ПРОБЛЕМАТИКА ЭСТЕТИЗМА В РОМАНАХ К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «ПОДЛИПКИ», «В СВОЕМ КРАЮ», «ЕГИПЕТСКИЙ ГОЛУБЬ»
|
АННОТАЦИЯ 4
ВВЕДЕНИЕ 3
1. ЭСТЕТИЗМ КАК ПОТРЕБНОСТЬ В МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 7
2. ЭСТЕТИЗМ ЛЕОНТЬЕВА КАК СОВОКУПНОСТЬ ТРАДИЦИЙ 13
3. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «ПОДЛИПКИ» (1861) 16
4. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «В СВОЕМ КРАЮ» (1864) 28
5. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «ЕГИПЕТСКИЙ ГОЛУБЬ» (1881) КАК
ИТОГОВЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ 57
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 84
ЛИТЕРАТУРА 88
ВВЕДЕНИЕ 3
1. ЭСТЕТИЗМ КАК ПОТРЕБНОСТЬ В МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 7
2. ЭСТЕТИЗМ ЛЕОНТЬЕВА КАК СОВОКУПНОСТЬ ТРАДИЦИЙ 13
3. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «ПОДЛИПКИ» (1861) 16
4. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «В СВОЕМ КРАЮ» (1864) 28
5. РОМАН К.Н. ЛЕОНТЬЕВА «ЕГИПЕТСКИЙ ГОЛУБЬ» (1881) КАК
ИТОГОВЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ 57
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 84
ЛИТЕРАТУРА 88
Настоящая исследовательская работа посвящена рассмотрению проблематики эстетизма в романах К.Н. Леонтьева «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь»
В работе рассмотрена композиционная специфика романных текстов К.Н. Лоентьева, значение пространственно-временных отношений (хронотопа) и культурных отсылок в рамках леонтьевского эстетизма, выявлены системы персонажей, представляющие собой разнообразные эстетические оппозиции, объединённые единым авторским концептом. В ходе анализа прослеживается общий леонтьевский эстетический код, воплощенный на всех уровнях художественного текста и представляющий собой совокупность философских и эстетических изысканий автора.
К проблеме эстетизма К.Н. Леонтьева обращалось и обращается множество исследователей, среди них: К.Д. Радченко , в работе которой эстетизм выявляется как принцип философии Леонтьева, К.Ю. Донских , изучающая особенности эстетизма Леонтьева через призму философских, литературных, религиозных и политических воззрений автора, С.Ю. Пчелкина , рассматривающая феномен К. Леонтьева через путь от эстетизма к религиозному чувству, и др.; данных исследователей эстетизм интересовал, в большей степени, как важнейшая составляющая мировоззрения Леонтьева, в нашей же работе мы обращаемся к анализу влияния леонтьевского эстетизма на поэтику его романов. К этой теме, так или иначе, обращались такие исследователи как Л.Н. Зинченко , Н.В. Бояркина , Е.В. Хрипунова и др., но в работе Л.Н. Зинченко не столько анализируются художественные связи и архитектоника романа, сколько характеризуются эстетические ориентиры мировосприятия героя, диссертация Н.В. Бояркиной - попытка реконструкции эстетического мировоззрения Леонтьева через анализ определенных общих черт его художественных произведений, что, естественным образом, пересекается с целью нашего исследования, однако, работа Н.В. Бояркиной больше сфокусирована на изучении конкретной идеи «цельности» в жизнетворчестве Леонтьева нежели на подробном рассмотрении поэтики художественных текстов писателя в целом.
Таким образом, актуальность данной работы заключается в растущем интересе исследователей к проблематике эстетизма К.Н. Леонтьева.
Новизна работы заключается в малой степени изученности художественного творчества К.Н. Леонтьева в русле эстетизма.
Объект исследования: романы К.Н. Леонтьева «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь».
Предмет исследования: проблематика эстетизма в романах К.Н. Леонтьева «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь»
Целью настоящего исследования является раскрытие проблематики эстетизма в контексте художественного творчества К.Н. Леонтьева, в частности, в романах «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь»
Задачи исследования:
1) Обзор эстетизма как потребности в мировой литературе
2) Рассмотрение эстетизма Леонтьева как совокупности европейской и русской эстетических традиций
3) Проведение анализа романа «Подлипки» в русле эстетизма Леонтьева
4) Проведение анализа романа «В своем краю» в русле эстетизма Леонтьева
5) Проведение анализа романа «Египетский голубь» в русле эстетизма Леонтьева
Методы исследования:
1) Историко-литературный
2) Сравнительно-сопоставительный
Эстетизм в европейском романе - явление, пожалуй, не столь редкое, как в романе русском, в особенности, если речь идет о веке Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, когда на первый план выходит философия реализма и натурализма. Кроме того, исторически сложившаяся популярность либеральных идей и некая относительная социальная польза литературы плотно осела в публичном восприятии, что несколько задвинуло эстетизм Леонтьева, который, по мнению некоторых критиков, пришелся совершенно не ко времени. Эстетические идеи Леонтьева мало понимались современниками, общественный интерес он (Леонтьев) вызвал уже после смерти, и то, интерес этот был направлен, в первую очередь, на его политические и религиозные взгляды. Философские искания Леонтьева, нашедшие отражение в его творчестве, долгое время оставались в тени трудов более именитых писателей и мыслителей. Фигуру К.Н. Леонтьева всегда сопровождали и, пожалуй, сопровождают самые противоречивые отзывы: он и «первый русский эстет », и «сатанист, надевший на себя христианское обличие» - подобные отклики, впрочем, как нельзя лучше характеризуют его творческий путь, и вводимый им эстетический взгляд, во многом парадоксальный.
Преобладание формы над содержанием - один из важнейших критериев эстетизма, и подобный взгляд естественно возвышает эстетическое над этическим, создавая вполне закономерное основание для миропонимания эстетического аморалиста. Эстетические воззрения и размышления К.Н. Леонтьева наделены, в этом плане, особенно противоречивыми чертами. Так, в своей статье А.Ю. Кошман отмечает, что «В красоте Леонтьев видел добро,
в уродстве - зло... Вернее было бы сказать, что он утверждает не аморализм, а иную мораль, основанную на эстетическом чувстве» - Леонтьев
парадоксально скрещивает понятия морали и эстетического чувства: если на первом месте все же Красота, может ли эта Красота быть гармоничной совокупностью морали и эстетики, так называемой «одухотворенной материей» ?
В работе рассмотрена композиционная специфика романных текстов К.Н. Лоентьева, значение пространственно-временных отношений (хронотопа) и культурных отсылок в рамках леонтьевского эстетизма, выявлены системы персонажей, представляющие собой разнообразные эстетические оппозиции, объединённые единым авторским концептом. В ходе анализа прослеживается общий леонтьевский эстетический код, воплощенный на всех уровнях художественного текста и представляющий собой совокупность философских и эстетических изысканий автора.
К проблеме эстетизма К.Н. Леонтьева обращалось и обращается множество исследователей, среди них: К.Д. Радченко , в работе которой эстетизм выявляется как принцип философии Леонтьева, К.Ю. Донских , изучающая особенности эстетизма Леонтьева через призму философских, литературных, религиозных и политических воззрений автора, С.Ю. Пчелкина , рассматривающая феномен К. Леонтьева через путь от эстетизма к религиозному чувству, и др.; данных исследователей эстетизм интересовал, в большей степени, как важнейшая составляющая мировоззрения Леонтьева, в нашей же работе мы обращаемся к анализу влияния леонтьевского эстетизма на поэтику его романов. К этой теме, так или иначе, обращались такие исследователи как Л.Н. Зинченко , Н.В. Бояркина , Е.В. Хрипунова и др., но в работе Л.Н. Зинченко не столько анализируются художественные связи и архитектоника романа, сколько характеризуются эстетические ориентиры мировосприятия героя, диссертация Н.В. Бояркиной - попытка реконструкции эстетического мировоззрения Леонтьева через анализ определенных общих черт его художественных произведений, что, естественным образом, пересекается с целью нашего исследования, однако, работа Н.В. Бояркиной больше сфокусирована на изучении конкретной идеи «цельности» в жизнетворчестве Леонтьева нежели на подробном рассмотрении поэтики художественных текстов писателя в целом.
Таким образом, актуальность данной работы заключается в растущем интересе исследователей к проблематике эстетизма К.Н. Леонтьева.
Новизна работы заключается в малой степени изученности художественного творчества К.Н. Леонтьева в русле эстетизма.
Объект исследования: романы К.Н. Леонтьева «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь».
Предмет исследования: проблематика эстетизма в романах К.Н. Леонтьева «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь»
Целью настоящего исследования является раскрытие проблематики эстетизма в контексте художественного творчества К.Н. Леонтьева, в частности, в романах «Подлипки», «В своем краю», «Египетский голубь»
Задачи исследования:
1) Обзор эстетизма как потребности в мировой литературе
2) Рассмотрение эстетизма Леонтьева как совокупности европейской и русской эстетических традиций
3) Проведение анализа романа «Подлипки» в русле эстетизма Леонтьева
4) Проведение анализа романа «В своем краю» в русле эстетизма Леонтьева
5) Проведение анализа романа «Египетский голубь» в русле эстетизма Леонтьева
Методы исследования:
1) Историко-литературный
2) Сравнительно-сопоставительный
Эстетизм в европейском романе - явление, пожалуй, не столь редкое, как в романе русском, в особенности, если речь идет о веке Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, когда на первый план выходит философия реализма и натурализма. Кроме того, исторически сложившаяся популярность либеральных идей и некая относительная социальная польза литературы плотно осела в публичном восприятии, что несколько задвинуло эстетизм Леонтьева, который, по мнению некоторых критиков, пришелся совершенно не ко времени. Эстетические идеи Леонтьева мало понимались современниками, общественный интерес он (Леонтьев) вызвал уже после смерти, и то, интерес этот был направлен, в первую очередь, на его политические и религиозные взгляды. Философские искания Леонтьева, нашедшие отражение в его творчестве, долгое время оставались в тени трудов более именитых писателей и мыслителей. Фигуру К.Н. Леонтьева всегда сопровождали и, пожалуй, сопровождают самые противоречивые отзывы: он и «первый русский эстет », и «сатанист, надевший на себя христианское обличие» - подобные отклики, впрочем, как нельзя лучше характеризуют его творческий путь, и вводимый им эстетический взгляд, во многом парадоксальный.
Преобладание формы над содержанием - один из важнейших критериев эстетизма, и подобный взгляд естественно возвышает эстетическое над этическим, создавая вполне закономерное основание для миропонимания эстетического аморалиста. Эстетические воззрения и размышления К.Н. Леонтьева наделены, в этом плане, особенно противоречивыми чертами. Так, в своей статье А.Ю. Кошман отмечает, что «В красоте Леонтьев видел добро,
в уродстве - зло... Вернее было бы сказать, что он утверждает не аморализм, а иную мораль, основанную на эстетическом чувстве» - Леонтьев
парадоксально скрещивает понятия морали и эстетического чувства: если на первом месте все же Красота, может ли эта Красота быть гармоничной совокупностью морали и эстетики, так называемой «одухотворенной материей» ?
Художественная проза К.Н. Леонтьева в полной мере отражает специфику его философско-эстетических воззрений. Так, путь Ладнева в дилогии «Подлипки» и «Египетский голубь» - зафиксированная в тексте судьба леонтьевского эстетизма: от утопии ребенка, наполненной идеалами культурно-религиозного значения - до метафизического ужаса смерти. Принципиальна разница в датах написания - еще молодой и наполненный жизнью и уже зрелый, успевший разочароваться в прежних взглядах писатель вступает в диспут с самим собой, демонстрируя неоднозначность собственной концепции. В этом смысле, роман «В своем краю» становится произведением менее личным, и занимает как бы промежуточное положение между частями, во многом автобиографичной, дилогии. Характерной особенностью художественной прозы Леонтьева становится неожиданность финальной мысли, игра с классическими образцами, чаще всего, оборачивающаяся парадоксом. Так, классический, на первый взгляд, сюжет «Подлипок», напоминающий воспитательный роман, становится квазивоспитательным, привычный идиллический «усадебный» текст сменяется здесь кризисным, демонстрируя начало распада некогда гармоничного мира, существующего в качестве категории трансцендентного, и распад этот с течением времени будет лишь усугубляться. «В своем краю» изначально не кажется проблемным текстом, скорее представляет собой эстетический манифест в оболочке художественного произведения, однако, именно в этом романе в итоге раскрываются важные аспекты проблематики леонтьевского эстетизма: необходимое единство «натуры» и «лица», «единство в разнообразии», принятие «зла» как необходимой составляющей «добра» и эстетической пользы, стремление к эгоистической самодостаточности и постоянный поиск новизны как путь к счастливому (т.е. эстетически полному) существованию. В романе «Египетский голубь» К. Леонтьев и вовсе отходит от классической реалистической эстетики, наделяя роман модернистскими чертами, усугубляя конфликтность и противоречивость эстетической концепции.
Следующей основополагающей проблемой эстетизма Леонтьева становится объединение реального и трансцендентного планов: за каждым, даже не самым положительным героем всегда находится высший эстетический план, именно поэтому в романах К.Н. Леонтьева мы редко находим «злодеев». В этом же объединении проявляется и всеобщее родство героев («В своем краю») и хоровое начало в фольклорных сценах («Подлипки»). Однако грубость эмпирической реальности подавляет личность человека, его «высший план», отчего, в леонтьевских романах так часто замечаются попытки «вытянуть» подлинность жизни искусством. Здесь, конечно, проглядывается важнейшее отличие эстета-Леонтьева от европейских писателей эстетизма: если для вторых искусство гармоничнее и полнее жизни, то для первого жизнь в ее онтологическом значении - и есть подлинная Красота. В связи с этим, попытками включить в жизнь искусство герои Леонтьева пытаются компенсировать бытийным планом эмпирическую реальность с ее пошлой буквальностью. Однако эти попытки становятся не более чем театром, т.е. лишь иллюзией полноты - Пустотой, с каждый текстом, обретающей всё более пугающий масштаб.
Проблематика эстетизма у Леонтьева тесно связана с конфликтом «Я и Другие», характерного для раннего творчества писателя. В тексте «Подлипок» частичное разрешение этого конфликта происходит через объединение позиций «Другой для Я» и «Другой перед Богом» в мотиве Полуночного жениха, а в «В своем краю» через принятие собственного существования как необходимой в своей самодостаточности составляющей общемирового бытия. В Египетском голубе же герой Леонтьева оказывается один на один с собой, как бы замыкаясь от других возможных проявлений бытия, он остается на стороне страха перед Ничто, а, следовательно, для него только Ничто и существует как трансцендентная категория, уже не претендующая на эстетическую полноту, т.к. герой Леонтьева будто неспособен принять эту полноту собственной Пустотой. Конфликт «Я и Другой» проходит ряд изменений в художественном творчестве Леонтьева: от «других» как ценностных начал реальности, служащих для героя способом самоопределения и от «других» как разнородных представителей общности, он приходит к «другому» как сочетанию «своего» и «чужого» в невозможности самоидентификации.
Через мотив rendez-vous в романах углубляются эстетические конфликты: так, Маша Антониади из «Египетского голубя» подобно Паше из «Подлипок» становится воплощением невозможности обретения для Ладнева личной гармонии в объединении двух планов: жалостливости и
чувственности. Множественные любовные треугольники в романе «В своем краю», больше похожие на игру, демонстрируют взаимозаменяемость, взаимодополняемость героев, на которые можно посмотреть с двух, в равной степени важных в концепции леонтьевского эстетизма, точек зрения: 1) Взаимодополняемость как всеобщее родство и единство в многообразии; 2) Взаимодополняемость, взаимозаменяемость как отсутствие полноты натуры и мира, неважность личности, искусственность.
Просматривая все три текста в одной парадигме можно сказать, что в рамках развития эстетической мысли К.Н. Леонтьева и дальнейшим болезненным отказом от нее, распад некогда гармоничного мира становится неизбежной составляющей человеческого бытия, и, если в «Подлипках» и «В своем краю» герои, так или иначе, приходят к выходу в борьбе с собой и страхом отчужденности, то в «Египетском голубе» борьба оказывается напрасной отсрочкой небесной кары и самого Ничто. Этот страх невозможно победить ни эскапизмом (Фламмарион в тексте «Египетского голубя»), ни любыми другими проявлениями эстетизма, тяжелый выбор между радостью жизни и страхом смерти, в конце концов, оказывается сделан, вполне себе, по кьеркегоровским стадиям человеческого существования. Однако и Пустота, и иллюзорность Я, и зыбкость реальности всё же не исключают принятия и смирения перед Ничто, которые, хоть и не дают реализации эстетическому, но и не уничтожают его на корню, лишь заглушают Страхом. Обращение к Я- прежнему леонтьевского героя (сам художественный текст, который Ладнев всё же просит издать, к его собственному удивлению, не угасшая память о Маше, воспоминания об египетском голубе и др.) демонстрирует всё же не окончательную победу Ужаса перед эстетизмом, противоречие ещё не изжито и будет продолжать существовать, вполне соответствуя выстроенной на парадоксах леонтьевской концепции.
Художественное творчество К.Н. Леонтьева совершенно особенным образом соотносится с классической романной традицией: следуя за традиционными формами, однако, переворачивает их, наделяя совершенно иным эстетическим и проблемным кодом, часто этой традиции противоположным. За, на первый взгляд, «нулевыми» событиями романов скрываются сложноорганизованные системы образов, вычленяемые только после нескольких «перечитываний», ибо подлинный текст «спрятан» за массой описаний, действий, диспутов, фабульно запутанных в романной канве. Говоря же о будущем, слабо изученной леонтьевской литературной тенденции, нельзя не заметить её продолжения в творчестве писателей уже XX столетия (и не случайно, т.к. творчество Леонтьева, в некотором смысле, концептуально опережало свое время, потому не было оценено им по достоинству), таких как И. Бунина, а позднее и В. Набокова. Например, Бунинские «Антоновские яблоки» (1900) роднятся с «Подлипками» не только «идиллическим» текстом и проблемой утраченной гармонии, но и мыслью чисто эстетической о Красоте как о том, что дарует смысл сущему.
Следующей основополагающей проблемой эстетизма Леонтьева становится объединение реального и трансцендентного планов: за каждым, даже не самым положительным героем всегда находится высший эстетический план, именно поэтому в романах К.Н. Леонтьева мы редко находим «злодеев». В этом же объединении проявляется и всеобщее родство героев («В своем краю») и хоровое начало в фольклорных сценах («Подлипки»). Однако грубость эмпирической реальности подавляет личность человека, его «высший план», отчего, в леонтьевских романах так часто замечаются попытки «вытянуть» подлинность жизни искусством. Здесь, конечно, проглядывается важнейшее отличие эстета-Леонтьева от европейских писателей эстетизма: если для вторых искусство гармоничнее и полнее жизни, то для первого жизнь в ее онтологическом значении - и есть подлинная Красота. В связи с этим, попытками включить в жизнь искусство герои Леонтьева пытаются компенсировать бытийным планом эмпирическую реальность с ее пошлой буквальностью. Однако эти попытки становятся не более чем театром, т.е. лишь иллюзией полноты - Пустотой, с каждый текстом, обретающей всё более пугающий масштаб.
Проблематика эстетизма у Леонтьева тесно связана с конфликтом «Я и Другие», характерного для раннего творчества писателя. В тексте «Подлипок» частичное разрешение этого конфликта происходит через объединение позиций «Другой для Я» и «Другой перед Богом» в мотиве Полуночного жениха, а в «В своем краю» через принятие собственного существования как необходимой в своей самодостаточности составляющей общемирового бытия. В Египетском голубе же герой Леонтьева оказывается один на один с собой, как бы замыкаясь от других возможных проявлений бытия, он остается на стороне страха перед Ничто, а, следовательно, для него только Ничто и существует как трансцендентная категория, уже не претендующая на эстетическую полноту, т.к. герой Леонтьева будто неспособен принять эту полноту собственной Пустотой. Конфликт «Я и Другой» проходит ряд изменений в художественном творчестве Леонтьева: от «других» как ценностных начал реальности, служащих для героя способом самоопределения и от «других» как разнородных представителей общности, он приходит к «другому» как сочетанию «своего» и «чужого» в невозможности самоидентификации.
Через мотив rendez-vous в романах углубляются эстетические конфликты: так, Маша Антониади из «Египетского голубя» подобно Паше из «Подлипок» становится воплощением невозможности обретения для Ладнева личной гармонии в объединении двух планов: жалостливости и
чувственности. Множественные любовные треугольники в романе «В своем краю», больше похожие на игру, демонстрируют взаимозаменяемость, взаимодополняемость героев, на которые можно посмотреть с двух, в равной степени важных в концепции леонтьевского эстетизма, точек зрения: 1) Взаимодополняемость как всеобщее родство и единство в многообразии; 2) Взаимодополняемость, взаимозаменяемость как отсутствие полноты натуры и мира, неважность личности, искусственность.
Просматривая все три текста в одной парадигме можно сказать, что в рамках развития эстетической мысли К.Н. Леонтьева и дальнейшим болезненным отказом от нее, распад некогда гармоничного мира становится неизбежной составляющей человеческого бытия, и, если в «Подлипках» и «В своем краю» герои, так или иначе, приходят к выходу в борьбе с собой и страхом отчужденности, то в «Египетском голубе» борьба оказывается напрасной отсрочкой небесной кары и самого Ничто. Этот страх невозможно победить ни эскапизмом (Фламмарион в тексте «Египетского голубя»), ни любыми другими проявлениями эстетизма, тяжелый выбор между радостью жизни и страхом смерти, в конце концов, оказывается сделан, вполне себе, по кьеркегоровским стадиям человеческого существования. Однако и Пустота, и иллюзорность Я, и зыбкость реальности всё же не исключают принятия и смирения перед Ничто, которые, хоть и не дают реализации эстетическому, но и не уничтожают его на корню, лишь заглушают Страхом. Обращение к Я- прежнему леонтьевского героя (сам художественный текст, который Ладнев всё же просит издать, к его собственному удивлению, не угасшая память о Маше, воспоминания об египетском голубе и др.) демонстрирует всё же не окончательную победу Ужаса перед эстетизмом, противоречие ещё не изжито и будет продолжать существовать, вполне соответствуя выстроенной на парадоксах леонтьевской концепции.
Художественное творчество К.Н. Леонтьева совершенно особенным образом соотносится с классической романной традицией: следуя за традиционными формами, однако, переворачивает их, наделяя совершенно иным эстетическим и проблемным кодом, часто этой традиции противоположным. За, на первый взгляд, «нулевыми» событиями романов скрываются сложноорганизованные системы образов, вычленяемые только после нескольких «перечитываний», ибо подлинный текст «спрятан» за массой описаний, действий, диспутов, фабульно запутанных в романной канве. Говоря же о будущем, слабо изученной леонтьевской литературной тенденции, нельзя не заметить её продолжения в творчестве писателей уже XX столетия (и не случайно, т.к. творчество Леонтьева, в некотором смысле, концептуально опережало свое время, потому не было оценено им по достоинству), таких как И. Бунина, а позднее и В. Набокова. Например, Бунинские «Антоновские яблоки» (1900) роднятся с «Подлипками» не только «идиллическим» текстом и проблемой утраченной гармонии, но и мыслью чисто эстетической о Красоте как о том, что дарует смысл сущему.
