно отметить таких томских учёных, как Р.А.Быков и С.С.Аванесов. Примечательно, что они внесли также вклад в развитие межрелигиозного диалога на базе Исторического факультета ТГУ, осмысляя теоретически возможности межкультурного и межконфессионального диалога и реализуя на практике дискуссионные площадки, приглашая представителей разных сторон к участию.
Также необходимо отметить вклад в изучение данной тематики представителей религиозных конфессий, главным образом, А.Дворкина и А.Кураева. Новые религиозные движения и, в частности, движения New Age, А.Дворкин рассматривает в своей книге «Сектоведение. Тоталитарные секты» , взяв за анализ многие действующие в России новые религиозные и околорелигиозные организации, которые он трактует, преимущественно, как деструктивные. Книга широко используется в качестве источника в научных работах по заданной проблематике.
Для работы с концептом коммуникативных практик представляется важным обращение к таким представителям теории коммуникации, как Ю.Хабермас , Э.Лич , Тён Ван Дейк и др. Названные учёные предлагают пересмотреть сложившееся позитивистское понимание коммуникации и указывают на диалогичность, интерактивность коммуникации и социальной реальности, их взаимного конструирования. Ю.Хабермас является автором теории коммуникативного действия. Э.Лич внёс вклад в разработку структурного подхода к изучению культур сквозь призму символического содержания и коммуникативной теории. Тён Ван Дейк - лингвист, один из пионеров теории текста, теории речевых актов и анализа дискурса.
Несмотря на высокую степень изученности определённых сторон исследовательской проблемы данной ВКР, внимание исследовательской традиции, на мой взгляд, в недостаточной степени сосредоточено на сравнительных полевых исследованиях в сфере новой религиозности, проводимых качественными социологическими методами, направленными на глубинное антропологическое исследование социальной реальности «изнутри» сообществ и культур. Также стоит иметь в виду, что реальность меняется быстрыми темпами, что повышает актуальность и побуждает проводить больше полевых исследований.
Итак, данное исследование представляет собой сравнительный анализ специфики движений New Age и их роли в диалоге культур в современности сквозь призму их коммуникативных практик. С целью более явного и подробного рассмотрения описанной выше проблемной ситуации целесообразно будет изучить и сравнить такие конкретные организованные формы существования китайской традиции цигун на территории России, как томский центр умного здоровья “8 перемен” и новое религиозное движение Фалуньгун. Оба сообщества имеют дело с конкретной областью китайской культуры - практиками и гимнастикой цигун.
Объект исследования: культурно-общественные движения New Age восточного (ориенталистского) типа.
Предмет исследования: коммуникативные практики движений эпохи New Age (на примере двух томских сообществ цигун - нового религиозного движения Фалуньгун и центра умного здоровья “8 перемен”).
Цель исследования: выявить специфику движений New Age восточного (ориенталистского) типа в г.Томске сквозь призму их коммуникативных практик.
Задачи:
1) Провести теоретический анализ существующих в историографии интерпретаций процессов возникновения и особенностей функционирования культурно-общественных движений New Age.
2) Провести сравнительный анализ возникновения и деятельности
рассматриваемых сообществ.
3) Проанализировать концепт коммуникативных практик в целом, и коммуникативные практики двух сообществ в частности. Выявить стратегии, формы и содержание коммуникативных практик сообществ. Определить, какое место они занимают в деятельности сообществ.
Методы:
Теоретические:
1) Кейс-стади (частный случай явления New Age, а именно - сообщества цигун, отдельно взятый случай города Томска)
2) Сравнительный анализ
Эмпирические:
1) Включенное наблюдение (наблюдение за сообществами «изнутри», участие в практиках цигун наравне с остальными практикующими)
2) Метод опроса: неформализованные интервью и анкетирование
3) Анализ интернет-ресурсов и источников, авторство которых принадлежит сообществам.
Исследуемые в данной работе общественные движения в более широком контексте можно рассматривать с точки зрения их принадлежности к такому социально-культурному явлению как New Age. Этот феномен представляет собой современную тенденцию возникновения и распространения разнообразных идейных и практически ориентированных общественных движений синкретического, оккультного и эзотерического характера, опирающихся в своей деятельности на какую-либо систему знания. К таким сообществам относятся как некоторые новые религиозные движения, так и различные культурологические, оздоровительные, просвещенческие, образовательные течения и сообщества. Их объединяют некие общие стремления к разработке своей системы мировоззрения и методологии трансляции идей в среде общественности через синтез науки и эзотерики, разных культурных традиций т.д. В силу разнообразия форм и относительной новизны феномена движений New Age возникают проблемы дефиниции, определения, классификации и понимания этих общественных движений, что заслуживает исследовательского внимания. В данной работе новые религиозные движения будут рассматриваться как одно из проявлений феномена New Age, следовательно, представляется необходимым привлечь и, одновременно, пересмотреть подходы к новым религиозным движениям, как более общему и проработанному с научной точки зрения феномену.
Более того, не только в научной среде, но и в целом в обществе всё сильнее нарастает неясность и даже безграмотность в различении традиционных культурных идей и искажённых/модифицированных, радикальных сект и идеологически нейтральных просветительных центров, научных и псевдонаучных идей. Существует проблема безосновательного «навешивания ярлыков», таких как «секта», «псевдонаука», «шарлатаны» и др.
С другой стороны, New Age - это целое особое мировоззрение современной эпохи и сложносоставная совокупность идей, развивающихся благодаря ускоряющимся темпам глобализации, а не просто совокупность разрозненных сообществ. Поэтому в попытке понять движения мы сможем приблизиться в целом к пониманию особенностей современного мировоззрения и мировосприятия человека в современном мире и к пониманию глобализации в целом.
Почему в данной работе в центре внимания стоит именно китайская культурная традиция на примере цигун? Китайская культура интересна в рамках феномена New Age сама по себе тем, что в современном мире к её достоянию: даосизму, буддизму, идеям конфуцианства, китайской народной медицине, обращаются всё больше людей разных культур и разной социальной принадлежности. Можно говорить о популярности и актуализации восточной культуры в целом, и китайской культуры, в частности.
Также в данной работе отдельного внимания заслуживает проблема коммуникации и диалога культур. В условиях гетерогенности современного общества коммуникация исследуемых сообществ приобретает диалоговый характер с целью построения общего смыслового пространства и мирного сосуществования. В данном исследовании представляется необходимым рассмотрение этих особенностей коммуникации, что поможет наряду с общей сравнительной характеристикой выявить, как, с одной стороны, трансформируется сама китайская традиция, с одной стороны, и как воспринимает и понимает её современная общественность, с другой стороны.
Степень разработанности данной проблематики.
В изучении феномена New Age важное место занимают работы в сфере социологии и философии религии, так как теоретические предпосылки изучения различных нетрадиционных религиозных и оккультных форм сложились ещё с конца XIX века, благодаря таким учёным, как М.Вебер , Э.Трёльч и др. Их труды освещали природу и специфику религиозности, тенденции её развития и нейтрально анализировали категории «секта» и «культ», которые лишь впоследствии приобрели негативную коннотацию, и всё чаще заменяются теперь термином «новые религиозные движения (НРД)». Дальнейшее переосмысление классических подходов в данной области было проделано в работах таких исследователей, как Т.Лукман , П.Бергер , которые проанализировали трансформации религиозных групп в условиях меняющейся реальности и новые тенденции в появлении новых форм религиозности. Нельзя не отметить также вклад такого философа и религиоведа, как Элиаде Мирча , который изучал различные аспекты мифологии, магии и оккультизма, шаманизма, религиозного мышления и др.
В отечественной науке исследовательская традиция изучения новой религиозности представлена такими учёными, как И.Н.Яблоков , Д.М.Угринович , которые в своих трудах формулируют основные сложившиеся теории религии, дефиниции религии и религиозности как таковой. Д.М.Угринович дополняет свои исследования религии рассмотрением её с точки зрения психологии. Митрохин Л.Н. внёс вклад в изучение «религий нового века», акцентировав внимание на рассмотрении характеристик частных проявлений новых форм религиозности с целью избежать ошибок обобщения в этом вопросе. К более современным представителям отечественной традиции можно отнести таких деятелей как А.А.Агаджанян , Е.Г.Балагушкин , И.Я.Кантеров , С.Б.Филатов и других. В своих трудах они анализируют как общую специфику феномена новой религиозности, НРД и New Age, так и занимаются отдельными сторонами данной проблематики: особенности внутренней организации, текстов и Учений, социальный состав движений, их типологизация, социальные функции и т.д. Вышеназванные А.А.Агаджанян и Е.Г.Балагушкин внесли вклад в изучение конкретных современных религиозных форм восточного (ориенталистского) типа. Отдельно хотелось бы отметить значимость для данной ВКР исследований Е.А.Торчинова , профессионального религиоведа и синолога, который специализировался, в частности, на восточных религиозных практиках даосизма и буддизма, занимался сравнительным религиоведением. Его исследования представляют собой качественный и глубокий анализ феномена религиозности в целом.
В исследовательской томской традиции изучения новой религиозности важно отметить таких томских учёных, как Р.А.Быков и С.С.Аванесов. Примечательно, что они внесли также вклад в развитие межрелигиозного диалога на базе Исторического факультета ТГУ, осмысляя теоретически возможности межкультурного и межконфессионального диалога и реализуя на практике дискуссионные площадки, приглашая представителей разных сторон к участию.
Также необходимо отметить вклад в изучение данной тематики представителей религиозных конфессий, главным образом, А.Дворкина и А.Кураева. Новые религиозные движения и, в частности, движения New Age, А.Дворкин рассматривает в своей книге «Сектоведение. Тоталитарные секты» , взяв за анализ многие действующие в России новые религиозные и околорелигиозные организации, которые он трактует, преимущественно, как деструктивные. Книга широко используется в качестве источника в научных работах по заданной проблематике.
Для работы с концептом коммуникативных практик представляется важным обращение к таким представителям теории коммуникации, как Ю.Хабермас , Э.Лич , Тён Ван Дейк и др. Названные учёные предлагают пересмотреть сложившееся позитивистское понимание коммуникации и указывают на диалогичность, интерактивность коммуникации и социальной реальности, их взаимного конструирования. Ю.Хабермас является автором теории коммуникативного действия. Э.Лич внёс вклад в разработку структурного подхода к изучению культур сквозь призму символического содержания и коммуникативной теории. Тён Ван Дейк - лингвист, один из пионеров теории текста, теории речевых актов и анализа дискурса.
Несмотря на высокую степень изученности определённых сторон исследовательской проблемы данной ВКР, внимание исследовательской традиции, на мой взгляд, в недостаточной степени сосредоточено на сравнительных полевых исследованиях в сфере новой религиозности, проводимых качественными социологическими методами, направленными на глубинное антропологическое исследование социальной реальности «изнутри» сообществ и культур. Также стоит иметь в виду, что реальность меняется быстрыми темпами, что повышает актуальность и побуждает проводить больше полевых исследований.
Итак, данное исследование представляет собой сравнительный анализ специфики движений New Age и их роли в диалоге культур в современности сквозь призму их коммуникативных практик. С целью более явного и подробного рассмотрения описанной выше проблемной ситуации целесообразно будет изучить и сравнить такие конкретные организованные формы существования китайской традиции цигун на территории России, как томский центр умного здоровья “8 перемен” и новое религиозное движение Фалуньгун. Оба сообщества имеют дело с конкретной областью китайской культуры - практиками и гимнастикой цигун.
Объект исследования: культурно-общественные движения New Age восточного (ориенталистского) типа.
Предмет исследования: коммуникативные практики движений эпохи New Age (на примере двух томских сообществ цигун - нового религиозного движения Фалуньгун и центра умного здоровья “8 перемен”).
Цель исследования: выявить специфику движений New Age восточного (ориенталистского) типа в г.Томске сквозь призму их коммуникативных практик.
Задачи:
1) Провести теоретический анализ существующих в историографии интерпретаций процессов возникновения и особенностей функционирования культурно-общественных движений New Age.
2) Провести сравнительный анализ возникновения и деятельности
рассматриваемых сообществ.
3) Проанализировать концепт коммуникативных практик в целом, и коммуникативные практики двух сообществ в частности. Выявить стратегии, формы и содержание коммуникативных практик сообществ. Определить, какое место они занимают в деятельности сообществ.
Методы:
Теоретические:
1) Кейс-стади (частный случай явления New Age, а именно - сообщества цигун, отдельно взятый случай города Томска)
2) Сравнительный анализ
Эмпирические:
1) Включенное наблюдение (наблюдение за сообществами «изнутри», участие в практиках цигун наравне с остальными практикующими)
2) Метод опроса: неформализованные интервью и анкетирование
3) Анализ интернет-ресурсов и источников, авторство которых принадлежит сообществам.
Анализ историографии по теме возникновения и особенностей функционирования культурно-общественных движений New Age показал, что данный феномен включает в себя достаточно много элементов. Так, с одной стороны, исследователи выделяют в нём религиозное и эзотерическое содержание и классификационно приравнивают к новым религиозным движениям, как особой форме новой религиозности. С другой стороны, отмечаются притязания ньюэйджеров на научный статус в их деятельности. Они могут отрицать свою принадлежность к какой-либо религиозной системе, но при этом в их деятельности можно проследить религиозный и эзотерический дискурс в той или иной степени. Такие «паранаучные организации» ссылаются на научные традиции и тренды, иногда даже имеют какую-нибудь научную степень, высшее образование, используют «научный» формат лекций, семинаров, учений, концепций для трансляции своих идей. То есть важным элементом движений «New Age» является присущий им гностицизм и стремление к познанию и совершенствованию. Ньюэйджеры вырабатывают, таким образом, специфическую систему знания, Учение, методологию, которые отражают суть их понимания мира, их цели и пути их достижения, претендуя на новый мировоззренческий статус, в котором строгое разделение мировоззрений на научное и религиозное или другие становится неуместным.
В ходе полевых исследований удалось выявить, что томские сообщества в целом соответствуют такой характеристике феномена New Age. Но Вопрос о строгом противопоставлении религиозного и научного определений в данном феномене действительно становится неактуальным. Имеет смысл говорить о совершенно новом варианте синтеза религии и науки, представляющим собой новую уникальную модель познания и совершенствования в практик сообществ New Age, и томских сообществах, в частности. Как бы сообщества не отрицали или не утверждали о своей причастности к религии или науке, восточная традиция и научные наработки становятся для сообществ вариантами языка описания и определённо являются ресурсом для выработки их уникальных методик. Актуальность восточной традиций, том числе даосизм и связанные с ним практики, например, цигун, в современности и в среде ньюэйджеров также объясняется тем, что данная традиция выходит за рамки противопоставления религия и науки. Например, китайскую народную медицину сложно отнести строго к науке или к религии. Это такой же синтетический и сложный феномен, как и современные движения New Age.
Другой важной стороной феномена New Age является ценностная индивидуалистическая установка, предполагающая исключительную веру в личные способности практикующих или последователей. То есть прослеживается идея о том, что человек сам вершит свою судьбу и в рамках любого предлагаемого Учения New Age только сам человек посредством личных усилий может достичь цели самопознания, совершенствования, самореализации и т.д. Так, одним из трендов New Age становится обращение к специфических практикам самосовершенствования через целительные практики валеологического или холистического характера, в рамках которых здоровье рассматривается с точки зрения интегративного подхода, взаимосвязи физического, психического и эмоционального здоровья. Поэтому активно идёт обращение к восточным целительным практикам, наследию китайской традиционной медицины и других, которые соответствуют такой установке.
Цигун является показательным примером такой целительной индивидуалистической практики и включает в себя эзотерические элементы, проявляющиеся в психофизических методах и принципах гимнастики цигун. Исследование показало, что цигун уходит корнями в даосскую традицию и, рассматривая человека как микрокосм, включает в себя концепты даосской алхимии, каналы энергии ци, концепцию пяти первостихий, состояние инь-ян и др. в отношении личной целительной практики. Практикующие отмечают ценность практики цигун с точки зрения физического, эмоционального и духовного здоровья.
Сравнительный анализ двух томских сообществ цигун показал, что их объединяет общая идея духовного и физического совершенствования посредством практик цигун. Оба сообщества признают, что в полной мере совершенство достигается только путём углубленного погружения в эти практики, которое достигается посредством постоянной практики и соблюдения предписанных наставлений, заимствованных из китайской традиции. В остальном выявилось много различий, что отражает многообразие возможных форм существования китайской традиции в эпоху New Age.
Основные различия наблюдаются в формах организации деятельности и идеологических постулатах. Фалуньгун более соответствует критериям сложившегося понимания новых религиозных движений благодаря таким характерным чертам, как идея о необходимости мирового миссионерства, строгая иерархия, феномен незаменимого Учителя, основателя движения Ли Хунчжи, вера последователей в исключительные сверхспособности Учителя и отношение к его Учению как к откровению; противостояние всем оппозиционным мировоззренческим системам, будь то другие школы цигун или коммунистическая идеология, репрессирующая их последователей. Кроме того, последователи хоть и отрицают свою религиозною составляющую, они отмечают, что совершенствование по Закону Учителя является для них важнее и первостепеннее, чем физические практики цигун. В то время как центр «8 перемен» в силу коммерческого формата организации деятельности, направленности на широкую аудиторию является идеологически нейтральным. Более того, инструкторы центра относят себя и принадлежат больше к научной традиции, что подтверждается полевым материалом, поэтому строго подводить центр под классическое понятие «нового религиозного движения» некорректно, однако рассмотрение их деятельности с точки зрения общей специфики феномена New Age доказало правомерность и результативность такого подхода.
Также и юридический статус как коммерческого или некоммерческого центра у обеих организаций является совершенно по-своему специфическим и не всегда соответствующий реальному положению дел. Так, юридический статус Фалуньгун в одних странах имеет запретный или почти запретный характер, другие страны благосклонно принимают сообщество Фалуньгун, как, например, в США. Одни называют их «сектой», «деструктивным культом», другие воодушевлённо называют его лучшей практикой совершенствования. Сами практикующие на уровне межличностного общения формируют собой неиерархизированное сообщество, основанное на дружественных связях и взаимной поддержки. А центр «8 перемен» официально оформлен как центр по предоставлению услуг, но в реальности деятельность внутри проходит часто неформально и строгая дистанция «продавец услуги» и «покупатель» или «мастер» и «ученик» сглаживается, образуя собой круг практикующих по одной методологии. То есть можно также добавить, что неформальный характер социальных отношений непосредственно в кругу практикующих является характерным для обоих сообществ. Неформальное общение характеризуется доверительностью, взаимной заботой и искренностью.
В ходе полевых исследований удалось выделить несколько уровней коммуникации и типов дискурса, что позволило проанализировать коммуникативные практики с точки зрения их целей и сущностного содержания. На межличностном уровне раскрываются внутренние смыслы сообществ, тайны учений и методологии. Без участия в практике было бы сложно понять даосские тексты или учение Ли Хунчжи, метафоричные и оторванные от реальности. Во время неформальных встреч внутри сообщества субъектами коммуникации наиболее рефлексивно раскрываются принципы практик, подходы к осмыслению классических текстов. С выходом же на межгрупповой уровень коммуникации, в сферу связей с общественностью, всё, что связано с глубоким Учением, даосскими тайнами и эзотерикой остаётся как бы внутри сообществ, представляется желательным организовывать мероприятия «без налёта эзотерики», ведь это может смутить и оттолкнуть аудиторию.
Было выявлено, что особой формой коммуникативных практик как способа трансляции китайской традиции в современности являются публичные акции различного типа, среди которых организация праздников (китайский новый год, день цигун и тайцзицюань) и выход в городское пространство (участие в городских праздниках, общественные акции, демонстрации практик и т.д.). Кроме таких акций, трансляция идей активно осуществляется в цифровом медиапространстве.
В итоге можно говорить о многообразии дискурсов в коммуникативных практиках сообществ. Эзотерический дискурс, проявляющийся в отсылке к даосской традиции, оценивается сторонними наблюдателями как что-то непонятное, что провоцирует такую оценку сообществ, как «секта», «деструктивный культ». Однако если указать, какое место занимает эзотерика в практике сообществ, то становится ясно, что сообщества прибегают к ней скорее как к языку описания. Стоит отметить, что для Фалуньгун эзотерическое содержание имеет несколько более важное значение, чем для центра «8 перемен». С другой стороны, можно выделить научный дискурс, который также проявляется в сообществах, как способ описать Учение и методологию. Претензий на статус научности сообщества не предъявляют, поэтому относить их к паранаучным организациям не совсем корректно, равно как и называть их «псевдонаукой». У Фалуньгун особым выявленным дискурсом является политический: обращение к политической теме пагубного влияния коммунистического режима КНР, что с точки зрения последователей Фалуньгун, является показательным аспектом проявления «зла» в мире, с котором можно бороться через информирование общественности об этом вопросе.
Также проанализированные стратегии синтеза научного дискурса и эзотерического, сочетания западного и восточного подходов в практиках цигун отражают, на наш взгляд, межкультурное взаимодействие. И по итогам анкетирования в том числе можно сделать вывод о том, что сообщества и их методология, с одной стороны, являются продуктом глобализации, синтеза культурных традиций, а с другой стороны - сообщества активно содействуют диалогу посредством информирования и привлечения общественности к практикам цигун.
Практики цигун вносят значительный вклад в культурный капитал городского пространства в целом, что ставит коммуникативные практики сообществ в сфере связей с общественностью на уровень более высокий, чем простой частный коммерческий интерес и реклама товаров и услуг.
Изученные сообщества цигун воплощают собой глобальные культурные тенденции, выраженные в поиске новых языков описания, форм и методик достижения самореализации и самосовершенствования в духовном и телесном отношении в современном мире. Сообщества обращаются к различным культурным традициям Запада и Востока, что повышает способность практикуюших к пониманию «чужой» культуры, и что, в свою очередь, способствует диалогу культур. Сами культурные продукты, Учение и методология, созданные
сообществами на основе разных культурных традиций, уникальны и интересны в том смысле, что они вбирают себя наиболее подходящие элементы от разных традиций, учитывая самые сущностные потребности и особенности человека в современности. Таким образом, эти культурные наработки в сфере синтеза разных традиций могут считаться перспективной ресурсной базой как для последующей межкультурной интеграции в условиях глобализации, так и для индивидуальной самореализации человека современной эпохи.
В ходе полевых исследований удалось выявить, что томские сообщества в целом соответствуют такой характеристике феномена New Age. Но Вопрос о строгом противопоставлении религиозного и научного определений в данном феномене действительно становится неактуальным. Имеет смысл говорить о совершенно новом варианте синтеза религии и науки, представляющим собой новую уникальную модель познания и совершенствования в практик сообществ New Age, и томских сообществах, в частности. Как бы сообщества не отрицали или не утверждали о своей причастности к религии или науке, восточная традиция и научные наработки становятся для сообществ вариантами языка описания и определённо являются ресурсом для выработки их уникальных методик. Актуальность восточной традиций, том числе даосизм и связанные с ним практики, например, цигун, в современности и в среде ньюэйджеров также объясняется тем, что данная традиция выходит за рамки противопоставления религия и науки. Например, китайскую народную медицину сложно отнести строго к науке или к религии. Это такой же синтетический и сложный феномен, как и современные движения New Age.
Другой важной стороной феномена New Age является ценностная индивидуалистическая установка, предполагающая исключительную веру в личные способности практикующих или последователей. То есть прослеживается идея о том, что человек сам вершит свою судьбу и в рамках любого предлагаемого Учения New Age только сам человек посредством личных усилий может достичь цели самопознания, совершенствования, самореализации и т.д. Так, одним из трендов New Age становится обращение к специфических практикам самосовершенствования через целительные практики валеологического или холистического характера, в рамках которых здоровье рассматривается с точки зрения интегративного подхода, взаимосвязи физического, психического и эмоционального здоровья. Поэтому активно идёт обращение к восточным целительным практикам, наследию китайской традиционной медицины и других, которые соответствуют такой установке.
Цигун является показательным примером такой целительной индивидуалистической практики и включает в себя эзотерические элементы, проявляющиеся в психофизических методах и принципах гимнастики цигун. Исследование показало, что цигун уходит корнями в даосскую традицию и, рассматривая человека как микрокосм, включает в себя концепты даосской алхимии, каналы энергии ци, концепцию пяти первостихий, состояние инь-ян и др. в отношении личной целительной практики. Практикующие отмечают ценность практики цигун с точки зрения физического, эмоционального и духовного здоровья.
Сравнительный анализ двух томских сообществ цигун показал, что их объединяет общая идея духовного и физического совершенствования посредством практик цигун. Оба сообщества признают, что в полной мере совершенство достигается только путём углубленного погружения в эти практики, которое достигается посредством постоянной практики и соблюдения предписанных наставлений, заимствованных из китайской традиции. В остальном выявилось много различий, что отражает многообразие возможных форм существования китайской традиции в эпоху New Age.
Основные различия наблюдаются в формах организации деятельности и идеологических постулатах. Фалуньгун более соответствует критериям сложившегося понимания новых религиозных движений благодаря таким характерным чертам, как идея о необходимости мирового миссионерства, строгая иерархия, феномен незаменимого Учителя, основателя движения Ли Хунчжи, вера последователей в исключительные сверхспособности Учителя и отношение к его Учению как к откровению; противостояние всем оппозиционным мировоззренческим системам, будь то другие школы цигун или коммунистическая идеология, репрессирующая их последователей. Кроме того, последователи хоть и отрицают свою религиозною составляющую, они отмечают, что совершенствование по Закону Учителя является для них важнее и первостепеннее, чем физические практики цигун. В то время как центр «8 перемен» в силу коммерческого формата организации деятельности, направленности на широкую аудиторию является идеологически нейтральным. Более того, инструкторы центра относят себя и принадлежат больше к научной традиции, что подтверждается полевым материалом, поэтому строго подводить центр под классическое понятие «нового религиозного движения» некорректно, однако рассмотрение их деятельности с точки зрения общей специфики феномена New Age доказало правомерность и результативность такого подхода.
Также и юридический статус как коммерческого или некоммерческого центра у обеих организаций является совершенно по-своему специфическим и не всегда соответствующий реальному положению дел. Так, юридический статус Фалуньгун в одних странах имеет запретный или почти запретный характер, другие страны благосклонно принимают сообщество Фалуньгун, как, например, в США. Одни называют их «сектой», «деструктивным культом», другие воодушевлённо называют его лучшей практикой совершенствования. Сами практикующие на уровне межличностного общения формируют собой неиерархизированное сообщество, основанное на дружественных связях и взаимной поддержки. А центр «8 перемен» официально оформлен как центр по предоставлению услуг, но в реальности деятельность внутри проходит часто неформально и строгая дистанция «продавец услуги» и «покупатель» или «мастер» и «ученик» сглаживается, образуя собой круг практикующих по одной методологии. То есть можно также добавить, что неформальный характер социальных отношений непосредственно в кругу практикующих является характерным для обоих сообществ. Неформальное общение характеризуется доверительностью, взаимной заботой и искренностью.
В ходе полевых исследований удалось выделить несколько уровней коммуникации и типов дискурса, что позволило проанализировать коммуникативные практики с точки зрения их целей и сущностного содержания. На межличностном уровне раскрываются внутренние смыслы сообществ, тайны учений и методологии. Без участия в практике было бы сложно понять даосские тексты или учение Ли Хунчжи, метафоричные и оторванные от реальности. Во время неформальных встреч внутри сообщества субъектами коммуникации наиболее рефлексивно раскрываются принципы практик, подходы к осмыслению классических текстов. С выходом же на межгрупповой уровень коммуникации, в сферу связей с общественностью, всё, что связано с глубоким Учением, даосскими тайнами и эзотерикой остаётся как бы внутри сообществ, представляется желательным организовывать мероприятия «без налёта эзотерики», ведь это может смутить и оттолкнуть аудиторию.
Было выявлено, что особой формой коммуникативных практик как способа трансляции китайской традиции в современности являются публичные акции различного типа, среди которых организация праздников (китайский новый год, день цигун и тайцзицюань) и выход в городское пространство (участие в городских праздниках, общественные акции, демонстрации практик и т.д.). Кроме таких акций, трансляция идей активно осуществляется в цифровом медиапространстве.
В итоге можно говорить о многообразии дискурсов в коммуникативных практиках сообществ. Эзотерический дискурс, проявляющийся в отсылке к даосской традиции, оценивается сторонними наблюдателями как что-то непонятное, что провоцирует такую оценку сообществ, как «секта», «деструктивный культ». Однако если указать, какое место занимает эзотерика в практике сообществ, то становится ясно, что сообщества прибегают к ней скорее как к языку описания. Стоит отметить, что для Фалуньгун эзотерическое содержание имеет несколько более важное значение, чем для центра «8 перемен». С другой стороны, можно выделить научный дискурс, который также проявляется в сообществах, как способ описать Учение и методологию. Претензий на статус научности сообщества не предъявляют, поэтому относить их к паранаучным организациям не совсем корректно, равно как и называть их «псевдонаукой». У Фалуньгун особым выявленным дискурсом является политический: обращение к политической теме пагубного влияния коммунистического режима КНР, что с точки зрения последователей Фалуньгун, является показательным аспектом проявления «зла» в мире, с котором можно бороться через информирование общественности об этом вопросе.
Также проанализированные стратегии синтеза научного дискурса и эзотерического, сочетания западного и восточного подходов в практиках цигун отражают, на наш взгляд, межкультурное взаимодействие. И по итогам анкетирования в том числе можно сделать вывод о том, что сообщества и их методология, с одной стороны, являются продуктом глобализации, синтеза культурных традиций, а с другой стороны - сообщества активно содействуют диалогу посредством информирования и привлечения общественности к практикам цигун.
Практики цигун вносят значительный вклад в культурный капитал городского пространства в целом, что ставит коммуникативные практики сообществ в сфере связей с общественностью на уровень более высокий, чем простой частный коммерческий интерес и реклама товаров и услуг.
Изученные сообщества цигун воплощают собой глобальные культурные тенденции, выраженные в поиске новых языков описания, форм и методик достижения самореализации и самосовершенствования в духовном и телесном отношении в современном мире. Сообщества обращаются к различным культурным традициям Запада и Востока, что повышает способность практикуюших к пониманию «чужой» культуры, и что, в свою очередь, способствует диалогу культур. Сами культурные продукты, Учение и методология, созданные
сообществами на основе разных культурных традиций, уникальны и интересны в том смысле, что они вбирают себя наиболее подходящие элементы от разных традиций, учитывая самые сущностные потребности и особенности человека в современности. Таким образом, эти культурные наработки в сфере синтеза разных традиций могут считаться перспективной ресурсной базой как для последующей межкультурной интеграции в условиях глобализации, так и для индивидуальной самореализации человека современной эпохи.
